Слово о толерастии

Метро. Шум, сквозняк, движение по тоннелю. Я самонадеянно пренебрегаю поручнем. Причем не столько от надменности, сколько по рассеянности и безалаберному легкомыслию. Пассажиры стоят очень близко, не глядя друг на друга - каждый в режиме ожидания собственной станции. Наверняка, мысленно репетируют свои диалоги с начальником, коллегами, женой и т.д., подбирая оптимальные слова, как я подбираю оптимальный маршрут, перемещаясь по разноцветным веткам метрополитена.
Резкое торможение. Вагон ожидаемо качнуло. Люди недовольно нахохлились, однако удержались на ногах. Я, естественно, нет, предсказуемо налетев на сзади стоявшего гражданина. Потоптавшись у него на ноге, машинально извинился – небрежно бросив фразу через плечо.
Обернувшись, увидел, что гражданин имеет суровую ближневосточную внешность: носит длинную черную бороду без усов, темные глаза гражданина венчают кустистые брови, а голову головной убор, название которого мне не известно.
Хищные ноздри его длинного носа на мгновение обиженно раздулись - моя нога весит немало, если учесть, что на нее опирается все остальное тело, так не вовремя потерявшее равновесие. Зря я пренебрег поручнем.
Темная просторная одежда этого человека наверняка скрывает россыпи всякого холодного и огнестрельного оружия, легковоспламеняющиеся вещества и какую-нибудь книгу, призывающую совершать террористические акты. Весь тот арсенал, с помощью которого он будет мне мстить, подгоняемый религиозной, культурной, национальной или иной ненавистью.
Куда бежать, и есть ли на это время? Увы, мы стоим слишком близко, и хоть я и немного крупнее, моему рыхлому бледному телу вполне хватит одного удара криво изогнутого турецкого ятагана, наверняка припасенного этим человеком как раз для таких случаев. И не важно, что ятаган не кинжал, и его так просто не спрячешь в халате. И не важно, что человек этот едва ли имеет какое-то отношение к Турции. Хоть правда достовернее, вымысел более красив, а значит и привлекателен.
Вот сейчас он потянется к моему горлу, изрыгая угрозы на непонятном языке, а я попытаюсь отпрянуть и крикну что-нибудь нелепое – наверное, воззову к здравому смыслу или гуманизму, а не к Богу, как это водится. Потому как в критических ситуациях я всегда забываю имена богов, а чтобы взывать, необходимо их помнить.
Видимо, последним, что я увижу в своей нелепой гедонистической жизни, будет вздувшаяся венка гнева на смуглом лбу чужака из далеких земель, отправляющего меня к праотцам…
Я решил на всякий случай повторно покаяться, мысленно готовясь к худшему и собирая весь свой словарный запас – единственное средство самообороны, которое у меня имеется:
- Прошу прощения, я очень извиняюсь…
- Пустяки, не стоит беспокоиться, - к моему удивлению безукоризненно вежливо ответил гражданин совершенно без акцента. Он сделал это с такой легкой, искренней и доброй улыбкой, что в вагоне, кажется, вмиг просветлело. Или это мигнули лампочки? Я лишился всех своих подозрений и не сумел бы вернуть их, даже при очень большом желании.

Единственное оружие, которое я обнаружил у своего попутчика – воспитанность.

Это к вопросу о страхах. А также расовых и национальных стереотипах. Кто там считает, что все приезжие с юга это кровожадные звери? А Церетели, Данелия, Руставели? А Мкртчян или, например, Нерсесянц? А Гуриев? А многие другие, которых я сходу запамятовал упомянуть?
Страх перед любыми чужаками и приезжими это комплекс неполноценности, неуверенность в себе и несокрушимости собственного мира. Боязнь того, что неведомые существа придут и все перепутают, нарушат баланс вещей, унизят сакральное, нагадят в храме, отберут рабочие места, еду, женщин (или мужчин – это уж кому кто больше нравится) и оружие.
И как же вычислить угрозу? По цвету глаз и форме носа как в «Молоте Ведьм»? Или все-таки по поступкам и суждениям?

Довольный столь качественной прививкой от расизма, я выпорхнул из вагона, пожелав хорошего дня своему попутчику. Врачи правы – надо регулярно прививаться.

P.S.: Если раньше обзывались «жидами», «интеллигентами» и «космополитами», то теперь в ходу другие ругательства. Теперь вслед принято кричать «либераст», «толераст», «дерьмократ» и т.д.
Хотя эти слова образованы от liberty, tolerance и demos – свобода, терпение и народ. В общем, звучит вовсе не обидно, и от этого все делается еще более нелогичным. Негативное значение принимают слова изначально несущие положительный смысл. Впрочем, ничего нового – десятилетия назад было также, потому как и десятилетия назад люди боялись друг друга, а страх часто иррационален и склонен вносить сумятицу в мысли, ломая логические цепочки.
Увы, необъяснимо сложна для понимания простая истина – я толерантен, а значит, терплю чуждое мне, но не потому, что я хуже («терпило»), а потому, что это чуждое уже терпит меня, такого невоспитанного и странного. А на все речи о том, что приезжие отбирают у коренных рабочие места и всячески вредят, можно ответить насмешливой цитатой американского стендап комика:

Of course foreigners steal your job, but maybe if someone without contacts, money or speaking the language steals your job, you’re shit?
Louis C.K.