Книжный шкаф

 
БЕЛЛЕТРИСТИКА и ПОЭЗИЯ

Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слезы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания.
(Гаев из «Вишневого сада»)

Монолог незадачливого персонажа из чеховской пьесы обращен к Шкафу. Но «шкаф» или по старому «шкап» понятие весьма обширное. Им иногда можно назвать и большой комод (вертикальный такой пенал) и буфет с рюмками и тарелками (серванты застойных времен) и платяной шкаф,  хотя одежду «платьем» вообще-то мы больше не называем. Ну, а что если шкаф – книжный. С тематическими полками и пестрыми разноцветными корешками.  Вот это пользуется у меня уважением и я, пожалуй, сам бы произнес проникновенную речь о книжных шкафах или даже стеллажах (но они хуже – слишком много пыли собирается на томах, не защищенных стеклянными дверцами). Если у меня такой шкаф есть в реальности (и не один), то почему бы не быть ему в виртуальности. Можно составить краткий, весьма избирательный и далеко не полный обзор моих полок. Тем более, что та или иная прочитанная книжка в имеющиеся у меня подборку не лезет, то надо же ее где-нибудь разместить.
Ну, пусть будет здесь.


Александр Сергеевич Пушкин
Стихи, написанные в Михайловском

В Михайловском и купил; штемпель поставили.
Чтобы потом перечитывать или повторять и вспоминать об экскурсии-паломничестве. Остается читать, писать, тосковать и ждать, как делал когда-то Пушкин. Ведь уголок-то райский! И место это будет звать к себе:

Здравствуй, Вульф, приятель мой!
Приезжай сюда зимой,
Да Языкова поэта
Затащи ко мне с собой
Погулять верхом порой,
Пострелять из пистолета.
Лайон, мой курчавый брат
(Не михайловский приказчик),
Привезет нам, право, клад...
Что?— бутылок полный ящик.
Запируем уж, молчи!
Чудо — жизнь анахорета!
В Троегорском до ночи,
А в Михайловском до света;
Дни любви посвящены,
Ночью царствуют стаканы,
Мы же — то смертельно пьяны,
То мертвецки влюблены.

Но мне больше нравится тревожное воспоминание:

Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ль во многолюдный храм,
Сижу ль меж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.

Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдем под вечны своды -
И чей-нибудь уж близок час.

Гляжу ль на дуб уединенный,
Я мыслю: патриарх лесов
Переживет мой век забвенный,
Как пережил он век отцов.

Младенца ль милого ласкаю,
Уже я думаю: прости!
Тебе я место уступаю;
Мне время тлеть, тебе цвести.

День каждый, каждую годину
Привык я думой провождать,
Грядущей смерти годовщину
Меж их стараясь угадать.

И где мне смерть пошлет судьбина?
В бою ли, в странствии, в волнах?
Или соседняя долина
Мой примет охладелый прах?

И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне всё б хотелось почивать.

И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.


После Михайловского мы посетили могилу Поэта, а потом оказались в Тригорском. Гуляя по парку я подумал, что проживи Александр Сергеевич подольше, доживи до возраста Гёте, русская история могла бы быть существенно иной.
 

Наука любви

Шекспир,
Ронсар,
Камоэнс,
Аристенет,
Катулл,
Лукреций Кар,
Овидий.

Мне больше нравится последний. Овидий  с «Наукой любви»в этом сборнике доминирует и по праву:
Нашу науку познав, с верной добычей ушёл.



Харуки Мураками
Страна Чудес без тормозов и Конец Света

Один из загадочных романов Мураками. Впрочем, у него все романы загадочные.
Жаббервоги, диваны, библиотекарша с огромным аппетитом, череп единорога и Боб Дилан.
Читал  «Страну Чудес» в трудное время, приходил с работы и читал. Очень успокаивало, хотя и было очень мало времени. Герой вынужден покинуть мир своего сознания, но одерживает моральную победу.
Как выиграть, когда обречен на поражение. Почувствовать Победу.

Харуки Мураками
Призраки Лексингтона

Великолепный сборник рассказов. Наверно, у ХИ самый лучший. Больше всего понравился рассказ «Молчание». Сама книжечка ассоциируется у меня с переломным моментом в жизни – с весной м 2003 года. Тогда моя муракамания достигала кульминации.

Харуки Мураками
Слушай песню ветра. Пинбол 1973

Это из «трилогии Крысы». Вторая книга кажется более слабой и не вполне удавшейся автору. Но он еще возьмет писательский реванш в «Овцах» и «Дэнсе».

Такаси Мацуока
Стрелы на ветру

Исторический роман, из японской жизни 19 столетия. Американцы уже приплыли, но нравы еще вполне самурайские. Запредельная жестокость, народ головорезов.  А ведь  вырезание целых родов из мести или политической целесообразности практиковалась в стране восходящего солнца еще совсем недавно по историческим меркам.  Недаром японцы, выйдя из изоляции, сразу бросились воевать и только поражение на Тихом океане их немного охладило (обескровило).
Книга куплена на волне «муракамистического» интереса к Японии, тогда это всё шло на ура. Но и сама по себе книга неплохая,  с интересной интригой и опять-таки со всяческой экзотикой. Переведена на русский всего лишь через два года после публикации на родине.

Э.Ёсикава
История Хэйкэ

Довольно неплохой роман из самурайской саги Ёсикавы. Правда книга написана с некоторым однообразием. (Может перевод такой). Речь о зарождении первого сёгуната. Борьба за власть обострилась и стала боле жестокой. Япония влюбленных принцев и дневников у изголовья остается в прошлом. Утонченная культура уступает запредельной жестокости.
 
Хорхе Луис Борхес
Вавилонская библиотека и другие рассказы

Не люблю Борхеса, хотя иногда читаю. Эрудии и мастерства игры с культурными символами у него не отнять. Эмоционально чужд, но интеллектуально интересен.
Впрочем, и потрясти Борхес может. Например, рассказом «Юг», где героя в конце концов убивают. Дикая жестокость прорывает тончайшую пленку  культуры на Юге Нового Света.
Быть может, для защиты от этой жестокости слепой Хорхе всю жизнь копил в памяти разнообразные  знания и всяческие культурные артефакты,  дабы потом причудливо их перемешать.

Книга ада и рая

Собрание историй и  фрагментов на обозначенную тему, предпринятую «Хорхе».
Зеркало ада
«Если человек не  представляет  себе ада, значит, он понятия не имеет о собственной душе». (М.Жуандо)
Эпитафия Адама Еве
«Там, где была она, был рай» (М.Твен)

Юкио Мисима
Шум прибоя

Патрик Зюскинд
Парфюмер. История одно убийцы

Когда прочел в «Иностранке» понравилось и произвело впечатление. Маньяк-убийца с носом, различающим запахи, другим недоступные.
Но потом как-то разочаровался.  Экранизация Т.Тыквера тоже не понравилась, какая-то «политкорректная».
Еще прочел, что социопаты, типа Гренуя, наоборот, плохо различают запахи.
 
Но придумано было, в общем, неплохо.

Николай Фробениус
Каталог Латура

Как бы дневник близкого к де Саду человека.
Замысел был неплох. (Лавры Зюскинда, наверно, покоя не давали), но написано ниже среднего.
Откуда «всемирная слава»?

Николай Фробениус
Застенчивый порнограф

Вроде должно увлекать, тема «горячая», (анти)утопия, но выходит все наоборот.  Читать очень скучно. Расстался с купленной книжкой без сожаления.
 
Джулиан Рэтбоун
Короли Альбиона

Томик из серии «Лекарство от скуки», но вместо детектива захватывающее историческое повествование.  Автор фантазирует о загадочной и погибшей стране в Индии - «Виджаянагара».
В качестве альтернативы – злобная и агрессивная Европа, Англия с безжалостной войной роз. По мысли автора именно эта жестокость, доходящая до сумасшествия, и позволила англичанам завоевать потом полмира.

Джулиан Рэтбоун
Последний английский король

Рэтбоун снова сожалеет об упущенных альтернативах. По его мнению, норманнское завоевание явилось катастрофой для Англии, и последний английский король погиб в битве при Гастингсе.
Роман собственно о том, как и почему это произошло. Написано очень увлекательно. Повествование идет от имени уцелевшего королевского дружинника, путешествовавшего  по тогдашнему миру и вернувшегося на разоренную родину.

Роберт ван Гулик
Убийство по-китайски: лабиринт

Когда-то это была  любопытная идея: скрестить детективный сюжет со средневекой китайской экзотикой и описать приключения китайского судьи Ди  с использованием приемов европейского криминального романа. Когда-то, наверно, это было очень «круто», но сейчас мы перегружены впечатлениями и от романов Гулика устаешь. Мне лично хватило парочки. «Золото» пошло н аура, а «Лабиринт» уже дочитывался с трудом. Или, наоборот, не помню точно впечатлений.

Анри Лёвенбрюк
Завещание веков

Сюжет схож с нашумевшим «Кодом да Винчи», но написано интереснее и глубже.

Валерия Гордеева
Война с красными бабочками
 

Системная красная волчанка – это страшна.
Книга о враче, которая борется с СКВ

И.И.Пущин
Записки о Пушкине. Письма
 

«Когда я достоверно узнал, что и Пушкин поступает в Лицей, то на другой же день отправился к нему, как к ближайшему соседу. С этой поры установилась и постоянно росла наша дружба…

Антология русского романса. Золотой век.

100 поэтов. 900 романсов.
Как я люблю слушать русские романсы! Великолепное выражение тончайших оттенков чувства.
В Антологии собраны такие жемчужины!
Особый интерес представляют случаи, когда над одним и тем же текстом работали двое или несколько композиторов. Одни вещи очень известные, а другие – забыты. Интересно разыскивать.

Умри, заглохни страсть мятежная,
Души печальной не волнуй!

Это и И.Романус, и В.Всевродский, и А.Гурилев, и Б.Шелли-Фитигоф.
А кто сегодня это слышал?

Георгий Адамович
Одиночество и свобода

Книгу можно оценить за одно только название. Какое великолепное сочетание!
Очерки поэта и литературного критики Г. Адамовича довольно интересны. Судьба отпустила ему долгую жизнь, значительная часть которой пришлась на эмиграцию. Материалы его воспоминаний о русских литераторах материал ценный, хотя с оценками часто не соглашаешься.
*
Владислав Ходасевич
Стихотворения

Ходасевич, как поэт, покорил меня сразу. хотя я узнал о нем поздно,  только в период гласности.

Проходит сеятель по ровным бороздам.
Отец его и дед по тем же шли путям.
Сверкает золотом в его руке зерно,
Но в землю черную оно упасть должно.
И там, где червь слепой прокладывает ход,
Оно в заветный срок умрет и прорастет.
Так и душа моя идет путем зерна:
Сойдя во мрак, умрет - и оживет она.
И ты, моя страна, и ты, ее народ,
Умрешь и оживешь, пройдя сквозь этот год,-
Затем, что мудрость нам единая дана:
Всему живущему идти путем зерна.
В свое время купил несколько книжечек их серии «ХХ век: поэт и время». Нравились они мне. В выпуске 17 – любимейший Ходасевич.




Владимир Набоков
Стихотворения

С Набоковым у меня всё наоборот. Обычно прославляют его зрелую прозу, а я препочитаю его юношеские стихи.
В неволе я,
В неволе я, в неволе я, в неволе!
 На пыльном подоконнике моем
 следы локтей. Передо мною дом
 туманится. От несравненной боли
 я изнемог... Над крышей, на спине
 готического голого уродца,
 как белый голубь, дремлет месяц... Мне
 так грустно, мне так грустно... С кем бороться
 -- не знаю. Боже. И кому помочь
 -- не знаю тоже... Льется, льется ночь
 (о, как ты, ласковая, одинока!);
 два голоса несутся издалека;
 туман луны стекает по стенам;
 влюбленных двое обнялись в тумане...
 Да, о таких рассказывают нам
 шарманки выцветших воспоминаний
 и шелестящие сердца старинных книг.
 Влюбленные. В мой переулок узкий
 они вошли. Мне кажется на миг,
 что тихо говорят они по-русски.

В.Набоков
Лолита

Какое сделал я дурное дело,
     и я ли развратитель и злодей.
     я, заставляющий мечтать мир целый
        о бедной девочке моей.

     О, знаю я, меня боятся люди,
     и жгут таких, как я, за волшебство,
     и, как от яда в полом изумруде,
        мрут от искусства моего.

     Но как забавно, что в конце абзаца,
     корректору и веку вопреки,
     тень русской ветки будет колебаться
        на мраморе моей руки.

Так писал Набоков о своей скандальной книге, пародируя (а не подражая!)   стих о Нобелевской премии Пастернака (последнего наш великий стилист считал почти косноязычным графоманом, не вполне уверенно владеющим русским языком). «Лолита» - прогремела!

Скандальный роман, но написан превосходно. Стилистически лучше уже, наверно, некуда. С точки зрения издательско-писательской стратегии тоже – ход гениальный.  Обычными методами эмигранту Набокоффу было бы к славе не пробиться,  несмотря на все его мастерство.
Что до аморальности, то как автора «Лолиты» только не обличали. Популярный в годы пресловутой гласности Дудинцев дошел до сравнений с каннибализмом. Но ведь Г. – человек глубоко страдающий. Страсть к нимфетке закабаляет его. Преступник, да. И «бедную девочку» страдать заставил.  Но автор романа пытается перевести этическую проблему в эстетическую плоскость – и это ему блестяще удается.
Пару слов о паре экранизаций. Конечно цветной фильм с Джерими Айронсом кажется ближе к тексту, но черно-белую экранизацию Кубрика, где Ло, совсем ни «нимфетка», по прошествии лет оцениваешь выше.
Ну, а прозу Набокова=Сирина я все равно не люблю.


Всеволод Емелин
Болотные песни

Ну, это уже наше, актуальное. Вернее. Уже НЕ актуальное. Сейчас все внимание отсасывает укрохаос.
А ведь когда-то пелись и песни «болотные». Как всегда, у их сочинителя стёба в достатке:
Выдвигайся сурово и мощно
На последний решительный бой,
Где схлестнется Болотная площадь
С полусрытой Поклонной горой.
Купил тогда в «Фаланстере». Ими же и издано.


Герман Гессе
Последнее лето Клингзора

«Клингзор» - какое мистическое имя; встречается и у Новалиса, и у Вагнера.
Как радовался, когда купил книжечку их серии «Библиотека ИЛ». Такие книги приходилось приобретать в ГДР. Впрочем, с Гессе здесь не такое уже противоречие.
«Степной волк» был уже прочитан и потому первые повести «Душа  ребенка» и «Клейн и Вагнер» впечатления не произвели. А вот «Последнее лето» тогда поразило.  Жить изо всех сил на краю жизни: рисовать, любить, бродить до изнеможения, до полного исчерпания себя и сил своих. Близко позиции юношеского максимализма.
Сейчас, конечно, к Гессе относишься уже со скепсисом, но вспомнить всё равно приятно.

Айзек Адамсон
Тысяча лиц Бэнтэн
Довольно увлекательный детективчик. Автор хорошо играет на японо-американских культурных контрастах и даже кается за бомбардировки Токио.
«Книга,о которой говорят» - хорошая была серия. И время для отдыха было неплохое.

Джон Бойн
Похититель вечности

Роман о человеке, который два века не старел, при этом хранил память о своей юношеской любви. Читалось с интересом, хотя другие вещи Бойна мне совсем не понравились, слишком конъюнктурные. А эта  - неплоха.
Сюжет конечно, затасканный. Сейчас вот фильм сняли, где женщина отказывается от бессмертия ради любви.

Маргарет Дуди
Афинский яд

Роман-расследование на античном материале. Природа человека не изменилась, но за оскорбление богов можно было и пострадать. В роман включен эпизод, когда судят знаменитую гетеру Фрину. Красота спасет мир или она сама становится угрозой для ее обладательницы? Проблема собственно в том, почему люди столь ненавидят красоту и стараются ее уничтожить. Любви не хватает.

Умберто Эко
Баудолино

Поддавшись культурной пропаганде, одолевал романы У.Эко. Они мне, в общем, не нравились. Ни манерой, ни моралью. Но на фоне скучнейших «островов-маятников» выделялся «Бадолино». Вещь довольно занимательная. Выдумка автора увлекает, особенно когда речь идет о «гипатияхи», женщинах, одной из которых целовал копытца влюбленный Баудолино.

Серж Брамли
Сад: террор в будуаре

Приключение небезызвестного маркиза на фоне событий террора французской революции. Фигура Сада как бы олицетворяет то время,  но это чудовище кажется не таким уж и страшным на фоне других.

Федерико Андахази
Анатом

Книжонка написана в расчете на скандал и повествует об открытии у женщин клитора. Но вообще, довольно скучно.

Филипп Делелис
Последняя кантата

Когда-то серия «интеллектуальный детектив»  меня увлекала, пока не понял, что переведенные книжки сшиты по схожим лекалам.  Какое-нибудь уголовное дело, расследуемое современной полицией. Герой-героиня, сексуальные сцены, интерес к истории-творчеству. Все это пересекается с какой-нибудь загадкой прошлого, код которой герои пытаются расшифровать. Здесь, музыка Баха связывается с его тайной религиозностью. Все довольно невероятно и зависит от того, насколько ловко писатель упакует» свою крайне противоречивую историю. Тогда выдумка приятно занимает вечер и служит лекарством от скуки.

Франциско Эррера Луке
Луна доктора Фауста

Из серии «магический реализм». Автор венесуэльский писатель и специалист по психиатрии.  По его мнению, конкистадоры были ненормальными. Отсюда и все иж жестокости и небывалая жадность и легковерие в отношении Эльдорадо и пр.
Написано не слишком мастерски, но вполне читабельно.

Анита Мейсон
Ангел рейха

Типа биографии немецкой летчицы (прототип Ф.Рейч). Как бы осуждение фашизма» глазами героини «изнутри». Но этой немке и миллионам других нацизм был вовсе не чужд.  О расстреле с самолета детей автор не пишет. В общем, довольно слабенько и стереотипно.

Л-Ф.Селин
Путешествие на край ночи

Перевод  печально известной Э. Триоле. Ни автор, ни роман мне не понравились. «Но знать надо».
Умонастроение автора и его ненавить к окружающему вполне объясняют его дальнейший роман с нацистскими захватчиками и романы об этом.

А.Перес-Реверте
Испанская ярость

Испанцы побеждали-побеждали, а потом допобеждались до решительного проигрыша и отбрасывания на вторые роли. Автор, патриот своей страны, на историческом материале славного для Испании века, пытается осмыслить, как и почему это произошло.
Собственно, цикл романов о «капитане» Алатристе имеет локальное значение и несмотря на все переводы никогда не приблизится по популярности к А.Дюма. Дорога ложка к обеду. Но почему бы не почитать, хотя чтение это – не «Королева Марго», то есть не совсем детско-юношеское. В общем, автор посредством приключенческого жанра ставит довольно серьезные вопросы.
Виктор Строгальщиков
Слой-3

Локальная политэкономия сырьевого придатка. Кто соприкасался – оценит.

Гурам Панджикидзе
Год активного солнца. Романы.

По молодости почему-то нравилось. Романы грузина казались какими-то «раскованными». В «Годе» астрофизик умирает от рака, но ведет себя, как ни в чем не бывало. Покупает у мальчишки нелюбимое мацони, трахает подругу, чего-то философствует, живет полной жизнью. В «Седьмом небе» парень захотел стать герой соцтруда и вовсю старается в мартеновском цехе (кавказец!), но честолюбие заставляет его «изменить себе». Моральные конфликты отдают сильной выдумкой, но в совковые времена, когда мы жили в одной стране, это даже нравилось.
Потом писатель получил некоторую известность критической «Спиралью», а затек канул в отделении и общегрузинской русофобии. Ничего хорошего от них ждать не надо было, в том числе и приличной, актуальной  литературы, Что эта совписовская книжка 1994 года до сих пор стоит на моей полке. Занесу в «книжный домик. Может, кто-то будет читать. Хотя, вряд ли.

Владимир Высоцкий
Избранное

Без привычной хрипотцы и гитары все это впечатления не производит.

Сергей Каледин
Шабашка Глеба Богдышева. Повести

Ну, повестушки неплохие. Особенно «Стройбат». Помню, даже ходил на разрекламированную пьесу в додинском театре. Неплохо сделано, но какое-то все чужое и далекое. Тем не менее, книжку в бумажной обложке, изданной нашумевшей в эпоху «гласности» «Дружбой народов» в серии «Библиотека советской прозы», можно оставить на память о времени. Советская прозав  годы агонии совка.

Варлам Шаламов
Левый берег
Черный шаламовский сборник. Писать о нем? Надо переживать, хотя пережить такое невозможно. Перед картинами колымского ада меркнет все, в том числе и «вины» самого писателя с его левыми заскоками по молодости.
В художественном отношении проза Шаламова потрясает, она «сильнее», чем произведения А.И.Солженицына. Но Шаламов побывал в другом инфернальном «круге», ему удалось вернуться живым, но от адовых мук он освободиться так и не смог. Инферно не отпускало его до  страшных последних лет. А литскандальчики с несанкционированными публикациями и т.д.? Ну, что это на фоне «Левого берега»?!
Страдалец Шаламов написал свое, чтобы помнили и чтобы не повторили. Тем омерзительнее приглашения онанирующих от джугашвили нынешних «деятелей», приглашающих повторить…

Дмитрий Калюжный, Олег Горяйчев
Зона сна

Россия, в которой НЕ БЫЛО Октябрьской революции.
Книга отличается от типичный «альтернативок» своей, так сказать, «концептуальностью».
Фоменко из Академии наук и Морозов из Петропавловской крепости, дотянулись до её страниц.

Фёдор Абрамов
Пелагея и Алька. Повести

Повести о тяжкой женской доли в страшных советских условиях. Пелагея жила в лихое время, колхозы, война, голодуха и дорого за все заплатила. Альке, казалось бы легче: из деревни вырвалась, официанткой получает неплохие чаевые, местный эксперт признает в ней «секс-бомбу», перспективы … А какие перспективы в условиях нравственного вырождения народа. Надорвались от непосильных нош. Физически выживать легче. А морально – это еще вопрос.
Как радовались мы в 70-е, когда удавалось купить книгу Фёдора Абрамова. Писатель, относимый критикой к «деревенщиком», но в то же время профессор филологического факультета ЛГУ. Окна не Неву, Университетская набережная в самом центре бывшей императорской столицы – какая там «деревня»! Но главное в прозе Абрамова – не «деревня», и не город, а Правда. Художественная и историческая.


Ф.Абрамов
Братья и сёстры

Эпическое повествование о каждодневном подвиге выживания людей в далекой северной деревне. Борьба за Правду. В том числе, и в художественном тесте.
Абрамов – один из лучших русских писателей, и во многом кажется, что сегодня об этом стали забывать.
Его проза вопиет о народном горе. Об уничтожении русского народа. Захваленная додинская постановка не вполне это отражает.
Читая роман в более благополучные времена и закрадывается «подленькая мыслишка» о сравнении двух мужских персонажей. Вот Михаил – надежда и опора, трудяга и нравственный авторитет. А вот Егорша – сбежал, ловчил. Но не была ли его стратегия более правильной по отношению к адскому государству, которое таких, как Пряслины, бессовестно эксплуатировало и выплевывало. Выжить – было подвигом, и не нам то поколение судить.

Федор Абрамов
Дом

Читал роман еще в «Роман-газете». Большого советского формата. На обложке портрет автора в сапогах на деревенской улице. Профессор в образе колхозника. Вжился, да и остался крепким русским мужиком.
Жизнь в деревне вроде наладилась, не сравнить со сталинскими лихими временами. У Михаила еще полно мужской силы, смотрит на подколенники жены. Жить бы и радоваться. Но что-то грызет и гнетет. Нравственное нестроение. Неправда советской жизни.  А без Правды мы не можем. Это наша философия. А русская  философия – это литература. Такая как у Федора Абрамова.

Владимир Высоцкий
Избранное

Без привычной гитары и хрипотцы, на бумаге  это как-то не впечатляет.


Марина Влади
Владимир, или Прерванный полёт

Воспоминания жены барда впечатляют. Ну, почему и Есенин, и Высоцкий так старательно разрушали себя. Ради Поэзии?

МетрОполь

Скандальная известность этого сборника заставила меня купить его переиздание. Совершенно зря. В художественном отношении большая часть книги довольно ничтожна.
Более или менее приличными мне показались произведения В.Высоцкого, Ф.Искандера, П.Кожевникова. А так, какая-то плоская фронда. Оптика запрета и «преследования» раздула эту литературную «лягушку» до огромных размеров.
Зачем я храню на своем стеллаже эту дрянь?

Людмила Сараскина.
Александр Солженицын

Читал книгу еще в серии «Биография продолжается». Том вышел в 2008 году и в том же году писатель скончался. Не хотел дальше жить?
Жизнь была бурной, трагедий и триумфов было немало, но в конце пришло поражение. Часы коммунизма свое отбили. Но Россия оказалась в обвале. АИС умный человек и не мог этого не понимать: политически поражение было почти полным.
Ну, после этого осталась только история и литература. Сараскина давно «занималась» Солженицыным,  и биография не лишена элементов апологетики. Тем не менее, многие страницы неплохи и представляют интерес.

Владимир Полушин
Николай Гумилёв

Толстая и скучная ЖЗЛка. Пожалел, что купил этот том, увидев портрет любимейшего поэта. В этой книге он не «мой». Но издание не совсем бесполезно, многие факты можно уточнить.

Джеймс Нэрмор
Кубрик

Интересная биография любимого режиссера. Подробно о каждом фильме.

Н.Савицкий
Разговор начистоту. О фильмах Вадима Абдрашитова и Александра Миндадзе

Некогда нравились ленты этого дуэта. Купил книжку как раз на пике увлечения, посмотрев «Плюмбума» и «Парад планет».  Последняя лента – это настоящий шедевр! В книге последующие фильмы уже не успели войти. Дуэт работал еще долго и плодотворно, пока режиссер не закончил карьеры, а сценарист сам ен превратился в режиссера.
Надо отметить, что дух «застоя они показывали великолепно, а вот постсоветский период им «схватить» так и не удалось. И наработанные ранее приемы стали выглядеть карикатурно.  Впрочем, и у других режиссеров-сценаристов получалось не лучше.


А.Г.Соколов
Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х годов

Не Глеб Струве, конечно, но изложено неплохо.

Татьяна Клебанская
Дети божественной Лады

- Сразу и нечисть! – обиделся мышонок. – Если я умею, чего другие не могут, так сразу и нечисть!

Мишель Уэльбек
Возможность острова

Может быть, не самый увлекательный, но самый «концептуальный» роман Уэльбека.
Человек добивается бессмертия. И – перестает быть человеком. Осужденный на вечное возвращение Даниэль 24,… тоскуя, вспоминает свою еще относительно «нормальную» человеческую жизнь. Критика сектанства и «трансгуманизма», жестокая социальная сатира. Так я воспринял эту вещь. Мне понравилось.

Амели Нотомб
Антихриста

Про Нотомб я вообще узнал, посмотрев фильм «Страх и трепет» о бедной европейской девушке, над которой издеваются в японской фирме. Изнанка «японского чуда», реалии чужой культуры, расставание с иллюзией. В «Антихристе» - тоже борьба за свое достоинство, доходящая до борьбы за выживание.
Ну, может быть. Написано неплохо. Но больше Нотомб я не читал.

Виктор Пелевин
Фокус-группа

Сборник рассказов и эссе давно стоит у меня на полке. Пелевина я стараюсь читать и перечитывать, хотя эмоционально не приближаюсь. А к чему, к кому приближаться: к «вампирам» или попугаю «Зигмунду в кафе» (мой любимый рассказ в этой книжке). Остроумно. Ум Пелевиным и тренируешь. Неплохой постмодернистский тренажёр.

Виктор Пелевин
Числа

Не самый лучший роман Пелевина, тем не менее, старательно прочитал. Сатирик ВП бесподобный. Но я даже не об этом, а о «вычислениях». Возможно автор, беря пример со своего героя,  уже давно все вычислил.
Так недавно у одного активного филолога вычитал, что Пелевин купил дом в Швейцарии и там проживает. В этом ничего плохого, конечно, нет. Если заслуженные гонорары позволяют, то надо устраиваться получше.
Но похоже, что проницательные интеллектуалы и мастера слова уже давно махнули на «эту страну» рукой. Что может выйти из социума, который образуют ненормальные, оборотни, вампиры, сосущие «баблос» и безропотные терпилы. Он обречен, конечно.
От такой перспективы пелевинские сатиры становятся ещё болезненнее.

Алекс фон Берн
База-500: ягдкоманда

Помню, брал эту книжку в Анапу, хорошо идет на отдыхе. Отряд НКВД против группы СД. Изложено преимущественно с немецких позиций. Если отвлечься от истории политики, то интрига увлекает.
Только вот уже несколько лет не мог найти продолжение. «Фон Берн», конечно, псевдоним.

Стефан Цвейг
Новеллы
Преимущественно юношеское чтение. Помню как увлекался, приобретя книгу аж в ГДР (у нас был жуткий книжный дефицит!) Даже когда Цвейг пишет о страхе и пр. – его миры притягательны. А уж в Вене с «незнакомками» жить бы очень хотелось. Прекрасная была эпоха. Цвейг гораздо лучше, талантливее, например, Шницлера и многих других. Но перечитывать не тянет.

Антонио Орехудо
Реконструкция

Странная книга. ДО сих пор не пойму, зря или нее зря я её купил. Тут и восстание в Мюнстере (попытка внедрения средневекового «военного коммунизма») и развитие книгопечатания (хоронящего прежнюю эпоху) и всяческие приключения с намёком на магию. Но цельно впечатления роман не производит и, пожалуй, его нельзя назвать очень интересным.

Живая этика

Одно из изданий для «рериховцев» и «интересующихся мировой культурой».
Скольким энтузиастам вот этим задурили головы! Жуть берет от того, насколько была разрушена наша гуманитарная культура, да и даже до революции иона не была крепкой, мистические «откровения» и всякая чепуха ее изрядно шатали. А то, что «интеллигенция» повелась на всякие марксизмы – это ее характеризует.
Ну, а мартинисту Рериху, что было делать, после революционного взрыва.  От осуждения большевиков дошел до «письма махатм». В 20-е годы спелся с гпушниками, в 30-е едва не заманили для уничтожения. Не удалось, потом стали пропагандировать в целях укрепления совестко-индийской дружбы. «Большая игра» продолжалась.
А рисовал он действительно неплохо. Можно посмотреть вкладки, а можно и сами картины в музее народов Востока.
Почему все-таки все эти блаватские, елены рерих, агни-йоги и прочее пользуются такой популярностью? Надо чем-то заполнить пустоту души. Да и люди испорчены односторонним образованием. Знание без понимание – это может быть опасно.

Джон Фаулз
Аристос

Интересен сборник кратких коротких высказываний, афоризмов писателя на самые разнообразные темы. Автор «Волхва» может себе это позволить.
«Почему мы полагаем, что наш мир для человечества не самый лучший из миров? Почему мы несчастливы в нём?»
 
Маг. Книга 1. Предзнаменование
Валерио Эванджелисти

Первый роман трилогии о знаменитом предсказателе.
 Средненько. Тему взял интересную, но автору явно не хватает писательского мастерства, чтобы её раскрыть. Ничего, но явно скучаешь, повествование свое Эванджелисти толкает как сломанную карету. Одна глава только, «Агония» вышла сильной, а так скука жизни и ее несчастья. Поскольку о событиях полусоттысячелетней давности мало что достоверно известно, то можно было бы дать волю фантазии и разукрасить бы повествование о Нострадамусе по полной. Но именно фантазии (как и литературных способностей), итальянскому автору и не хватает. Такая хорошая заготовка и так плохо обработана. Жаль.

Сердце пармы, или Чердынь - княгиня гор
Алексей Иванов

Читал этот роман еще под названием «Чердынь – княгиня гор» («Издано при содействии губернатора Пермской области» и т.д.). Мне А.Иванов не очень понравился. Да, сейчас раскручен, что называется, но надо же кого-то раскручивать (смешно, например, как псевдо-критик Данилкин по отношению к этому автору сменил хулу на хвалу). Вообще с отечественными историческими романами сейчас не очень. Современность непонятна, качается – как тут по прошлому не промахнуться. И промахиваются, порождая зачастую натужную невнятицу. Хотя надо отдать должное Иванову – он старается экспериментировать в разных направлениях (на заре своей карьеры даже фантастику сочинял). Что мне понравилось в «Сердце», так это введение в повествование элементов фэнтэзи. Всё равно эти времена так далеки и малоизвестны, что без фантазии не обойтись. Собственно в так называемых исторических романов может быть гораздо больше домыслов, нежели в «историческом фэнтэзи», а небольшая прививка этого жанра не помешает. В старину, мол, всякие чудеса случались. В связи с этим, представляется, что практически не используется отечественными авторами богатейший пласт финно-угорской мифологии. А ведь названный жанр мог бы ее оживить, даже актуализировать. Без этого финно-угорский миф – это архивная пыль или предмет провинциальных политических спекуляций.

Голубой ангел
Франсин Проуз

В заштатном университете далекой северной провинции плохо и убого. И в Америке то же самое. А тут еще эпидемия лицемерия и борьба с пресловутым «харрасментом». Описание занятий по «литмастерству», которые проводит главный герой, производят впечатление абсурда. Находится стервочка-студенточка, которая соблазняет писателя-преподавателя, а потом его же подставляет. Расчет, нужно выбиться. А он ее даже не трахнул… Помешал сломавшийся зуб. Бедный стареющий профессор, кризис среднего возраста, ужас надвигающейся старости...
 Проуз пишет не так, чтобы очень хорошо, так что роман не выделишь за его особые литературные достоинства.

Столпы земли
Кен Фоллет

Повествование растянуто, как строительство средневекового собора. Читается не без труда, но общий результат Кена Фоллета впечатляет. Терпенье и труд всё перетрут!
 Экранизация мне показалась неудачной. Почитал другие книги Фоллета – не то (настроение?)

Сотворение мира
Гор Видал

Роман об "осевом времени", когда, собственно, возник современный мир. Персия, Индия, Китай… Части неравноценные, есть интересные, есть занудные. Но общий замысел заслуживает уважения


Накануне. Новь
И. С. Тургенев

Читал "Новь", "Накануне" и т.д. в юности
 Тип «тургеневской девушки» воспринимался в советские времена прямолинейно и потому превратно. Помню, как школьником меня удивили «пахитоски» Марианны… Но тем не менее, в советские времена И.С.Тургенева читали гораздо больше. Сейчас его почти не читают, хотя писатель удивителен и не только литературным мастерством. В рабской стране, при душевной травме, оставшейся от деспотичной маман; «на краю чужого гнезда» и т.п. - создать такие шедевры! Какой талант нужен для этого! Зря забыли и поколение, ушедшее в террор, после «хождения в народ». Целое поколение маргиналов.

Голубая звезда
Б. К. Зайцев

Тем, кто соприкоснулся с адом революции – не повезло. Голубая звезда» - Пронизанная ностальгией повесть о дореволюционной России, той «которую мы потеряли». Вспоминается «документальный» фильм талантливого, но глупого С.Говорухина. Он воздействовал на умы и чувства в годы «перестройки», получил какой-то приз, но сейчас кажется дикостью. Из дикости вырос кошмар революции. Но вот эмигрантская проза Бориса Зайцева убеждает гораздо сильнее. Была ведь и другая, нормальная Россия. Простая спокойная жизнь, поездка на дачу, переживания. Но все это стало недостижимым! как невообразимо далекая Вега.

Лезвие сна
Чарльз де Линт

Любопытный образчик городского фэнтези. Люди с картин, которые пишет молодая художница, начинают оживать и активно вмешиваются в реальность.

Дневник писателя
Федор Достоевский

И отдельные записи, и произведение в целом – это очень важно. И дело не в «писателе», а в том, что Писателю пришлось проявить невероятное гражданское мужество, чтобы хотя бы немного отодвинуть надвигающуюся на Россию катастрофу. Не наше это дело решать, можно ли, например, причислить Достоевского к лику святых, но по сути, это больной и страдающий человек был великим Заступником России, не небесным, а земным. И в меру своих сил он болел за Россию как мог, наверно, только он. Смута всё равно пришла, но позже. И те, кто нам ее принёс, постарались на славу (во славу своего «князя). И их физические и духовные наследники продолжают стараться.
 Думаете о «ватниках» кричат только укронацисты, сжигая «вату» и расстреливая «самок колорадов». Нет! Недавно я прочитал в блоге одного «политического ученого» то ли из Питера, то ли из Хельсинки, про «ватника Достоевского», как раз в связи с «Дневником писателя». В конкретном случае это связывалось с претензиями Российском империи на возвращение Царьграда. Но все равно кощунство остается кощунством, безотносительно к №геополитическим заблуждениям» (?) Фёдора Михайловиче. Однако рептильно-позитивистский разум подобных «критиков», скорее всего, просто не в состоянии понять, насколько мерзко для нас то, что они изрыгают. Боже, что же нам делать с этими тварями!?

Идиот
Федор Достоевский

Идиот, он же святой (или обратное)
 Прочитав у Ницше: «Что Бог научился греческому, когда захотел стать писателем, в этом заключается большая утонченность – как и в том, что он не научился ему лучше» – подумал, что Богу пришлось выучить русский в целях дальнейшего совершенствования своего писательского мастерства.
 Это видно, хотя бы на примере романа Достоевского «Идиот».


Семья Эглетьер. Книга 3. Крушение
Анри Труайя

Крушение семьи Эглетьер, крах «института буржуазной семьи»…
 Дочитал трилогию спустя три с лишним десятка лет после того, как открыл первый из этих романов Труайя. «Семья Эглетьер» - самая сильная книга из трех, хотя авто мог бы продолжать историю и дальше. А мог бы поставить точку и после первой части. Идея-т была ясна, но повествование доведено до двух трагических концов. А жизнь оставшихся «львят» продолжается, хотя уже и в иных условиях.
 Автор чутко уловил и описал надвигающиеся перемены, эпоху всяческих ПОСТ», дорогу к которым расчистят молодежные бунты, случившиеся спустя несколько лет после времени действия романа. (Читал, что во время событий 68-го года Труайя обедал с де Голлем). Многое изменится.
 И все же книга, написанная до твоего рождения, обладает странной притягательностью, как и тот мир, «срезом» которого она является. Мир, где работа большинства людей еще была объективно необходима, где люди еще не полностью оказались во власти внешних манипуляторов и сохраняли иллюзию свободы выбора и надежды на лучшее будущее, где Франция еще не превратилась в Алжир, а «традиционные моральные ценности» хоть и трещали по всем швам, но еще признавались обязательными. Ты еще застал остатки этого мира, но он уже не вернется.
 Писатель прожил далеко не самую плохую жизнь, удалась она ему, можно сказать. Увезенный маленьким ребенком во Францию он не испытывал проблем с новой идентичностью – порог, который оказался непреодолимым для большинства более старших эмигрантов первой волны, покинувших Россию, захваченную красными каннибалами. Можно сказать, что автору «Семьи Эглетьер» сильно повезло: прижился и пробился на новой родине. И все же чувствуется, что он не русский: эмигранта Козлова он представляет в остро сатирическом, отвратительном виде. А то, что тот уезжает в СССР, уже после всех разоблачений «культа личности», вообще, похоже на карикатуру. Но портреты остальных персонажей Труайя удаются, спору нет. Черты Кароль, Филиппа, тетушки Маду, детей – прорисованы великолепно в лучших традициях французской и русской литературы.
 И сегодня эта семейная сага читается с интересом.


Мещанское счастье. Молотов
Н. Г. Помяловский

А ведь очень хорошие повести!
 «Мещанское счастье» в «Молотове» как НЕ судьба?
Читал перед выпуском из школы.

Секс и страх
Паскаль Киньяр

Паскаль Киньяр - очень стильный, оригинальный и эрудированный автор. Изысканность его текстов приносит подлинное интеллектуальное наслаждение.
 Чувство страха и сексуальный призыв тесно связаны. Это подтверждают и брачные позы животных, и дошедшие до нас античные артефакты. Любовь может очень сильно напугать…
 Хорошо читается, если поставить "Триумф Афродиты" Орфа.


Условия человеческого существования
Дзюнпэй Гомикава

Один из любимых моих романов времен юности-молодости. Поразительно глубокое и волнующее повествование о судьбе молодого японца Кадзи в тылу и на войне вплоть до разгрома Квантунской армии. Замерзая, он помнит о любви к Митико...
 Еще - роман удивительно кинематографичен. Если бы я был режиссером, то поставил бы по нему фильм. Основная тема: снег, метель, сопутствовали прогулке влюбленных в начале, гибели героя в конце.
 Условия человеческого существования, да! Еще описание нравов в "самурайской" казарме удивительно напоминает нашу советскую армию. Общечеловеческое, однако.
 Потом узнал, что фильм был экранизирован в нескольких сериях. Удалось найти только две.

Прокляты и убиты
Виктор Астафьев

«Окопная правда». Одно из немногих относительно недавних правдивых произведений о войне. Сначала было нельзя, а потом уже почти некому.
 Бросили бойцов на форсирование Днепра, не обеспечив плавсредствами. Тех, кто не утонул, бросили умирать на другом берегу без еды и всего прочего. Разделение «народа» на две части непреодолимо, но в таких ситуациях оно очевидно: кто на левом берегу, кто на правом. Конечно, четкой границы нет – артиллерия пыталась поддержать, к примеру. Но заградотряды с новым пулеметами – это настоящая демаркация. Людей совсем не жалели курвыпартейные. За все ужасы романа одна моральная компенсация, когда грузовик с ретивым политработником спускают на мину… Немцы, конечно, звери, но начальство – это враг еще более страшный. Их наследнички и до сих пор ходят в «победителях».


Василий Шукшин
Брат мой

Шукшина «доставали по большому блату» (которого у нас никогда и не было, но тут повезло). Это – ужас, что в стране нельзя было купить книг национально писателя, одного из лучших выразителей своей эпохи.
 Более всего тогда запомнился рассказ «Срезал», про горе-«философа», которого «срезает» местный демагог. (Чего можно было ждать от этих кандидатов в доктора в ведущейся «идеологической борьбе» с западными профи, если они терялись перед напористым сельским дурачком. Итог закономерен – деморализация и распад Союза.)
 Шукшина часто пристегивают к «деревенщикам», но этот «самородок» был уже хорошо «отшлифован» и немного интереснее Белова или Распутина (которые, откровенно говоря, все же иногда были примитивны, хотя, может быть, в своих книгах просто кричали от боли).
 Ну почему Шукшин так мало прожил!


Рассказы Геродота о греко-персидских войнах и еще о многом 
Михаил Гаспаров

Вот какой книжечки мне не хватало в детстве, когда я бредил греками и персами.
 Но и сейчас – интересно!

И.Бродск ий
Осенний крик ястреба

Купил этот сборник еще в 1990 году, на Невском, поддавшись неистовой рекламе в перестроечных СМИ.
(Издала эту "кооперативную" книжку вроде бы та же самая "банда", что потом образовала издательство "Северо-Запад", заполонтвшая книжный рынок желтыми томиками фэнтези, способствовавшими развитию эскапизма молодых граждан страны, которую бессовестно грабят).
Кое-что тогда у Броцкого мне даже понравилось, как например стих давший название сборнику. Но, в общем, страшная пошлось.
«Хата есть, да лень тращиться.»
«Я не ****ь, а крановщица»
«Жизнь возникла как привычка
Раньше куры и яичка»
Мы заполнили всю сцену. Остается влезть на стену…

Да, уж… вы заполнили. А нам хоть на стенку лезь.

Как-то дружок спросил меня, что значит «русское национальное государство», какое это такой невиданный зверь. Можно долго рассуждать об этом, а можно ответить просто.
В таком государстве не нужно будет делать вид, что считаешь значимой величиной похабника и русофоба Ёсю Броцкого с выхлопотанной ему как «своему» шнобелевской премией, и не надо будет называть его  «великим русским поэтом».