Все письма доходят до адресатов

Удивительно, но в 40-градусную жару сидеть возле этого костра было холодно. Я увидела его из окна автобуса, он сидел в полисаднике и жег листы бумаги стандартного формата А4. Я вышла на ближайшей остановке и направилась в его сторону. Седовласый мужчина пятидесяти лет держал в руке пачку исписанной мелким убористым почерком бумаги и аккуратно подбрасывал по одному листку в маленький костер. Он сидел неподвижно, и взгляд его был направлен лишь в те слова, что написаны на белоснежной бумаге. Пламя заглатывало их с предательски быстрой скоростью.
- Зачем вы это делаете?
Он ответил спустя пять минут (а может больше?)
- Еще скажите, что рукописи все равно не горят.
- Горят. Еще как.
- Я писал это на протяжении 12 лет. А сегодня я узнал, что она умерла.
- Она это так и не прочитала?
- Я не знал, где ее найти. Я искал, но не мог ее встретить.
- Она знала?
- Нет, она не знает до сих пор.
- Но теперь она может видеть!
- Да?
- Да! И даже то, что вы сейчас сжигаете, может быть прочитано когда-либо.
- Так значит все-таки не горят…
- А вы читали это вслух?
- Да, я помню каждое слово, что сейчас сжирает это цветное пламя.
- Тем более. Ваши глаза говорят обо всем, но ушедшие не видят наших глаз. Зато они слышат наше сердце.
- Какой там? Ведь она даже незнала, что я есть.Где-то здесь, в Кунцево, живу себе, один или с кем-то. Работаю. Ем. Сплю. И думаю о ней.
- Когда вы последний раз еевидели?
- Никогда.
- …
- Вы первая, кто подошел ко мне. Почему?
- Я поняла, что вам грустно.
- Нет. Вам просто стало интересно.
- Я захотела вас остановить. Вдруг это отличный роман или действительно важное письмо, которое должно дойти до адресата. И да, мне стало интересно. Вы, конечно, не похожи на Мастера из романа Булгакова, но мало ли…
- Ну и вы не Маргарита.
- Конечно, я – Катя. Увидела васв окно и поняла, что мне необходимо выйти.
За все время, пока длился наш диалог, он не бросил в огонь ни одного листка. Дрожь постепенно отступала. Мы оба подняли вверх головы и посмотрели в небо. Раскаленное до предела солнце, летящий самолет и безысходное одиночество были нашими соседями в этом пустом  пространстве.
- Может, вы хотите почитать мне?
- Пожалуй, нет.
И тут же поспешно кинул несколько листов в огонь.
- Когда я узнал о ней, я сразу же начал писать эти письма. Рассказывать свою жизнь, как я проводил дни без нее и как ждал встречи, чтобы потом, когда она произойдет, отдать ей все это, и она поняла, что я всегда был рядом.
Я долго молчала. В голове моей небыло мыслей, не было вопросов. Я продолжала смотреть на костер и горящую в нем бумагу.
Вдруг он спросил:
- Сколько вам лет?
- 24.
- У вас есть дети?
- Нет.
- А кто вы?
- Я?.. Человек.
- А я - отец. Я был отцом. И не был им.
- Почему вы так думаете?
- Только эти письма делали меня отцом. Только они.
- Но вы сидите и безжалостно их сжигаете!
- А где сейчас ваш отец?
- Он ушёл. В рай.
Мужчина повернулся в мою сторонуи заплакал. В жизни я не видела таких искренних и чистых слез. Это не слезы упавшего ребенка, не слезы отчаявшейся матери, не слезы раненого солдата. Это были слезы не мужчины, но ангела. Тут он вспомнил про исписанные листы и снова повернулся к огню.
- Теперь я понял, почему вы подошли ко мне.
- И?
- То есть вы считаете, что рай есть, и что меня услышат?
- Конечно!
- Наивно. Но что-то правдивое в этих мыслях есть. Позвольте мне сжечь все без остатка и уйти домой. Завтра  япойду на работу, а в выходные поеду на дачу с друзьями. Я подумаю над тем, что вы мне сказали и, быть может, поверю в то, что как был с ней рядом так рядом и останусь.
- Жизнь продолжается. Работа, дача, даже эта адская жара – в этом наше счастье.
- Но я даже ничего ей не дал, понимаете!
- Нет.
- Вот ваш отец , он дал вам что-нибудь?
- Многое. 
- Девочка моя, прости меня.
Я отстранилась. Прислонившись к дереву, дала себе силы успокоится, чтобы не разрыдаться. Теперь в голове моейвился рой мыслей. Чем же помочь ему? Пока я  боролось со смятением, он сжег все листы, встал и пошел в сторону ближайшего дома. Оглянувшись,с улыбкой он сказал:
- Спасибо вам.
- За что?
- Мне было 25, когда она родилась. Я приехал сюда, в родное Кунцево, а она была там в Новгороде. Я узнал о ней 12 лет назад. Конечно, поехал искать ее, ведь она была уже взрослая и все бы поняла. Но я не нашел их. Слышал, что они перебрались в Калининград. Я что-то упустил. Потерял. Я больше о ней не слышал. Два раза всего я разговаривал с ее матерью. Первый, когда она сообщила мне о том, что Маринка – моя дочь, второй был вчера, когда Маринки не стало. В следующем году ей исполнилось бы тридцать три,12 февраля – день ее рождения. Я даже не представляю, как она выглядела. Как говорила. Чем занималась. Кого любила. Ананасы ей нравились или зеленые яблоки, белый цвет или фиолетовый? Боялась ли она чего-нибудь?..Я ничего не знаю об этом человеке! А вдруг она тоже писала мне письма?.. Так вы говорите, что она все узнает? Я не верю, но так хотелось бы. Мне кажется, ей бы стало намного теплее от моих писем.
- Они обязательно дойдут до нее.
- Вот видите, никакой я не булгаковский Мастер. Я – глупый мужик, который упустил самое важное в своей жизни. Мне, кажется, пора.
- Она обязательно узнает про вас! 
Он ушел быстро, ни разу не обернувшись. Костер догорел. Я дождалась автобуса, водитель открыл дверь, но я так и осталась стоять на остановке. Я вспоминала свое детство и папу, день рождения у которого, как и у дочери незнакомца - 12 февраля. Я не заметила, как начался сильный ливень. От кучки пепла не осталось и следа. Дождевые потоки смывали все на своем пути: мусор, людей, машины. Поднимая голову навстречу прохладным, соленым каплям, я поняла, что это слезы Маринки. Той девочки, что читала сейчас письма от своего родного отца. Отца, который так никогда и не узнает, как любила его дочь зеленые яблоки.