Разбор полётов. Любовь в декабре. Часть 3

- Интересно, после наших разговоров я стал спать как убитый.)

Родная, во сколько ты освободишься?  Я позвоню...

Ладно, на пару часиков отлучусь в спортзал.)  Целую нежно...


Кстати, да. Сон нормальным стал.  Пожелаем друг другу приятных сновидений - и спим безмятежно.Почти. Почему почти?  Просто были случаи, когда я как зомби поднималась среди ночи, включала комп, а там именно за минуту до включения – сообщение от Милого.

Конечно, дипломированные психотерапевты запоют сейчас о зависимости. Наверно, с медицинской точки зрения это так. Ну и что? Наши разговоры держали нас, как якорь в этом море жизни.

Ученица! Твой пост о справках меня растревожил.

А пост о фэнтези насмешил.  Я ничего не придумываю. Пишу, как было. Может быть, моя оценка происходящего кажется фантастикой. Ну, вы сложите мозаику, закройте глаза, потом распахните и узрейте всю картину. Так всё и было.

Високосный год. Навстречу Земле летит метеорит. Берту оцепляет и окружает настойчивый мужчина. Молодой человек назначает свидание с обязательным условием быть блондинкой в черном платье. Он едет на своей машине, пренебрегая услугами аэрофлота. Делает выбор места для нашего свидания  со знанием дела.  Просит никому не сообщать о нашей встрече. Мальчик в коричневых ботинках, объясняющий кому-то по телефону, как я выгляжу, во что одета.  Вы сейчас обязательно держите в голове тактико-технические характеристики, его и мои, чтобы понять, что тут не могло быть внезапной искры.
Хотя, это я сейчас рассуждаю. А тогда оделась, подкрасила губки, положила по капельке духов на запястье, за ушко и в ложбинку, и помчалась, как девчонка. Если, конечно, про мои черепашьи бега можно сказать «помчалась».

Я в кафе отправилась за полчаса, чтобы… чтобы… в общем, мне так было спокойнее. Поискала среди припаркованных машин московский номер, не нашла.  Так-то здесь посторонних машин мало – из Ёбурга, из Уфы, летом из Тюмени. Москвичи не  понимают своего счастья – приехать отдыхать практически в заповедную зону Урала, в озёрный край.

Он вошел, подал букет, не прикасаясь к моим рукам, и сказал: «Это, наверно, вам». Я едва удержала слёзы. Берта себя настроила, что вот он – милый, родной, любимый, явился - не запылился. А он так холодно со мной обошелся, что я тут же вынесла безжалостный вердикт – не ко мне; поговорим и разойдёмся. 
Документы сам разложил на столе. Ну не похож он был на своём паспорте, на ПТС и реально сидящий передо мной человек!
И вообще всё зря, я по его взгляду поняла. Он разочаровался с первого мгновения. Можно какими угодно словами сотрясать воздух, но взгляд не подделаешь. И мне стало его так жаль. Боже мой, человек проехал полторы тысячи километров за разочарованием!  Сутки с половинкой в пути. Устал ведь! Сидит насупленный. Про каких-то евреев спрашивает. Про жизнь в городе. Про стоянки. И суропит брови. Бровочки. Аккуратные такие. У мужчин обычно они кустистые, лохматые, а здесь всё причёсано.

- Милый! – тихо, но твёрдо обратилась Берта к  такому близкому и такому далёкому. – Я тебя предупреждала, я от тебя ничего не скрывала – ни возраст, ни здоровье. Не злись.

-  Все, что я  тебе говорил о любви раньше, остается в силе, - промолвил он, опустив глаза в столешницу.

- Родной мой, такие  слова говорят глядя в глаза.

В ответ он только улыбнулся.

Обедать отказался. Выпил кофе и отломил пирожное с моего блюдечка.

Мы три часа с хвостиком разговаривали, не помню о чём. Так интересно: он со мной тихо говорил, а когда подходила официантка, он удваивал громкость. Так-то у него мягкий тихий голос, тенор. А когда говорит громко – прорезается баритон.
Потом лицо его стало совсем сердитым, и я предложила пойти по домам. Он как-то растерялся, но мы быстренько собрались, он заплатил за кофе и пирожное, и мы вышли в ночь.

За руку он меня взял только на выходе из кафе. Твердая, уверенная, теплая рука.  Было уже темно, а пять ступенек хотелось преодолеть без последствий. Так что предложить руку было естественным. Но и дальше, до  машины, мы шли, взявшись за руку. Не отпускал. 

Машина была белого цвета. Принц на белом коне! В салоне – стерильная чистота и никаких признаков жизни. Обычно, если человек поездит хотя бы месяц, салон впитывает запах туалетной воды, крема для бритья, сигарет. А тут как будто пропылесосили.

Идти до моего дома 10 минут, а ехать минуту. Доехали. Я подхватила свой  желтый ридикюльчик, бордовые розы, заботливо упакованные в бумагу официанткой Галей и начала прощаться. Но  Милый остановил меня «Мамамия…Мамамия…Я так хотел тебя увидеть…» А в глазах слёзы. От мороза, что ли? А потом как-то так получилось, что наши губы встретились…
 
Нет, не смогу я вам передать весь поток охвативших меня эмоций. Берта восемь лет ни с кем не целовалась. В щёчку – не в счёт, ну это когда на собрании грамоту какую-нибудь вручают, или в день рождения. А тут молодой мужчина, сладкий морозный поцелуй… Только не спрашивайте, что чувствовал он. Что-то чувствовал, потому что потом, через несколько месяцев, ник Викуся ляпнул на одной из веток «Берта поцелуями задушить может». И откуда такая информированность?

Домой я его не приглашала. Сразу об этом договорились. У меня ребёнок дома, мама отродясь никого не водила. Простились у порога. Он поехал в свою гостиницу, позвонил через час – ты знаешь, у меня аппетит проснулся. Перечислил своё вечернее меню Дурачок! Зачем от обеда в «Обители…» отказался? Там повара такие мастерицы! Правда,  Милый был за рулём, а в сухомятку кушать не привык, наверно. )))

Пишу, и усталость на меня навалилась как в тот знаменательный день. Так я до груди и не доберусь.
Вообще, форум Берточку развратил. Среда воспитывает. Кстати, слово «сиськи» здесь обозначает торговую систему. А не первичный половой признак. Берта краснела и сердилась, когда читала в постах это слово,  пока не поняла, о чём говорят форумчане. А еще «сися» называют одного эмитента из голубых фишек – АФК «Система».

Там, в предыдущих главах, я рассказала о бесконечной ночи любви. Все было. И Милый был великолепен. Технически.  Но как в фигурном катании есть основная и произвольная программа, так и здесь. Господи, как же перейти-то? Сейчас…

В предыдущей главе я недоумевала над отдельными  штрихами его поведения. Нет, ну вы скажите, как мужчина может не замечать женскую грудь? А у Берточки  не огуречные пупырышки. На Берточкиной бахче зреют такие дыньки! И три дня не прикасаться – это надо иметь веский аргумент.  Половину камасутры отработали, Милый крутил Берту и так и эдак, а к сиськам не прикоснулся!  Всё Бертино естество бунтовало. А он как не понимал.  Нет, что-то он там пробормотал – о! зачем ты прячешь свою прелестную грудь?  Ничего я не прятала. Персиковый шелк пеньюара едва прикрывал! А он даже не задел!

 Сердечная рана от такого его безответственного поведения не зарубцуется никогда. Пусть уехал, пусть не позвал, пусть сплетничает, зараза! Но не оценить объёмы, не взвесить на своей крепкой ладони, не поцеловать коричный бутончик – это надо быть последним негодяем! Или есть ещё какие-то природные причины не замечать великолепную женскую грудь?!

Ах, как мне не хочется заканчивать главу  выговором. Сознание моё не выдерживает. Я помню его тогдашнего. А пишу  сегодня. Их два. Прошлого люблю. Но все сплетни обо мне перечеркивают эту любовь.

***
(продолжение следует)