Чужая судьба 68. Что нужно для счастья

68. Что нужно для счастья

Ральф деликатно оставил меня наедине с компьютером. Но далеко не ушел - уселся с ноутбуком в кресло и что-то делал. И оттого, что Ральф был рядом, вот просто так, по семейному - каждый занят своим, но мы вместе - от этой его близости мне стало так спокойно и хорошо. Когда я принялась за письмо Женьке, опять разволновалась, но это волнение было радостным, совсем не то истерическое состояние, когда пальцы прыгали невпопад и давили сразу на две, а то и три буквы.

"Женечка, милый, ты не представляешь, какое счастье - письмо от тебя. Я страшно боялась, что ты не получишь мое сообщение. Ведь ты - моя единственная надежда. Я все-все расскажу, что со мной тут случилось, но потом. Сейчас мне очень нужна твоя помощь. Помоги мне связаться с моими родными. Позвони им Сама я не могу, я тут в такую переделку попала, долго болела и сейчас еще не могу говорить, буквально не могу, физически. Если у них есть интернет, узнай адрес и пришли мне. Только, Жень, ты как-нибудь тихонечко, ладно? Они там сейчас страшно переживают, так ты поосторожней. К телефону лучше Ромку попроси, ну ты его помнишь, да? Это братишка мой, ты еще помогал мне комп для него выбрать. Ну, а уж если Ромки не будет дома, то с мамой поговори, телефон свой дай им. Просто успокой, скажи, что я сразу им напишу, как ты адрес пришлешь, что это не послезавтра и не завтра даже будет, а уже сегодня, скоро. А если они без интернета, придется тебе мои письма им по телефону читать. Пока все, жду и волнуюсь. Анна"

Едва я отправила сообщение, подошел Ральф:
- Уступи-ка мне место, радость моя.
Ох, я бы так и жила вот здесь, перед монитором, именно тут сосредоточились теперь все мои невыносимо долгие ожидания и надежды. Но Ральф поднял меня на руки, и мы поменялись местами: теперь я сидела в кресле, а он чем-то занимался за компьютером. Правда, недолго. Через несколько минут он обернулся и позвал:
- Иди-ка сюда, я кое-что тебе покажу.

Он сам же и перенес меня назад, а когда я, наконец, уселась, сказал:
- Фокус-покус! - и пробежал пальцами по клавиатуре.
Я даже не сразу поняла, в чем его "фокус-покус" заключался, а потом до меня дошло, что буквы-то на экране выскочили русские!

- Вот, теперь ты можешь писать по-русски, только надо буквы на клавиатуре подписать. Я сегодня же куплю клавиатуру чтоб там и русская раскладка была.
В порыве благодарности я чуть со стула не упала - так резко потянулась к Ральфу. Он со смехом наклонился ко мне, и я обвила руками его шею. Беспокойная мысль заставила меня отстраниться. Я потянулась к клавиатуре и набрала Marta и уставилось на какое-то "Ьфкеф". Ральф нажал пару кнопок и я написала опять, теперь то, что надо.

- Хммм... - Ральф потер переносицу. - Да, нельзя чтобы Марта увидела русские буквы. Сделаем так. Русский будет здесь, - он кивнул на лептоп. - А русские буквы наклеим. Есть такие специальные наклейки для клавиатуры.
Я показала большой палец и от избытка чувств прерывисто вздохнула.

Ну а потом все было просто: мой братишка-умница, подключил-таки компьютер к интернету - им с мамой казалось, что это увеличивает возможность того, что я как-то дам о себе знать. Бывший сосед прислал мне адрес Ромки, и, не прошло и часа, как мое письмо летело домой, к маме.

В тот день я уснула по-настоящему счастливая, без всяких оговорок.
Я писала по нескольку длинных писем в день, и получала не меньше. Я забросила все свои учебы, писала маме и Ромке, и, конечно, милому соседу своему, тоже. Мама и братишка все не могли поверить, что я нашлась. Я рассказала им про пожар. Они знали про эту катастрофу, о ней писали даже российские газеты, и по телевизору в "Новостях" упоминали, но они и подумать не могли, что это имеет ко мне самое прямое отношение. Правда, им совсем не обязательно было знать все подробности. Я рассказала о себе, но в сильно смягченной версии.

Они спрашивали, когда же я вернусь, наконец, домой. Когда я написала, что мне предстоит еще лечение, и переписка наша, скорее всего, прервется на какое-то время, они запаниковали. Они боялись снова потерять меня, ведь это случилось уже дважды. "А что же дома-то, нельзя полечиться? - спрашивала мама. - Анюта, возвращайся, если ты опять пропадешь, я больше этого не переживу". Я успокаивала ее, как только могла, писала, что клиника, где меня ждут, единственная в мире. Ну не могла же я про Тибет написать! Это все равно, что сказать: "Я улетаю на Луну!" Я рассказывала им про Ральфа, давала его почтовый адрес и описывала дом. И про Марту писала - пусть видят, что со мной рядом есть хорошие люди, хоть чуточку меньше тревожиться будут.

Я наслаждалась тем, что можно жить сегодняшним днем, радоваться ему и не бояться будущего, поэтому в даль я и не заглядывала. К тому же, дни мои были слишком насыщены, совсем не оставалось времени для праздного времяпрепровождения, и даже для того, чтоб задуматься о чем-то отдаленном.

Когда случалось свободное время - это, в основном, когда Марта уходила, я получала письма из дома, от Женьки, и с удовольствием писала ответы. Письма домой получались длинными, как будто я наверстывала время своего вынужденного молчания. Я говорила с ними, рассказывала про то, что делала днем, про Германию, про здешнюю природу… Меня радовало, что из писем мамы исчезли, наконец, истерические нотки, мне удалось ее успокоить, и все больше было в них просто интереса, ахов и охов и недоверчивого изумления в адрес Ральфа.

Вот он все еще оставался для мамы темной лошадкой, она не могла понять и поверить - ведь чужой совсем человек! немец! с какой стати такое бескорыстие? кто он такой? он миллионер? Я писала: "Мама, он просто очень-очень хороший человек! Он любит меня." Мама боялась такого бескорыстия незнакомого и непонятного ей человека, и слова мои звучали для нее все же малоубедительно, она боялась за меня, и я хорошо понимала ее беспокойство после того, что ей пришлось пережить за последний год.

Как ни странно, помог мне сам Ральф. Он расспрашивал меня о моей семье. А когда узнал, вернее, понял, догадался, что живется им несладко, он удивился: "Почему ты не поможешь своей маме и брату? Деньги-то ты им можешь послать!" - "Я давно хотела…" - ответила я, и Ральф укоризненно взлохматил мне волосы: "Анна, ты глупая!"

Мы послали им денежный перевод на очень значительную по российским меркам сумму, и маму это доконало. Естественно, она посчитала, что это деньги Ральфа - я же ничего не писала о свалившемся на меня благополучии, потому что не все могла объяснить в письмах, заочно. Да и доверять "бумаге" тоже не все можно было в моей-то ситуации.

 Мама отказалась от попыток рационально объяснить поступки Ральфа, а подозревать его в какой-то корысти было бы теперь совсем уж глупо. Какая там корысть! Что с нас можно взять? И, по-моему, стала благодарить Бога, что в трудную минуту он послал мне такого человека.

http://www.proza.ru/2015/05/29/848