Северная ведьма. 2 книга Гл. 16. Это любовь?

 
       
-   Кто звонил?
  Соня Панасюк лежит на диване, положив ноги на высокий подлокотник, в руках у неё небольшой кассетник, наушник надет на одно ухо. Из прихожей ей отвечает младшая сестра  Таня.
-   Это Ленка Мороз. Она к нам едет.

-    Классно, - Соня надевает на второе ухо наушник, говорит сама с собой, - будешь ей лапшу на уши вешать, как за тобой мальчики строем ходят, и мне надоедать не будешь.
   Татьяна заглядывает в комнату.
-   Сонечка, давайте втроем в кафешку пойдем, а? Ленка сказала, что свободна на весь день.
-   Не хочу, - раздельно, громко ответила Соня, - идите, куда хотите, мне дома хорошо.

   Родители на работе, и сестры одни дома. Дедушка Лёня умер весной прошлого года, и они уже привыкли к самостоятельной жизни. Только вечером все собираются в квартире родителей, вместе ужинают. Мать старается следить за жизнью дочерей, требует от них отчета об учебе, просит рассказывать обо всем, что в школе происходит, с кем дружат, куда днем ходят. Евгений Леонидович, если не задерживается на работе, то после ужина забирает телефонный аппарат и уходит в свой кабинет. У него продолжается рабочий день. А днем сестры предоставлены сами себе. Домработница тетя Валя к ним не заходит. Марго поставила дочкам условие – хотите жить самостоятельно, поддерживайте порядок сами. Вам, будущим женам и хозяйкам, надо знать, что такое порядок, для чего он нужен и как он поддерживается. Соня это сразу восприняла спокойно и как само собой разумеющееся, а Татьяна капризничает, ищет причины, как бы увильнуть от приборки или просто медлит, ждет, когда Соня все сделает сама.
 
   Соня очень похожа на папу, у неё чуть курносый нос и густые тёмные брови. Да, она похожа на Мирей Матье. Она уже это поняла, но подражает ей только прической. Девчонка мастер, у которой стрижется Соня, тоже уловила это сходство и тщательно копирует «сессун» певицы. Соня не любит яркий макияж и практически обходится без него. Сказывается, конечно, и её близорукость, она носит очки. В этом случае ей помогла Марго. Она привезла ей из Югославии очки в сиреневой изящной оправе, изготовленные, будто специально, по контурам бровей Сони. А на выпускной вечер мать подарила ей помаду, цветом очень близким к цвету оправы очков.

 Надо честно признать, что мальчишки одноклассники не жаловали большим вниманием Соню. Но, на школьном выпускном вечере она боковым зрением увидела непривычные откровенные взгляды в одночасье повзрослевших мальчишек, удостоилась нескольких комплиментов от них и, что замечательно, от подруг, не скрывших удивленных, завистливых  взглядов. Соня в прошлом году поступила в Ростовский педагогический институт на филологический факультет. Поступила по собственному желанию, вопреки мнению отца и матери, желавших, чтобы она, как и мать, закончила факультет журналистики Ростовского государственного университета. Нет, сказала Соня, я хочу учить детей.
 
   Татьяна скорее похожа на мать. Такая же миниатюрная, стройная, бойкая и не унывающая. Она перешла в десятый класс, мечтает поступить во ВГИК, конечно на актерский факультет. Папа не против, мама поджимает губы и пока молчит. О том, что она будет учиться во ВГИКе, знают все друзья, и никто не сомневается в этом.

    Друзья у сестер разные, вернее будет сказать, что у них разные компании. А еще вернее то, что у Сони просто нет никакой постоянной компании. В институте появилась подружка, но «дружат» они только в институте. Живет подружка на квартире в районе Сельмаша у дальней родственницы, это очень далеко от центра, где расположен институт, и после занятий эта подруга спешит домой. А Соня домоседка. У Татьяны есть школьные друзья, есть друзья по дому. В доме, в котором живут Панасюки, в основном проживают высокие партийные и хозяйственные чиновники. Молодежь этого дома, ровесники сестер, давно перезнакомились, и нельзя сказать, что подружились, но периодически сбиваются в компанию, «тусуются».
   
-   Ленка сказала, что Гера, её брат завтра приезжает. Он поступил в МГИМО, поняла? Класс, да?
   Татьяна уселась в ногах у Сони и ищет пальцем кнопку, чтобы выключить магнитофон.
-   Сонь, ты можешь поговорить со мной? Выключи свою балалайку.
   Соня нехотя снимает наушники, выключает кассетник. Всем своим видом показывает: «давай, говори, только побыстрее».

-   Слышала, что я сказала? Герман приезжает завтра.
-  Уж полночь близится, а Германа все нет,  - Соня изображает трагическую интонацию, потом умоляюще, - Танька, отстань.
-   Прекращай кривляться, умница. А ты хоть знаешь, что он в Америке жил?
-   Кто?
-   Герман, братик старший Ленкин. А ты что, не знала?
-   Первый раз слышу. А как он туда попал? Что он там делал?
-   Жил он там. Поняла? Жил, учился. Ленка говорит, что он на английском, как на родном языке разговаривает. И еще на немецком, на испанском. Представляешь? Нет, я в отпаде. Что ты на меня уставилась? Вот сейчас Ленка придет, сама у неё спросишь.

-   Не пойму. Все-таки, как он туда попал?
-   Да не знаю я. Ленка как-то бестолково объясняла, я не врубилась. Хотя…, отец то у них – капитан дальнего плаванья. Может быть, он там работал как-то? Ну и…, как-то там…, нет, я не знаю.

-   А вы с Ленкой не придумываете? – Соня потягивается, - Танёк, пойди чайник включи, заодно Лену угостим. Маман утром в холодильник коробку с пирожными поставила.
   Таня вскочила и убежала на кухню. Когда в прихожей зазвонил звонок, сестры обе пошли открывать дверь.
-  Вау! Ленчик, ну, у тебя причесон! Ты распрямила волосы? – Таня трогает волосы Лены.

   Девушки проходят на кухню, пьют кофе, обмениваются новостями. Татьяна уговаривает пойти прогуляться, посидеть в кафе.
-   Ну, хотя бы в кино можем пойти? Что здесь в коробке сидеть? – она пальцами трет виски, - у меня здесь в четырех стенах голова трещит. На воздух чистый хочу!
   Соня непреклонна. Она никуда идти не хочет. Лена просит внимания и объявляет новость. Завтра она обещает привести Германа, который прилетает из Москвы ранним утренним рейсом.
-   Девочки, я его уговорю. В конце концов, мы должны познакомиться. А самое интересное знаете что? Он звонил и предупреждал маму, что прилетит с другом. Они познакомились на вступительных экзаменах. Этот друг поживет у нас пару дней, а потом поедет домой. Он где-то недалеко в области живет. Вот так! Объявляется охота, девицы красные! Не каждый день молодые люди из МГИМО в гости приезжают.

   Таня с расширенными глазами слушает Лену.
-  Ленчик, ты золото! Вот тебе приз, за хорошую новость, - она кладет ей на тарелочку пирожное, - Верка, не зевай, косяком женихи летят. Охота, так охота! Заряжай ружья. Мне так уже постные физиономии наших дворовых мажоров надоели, сил моих нет.
-   Девочки, а я как по Ленинграду скучаю, вы не представляете. У меня там столько друзей было! Подруга у меня, тоже Ленка, там осталась. Мы с ней с детского сада дружили. Наревелись, когда расставались! Это ужас! А мальчишки у нас там какие! Они мне, когда провожали, подарили свою групповую фотку. Вот такую, - показывает руками, - специально для меня сфоткались. Специально, в Летнем саду собрались – и сфоткались, - Лена прикоснулась кончиками пальцев к уголкам глаз.

-   Только не плач, пожалуйста. Ты еще в Ростове не обжилась. Все будет оки-доки! Подружки у тебя уже есть. Есть? И друзья будут.
   Соню так и не уговорили никуда идти. Таня с Леной ушли.
   На следующий день Таня с утра наводила в квартире порядок. Сама, без просьб и приглашений. Заглянула Марго, удивленно подняла брови, ничего не сказала и ушла. Сестры тоже ничего друг другу не говорили, делали вид, что ничего особенного не происходит. Но обе долго гудели феном в ванной и подолгу задерживались перед зеркалом. Таня уже второй раз разговаривала по телефону с Леной Мороз. Первый раз она узнала, что папа еще не привез Германа из аэропорта. Второй раз, поговорив по телефону, она зашла в комнату, где была Соня и, повертевшись перед зеркалом, как бы, между прочим, сообщила:
-   Ленка сказала, что будущие дипломаты уже откушали и, как будто, готовы нанести визит одиноким девушкам.
 
   Соня, сохраняя равнодушное лицо, вдруг заявила:
-   А давай уйдем куда-нибудь.
-   Ты что? Испугалась?
-   Еще чего!
   Еще полчаса странного ожидания, и опять телефонный звонок.
-   Возьми трубку, - умоляюще глянула на Соню сестра.
-   Что ты так разнервничалась?

   Соня встала с дивана и не спеша направилась в прихожую. Сняла трубку, уселась в стоящее у стены кресло, и только тогда поднесла трубку к уху. В трубке, видимо, уже не первый раз раздавалось «аллё».
-   Тань, ты чего трубку не берёшь? – Лена почти кричала.
-   Ленчик, не ори. Это Соня. Что случилось?
-   Как, что случилось? Мальчишки уже вниз спустились, ждут меня.
-   Так в чем дело? Вы ведь собрались к нам ехать?
-   Нет, они передумали. Вернее у Руслана обстоятельства изменились. Ему надо срочно домой ехать.
 
-   У какого Руслана? Ты о ком говоришь?
-   Ой, Соня, я потом все расскажу. Руслан – это друг Германа. Папа заказал уже ему билет на поезд. Поезд через четыре часа. И папа дал Герману машину, мы сейчас заедем за вами. Хотите? Герман хочет показать Руслану Ростов и покатать по городу. Хотите с нами? Всё, мы едем к вам.
   В трубке короткие гудки. Соня посмотрела удивленно на трубку и положила на аппарат.

-   Тань, - крикнула она, не вставая с кресла, - Ленка сумасшедшая.
   Таня выскочила из комнаты. Она уже успела переодеться в новенький, привезенный из-за границы матерью брючный костюм.
-   Не по-оняла, - Соня удивленно разглядывала сестру, - а ты что, знала, что мы куда-то едем?
-   А куда мы едем?
-   По городу кататься едем, Ленка позвонила, сказала, что друга Германа провожать поедем.
-   Прекрасно, - Татьяна закружилась перед зеркалом в прихожей, - как я выглядываю, а?

-   Вот именно – выглядываешь. Ты перед кем красоваться собираешься? Перед Германом? Так ты не напрягайся. Он в Москве теперь кадриться будет. Ты для него теперь провинциалка. Поняла? И не выглядывай. Кстати, с нами еще друг его будет. Ну…, которого мы провожать поедем. Руслан! Богатырь.
-   Сонь, я не пойму, а чего ты куксишься? Два парня, два москвича. Они же теперь – москвичи? Момент ловить надо.
-   Да ну тебя, Танька. У тебя в голове кроме этой «ловли» что-нибудь держится?

-   Ни-че-го! Поняла? Ничего! И не вижу в этом ничего плохого. Я хочу нравиться, хочу, чтобы меня парни глазами провожали, пожирали глазами – она показала руками, как «пожирали», потом замерла перед зеркалом, вздернув подбородок, - и хочу в Москву. Мне Ростов надоел. А ещё лучше – за границу уехать. И жить, предположим, в Италии. Вот, обратил бы на меня Герман внимание, я бы за него замуж, не задумываясь, пошла. И увез бы он меня за границу. Он же будущий дипломат? Вернись в Сорре-енто…, - запела.

-   Танечка, да ты его пару раз всего видела, ничего о нем не знаешь толком, а уже замуж?
   Татьяна стала перед сестрой руки в бока, прищурилась.
-   Ты вот, как бы, старше меня, умнее должна быть…, а ты дура - дурой. О! О! Обиделась. Сонька, я - женщина! Да, уже женщина, и взгляд у меня женский. И мне не надо десять раз на него смотреть, чтобы понять о нем все, что мне надо. Ясно?

-   Хищница ты, Танька, но глупенькая пока - Соня сказала это тихо, расправила на коленях юбку, - ты в нем, сестричка, главного не увидела. Он умный. И все твои танцы перед ним он раскусит на раз, два, три.
- Не на-адо! Раскусит он! Да у меня этих «танцев» знаешь, сколько в ассортименте? Не нашелся еще тот, кто меня раскусит.
-   Господи! И когда ты успела всего этого набраться?
-   Ладно, Сонь, успокойся, я не такая уж плохая, мне просто позлить тебя охота. Пойдем вниз спустимся, чтобы им не подниматься.

   Вышли из подъезда, и во двор заехала белоснежная «Жигули семерка». За рулем сидел Герман, рядом с ним темноволосый худощавый парень явно кавказских кровей, а из-за опущенного стекла заднего сиденья рукой махала им Лена. Молодые люди вышли из машины, и Герман познакомил сестер со своим другом.
-   Рекомендую вам джигита, звать – Руслан. Спустился недавно с северного склона Кавказских гор. Исключительно, чтобы с вами, милые Соня и Таня, познакомиться. Прошу любить и жаловать.

   Сестры по очереди протянули Руслану руку, Таня сделала лёгкий книксен. Руслан расплылся в улыбке и щелкнул каблуками.
-   Гера, честное слово, я только в кино видел, чтобы девушки так делали.
-   Привыкай, Русланчик, привыкай. Только каблуками щелкать, это из другой песни. Тебе придется учиться ручку целовать.

-   Откуда знаешь? А может, я хочу военным атташе быть.
-   Ну, хорошо. Девушки, у меня предложение, проехать по Ростову, город посмотреть. Я ведь и сам его плохо пока знаю. Мне папа кое что рассказал, думаю, что не заблудимся. Поехали?
-   Вы только не забудьте о моем поезде. Чтобы вовремя на вокзал попасть.
   Руслан все еще не выпускал из своей руки руку Тани. А та и не сопротивлялась. И улучила момент глянуть на сестру торжествующим взглядом.
-   Гера, я сяду сзади? – Руслан подмигнул Герману.
   Герман понимающе улыбнулся и кивнул.

-   Настоящий джигит знает, чего он хочет. Садись сзади. Только смотри, на твоем попечении две дамы, понял? А моей дамой, - Герман раскрыл дверь рядом с водителем, - я предлагаю стать сегодня очаровательной Соне.
   Соня сначала растерянно замерла, бросила быстрый взгляд на сестру и, благодарно кивнув Герману, устроилась  на переднем сидении. Герман сел за руль, повернул ключ и мягко, уверенно тронулся. Выехали на трамвайную линию и, покачиваясь на булыжной мостовой, направились в сторону Ворошиловского проспекта.

-   Едем на левый берег. Там, говорят, очень красиво. Но сначала посмотрим «Тачанку», потом вернемся и проедем по левому берегу до Аксайского моста.
-   А говоришь, что еще Ростова не знаешь, - удивилась Татьяна.
-   Представьте, все это мне рассказал папа. И, признаюсь, мы с ним один раз проехали по Ростову, когда он эту машину купил.
-   Ты, действительно, не боишься заблудиться? Меня, согласитесь, беспокоит, как мы на вокзал попадем. Успеем на поезд или нет?
-   Успеем, дорогой, успеем.

-   А ты, я слышала, собирался погостить у Германа, - дернула за рукав Руслана Татьяна, - что же ты спешишь, убегаешь?
-   Танечка, если бы я знал, что встречу вас, я бы еще подумал. Но, - он развел руками, насколько ему позволили сидящие рядом девушки, - билет уже куплен. А если серьёзно…, я позвонил домой, и мне сказали, чтобы я срочно приезжал. У моей бабушки день рождения. И мое поступление в московский институт будет ей лучшим подарком. Так мне сказали. Я не могу не порадовать бабушку.

-   Бабушек надо радовать, - засмеялся Герман.
   Вел машину Герман уверенно, спокойно, перестраивался грамотно, да и сидел за рулем в позе водителя со стажем. И головой не вертел, будто давно знал дорогу и проезжал здесь уже не первый раз.
-   Когда ты успел научиться водить машину? – Соня спросила , глядя вперед.
-   Я начал водить машину, когда мне было лет двенадцать. Меня дедушка учил.
-   Дедушка? – удивилась Таня, и какую же ты машину водил? «Запорожец»?

-   Запорожец? – переспросил Герман, - а что это за машина? Нет, у дедушки был «Форд». Классный, громадный «Форд». Он мне подкладывал на сидение подушку с софы. Иначе бы я не то, что дороги, я бы радиатора не видел. Было очень неудобно, до педалей еле доставал, но рулил, знаете, с удовольствием.
-   Я думаю, - одобрительно кивнул Руслан и поднял палец, - «Форд»!
-   А откуда у твоего деда «Форд» был? – Таня наклонилась между передними сидениями к Герману, - и почему ты не знаешь, что такое «Запорожец»? Колись, что ты от нас скрываешь? Или правду говорят, что ты заграницей жил?

-   Танечка, это длинная история, покрытая мраком тайн и неожиданных разоблачений, умалчивания, архивных ошибок и бюрократического разгильдяйства. Я её вам как-нибудь потом расскажу. За рулем это сделать невозможно.
-   А вы балагур, милорд, - Сонечка с удивленным, веселым выражением лица повернулась к Герману всем телом, - я тоже что-то слышала о вашей прошлой жизни. Но, знаете ли, не хотела изменять своим принципам – заглядывать без разрешения в чужие окна, но тут вижу другой случай.  И вы уже не отшутитесь. Извольте, милорд, дамы хотят ясности. Вы кто, маска? Мы не хотим доверять свои драгоценные организмы в руки водителя с неясным прошлым.

-   Так! Нашла коса на камень, - Таня захлопала в ладоши, - Ленчик, я вот тебе скажу, что Сонька может по несколько суток молчать, но если заговорит, то фонтан не заткнешь. А тут, я смотрю, два фонтана.
-   А Герка такой же. Словоблуд.

-   Не слушай их, Сонечка, у них полные карманы ярлыков и неудержимое желание их развешивать. А свою мрачную историю я теперь решил доверить тебе одной. И в твоей воле будет распорядиться этой тайной. Отдам себя в твои надежные руки, - «надежные» он произнес вопросительно.

-   Все будет зависеть от того, насколько искренни вы будете, милорд.
-   Против обращения ко мне «милорд» я в принципе не возражаю, но «вы» не приемлю категорически.  Тем более от тебя, Сонечка.
-   Да-а, они действительно нашли друг друга, - Лена положила руку на спинку сидения за головой Руслана, - Русланчик, а почему ты не развлекаешь своих дам остроумными разговорами? Русланчик, - повторила, - можно я тебя буду так называть?

-   Пожалуйста, - расплылся в улыбке Руслан, - хоть тысячу раз. Только я не умею так, как Гера, остроумно разговаривать. Тем более с такими очаровательными девушками. Я теряюсь.
-   Разговаривать, Русланчик, можно с юмором, а «остроумно разговаривать», я думаю, так не говорят. Ты же будущий дипломат.
   Лена сказала это тихо,  отдвинулась от Руслана и отвернулась в окно. Она увидела, что рука Руслана так и лежит на руке Тани.

-   Я ведь для этого и поступил в такой институт. Да? Чтобы учиться.
-   Леночка, - Таня выглянула из-за Руслана, - вообще-то, делать замечания в компании, это тоже нехороший тон. Тем более, что мы все здесь недавно познакомились.
   Машина уже мчалась по трассе в сторону Батайска, слева над трассой навис  скульптурный комплекс «Тачанка», и Герман сбросил скорость и аккуратно припарковался на обочине, выключил двигатель и повернулся на заднее сидение. Все молчали, у всех на лицах явно видна была растерянность. Смотрели на него, будто понимая, что именно он разрешит это возникшую после слов Тани неловкость.

-   Dear friends! – Герман широко улыбнулся, будто и до этого все было шуткой, - вы все такие чудесные, такие умные, прекрасно образованные и хорошо воспитанные, что мне только остаётся восхититься вашим умением из любой ситуации делать дружескую, шутливую…, э-э… dispute…, no…,   family quarrel…, Руслан, как это будет по русски?

-   Он сказал, это семейная ссора, размолвка, – рассмеялся Руслан, - ты прав, это у нас, как в семье, без обид. Согласны, девушки?
   Соня смотрела на Германа с нескрываемым восхищением. И Таня с Леной тоже с облегчением улыбались и кивали ребятам.

-   Гера, а может тебе полностью на аглицкий перейти? Я, так понимаю, тебе легче будет. А Руслана ты специально взял, как переводчика? – Таня толкнула локтем Руслана, - Русланчик, переведи ему, что я сказала.
   Шутку встретили смехом, а Лена вышла из машины, оглянулась в обе стороны и побежала через трассу к мемориалу. На другой стороне дороги ей просигналили, послышался скрип тормозов.

-   Лена, сумасшедшая, - крикнул Герман, - не могла нас подождать! Руслан, переведи девчат, а я развернусь.
   Вблизи лихо мчавшаяся по степи тачанка оказалась мрачной темной глыбой металла, нависающего над оказавшимися вблизи зрителями. Пропала легкость и лихость, свойственная в нашем воображении тем тачанкам, которые в огненные годы гражданской войны приносили успех Красной армии в сражениях с бандами белогвардейцев, и каким монумент виделся издалека. Над ребятами нависла стальная, могучая волна, черным валом вставшая над степью, Из-за гребня её выглядывала чудом удерживающаяся на ногах фигурка красноармейца с невидимыми вожжами в вытянутых руках.

-   Это больше похоже на танк тех времен, стальной и громадный. Тачанка нужна была лёгкая и стремительная, - Руслан рассуждал, задрав голову, совершенно серьёзно, -  она должна была на большой скорости неожиданно появиться впереди наступающих войск, развернуться и из «Максима» - та, та, та, - он даже руками показал, как это «та-та-та» должно было происходить.

-   Руслан, не кощунствуй, это замечательный памятник, - Соня обернулась за поддержкой к Герману.
-   Умничает Русик, - Лена говорила, а сама смотрела вдаль, в степи.
-   Руслан джигит и прекрасно разбирается в военном деле. Правильно я говорю,  my friend? А в том, что он сказал, есть логика. Военная логика, - уточнил Герман.

-   Наши будущие дипломаты решили на нас свой англицкий язык оттачивать, - Лена все так же, отвернувшись, смотрела в степь.
-   Ой! Мне кажется, наш Ленчик недовольна тем, что она без мальчика осталась. Всех расхватали, - Таня прыснула в ладошку.

   Лена дернула плечом, повернулась, и покрутила пальцем у виска, ни на кого не глядя. Потом медленно пошла вокруг монумента в поле.
-  Какие мальчики! – Руслан освободил свою руку, за которую все еще держалась Татьяна, и побежал следом за Леной.
-  Лена, Лена! Постой. Если бы у меня сейчас был конь, - он уже остановил Лену и, обняв, повел назад, - я бы сейчас посадил тебя вот так, - он показал рукой как, впереди себя, - и мы бы помчались с тобой в поля. Да? И долго, долго бы ехали, и ночью бы под звездами ехали. На коне очень хорошо в степи. И в горах хорошо. Веришь?

   Лена кивнула.
-   Ты меня успокаиваешь? Ты действительно думаешь, что вот…, как Татьяна сказала? Глупости. Не фига я не обиделась. С чего бы это.
   Они уже вернулись и подошли к машине.
-   Друзья! Мы так здорово вначале договорились, - Герман открыл двери и приглашал всех рассаживаться, - мы же семья.
-   Ну и что, что семья? - удивилась Таня, - так что, за девушками ухаживать не входит в ваши планы, товарищи дипломаты? Руслан, а в тебе я разочаровалась. Все. Сонечка, дай я впереди сяду, пусть они с Леночкой обнимаются.

-   Та-аня, - Соня переводила взгляд с Германа на сестру, - ты что это? Решила всех перессорить? Что за ерунду ты говоришь?
   Герман молчал, но на Соню посмотрел так, что всем ясно стало – он не хочет, чтобы Соня место рядом с ним уступала.

-   Да ладно, - Татьяна уселась сзади рядом с Русланом, - я прикалываюсь, а вы уже, как ежи, колючки выставили. Все на одного. Бедная я, несчастная.
   Первое время все молчали. Герман свернул с трассы на левый берег Дона и на небольшой скорости повел машину по аллее под сенью высоких раскидистых тополей, между заборов баз отдыха и пионерских лагерей, строящихся дачных поселков и заросших камышом пустырей. Выехали к берегу реки, машина выкатилась на песок и остановилась. Обувь оставили в машине и побежали к воде.

 Все, как положено – бегали по мелководью, задрав брюки и подобрав юбки, поднимали тучи брызг, девушки визжали. Набегавшись остановились и замерли. В окружающей тишине послышался ухающий тяжелый шум проплывающего мимо теплохода. Белый, трехпалубный красавец величаво проплывал, казалось, рядом. К гулу машин добавился стукающий ритм музыки, и когда теплоход поравнялся с ребятами, они услышали смех и громкие разговоры на верхней палубе. За первым теплоходом, буквально через пару сотен метров, уже приближалась баржа, а за ней, на фоне поднимающегося на противоположной стороне реки города, уже двигался караван барж больших и малых.

-   Мост открыли – первой сказала Соня.
-   Как красиво, ребята, - отозвалась Лена.
   Она стояла в стороне, глубже в воде, приподняв одной рукой юбку, а другой закрывшись ладошкой от солнца.
    В воздухе стоял густой запах реки, водорослей и сухого камыша, у ног, то набегая, то откатываясь колыхалась зеленоватая теплая вода. Но вот подошла первая высокая волна от теплохода, и молодежь побежала к берегу, а за ними, шурша ракушками, с шипением покатились одна за другой волны от движущихся по реке судов.

   Время на реке пролетело быстро, и кто-то вовремя вспомнил, что Руслан уезжает. В машине, по пути на вокзал весело болтали, смеялись, жалели, что Руслан уезжает, что не посидели в кафешке на Горького или в «Ростовчанке» на Ворошиловском. Руслан обещал, что он теперь всегда домой через Ростов будет проезжать, и с их разрешения гостить денёк другой, и что хотел бы всех их пригласить к себе домой в гости. Он рассказывал, как рады им будут в его доме, какое застолье будет в их честь, и сколько людей придут с ними познакомиться. Так расставались молодые люди, студенты и не только, и два и три века назад, а может быть и раньше. Быстро знакомились, дружили, и с лёгкой болью расставались, и скорее всего так будет всегда.

 На перроне обнимались, девчонки то по очереди, то вместе целовали Русланчика, а у Тани и Лены покатились по щекам слезки. А когда поезд уплыл с перрона, Соня сказала задумчиво:
-   Зачем люди расстаются? И всегда в тот  момент, когда этого совсем не хочется делать. Это же больно.

   Домой ехали молча. Никому не пришло в голову продолжить этот вечер. У подъезда Панасюков Герман вышел из машины и проводил сестер до дверей подъезда. Таня вошла, а Соня задержалась, Герман держал её руку.
-   Я рад нашему знакомству.
-   Я тоже, - Соня склонила на плечо голову, - а когда ты уезжаешь учиться? Ты ведь поступил?

   Герман улыбнулся, кивнул и, пожав её руку двумя руками, спросил утвердительно:
-   Ведь мы еще встретимся?
-   А ты этого хочешь?
-   Мне кажется, что хочу.
-   Кажется?
-   Извини, я неправильно сказал. Хочу.
-   Пусти, я пойду.
-   Что ты мне скажешь?
-   На что?
-   Ты не ответила.
-   Я сказала, что рада нашему знакомству.
-   Я позвоню тебе завтра.
-   Звони.

    Герман сел в машину, плотно закрыл дверцу и задумался. Сзади завозилась Лена.
-   Что, втюрился?
-   Что?
-   Ой, Герка, можно подумать, что ты не понял. Влюбился?
-   Влюбился? Ленусик, ну почему сразу я должен влюбиться? Соня…, знаешь, мне кажется, что она очень хорошая девушка.
-   Влюбился, - утвердила Лена.
   Еще немного помолчали, потом Герман тронулся и выехал на улицу.
-   Ленусик, знаешь…, если я встречу девушку, женщину…, то это будет окончательно, на всю жизнь…, на века…
-   На века? Ты о чем, Гера?
   Гера ничего не ответил.

   Марго приехала на стекольный завод. Секретарь заглянула в кабинет директора.
-   Виктор Павлович, здесь к вам редактор…
-   Редактор? А-а, пригласи, пригласи, - перебил её Виктор.
   Он сидел в кабинете один, перед ним лежала папка документов из бухгалтерии на подпись. Он еще не открывал её. Марго уже отодвигала в сторону секретаршу и прорывалась в кабинет.

-   Привет, Виктор Павлович, - о-о, какой у тебя кабинет маленький, старомодный. Ну что это за панели? Что это за шкафчики? А стулья? Да я, худенькая, тоненькая на них сесть побоюсь – развалятся.
-   Маргарита Львовна, душа моя, ну как ты можешь? Разве так человека на новом месте встречают? Отобьёшь всякую инициативу, всякое желание работать пропадет, - Виктор встал из-за стола и пошел навстречу Марго.
-   Не кокетничай, Витька. Желание у него, видишь ли, отобьёшь. Это у тебя то? Не стесняйся, можешь обнять меня. Ладно, на новом месте приснись жених невесте.

-   Это ты к чему?
-   Да так, к слову пришлось.
   Сели у стены рядом на стулья.
-   Я, собственно, вот почему приехала. Узнала, что ты в командировку уезжаешь. В Москву, да? Надолго?
-   Выписал командировку на две недели. Вопросов много. Во первых надо пройти все кабинеты, познакомиться с начальством. Представиться, так сказать. В министерстве, в объединении. Кое-какие хозяйственные вопросы порешать. Мне уже подготовили документы, - он указал на стопку папок на столе, - потом семинар. Сама понимаешь, мне любая учебе сейчас на пользу.

-   Да, я потому и узнала, что ты едешь. С тобой секретаря по промышленности направляют. Вместе поедете. Он с тобой пару дней, видимо, побегает и вернется. А ты останешься. Да-а. Знаешь, Витька, у меня так и осталось двоякое чувство. С одной стороны я рада за тебя – пошел по восходящей. Да? А с другой – горько мне, ушел ты от меня, - она засмеялась и хлопнула его по руке, - да не теряйся ты! Я имею в виду – из литературы. Хотя…, все равно вернешься. Да! Эту заразу если уж подхватил – всё! Буду ждать. Терпеливо ждать. Ну, давай, рассказывай, как ты тут? У тебя время то есть? У тебя курить можно?

-   Знаешь, мне горько это тебе говорить, но времени нет. Я вызвал главбуха с экономистом, с ними сейчас по бумагам пробегу. Если, конечно, смогу быстро. Мне ведь сейчас во все вникать надо. Бухгалтерия здесь посерьёзнее, чем на корабле была. Понимаешь, да? Потом совещание в конце дня. Тоже, немного подготовиться надо. Ну, минут десять давай посидим, поговорим. Не обидишься?
-   Ну, что ты, Витя. Я так рада…, ты, чувствую, вникаешь. Серьёзный ты мужик, Витя. И серьезность у тебя какая-то, не знаю, не смогу слов найти…, она у тебя не такая, например, как у моего Женьки. Стержень в тебе какой-то. Ладно, не буду, а то перехвалю.

-   Спасибо тебе…
-   Да ладно. У меня еще один вопрос к тебе. Время есть?
-   Есть.
-   О наших детях.
-   Что такое?
-   Я тут со старшей своей разговаривала на днях. С Сонькой. Она у меня упрямая, самостоятельная, но, ты знаешь, могу гордиться, она откровенна со мной. Пока. Так вот. Знаешь, в чем она мне призналась? – Марго сделала паузу, - она мне сказала, что от твоего Германа она голову потеряла. Вот так.
 
-   Герман? – Виктор откинулся на спинку стула, - погоди, Марго, он же на днях на учебу уезжает.
-   Знаем. Знаем, Витя. А то, что они с Сонькой каждый вечер где-то шляются, ты знаешь?
   Виктор молчал.
-   Вот. Я вот об этом еще даже с Женькой не говорила. А к тебе пришла. Я что хочу сказать. Понимаешь…, ой, Господи, да что же я так волнуюсь? Одним словом, не знаю, как вы на это прореагируете, а мы…, я, я буду рада и буду этому способствовать. Вот. Чтобы ты знал. За Соню не волнуйтесь. Я её воспитала, - она сжатым кулаком ткнула в коленку Виктора, - как надо. Что ты молчишь? Скажи что-нибудь.

-   Я не знаю, - Виктор пожал плечами, - это так неожиданно. И потом…, я такие вопросы решал сам. И, думаю, он тоже это сам решит. А я? Да и Наташа, мы, конечно, рады будем, если это будет Соня. Но ты пойми, я, пока он сам мне об этом не скажет, ни слова с ним говорить не буду.
 
-   А я разве тебя просила говорить с ним?  Я с тобой пришла поговорить. Ой, Мороз, что же вы за мужики такие? Ладно. Надо было мне с Наташей об этом поговорить. Но теперь уже я этого делать не буду.

-   Погоди, Марго, ты главное то услышала? Я тебе сказал, что мы будем очень рады, если Герман приведет к нам Соню.
-   Все. Услышала. Хорошо, езжай и возвращайся поскорее.
   Она еще сидя пожала ему руку выше кисти и встала. Не оборачиваясь, простучала каблуками и вышла , не закрыв дверь.

Продолжение:  http://www.proza.ru/2015/06/01/212