Город посреди леса 30

(рукописи, найденные в развалинах)

Кондор

По кровавому следу мы миновали коридор, затем спустились в подвал. Дорожка уводила в темноту, постепенно истончаясь, и, наконец, побледнела совсем. Свет не горел, и идущий впереди Даклер освещал путь фонариком. Гверн трусил в авангарде, цокая когтями по полу и шумно дыша, он явно знал, где искать хозяина. А мы, что ж поделать, доверились собаке.
Наконец, в стене открылся тянущий холодом черный провал. Люди затормозили, а пес юркнул в дыру, не замедлив бега. Затем понял, что мы не идем за ним, остановился, обернулся и нерешительно гавкнул, нетерпеливо переступая по сырому полу и виляя хвостом.
   — Он нас зовет, – констатировал Джереми, кивая на дыру и перехватив автомат.
   — Куда? Спасать Казимира? – Витя прошел немного вперед и остановился на пороге. Пес гавкнул вторично. – А по-моему, он просто ведет нас домой.
   — Что это за проход, вообще? – поинтересовался я, хотя по множеству грязных следов было нетрудно угадать, куда ведет распахнутая в темноту дверь. Вглубь коллектора, и дальше незнакомыми нам дорогами в подземный город, откуда пришел Казимир. И откуда явилась смерть в наш дом.
Я заглянул внутрь. Любопытство мешалось со страхом, но надо было вернуть Казимира. Во-первых, он явно способен помешать погромам. Во-вторых – нельзя же бросать человека на смерть.
Даклер, похоже, рассудил так же – он первым шагнул в темноту.
   — Стойте!
Мы обернулись. Позади, тяжело привалившись к стене и задыхаясь, стояла Майя.
   — Вы не  можете без меня уйти, – безапелляционно заявила она. – Вы не знаете дороги.
Ну, вот.
   — Здрасьте, – недовольно сказал Даклер. – Мы тебя не звали, иди обратно.
Майя двинулась в нашу сторону, по-прежнему цепляясь за стену.
   — Лидия знает? – поинтересовался я, и, разумеется, услышал отрицательный ответ.
   — Нет, – отозвалась девчонка, делая еще пару осторожных шагов. – Но вы без меня пропадете.
   — Это ты с нами пропадешь, – буркнул я. Как же надоели эти героини доморощенные, сил моих больше нет. Они, разумеется, не понимают, что нам с ними нянчиться – лишние проблемы, и выглядят в собственных глазах все сплошь Жаннами Д`Арк и рыцарями в сияющих доспехах.
   — А ты нам карту нарисуй, – предложил Тележкин, и Майя отмахнулась. Конечно. Незаменимый член команды, фигли. Да что мы, вообще, в этой жизни понимаем.
   — Не получится. Это слишком сложно и долго.
   — Так на словах объясни, – не сдавался Виктор.
   — Вы не запомните…
Вначале на рожон лезла рыжая. Долезла до собственной гибели – вероятно, результатом довольна. Эстафету подхватили Нэйси и Лесли, сунувшись в коллектор и походя покусав тихоню Алису Салейман, которая, в свою очередь, ринулась бодаться с Белой Чертой. Затем Дэннер побежал их спасать в гордом – или не очень – одиночестве, прихватив с собой свою новоявленную любовь. Любовь, к слову, оказалась разумнее всего этого детского сада и грудью на амбразуры не кидается. К счастью. Правда, вирусом навязчивых суицидальных идей, похоже, все-таки заразилась – что бы это ее «не нужен отряд, я все сама» означало, по-вашему?..
А теперь еще и Майя ползет по стенкам в подземелья – хрипит, задыхается, но – ползет.
Остальные, видимо, поняли, что она не отвяжется, или признали ее правоту.
   — Ладно, – решил Джереми. Он передал мне оружие и подошел к девчонке, развернувшись к ней спиной и опустившись на колени. – Запрыгивай. Будешь дорогу показывать.
Майя обхватила его руками за плечи и ногами за пояс – совсем как маленький ребенок. Из нас троих Даклер был самый здоровый, не знаю, что там с Виктором, но лично во мне две дырки, ни о какой смене не могло идти и речи. В общем, Джереми подписался волочь на себе девчонку всю дорогу.
Лично я его не уговаривал.

Дэннер

   — Никого мы здесь не найдем.
   — И не нужно, – по-прежнему недовольно буркнул Настоятель.
Мы сидели на электрическом коробе, уставшие и расстроенные вконец. В самом деле, не лезть же в первый попавшийся огонек – черт знает, куда он нас перенесет. Может и махнуть через два-три витка, туда, где и в помине не было никакой машины времени. И сами домой не вернемся, и Нэйси не вернем.
Рассудив таким образом, я поднялся.
   — Пойдемте отсюда.
Ласточка неожиданно встрепенулась, встала и подошла ко мне, глядя снизу вверх. Ее взгляд, казалось, зацепился, не отпускал – спокойный, пристальный, изучающий. Она вскинула руку и отвела прядь волос, упавшую мне на глаза. Жест успокоил, он был  мягкий и привычно-ласковый.
   — Ты сдался? – тихо спросила Аретейни. – Неужели?
Нет, а ты, спрашивается, чего от меня ждешь?.. Я не намерен кидаться грудью на амбразуры… потому что хватит, уже кинулся. Я стиснул укушенную руку в кулак. И не отвел взгляда.
   — Да. Я сдался. И я возвращаюсь, чего и вам рекомендую. Пошли.
   — Нет! – Аретейни, казалось, испугалась моих слов, ухватила за обе руки. – Это неправда. Ты не можешь сдаться!
   — Почему это? – полюбопытствовал я, поднявшись. Она вскочила следом, но руки не отпустила.
   — Потому что это не в твоем характере. – Ах, какой уверенный голос!.. Думаешь, я герой, да?! Все вы так считаете. Все – нарисовали себе рыцаря, Камелота, Александра Македонского и командарма Буденного в одной шкуре, все ждете от  меня подвигов?.. И ты, Брут?.. А вот и нет. Нет!..
Я – обычный человек, ясно тебе?.. Я – просто капитан патрульной службы, и я отдаю себе отчет об уровне безопасности моих друзей и моего отряда. Хотите рыцарства, хотите легкой победы в качестве подарка от леди Фортуны за храбрость – но ни малейшего представления не имеете, какой ценой даются такие вот «легкие» победы. И чьи жизни будут рваться – ваши. Только ваши. Я-то – псих, я – ваш командир, я – как-нибудь выкручусь, выберусь, выползу полудохлый из любой мясорубки – а вот вы уже не вернетесь, и той самой победы никогда не увидите. Вы умрете, надеясь в последние секундочки, что ваша смерть не была напрасной, потому, что надежда – все, что у вас останется.
А мне остается боль, сожаление и кошмары.
И – победа.
Да к черту такие победы.
Я закусил губы, останавливая ругательство, и ответил как можно спокойнее:
   — Я слишком много друзей потерял пока шел сюда. – Ласточкина щека была теплой и мягкой, и мои пальцы казались слишком грубыми, словно я мог повредить кожу. А голос вдруг дрогнул, предатель. Я, правда, всерьез испугался собственных слов. – Я не хочу потерять еще и тебя. Мы не знаем, куда мы попадем, и найдем ли их. Мы сейчас нужнее там, где способны хоть что-то сделать. В городе.
Горислав вскинул голову.
   — А ты считаешь, что мы можем остановить погромы? – спросил он.
Стоп. Я чего-то упустил?..
   — Погромы?.. – осторожненько повторил я. Настоятель кивнул. Аретейни обернулась, болезненно закусив губу. Похоже, думала, как бы мне сказать поделикатнее.
Да чего уж там.
   — Давай как есть. – Я решил облегчить ей задачу. Ласточка коротко выдохнула, решившись.
   — Во всех подробностях?
   — Во всех.
Нечего тут, я не ребенок. Уж как-нибудь не развалюсь.
Аретейни крутанулась на месте, прошла вкруг несколько шагов, порывисто обернулась, вдохнула, передумала, выдохнула, замерла (да что ж там за новости-то такие?!..) И тихо ответила, отрешенно глядя в пространство. В пространство – не на меня.
   — А города больше нет.
Мне почудилось, будто кто-то подошел со спины и от души треснул меня по голове здоровенным мешком с картошкой.
   — То есть как это – нет?.. – Впрочем, после желтых огоньков я был готов ко всему. – Совсем нет?..
Аретейни покачала головой.
   — Там… там одни развалины…
Я вздрогнул, услышав свои собственные слова. Сейчас уютная кухня в типовой квартире казалась далеким сном.
   — …и туман…
   — Что?.. – обернулась Ласточка. Она, конечно же, не поняла, о чем идет речь. Она не помнит этого разговора. Помнит не она… – Ну, да, и туман. И кровь повсюду. И еще огонь… участок сгорел, госпиталь разграбили, и я не знаю, что будет дальше.
   — Хватит. – Я вдруг не выдержал.
Сами посудите. Города нет, и некому защитить оставшихся, потому, что патрульных, судя по всему, тоже нет. Мы так и не нашли пропавших детей, и не знаем, что с Кондором. Обреза и Лесли спалила Черта, – у которой, к слову, я сам их и оставил (столько лет она спала, а тут – на тебе, здрасьте. А вот, головой думать надо потому что, Селиванов. Хотя бы иногда), – и мы застряли в этом чертовом институте. Ну, а дальше что будет?.. Теперь я еще должен пустить себе пулю в башку, а это не так-то просто у меня получится, спорю на все храмовые книжки разом!
Мне вдруг показалось, что нас всех запихали в яму и залили бетоном. Некуда идти, ничего уже не сделать, все кончено. Просто была у нас своя цель, своя жизнь – а теперь ничего этого нет. Мы в ловушке. Мы посреди леса, и могли бы уйти в город – а город погиб, кончился, все финита ля комедия! Хотя, в нашем случае, скорее – трагедия. Нету никого. Никого и ничего. Некому помочь.
Наверное, то же самое чувствовала Аретейни в подвале мэрии – вот только я не мог плакать. Сознание просто отказывалось принять страшную новость, и казалось, что ребята наверняка ошибаются – как же можно разрушить целый город?..
Просто город, наверное, все, что у меня было. Просто нелегко представить, что из твоей жизни исчезло все.
И разом.
А самая страшная догадка пришла несколько секунд спустя. И сделалось вдруг очень холодно, а сердце забилось часто-часто.
Голос оборвался, исчез, и я мог только хрипеть.
   — Майя… Майя говорила, что к нам идут подземные. Это они?.. – только и выговорил я, цепляясь за стену, чтобы не упасть. Аретейни помедлила секунду.
   — Да… Дэннер!..
Я только успел ощутить ладонями шершавый влажный песок на полу.
Нет!.. Не верю! Не верю…
Кажется, Ласточка что-то говорила, кажется, Горислав попытался меня поднять, а я ничего вокруг не слышал и не видел. Этого не может быть. Этого просто не может быть!
Это мы привели убийц в родной город.
Мир взорвался, и мне почудилось, будто сверху окатила волна. Зрение, во всяком случае, вернулось. Ласточка встряхнула покрасневшей ладонью.
   — Очнись! Вставай, надо идти.
   — А рука у тебя тяжелая, – пробормотал я, машинально слизывая соленое с зубов. Такой затрещиной убить можно.
   — Расстреляешь нас потом, идет?.. – Аретейни ухватила меня за плечи и встряхнула. – Приди в себя, товарищ капитан патрульной службы. Ты нужен им.
Я выдохнул и уселся на пол. Куда идти?.. Зачем?..
   — И кому я там нужен?
   — Выжившим. Дэннер… – Ласточка вдруг сменила интонацию, подалась вперед и крепко обняла меня за плечи. – Перестань, – тихо попросила она. – Пожалуйста. Ты не знал. Ты ни в чем не виноват.
Я невольно дернулся.
   — Тебе перечислить, в чем я «не виноват»?!.. – И понимая, что ору на ни в чем не повинного человека, я уже ничего не мог с этим поделать. – Я Лесли с Обрезом у Черты оставил, я Лауру убил, и… и всех, кто в городе. – Голос вдруг сорвался, я уткнулся Ласточке в плечо. Злость сменилась холодной пустотой. Мертвых не вернуть. Мертвые не пишут писем… Ничего уже не исправить.
Я могу только сделать подарок этому миру, избавив его от своего присутствия. Но это позже. Сейчас…
   — Аретейни, что мне делать? – просто спросил я.
   — Идти в город. Помочь раненым. Защитить оставшихся. – Ласточка отстранилась и спокойно посмотрела мне в глаза. Так спокойно, словно я всего лишь разбил вазу с цветами, а не привел врагов на нашу землю. – А город мы восстановим. Увидишь.
   — Мы?.. – удивился я. Разве она не собирается возвращаться домой? Но Ласточка только кивнула.
   — Конечно. Мы все еще живы, Дэннер.
   — Мы живы, – согласился я. – Но я – оборотень. Я не сегодня-завтра начну на людей кидаться. Так что, на мою помощь можно не рассчитывать.
   — Глупости какие! – Аретейни нетерпеливо отмахнулась. – Подумаешь, оборотень, несчастье-то какое! И с этим живут.
Я тряхнул головой. Уже ничего больше не хотелось. И тем более – жить.
   — Не живут, Ласточка.
   — Рыжая – жила. – Аретейни снова прямо смотрела в глаза. Мне сделалось как-то неприятно, что мы ее вот так… по кличке…
   — Эндра. Ее звали Эндра.
   — Я помню. – Ласточка поднялась, потянув меня за руку. – Идем, Дэннер. Не хочешь?..
Я послушно поднялся.
   — Я пойду куда угодно. Если ты скажешь, где я еще могу хоть что-то исправить.
   — Я уже сказала. – Прохладные пальцы сжали мою ладонь. У Аретейни всегда холодные руки… сердце слабое, похоже. – В городе. Идем, Дэннер.
Мы уже вылезали из дыры в заборе, когда она вдруг обернулась и ухватила меня за предплечье.
   — Не думай о смерти. Ясно?
Я невольно улыбнулся. Как это знакомо…
   — Ласточка, мне уже не помочь…
   — Заткнись, – резко оборвала она. – Я помогу.
   — И каким таким образом, позволь поинтересоваться?
Она выдохнула.
   — Вот что, Дэннер. Я не собираюсь тебя терять. Я люблю тебя, и я тебя вытащу. А пока что – будь любезен, не косись так на пистолет. Дай мне немного времени.
Я не нашел, что ответить.
…Танк дожидался на речном берегу, на выжженной полосе, где не осталось ни камней, ни деревьев. Черная рана все еще слегка дымилась. Сапоги погрузились в мягкий пепел, взметнув серое удушливое облако. Где-то здесь пепел деревьев смешался с пеплом моих друзей.
Лесли…
Я первым спрыгнул в освещенное теплым светом нутро древней боевой машины. Здесь было уютно, тем более что снаружи осталась тьма и холод, угрожающие шорохи леса, неспокойный плеск речной воды. И – смерть.
А внутри, под защитой стальной брони, горел свет и стоял чайник. Красный чайник в белый горошек. Такой был на кухне у Аретейни там, в прошлом…
   — Назовите пароль! – бодренько потребовал динамик.
   — Он с нами. – Аретейни спрыгнула следом. Я только теперь заметил, что она сменила изорванные джинсы на защитно-зеленую военную форму и высокие шнурованные ботинки. – Без пароля, Ярополк.
С лязгом закрылся люк, отрезая троих от темноты и тварей.
   — Голос распознан, – отозвались динамики. – Прошу вас, назовите свое имя, звание и специализацию.
   — Владимир Селиванов… капитан отряда специального назначения для особо опасных боевых задач, – отрекомендовался я. Знаете, мне еще ни разу не приходилось разговаривать с танком. Честно.
   — Принято.
   — Поехали домой, Ярополк. – Ласточка устало опустилась в кресло. – Автопилот.
   — Задача выполнена? – деловито уточнил бортовой компьютер.
   — Нет.
   — Записано. Счастливого пути.
Заурчал мотор.
   — По правому борту человек.
   — Дай внешний обзор. – Аретейни вскочила.
Броня как будто исчезла – вокруг снова раскинулось пепелище.
Справа, со стороны института, к нам бежала Нэйси.
   — Стоять! – Ласточка кинулась вручную открывать люк, я принялся ей помогать. – Подбираем.
   — Быстрее! Уйди, я сам… – Я оттеснил Ласточку, у которой явно не хватало сил, но тут Ярополк помог мне, запустив автоматику. Я едва руки не вывихнул, люк завертелся сам по себе. Нэйси бежала из последних сил, а за спиной у нее летела следом целая стая собак. Впереди бежала слепая, прихрамывая на одну лапу.
Вой, рычание, лай – ударило по ушам оглушительным неслаженным оркестром. Собаки загоняли свою жертву, и я успел удивиться, как это они не понимают, что одной маленькой Нэйси на всех не хватит.
Она не успевала.
Вот собаки сделали крутой вираж, заключая жертву в клещи, вот парочка мимоходом перегрызлась за добычу, Нэйси споткнулась, припала на колено, вскочила, кинулась дальше, ощутимо хромая…
Я спрыгнул обратно, подхватил брошенную винтовку, ухватился за металлическую холодную ступеньку, поднимаясь наверх. Снаружи ударила крупная тварь – даже танк пошатнулся. Она была похожа чем-то на человека – очень худого, поросшего густой свалявшейся шерстью, с длинными цепкими когтями и глазами, утонувшими под нависшим лбом. И она мешала мне добраться до Нэйси.
   — Трогай! – заорал Горислав. – Нас сожрут!
Я всадил в тварь короткую очередь, едва увернулся от контратаки когтистой лапой. У оборотней есть свои преимущества.
   — Стойте! – И еще одна очередь в распухшее брюхо. – Дайте мне пару секунд. Я выхожу.
   — Куда – один?! – подхватилась Аретейни.
   — Ей с ними не справиться. – Тварь, наконец, взвыла и задергалась, я изо всех сил уперся рукой, выталкивая ее из люка, освобождая себе дорогу. – Гоните в город, я задержусь.
   — Я с тобой.
   — Нет. – Наконец, удалось вылезти наружу, под зарядивший серый дождь, смывавший густую черную кровь твари с брони. Труп застрял у основания кабины, повиснув на краю. Нэйси завизжала, крик отразился эхом. По границе чащи замерцали жадные огоньки, зашевелились скрюченные пальцы – а вдруг собакам не достанется?.. Я выпрямился. И услышал снизу равнодушный голос Ярополка.
   — А может, по ним пальнуть?..
   — Не вздумай, попадешь в Нэйси. – Ласточка вылезла следом – легкая, шустрая, ловкая. Как кошка.
   — Вернись! – Еще ее мне тут не хватало!
   — Ты не пойдешь один. – Тонкая рука, привыкшая исцелять, а не убивать, подхватила автомат так естественно, будто всю жизнь только этим и занималась. Щелкнул затвор, тяжелый приклад по-братски ткнулся в плечо под промокшей гимнастеркой. – Я прикрою.
   — Вернись, – повторил я, остановившись. – Я прошу…
   — Ты теряешь время! Иди, Дэннер!
По броне скользнуло длинное ловкое тело – без рук, без ног,  укусила – и в  песок. Песчаная змея. Один укус – и нету Ласточки. Я спихнул тварь ногой, она зашипела, пытаясь обвиться вокруг сапога, прежде чем тот же сапог разнес ей голову. Собаки начали сжимать кольцо.
Так дело не пойдет.
   — Ласточка… я люблю тебя. Больше жизни люблю…
   — Нашел время…
   — Прости.
Движение, возмущенный крик, грохот внизу – вряд ли удачно приземлилась. Зато жива останется. Я сдвинул тяжеленный люк.
   — Закрывай, Ярополк!
   — Принято, – вежливо отозвался динамик. Я спустился с кабины, выбрал удобную позицию, прицелился.
Покойтесь с миром, твари.
Собаки валились штабелем, другие неслись дальше, перепрыгивая трупы. А у меня кончились патроны.
На мгновение все замерло. Затем собаки сообразили, что опасности больше нет.
И другие – тоже.
Сверху спикировал птеродактиль, и я нырнул под ствол, спихнув тварь – часть собак отделилась от погони и с рычанием накинулась на труп – снизу подоспела еще парочка змей, сбоку старательно карабкался паук с меня размером. Если я буду занят собственной защитой – как я помогу Нэйси?.. А если не защищаться – сожрут. Опять же, как я помогу Нэйси?..
Твари решили закусить человеком. Странно, они же боятся оборотней… Нет?..
   — Дэннер!.. – позвала снизу девчонка, и я, обернувшись, стукнул в корпус.
   — Трогай! Уезжай, вы их привлекаете! – Я знал, что Аретейни меня слышит, и видит. Танк послушно заурчал мотором. Умница.
Я спрыгнул на ходу, сгруппировался и – оказался в самом центре кольца. Нэйси налетела на меня и, задыхаясь, ухватила за ремень. Упала на землю.
Меч с шипением вылетел из ножен.
   — Ну, привет.
…Так я еще никогда не дрался.
Да что там Волейнар – детский сад!
Собак было много. Собаки были сильные и ловкие. Я сам не успевал следить за своими движениями – тело опережало разум. Они падали, скулили, рычали, бросались в атаку. Одна прыгнула, целя в глотку – я располосовал ее собственную, вторая кинулась со спины – разворот, удар, разворот. Назад, шаг в сторону – удар. Вниз, вбок – выпад, шаг – защита. Звон, лай, удар, вой. Брешь – рана на руке. Не увернулся, не успел – некогда. Удар, еще, и еще, и – защита. Шаг назад, вниз, на землю – удар. Подъем. Так распрямляется освобожденная пружина – резким ударом.
…Время исчезло, смазалось в скорости, в бесконечную череду стремительных движений, и распознавать его не удается по ударам сердца – оно бьется как сумасшедшее, стараясь успеть за движением. И нет ни начала, ни конца, одна бесконечность, потому что время – исчезло.
   — Дэннер!.. Дэнне-ер!..
Я стоял по колено в обрубках тел, и липкая кровь густела на одежде, на волосах, на коже. Сердце колотилось. Так… так сильно не колотится, это невозможно. Когда я сумею отдышаться?.. Больше ни одной собаки?.. Так быстро?.. Где собаки?..
   — Дэннер!
Нэйси дергала за рукав. Я сглотнул вязкую от пепла слюну и заставил себя обернуться. Адреналин отпускал, и теперь рука пульсировала болью. Когда я успел схватить рану?.. Не знаю.
   — Дэннер, очнись, надо уходить!
   — Владимир! – Голос разнесся по выжженному берегу, так неожиданно, что мы оба вздрогнули. – Владимир, ты меня слышишь? Отзовись.
Я не должен отзываться. Нельзя. А, все равно.
   — Слышу, Ласточка.
   — Бегите сюда. Мы откроем.
   — А нечисть?..
   — Ложитесь и закройте уши.
Они собираются стрелять?..
Я послушно плюхнулся на трупы, прикрывая собой Нэйси. Девчонка задергалась – не то неприятно сделалось на груде мяса лежать, не то я ее придавил. Танк медленно, солидно развернул орудие. Я сообразил прикрыться дохлой собакой.
А когда поднял голову в следующий раз – лес полыхал, как Вечный Огонь. Пользуясь предоставленной возможностью, пока твари не очухались, мы с Нэйси бросились к постепенно набирающему скорость танку.
Мы уже видели, как открывается люк, забрались на кабину, потом спустились внутрь. Последнее, что я помню, как Ласточка обняла меня, не прекращая ругаться. А затем опустилась темнота.

Алиса

Получасом позже, когда мы все отдохнули и пообедали, деловой разговор все еще не клеился. Обычный клеился, деловой – нет.
Никто не стал убирать со стола, и мы просто сидели и смотрели на Владлена Александровича, а он ходил туда-сюда, прижав пальцы к подбородку, и думал.
   — Отключить установку… – наконец, пробормотал он. – Это все, конечно, хорошо – но ведь мы же не можем остановить работу целого института, мотивируя это словами двух девочек.
   — А мир тем временем погибнет?! – Нэйси сверкнула глазами. – Мы говорим правду!
   — Я-то вам верю, – успокаивающе улыбнулся подполковник. – Но что мы скажем остальным?
   — Как так – что?.. – Я захлопала глазами. – Что мир в опасности…
Маша вздохнула.
   — Все сложно, – сказала она.
   — Не пойдет, найра. – Гич стоял в дверях. На нем была черная кожаная косоворотка, штаны с бахромой и высокие ботинки на шнуровке, а в руках спортивный рюкзак.
   — Вот именно, – согласился с ним Сережа, который все еще тянул свой давно остывший кофе.
   — Почему?.. – удивилась Нэйси Баррет.
   — Да потому, – отрезал подполковник.
   — А если бы я к тебе пришел и сказал, что надо спасать мир – ты бы поверила? – поинтересовался Гич у Нэйси. Она удивилась еще больше.
   — Конечно.
   — Почему?
   — Потому что о таких вещах не врут!
   — Офигеть, – сказал Гич и засунул в рот зубочистку.
   — Вот она, разница менталитетов… – Владлен Александрович задумчиво потер переносицу.
Маша снова вздохнула, поднялась и стала собирать чашки.
   — Установку отключить нельзя.
Мы уставились на нее.
   — Как – нельзя?!..
   — Никак нельзя, – спокойно сказала Маша – совсем как Дэннер. Может, они дальние-дальние родственники?.. – Установка на дыре стоит.
   — На… чем?.. – осторожно уточнила я. – На какой такой дыре?..
   — На дырке в континууме, – пояснил вместо Маши Гич. Он уселся на свободный стул и неторопливо налил себе чаю. – Один умник тут решил водородную бомбу пронести. А она рванула. А место тут особое, вот и пробило дырень. А установка эту дырку затыкает. Если ее отключить – будет плохо, найра.
   — Она как дамба на реке, – пришел на помощь Сережа. – Энергия плещет из земли, но, соответственно, у дамбы скапливается, что и позволяет установке работать. А если отключить ее – прорвет, и будет такой бабах, что полконтинента расхреначит.
   — Сергей! – укоризненно сказала Маша. – Следи за языком.
   — Ладно, – отмахнулся тот. – Нельзя ее отключать, в общем. И это была не водородная бомба, Гич.
   — Неважно.
   — А в послании было ясно сказано: отключить установку! – уперлась Нэйси.
   — Должно быть, они имели в виду аварийное отключение… – начала Маша.
   — Ага! Значит, все-таки, можно?
   — Чего это вы тут орете?..
Я аж подпрыгнула. Нэйси – та, и подавно, вскочила.
   — Это вы!
   — Я, – с улыбкой согласился новоприбывший. – А о чем это вы тут так громко?
Сомнений не оставалось. Он был значительно моложе, чем на записи, и без седины, и волосы челкой падали на глаза, а не торчали коротким ежиком. Но все же мы его с Нэйси немедленно узнали.
Маша обернулась.
   — Слушай, у нас серьезный разговор…
   — Вижу, – согласился парень.
   — Славик, у тебя, там, чисто случайно, никаких срочных дел нет? – Мне показалось, что Маша его не жалует.
   — Не-а. У меня рабочий день закончился.
   — Тогда иди домой…
   — Нет! – вскрикнули мы с Нэйси одновременно. – Он должен остаться! Это он нам сказал установку отключить.
   — Я?!.. – Славик округлил глаза. – Не, ребята, я здесь не причем. Вы меня с кем-то спутали.
   — Вы потом скажете, – пояснила я. – На записи вам было за сорок.
   — Мне двадцать два, и я аспирант, – возразил Славик. – Где ты могла меня видеть, интересно?
   — Это точно был ты, – твердо сказала Нэйси. – Будешь ты.
Славик развел худыми руками.
   — Я что-то натворил? – уточнил он.
   — Пока нет, – ответила Маша.
   — Тогда ладно.
Стены вдруг мерно загудели. Зазвенела посуда на столе.
   — Установка запускается, – сказал Гич. – Кого-то отправляют.
   — Кого?.. – Маша разволновалась. – Никаких отправлений на сегодня больше не назначено!
   — Черт!.. – Сережа быстро поставил чашку на стол и вылетел из комнаты. Мы кинулись следом.
Установка разгонялась медленно, но желтый свет уже затопил кабину, и мы видели человека, который стоял рядом, прикрывшись рукой от сияния. На руке сверкнули знакомые часы.
Поверху круглую комнату окаймляла балюстрада. На ней-то мы все и стояли, и видели людей только сверху. У всех стоявших внизу волосы под желтым светом казались рыжими. У этого – отливали расплавленной медью.
Я глазам своим не поверила, и не поверила бы и дальше, но Нэйси рванулась вперед.
   — Командир! – заорала она. – Командир, подождите!..
   — Не суйся, зашибет! – Гич подхватил ее, но она отчаянно вырывалась.
   — Командир!..
   — Да он тебя не слышит, там стекло!
   — Ты его знаешь?
   — Команди-и-ир!
Человек в бирюзовом пожал Дэннеру руку, и он поднялся на платформу. Я в каком-то странном оцепенении наблюдала за ним – видела, как нестерпимо ярким сделался желтый свет, как сильные руки легли на поручень. И все потонуло в желтой вспышке.
   — Ложи-ись!!..
Нас отшвырнуло назад, в распахнутую дверь, рядом рухнула стена, брызнув осколками кирпича и бетона, уши словно залило водой – я совсем ничего не слышала. Потом вода схлынула.
И разом навалился треск, звон, грохот, крики, нестерпимое гудение.
   — Этаж обвалился!..
   — Полкоридора нет!..
   — Держись!..
Рядом в развалинах стены барахтались Нэйси и Гич, на мне лежала чья-то рука. Маша. Мне показалось, что она не дышит, рука была совсем безвольная, из разбитой головы стекала кровь, скатываясь в серо-красные пыльные шарики.
   — Вставай! – Меня вздернули на ноги – подполковник кривился от боли, но быстро ощупал мои руки и ноги. – Кости целы. Ты меня слышишь?
   — Там Маша ранена… – выговорила я.
   — Сейчас проверю. – Он склонился над Машей, присев на корточки.
   — Цела, маинганс? – Гич отряхивал Нэйси.
   — Порядок. А ты?
   — Порядок, – повторил Гич. Он так и не потерял свою зубочистку, во дает.
Сережа и Славик подошли с разных сторон.
   — Все живы? – спросил Сережа. – Ох, ты ж, блин!.. Машка!..
   — Жива. – Подполковник с трудом поднялся, подхватив раненую на руки. Впрочем, Маша была худая и легкая, ему не должно быть особенно тяжело. – Идемте со мной.
   — Что случилось?
Нэйси даже затормозила.
   — Аретейни! И ты здесь!
Аретейни поглядела на нее.
   — Мы знакомы?.. Впрочем, да, наверное… Что здесь произошло? Почему взрыв? – Она стояла, задыхаясь от пыли, и переводила тревожный взгляд с одного на другого. Может, она испугалась за Дэннера?..
   — С ним все в порядке, – поспешила Нэйси, выступила вперед и взяла ее за руку. – Дэннер в порядке. Он уже в Городе. А нам несильно досталось, не волнуйся.
   — Дэннер – ваш знакомый? – спросил Владлен Александрович, но Аретейни уже смотрела на Машу у него на руках.
   — Что с ней?
   — По голове попало.
Аретейни кивнула.
   — Давайте займемся ранеными.
   — А… – начал, было, Сережа, но она прервала его:
   — А знакомых потом обсудим.