Глубина 13

                Прощальная песня

   - А, Семеныч, опять на берегу не сидится?
   Василий удивленно присмотрелся:
   - Да ты никак уже квакнул, Аркадий?
   - Да ну, ерунда, сто грамм всего.

   - Диссертацию у него зарезали, - меланхолично сообщил доктор, которому, как обычно, все было до лампочки.
   - Ну да, ее, родимую. И кто постарался? Наш общий знакомый.
   - Научрук с "Кавказа", - пояснил доктор.

   - Вы же друзья? - удивился Василий.
   Аркадий усмехнулся, но как-то жалостливо:
   - А в науке друзей не бывает.
   Доктор почти пропел:
   - Покровами истины скрыта
     Желанная россыпь монет.

   - Да ну тебя с твоими восточными премудростями, - отмахнулся Аркадий. - Да, конечно, ты мне друг, но истина дороже. А все упирается в гранты. В денежки. А работа была хорошая. Там каждый факт - что бриллиант. И целая россыпь таких бриллиантов. И ведь все теперь растащат.

   - Как же? - удивился Василий. - Твоя работа, твои факты, твоя информация.
   - Ну да, ну да. Погоди, вот универ закончишь, поваришься немного в нашем гадюшнике, тогда и поговорим.

   Аркадий вздохнул и продолжил:
   - А теперь о деле. Ничего необычного, если, конечно, можно так говорить о любом из ваших погружений. Батискаф положат на склон, на семь тысяч, лодка рядом будет, на шести. Ну а следующий выход...

   - Последний, - напомнил доктор.
   - Ладно, что об одном и том же. Следующий выход - по результатам первого. Что там Мудрый расскажет, какое у него настроение будет.

   Аркадий засмеялся:
   - Мишка-то переживает.
   - А что случилось? - спросил Василий.
   - Так ведь его на глубину не пускают, чтобы погружения впустую не тратить. Так сказать, действующий резерв. Значит, придется "Кавказу" сразу снова в рейс идти. Придем в начале октября - и опять.

   - А чего сразу не взять было? - спросил Василий. - Хоть на одно погружение. Я уж посидел бы здесь недельку.
   - Ему же тренироваться надо, а не болтаться впустую по судну полтора месяца. И Адамович бурчит. Ну это он сам объяснит тебе при случае.

   Случай представился уже на следующий день. Как всегда, утром Сергей Адамович был на палубе. Сразу после взаимных приветствий и объяснил:
   - Нет, я все понимаю: надо. Матросов жалко. Мы же в порту редко больше недели стоим. Топливом заправились, продукты, что еще, мелкий ремонт - и опять в океан. И в порту матросам есть чем заняться, на берег почти не сходят.

   Раньше хоть зимой передышка была, а сейчас и зимой то же. В самые шторма. Дед опять же бурчит: ремонтироваться некогда. А ему, соколику, уже пора машины перебирать. Человеку санаторий положен, а кораблику нашему плановый ремонт. И у лодки те же проблемы.
   - Ашотович молчит.

   - Военная косточка. Есть приказ - выполняй. А проблемы - это твои проблемы.
   Сергей Адамович помолчал, потом заметил:
   - Как интересно ветром у волн верхушки срывает. Чуть подальше, видите? Сколько смотрю - никак не привыкну. Скоро и к нам ветерок подойдет. Василий Семенович, я не хотел бы быть бестактным...

   - Да спрашивайте уже, - ответил Василий. - Что-нибудь про Мудрого?
   - Да. Я смотрел записи ваших последних погружений... Те, что в открытом доступе. И мне показалось, что в последнее время он устал... жить. Ничего, что я так откровенно?

   - Да чего уж, - вздохнул Василий. - Не показалось. Он мне прямо об этом говорил. Вот схожу вскоре - узнаю. Ладно, пойду я еще побездельничаю.

   В исследовательском отделе лодки доктор по обыкновению бездельничал, Аркадий проверял какой-то прибор, полностью погрузившись в показания тестера и мелькание значков на мониторе.
   - Да хватит тебе технику мучить, - сказал доктор. - Вот и Василий свет Семенович утренний моцион закончил.

   - Сейчас-сейчас, последняя цепь. Вот так. Все в порядке, как и должно быть. Но проверить не мешает.
   Аркадий выключил монитор, оттолкнул тестер и вальяжно откинулся в... к сожалению, на стуле: на кресло в лодке места не было.

   - Я чего хотел спросить, Семенович. Ходить вокруг да около не будем, ясно, что этот рейс у тебя финальный. Чем дальше заниматься думаешь?
   Василий задумался. А ведь и правда пора что-то решать.
   - Ну, учеба у меня.

   - Это само собой. Но за третий курс у тебя осталось два экзамена, а старшекурсник - это уже серьезный человек. Вот поэтому я и делаю тебе серьезное предложение. У нас в институте новую кафедру организуют, будет заниматься именно большими глубинами Тихого океана.Комплексно. Ихтиологи, сейсмологи, еще кто-нибудь подтянется. Я туда иду доцентом. У тебя научной степени нет, но я смогу наших убедить, чтобы взяли ассистентом.

   Василий осторожно сказал:
   - Как-то все это неожиданно.
   - А чего неожиданного? - удивился Аркадий. - В университет зачем шел? Чтобы потом в школе биологию преподавать?

   Будешь бывать на базе, или жить там постоянно. Будет доступ к новым записям, будешь знакомиться с новыми кракенами. Ну? Ты ведь без этого не сможешь, ты глубиной уже отравлен.

   Доктор ехидно заметил:
   - Еще вчера свой гадюшник крыл почем зря, а теперь Семеновича вербуешь?
   Аркадий отмахнулся:
   - Ерунда это. Интриги есть везде. Как только три человека одним делом занимаются, двое сразу объединяются против третьего.

   В общем, Василий, во время рейса тебе надо о Мудром думать, а после будет у тебя отпуск и где-то месяц на раздумья. Долго ждать нельзя, дело перспективное, желающих много. А будем мы в первую очередь информацию от вас, кракенов, обрабатывать. Записи записями, но твой личный опыт ох как пригодится.

   И доктор подытожил:
   - Ну и все, пошли в шахматы играть.
   - Так я вроде не собирался, - удивился Василий.
   - Собирался, не собирался. Ты не забудь, что сегодня твой отдых заканчивается. Завтра у тебя обследование на весь день, а послезавтра в контейнер. Тьфу ты, черт, в батискаф. А я видишь, что Аркадию подкинул?

   Доктор взял со стола толстую книгу.
   - Если серьезно в шахматы играл, должен помнить.
   - А как же. Керес, "Курс дебютов".
   - Во-от. И сегодня у Аркадия защита Филидора. Черными, понятно. Посмотрю, что за ученичок достался. А уж завтра я над тобой поиздеваюсь.

   Погружение началось привычно. Выйдя из батискафа, Василий посмотрел на таймер: два часа на этот раз Адамович провозился, укладывая батискаф на склон. Место было безжизненное, смотреть не на что. Оставалось лишь подремать. Еще через пару часов боковая линия мощно и басовито загудела. На этот раз Мудрый поднялся молча. Судя по игре световых пятен, он был чем-то расстроен.

   - Привет, Василий. Пришел?
   - Здорово, Мудрый. Что случилось?
   - Да опять говорил с тем... Ну, к кому я в гости ходил.
   - С соседом?

   - Да. О тебе ведь среди наших слухи пошли. Спорить начали. Некоторые, кто помоложе, мне верят. Что возможно такое: выше, еще выше, чем кашалоты, вода заканчивается, и там тоже кто-то живет.
   Василий ошалел:
   - А что, никто наверх не поднимался? Не везде же кашалоты?

   - Я не знаю. А зачем? Рыба в воде, очень высоко подниматься не надо. Может, раньше кто-нибудь? Не знаю. А другие, их больше, считают, что всего этого нет.
   - Они считают, что ты лжешь?
   Василий уже знал, как щепетильны кракены, когда речь идет о правдивости, честности.

   - Нет, но они считают, что это болезнь... Как сказать? Рана? Внутри? Способность думать?
   - Болезненное сознание? - подсказал Василий, и продублировал в речевой транслятор: "шизофрения".

   - Да, вот так.
   - Но ведь можно им прийти сюда, поговорить со мной.
   - А зачем? - опять спросил Мудрый. - Ладно, давай говорить. Про математику потом. Я все посмотрел, но не обо всем подумал. Давай про вашу жизнь наверху.

   - Давай, - согласился Василий.
   - Ваши города... Я посмотрел и мне трудно понять. У нас такого нет, нас мало. Ты сюда приходишь в...
   - Костюме.

   - Да. Наверху у вас костюмы другие. Здесь тебя ждут твои друзья, но не как ты.
   - Да, они в лодке.
   - Наверху у вас другие лодки, еще что-то. У нас такого нет.

   Василий немного растерялся и задумался. Как всегда, якобы простые вещи объяснить труднее всего.
   - Я в следующий раз принесу еще записи. Про нашу историю. Как мы жили раньше, как все менялось. Постепенно. У нас ведь и сейчас не все живут в городах.

   - Да, я помню. Живут в маленьких поселениях, выращивают...
   - Ну да, растения, птицу, скот. Еду, в общем. У вас этого нет.
   - А зачем? - опять спросил Мудрый. - Кого выращивать? Актиний? Огурцов морских? Раков? Мы их едим, когда больше нечего. Мы рыбу едим. Выращивать ее? Как? Разбежится. Проще поймать, ее много.

   Вот и объясни ему все преимущества цивилизации. Попрятались себе в глубине, по впадинам. Никто им не мешает, никого они не боятся, ничего им не нужно, жратвы хватает. И не думают, что может быть и по-другому.
   Будто прочитав его мысли, Мудрый сказал:
   - А ведь люди придут и сюда. Ты же пришел. Ваши... лодки?


   - Корабли.
   - Ваши корабли уже падали сверху, но неживые. Хорошо знать заранее. Я своим говорил об этом. Смеются. Ладно, хватит об этом. Я со своими еще буду говорить. Ты новые записи принес?
   - Принес. На этот раз про семью.

   - Что это? Ты раньше говорил, но я не понял. У нас такого нет.
   Василий подумал, что неудивительно. Если Мудрый раз... во сколько там лет? Сходит в гости за сотни километров и там поругается, то как бы выглядела его семейная жизнь?
   Ближние оазисы точно разбежались бы. Кто может, конечно. Рыбы, раки, кальмары. Актинии с морскими перьями остались бы. Куда им деваться?

   - Ты записи сначала посмотри, - сказал Василий. - Тогда легче будет говорить.
   - Хорошо. Тогда давай говорить про математику.
   - Ну я ведь прошлый раз все записал, и твои комментарии тоже. Наши довольны. Я вот новые записи принес про математику. Ты их сначала посмотри, а уж в следующий раз...

   Мудрый опять потускнел:
   - Тогда я пойду. Отдыхать. Потом смотреть записи. Ты приходи.
   Василий удивился: быстро на этот раз.Напоследок Мудрый сказал:
   - Ты надо дном близко не ходи. Появился новый...

   Мудрый замялся, подбирая слова, затем продолжил:
   - Скат. Но большой, я таких не видел. Зарылся в ил, трудно увидеть. И еще у него что-то непривычное. Не жидкость, не яд, но обжигает и трясет. Мне было больно, а тебе будет еще хуже.
   - Электрический? - удивился Василий. - Так глубоко?


   Затем сказал:
   - Мы это называем электричество. Наверху такие есть, здесь не видели. Но они метра два. И у меня же костюм.
   - Этот большой, метра четыре. И у него есть твердое щупальце, может пробить твой костюм.


   Василий вспомнил актинию и ее стрекающее щупальце с известковым наконечником.
   - Пришлось выпустить яд.
   Мудрый помолчал, потом добавил:
   - Вкусный.

   Затем ушел в глубину. Василий посмотрел на таймер: на все про все ушло шестнадцать часов. Можно немного погулять. Часа два он ходил метрах в восьми от склона, не приближаясь к оазисам, и был совершенно спокоен, немного скучал. Как вдруг склон будто взорвался. Большое бесформенное облако быстро двинулось к Василию.Черт, Мудрый же предупреждал!

   Со всей возможной скоростью Василий начал уходить от склона. Скат был довольно неповоротлив, но все же шустрее, и через несколько секунд известковый наконечник щелкнул Василия в бок, и довольно чувствительно. Голубая искра стекла со щупальца в воду, чуть выше наконечника. Впрочем, костюм выдержал, для ската было далековато.

   - Бог дураков любит, - подумал Василий, отчаянно пытаясь оторваться.
   Преследовать скат не стал. Василий вспомнил лекции Веретенникова и то, что после большого разряда скату необходимо время, чтобы восстановиться.
   - Ладно, приключений на сегодня хватит, - подумал он и пошел к батискафу.

                ----------------------------------------------------

   - Как новости? - поинтересовался Василий у доктора, выхлебав кофе.
   - У нас главная новость, Семенович, что ты живой-здоровый вернулся, - ответил тот. - Мы сейчас на "Кавказе", и если у тебя все в порядке, пошли обедать.

   В столовой, кроме Аркадия, никого не было. Молодежь, как и раньше, держалась особняком. Кракены опять были незнакомые и опять после армии.
   - Ну, Василий Семенович, ты без почетного приза не можешь, - сказал Аркадий. - И с Мудрым повидался, и опять новый вид нашел. И на этот раз без приключений.

   - Без приключений. Тебя бы на мое место, - подумал Василий, пододвигая очередную тарелку и вспоминая, как убегал от ската.
   - Вы костюм-то мой проверили? В том месте, куда этот сучонок электрический стрелял?
   - Вот сейчас и займусь, - ответил Аркадий.

   - А мы с тобой, Семенович, пойдем тесты проходить, анализы сдавать, и много чего еще, - добавил доктор. - На денек хватит. Точнее, сегодня начнем, завтра закончим.
   Василий лишь кивнул. Ответить он не мог: тарелка еще не опустела и была не последней.

   Дня через три Василий проснулся и увидел доктора, который, против обыкновения, не ушел в нирвану в позе лотоса, а сидел за столом и с мрачным видом грыз карандаш. Все это было очень странно.
   - Случилось что?
   - Случилось.

   - Ну?
   - Кракен вернулся.
   - Ну?
   - Проснулся и пошел писать заявление об уходе.
   - Да говори же, что я каждое слово из тебя вытягиваю?

   Доктор вздохнул и заговорил связно:
   - Ну сходил он на пять тысяч. Вернулся - здоровье в норме. А он проснулся, полдня лежал молча, затем встал и написал заявление. И ведь тоже молодой, после срочной. Очень часто в последнее время с ними что-то не так.

                ------------------------------------------

   - Что-то частенько у вас то отказник, то списание по здоровью, - заметил Николай. - Я ни одного не помню.
   - А ты глубже двух тысяч погружался?
   - Это конечно.

                ------------------------------------------

   - Вот, докладную пишу, - продолжил доктор.
   - Так ведь они ходили с "Кавказа", там свой врач. Ты-то при чем?
   - А при том, что ты сейчас последний раз сходишь, а мне в следующий раз кроме Мишки кого-нибудь из таких же сопляков дадут.

   Он ведь уходит не из-за здоровья, там все в порядке. Но когда тебе двадцать лет или чуть больше, у тебя личность еще наполовину детская. А психологические нагрузки у вас огромные. И отправить такого сопляка на шесть тысяч я не смогу. Совесть не позволит.

   Василий только покачал головой:
   - Так ведь тебя после этой докладной могут самого на берег списать?
   - А я на океан уже насмотрелся.
   Доктор улыбнулся:
   - Не переживай, Семенович. К юбилейному твоему погружению все равно я тебя готовить буду.

   Время до следующего погружения Василий проводил как обычно: ел, спал, болтался по "Кавказу". Как-то раз вспомнил, что он инженер, и пошел давать советы механику, который, пользуясь паузой, перебирал на лодке какой-то механизм. Механик долго терпел, потом все-таки послал Василия подальше.

   А недели через две доктор спросил у Василия:
   - Семенович, а ты знаешь, что из-за тебя наши капитаны поругались?
   Василий удивился:
   - Из-за меня? Небось, с матюгами? И ты там участвовал?

   - Ну, без мата, конечно. Все-таки они у нас моряки бог знает в каком поколении. А я как раз на мостик поднимался. И слышу:
   - Вы что, совсем дурак?
   - Какое вам до этого дело?! По-моему, вы зарываетесь.

   Медленно, отделяя каждое слово маленькой паузой, Сергей Адамович ответил:
   - А вы знаете, что не так давно из-за такой актинии наш Василий Семенович провалялся после погружения в койке две недели с распухшей ногой?
   - Кхм... Да нет, откуда. Но все-таки так бесцеремонно обращаться к морскому офицеру...

   - Ладно, забудем это. Считайте, что это было состояние аффекта. Я искренне желаю, чтобы у нашего Василия Семеновича число погружений было равно числу подъемов. А просьбу свою вы уж, пожалуйста, отмените.
   Доктор отхлебнул из чашки какой-то хитрый восточный напиток и заметил:
   - Вот так ругаются культурные люди. А ты в самом деле обещал Ашотовичу сувенир?

   - Обещал, обещал. Отказать-то неудобно.
   - А ведь опытный человек.
   Василий вспомнил актинию, ската и молча вздохнул.
   - В общем, считай, что просьба снята.

   Второй кракен сходил нормально. Затем поднялся ветерок, и Амаяк Ашотович ушел с лодкой под воду. Василий пошел с ними, чтобы от качки отдохнуть. А там подошло время и ему погрузиться.

   Сигнал, разбудивший Василия, был какой-то странный: не смех, не разговор Мудрого, а ровный гул непривычного тембра. Василий увидел кракена, поднимающегося из глубины. Судя по игре световых пятен, он был не весел и не хмур. Скорее, опечален. Это был не Мудрый. Его речь транслятор переводил медленно, то и дело останавливаясь.

   - Это ты Василий?
   - Да, но ты не Мудрый.
   - Нет. Мудрого нет. Он ушел наверх.
   Василий растерялся:
   - А мне он говорил, что это будет не скоро.

   - Нет, он ушел. Возьми, это он отдал тебе.
   Кракен протянул Василию аппаратуру записи.
   - Не приходи больше, к тебе никто не поднимется.
   Кракен погас и ушел в глубину.

                ------------------------------------------

   - Вот так и закончились мои прогулки на глубину, - сказал Василий и допил портвейн. - Контакт цивилизаций.
   - Так а потом что?
   - Потом...


                ------------------------------------------

   - Знаю, все знаю, не надо ничего рассказывать, - сказал Андрей Дорофеевич. - Сейчас у вас отпуск, а до этого зайдите-ка к начальнику школы.
   Начальник школы, прихрамывая, вышел из-за стола и встретил Василия у дверей кабинета.

   - Проходите, проходите. Вот и закончилась ваша подводная работа. Я ведь вас позвал, чтобы не думали, что все про вас сразу забыли. Я бы сразу взял вас инструктором, но знаю, что откажетесь. Во-первых, даже в бассейн вас не пустят. Этакий неиграющий тренер. А во-вторых, скоро отдают нас военным. Психологи намекали мне, что вы погоны носить не будете.

   - Правильно.
   - Я и сам не буду. Вот-вот на пенсию пойду. Вас бы рекомендовал. Но ведь не пойдете?
   - Не пойду. Да у них уже свой должен быть готов.


   - Наверняка. Но вы ведь хотели по научной части пойти?
   - Да хочу попробовать.
   - Ну, тогда до свидания. В Академию выберут - сообщите.

                ------------------------------------------------------

   - Да, - сказал Николай, - к собаке и то привыкаешь. А тут говорящий.
   - Собаке? - усмехнулся Василий. - Нет, Коля, собачкой для него был я. Сначала.
   - А потом?
   - Не знаю. По-моему, все-таки друг.

   - Так ты это... герой? - сказал Николай. - Ты же такие открытия сделал. Тебе премию международную должны, орден, пенсию персональную?
   - Вот если я прыгал или бегал - другое дело. А так у меня пенсия, как у берегового механика. Только дали раньше, за вредную работу.

   - А потом?
   - Потом я пару лет поработал на кафедре, закончил университет, диссертацию состряпал - Аркадий помог. Как он и говорил, степень дали без защиты, по совокупности заслуг или как там сформулировали. А потом чувствую - не мое. Бросил все и вернулся домой.

   - А здесь-то как жизнь? - спросил Николай.
   - Жизнь? - Василий поболтал пустую бутылку. - Жизнь была там.

                Конец