Сказочники

ВНИМАНИЮ  ЧИТАТЕЛЯ:
Цифры в скобках после слов и выражений в тексте помещённой здесь статьи, помеченных  звёздочкой*, означают отсылку к соответствующему примечанию под всем текстом. - Публикатор.

НА СНИМКАХ: Автор, "Нина Вейнбрун" (Инна Фрейдина) в молодости (на одном из снимков она со своей близкой  школьных лет подругой Стеллой, выведенной в публикуемом ниже очерке под именем Светланы, чья семья подверглась описанному в нём  грубому выселению на улицу из ведомственной квартиры.
    ==========
 
СКАЗОЧНИКИ

 –  Вам на кушать дают?
 –  Дают.
 –  Вот. А вы недовольны.
                (Из диалога в Битуах леуми* (1) )      

«Нет сказок лучше тех, которые создаёт сама жизнь», - сказал Андерсен. Рискну дополнить гениального фантазёра: страшнее тоже нет. В одной из таких страшных нереальностей довелось оказаться мне.
Семья моей подруги жила в ведомственном доме. Когда её отец перешёл на работу в другое ведомство, руководство прежнего предложило ему освободить квартиру. Легко сказать «освободить». В СССР сменить жильё! Вскоре пришло уведомление: если квартиру не освободят к определённому сроку, семью выселят. Отец не поверил. Пожилой человек, тёртый, верченый, мученый – не поверил! Тем более, что ещё несколько семей в этом доме жили совершенно спокойно, не имея к данному ведомству никакого отношения. Но руководство сдержало слово. Выселили. Я видела это своими глазами. Ногами вышвыривали книги. С мясом сдёргивали неподдающиеся тяжёлые портьеры, ломали не проходящее в двери пианино. Бывшие уже жильцы бестолково и жалко суетились, мешая ребятам в милицейской форме. «Что он кричит?» – спросил один из них мою подругу., когда её старенький дедушка, помнивший погромы, стал взывать к Богу: «Барух ата адонай…»*(2) «Это молитва»,– ответила  Светлана. Страж порядка процедил сквозь зубы: «В Бога верите, а людей травите». Шёл 53-й год. В семье моей подруги не было врачей. Другие жильцы дома, не «ведомственные», не евреи, пребывают в прежних квартирах и сегодня.
Как только не проявлялся антисемитизм! Но каждое злодейство обязательно предварялось словом. Вначале, как известно, было слово. Злое и лживое. Слово о запекаемой в мацу христианской крови, о природной трусости евреев («Они воевали в Ташкенте»), о «безродных космополитах», о врачах-отравителях, о еврейской хитрости, жадности. Что ж удивительного в том, что, измученные «словом и делом», сотни тысяч евреев  «в разных концах государства великого» с готовностью поверили в сказку о земле, где их ждут, где для каждого готов и стол, и кров. К 89-му году таких сказок, светлых, добрых, согревающих душу, накопилось в Союзе столько, что из них можно было составить антологию. Теперь я бы её озаглавила «Легенды галута»*(3).
Вот, к примеру, сказка о волшебной израильской медицине. Именно из-за неё пустились в дальний путь многие очень пожилые бездетные старики. Конечно, кое-кто мечтал умереть на земле предков. Большинство думало  о жизни, надеясь хоть немного облегчить последние годы, с неизбежными стариковскими хворями.
Если б рассказали тогда правду про  купат-холим «Клалит»* (4): про многомесячные очереди к специалист, потерянные и перепутанные анализы. Про врачей-роботов,  являющихся как бы частью аппаратуры (естественно, бездушной), про израильскую «скорую помощь», про семейного врача, НЕ ЗАИНТЕРЕСОВАННОГО  вас направить с болью в ухе к отолярингологу, принимающего в своём кабинете одновременно полуживого старца, только что  поднявшегося после инфаркта, и надрывно кашляющего малыша… Если б… Правильно делали, что не рассказывали. Ведь никто б не поверил!
А чего стоит сага об уровне жизни? Нет, такие слова, как «вилла» или «мерседес», в ней не упоминались. (Россказни об олимовских мечтах такого рода – чистейшая ложь). Но, уверяли осведомоённые, на земле обетованной лишь тот беден, кто не хочет работать. Там на пособие можно лучше жить, чем на инженерную зарплату в «совке». Жильё? Берёшь в банке ссуду (машкантой называется) и 29 лет выплачиваешь помесячно, как квартплату. О нюансах сохнутовские брошюрки и «Кол Исраэл» не сообщали, а сами сказочники начисто забыли о многозначности словосочетания «можно жить».
Из брошюрок выписывали перечень всевозможных курсов. Это уже потом те из наших, кто сделал своим хобби самооплёвывание (подхватив эстафету семидесятников), сочинили глупейшую басню о преподавателях марксизма-ленинизма и инженерах по соцсоревнованию, претендующих в Израиле на продолжение своей деятельности. Не надо было иметь много извилин, чтобы догадаться: специалтстам по вечной мерзлоте и проблеме сохранения популяции тюленей предстоит переквалификация. Но если бы кто рассказал, что эти самые курсы в своём большинстве лишь макияж для украшения статистики безработицы…  «Это клевета!» – возразили  бы хором.  – «Это же совсем по-советски: миллионы на ветер. Не рассказывайте нам сказки!»
Была категория, которую легенды о святой земле не радовали. Ещё бы! Там, дескать, жулью, пакости этой, делать нечего., поскольку земля святая, и «левые номера» на ней не проходят. Кое-кто злорадствовал: оставайтесь «дома», товарищи деловары т гешефтмахеры. ТАМ боговать вам не удастся. Бизнес – дело чистое. (Скажите теперь, что евреи не сказочники).
Да, немножко слышали о бюрократизме, этнических проблемах, об отношениях между религиозными и атеистами, о том, что белозубая улыбка у пожилого израильтянина – это символ состоятельности, как и хорошая оправа для очков* (5), но, скажите на милость, в какой семье не бывает сложностей?  И разве в родном доме, среди самых-самых СВОИХ не случаются конфликты?! Это была, как окажется, главная сказка, о «своих». Я выполнила просьбу знакомой «ничего не приукрашивать» и написала ей, что, учитывая возраст и особенности характера, она может диплом врача оставить дома.  Хорошо, если доверят ставить клизму. «Не пугай. Ты уже забыла, как жить среди антисемитов. Я с удовольствием буду ставить клизмы своим. Хватило б только задниц…», – ответила  знакомая. Теперь плачет. Не от работы. «Свои» довели.
В самых фантастических, самых андерсеновских снах не могли нам присниться сюжеты из  олимовской жизни (караванная эпопея* (6), ашдодский «десант», сформированный из больных и пожилых для освобождения Бней-Брака от помоев* (7), гостиница «Марина»*(8)…). А ведь кое-что нетрудно было представить, прочитава хотя бы «Белую книгу» о тяжкой судьбе репатриантов. Читали. Но, в лучшем случае, соглашались, что неудачники есть всегда и всюду. А вообще не было сомнений: книга состряпана КГБ.
А что мне стоит сейчас сочинить сказку, вернувшись на пять лет назад в ту высокую просторную комнату, посредине которой овальный «безразмерный» стол, такой неожиданный среди стандартной мебели? Тесно в этот вечер за столом. Сидят на диване, на подоконниках. Не стихи слушать пришли, а что расскажет эмиссар Сохнута* (9). Ему задан один вопрос: на какую работу можно устроиться в Израиле, если нет дяди-ватика*(10), друга-семидесятника*(11) и если характер не боевой, не «пробивной», а скорее наоборот?
Ну, конечно же, в пищевой промышленности. Лучшее в мире сельское хозяйство! И его продукция. Апельсины, лимоны, мандарины. Что только из них не готовят! В консервном цехе вы только следите за машиной. Если не обращать внимания на мощную водяную струю, моющую цитрусовые. Из-за неё приходится целый день стоять в воде.
Ежедневно самолёты уносят в Европу благоухающую королеву цветов и сотни видов сказочно красивого многоцветья. Поэтому в цветочных теплицы всегда нужны работники. Руки исколоты шипами? Несколько  часов на корточках? Вы задыхаетесь под плёнкой? Но за красоту надо платить. Кто чем…
В любое время есть работа в прачечной. Правда, долго не выдерживают. 40 градусов. Без кондиционеров. С ног до головы вы одеты в плотную одежду, поскольку принимаете в охапку груды больничного белья (кровь…  гной… кал…).
Оплата? Минимальная. По официальному определению, она гарантирует жизнь за чертой бедности. Надо ещё учесть, что для хозяев вы человек не первого сорта, и не второго. И даже не третьего... Соответственно и получаете. Можно всегда устроиться на швейную фабрику, но там минимальная зарплата ещё меньше.
– Почему?  – спрашивает  одна из слушающих, которая, планируя новую жизнь, учится на курсах кройки и шитья.
Эмиссар подробно разъясняет, что  в швейной промышленности, в основном, трудятся женщины.
– Ну и что? – не унимается будущая ола*(12).  – Я  здесь всё время зарабатываю больше мужа. Почему в Израиле так?
– Каха! *(13) – следует  исчерпывающий ответ.
Есть ещё одна отрасль, где всегда требуются рабочие. Стройка. Израильских строителей можно сравнить с сапёрами, которые, как известно, ошибаются один раз. Эта работа связана с ежедневным риском для жизни. Как воздушный гимнаст в цирке (но без страховки лонжей или предохранительной сеткой) строитель карабкается на 5 и на 8 этаж по вертикальному стояку лесов, иной раз держа в руке ведро с краской.  А если во время сильного ветра унесло часть горизонтального незакрепляемого настила, этот «сапёр» работает, балансируя над пропастью на одной доске.
Посланец Сохнута ещё долго рассказывает  про дворников, мусорщиков,  никайонщиков*(14) и, закругляясь, явно устав, неосторожно проговаривается: «О многом вы, конечно, и сами знаете, например, о дискриминации…»
 – Что? Что?  – перебивает эмиссара темноглазая красавица. – Как вы сказали? Дискриминация? Как это понимать?
 – Это значит, – отвечает представитель Сохнута, - что за одну и ту же работу старожил получает 3000, а вы – половину, а то и треть.
В наступившей затем тишине раздаётся вопрос темноглазой, известной своими сионистскими убеждениями:
– Скажите, пожалуйста, сколько вам заплатили в КГБ за этот вечер?
Потом отодвигаются стулья, и гости быстро расходятся, отводя глаза от смущённых хозяев квартиры.
А мне не хочется покидать  эту комнату. Сколько связано с ней весёлого, счастливого, печального… И это в моих силах сегодня перелистать недели, месяцы, годы: 85-й, 80-й, 75-й. Майский день. Свечи каштанов за окном. На столе махровая белая сирень. Темноглазая, совсем ещё молодая, такая красивая, и её друг (назову его Н.) убеждают меня, что нужно обязательно ехать, невзирая на обстоятельства, ради детей. Вот и Светлана уже решилась. Мы говорим о моей подруге, и, сейчас уже не помню почему, я подробно рассказываю, как выселяли семью Светланы. Н., обычно сдержанный, просто взрывается. «И ты ещё думаешь, ещё колеблешься.Оставлять детей среди этих мерзавцев, среди бандитов! Ты просто не понимаешь, что рассказала. Вед не с зэками  было дело, не под покровом ночи. Средь бела дня в центре большого города милиция, власть бесчинствует, издевается… У меня волосы шевелились от твоего рассказа».
Прошло больше двадцати лет. Вскоре после приезда в Израиль от сионистских убеждений темноглазой не осталост и следа. Она давно в другой стране. Н. здесь. Он пламенный «патриот», воспринимающий малейшую критику а адрес страны как террористический акт.На его столе можно увидеть журналы «22», «Алеф»,, стопку русскоязычных газет. Вот уж 4 года как он не стесняется читать в людном месте газету на родном языке. И РЭКА слушает. Останкино, концерты, «Гешер»*(15), само собой.
 – Ты читал?  – спрашиваю  после того, как узнаю очередную историю. Которую хочется  считать выдумкой.
Сказал бы «ложь» или «гипербола», хоть понятно было б. «Се ля ви»*(16), – говорит. Стряхнув пепел с кончика сигары, экскурс в философию, и снова кофе потягивает. « И что ты хочешь от человека?»,  – подтрунивают надо мной в семье. – У него  на голове давно уже нечему шевелиться. Вообще ты зациклилась на семидесятниках. А, между прочим, не из их компании та гверет*(17), которая позвонила на РЭКА во время передачи «Открытый микрофон». когда  этот микрофон раскаляется от льющегося в него беды, и спросила на хорошо сохранившемся русском языке,  когда же она получит «корзину»*(18), которую ждёт уже 46 лет. Это она так шутила. Оказывается, чужие страдания не просто могут оставлять равнодушным, они ещё могут способствовать выделению остроумия! (Надо будет спросить к Баруха Подольского* (19), как подобное явление называется на иврите. В русской лексике подходящего слова не знаю).  Признаться, «остроумная» госпожа ватика меня не трогает. Эта «своя» - из чужого мира, с которым у меня совершенно разные понятия о том, что такое хорошо  и что такое плохо. Меня больше интересует Михаил Гильбоа* (20), подхвативший на всю страну прозвучавшую шутку. И «зацикленность» моя вполне объяснима. В 72-м только исключительно личные трагические  обстоятельства помешали моему отъезду. Значит, если б не они, я сегодня могла бы объяснить чудаку оле, что гнилые зубы у многих израильтян – результат недостаточно высокой ещё культуры.  Моя дочь или сын могли бы по РЭКА с таким же искренним удивлением, как Владимир Воронель, сказать олим из Эйлата:  сами же говорят, что никогда так вкусно не ели,  все работают. И, несмотря на это, недовольны! Меня, чем чёрт не шутит, могли бы пригласить  за «круглый стол».  Алона Бренер *(21) мягко и настойчиво , как она умеет это делать, всё же заставляет меня выслушать вопрос: вы ведь не будете отрицать, что такие проблемы, как жильё и интересная работа, фактически не были для вас проблемами. И я отвечу, как уважаемый мной Ефим Бородулин: « Конечно, НО нам тоже было нелегко». Скажу, искренне не понимая, что моё «но» - недостижимая мечта для тысяч семей.
И мне хочется, очень хочется понять, каким образом произошла метаморфоза с теми, кто собирался за овальным «безразмерным» столом (ведь и со мной такое бы случилось?).Не думать же, в самом деле, что уэллсовский доктор Моро, превращавший зверей в человеческие существа, избрал Израиль для противоположного эксперимента?.. И всё-таки, почему здесь тоже не обошлось без сказки, которая у приехавших и оставшихся сделалась былью, потому что семидесятников было вдвое меньше, а страна нуждалась в специалистах с высшим образованием. (Я вспоминаю рассказ Доры Штурман о том, как её сына, врача, буквально выдернули из-за парты, не дав даже ульпан закончить). А дальше получилось точно по Солженицыну: те, у кого «семафоры зелёные», едут из года в год «мимо жизни», уверенные, что живут в сказочной стране, о которой не стоит даже спрашивать «мА нишма»*(22), поскольку и так ясно, что, кроме проблемы арабского террора, всё «аколь беседер»*(23).И так было б и завтра, и послезавтра, если б не приехавшие из «совка» «колбасники» *(24) в отличие от них, к колбасе равнодушных), не потревожили идиллию.По результатам опроса, проведённого газетой «Вести», только 9 процентов израильских гпаждан недовольны своей жизнью. Интересно, а как такие опросы деоаются? По телефону? На улице? А, может, в прачечной, в цехе консервного завода, в цветочной теплице или на строительных лесах?
Впрочем,  какое это имеет значение? Можно даже написать не 9, а 1 процент. Можно вообще не проводить таких  опросов, так как совершенно ясно, что не бывает голодных на земле, текущей молоком и мёдом. К сожалению, сказки кончаются, иллюзии непременно рассеиваются, как туман на галилейских холмах.
А «на кушать», действительно, дают, и на пособие «по обеспечению прожиточного минимума» жить можно. Кот мой того же мнения. Мы покупаем с ним еду в одном супермаркете, над нами хотя и протекающая, но амидаровская крыша. И облизываемся мы сейчас одинаково. Я – потому что Леонид Заави*(25)  сейчас рассказывает по РЭКА  о том, что я могла бы увидеть и услышать, если б, поднявшись в Израиль, не свалилась на предпоследнюю ступеньку. «Хорошо тебе, - говорю я Коту, - у тебя нет воспоминаний, ты гуляешь «сам по себе», тебя никто не гладит против шерсти. И знаменитый Куклачёв, работая с тобой, помнит, что надо уважать твоё природное достоинство».
Кот презрительно жмурит зелёные глаза и, как положено, в сказке, отвечает: «Зато тебе ещё 40 веков назад было дано величайшее благо – свобода выбора. Я вынужден ещё минут 20 облизываться, пока сварится и остынет рыба, а тебе достаточно протянуть руку и – щёлк! – выключено радио. И не приезжал в Израиль Спиваков Не колдовал дирижёрской палочкой. Не пела его скрипуа. И никакой Заави об этом не  говорил. То была у тебя слуховая галлюцинация. Сон. Сказка.

(Опубликовано в тель-авивскогазете «Новости недели» 25 апреля 1994 г.)
ПРИМЕЧАНИЯ ПУБЛИКАТОРА:
1. БитУах леумИ – название Института национального страхования (израильского «Собеса»)
2. Барух атА  АдонАи…» (ивр.) - каноническое начало иудейских молитв, в переводе: «Благословен ты, Господь…»
3. Галут (ивр.) – еврейское рассеяние в мире, еврейские общины и отдельные лица вне земли Израиля.
4. КупАт холИм «КлалИт» (ивр.) – больничная касса «Клалит» - Больничная касса «Клалит» («Всеобщая») – одно из учреждений израильской страховой медицины.
5. Намёк на особую дороговизну в Израиле стоматологической помощи (и, в частности, зубного протезирования), а также изготовления очков.
6. Караванная эпопея – имеется в виду осуществлённый в начале – середине 90-х годов прошлого века проект министра строительства Израиля А. Шарона создавать для размещения массового потока репатриантов из СССР\СНГ, Эфиопии и др. стран посёлки из домов-времянок («караванов») типа вагончиков без колёс. Как временный вариант решения жилищной проблемы проект себя оправдывал, но из-за климатических трудностей жизни под палящим  солнцем   оказался исключительно тяжким для жизни людей.
7. Ашдодский «десант»… - В развитие идеи использования безработных репатриантов на общественных работах был организован коллективный выезд людей предпенсионного возраста из Ашдода в Бней-Брак, что вызвало недовольство и возмущение в среде репатриантов.
8. По-видимому, имеется в виду эпизод, когда в тель-авивскую гостиницу была поселена группа репатриантов из СССР/СНГ без обеспечения оплаты проживания, что вылилось в значительный скандал.
9. СохнУт – агентство. Здесь – «Еврейское агентство для Израиля» – организвция, ведающая консолидацией евреев всего  мира вокруг Израиля и подготовкой, а также организацией еврейской репатриации в Израиль.
10. ВатИк, ж.р. – ватикА – старожил Израиля.
11. «Семидесятники» - здесь представители потока репатриантов  70-х г.г. ХХ века из СССР в Изрвиль.
12. ОлА  (ивр.)- репатриантка.
13. Ках, кАха (ивр.) – так, вот так, просто так, так уж  принято (формула объяснения без выдвижения причины).
14. Никайонщик – русский неологизм в Израиле, от слова «никайон» - уборка. Т. е. – уборщик.
15. Гешер (ивр.)  – мост. Здесь имеется в виду название театра, созданного актёрами и режиссёрами – репатриантами из СССР/СНГ и выступающего со спектаклями на русском и иврите
16. Се ла ви (S’est la vie – франц.) – такова жизнь (ходячее французское выражение).
17. Геверет, гверет (ивр.) – госпожа.
18. Корзина абсорбции -  это денежная помощь, предназначенная для того, чтобы помочь репатрианту на первоначальных этапах его обустройства в Израиле. Вопрос старожилки Израиля в интерактивной передаче радио РЭКА был однозначно издевательским по отношению к новой массовой алие из СССР/СНГ, т. к. намекал на будто бы снедающий её исключительно материальный, алчный интерес к государству.
19. Барух (Борис Семёнович) Подольский – израильский лингвист, лексикограф, ведущий специалист в области иврита и семитских языков. Выступал с консультациями по языку иврит у микрофона РЭКА. 
20. Михаил Гильбоа – один из создателей и директор радиостанции РЭКА, популярный радиожурналист и писатель.
21. Алона Бренер – популярная журналистка, работающая на р\с РЭКА.
22. «Ма нишмА?» (ивр.) – Что слышно? (тривиальный вопрос при встрече, не требующий, как правило, ответа по существу).
23. «Акол бесЭдер» (ивр.) – Всё в порядке (тривиальный ответ на вопрос «Ма нишма?».
24. «Колбасники» - от ярлыка «колбасная алия», которым семидесятники, подчёркивая свою сионистскую, идеологическую «первосортность», наделили всю алию 90-х – 2000-х годов как прибывшую по экономическим мотивам.
25. Леонид Заави – журналист, работавший  на р\с РЭКА.