В ночном поиске

         «Чтобы стрелять метко, нужна разведка».
         (Поговорка) 


                -1-   

         Помкомвзвода сержант Лапин, худощавый блондин среднего роста с умными глазами, продолговатым подбородком и гордыми губами, аккуратно прислюнил окурок и, пристроив его за козырёк шапки-ушанки, спросил у новоприбывшего Короткова:          
         -Что нужно для быстрого вскакивания из положения лёжа?
         Дело происходило на исходе дня 7 января 1945 года недалеко от Инстербурга (Восточная Пруссия), на очищенной от снега лесной поляне, вокруг которой толпились, чинно поскрипывая, столетние сосны и ели. Ветер сердито посвистывал в густых кронах деревьев.
         -Что нужно для быстрого вскакивания из положения лёжа? – повторил Лапин вопрос и, не дожидаясь ответа, стал показывать.
         -Подтяни обе руки сюда, к груди, одновременно двигая одну ногу вперёд, отталкивайся резко руками и этой ногой, быстро перебегай в намеченное место, примерно таким вот макаром...
         Он сорвался с места, боком, как пристяжная, метнулся влево, потом вправо, наискось, вихрем пролетел в один мах шагов десять, кувыркнулся через голову и распластался на грязной земле.
         Довольный собой, сел на корточки, сказал:
         -Примерно так! В боевой обстановке это выглядит немного иначе. Гм… После перебежки отползай в сторону, опираясь на предплечья и носки ног, тело приподнимай так, чтобы снаряжением ни за что не зацепиться… Переползать можно и на получетвереньках, но этот способ хорош только при наличии высокой травы или кустарника… На открытой местности безопаснее всего перемещаться по-пластунски.
         Он лёг опять и пополз по мягкой шоколадной грязи, подтягиваясь руками и отталкиваясь ногами, легко и изящно, словно уж.
         Поднявшись, предложил:
         -Повтори!
         Коротков повторил. Получилось, в общем-то, неплохо, но до ужа ему было ещё далеко.
         -Терпимо, - сказал великодушный Лапин. – Тренироваться нужно как можно чаще. Тренировка вырабатывает автоматизм в действиях. В других профессиях это называют мастерством. Скажу тебе откровенно: наш брат разведчик в большинстве своём гибнет именно из-за отсутствия этого самого автоматизма.
         Сержант снял шапку, достал окурок, поджёг его, затянулся, благожелательно глядя на Короткова, сказал:
         -Ещё ты должен научиться вести наблюдение и подслушивать. На первый взгляд может показаться, что подслушивание – занятие несерьёзное. Но это глубокое заблуждение. Разведчик, если он, конечно, разведчик, а не какая-нибудь шантрапа… по звуковым признакам может определить не только состав противника, но и принадлежность его к определённому роду войск… Часто подслушивание приносит больше пользы, чем десять взятых «языков». Вот, скажем, недавно такой случай был. Находился я на посту подслушивания. Ночь. Темно, хоть глаз выколи. Сижу час, второй… Слышу гул моторов. Ага! Танки, значит. Гудели долго. Не меньше танковой дивизии мимо прошло. На следующий день воздушная разведка мои выводы подтвердила. Немцы, оказывается, на нашем участке собирали бронированный кулак для наступления.
         -И что было дальше? – с любопытством спросил Коротков.
         -Их планы мы, конечно, сорвали…
         Лапин бросил "бычок", каблуком втоптал его в землю.
         -Что касается наблюдения... Тут от тебя требуется не бездумно фиксировать события, а правильно оценивать то, что ты заметил. Для этого нужно разбираться в форме одежды и знаках различия рядового и командного состава, знать основные внешние признаки, определяющие присутствие противника. Как думаешь, что для наблюдателя главное?
         Коротков пожал плечами и, всем существом своим выражая готовность отвечать толково, откровенно признался:      
         -Не знаю, товарищ сержант.
         -Главное для него, – Лапин остановился, задрал голову, провожая взглядом пролетевшее высоко над ними звено из трёх «Як-3», - правильно выбрать позицию. С наблюдательного пункта должен быть хороший обзор местности. Для этой цели разведчики обычно используют колокольни, ветряные мельницы, крыши домов, водонапорные башни, высокие деревья... Только не забывай, что врагу это тоже известно. И моргнуть не успеешь, как тебя вычислят и отправят в царствие небесное… Место для наблюдения тщательно маскируй. Врага недооценивать нельзя. Но, с другой стороны, переоценивать его тоже не стоит.
         Речь сержанта текла тихо и плавно. «Хорошо говорит, - подумал Коротков. – Странно, что за всю войну он только до сержанта дослужился». Не знал Коротков и знать не мог (не успели ещё рассказать ему товарищи), что полгода назад гвардии капитан Лапин возглавлял разведроту. Это был командир, каких поискать! Сутками сидел на передовом наблюдательном посту, составлял картину поведения противника. Его интересовала каждая мелочь: когда боевому охранению немцев приносят пищу, регулярно ли доставляют почту, дают ли шнапс и многое другое. Все операции он разрабатывал вдумчиво и серьёзно, каждый нюанс брал на учёт, поэтому личный состав его роты практически не нёс потерь. Однажды на совещании в штабе дивизии был оскорблён старшим офицером, - оскорблён незаслуженно, беспричинно, - и, не сдержавшись (заиграла в нём казацкая кровь), сорвался, двинул обидчику по мордовской волости. Ну и попал, как блоха в тесто: лишили его всех наград, разжаловали в рядовые и направили на два месяца в штрафную роту. Там он проявил себя с наилучшей стороны, получил медаль «За отвагу». По прошествии срока наказания вернули Лапину все награды, а вот в звании не восстановили. Побитый им штабной чин оказался родственником какого-то важного генерала…   
         -Мы работаем в полосе обороны, – продолжал сержант спокойно, словно разговаривал сам с собой. – По такому примерно принципу. Выходим ночью. Нейтрализуем дежурного пулемётчика. В ближайшем блиндаже захватываем «языка». И возвращаемся назад… Если нужны документы, пробираемся к штабу батальона. Он, как правило, во второй или третьей траншее находится, в ста-ста пятидесяти метрах от нейтральной полосы. Впрочем, документы мы приносили всего два раза. Обычно захватывали штабного офицера. Этого было достаточно. Мой тебе добрый совет - с офицерами держи ухо востро. Просто так - за рубль за двадцать - их не возьмешь. Все они владеют приемами рукопашного боя или бокса. Поэтому офицера сначала оглушить надо, а после уж вязать...
         Лапин вынул из кобуры воронёный «вальтер», протянул Короткову.
         -Возьми. Будем учиться обезоруживать врага. Становись напротив. Наведи его на меня. Смелее, он не заряжен. Теперь запоминай все мои движения…
         Лапин, спокойный, как лёд, сделал неуловимый шаг вперёд, с фокусной ловкостью отбил пистолет левой рукой, свободной правой схватился за ствол и почти овладел оружием. Он что-то хотел сказать, но вместо этого красивое и мужественное лицо его выразило какое-то как бы недоумение. Неведомая сила скрутила вдруг сержанта берестой, подняла в воздух, задержала там на мгновение и бросила, беспомощного, на землю. Некоторое время лежал он, ошеломлённый, вдавившись спиной в холодную землю. Потом произнёс в изумлении:
         -Что это?
         -Вольный стиль борьбы, - скромно ответил Коротков и, немного смущаясь, положил возле сержанта «вальтер»…



                -2-
 
         Вечером 11 января 1945 года стояла отвратительная погода. Густой, как кисель, туман опустился на заснеженную землю. Воздух, сырой и холодный, пробирал до самых костей. Но в блиндаже отдельной разведроты триста семьдесят… полка весело гудела большая железная печь, пожирая берёзовые поленья, и было изумительно тепло и уютно. Четверо разведчиков готовились к ночному поиску. Сдав документы и награды старшине Голобородько, они получили от него патроны и гранаты «Ф-1». Коротков, впервые отправлявшийся на задание, имел такой вид: на голове – ушанка, поверх ватных брюк и телогрейки – маскхалат с капюшоном, на ногах сапоги с мехом, пришитым к подошвам, на груди ППС, обмотанный бинтом.
         -Попрыгай! – подойдя к Короткову, сказал сержант Лапин.
         Коротков запрыгал на месте, как резиновый мячик, положив руки на автомат. На лице его играл багровый отблеск. Лапин удовлетворённо кивнул:
         -Замечаний нет. Пуговицы все на месте?
         -Все.
         -Крепко пришиты?
         -Не проверял.
         -Проверь обязательно. Пуговица может оторваться в самый неподходящий момент... и причинить массу неприятностей. Удивлён? Тогда послушай... Один раз пришлось мне «языка» сопровождать под сильным вражеским огнём. А у меня пуговица оторвалась и в сапог попала. До сих пор не могу понять, как она туда угодила. Суть в том, что переобуться не было никакой возможности. И подопечный вдобавок попался упрямый, сопротивлялся, идти не хотел. Словом, получил я в результате кровавый мозоль, из-за пустяка на неделю целую выбыл из строя. Присядем-ка на дорожку… 



                -3-
       
         Через полчаса разведчики были на переднем крае, в окопе боевого охранения. Командир сапёров, готовивших проход в минных полях, лаконично сказал:
         -Обстановка, братцы, не подарочек.
         Они и сами это видели. Нервничал немец. Почти каждую минуту взмывали в небо осветительные ракеты. Тут и там трассирующие пули жикали, стежками жёлто-красными вспарывали туман. Поползли разведчики друг за другом между колышками, поставленными для них сапёрами. Впереди – предводительствуя - Лапин, за ним – Коротков, за Коротковым – Шевелев и Ничипорук. Вот и спираль Бруно в три ряда. Проход в ней кусками белой тряпки обозначен. Послышалось чьё-то глухое болботанье. Мухин повернул голову назад, прижал палец к губам. Немцы! Прямо над ними вспыхнула ракета, облив окрестности матовым голубым светом. Где-то вдалеке застонал пулемёт, ему вторили протяжным дроботом пулемёты справа и слева. Быстро-быстро работая локтями и коленями, скользя животами по твёрдому насту, оставив позади проволочные заграждения, разведчики оказались у высокого ледяного бруствера. Здесь - короткая передышка. Прислушались. Тихо как будто. Сержант с Коротковым в траншею перевалились. Замерли. Огляделись. Пусто. Это хорошо… Дали знак остальным: спускайтесь! Спустились. Беззвучно ступая, двинулись по траншее. Вдруг - какая-то тень навстречу. Чёрт! Да это же немец с котелками в руках. Мухин сделал шаг к застывшему силуэту, руку протянул, будто бы для рукопожатия. Молнией блеснуло лезвие. Тихо охнув, немец выронил котелки; они упали с глухим стуком; сам он переломился пополам и свалился на бок. Готово дело! Пошли дальше, убыстряя шаги. Ход сообщения, поворачивая влево, расширялся. За углом перед ними открылась небольшая растоптанная площадка, снарядные ящики, сложенные в ряд, серая квадратная спина за пулемётом в углу. Лапин дёрнул Короткова за рукав: давай, мол, не робей, у каждого когда-то первый раз бывает. У Короткова по спине прошёл холодок. Ровно три шага сделал он к пулемётчику. Как учили, левой рукой зажал «фрицу» рот и нос, а правой вонзил нож в основание черепа. После такого удара, поражающего спинной мозг, умирают быстро и бесшумно. Но пулемётчик не погиб. Нож только расцарапал ему шею, которая по причине ангины была обмотана трижды: ватно-марлевой повязкой, платком и толстым вязаным шарфом. Быстро придя в себя, немец вскинулся, как необъезженная лошадь. Коротков упал навзничь, ударился затылком о снарядный ящик и выпустил нож. Белая пелена на несколько секунд заволокла его мозг. За эти короткие мгновения, выпавшие из жизни Короткова начисто, пулемётчик успел перевернуться, вскочить на ноги, броситься на разведчика и подмять его под себя. Вцепившись в горло большими узловатыми пальцами, немец стал душить Короткова, сопя и скаля зубы. Руки разведчика онемели и стали чугунными, голова закружилась, а в груди закончился воздух, и там раздавалось какое-то странное клокотанье. «Кончено… погибаю… - в смятении вихрем подумал он, как бы со стороны наблюдая за собой. – Мать! Где же Лапин?» Увы! Лапин пока ничем не мог помочь Короткову, так как в это время из темноты вылепился ещё один немец - высокий, крупного телосложения офицер в форме лейтенанта. Посмотрев по сторонам и убедившись, что его подчинённому не требуется помощь, он, скрестив руки, стал наблюдать за схваткой, повернувшись к Лапину спиной. Тут-то «любитель зрелищ» и получил удар рукоятью «вальтера» по затылку. Удар, к сожалению, вышел у Лапина крайне неудачный, сказалась существенная разница в росте, и немец, вместо того чтобы упасть без чувств, повернулся лицом к сержанту, схватил его за пояс и мотнул так, что ноги разведчика оторвались от земли и описали дугу. Вместе с ногами описал в воздухе нервный зигзаг и выпавший из руки Лапина пистолет. Но и сам офицер не удержался: как балерина, часто-часто перебирая ногами, заскользил на ледяной корке, покрывавшей дно траншеи, и рухнул прямо на бульдога-пулемётчика, придавив его весом своего тела и тела Лапина, которого продолжал держать, но уже не так крепко, как вначале. Теперь в более выигрышном положении оказался сержант. Пользуясь общим замешательством, он с силой ткнул офицеру в глаз большим пальцем правой руки. Лейтенант тотчас же отпустил Лапина; упав ничком, издал паровозный вопль, губя разведчиков: «А-а-а-у-у-у-а-а-а!» Быстро подобрав «вальтер», Лапин оглушил воющего офицера, а пулемётчику выстрелил в голову. «Уходим!» - сдавленно выдохнул он. Вправо, прямо, вверх... Несколько коротких минут – и группа уже на нейтральной полосе. Когда до своих осталось метров пятьдесят-шестьдесят, немцы густо сыпанули по ним коварными прыгающими минами. Но судьба в ту ночь ещё раз проявила к разведчикам благосклонность, поместив на их пути спасительную яму, достаточно вместительную и глубокую, в которую они все вместе и скатились, как шары в бильярдную лузу. Четверть часа над их головами свистело, гремело и ухало, разрывая туман бледным огнём. Но вот, наконец, обстрел прекратился, и повисла какая-то странная тишина. Нарушил её тихий шелест - на  край воронки  упал вдруг предмет, похожий на узкий кувшин без ручек, сполз по откосу, зарывшись в снег, затем его словно пружиной невидимой подбросило вверх, где он с оглушительным треском лопнул, убийственным игольчатым ливнем мельчайших осколков хлестнув по разведчикам. Это была шальная "шпрингмина".



                -4-

         Немецкого лейтенанта – живого и даже не раненого - бойцы боевого охранения нашли под телами погибших разведчиков и доставили в штаб полка. «Язык» оказался разговорчивым и весьма осведомлённым по части мест расположения огневых позиций, противопехотных и противотанковых заграждений на переднем крае и в глубине, командных пунктов батальонов и прочего. Данные, полученные от него, помогли спасти не одну тысячу солдатских жизней.