Дипломная работа

Темы дипломных работ курсантам факультета автоматики Одесского высшего инженерного морского училища давали без разбору. Не знаю, как это происходит в других ВУЗах. Лично мне попалась такая тема: «Автоматизация процесса горения в котле КВГ 34К танкера типа «София».

Сказать, что тема эта была мне незнакома, значит, вообще ничего не сказать. Нет, ну, автоматизацию горения мы изучали, конечно, но... Танкер я видел только на картинках и на рейде Одессы. Суда с паротурбинными установками – тоже никогда не видел. Как раз во время нашего обучения в училище абсолютно вся, многочисленная танкерная группа судов была передана новому, только что созданному, Новороссийскому пароходству. (Наверное, в качестве компенсации за подаренный Украине Крым).

Из судов с паротурбинными установками в Одессе остались только сухогрузы типа «Ленинский комсомол», но даже и на них я никогда не ступал ногой. Наше обучение предусматривало, вообще говоря, обязательную плавательную практику, как на дизельных судах, так и на турбоходах, но так уж у меня сложилось, что я все время попадал на теплоходы.

Но делать было нечего, темами меняться не разрешалось. Я был прикреплен к кафедре автоматизации паросиловых установок и моим руководителем стал кандидат наук Ульянов, ассистент этой кафедры. Были назначены дни для консультаций, которые я все время пропускал. Показывать как-то было особенно еще нечего. Спрашивать – тоже.

В то время я больше был занят своей молодой семьей. В двадцать два года я уже был женат и, как теперь принято говорить, воспитывал девятимесячного сына. Жили мы в двух комнатах коммунальной квартиры с минимальными удобствами. То есть с водопроводом и канализацией. Готовили на примусе, отапливали квартиру печью. Жена была на полтора года младше меня, городская, как и я, и тоже мало, что знала о прозе жизни.

Диплом писать было трудновато, особенно же трудно приходилось с чертежами, которых нужно было начертить десять больших листов. В черчении я всегда был слаб, мучился с этими чертежами страшно, пока моей супруге не пришла в голову идея отдать чертежную работу каким-нибудь специалистам.

Деньги кое-какие у нас еще водились, так как на практике я полгода проработал мотористом на судне загранплавания.  Посопротивлявшись супруге для вида, я с ней согласился, взяв на себя исполнение четырех, самых простых чертежей. Для исполнения других шести я нашел инженеров в морском конструкторском бюро, которые взялись за  мою халтуру вдвоем.

Каждый из них двоих, конечно, чертил лучше меня, но манеры черчения, почерк, так сказать, у ребят был совершенно разный. Первый, с которым я, собственно, и договаривался, чертил жирно и уверенно, очевидно, использовал мягкий карандаш 2М, другой был намного аккуратней, а третий был я. Собранные все вместе, чертежи произвели удручающее впечатление на моего руководителя, когда я, наконец, соизволил появиться на консультацию.

-  Вот же можете, когда захотите, - говорил он, указывая на три аккуратных чертежа. Я вздыхал вместе с ним, стараясь попасть в унисон. Ответить мне было нечего. Если бы разговор происходил на пару недель раньше, Ульянов заставил бы меня переделать половину чертежной работы, но времени оставалось мало. Он полистал мой, уже приготовленный диплом, вздохнул опять, и выдал мне имя рецензента: доцент Миронов, Одесский Технологический институт пищевой промышленности.

Других дипломантов на рецензию направляли  в Черноморское пароходство, в институт инженеров морского флота, в другие морские организации. Не знаю уж почему, но мне и еще двоим моим соученикам повезло меньше. Так мы тогда считали.

Поехали мы в «Мукомольный» институт. Так в Одессе, в народе, звали тогда пищевой технологический. Нашли доцента Миронова. Помню, что взял он в руки мою переплетенную уже дипломную работу, отлистал с начала её оглавление,  предисловие, вступление, затем  с конца – заключение, еще там что-то, не помню уже, что именно. Потом взял двумя пальцами с десяток листиков, находящихся в середине солидной папки, и спросил: " И вот Это – Ваш диплом"?

Что я мог ответить на этот вопрос? Что это не диссертация? Что весь диплом был переписан с чьего-то другого? Что я вживую не видел ни главного котла, ни турбины, ни танкера? Оставалось только опять вздыхать.

-  Ладно, приходите через неделю.
-  Как через неделю? У нас через неделю защита!
-  А как вы думали? У меня другой работы нет? Раньше надо было приходить.

Кое-как мы упросили доцента поторопиться и управиться за четыре дня.
Через четыре дня, рассматривая напечатанные рецензии, мы кляли всех: и руководителя, пославшего нас в этот институт, и самих себя, и особенно доцента Миронова. Если рецензии механика-наставника  пароходства, или теплотехника того же ЧМП состояли из трех-пяти пунктов, то в наших их было больше десятка. Миронов просто растоптал весь наш трехмесячный труд.

Мы помчались в деканат. Начальник факультета Грехов, выслушал нас и успокоил:
-  Вы, ребята, счастья своего не поняли. Товарищ указал вам на слабые места проектов. У вас есть еще несколько дней, чтобы опровергнуть его замечания. Он на защите присутствовать не будет. А вот профессор Сыромятников из Ленинграда будет возглавлять комиссию. Советую вам его учебник хорошо полистать.

Что сказать? Так же, как в свое время с интегралами, выручила меня публичная библиотека имени Горького. Перелистав кучу литературы, выписав себе контраргументы для научного спора с рецензентом, я подготовился к защите своего детища.

Развесив  чертежные листы, я скромно ожидал своей очереди. После краткой моей речи, научный руководитель зачитал замечания рецензента. И если доцент Миронов растоптал мою работу негромко и неделей раньше, то я покуражился над ним вслух и при благодарной аудитории. При этом дважды очень кстати сумел ввернуть цитаты из учебника председателя комиссии. Как сейчас помню, Миронов усомнился в правильности упомянутого мной кпд котла, который на судах составлял девяносто три процента. Я и здесь проехался по его береговой некомпетентности. В общем, здорово мне повезло, что Миронов отсутствовал.
 
Научный руководитель мой после защиты был в приятном для меня шоке:
 - Не ожидал, Бортников, не ожидал! Молодец!
Диплом мой, конечно, был оценен на «отлично».