Первая любовь. Гл 66

Гл. 66
- Влад, ты уже тут? Я там препараты для Волощука привезла, решила к тебе заскочить, - Карина говорила, по своему обыкновению – быстро и энергично, но увидев Влада, запнулась на полуслове.
- Что с тобой?
Он сидел – неподвижный и бледный, кусая губы, уставившись неподвижным взглядом в монитор.
- Что-то случилось, Влад?
Она подошла сзади, осторожно тронула его за плечо. Влад резко оттолкнулся от стола и отъехал в кресле на колесиках назад и в сторону, давай ей возможность приблизиться к экрану. Приняв его жест как руководство к действию, Карина начала читать открытый документ – отсканированную статью. Про незнакомую ей краснодарскую школьницу, которая едва не стала жертвой сумасшедшего. И про Катю. Про его Катю. Дочитав до конца, Карина обернулась к Владу. Он был все так же бледен, в глазах дрожали слезы.
- Влад…
Ей много раз приходилось утешать раздавленных горем родителей. Но сейчас было трудно найти слова. Внутри шевельнулась досада: «Кто это прислал? И зачем? Он только успокоился!»
- Я сейчас!
Карина подошла к двери, закрыла изнутри на ключ, еще не хватало, чтобы в таком состоянии его дергали посетители.
- Я сварю тебе кофе!
- Я не хочу кофе…
- Да, конечно, какой кофе. Хочет, я водки тебе куплю? И напьюсь с тобой?
Он отрицательно покачал головой.

Потом подошел к компьютеру, аккуратно закрыл рабочий стол, предварительно сохранив все документы, выключил системник.
- Я уйду, Карин, мне надо побыть одному. Объяснишь что-нибудь начальству.
- Куда ты?! – она готова была запаниковать, - Давай я с тобой пойду.
- Нет, я хочу побыть один, - повторил он.

Он шатался по городу, переполненный эмоциями. Вспыхнувшая вновь боль потери раздеребила зарубцевавшуюся рану, и теперь внутри все выло. Хотелось кричать, хотелось найти этого придурка Дмитрия и перегрызть ему зубами горло, а заодно и всем врачам, которые его лечили. И молодой следовательше, и… себе. Уже к вечеру, забившись в заброшенный угол Серебряного бора, он бесконечно разглядывая Катюшкины фотографии, забитые в память смартфона – он часто ее снимал. По лицу непрерывно катились слезы, но Влад не вытирал их.
Неожиданно телефон в руках разразился песней ДДТ. Он ответил.
- Влад, ну где ты? – голос Карины дрожал от волнения, - С тобой все нормально?
Он смотрел на аппарат и думал: «Дурацкий вопрос. С ним ненормально. Но зачем об этом сейчас говорить…»
- Оставь меня в покое, Карина, - попросил он тихо, - Не надо звонить. Не трогай меня.
- Не могу я оставить тебя в покое!
- Ну уж… как-нибудь постарайся.
Наверное, она обиделась. Но его это сейчас не трогало.

Домой он вернулся только под утро. Сашки с Вероникой уже не было – к его облегчению. Не хотелось ни с кем говорить. Он лежал и думал – значит он ни в чем не виноват? – и слегка презирал себя за эту мысль, она несла облегчение и избавляла его от чувства вины, с которым он уже так свыкся, сросся, которое позволило ему перечеркнуть любые надежды на будущее и доживать то, что ему осталось, по инерции.
Карина приехала к вечеру. Привезла с собой немного коньяка, водки, виски – на выбор. Но пить он не стал. Но и прогонять ее – тоже. Они проговорили до глубокой ночи. Он показывал ей Катины фотографии (раньше этого не делал никогда), рассказывал о дочке, о Тане, о Соне, о матери.

- А эта женщина, к которой ты хотел уйти от жены? – осторожно спросила Карина, - Она…
- Ты сегодня – сама тактичность, - он прервал ее, но – без злобы. При воспоминании о Вирсавии на душе стало тепло. Как ему хотелось бы, что б сейчас она оказалась рядом.
- Прости, я что-то не то спросила? – Карина нахмурилась.
- Где там твой коньяк? Давай, что ли, помянем Катю…
- Я налью тебе. А мне - нельзя. Я же за рулем.

Она посмотрела на него с надеждой. Ей хотелось, чтобы Влад предложил остаться. Хотя бы просто – провести ночь рядом, слышать в ночной тишине его дыхание. Как тогда – у нее, в ее день рождения. Но он только понимающе кивнул. И сам выпил всего одну стопку.
Потом она уехала. И он, наконец-то, провалился в лишенное снов забытье.
 
Чьи-то руки гладили его волосы – казалось, тепло сочится из каждой поры этих рук, проникает сквозь кожу его затылка, разливается по сознанию. Иногда ласковые пальцы соскальзывали на шею и тогда в ощущения ленивой неги примешивалась легкая мурашковость. Открывать глаза не хотелось. Он лениво подумал –  «Карина», но не хотел сейчас что-то выяснять, говорить, совершать какие-то поступки. Вчерашний день еще жил в нем: горечью, болью и освобождением, и он был благодарен девушке за тактичность и столь осторожную, ни к чему не обязывающую нежность.

Он потянулся, медленно повернулся на спину, им на встречу. И в первое мгновенье, разглядев ее сквозь приоткрытые ресницы, готов был поклясться, что  видит сон, что проснуться ему так и не удалось. Но она была здесь, слишком близко, очень реальная и одновременно не похожая на себя. В открытом летнем сарафане, каких он никогда на ней не видел  раньше. Повзрослевшая, с утончившимися чертами, с легкими, еле угадывающимися следами косметики на ресницах и губах. По ее лицу, по глазам он понял, что она очень взволнована, хочет что-то сказать – и не может, то улыбается, то становится серьезной, таким знакомым движением прикусывает губку. А ему не хотелось ничего говорить, спрашивать, откуда она, а уж тем более – как скоро уйдет. Он коснулся ее плеча, потянул на себя. Вирсавия не сопротивлялась.

Сколько времени  длилось это ощущение абсолютного единения? Когда одно дыхание на двоих  на двоих одна кожа, и на двоих одна пронзительная, в каждым нерве - нежность.
Потом он все-таки спросил, как она здесь оказалась.
 
- Меня какая-то девушка впустила, - улыбнулась Вирсавия, вспомнив, как испугалась, обозвала себя двадцать раз дурой и глупой, увидев на пороге квартиры Влада стройную брюнетку. На ее закономерный вопрос «Вам кого?» Хотела уже ответить «Никого» и уйти. Но все-таки произнесла его имя. В глазах брюнетки мелькнул цепкий интерес. Потом она сказала: «Он спит еще. Зайдешь или придешь попозже?» И опять у Вирсавии упало сердце, но тут к девушке сзади подошел незнакомый парень и она объяснила ему: «Это к Владу». Они быстро обулись и ушли. А она осталась.

- Это Саша, мой сосед по комнате. И его девушка Вероника.
- Я сначала испугалась, что твоя.
- У меня нет девушки.
- Нет?
- Есть.
Влад поцеловал ее в висок. Потом спросил очень серьезно:
- Ты ко мне насовсем приехала? Или… вернешься к Мэту?
- Как скажешь.
- Значит – насовсем.
Он улыбнулся. Она тоже:
- А мне и некуда возвращаться. Я сожгла все мосты.
- Пиротехник ты мой любимый, - он ласково погладил ее по голове. Она потерлась носом об его грудь, поцеловала.
- Тааак, - протянул он, - чувствую, разговор придется отложить.
- Тебе не надо на работу?
- Нет, мне выдали три дня отгулов. И я намерен провести их с пользой.
Влад резко повернулся, так что она оказалась под ним, и поцеловал ее – на этот раз очень требовательно, страстно.

- Что у тебя за шрам? Что-то случилось? – спросил он через время. Сколько его, этого времени прошло, никто из них не смог бы сейчас сказать.
- Кесарево.
Он посмотрел на нее удивленно.
- У тебя есть ребенок?
- Да, сын, Виктор, - просто ответила она.
- И где он?
- С Лидой и Джоном в гостинице.
-Бог мой, и Джон здесь?
- Ага. Он с утра так мило меня провожал. Сначала сказал: «Передай Владу, что я на него не сержусь», а потом «Постой, скажи ему, что Джон скотина и просит прощения!». Так что выбирай тот вариант, который тебе ближе.

Влад рассмеялся. А Вирсавия продолжала рассказывать:
- А Лида сначала ругалась, что я сошла с ума, и, наверное, она права. А потом позвонила Джону и он приехал за нами на машине. Мы всю ночь ехали.

- Вы все с ума сошли. На мое счастье.
Потом спросил:
- Как твой малыш дорогу перенес?
- Он спал  почти все время. И, не очень понял, что его в новое место привезли. После всех этих перелетов из Америки в Россию он дорогу воспринимает как естественное явление. Я боялась его оставлять, но, кажется, они с Лидой общий язык нашли. Хочешь, фотографию покажу?
- Спрашиваешь!

Она потянулась к сумочке, которая оказалась на полу возле кровати, и достала маленький фотоальбом-разворот на четыре снимка. На Влада смотрел хорошенький малыш: то в матросском костюмчике с деревянным парусником в руках, то в полосатых шортиках на берегу океана, то в смешном колпачке возле торта с восковой единицей, то в обнимку с лохматой собакой. На одном снимке он смеялся взахлеб, на втором улыбался, на третьем был сосредоточенно-серьезен, на четвертом строил хитрую рожицу.
- Забавный, - с теплом в голосе проговорил Влад. – На тебя похож. Глаза твои.
- Разрез мой, - подтвердила Вирсавия, из-за его плеча любуясь сыном, - А цвет – папин.
- А как… Мэт? Он тебя отпустил?

- Он не знает. Точнее, уже знает конечно. Он справится, Влад. Я очень не хотела причинять ему боль. Но я не знаю, как выйти из этой ситуации по-другому. А без тебя я уже не могу.
- Вирсавия?
- Что?
- Виктор – мой сын?
Она улыбнулась, одними глазами, спросила, немного кокетничая:
- Как ты догадался?
- Если б он был от Мэта, ты бы не приехала, так?
Вирсавия кивнула.
Он выдохнул, часто заморгал, сбивая подступающую влагу.
- Давай сейчас к нему поедем.

http://www.proza.ru/2015/06/06/1878