Шепот Главая вторая-третья

Глава 2
Антона и Никиту отпустили только утром, когда часы показывали шесть. Обессилившие физически и морально, они брели через половину города домой, единственное, что их успокаивало – это новость Максима о том, что Слава выжил. Солнце хоть уже и освещало улицы, но еще не жарило, поэтому дорога до дома была не так мучительна. По пути они молчали. Сил на разговоры не было ни у того, ни у другого. Хотелось поскорее дойти до дома и завалиться спать.
Максим, придя домой в половине двенадцатого, сразу отправился к своему ложу, даже не умывшись и не поужинав, настолько он был измотан.
Его старый раскладной диван сейчас казался ему самым совершенным изобретением на земле. Тело словно растеклось по матрасу. Он не ёрзал в поиске удобной позы, так как все они казались именно такими, и тело чувствовало себя комфортно. Подушка была воздушной, и все мышцы блаженно отдыхали, сон настиг его очень быстро.
Ему приснилось, что он пришёл в гости к Славе и тот лежал на кровати со своей новой девушкой, оба живые и невредимые. Максим, обрадовавшись такому обстоятельству, не мог найти слов и только улыбался, глядя на них.
Слава и его подруга, не замечают присутствие Максима, который стоит перед ними. Они болтают и смотрят телевизор. В руках у них бокалы с красным вишнёвым вином. Максиму показалось, что он даже слышит запах вишни, который приятно расползается у него в лёгких и опьяняет его. Но тут девушка Славы встает. Она очень красивая. Ростом она чуть ниже Максима, стройная талия, аккуратные и очень аппетитные формы, казалось у нее нет ни грамма лишнего жира. Черные густые волосы свисали до середины спины. Очень милое и наивное личико, крайне ухоженная и женственная натура. Нежная и гладкая кожа, красивое, кружевное нижнее белье кремового цвета, всё это говорило о том, что такое милое создание просто невозможно обидеть, оно слишком прекрасно.
 «Черт возьми, она потрясающая!» – думал про себя Максим.
Она уходит на кухню. Слава лежит на спине, взгляд его уставлен в потолок.
Максим совершенно не слышит звуков. Телевизор включен, там происходят какие-то действия, но Максим стоит в полной тишине и совершенно обездвиженный. В комнате очень темно, только синий свет от работающего ящика слегка освещает всё вокруг.
 Тут девушка появляется в проходе. В руке у нее кухонный нож. Она подходит к кровати и ложится в нее вместе с ножом. Максим начинает понимать, как дальше будут развиваться события. Он пытается подбежать к ним, но у него ничего не выходит, вместо бега получаются прыжки на месте, очень медленные и совершенно бесполезные. Он пытается кричать, но даже сам не слышит своего голоса.
«Остановитесь! Слава! Слаа–ваа!!! Что вы делаете, идиоты!!!» – но это слышно лишь в его подсознании.
Девушка откидывает одеяло, ложится удобнее и, глядя в потолок, начинает делать разрез вдоль, начиная от запястья. Закончив, она передаёт нож Славе, и он проделывает ту же операцию. Кровь начинает сочиться из их рук, но их лица абсолютно спокойны, а взгляды каменные.
Максим продолжает кричать и пытается сдвинуться с места хоть на сантиметр, но не чего не выходит. Слезы вырываются из его глаз, он кричит, что есть мочи, но комната наполнена только тишиной. Девушка слегка приподнимается, берёт за край большое одеяло и накрывает им себя и Славу с головой. В этот момент Максим срывается с места, бежит к ним, одергивает одеяло и просыпается.
Ещё не до конца придя в себя, он минуту осматривает свою комнату. До чего тоскливо было на душе. Он и представить не мог, что жизнь может быть такой. Он начал переживать, что образы погибших на его глазах людей будут преследовать его до тех пор, пока не сведут окончательно с ума.
 Он дошёл до ванной комнаты и умыл лицо холодной водой. Настенные часы с изображением какого-то мегаполиса показывали три ночи. В этот момент Максим осознал, что сон просто так к нему не вернётся и направился к холодильнику с надеждой найти там заначку отца. Обнаружив полбутылки водки, очень обрадовался.
 – Ну теперь за сон можно не переживать, – подумал он и налил себе в кружку граммов сто-сто пятьдесят, отмеряя на глаз.
Максим никогда так раньше не делал, но сейчас ему необходимо было хорошенько поспать, а учитывая большую активность мозга, сделал вывод, что другого способа уснуть не найдёт. Одним глотком он уничтожил содержимое кружки. Водка хоть была и холодная, но очень противная на вкус, сморщившись и выдохнув горячий воздух из лёгких, Максим зажевал выпитое помидором черри, чтобы перебить противный вкус. По желудку распространилось приятное тепло. Через пять минут Максим уже лежал в кровати и пытался заснуть. На это ему понадобилось минут пятнадцать, но всё-таки результат был достигнут.

Глава 3
С момента происшествия прошло несколько дней. Максим провёл их дома и лишь несколько раз созванивался с друзьями. Самое странное было то, что ему ни разу не позвонили из полиции по поводу обоих случаев, в которых он принимал самое непосредственное участие. Ему казалось, что теперь его будут с утра до ночи мучить допросами и показаниями.
 Но никто не звонил. Ещё необычнее было то, что в новостях не говорили ни об одном новом суициде. Неужели всё закончилось? Казалось, что это невозможно, и вот, ни одной новости. Бои на границе, как ни странно, тоже прекратились, и конфликт снова начал решаться дипломатическим путём. Видимо, страшный сон закончился и теперь всё встанет на свои места.
Максим взял в руки мобильный телефон и набрал Никиту.
 – Здорова, Некит! Ну как дела?
 – Привет, Макс, всё вроде нормально, а ты как?
 – Да вроде тоже ничего. Тебе из полиции звонили? Вызывали?
 – Нет, тишина, а тебя?
 – Тоже, странно как-то, я думал, от них теперь веником не отмахнёшься, а они даже ни разу не позвонили.
 – Да уж, не понятно как-то, уверен, Антоху тоже не трогали.
 – Нет, кстати, желания навестить Славку? Может он уже пришёл в себя, – предложил Максим другу.
 – Конечно, пошли!
 – Давай через пол часика, заодно пока позвоню нашему паникёру.
 – Добро! – произнёс Максим, и разговор был окончен.
Надо было как-то занять себя на ближайшие полчаса. Завтрак уже был в стадии переваривания, поэтому Максим решил посмотреть телевизор, щёлкая кнопки на пульте и не найдя не чего путного, он включил канал двадцатичетырехчасовых новостей, по которому в данный момент шёл прогноз погоды. Метеоролог – молодая и довольно симпатичная блондинка – рассказывала о надвигающемся циклоне и небольшом похолодании.
 – Ну, слава Богу, – обрадовался Максим. – Наконец к нам идут дожди.
Он реально был вне себя от счастья. Это всё подтверждало теорию о том, что волна самоубийств прошла, и теперь ее место останется разве что в медицинских справочниках и в памяти родственников погибших. Конечно, это не изменяет факт гибели такого количества людей, но теперь всё в прошлом, а значит нужно жить дальше.
Весь на эмоциях, Максим решил попытать удачу и позвонить Семёнычу. Возможно, цех откроют в ближайшее время, ведь, если разобраться, никаких нарушений техники безопасности допущено не было, а этот случай можно считать форс-мажором.
 Конечно, он вспомнил свои мысли в больнице, о том, что можно и нужно сменить место работы. Ему не хотелось торчать в этом старом, пыльном цеху, но подумав о том, что его финансы заканчиваются, а новую работу в ближайшее время можно и не найти, он решил вернуться на время на старое место. Снова достал свой телефон и набрал начальника цеха:
 – Алло, Семёныч, привет! – с каким-то даже торжественным оптимизмом говорил в трубку Максим.
 – Здравствуй, Макс, – менее позитивно произнес Семёныч.
 – Есть какие новости по работе?
 – Нет пока. Комиссия еще даже не приезжала, сам вот как на иголках. Директор сказал всем пока на телефоне сидеть, и как что, сразу же всех будут обзванивать.
 – А за простой платить будут? – решил аккуратно попытать счастье Макс.
 – Ты наше начальство не знаешь, что ли? Всё за свой счёт! Хорошо, если зарплату не урежут, – иронично, изображая насмешку, говорил Семёныч.
 – Ну, уж тебе-то точно проплатят, – думал про себя Максим, – ты с ними на короткой ноге.
 – Ладно, Семёныч, будем ждать, – сказал Макс и, попрощавшись, положил трубку.
 – Ну что ж, денег можно пока и у родителей занять, всё-таки причина уважительная, – успокаивал сам себя Максим, собираясь на выход.
 На радостях он даже осмелился не надевать кофту с длинным рукавом. Хотя джинсы на шорты менять всё же не решился и головной убор в виде панамы он тоже оставил. Кто его знает, вдруг еще есть возможность облучиться и попасть в тоже положение, что и тысячи людей, покончивших с собой.
Попрощавшись с отцом, он отправился на улицу. Солнце вовсю жарило, но сегодня температура воздуха упала на четыре градуса, и это было ощутимо. Люди потихоньку начали снова выползать из своих «бетонных убежищ», и на детской площадке даже появилось несколько любителей поковыряться в песке и покататься с горки.
На этот раз Максим пришёл к месту встречи первым. Он прождал минуты три, стоя в теньке под яблоней. Вторым на место прибыл Никита с выкуренной наполовину сигаретой. Он, как и Максим скинул с себя часть «солнцезащитного костюма» и был тоже в приподнятом настроение. И только через восемь минут явился Антон, упакованный по полной программе. Было видно, что он боится, и последние происшествия оставили на нём свой отпечаток.
Друзья не стали осуждать его, в данный момент это было бы неактуально и глупо.
 – Ну вот, снова все в сборе, – объявил Максим.
 – Типа того, – как будто подчеркнул очевидные слова Антон.
 – Макс, может, захватим по бутылочке пивка по дороге, – предложил Никита.
 – Почему бы и не захватить.
 – Я слышал, сейчас везде скидки большие на алкоголь, – решил поддержать тему Антон, которому тоже понравилась идея с пивом.
 – В «Местный»?
 – Пойдём, – в один голос ответили друзья и вышли из тени старой яблони.
До «Местного» было всего метров пятьсот пути, нужно было пройти два дома и перейти через улицу.
Друзья шли не спеша, так как сегодня никаких запланированных дел ни у одного из них не было. Да и вообще не известно, пустят ли их к Славе.
 – Интересно, он вообще вменяемый, – выпалил такую фразу Антон.
 «Да уж, действительно интересно» – думал каждый про себя.
Помимо людей, на дорогах так же начали появляться машины. По улицам снова рассекало маршрутное такси с лихачами водителями и забитыми до предела салонами. Всё это реально наводило на хорошие мысли и успокаивало расшалившиеся нервы. Ребята всё больше и больше свыкались с мыслью, что жизнь вернётся в своё старое русло, и их настроение было на подъёме.
Магазин «Местный» был обычным сетевым супермаркетом, где люди ходят с корзинами и набирают в них нужный и не очень им товар, слоняясь между прилавками.
 Ребята часто приходили сюда потому, что цены тут были более-менее сносные, постоянно проводились различные ценовые акции, и находился он рядом с домом.
Зайдя в магазин и ощутив на себе работу кондиционера, друзья одобрительно заулыбались и направились в сторону алкогольных прилавков. Людей в магазине было как ни странно очень много. Обычно днём работала одна, ну от силы две кассы, из-за чего многие покупатели часто ругались, когда образовывалась очередь.
Но сегодня… сегодня работали все кассы. Да и весь персонал – кассиры, продавцы, охранники, грузчики – все эти люди работали в своём обычном штатном режиме. Закрывать продовольственные точки никто не собирался. У них сейчас был колоссальный финансовый подъем.
Люди делали запасы еды. Привыкшие к дефициту продуктов в советские времена, они быстро скупали всё подряд в больших количествах, начиная от спичек, соли, картошки и заканчивая авокадо и дорогой, типа итальянской, пастой.
 Всё это происходило с особой нервозностью и суетой. Люди не могли разойтись в проходах между прилавками и чуть ли не дрались около тех, на которых товар лежал в ограниченном количестве.
Воздух был напряженный и пропитанный потом, из-за всех этих людских тел, скрываемых за грудой лохмотьев. Шум стоял ужасный, не было даже слышно фоновой музыки, которая раздавалась из динамиков в углах магазина.
Проталкиваясь в общей массе, ребята уже практически достигли стеллажа с пивом, на котором виднелась акция, как вдруг мужчина лет шестидесяти, пожилой, в старом сером пиджаке и чёрных брюках, седой, с большими круглыми очками и в фуражке, растолкав их, подбежал к витрине с крепкими напитками и, вынимая одну бутылку за другой, начал бить их о пол.
 – Получайте! Вот вам, уроды долбанные!!! Пошептаться решили?! Я вам пошепчусь!!! – мужик выкрикивал какие-то несвязные, безумные фразы.
Первая же бутылка пол-литровой водки за триста рублей разбилась с резким, звонким звуком и, ударившись, расколола плитку на полу.
Толстая женщина, которая находилась в этот момент рядом с ним, начала громки визжать. Мужчина не собирался останавливаться, более того, он совершенно не смотрел на то, что попадается ему под руку, не важно, был то коньяк, водка или дорогой шотландский виски. Всё это добро летело на пол. На шум начали сбегаться охранники. Ребята не осмелились подойти ближе к зоне действия, так как это было чревато последствиями, поэтому стояли в стороне и с интересом наблюдали за происходящим.
Завидев охранников, мужик подбежал к краю стеллажа, положил руку так, что она легла во всю его ширину и, держа ее в таком состоянии, начал бежать вдоль стеллажа и сгребать бутылки.
 – Я вам устрою, сволочи! Не возьмёте! Всех вас расстрелять к чертовой матери!!! – он кричал очень громко и истерично, со всей душой, взгляд его был обезумевший.
Звук бьющихся о пол бутылок обратил на себя внимание всего магазина, который был не таким уж и маленьким. Люди начинали паниковать, не понимая, что происходит. Казалось, что кто-то выпускает очередь из автомата по стеклу. Дети, которые находились в магазине, плакали, женщины кричали, а мужики стекались к месту происшествия, чтобы узнать, в чём дело.
 – Люда! Че расселась, жми кнопку! – крикнул один из охранников, подбежавший к кассирше.
И в тот же момент толстая женщина лет тридцати с длинными красными волосами, собранными в хвостик, сидевшая за кассой и глупо хлопающая глазами, опомнилась и нажала тревожную кнопку, встроенную у нее под кассовым аппаратом.
Двое охранников подбежали к бунтарю, который в этот момент уже добрался до шкафа с элитным алкоголем и бутылкой трёхзвёздочного дагестанского коньяка и с размаху вынес стекло.
Он чуть было не схватил виски стоимостью сорок тысяч рублей, как его руки заломали за спину.
 – Твари!!! Отпустите!!! Я всё знаю!!! Меня так просто не заставишь молчать! За идиота меня держите?! Скоты!!! – мужик вырывался и так орал, что, казалось, его ведут на казнь.
– Успокойся, псих! – кричал на него охранник, заломивший ему одну руку за спину.
Его дёрганья причиняли охранникам массу неудобств, из-за чего им пришлось прижать его лицом к стене. Весь процесс торговли в магазине остановился. Все стояли и наблюдали за представлением с открытыми ртами и негодующим видом.
 – Черт пьяный!!!
 – Наркоман!!!
 – Псих больной! – всё это слышалось из толпы, которая явно была недовольна происходящим.
А нарушитель спокойствия всё не унимался.
Через десять минут к магазину подъехала дежурная машина полиции и оттуда вышли двое сотрудников в бронежилетах и с дубинками.
 – Ааа, вот и Гестапо подоспело! Давайте, вяжите меня, я всё равно вас выведу на чистую воду! – кряхтел нарушитель спокойствия, прижатый лицом к стене.
 – Всё-таки надо с бухлом завязывать, а то и до такого может довести, – думал Максим, глядя на обезумевшего и, по всей видимости, душевно больного мужичка, к которому уже подошли сотрудники полиции.
Хотя при этом Максим заметил, что мужик не был похож на обычного пропитого до мозга костей алкаша, которых он привык видеть во дворе на лавочках, с утра до ночи глушащих сивуху. Лицо его не было опухшим, кожа имела нормальный здоровый цвет, а не такой, как у людей с проблемами печени. Да и характерного запаха перегара, который обязан был присутствовать, Максим не учуял.
Ребята стояли и смотрели на всё это с интересом, ожидая развязки, но вскоре им этот спектакль надоел, они взяли пиво, которое продавалось по акции, и пошли к кассе.
Но тут их охватила большая досада. Благодаря тому неадекватному товарищу около касс скопилась огромная очередь. Люди ждали, пока их обслужат и уже начинали громогласно возмущаться. Всё это приобретало характер небольшого митинга. Бунтовщика уже пять минут как забрали, а последствия еще только начинали набирать обороты.
Раздосадованные таким поворотом событий ребята пошли обратно к стеллажу и поставили свои бутылки на место. Стоять в очереди и выслушивать мнения «потенциальных покупателей» никому не хотелось. Поэтому уйти было, пожалуй, самым лучшим вариантом в сложившейся ситуации. Кое-как протиснувшись между рассвирепевшими и уставшими людьми, друзья вырвались на свободу.
 – Может, в другом месте возьмём? – предложил раздосадованный Антон.
Уж больно ему понравилась эта идея с холодным пивом, и не хотелось отказываться от нее.
 – Давайте лучше на обратном пути выпьем, время три часа уже, черт его знает, до скольких там принимают посетителей, – осадил Антона Максим.
 – Да, Антох, давай-ка лучше действительно на обратно пути возьмём, – согласился с заключением Максима Никита, хотя и сам был огорчен сложившимися обстоятельствами.
Ребята пошли на ближайшую остановку. Автобус подъехал минут через десять. Это был старый немецкий агрегат годов восьмидесятых, которые списывали в Германии, а затем экспортировали в Россию. Но, даже учитывая возраст автобуса, он превосходил по всем параметрам и комфорту современные отечественные. Ребята заняли места в салоне, и автобус тронулся в путь.
Из широких окон было видно, что люди снова заполняют недавно пустующие улицы, тротуары, остановки. Многие осмелевшие сокращают количество тряпок, носимых на себе и вызывающих ужасный дискомфорт и забавный внешний вид.
 – Интересно, что там у нас с боевыми действиями на границе, Макс, ты же у нас любитель всех этих тем, – Никите стало скучно в дороге, и он решил начать хоть какую-то беседу, что бы время пролетело быстрее.
 – Не знаю, пока вроде перешли на диалог. Да в принципе все эти новости по телевизору и на госсайтах фуфло. Нет никакой гарантии, что всё то, что нам показывают, это правда, мы много не знаем, – Максим старался говорить это с особой интонаций, как будто он очень хорошо разбирается в жизни и политике.
Ему нравилось, когда на него обращают внимание и интересуются мнением на такие темы.
 – Согласен, раньше вербовали с помощью одного ящика, сейчас ещё один добавился, – поддержал Никита, который, кстати, еще куда больше чем Максим любил выглядеть эрудированным педантом.
 – Представляю, как мы трое на передовой бежим с автоматами, – усмехнулся Антон.
 – Да уж, зрелище и правда жалкое, – поддержал Максим, тоже представляя себе эту картину, глядя в окно.
 – В армии помню: один раз стрельнёшь и три месяца чистишь автомат на центральном проходе, – с довольной улыбкой добавил Никита.
 – А потом еще полгода у тебя этот автомат не принимают потому, что командир роты своим мизинчиком залезет туда, куда иголка не пролазит, и найдёт грязь, – посмеялся Максим.
 – Да уж, убийцы из нас первосортные, – ссарказничал Антон, глядя на друзей.
Эта беседа всех очень забавляла, ребята так заговорились, что чуть не проехали свою остановку, и им пришлось бежать к выходу.
Небо потихоньку затягивало облаками. Голову не напекало, и это радовало, но духота всё равно продолжала стоять, и воздух по-прежнему был горячим и тяжелым.
Ребята вышли из автобуса и направились в сторону больницы, которая находилась метрах в трёхстах от остановки. Через минуту за деревьями начали показываться старые стены «Красного креста».
 – Как же я не люблю это место, – брезгливо произнёс Антон, глядя на старые стены больницы.
 – Да уж, бывал я там… Медперсонал очень специфический, – с не меньшим отвращением произнес Никита, который шёл справа от Антона и тоже смотрел на здание больницы.
 – Мне тогда пьяный врач швы накладывал на порезанную ногу. Забыл сначала анестезию, потом сказал швы снимать только дней через десять, а они разошлись уже на третий, пришлось по месту жительства обращаться к хирургу, чтобы заново всё наложили. Бедный Слава, представляю, какого ему там.
 Обогнув часть здания больницы и подойдя к главному входу, ребята увидели, что на улице очень много медперсонала, они сидели на лавочках, на крыльце, около деревьев, курили и бурно обсуждали что-то.
 – Вместо того чтобы работать, они массовые перекуры устраивают, – ворчал в своей обычной манере Никита.
Ребята не придали этому сильное значение и отправились напрямую в регистратуру. Дойдя до места, они увидели длинную очередь людей, которые бурно что-то обсуждали и явно были очень недовольны. Вообще, конечно, это было вполне стандартное явление, и никто не удивился.
 – Что значит, перевели?! Почему это не оповестили родственников?! – кричала бабушка в окошко регистратуры.
 – Мне сказали, что через два дня можно будет навестить мужа, а тут выясняется, что его вообще перевели без моего ведома, безобразие какое-то, вас всех под трибунал надо за такую самодеятельность!
 – Да что вы говорите! – выкрикивала ей из окошка работница регистратуры.
 – Мы что, должны каждого лично обзвонить и сообщить?!
 – А что разве не должны?! – гаркнул из очереди крепкий мужчина на вид лет сорока, с очень внушительным видом и басистым голосом.
 – Вот именно!
 – Бюрократы чёртовы!
 – Бардак, а не больница! – кричали озлобленные люди, уставшие от подобного отношения.
 – А что случилось то? – поинтересовался Максим у хрупкой женщины во всём сером, стоявшей в конце очереди и явно готовой расплакаться.
 – Говорят… говорят всех, кто поступил, – голос её дрожал, она достала платок из сумки и, высморкавшись, продолжила, – всех, кто поступили сюда, пытаясь покончить жизнь самоубийством, перенаправили пару часов назад в другое учреждение.
– Блеск! – подумал про себя раздосадованный такими обстоятельствами Максим.
 – Вот и сходили за пивком.
 – А куда хоть перевели-то?!
 – Не говорят. В какой-то исследовательский центр.
 – А как теперь связаться с ними? – вступил в разговор Никита, который стоял до этого момента позади Максима.
 – Говорят, сами свяжутся, – уже начиная потихоньку плакать, произнесла женщина. – Бедная моя девочка, – она закрыла лицо ладонями и начала плакать.
 – Ну и что делать будем? – задал друзьям вопрос совершенно растерянный и раздосадованный Максим.
 – Может, с родителями его как-то связаться? Нам-то точно никто не позвонит, – предложил Никита, которому вся эта ситуация уже начинала надоедать.
– У меня лично их номеров нет, – ответил на это Максим, а Антон предпочёл вообще ничего не говорить по этому поводу, а просто ждать решения.
Он вообще любил, когда решение принимают за него, думать не надо, ответственность с него автоматически снимается, удобно.
 – Пойдём на улицу, а то тут дышать нечем, и толпа эта напрягает, – предложил Никита и, не дожидаясь одобрения от друзей, двинулся в сторону выхода.
 – Ну, раз всё равно к Славе сегодня не попасть, торчать тут смысла нет, – Максим поддержал предложение Никиты, и все трое отправились к выходу.
Ребята вышли на улицу и повернули в сторону места, оборудованного для курения, где кучковались медсёстры, медбратья, врачи и в общем весь персонал больницы.
 Это место занимало довольно большую площадь и включало в себя несколько отдельных курилок. Как известно, персонал, да и пациенты в больницах посвящают много времени перекурам, первые из-за напряженной работы, а вторые от безделья.
 По всей видимости, местный дворник не особо утруждал себя работой, поэтому курилка походила скорее на дворовую, чем больничную. Шелуха от семечек, пластиковые пробки из-под бутылок с минералкой и окурки создавали подобный внешний вид. Ребята присели на одну из лавочек.
 – В этой больнице хоть кто-нибудь работает вообще, – глядя на скопление дымящих людей, рассуждал Максим. Тем временем Никита подошёл к курилке напротив:
 – Табачком не угостите, – спросил он у курящих там людей.
 Мужчина, который сидел один в женской компании, затушил свою сигарету, достал из кармана пачку и протянул Никите.
 – Огня надо?
 – Спасибо, у меня есть, – забрав сигарету, Никита отправился на место, где его ждали друзья.
 Ребята явно были расстроены сложившейся ситуацией. Казалось, невезение преследует их весь день. Никита достал зажигалку из заднего кармана джинсов, поднёс сигарету ко рту и принялся раскуривать добытый табак.
 – Господи, ну и дрянь же он курит, – начал плеваться Никита с недовольным лицом.
Выпустив струю никотинового дыма, он обратился к друзьям с вопросом:
 – Ну и что будем делать?
 Макс лишь пожал плечами, а Антон сделал глупое выражение лица.
Справа от них в паре шагов находилась ещё одна курилка, установленная по тому же принципу. На лавочке сидели две девушки в больничной форме. Одна была худенькая, невысокого роста, с мелированными волосами, собранными в пучок. Другая – толстая, примерно одинакового с ней роста, с длинными чёрным хвостиком, который свисал из-под головного убора.
Женщины сидели спиной к ребятам, поэтому лиц не было видно. Они курили и очень громко общались между собой. Максим краем уха услышал их разговор, который заинтересовал его своим содержанием. Та, которая была худая, рассказывала, видимо, об утреннем переводе:
 – Я, значит, сижу себе спокойно, заполняю журнал, тут заходят эти трое мужчин в халатах, все такие суровые, с ними Стрельников. Подходят ко мне, и спрашивают:
 – Все пациенты приняли снотворное или нет?
 – Я говорю, все. Один из них, похоже, самый главный достаёт телефон, звонит кому-то и командует:
 – Забирайте.
 Я у Стрельникова спрашиваю:
 – Андрей Борисович, а что происходит-то?
Он такой:
– Больных переводят в другое учреждение.
Я ему говорю:
– Андрей Борисович, так бумаг же не было, их ещё не оформляли на перевод.
 – Ну а он что? – спросила на секунду замолчавшую рассказчицу ее полненькая коллега.
 – Что, что, – говорит, – бумаги пришлют потом. У вас что, дел больше нет, кроме как языком чесать?
 Я его таким нервным ещё ни разу не видела, глаза бешеные, губы кусает, я уж не стала больше с вопросами лезть.
 – А дальше что?
 – Да ничего, походили по палатам, один там что-то постоянно записывал. Потом подошли ко мне, спросили, сколько человек всего на этаже. Я им ответила, и они ушли. Через пять минут куча народа пришла, начали всех потихоньку вывозить на улицу. Я смотрю в окно, а их всех в автобус затаскивают. Я еще удивилась, разве так перевозят больных. Но спрашивать не решилась.
 – Да уж, чудеса… – молвила толстая и сделала большую затяжку.
 «А-хре-неть» – раздалось в мыслях у Максима, он повернулся к друзьям, которые сидели рядом.
 – Слышали? – кивнул Максим в сторону женщин.
 – Нет, а что там? – полюбопытствовал Антон, которому явно наскучило это бесполезное сидение.
 – Врачи сами не знают, куда больных перевели.
 – Ничего не понимаю, разве такое бывает? – с довольно глупым видом произнес Антон.
 – Ты забыл, в какой стране ты живёшь? – как бы риторически спросил Никита, который всё это время смотрел куда-то вдаль и докуривал свою сигарету.
 – Это уж точно, – согласился с ним Максим.
 – Но всё равно непонятно, почему людям не сообщают, куда отправили их родственников, всё-таки это незаконно. Правда в этой бюрократии сам чёрт ногу сломит, прежде чем разберётся.
 – Интересно, родители Славки в курсе уже, – задумчиво бормотал Антон, водя по земле палочкой, которую он нашёл возле лавки.
 – Этого мы не узнаем.
 – Ну что, тогда, наверное, по домам? – предложил Максим, решив, что возможности узнать судьбу Славы сегодня им не представится.
 – Пошли, – согласились Антон с Никитой.
Огорченные собственным бессилием ребята отправились в сторону своего района.
Попрощавшись у старой яблони, они разошлись и договорились созвониться завтра.
Максим был очень огорчён этой неудачей, и ему хотелось скорее чем-то занять себя, чтобы не думать о плохом, но мысли о Славе и непонятном переводе никак не давали ему покоя. Он решил попытать удачу и позвонить в областную больницу, ведь по логике, – это было единственное место, куда переводят людей с обострёнными ситуациями. Он нашёл номер приёмной в интернете и набрал его:
 – Областная больница, я вас слушаю, – еле понятно пробормотала женщина в трубке.
– Здравствуйте, к вам случайно не переводили сегодня людей из «Красного креста»?
– Нет, – сказала женщина и резко оборвала разговор, положив трубку.
 – Господи, как бесят меня эти медики! – выругался вслух Максим, уставший от такого отношения со стороны медперсонала.
«Ну, я хотя бы попытался» – как бы успокоил сам себя и отправился на кухню.
На кухне он застал отца, который, судя по всему, решил устроить себе небольшой праздник. На столе стояла бутылка водки, которую он уж опустошил больше чем на половину, селедка в масле на тарелке, порезанная колбаса, белый хлеб и огурцы с помидорами. Прям праздничный стол.
Максим очень не любил наблюдать такие картины, когда отец сидел на кухне и пил в одиночестве. Он вообще не выносил, когда отец выпивал, ведь алкоголь делал его неадекватным и в последствие все, кто попадались ему на глаза, страдали от пьяных выходок. Отца так и тянуло на конфликты, которые всегда заканчивались очень неприятно.
 – Макс, подожди секундочку, – остановил уже достаточно окосевший отец Максима, когда тот собирался уходить с кухни, прихватив с собой кружку с чаем.
 – Чего?
 – Скажи, я плохой отец?
У Максима был секундный ступор. Отец никогда не спрашивал о таких вещах, даже будучи подшофе. Он всегда был слишком закрытым, и его самолюбие не позволяла задавать такие вопросы.
 – А можно я не буду отвечать?
Даже если бы он хотел, то всё ровно не смог бы дать точную оценку воспитанию, которое дал ему отец. Было много плюсов, но тот факт, что отец часто пьёт и ведёт себя неадекватно на протяжении всей жизни сына, был, пожалуй, очень многозначительным и перекрывал собой практически всё положительное.
 – Значит, всё-таки плохой… – лицо отца приняло кислые и тоскливые очертания.
Максима это всё насторожило. В кухне работал телевизор, но отец не смотрел его. Вдумчивый, направленный в никуда взгляд и отсутствие какой-либо мимики указывали на то, что его мозг погрузился на глубокое дно размышлений.
Минуту назад он вёл диалог с сыном, а уже сейчас находится где-то далеко от него – в своих мыслях. Максим не спешил уходить, поставил кружку на край стола и полез для виду в холодильник, якобы достать что-то съестное, а сам наблюдал. Отец сидел и смотрел в одну точку, слегка покачивая туловищем взад и вперед, в одном ритме.
 – Плохой я отец, плохой, ничего путного не смог дать детям. Живём в халупе какой-то, плохой я отец, – не утихал он ни на секунду.
 – Пап, ты чего? – спросил, уже начиная беспокоиться Максим.
 Как будто не слыша сына, он продолжал:
 – Ничего я не могу, всё только зря, пью и пью, пью и пью.
 – Ты меня не любишь, правда, ведь?
Максим никогда не говорил отцу, что любит его, он и не знал, любит ли он его на самом деле, но даже если бы и любил, то всё равно, наверное, не сказал бы. Он всегда стеснялся показывать свои эмоции, особенно родным. Даже маме, которую он очень любил, говорил это крайне редко и при этом сильно смущался. И не зная, как ответить, просто сказал:
 – Да перестань ты! Чего так странно себя ведешь?
 – Ну, вы же с Димой меня не любите, значит, я плохой отец, – снова заладил тот.
 – Ты не плохой отец. Ты просто мало времени нам уделял в жизни, но зато мы не бедствовали и всегда были сытыми, – начал было успокаивать Максим отца, присев неподалёку.
Никогда ещё Максим не видел отца в таком состоянии. Неужели допился? Он привык, что отец начинает по пьяни кричать, ругать правительство, выражать недовольство коммунальщиками, полицией и так далее, затем он обычно шёл к матери и устраивал ей беспочвенные скандалы, зацепившись за любую её фразу или вспомнив старые обиды.
 – Если бы ты не пил, цены бы тебе не было.
 – Ты прав, я алкоголик, я никчёмный алкоголик, – продолжал меланхолично угнетаться отец, а во взгляде читалась скорбь и унынье.
 Максим уже начал серьёзно беспокоиться. Он пошёл в комнату родителей, чтобы позвать мать.
 – Мам, там отец какой-то странный, – обратился Максим к маме, которая в этот момент смотрела сериал, лёжа на диване.
 – Так он же пьёт с трёх часов, конечно, он странный, точнее пьяный!
 – А сейчас сколько времени? – спросил Макс, потому, что телефон его остался на кухне.
 – Половина седьмого.
 – Мам, он на самом деле какой-то чудной, иди сама посмотри, несёт какую-то ахинею, – пытался убедить её Максим.
Мама нехотя встала с кровати и пошла на кухню.
 – Олег! Ты, когда заканчивать собираешься?!
 – Ты права, надо с этим заканчивать, – выдавил монотонным голосом отец, при этом смотря куда-то в стену, а не на жену.
– Ты себя как чувствуешь-то? – продолжала мама, уже слегка обеспокоенная и вправду необычным поведение мужа.
 – Плохо... мне очень плохо, – проговорил чуть слышно отец.
 Вид у него был болезненный и отречённый, казалось, он сейчас находится в другом измерении.
 – Олег! Олеееег! Ты меня слышишь? – мама начала щелкать пальцами перед его лицом, заметив, что тот совершенно теряет внимание.
 Взгляд у отца начинал потихоньку отупляться. Он встал во весь рост, вышел из-за стола и направился на балкон. Достал сверху рамы пачку сигарет, вытащил одну и закурил, высунувшись в окно.
– Я же говорю, он чудной какой-то.
 – Теперь вижу! – уже не на шутку перепугавшись, ответила она.
 – Думаешь, это водка так влияет?
 – Низнаааю, – протянул Максим, помотав при этом головой в разные стороны, как бы показывая свою неуверенность. – Я его таким ещё ни разу не видел, не мне тебе объяснять, какой он обычно активный, когда напьётся.
Мама это прекрасно понимала, уж она-то знала мужа лучше всех, и тут явно было что-то не так.
 – Максим, а вдруг отец тоже этой чёртовой гипердепрессией заразился? – спросила мама у сына, прикрыв резко рот рукой, придя в ужас от собственных слов.
 – Не дай Бог!!!
 – А Димка где? – спросил Макс, что бы хоть как-то перевести тему и на секунду отвлечь мать.
 – У друга остался ночевать. Что с отцом будем делать?
 – Давай, может, понаблюдаем еще часок, а если что, в больницу повезём, – предложил такой вариант Максим.
 – Думаешь, всё-таки в больницу?!
 – Лучше уж в больницу, чем дожидаться неизвестно чего, – попытался успокоить её Максим своими доводами.
Отец докурил сигарету и вернулся в кухню на своё место. Налил себе стопку, поставил на стол, но не выпил, а продолжил о чём-то очень усердно думать, жену и сына он как будто не замечал.
 – Олег, а ты кушать не хочешь? – спросила жена, не зная, как ещё привлечь его внимание.
 – Что-то не хочется…
 Макс выскользнул с кухни и отправился в зал. Достал телефон и, найдя в списке исходящих номер Никиты, позвонил ему:
 – Алло, Некит, у тебя твоя развалюха на ходу сейчас?
 – Да, только бензина почти нет, а чё случилось то?
 – Отец как-то странно себя ведёт, такое ощущение, что у него то же самое, что и у Славки, либо конечно он просто пьяный, но обычно он себя так странно не ведёт.
 – И чего ты хочешь? В больницу его везти?
 – Ну, если придётся, ты поможешь? А то «скорую» вызывать как-то не сильно хочется.
 – Ну, если заправишь, помогу, у меня сейчас с наличкой совсем беда.
 – Заправлю, в общем, если надумаем, я тебе позвоню, ок?
 – Окей... окей, – недовольным голосом произнёс Никита и положил трубку.
Максим позвал маму в зал.
 – Ну как он?
 – Не знаю, Максим, молчит всё, – глаза у мамы начинали краснеть, а дыхание учащаться.
 Максим включил компьютер, чтобы тщательней изучить новости, ведь не может быть, чтобы случай в их семье был единичным. Он открыл несколько популярных сайтов с новостями, некоторые из них были государственные, другие же созданы теми, кто крутился раньше в политических кругах, а позже вышел оттуда и начал нести правду в народ со своего ракурса, третьи же велись от самого народа, грубо говоря, сарафанное радио.
Пошарив по разным заголовкам и статьям, Максим не обнаружил ни слова о новых жертвах, это, конечно, успокаивало и давало надежду на обычное совпадение, но в тоже время необъяснимое поведение отца пугало. Возможно, всё-таки это водка всему виной, и он сейчас просто пьян, а то, что раньше себя так не вёл, так всё бывает впервые.
 Сделав такой слегка натянутый вывод, Максим немного успокоился. Затем он пошёл на кухню продолжать наблюдения. Настенные часы в кухне показывали без пяти минут восемь, по телевизору шёл российский сериал про бандитов, которыми был просто перенасыщен эфир многих телеканалов, отец по-прежнему сидел за кухонным уголком и тяжело вздыхал, взгляд его был направлен на экран.
Максим сел рядом с отцом, взял в руку бутылку, в которой оставалось пойло и налил себе в пустую тару. И только хотел было осушить её, как отец произнёс:
 – Как ты думаешь, Макс, стоит мне жить?
 Максим положил стопку на стол, встал и отправился к матери, которая в этот момент находилась в ванной комнате.
 – Похоже, пора его вести в больницу.
Мама, которая только-только начала приходить в себя, зарыдала. Не веря, она пошла на кухню, чтобы на сто процентов убедиться в необходимости госпитализации мужа.
 – Олег…
Но он только сидел и бормотал что-то себе под нос.
 – Олег!!! Ты меня вообще слышишь?! – он продолжал смотреть в экран и бубнить.
Она подошла к нему и начала бить по щекам, как это делают для того, чтобы привести в чувства. Но он как будто ничего не чувствовал.
«Да что ж я такого натворил, что со мной уже неделю происходит такая фигня. Если с отцом что-то случится, мама не переживёт, как же хочется сейчас помочь ей» – думал Максим, глядя на мать, которая пыталась достучаться до мужа, находившегося в этом зомбированном состоянии.
 – Мам, успокойся, надо его в больницу везти. – Маам! – звал ее Максим, но она не хотела слышать, а только продолжала приводить мужа в чувства, потихоньку теряя контроль над собой.
Когда все попытки оказались тщетными, она расплакалась и обратилась к сыну:
 – Звони в «скорую»
 – А может, лучше мы сами его с Никитой отвезём?
 – Нет! Пускай лучше врачи сами его заберут, они знают, что нужно делать в таких ситуациях.
 «Да уж, они-то точно знают…» – подумал Максим, но спорить не стал.
 Он набрал на мобильном номер «скорой помощи» и отправился в комнату, чтобы накинуть на себя кофту. На улице по-прежнему было очень жарко, но рисковать Максим всё же не осмелился, ибо всё ещё боялся получить смертельно опасную дозу облучения.
Мама искала в этот момент бумаги отца, которые нужны при обращении в больницу. Минут через двадцать раздался звонок в домофон. Максим снял трубку.
 – «Скорая», – невнятно пробубнил мужской голос в трубке.
 – Похоже, что они при поступлении на работу специально учатся такой непонятной речи, – усмехнулся про себя Максим.
 Нажав на кнопку, он запустил медиков в подъезд. Через пять минут один из них уже был на пороге квартиры.
 – Здравствуйте, что у вас случилось? – достаточно внушительным и спокойным голосом с порога спросил врач.
 Он был достаточно высокого роста и весьма крепкого телосложения, на вид лет сорока, в белом халате, перчатках, марлевой повязке на пол-лица и квадратных очках.
 В этот момент в прихожую зашла мама Максима, немного приведя себя в порядок, но всё ещё с красным лицом и опухшими от слёз глазами. Она рассказала про странное поведение мужа. Врач, не разуваясь, отправился на кухню. Там, увидев подопечного, обратился к нему:
 – Здравствуйте, Олег Викторович.
Но Олег Викторович, никак не реагировал, только слегка качнул головой вперёд, даже не повернув лица к врачу. Врач подошёл к нему ближе и, раздвинув пальцами веки, посвятил фонариком на зрачок. Тот никак не реагировал.
 – Похоже, вы правы, это как раз тот случай. Будем госпитализировать.
Жена уже не могла сдерживать слёз.
 – Это вообще лечиться хоть как-то? – задала она сквозь всхлипы вопрос врачу.
 – Сейчас над этим работает очень много людей, ведутся исследования, пока единственное, чем мы можем помочь ему, это отвезти его в больницу, где за ним постоянно будет вестись наблюдение. В таком состоянии человека нельзя оставлять без присмотра ни на минуту, это очень опасно, да и поддерживать свою жизнедеятельность он сам тоже не сумеет, поэтому кормить и поить будут непосредственно врачи с ложечки.
– Вы так говорите, как будто он какой-то овощ! – словно обвиняя врачей, повышала голос мама.
– Ну, овощ не овощ, но вполне можно сравнить такое состояние с комой, правда в коме люди не пытаются покончить с собой, – холодно произнёс врач, который явно привык к подобным случаям и ситуациям.
 – Какие документы мужа у вас есть? – спросил он в стандартном порядке.
 Мама протянула ему файл в котором лежали все бумаги отца.
 – Ещё нужна его медкарта.
 – Она у него в поликлинике, к которой он относится по прописке.
 – Тогда привезите ее в «Красный крест» и отдайте в регистратуру.
 – Хорошо, – сказала мама и пошла собираться на улицу, чтобы проводить мужа до машины «скорой».
Тут к доктору подошёл Максим:
 – Извините, а куда вы перевели больных, которые поступили к вам с этим же диагнозом сегодня утром?
 – Их перевели в другое учреждение, сказать точно не могу, вашего отца после осмотра, вероятнее всего, также перенаправят из-за нехватки мест.
 – Ясно, – ответил Максим, понимая, что до истины ему всё ровно не добраться, пошёл в свою комнату.
 Макс очень не любил, когда ему вот так нагло врут. Он ведь звонил сегодня в областную, и там ему сказали, что никаких переводов не было. Решение было однозначным, завтра нужно ехать в «Красный крест» и попробовать навестить отца, если там его не окажется, то придётся отправиться в областную, но если и там врачи начнут ездить по ушам, узнавать, где находятся больные, придётся другим способом.
Врач позвонил по телефону и позвал своего коллегу для помощи. Через две минуты в дверях появился такой же высокий мужчина в больничном одеянии и, взяв отца под руки, они вдвоём повели его вниз к машине.
Максим и мама спустились вслед за ними. Отца погрузили в машину.
 – Где он будет лежать? – спросила жена.
 – Сначала мы повезём его на обследование в «Красный крест», и скорее всего, там он пройдёт обследование, а уже потом будет приниматься решение о том, где его будут содержать.
 – А когда его можно будет навестить? – вступил в разговор Максим.
 – Завтра принесёте его медкнижку в регистратуру, и там вам всё скажут, – после этих слов врач сел на переднее сиденье, и машина тронулась.
 Максим с мамой стояли на улице рядом друг с другом и наблюдали, как машина «скорой помощи» увозит их отца и мужа. Это, конечно, был шок.
 Только Максим начал радоваться тому обстоятельству, что все эти ужасы позади, как вдруг они с новой силой накинулись на него.
Мама стояла и плакала, а Максим, уже уставший от всех этих стрессов, просто молчал, ему так сильно хотелось убежать куда-нибудь подальше от всех проблем, забыть навсегда о происшествиях этой чертовой недели, но бежать было некуда.
 Эти события, свалившиеся как снег на голову, совершенно выбивали из колеи, и создавалось впечатление, что всё это происходит не по-настоящему, или точнее происходит, но не с Максимом, как будто он со стороны наблюдает за развитием сюжета какого-то дурацкого сериала – это не могло быть правдой.
Придя в себя, он остановился на мысли, что они вовремя спохватились, и шансов тут гораздо больше, чем их было у Славы, и уж тем более у Валеры. Возможно, лекарство уже нашли, раз в новостях больше не говорят о новых самоубийствах. Такое рассуждение подбадривало его.
Он взял плачущую и обессилившую маму за руку, и они отправились домой.