6. Проблемы правления при несогласии управляемых

I

16-го октября 1936-го года в порту Яффа случилось знаменательное происшествие: рабочие нечаянно уронили бочку с цементом. Это произошло во время разгрузки бельгийского судна "Леопольд II”, которое  доставило в Палестину, в числе прочего, и 537 бочек цемента, заказанные неким Дж.Катаном, добропорядочным коммерсантом из Тель-Авива. 

Ну вот, и одну из этих бочек уронили - и оказалось, что в ней запрятаны патроны,  а впридачу к ним еще и несколько разобранных винтовок.

Всполошившиеся таможенники немедленно остановили разгрузку, известили полицию, и начали обыск. Результаты его превзошли их самые худшие опасения - из 537 бочек цемент содержался только в 178 - а остальные оказались набиты оружием.

Всего было захвачено 800 винтовок, 400 тысяч патронов, и - что было хуже всего - 25 пулеметов “Lewis”, которые английская армия с большим успехом применяла во время Первой Мировой Войны.

Понятно было, что груз представлял собой контрабанду, предназначенную для Хаганы, что раскрыт он был чисто случайно, и что сам по себе размер захваченной партии оружия свидетельствовал, что делалось это далеко не в первый раз.

Далее оказалось, что настигнуть и арестовать получателя груза не удастся - значившийся в документах Дж.Катан, добропорядочный коммерсант из Тель-Авива, был чистой фикцией, в природе не существующей. В накладных было сказано, что груз он заберет самовывозом, но и адрес коммерсанта оказался фальшивым, и доискаться кого-нибудь, кто его хотя бы видел, оказалось невозможным.

В общем, к большому разочарованию британских властей арестовать никого не удалось.

Однако арабская пресса Палестины их "... разочарованием ..." не удовлетворилась. В газетах была поднята кампания под лозунгом "Евреи готовятся к войне!" - и через 10 дней последовала общая забастовка арабских рабочих, которая в порту Яффа перешла в буйные демонстрации.

А еще через пару дней известный проповедник, шейх Изз ад-Дин аль-Кассам  (Izz ad-Din al-Qassam), призвал своих сторонников к вооруженному восстанию.

II

Само по себе воззвание мало что значило  - но шейх аль-Кассам был не просто проповедником.

Он родился в Сирии в образованной семье, преданной Исламу. Когда подрос - отправился в Египет и учился там в аль-Азхаре, знаменитом медресе, крупнейшем центре истинно исламского образования, и усвоил концепцию, согласно которой "... неверные пожирают мусульман, как лакомое блюдо ...", и ответить на это надо силой. Вернувшись домой, в Сирию, аль-Кассам претворил теорию в практику - принял участиe в восстании против французской власти.

Восстание французы подавили - и не сносить бы шейху головы, но он сумел бежать, добрался до британской Палестины,  и там  верные сторонники укрыли егo в Хайфе.
 
Вот в Хайфе шейх аль-Кассaм стал лидером подпольной организации "Черная Рука”.  В ней было около 800 человек, имевших не только ножи, но и кое-какое огнестрельное оружие.

Целью организации была “… беспощадная борьба против безбожных сионистов и англичан …”, которых следовало убивать при первой возможности.

А если такой возможности не представлялось, то  правоверному рекомендовалось сосредоточиться на вырубке садов, “… посаженных сионистами …”, и на разрушении железных дорог, “… проложенных англичанами …”.

В ноябре 1935-го два сторонника шейха были застигнуты полицией при рубке фруктовых деревьев, и вместо того, чтобы сдаться, они открыли огонь и убили одного из полицейских.

Вот таких вещей англичане очень нe любили.

Aль-Кассам был объявлен вне закона, выслежен, и убит в перестрелке с полицией в пещере неподалеку от деревни Ябуд. Хоронили его в Хайфе, и на похороны стеклись тысячи людей со всей Палестины.  Шейх после смерти оказался куда важнее, чем был при жизни.

Oн стал мучеником.

III

Бурная жизнь, прожитая Изз ад-Дином аль-Кассамом, отразила нечто большее, чем его личную судьбу.  Еще недавно, в начале 20-х годов, вроде бы всемогущие тогда державы Антанты делили Ближний Восток по своему усмотрению, и министр колоний Великобритании, Уинстон Черчилль, властной рукой создавал княжества и королевства.

Но во французской Сирии в январе 1936 вспыхнули беспорядки, и настолько бурные, что их не удалось подавить даже оружием.

B начале марта французское правительство оказалось вынужденным принять в Париже делегацию сирийского национального движения, которая должна была обсудить вопрос о предоставлении Сирии независимости.

И оказалось, что совершенно такая же проблема стоит перед английскими властями в Египте - все в том же марте 1936-го года начались формальные переговоры между Великобританией и Египтом об изменении природы их отношений.  Они завершились подписанием англо-египетского договора, и в итоге английские войска должны были покинуть египетские города, и ограничить свое присутствие только зоной Суэцкого канала.

Соглашение с Египтом было достигнуто по уже существующему примеру, установленному в Ираке, когда летом 1931-го года Англия согласилась на формирование там независимого правительства под руководством премьер-министра Нури ас-Саида, и поддержала идею вступления Ирака в Лигу Наций.

Понятно, что формальные границы Британской Палестины не отделяли ее от общего культурного пространства арабов Ближнего Востока, и арабские нотабли Палестины выдвинули перед Великобританией свои категорические требования.

Сводились они к требованию немедленно запретить еврейскую иммиграцию.

Ситуация становилась неконтролируемой, и в Лондоне решили создать специальную комиссию по решению "палестинского вопроса".

Ее возглавил лорд Пил (Peel), человек известный и заслуженный, и с основательным опытом в колониальных вопросах. Он довольно долго занимал пост государственного секретаря по вопросам Индии (The Secretary of State for India), в этом качестве отвечал не только за всю Британскую Индию, но и за подступы к ней - Аден и Бирму. Kак правило, он находил выход из самых сложных ситуаций.

В Лондоне посчитали, что лорд Пил найдет выход и в Палестине.

IV

Лорд выход действительно усмотрел, и заключался он в разделе Палестины на три части: арабскую, еврейскую и британскую.

Арабскую часть при этом предполагалось привести в экономическую ассоциацию с эмиратом Трансиордания, a еврейскую - составить из тех городков и поселений Палестины, в которых имеется еврейское большинство.

При этом за Британией оставался контроль над пунктами, имеющими стратегическое значение - например, над портом Хайфа.

Предложение комиссии лорда Пила атаковали со всех сторон.  Верховный арабский комитет отверг его с порога, мнения сионистов разошлись в диапазоне от осторожного интереса до полного отторжения.

A в Англии задавали резоннейшие вопросы - например, как будет кормить себя арабская Палестина, пусть даже в ассоциации с Трансиорданией ? Собираемых там налогов  мало на что хватит, и дефицит придется покрывать за счет бюджета метрополии?

И как разделить еврейские и арабские поселения, если они очень часто представляют собой перемешанные цепочки анклавов? В качестве примера достаточно сослаться на арабскую Яффу, c ee еврейским "пригородом" под названием Тель-Авив.

Kаким обрaзом их можно разделить?

Лорд Пил в качестве практического средства предлагал "... обмен населением …", который, вообще говоря, сводился к переселению примерно 200 тысяч арабов из зоны с еврейским большинством.

Эта идея встретила полную поддержку со стороны ишува, а со стороны Верховного арабского комитета - столь же полный и категорический отказ даже рассматривать такую возможность.

Так все эти дебаты длились и длились, и все это шло вплоть до 26 сентября 1937-го года. В этот день Льюис Йелланд Эндрюс, британский комиссар Северного oкруга Палестины, попал в засаду, устроенную сторонниками шейха аль-Кассама.  Его убили в городе Христа, Назарете, на пути в церковь.

Места лучше они не нашли.

V

В 1923-ем году в Риге Жаботинский основал молодежную сионистскую организацию, "Бейтар" - так звучала ивритская аббревиатура слов "Союз [имени] Иосифа Трумпельдора". Трумпельдор погиб в 1920-ом на севере Палестины, защищая поселения Тель-Хай, и Жаботинский видел в своем покойном друге воплощение того, кем должен быть истинный сионист: строитель, не отступающий ни перед какими трудностями, и бесстрашный воин, человек с высоким чувством чести.

Собственно, именно таким сам Жаботинский и был - и на возникшую возможность некоего "... нового сотрудничества с англичанами ..." в деле подавления арабского мятежа посмотрел отрицательно.

После резни в Хевроне он никаким английским обещаниям не верил, ибо "... предавший раз - предаст и снова …".

Но Бен-Гурион посмотрел на вещи иначе.

Прагматик до мозга костей, всякие там соображения о чести он считал чистоплюйством, а в сложившейся в Палестине ситуации видел определенные выгоды - англичане оказались в серьезном конфликте с руководством арабских общин в Палестине.

Верховный арабский комитет был запрещен, его члены арестованы, или изгнаны куда-нибудь подальше - например, на Сейшельские Острова. В создавшейся обстановке колониальные власти нуждались в “… помощи на местах …”.

Hеофициальные военные связи с английской администрацией были установлены, Хагана в какой-то степени была легализована под названием "Полиция Еврейских Поселений" (Jewish Settlement Police), была также организована "Еврейская Вспомогательная Полиция" (Jewish Supernumerary Police) - поначалу в количестве 6000 человек - вооруженная англичанами.

Тем самым появилась возможность и легально владеть оружием, и проводить регулярные учебные сборы, и участвовать в смешанных англо-еврейских патрульных операциях.

Более того - появилась возможность изменить саму структуру Хаганы, добавив ей совершенно новые возможности. Работа в этом направлении началась еще в 1936, и получила крупный толчок вперед в 1938, в связи с тем, что возникло некое прямое англо-еврейское военное сотрудничество.

Об этом сотрудничестве есть смысл поговорить отдельно.

VI

С началом арабского мятежа в 1936 году выяснилось, что  с задачей самообороны Хагана справляется - повторений Хеврона не было, и даже серьезных попыток нападения на сколько-нибудь крупные еврейские поселки не предпринималось.
Было понятно, что это натолкнется на жестокий отпор.

Но зато ночью и поля, и дороги Палестины принадлежали повстанцам. И если передвижение все-таки было возможным, потому что дороги патрулировались английскими солдатами, то вот с полями дело обстояло плохо - посевные работы были очень затруднены, и урожай снимать из-за поджогов стало почти невозможно.

Руководство Хаганы осознало, что это не единичные промахи, а системная проблема: самооборона строилась на принципе "... защитим наши дома и дождемся подхода полиции ...".

Для предотвращения погрома - достаточно. A для ведения войны - нет, недостаточно.

Слово "Хагана" означает "Оборона" - и было найдено, что оборона эта статична, локальна, и не располагает ни "зрением" в виде разведки, ни "ударом" в виде инициативы и наступления, ни "маневром" - не было никакой продуманной системы по переброске помощи на угрожаемый участок.

Соответственно, были приняты определенные меры - в составе Хаганы появились “Полевые роты» (плугот саде на иврите), задачей которых как раз и были действия в полях, вне поселений.

Во главе этих отрядов стоял Ицхак Садэ - личность чрезвычайно колоритная.

Вообще-то его звали Исааком Ландсбергом, родился он в 1890 в Люблине, который тогда входил в состав Российской Империи. Когда началась Первая мировая война, Ландсберг - бывший цирковой борец, чемпион Петербурга - пошел добровольцем в царскую армию, и воевал в ее составе вплоть до 1917. После распада Империи служил в Красной армии в должности командира роты - но потом перебежал к Врангелю, и к 1921 добрался до Британской Палестины.

Понятно, что человек с его опытом Хагане очень пригодился - и к 1938 Исаак Ландсберг командовал еврейской поселенческой полицией, создал из ее лучших бойцов “Полевые роты»,
о которых мы уже говорили, даже поменял фамилию на "Садэ", что на иврите означает "поле" - и вот тут ему подвернулся замечательный шанс.

Он встретился с Ордом Вингейтом.

VII

Капитан Вингейт службу свою в британской армии начинал в артиллерии. Еще в военном училище произошел с ним следующий казус: по заведенному обычаю кадеты старшего курса "... гоняли молодых ...", и один из способов "гоняния" заключался в том, что провинившегося курсанта младшего курса наказывали пробежкой в голом виде через строй старшекурсников, которые и лупили его мокрыми полотенцами, а в конце пробежки обливали ведром воды, в которое перед этим заботливо помещали три-четыре пригоршни колотого льда.

И вот, Вингейту вменили в вину “… слишком позднюю доставку лошади в конюшню …”, и объявили наказание пробежкой.

Он подумал - а потом подошел к первому по успеваемости кадету старшего курса, и предложил ему ударить его полотенцем прямо сейчас.

Кадет поглядел на Орда Вингейта, тоже подумал - и сказал, что “… это не по обычаю …”, и поэтому бить его он не будет.

Тогда Вингейт повернулся уже ко всему старшему взводу и ровным голосом спросил - нет ли тут кого-нибудь, кто все-таки хочет его ударить ?

Охотников не нашлось.

И в итоге кадет Вингейт приобрел репутацию "... трудного подчиненного, не признающего обычаев ..." - но хорошего солдата.

С этой репутацией он и служил - сперва в артиллерии, потом в кавалерии, куда его перевели за высокое мастерство в выездке, а потом -  в колониальных войсках в Судане.

Он там создал из местных новобранцев отряд в три сотни штыков, и   который с большим успехом действовал против тамошних работорговцев и контрабандистов.

И вот он-то, уже в Палестине, и предложил своему начальству идею, с помощью которой обещал прекратить непрерывные диверсии арабских повстанцев против нефтепровода, идущего из Ирака к порту Хайфа.

Никакое патрулирование справится с ними не могло.

И капитан Вингейт высказал здравую мысль, что лучше всего ловить воров будут другие воры, и что он берется этот процесс организовать - быстро и с минимальным издержками.

Начальство сомневалось, но в итоге капитан получил ворчливое согласие попробовать. И вот тут-то его пути и сошлись с теми, которыми ходил Ицхак Садэ.

Так образовались “Специальные ночные взводы” -  ‘Special Night Squads” (SNS).

VIII
Стороны быстро договорились. Ицхак Садэ пообещал капитану Вингейту лучших бойцов из состава своих "полевых рот" и полную поддержку в трудном деле сбора разведывательной информации. И действительно - выделил 25 человека, уже прошедших подготовку на курсах Хаганы для командиров взводов, а потом добавил еще полсотни.

Одним из них был Моше Даян, тот самый, который в 1929 в 14 лет присоединился к самообороне в своих краях в Галилее. 

Когда в ходе борьбы с нынешним арабским мятежом началось  формирование еврейской вспомогательной полиции, он был принят туда в качестве констeбля.

Начальство его ценило, и довольно быстро произвело в сержанты.

Правда, с такой же быстротой разжаловалo – “… за несоблюдение субординации …”.

Что правда, то правда - к субординации констебль Даян относился довольно наплевательски - но вот его новый командир, капитан Орд Вингейт, произвел на него сильное впечатление.

Прежде всего, он ориентировался ночью на местности лучше своих подчиненных, которые считали эту местность своей, и думали, что знают ее как свою ладонь.

Вингейт казался им стариком (ему было в ту пору 35 лет), но и в физический форме и в выносливости он не уступал своим двадцатилетним бойцам.

Ну, и наконец, капитан показал им, как надо “… воевать в Судане …”.

Вингейт говорил по-арабски - окончил специальные годовые курсы с оценкой 85 баллов из 100 возможных - и пленных допрашивал сам.

Ему ничего не стоило застрелить одного из них - просто с целью сделать остальных поразговорчивей.

Захваченных с поличным при диверсии на нефтепроводe, как правило, убивали на месте. Hо не всех - некоторым калечили руки, макали головой в нефть, а потом отпускали в родные деревни.

Военные операции проходили только ночью, и всегда носили характер внезапного нападения. 

Одна такая засада, организованная группой из 7 коммандос (Даян был одним из них), обратила в паническое бегство арабский отряд из 80 человек.

В военном смысле успех "Специальных ночных взводов" был полным. Cчитается, что они причинили 12% всех потерь, которые понесли арабские отряды в 1938, и при этом сами потеряли всего двоих солдат. К началу 1939 года мятеж догорел.

Англичане посчитали, что можно переходить к мирным переговорам.

***