Заполошенный

 
   - Ты задрал уже, заполошенный – вскричал Колька Нечаев, – тебе чё, больше других надо что ли?!
     Из-за сараев, за которыми были частные огороды, неслись гневные крики. Витька, мальчишка лет десяти, недоумённо посмотрел на отца, сидевшего тут же, на крыльце, наслаждаясь после бани приятным, летним вечером. Тот пожал плечами и в этот момент они услышали глухой удар дерева о дерево - кто-то метнул поленом со стороны огородов и попал в стену дровенника.
    Из-за угла выскочил сам «заполошенный» - сосед Васька, мужичок тридцати двух лет, маленький и вёрткий. Он крикнул куда-то туда, в огороды: «Да что ты понимаешь, дубина, они же не разлагаются даже!»
- Сгинь, идиот! – из-за дровенника вылетело ещё одно полено, упало на дорогу, подняв лёгкое облачко пыли.
- Вот кретин-то – уже себе под нос буркнул Васька, отряхнул брюки и направился к крыльцу Егора Андреевича, отца Витьки. Те уже встали и стоя наблюдали очередную ссору своего соседа, которого все в посёлке звали не иначе, как «Заполошенный». Был Васька и правда занозистый, гоношился где надо и не надо. До всего ему было дело, везде пытался добиться от людей «жить по-совести». Чаще это выходило ему боком, но Всевышний одарил его такой энергией, что ему всё было ни по чём.
- Что, Васька, опять барагозишь? – улыбаясь, спросил Егор Андреевич, спокойный и уверенный в себе мужчина, недавно разменявший пятый десяток.
- Да ты понимаешь, сосед, ну ведь гадят же там, где живут!
- Что случилось-то?
- Да ведь бутылки эти, пластиковые, выкидывают прямо за забор. Свой забор, Егор!
Ведь полиэтилентерефталат не разлагается! Так и будет валяться тут вечно. Что за люди-то!
- Ну прям уж – вечно!
- А как же? Что ему будет, пластику-то?
- Ну пишут, что разложение пластиковых бутылок более ста лет. А это уже - не вечно.
- Сосед, ты сейчас издеваешься что ли? – Васька недоумённо уставился на Егора Андреевича.
- Нет, - добродушно ответил Егор Андреевич – просто пытаюсь тебя успокоить.
- Спасибо, блин, успокоил. – Васька продолжал кипеть – Сто лет – это, конечно, ничто. Пыль! Подумаешь, наши дети, внуки и правнуки будут на этом мусоре жить! И это если мы завтра прекратим мусор выбрасывать. Но ведь не прекратим, блин! Хоть бы государство закон какой  приняло, чтобы бутылки эти как-нибудь сдавали что ли. Куда не пойди, везде уже валяются – вдоль дорог, в лесу, по берегам.
- Васька, а бланш- то у тебя откуда под глазом? – перебил его Егор Андреевич.
- Ай, - Васька махнул рукой, не хотел говорить.
- Опять с кем-то сцепился от нечего делать?
-Да как «от нечего делать»? – Васька завёлся, как Минск-арик, с пол-оборота – Стёпка-то Коленвал знаешь, что удумал? Заехал на мотоцикле в пруд и принялся его там мыть!
- И что?
- Да как же «что», Егор? Ведь там детишки наши купаются, а этот бензиновые круги развёл по воде и рад себе, поехал на чистом мотоцикле. Да неужели ты не понимаешь?
- Вась, ну чего ты душу-то рвёшь? Ничего же не изменится.
- Вот именно! Все так рассуждают. Так и правда ничего не изменится.А ведь это мы сами! Сами себе! Не американцы и не марсеане же нам это делают. Са-ми!
- Да согласен, согласен. Но ведь нервы себе все вытянешь, толку не будет и загнёшься раньше времени. Оно тебе надо? А то ещё и бьют вон.
- Надо, Егор. Мне – надо! А тебе?
- А мне чего? Людей напрягать смысла не вижу.
- А я вижу! – чуть не вскричал Васька – Я вижу и не могу на эту дурость смотреть. Ради них вон! – Васька ткнул пальцем в сторону Витьки, который продолжал стоять на крыльце, испуганно моргая глазами.
-  В целом ты прав и я с тобой согласен. Но пойми ты, ну зачем людей-то дёргать? Ну вот сидят люди после рабочего дня, пивко пьют, отдыхают. А тут ты со своими нравоучениями. Ну кому понравится, сам подумай. Тем более, правильно говоришь  – государство тоже должно озаботиться. А так ты больше напрягаешь, чем реально помогаешь.
- Эх, Егор, – Васька как-то обмяк от бессмысленного разговора – что ж мы такие инертные, пока нас не пнут?
- Ну, какие есть. Вот такие мы, да.
- Вот именно - такие мы и всё тут. И зачем меняться, зачем хотя бы свой дом в чистоте держать?
- Васька, хороший ты мужик, но услышь и меня. Ну ничего же не изменишь, сердце себе посадишь и загнёшься раньше времени. Или сопьёшься. А, ты же не пьёшь. – вспомнил Егор Андреевич - Ну тем хуже для тебя при таком-то характере.
- Что вам всем мой характер? Да, я такой и другим не буду! Не могу я мимо несправедливости проходить. Нельзя так, Егор.
- Согласен, нельзя. Но может ты свою энергию в какое-нибудь другое русло направишь? Ну вот поругался ты щас с соседом, а что изменилось? Он перестанет бутылки эти треклятые выкидывать? Нет! А ты мог реально огрестись сейчас. Хорошо ещё поленом не попал.
- Какое ещё другое русло? А это, бутылки эти, не то русло?
- Да дались тебе эти бутылки.
- Да, дались! – Васька начал снова заводиться.
- Ну не знаю..
- А я знаю! – уверенно сказал Васька – А ты – нет!
- Васька, не гоношись, а.
- Да пошёл ты! – вдруг неожиданно выпалил Васька и пошёл прочь, нервно вздрагивая плечами. Смотрелся он достаточно комично, если бы не вся серьёзность ситуации. Витька испуганно наблюдал за диалогом отца с Васькой.
- Пап, а чего он? – осторожно спросил после того, как Васька вскрылся за углом дома.
- А чего он? Всё нормально, сын.
- А откуда ты знаешь про этот, про полиэти... как его, даже не запомнил. Ну из которого бутылки делают.
- Читать надо больше, сын.
     Витька уважительно посмотрел на отца...
               
                * * * * *
       А потом случилась беда! Витька пропал.
  Утром, с дружками, ушёл в сторону старой мельницы, - любили пацаны там в свои войнушки играть –  а домой пацаны вернулись без него. Эту новость принесла жена из магазина, где встретила друзей Витьки.
- Ну чего ты сидишь? Что делать-то будем? - жена уже металась по дому и выговаривала мужу.
- Чего? Пойду сейчас, лес прочешу до мельницы. Где-то должен быть.
- Ну давай уже, иди!
- Да не гоношись ты раньше времени, всё хорошо будет – сказал Егор Андреевич, обуваясь.
     В этот момент в дом ввалился Васька, как всегда заполошенно.
- Сосед, что с Витькой? – с порога, без приветствия, спросил он.
- А что с Витькой? Сейчас пойду, опять поди где-то поляну с земляникой нашёл.
- Сосед, ну как ты так можешь? Сын пропал!
- Цить ты! – рявкнул Егор Андреевич – Чего раскаркался тут! Пропа-ал.
- Да ну тебя. – Васька махнул рукой и вышёл.
   
    Егор Андреевич пошёл по новой объездной дороге, а потом и наперерез, через лес, в сторону старой мельницы. Когда отошёл чуть дальше от посёлка, начал звать Витьку, но Витька не отзывался. До мельницы было не так и далеко – километра два - и она неумолимо приближалась, а Витьки нигде не было. Егор Андреевич дошёл до мельницы, покричал вокруг, прошёлся даже за мельницу. Сумерки уже начинали растворять всё лиловым своим цветом. Витьки не было. Обратно пошёл другой стороной дороги, кричал, звал Витьку. Витька не отзывался. Холод начал закрадываться в душу. Он продолжал идти и кричать. Сумерки очень быстро перерастали в темноту. Включил фонарик, жёлтый луч нервно заметался меж сосен. В голове теплилась мысль, что Витька, наверно, вернулся и сейчас сидит уже дома, но знать этого Егор Андреевич не мог – жене-то ещё на мобильный не накопил, не говоря уже про малолетнего сына. Он шёл по лесу и кричал, практически, уже в темноту. Благо, что этот лес до мельницы он знал, как свои пять пальцев, сам тут пацаном излазил все кочки.
    И в тот момент, когда холод начал вымораживать душу, он услышал - сначала вдалеке, а потом вдруг резко близко - вой сирены. «Что-то случилось» - подумал он отстранённо и даже не привязал эту сирену к тому, что это связано с ним. Вернее, с его Витькой. Но сирена уже выла близко и скоро сквозь стволы соснового бора начали метаться проблесковые маячки. Егор Андреевич только и успел пронаблюдать, как огни с сиреной проехали мимо, вглубь леса. В ночи перемиргивание синего и красного цветов смотрелось очень эффектно и завораживающе. Он подождал, когда вой чуть стих и снова начал звать Витьку. Витьки не было. Сирена, через какое-то время, начала возвращаться. Егор Андреевич понял, что за это время они как раз только и могли доехать до мельницы и теперь едут обратно. И только тут его прошиб холодный пот – это ведь за ним и за Витькой! Значит, дома Витьки нет. И тут – нет! Надо выходить на дорогу, решил он.
   
     На дороге обсудили совместные действия - как и где искать дальше. Попытались звать Витьку через громкую связь милицейской машины. Между делом подъехали ещё машины, что очень удивило Егора Андреевича – «Откуда? Как?» Из первой машины показался Васька, который начал командовать всеми остальными: «Так, мужики, давайте вот этот треугольник между дорогами цепью прочешем.» Мужики начали выстраиваться вдоль дороги, включили фонарики и пошли цепью в лес. Егор Андреевич пошёл за ними. Шёл рядом с бывшим одноклассником.
- Сань, а вы откуда тут все?
- Дак вон, заполошенный-то наш, милицию на уши сразу поставил, пока туда бежал, всем говорил, чтобы собирались и ехали в сторону мельницы.
- Понятно, – Егор Андреевич сглотнул комок – вот такие мы, да...
   
     Поиски результатов не дали. На лес опустилась кромешная тьма. Мужики прочесали участок между дорогами и решили идти домой, а утром поднимать весь народ.
   Утром власти подключили всех – парашютистское отделение, плотницкие бригады, пожарных и работников дерево-обрабатывающих площадок, всех людей, которые могли как-то помочь. То там, то тут появлялся заполошенный Васька, кричал, матерился, пытался руководить, мотался то в райцентр, то в отделение милиции, то в сельсовет. Казалось, что он одновременно был во всех цепях прочёсывающих людей. Весь день люди искали Витьку в окрестных лесах, все сбились с ног, но его нигде не было. С темнотой снова вернулись по домам. Вечером забежал Васька, выпил пол-ковша воды, сообщил, что завтра будет добиваться вызова вертолёта из города и умчал так же быстро, как появился.
   
    Пришла ещё одна ночь. Страшная ночь! Егор Андреевич с женой не спали уже более двух суток. И если бы просто не спали! Жить без сна в таком нервном напряжении, это не пожелаешь никому. После осознания того, что с твоим ребёнком случилась беда, убивало ещё и собственное бессилие. Но ничего не оставалось, нужно было ждать утра...
   
     А утром Витьку неожиданно нашёл дед Пахом. И нашёл не так далеко от посёлка. Сразу за болотом, которое находилось за той самой новой, объездной дорогой. Мальчишка лежал под сосной, обнявшись со своей собакой Найдой, которая, как оказалось, была всё это время с ним. Она его, в общем-то, и спасла...
- Витька, раскудрить мою бабку, а ты чего не отзывался? Не так далёко же. Не слышал чё ли?
- Слышал, – слабым голосом сказал Витька – вначале кричал, но от страха голос пропал. А потом ослаб, много по лесу кружил.
- Чего в лес-то понесло? – спросил дед Пахом, снимая с себя плащ и укутывая Витьку.
- Бутылки хотели на мельнице собрать и пожечь. А потом по грибы отошёл и заплутал.
- Ну ничего-ничего, щас уже всё позади.
 
                * * * * *
      Витька, после обследования в больнице, снова сидел на кухне с отцом. Отец не хотел говорить о произошедшем, поэтому делал вид, что чем-то занят – ставил чайник на плиту, искал заварку на полках, пересыпал сахар из пачки. Не любил он «сопли жевать».
- Пап, а ты смерти боишься? – спросил вдруг Витька.
- Нет, сына, не боюсь.- Егор Андреевич сел, наконец, на стул.
- А наша учительница говорила, что смерти только дураки не боятся!
     Егор Андреевич рассмеялся от такого неожиданного поворота.
- Конечно, хочется пожить, тебя вырастить, внуков понянчить, но и не страшусь смерти. А знаешь, почему?
- Почему?
- Потому что не должно быть страшно помирать, должно быть страшно прожить свою жизнь как скотина, понимаешь?
- Понимаю.
       Помолчали немножко, каждый переваривая что-то своё, но и что-то очень общее.
- Пап, а я вот очень испугался там, в лесу. – сознался Витька.
- Это нормально, сын. Странно было бы, если бы не испугался. Ты же с девчонками ещё не нацеловался, ты же наш род ещё не продлил, рано тебе уходить. Так что ты бойся. Бойся и живи. Но по совести, понял?
- А как это, по совести?
- Совесть, сын, это какая-то весть - СО-весть - внутри нас. Весть нам какая-то от Бога, понимаешь?
     Витька моргал глазами, не очень понимая. Отец продолжил:
- В природе всё разумно. И крутится тут всё по каким-то определённым законам. Вот создатель с нами этой  вестью и поделился. Чуть-чуть... Вот сделаешь ты подлость какую, а совесть тебя будет мучить. Должна, во всяком случае. Если есть. И если есть, то и Бог в тебе есть. В принципе, это всё, что любому человеку достаточно знать про Бога.
- Это всё?
- В целом, всё. Это главное, всё остальное крутится вокруг этого. Не мог нас Бог оставить без системы координат, в которую вложил тайну мироздания. Не той, что в книжках пишут, а той, что внутри нас. И эта система работала уже тогда, когда ни книг, ни письменности у людей не было.
- Пап, а Васька по совести поступает, когда бегает по посёлку и со всеми ругается?
- Ну во-первых, он для тебя не Васька, а дядя Вася, а во-вторых, не со всеми ругается, а как раз с теми, кто, по его мнению, не по совести поступает.
- Но ты же сам говорил, что он людям настроение портит и часто напрягает.
- А нас и надо напрягать иногда, а то совсем расслабимся и полетим в тартарары. Вот такие мы, да. Понимаешь, сын, а ведь именно благодаря таким заполошенным, как наш Васька, мы все войны и выигрывали. Вот ведь штука какая, однако...
    С грядок вернулась мать, поливала клубнику. Проходя мимо Витьки, обняла его ещё раз, задержалась на секунду и ушла в дом, хлопотать по своим делам.
    Отец пил чай, молчал.
- Витька, – донёсся из комнаты голос мамы – я там тебе свеженькое постелила.
- Спасибо, мам – сказал Витька, улыбнувшись.
    Отец подмигнул сыну: «Ну что, Витька, а теперь в баню шагом марш!»