Русский еврей

Национальность – хитрая штука. Суперэтносы, этносы, субэтносы… Для немцев и американцев русскими были и остаются все национальности, населявшие территорию СССР. Для русских англичанами были и остаются вместе с англичанами и шотландцы, и ирландцы. А индейцы, индийцы, канадцы, грузины?

Вначале Мишке были известны только три национальности – русские, немцы и грузины. Русские и немцы воевали друг с другом, а грузином был Сталин.

Потом, когда Мишка в первый раз в жизни полетел в самолёте из Хельсинки в Стокгольм, он узнал, что на свете есть финны и шведы. Старенький Дуглас вначале понравился. Внешне он был точной копией Мишкиной игрушки. У самолёта было небольшое заднее колесико и два больших передних. Из-за этого нос был вздёрнут кверху, пол был покат, и пассажирам было не очень удобно проходить и рассаживаться по своим местам. При полёте над Ботническим заливом самолет безжалостно болтало, и он проваливался в воздушные ямы. Мишке было не до видов из окошка, у которого он сидел. Вывернутый и полностью опустошенный, он только заметил в окошко, как с его стороны загорелся двигатель, из-под пропеллера показалось пламя…. «Подстрелили, наверное», – равнодушно подумал он. Самолет уже приземлялся в Стокгольме…

– А здесь кто живёт? - спросил он.

– Шведы.

– Это те, что под Полтавой?

– Они. Только с тех пор они не воюют.

Следующий этнос, о котором узнал Мишка, были югославы. На корабле, который отправлялся в Нью-Йорк, Мишка громко о чём-то заговорил с родителями, а те вдруг начали на него шикать и просить, чтобы он замолчал. Оказывается, рядом стояли югославы, которые могли понимать русскую речь. Отец сказал, что у них вождь Тито, а Тито – враг Сталина. Мишке сразу стало интересно: кто больше враги Сталину – немцы или югославы? В ответ услышал:

– Югославы.

– Почему?

– Потому что немцев мы уже победили!

Следующим суперэтносом для Мишки были, конечно, американцы. Более дробное деление их исторического национального конгломерата было тогда ему недоступно. Правда, среди американцев есть как темнокожие, так и белые, и белые не хотят смешиваться с черными. Это особо заметно в транспорте.

В Москве Мишка часто ездил в метро. Мама отсчитывала нужный вагон от головы поезда – В том вагоне специальная перемычка в виде горизонтальной штанги отделяла сектор, в котором могли находиться только особые пассажиры: инвалиды, пассажиры с детьми, пожилые, беременные. В секторе были свободные сидячие места даже в час пик. Когда в остальной части вагона люди толпились, в специальном секторе Мишка мог ехать с мамой сидя.

В Америке всё иначе. В вагонах метро тоже перемычки. Но меньший сектор предназначен для негров. В секторе для белых было свободно, а вот для темнокожих…. К 1950-му году в крупных городах темнокожие сравнялись по численности с белыми, но жизненного пространства им отводилось меньше.

Однажды Мишка ехал в метро в просторном «белом» секторе, а за перемычкой толпились, прижимаясь друг к другу, негры. Прижатая толпой к металлической штанге темнокожая высокая девочка-подросток лет двенадцати обнимала своего младшего брата. Она всячески оберегала брата от натиска толпы, наклонялась к нему, ласково улыбалась, что-то спрашивала. Убедившись, что он ещё способен переживать давку, она поднимала голову и смотрела на Мишку. Улыбка исчезала с её лица. Неграм за их пристальный взгляд на белых грозили неприятности. Открыто белым улыбались только негритята у супермаркетов, предлагая подвезти на стандартных красных небольших тележках товары до дома.

«Интересно, что она обо мне думает? Как мне хорошо и свободно?» - Мишка даже сделал шаг в сторону, чтобы подчеркнуть свою свободу. У девочки во взгляде не было ни грусти, ни удивления, ни осуждения. Она просто смотрела на Мишку, как смотрят на неодушевленные окрестности.

Этот эпизод и взгляд Мишка вспомнил много лет спустя, когда по приглашению американского консульства участвовал во встречах с вице-президентом США Альбертом Гором, а через месяц и с министром торговли США Роном Брауном. Гор пришёл на встречу в Таврический дворец вместе со своей женой Типпер. Они подходили к участникам и здоровались за руку. Весь их вид говорил о том, что они как будто всю жизнь мечтали увидеть участников встречи и, наконец, их мечта сбылась. Их лица излучали счастье. Здороваясь с Мишкой, теперь уже Михаилом, Гор спросил, за кого бы Михаил проголосовал. Михаил что-то на ходу придумал и ответил. Позже Гор для всех заметил: «Странно, все по его только что проведенным опросам проголосовали бы не за В. Жириновского, а по данным из других заслуживающих доверия источников большинство в Петербурге голосовали бы именно за Жириновского». Присутствующий на встрече заслуженный артист Роман Громадский ответил: «Странно, что в Америке точнее знают результаты опросов, чем местные власти». Действительно, в газетах сообщалось о других политических симпатиях. Собчак, главное лицо в Питере, отвечающее за выборы, во время всей встречи сидел мрачнее тучи. Гор улыбался. Чувствовалось, что он свободен и на него никто не давит.

Рон Браун был негром. За многие годы Михаил в первый раз встретил американца, у которого не было улыбки на лице. Почему-то вспомнилась темнокожая девочка с маленьким братом из давки в американском метро. «Пожалуй, Браун мог бы быть тем самым мальчиком» - промелькнула фантастическая мысль. – «Почему он не улыбается? Неужели на него кто-то давит? Но его охраняют белые американцы!».

Поразила опытность двух белых охранников министра. Если Михаил отводил взгляд от охранника, то в следующее мгновение охранника уже не было на том месте, и новое его местоположение ещё нужно было поискать. Какой путь и как быстро прошла Америка, излечиваясь от расизма – белые охраняли негра! Неужели позади дорога от судов Линча, Ку-клукс-клана до улыбки Эдди Мэрфи?

В 1996 г. Рон Браун погиб в авиакатастрофе. Охрана ему не помогла. Он был взорван в самолёте вместе со своими охранниками над горами в Хорватии. Рон Браун был первым в истории США темнокожим министром. В американских газетах версий гибели Брауна было несколько: случайность из-за непогоды, расистский заговор… Сегодня газеты отметают расистские причины и утверждают, что министр был коррумпирован, и с ним расправилась мафия, и что в сегодняшней Америке нет расизма. Но первому темнокожему президенту США кто-то всё же в который раз отправляет письма с ядом….

Мишка настороженно относился к неграм. Он бы не хотел с ними ездить в давке в их секторе. Они были плохо одеты, и от них плохо пахло. Потом для такого отношения прибавилась ещё одна причина. Однажды в кинотеатре он видел сказочную мультипликационную кинокартину. Герой фильма, убегая от погони, посадил бобовое зернышко, из которого мгновенно вырос спасительный стебель до облаков...

При выходе из кинотеатра всем зрителям служащие выдавали по бобовинке. Получил и Мишка. Он пришел домой и посадил на участке. Через пару дней показался волшебный стебель! Стебель быстро набирал силу. Два раза в день, утром и вечером, Мишка бегал и поливал его. Через несколько дней стебель был скошен негром, который регулярно приходил на участок, подстригал кустарник зеленой изгороди и косил траву газонокосилкой. Мишка подскочил к нему и высказал всё, о чем думал. Так как его английский лексикон был весьма беден, то вся его речь свелась к ругательствам, к словам, что негр – дурак и должен заткнуть своё большое грязное хайло (дословно на американском английском оно звучало: захлопни свой большой грязный багажник). Негр не обращал никакого внимания на Мишку. Он никогда ни с кем не разговаривал и молча делал свою работу. Мишкин отец был уверен, что этот негр проинструктирован ФБР.

По большому счету и тогда, и позже национальные различия Мишку интересовали в последнюю очередь. Для него главным делением людей было на «наши» и «не наши». «Наши» были за Мишку. Ковбои, например, всегда были «наши», а индейцы – «не наши». Мишка не хотел получить удар томагавком между лопаток или чтобы с него сняли скальп.

Стандартная длительность фильмов, шедших в то время в кинотеатрах Вашингтона, 4 часа. Если сюжет не динамичен и к тому же не знаешь языка, то высидеть такой фильм ребенку трудно. Поэтому в кинотеатре отец всегда садился рядом с Мишкой. Мишке много объяснять было не нужно. Время от времени он только спрашивал отца:

– Этот наш? А этот?

Антирусская пропаганда уже работала в полную силу. В фильмах-боевиках преступником, шпионом или предателем, обязательно был русский. Оберегая психику ребенка, отец часто выдавал за «наших» тех, кто заранее победит в фильме. Вот и в этот раз события в фильме развивались так: где-то в сельской местности на юге США жители – «наши» по притворной версии отца – поймали коварного русского шпиона, выкравшего из местного секретного объекта важные документы. Жители по законам жанра привязали шпиона к толстому дереву и решили вызнать, есть ли у него сообщники. Для этого они русского раздели по пояс, и два ковбоя принялись хлестать его бичом. В кинозале нашлись эмоциональные энтузиасты, которые начали с восторгом считать удары. Спина истязаемого быстро покрывалась кровавыми шрамами. Наконец, чувствуя, что последние силы вот-вот оставят его, русский разведчик не выдержал и сказал отчетливо по-русски:

– Всё равно ничего не скажу вам, гады!

Мишка после обилия чужеземной речи, услышав русские слова, от неожиданности подскочил и закричал на весь зал:

– Папа, папа, он русский, это же русский! Он наш!

Отец еле усадил Мишку в кресло и попросил, чтобы он сидел молча.

Но не прошло и трёх минут, как по действию фильма ночью полуголая красавица прокрадывается к дереву, ножом перерезает верёвки, спасает пленника, вручает ему украденные документы и они вместе благополучно сбегают. Тут Мишка снова не выдержал и крикнул:

– Папа! Они сбежали! Русские победили!

Тут нервы у родителей не выдержали, они поднялись и вместе с Мишкой покинули зал.

Красив и весел предрождественский Вашингтон. Редкий снег выпадает ненадолго, и почти всегда очень сырой и липучий. Хорошо лепятся снежки. Но не только снежки, но и снежные бабы. На одном из перекрёстков прямо на газоне Мишка с отцом решили слепить снежную бабу. Мишка катал комья до тех пор, пока хватало сил перекатывать. Вместе с отцом с трудом водружали их друг на друга. Ещё работа не была закончена, как вокруг начала собираться толпа. Некоторые вашингтонцы с одобрением фотографировали, а когда отец воткнул какие-то прутики вместо рук, показывая, что работа завершена, все зааплодировали. Мишка был счастлив. Неожиданно ему пришёл на ум вопрос: это баба русская или американская?

– Конечно, русская! – ответил отец.

– Так снег американский!

– А кто её слепил? Американцы так не умеют!

Некоторые американцы подходили к ним и спрашивали, откуда они приехали. Услышав, что из России, почти все изумлялись, а некоторые даже сочувствовали. Слова и взгляды простых американцев были очень доброжелательными. Это представители верхних уровней, зараженные политикой, устраивали провокации, обыски в жилищах в отсутствие советских посланников. Уже была в разгаре холодная война, русские взорвали свою первую атомную бомбу, на них местная пресса возлагала ответственность за развязывание корейской войны. У американцев уже существовал план атомных бомбардировок более ста российских городов. Реализация плана откладывалась только из-за недостатка в атомных бомбах. Американских властей воодушевляло, что территория Америки была недоступна для средств доставки русских – их просто тогда не существовало. Уязвима была только Аляска. Простые жители о русских имели очень искаженное представление и считали, что все они бородатые, грубые и живут вместе с медведями.

В какой-то момент Мишка обратил внимание, что родители в своём разговоре время от времени упоминают какого-то русского еврея. Оказывается, русский еврей держал сырную лавку, и у него можно было купить особо вкусный и всегда свежий сыр. Однажды под Рождество родители взяли с собой Мишку, сказав, что зайдут к русскому еврею.

Настроение у Мишки было прекрасное. Во всех домах окна украшены праздничными цветными лампочками и радующими глаз наклейками. В окнах виднеются украшенные игрушками сосны.

Наконец дошли до небольшого магазинчика – сырной лавки. Торговый зал представлял собой маленькую комнату, в которой за высоким прилавком на полках вдоль всей стены красовались головки сыра. Головки были разного размера и цвета. На прилавке стояла и, как магнит, притягивала взгляд Мишки ваза с длинными конфетами. Обертка у конфет была прозрачная с вьющейся серпантиновой цветной лентой. Мишка посмотрел на маму. По выражению её лица понял: «Даже и не думай!» Ясно, просить бесполезно. Рассердится! Мишка смирился, но настроение чуть-чуть упало. Он тогда ещё не знал слов Воланда: «Никогда ничего не проси… Придут – и сами дадут...»

Время шло, а продавец не появлялся.

– Ну, где этот ваш русский еврей! – противным голосом несколько раз воскликнул Мишка.

– Кто, кто здесь потерял русского еврея? – из-за прилавка вдруг показалась вначале сгорбленная спина, а потом и белый колпак. Крупный мужчина во всём белом медленно поднимался, по-видимому, по лестнице из подвала прямо в торговый зал, неся что-то тяжелое. Это «что-то» он поставил на пол за прилавком.

Родители засуетились и в два голоса на английском начали извиняться за проявленную бестактность.

Хозяин отвечал по-русски с заметным акцентом.

– Не нужно извиняться. А кто я есть? Я и есть русский еврей. Я и есть русский еврей – ещё раз повторил он. – И я очень рад услышать русскую речь! Давно оттуда? Я давно.

Мишка не без удивления смотрел на русского еврея. Он был грузный, какой-то массивный, с множеством волос. Обилие волос создавалось завитками, выглядывавшими из-под белого колпака, густыми бровями, усищами и бородой. Из глубины мясистого лица смотрели весёлые глаза. «Похож на Карла Маркса, или нет, пожалуй, больше на Санта Клауса», – решил Мишка.

Санта перевёл свой взгляд на Мишку.

– Какой милый молодой человек! Это ты потерял русского еврея?

Он сделал бережный жест рукой, как будто погладил Мишкину голову, но не дотронулся до неё. Обращение «молодой человек» понравилось Мишке. Ему вообще нравилось, когда к нему относились как к взрослому. И ещё понравилось, как русский еврей Санта бережно отнесся к Мишке, не дотронулся до него, как не дотрагиваются до того, кем особо дорожат.

– А как зовут молодого человека?

– Михаил! – неожиданно для себя выпалил Мишка. Все, кажется, поняли Мишкино состояние и засмеялись. А Санта Клаус вдруг достал из вазы длиннющую, длиннее нового карандаша конфету и протянул Мишке.

– Ну, с наступающим Рождеством тебя, Михаил!

Мишка не верил своим глазам. Казалось, что счастливое мгновение не то что бы остановилось, оно расширилось, оно продолжалось! Конфета в такой блестящей и хрустящей обёртке медленно, как бы паря, переплывала из руки Санты в его руку. Мишка с трудом оторвал взгляд от конфеты и взглянул прямо в глаза русскому еврею Санте. Глаза были очень добрыми с примесью еле заметной грусти.

Мишка шёл домой, время от времени нащупывая рукой в кармане конфету. Ему было жалко русского еврея. Он думал о том, что русский еврей живёт один среди американцев и ему наверняка скучно, так как не с кем поговорить по-русски. А еще много позже Мишка часто вспоминал этого человека и жалел, что так и не узнал его имени…