Миражи, миражи... Глава 21. Дженни и Адель

   ГЛАВА 21. ДЖЕННИ И АДЕЛЬ.
 
  Август 2013 года.
   Тони встречал меня в аэропорту Джона Ф. Кеннеди. Он почти не изменился, слегка похудел и полысел. Внимательно оглядел с головы до ног, поцеловал в щеку.

   Перелёт оказался утомительным. Сказались несколько бессонных ночей, воспоминания о детстве и юности. Развод родителей, гибель Кевина, тяжёлая болезнь мамы. Под стать настроению, над мегаполисом висели ватные тучи, моросил дождь. Янки-Сити, серый и пасмурный, город грусти и тоски. Таким он являлся мне в воспоминаниях. Хотя в салоне было тепло, меня стало знобить. Нервы... Замёрзнув,  вытащила куртку, натянула на себя, застегнула молнию и надела на голову капюшон - отгородилась от мира в свой маленький частный кокон.
   Самолёт приземлился прямо в эту влажную субстанцию. Конечно, мокнуть не пришлось, давно прошли те времена, когда при посадке пассажиры спускались на лётное поле и в любую погоду ожидали трамвайчики, подвозившие их к входу в аэровокзал.
   Кроме сумки через плечо, багажа у меня больше не было, и мы направились к выходу, сели в машину. На нас оглядывались.
   - Я рад тебя видеть, честно. Ты выглядишь уставшей, но хорошо, что приехала, это мало что изменит, но ты бы себе не простила, если бы не попрощалась с мамой. Заедем к нам или прямо в больницу?
 
   Тони женился на Клер, волоокой вдове Кевина, родившей ему двух сыновей. Компенсации, полученной после гибели старшего брата, едва хватило на оплату приличного госпиталя для мамы и покупку новой квартиры, в которой ничто не напоминало о прошедших грустных днях. Мой брат, единственный кроме Флоры, заботился обо мне в те далёкие годы. Я приезжала в город детства не часто, у меня своя жизнь, у Тони большая семья, дети, жена и не удивительно, что мы отдалились друг от друга.
   - Нет, я поеду в госпиталь. Как мама?
   - Плохо, перестала принимать пищу, не встаёт, ни на что не реагирует. Врачи пессимистичны, дни её сочтены.
   - Где Флора? У мамы?
   - Да, она и так ездила к ней, по крайней мере, три раза в неделю. Купала, кормила, не доверяя нянечкам. А сейчас сидит при маме безвылазно, не жалея себя. А она уже тоже не девочка, давление скачет, ноги отекают. Сколько раз Клер предлагала сменить её на посту, но Флора упряма, она боится, что как только уедет, мама без неё умрёт.

   Мы подъехали к госпиталю. Тони забрал сумку, пообещав приехать за мной по первому звонку.
   Мама была в палате одна. Флора, при виде меня, вскочила и расплакалась в моих объятиях. Я гладила её по плечам. Какая же она стала маленькая и худенькая:
   - Не плачь, моя дорогая, мама не страдает. Она ничего не чувствует.
   Сев на кровать рядом с мамой, я погладила её по щекам, взяла её руку в свою. Лицо у мамы было спокойным, даже молодым, глаза закрыты, она тихо дышала. Её страданиям подходил конец. Скоро она встретится со своим любимым сыночком Кевином.
   Я позвала её тихонько:
   - Мама, мама, это Дженни, твоя маленькая дочка, я приехала к тебе. Посмотри на меня, ты должна знать, что я тебя не забыла.
   По её лицу пробежала судорога, мама открыла глаза, и в них зажёгся огонёк узнавания, и она молвила чуть слышно:
   - Мама, мама, ты пришла за мной... Спасибо, я тебя так долго ждала. Забери меня с собой...
 
   Мы с Флорой переглянулись. Бедняжка! Она приняла меня за свою маму, за бабушку Иду, на которую я так была похожа. Бабушка Ида... Аделаида Линденбергер, чьё имя я присвоила, отправившись на запад, завоёвывать Холливуд.
   И там с лёгкой руки Марка Неполэ стала Аделью Линден, актрисой, рекламной моделью, женой Рауля Дельгадо, далёкой от той перепуганной одинокой девочки Дженни, чья мама умирала сегодня на больничной кровати.
 
   Больше мама ничего не сказала и ближе к полуночи скончалась. Мы скорбели у её постели, сидя с Флорой и Тони. Папа должен был приехать утром. Как мне хотелось, чтобы в эти минуты Рауль оказался рядом со мной. Нужно позвонить ему, он сейчас так далеко, в Европе...

   Дверь в палату тихонько приоткрылась, и вошёл мой муж. Я не могла поверить. Ах, Неполэ, старый хрыч, мерзкий доносчик, а ведь обещал молчать. Но я ему уже всё простила за счастье видеть рядом любимого, чувствовать его тепло и поддержку.
  - Не злись, дорогая, Марк правильно сделал, что позвонил мне. Он волновался за тебя, за нашего будущего малыша.

   Мы улетели через девять дней. Над Янки-Сити распогодилось. Рауль тихонечко гладил меня по животику.
   Внизу под окном иллюминатора уплывали знакомые картины. Губернаторский остров, небоскребы похожие на кукольные домики, Статуя Свободы размером с брелок для ключей, мемориальный комплекс с ниспадающими фонтанами там, где находились башни Близнецы.

   Я возвращалась домой. В Холливуд.
   Прощай, Дженни, прощай.
 
   КОНЕЦ.

01.06.2015

Фото из Интернета.