Глава 2. Двадцать лет тому назад...

(Часть 4. "Танковый бизнес, как он есть.")



Георгий, не сомневался в том, что там - за дверью в кнопку звонка давит посланник Дыховичного.
«Что ж, посмотрим - послушаем кого генеральный берет вместо меня?»

Гость был человеком, словно вышедшим если не из “советских шестидесятых”, то уж из конца прошлого века точно. Обветренное лицо, седеющие, растрепанные брови, нависавшие над впавшими узкими глазами, и изрезанный морщинами лоб, давили ему никак ни меньше пятидесяти – пятидесяти-пяти. А “допотопная” шляпа, слегка пожёванный пиджак и не первой свежести начищенные туфли на эти полвека накидывали еще лет с десяток.
- Мы так и будем стоять? Или ты меня все-таки впустишь, Жора...
- Прошу прощения...
- Не узнаешь,  Семенов?
- …?
- Я тот, кого ты вытащил из под расстрела, и оставил нищим...
- Что?!
- Я, Сенявин. Сенявин Андрей...
- Андрей Николаевич! – тут же едва ли не за лацканы пиджака втащил гостя в квартиру Семенов.– Вы откуда?! Когда приехали?!
- Семенов! Отпусти, Семенов… Ты меня задушишь!
На крики, грохот хлопнувшей двери и шум не то возни, не то борьбы, идущей в коридоре из кухни выскочила Татьяна. И первое, что она увидела, был сопротивляющийся, извивающийся ужом, невысокий человек, зажатый в кольце сцепленных рук Георгия.
Женская фантазия сработала в одну сторону, нарисовав в ее сознании картину, борьбы мужа с каким-то незнакомцем. Может даже с преступником.
«Этоже, они из-за Иришки?...» -. Сумрак слабо освещенной прихожей только добавил в ее фантазию деталей.
- А-а! Жора держись! – закричала на,
Татьяне уже мерещился не то нож, не то пистолет, в руке нападающего. И она бросилась в кухню, из которой тут же донесся грохот падающей посуды.
Крик женщины и звон падающих кастрюль и сковородок вмиг разорвали «дружеские объятия» Семенова.
- Оп-па...
- Ну вот… супругу напугали?
Не прошло и нескольких секунд, как в коридор выскочила испуганная Татьяна и с увесистой сковородкой «наперевес», и замерла в растерянности.
Сенявин, увидев ее, и стараясь не показать, что вид “готовый к бою” женщины, ни веселит и ни смущают его , лишь кратко поздоровался с хозяйкой.
Но улыбка продала гостя с потрохами. В то же время Георгий, не почувствовавший в этом, ни какой, неловкости перед Татьяной, позволил себе пошутить над ее бейсбольной стойкой с занесенной над головой сковородой:
- Э-э, мать, ты бы сковородочку поменьше взяла, что ли? Это же не сковородка, а какой-то чугунный тазик! Один удар и мы оба в нокауте...
- Да ну тебя! Все шутишь... А я испугалась, - взглядом указав на Сенявина, произнесла Татьяна. - Думала у него в руке нож... А может – может, он за Иришкой?…
- Ну, ну, Танечка, какой же это нож? Это просто бутылка.
И Сенявин протянул ей руку с бутылкой “Столичной”.
- Ну ладно, Андрей Николаевич. Бросаем извиняться и оправдываться, и проходим в зал…
- Таня, в зал …?
- Да – да. Заходите в зал.

Разговор, двух, почти пятнадцать лет не видевшихся офицеров, под аккомпанемент ревущих из динамиков «телека» танковых двигателей и лязг их гусениц, к разговору пошел на ура. Чему, правда, больше способствовал не “видик”, а градус “Столичной” имеющий свойство быстро развязывать языки и приложенная к ней отличная закуска.

- Я, что-то не понял, Андрей Николаевич, что вы там говорили про петлю, деньги? Откуда я вас вытащил? И чего лишил?
- Все очень просто Семенов, если бы ты не вписал мою фамилию в экипаж “Орла”, меня либо в угандийской тюрьме, сгноили либо расстреляли.
- В угандийской тюрьме? – разливавший очередную порцию “огненной воды”, Георгий в удивлении оторвал бутылку от рюмки, не долив положенных нескольких капель.
- А ты не знал?
- Нет. Сбором экипажа занимался лично Дыховичный, и о вас мне ровным счетом ничего не известно. С той самой поры как вы ушли из академии.
- С девяносто девятого года, что ли?!
- Да.
- Ну-у, Семенов, сколько воды с тех пор утекло…
- Да уж. Много.
Ну да ладно. А вообще, чтобы о всем произошедшем после девяносто девятого, - одной бутылки будет мало... Наливай.
Георгий был готов поддержать Сенявина и напиться, но ожидание черного вестника от генерала Дыховичного удерживало его от этого шага.
- Извини, Андрей Николаевич, но я сегодня тебе не компаньон, - Георгий кивнул на стоящую полуопустошенную бутылку. – Ко мне должны придти от Дыховичного. Придти и принести указание по сдаче дел...
- Если ты, Жора, ждешь отставки, то можешь забыть!
Семенов внимательно посмотрел на уже захмелевшего Сенявина, размышляя насколько можно верить его заплетающемуся языку.
- Тебе известно об отставке?
- Да. Старик Кравцов, рассказал о вашей размолвке с генералом...
- Ни хрена себе размолвке?! Отчитал меня как сопляка-желторотика! Разве, что матом не покрыл.
- Но не покрыл же...?
- Ну, уж нет! Дудки! Я сам подам в отставку...
- Погоди, погоди Георгий, – взяв на себя обязанности “главного разливальщика”, Сенявин налил себе и Георгию, что называется с «горочкой», и меланхолично потянулся за карбонатом. – Успокойся. Ну, подумаешь, сорвался «старик»? С кем не бывает? Он уже отошел...
- А я?!
- А ты Жора, солдат! А солдат сначала выполняет приказ, а потом его опротестовывает... – одним махом, проглотив свою порцию, Сенявин заел ее ломтем карбоната, пожевал в задумчивости и добавил. – Если конечно премия и награды не загладят нанесенных солдатской гордости ран. Кстати, а что это у тебя по “телеку”? Кассета что ли?
- Да, – ответил Семенов, протягивая гостю подкассетник с перечислением, заснятых на ленту, демонстрационных показов и парадов.
- Ого, – пробежался глазами по надписям Сенявин, - да, тут у тебя целая коллекция! А сейчас, что идет?
- Сейчас...? Ввосемьдесятка летит.
- Я вижу, что “восемидесятка”! А где? Где она летает-то?
- Это … ? – всматриваясь в экран, вспоминал Георгий. – Это же Абу-Даби!
- Какое? – в момент, сбросив признаки опьянения, очнулся от дрема Сенявин. – Не девяносто пять?! Будь оно не ладно!
- Точно – точно. Индекс Тысяча девяносто пять...