Игра с пусторой. 18. Часть 2

  - Какой смысл стоять на балконе, когда мы на краю света? – спросила она. Элл пожал плечами. – - Мы с ночью обойдем вокруг света, на лезвие которого все мы птенцы не умеющие летать и сидящие на обрыве, а мне просто нравится быть последней парой глаз, последней парой ушей, которые тебя слышат, или первой, с какой стороны посмотреть.  – Мне кажется, что ты думаешь совершенно не об этом, или чего-то недоговариваешь.  – Все чего-то недоговаривают, но давай не будем зрить в этом повод для неприятностей. Все таки страдание – это жажда, но я его не люблю и не принимаю – улыбнулся он.  – По этому тебе никогда не покинуть этого мира – отвечала она.                                Золото города тускнело.  «Отстраненный взгляд творца, или же самому быть творцом, вот дилемма. Ведь понимая мы выжигаем  себя взглядом..»   Голос еще сиял, еще блестели жесты, и слали улыбки те, кто принял в себя тот блеск. – Тут все не взаправду – проговорила Герда. А Кай думал, почему не взаправду, ведь так легко верилось, так хотелось верить, что праздник будет вечно..  - Это город нищих, город бродяг, они свободны в мечтах, они проигрываются в этом городе, что поперек, разлегся  по другую сторону глаз, лабиринтом извилин.                                "Нашего тайного измерения больше нет, наш разум перешел в другие залы. Появилось много невысказанности потому что мы знали, что так нужно, потому что время для тех высказываний уже прошло, потому что мы уходили туда где были честнее в своем молчании, чем во словах. Лишь хранители могли говорить обо всем, что стало негласным запретом. А  мы знали себя достаточно что бы быть к себе постоянными. Я изучил шесть основных стихий и преступил к познанию седьмой, отведенной преобразованию.                Фрей была права, прошло время, сменило убранство в наших головах, обесценило слова, которыми мы сражались за внимание, иногда используя других, как поле боя. Настало время дел. Время изысканности с которой  мы выбирали подарки для душ друг друга.                Мне хотелось видеть Фрей, когда  я вошел к ней она была занята картиной, в очередной раз заставившей меня отметить, что должно быть нет ничего, чего бы ей не удавалось, и как только она на все находила время?   Используя морской ил, глину и  растолченные водоросли она наляпала рисунок. И взору представал  наползающий краями окисленного неба рассвет, и две фигурки средь живой картины рассказывающей о мире во слоях.  – Что это?  - Отречение – ответила она  – ты хочешь связаться с Лайэн? По тебе видно. – Да, но на все мои попытки я слышу драку черных блестящих крылатых теней, на оборотной стороне слов.  – Это оттого, что она  стала стражем золотого крипта.  При этих словах, я вспомнил, как   Килль  впервые отвел меня в золотую комнату  - В нее разложен золотой крипт и уложен целый город – говорил он. Все было записано на златых скрижалях её стен. В металле  на котором так любил играть свет.  Эта комната была благословенным пределом, постоянной скоростью в изменчивом мире. В ней же находилась зыбкая стена тьмы. Точнее в этой комнате содержался ряд комнат. Теперь где-то  на ее стенах было прописано место Лайэн, что был для нее городом обращенного времени, опрокинутой  в бесконечность восьмерки.   - Неужели всему отмерен срок, каждому метающимуся атомному квартиранту нашего я? – воскликнул я    - Думолка вообще работает по принципу одно заморачивается в другое. Но почему бы тебе не отправится к Алии?  - Алия ценит теперь  то, чего нет  у меня – хватку. Ощущение высшей миссии, и готова услаждать слух других, смотря  на меня со снисхождением.      – Но ты сильнее нее. Я бы сказала тебе, но ты сам знаешь, как просто тебе получить её признание и в этом.   – Может и сильнее, но она слишком хорошо знает, что я никогда не применю силу так, как она того бы хотела… - Как знает  и то, что готова полюбить тебя всех более.  -  Если я соглашусь любить её той чуждой мне любовью... Но я не соглашусь. .     Фрей улыбнулась.  – Может быть если бы Лайэн знала, то все сложилось бы по другому..- продолжил я  – Она знает, все и все знают, потому что все мы части одного и того же – Прозвучало в ответ.   – Это ведь тобой я был разбужен светом, тогда  в камне?  Но тебе ведомо так много, так ответь, почему старейшие взирают на все  это сквозь пальцы, как мы играем более молодыми желая в них донести друг для друга, не потому ли что сами играют нами? – Разумеется, ведь мы и они – это силы, но тебе еще рано лезть за ответами в их головы.  - Я видел, видел тех, кто будут после, они не идут у меня из головы, тщетно я искал здесь их корни, но почему они, они, что живут в таком страхе, что сами же себе выстраивают, почему они?  – Потому что они способны любить там, несмотря на это. Некоторые странники спасались туда, и все мы помнились там ими. Став свободным атлантом, ты забудешь об этом, перестанешь искать значений, это и есть наша ноша, ведь мы вечны, воплощая себя там, где кончается воздух для воззваний жизни.  А что до корней, то когда один видит, что другой взял себе право сделать то, что мог бы сделать и он, то получается разница между тем, кто сделал и тем, кто только мог.                Тогда я понял, что  те люди готовы биться сражаясь насмерть злом во служении добру, особенно когда не могут простить формы исполненного. Солнце обиделось на них за это...                Разговор с ней вновь примирил меня с чем-то, что казалось во мне непримиримым, но хотя она могла говорить о том, что не выносили другие, что неудивительно, ведь она была хранительницей, -  у  нее тоже было много того, о чем она не могла сказать даже мне,  я знал об этом и раньше, но наглядно лицезрел в день, когда Клид, знающий больше меня  и решивший  помочь ей в этом, прибегнул к литаре, как мастерски владеющий этим инструментом сотворения музыки. В тот день он не говоря ни слова начал играть, сперва обозначив фон, а затем поймав диссонанс и направляя расстроенный звук, в котором звучало немыслимое.  Фрей небрежно бросила реплику на языке своей души, которая заставила вздрогнуть камень стен и эхо подхватило её повторяя снова и снова, но она бросала реплику за репликой приближаясь все больше к запрятанной и изменчивой сути музыки, в которой звучала Иштар., Её  говор все более походил на песню, которая доносилась откуда-то издалека, набирая мощь, заставляющую колебаться воздух, и что-то еще не распознанное мною внутри вторило той песне, которой она взошла на плато звука, и  скоро её голос похоронил мелодию... Это был блеск в мире цвета.  И Клид благодарил её за этот разговор.                А после я отправился на зеленое плато. Небо было черно-лиловым из-за надвигающегося волоком шторма, и в недвижимом предчувствии я дышал свежестью изгоняя из себя все сожаления о том, что если бы. А когда легкий ветерок коснулся меня и заставил подрагивать сочную траву я вдруг всем своим естеством   ощутил, что картина эта лишь для меня одного во всем мире. Душа звала меня в странствие, где Тильда ждала пока я овладею ей. Может быть тогда тот я смогу сказать Лайэн.. Мне нужно быть очень далеко, что бы рассмотреть все, что меня окружает, я не знал чем будет этот самый момент для того меня, этот самый момент когда я стою здесь и слышу как шепчут камни о том, что Лайэн нашла свое место в этом мире. Тогда я был рад за нее, но мой путь продолжался.."