Первая любовь. Гл 61

Гл. 61

На следующий день он позвонил Лиде и попросил электронную почту Вирсавии. Та не хотела давать.
- Ну зачем тебе это? Все только затихло, сейчас опять начнешь раны отверткой ковырять: и себе и ей.
- Лид, я как-нибудь сам разберусь. Дашь почту?
- Дам, что с тобой сделаешь. Но учти, я с ней с ее отъезда не переписываюсь. Может она уже е-мейл давно сменила, может у нее к компу доступа нет, сколько месяцев прошло.

Он не слушал возражений. Когда по смс пришел адрес электронки, долго думал, что написать. Говорить про Катю все еще было слишком больно. Он решил послать обычное письмо, с рассказом о том, где живет сейчас, где работает, коротко рассказал о Москве, спросил, как у нее дела. Она не ответила. Но снилась ему в течение недели – каждый день. И он знал – письмо Вирсавия получила.

Она плакала, читая эти стандартные строчки. «Живу с Сашей, он не плохой парень. Чем-то похож на Джона», «Тружусь в больнице сисадмином, работа не ахти, зато много свободного времени», «На прошлой неделе был в Третьяковке». 

Вирсавия поняла, что от жены Влад ушел, хотя о Тане в письме не было ни слова. И это известие наполняло ее обидой и горечью. Ушел – но не к ней. Почему???
А ей хотелось написать ответ, и она несколько раз принималась печатать. Но на экране неизменно в разных вариациях возникала одна и та же фраза-упрек «Почему ты не приехал?» Она стирала ее, набирала что-то другое. И опять обнаруживала помимо своей воли, как самопроявляющее кровавое пятно в замке с привидениями. «Почему ты не приехал???» А потом она поняла, что не хочет слышать оправданий: о сломавшейся машине, о жене, устроившей скандал, о внезапно поднявшейся температуре. Что еще он может придумать? И она в последний раз набрала "Почему ты не приехал?" и стерла. Он ждал этих слов, чтобы все объяснить. Но – не дождался.

Душевные терзания Вирсавии несколько забивали страдания физические. Она очень тяжело переносила беременность и, как ни странно, была этому рада. Постоянная тошнота, изжога, боли, слабость почти не оставляли ее организму ресурсов испытывать какие-либо сильные эмоции.

У врача она не наблюдалась. Не из-за традиций церкви. Кто хотел из прихожан, пользовался услугами официальной медицины – это не возбранялось. Но большинство сестер, как и она, вынашивали детей без вмешательства извне, полагаясь на Божью волю. Так было заведено в ее семье и в семье Айвана Мэра, частью которой она стала. Они даже на УЗИ не ездили, считая, что должны понять пол ребенка в момент рождения, не остужая трепет ожидания преждевременным знанием.

Рожать Вирсавия тоже собиралась дома, с помощью акушерки Мэридит, которая принимала роды у многих прихожанок их церкви. Но в какой-то момент что-то пошло не так. Затяжные схватки измотали ее в конец, лишили остатков сил, выжали до лимонной корки и – прекратились. Вирсавия лежала в их с Мэтом спальне на кровати, застеленной мягкой медицинской клеенкой, красной от крови, - одуревшая от боли, в липкой испарине, с искусанными потрескавшимися губами, синими, как ногти на руках и ногах, и как сквозь воду слышала встревоженные голоса мужа, свекров, Мэридит. В них звучало слово «больница», и Вирсавия вздохнула с надеждой: «Неужели это когда-то закончится». Сознание успело выхватить белые стены медицинского учреждения лишь на несколько минут. Вскоре ей оперативно ввели наркоз и сделали кесарево сечение.

http://www.proza.ru/2015/05/31/182