Учебник французского

Простая темно-синяя обложка, желтые листы, автор М. Георгиу.  Год издания: 1938.
Учебник, по которому отец учил французский. К тому времени  он уже знал английский и немецкий. Английский (первая любовь) он учил по стихам Уитмена и Тагора,  немецкий – по книгам Рудольфа Рихтера, известного немецкого электротехника.

Но французский был особенной любовью.
Уроки отец брал у француженки, и, насколько я могу судить, был немного в нее влюблен. Вообще  у него была удивительная черта, он влюблялся в людей по тому, что они делают, что думают, что говорят. Француженка была иностранкой, приехавшей в Россию, «помогать строить социализм».

В то время, таких миссионеров было довольно много: учителя иностранных языков, инженеры, бизнесмены, разделяя коммунистический пафос, приезжали в Россию, чтобы помочь первому рабоче-крестьянскому государству поскорее приобщиться к мировой культуре.

К Франции отец относился  с особой нежностью. Во-первых, прочтенные в детстве и отрочестве книги Жюля Верна навсегда завоевали его ум и сердце.  Во-вторых, романы Гюго, революционное прошлое, вызывали у него восторг.  В общем, Франция,  красота и любовь, романы и коммуны, - есть во что влюбиться.
   
Обучение шло быстрыми темпами, и, судя по подчеркнутым страницам, он был уже близок к тому, чтобы  заговорить с учительницей на ее языке.

Но этому не суждено было случиться. После анонимного доноса в партийные органы о том, что отец берет тайные уроки у иностранки, он был вызван в НКВД, где ему показали заведенное на него дело с уже несколькими доносами и предложили «одуматься».  Интерес отца к иностранной культуре, книги, которые он читал и которыми делился со знакомыми, не прошли даром.

Потом отец рассказывал, как в институте вдруг пропадали преподаватели, не выходя на работу. Как правило это были самые грамотные, талантливые, и веселые люди.
Но никто не задавал вопросов.

За отца (к тому времени доцента Политехнического института) заступился его друг и учитель проф. Костенко, после чего его временно оставили в покое.  Подготовка к войне, затем война и блокада, в некотором роде спасли его от лагерей.  Во время блокады сгорели документы в архиве КГБ в Ленинграде, то ли от немецкой бомбы, то ли в результате поджога.

После блокады отец с трудом приходил  в себя, но в эвакуации, в Ташкенте, постепенно отошел.  И снова взялся за языки.   Книги, которые он всю жизнь собирал по поэзии и истории на трех языках, спасали его от голода и отчаяния.

По распоряжению Министерства образования СССР, отца направили на Украину заведовать кафедрой электромеханики в Киевский политехнический.  Сталин боялся сосредоточения интеллигенции в одном месте,  поэтому  направлял профессоров с семьями во все концы страны,  и это была почти ссылка. После переезда в Киев,  жизнь вошла в свое нормальное русло. Любимые книги, сохраненные в блокаду, стояли теперь в безопасности в цейсовских шкафах. 

Часто отправляясь в командировки в Москву и Ленинград,  отец привозил очередные журналы L'Humanite, которые прочитывал от первой до последней страницы.  В 1958 г. отец купил два билета на круиз вокруг Европы для себя и мамы. Его мечта посетить Францию могла скоро исполниться!  Но в этот год  в Бельгии проходит всемирная выставка ЭКСПО-58, и из Москвы поступает предложение возглавить группу, представляющую советскую электротехническую промышленность.  Отец неохотно соглашается, и сдает уже купленные билеты на круиз.  «Вам позвонят, - когда нужно» - говорят в парткоме.  Но отец ждал напрасно. Вместо него поехал ректор Политехнического института, химик по специальности. Пропала и поездка вокруг Европы. Каждый раз, когда я вспоминаю эту историю у меня внутри что-то переворачивается.

…

Старенький, потертый, с желтой бумагой, учебник французского. Но как он мне дорог.