О терпимости и дружбе народов

В последнее время я всё чаще слышу слова "терпимость" и "нетерпимость", а также словосочетание "дружба народов". Мне кажется, люди произносят их, совсем не понимая их значения. И как бы часто эти слова не произносились, я из своего лексикона их раз и навсегда выкинул. Потому что "дружбы народов" в Москве никакой нет, а "терпимости" и быть не должно.

Где в нашем городе дружба народов? Чаще все по каким-то диаспорам: русские с русскими, таджики с таджиками, армяне с армянами, грузины с грузинами. А на 9 мая я гулял по Сокольникам ночью, и молодой человек в капюшончике предупредил: "Вы вглубь парка не ходите. Там мы с друзьями "замес" будем устраивать. Ты славянин, вот мы тебя и предупредили". Под замесом он подразумевал избиение посетителей восточного ресторана в глубине парка. А охранник где-то поблизости молча бродил и считал звёзды на майском небе. И не сказал бы, что гости столицы так дружелюбны к её коренным жителям.

Дружба народов - это объединение. Оттого она и дружба. А когда тебя сталкивают с дороги подвыпившие гастарбайтеры, или когда на армян или грузинов объявляют публичную охоту в парке - это уже никакая не дружба.

А "терпимости", я не оговорился, и быть не должно! Никогда я не понимал этого слова "терпимость". Как будто бы все друг друга бесят, но должны терпеть. В этом слове уже заложено лицемерие. Лично меня никто не раздражает, и терпеть мне некого. И не терпимым нужно быть, а любить каждого, вне зависимости от того, какой он национальной или религиозной принадлежности.

А пока - все, в лучшем случае, друг друга "терпят". И русские русских тоже "терпят". Москвичи терпят приезжих, а приезжие - москвичей. Поэтому и речи русской скоро слышно не будет - так все будут друг к другу "терпимы", что и разговаривать друг с другом противно будет. А восток востоку друг, а к нам - терпим, поэтому никогда в компании узбеков русского не встретишь.

И не надо нам такой дружбы народов, какая есть сейчас. И "терпимости" тоже не надо. Пусть её заберут американцы вместе с "толерантностью", дошедшей уже до того, что в Нью-Йорке дверь женщине не откроешь.