Отражение

Господи, как тяжело заставить свое тело проснуться! Глаза б мои не глядели на сонную помятую рожу с всклокоченными волосами, угрюмо смотрящую из зеркала.

Ну и что ты так уставилась на меня, дурочка? Думаешь, мне сейчас легко?

Я закрыла кран вялой рукой, промочила лицо розовым полотенцем (давно пора постирать!) и побрела на кухню, уговаривая себя по дороге – потерпи, осталось совсем немного, всего четыре дня, и долгожданная суббота!

Приведя в порядок свою рожицу, поглядывая левым (единственно поместившимся) глазом в узкое зеркальце – ну вот, уже можно смотреть на себя без содрогания – я подмигиваю сама себе и замечаю новую морщинку. Какая досада! С треском захлопываю крышечку теней, как будто они виноваты передо мной, быстро одеваюсь, стараясь не думать о глупой морщинке, и выбегаю в темное зимнее утро.

Ну и мороз! Уши замерзли тотчас же, даже под теплой шапкой. Перебегаю дорогу, направляясь к метро рядом с вереницей таких же спешащих, не выспавшихся и угрюмых пешеходов. Мельком вижу свое отражение в окне припаркованной у обочины машины, машу ему рукой, получая ответный взмах, и спускаюсь в подземелье. Люди, люди, океан людей. С трудом протискиваюсь в вагон и впечатываюсь между стоящими гражданами. Уфф, можно передохнуть пару малонаселенных станций.

Так, не растрепались ли волосы после снятия шапки? Пытаюсь увидеть свое отражение, вытягивая влево шею.

Ну что, дорогая моя, опять рабочий день начался? А что это у нас глазки такие невеселые, даже, я бы сказала, печальные? Понимаю, тебе сейчас так же нелегко, как и мне, в густой гуще отраженных пассажиров. А ты закрой глаза и представь, что ты сейчас вовсе не в метро, а где-нибудь, скажем, на теплоходе, следующим по курсу Сингапур – Париж. Чайки ахают над головой, морское зеркало отражает покой, свежий ветер, пропитанный солью и водорослями, овевает подставленное солнцу лицо.… В бананово-лимонном Сингапуре….

«Девушка, вы на следующей станции выходите?»
Тьфу, океан испарился, ветер со свистом дал деру, покачнувшийся Сингапур медленно ушел под воду, и мы с тобой опять зажаты телами, я здесь, а ты – по ту сторону плоскости окна. И еще один рывок, треск пуговицы от куртки, застревающей между разгоряченными гражданами в борьбе за выход, бег по переходу, и людское море выносит меня к следующему поезду.

Привет, моя родная и такая близкая! О, ты уже улыбаешься мне, это значит, что осталось совсем немного, всего несколько станций, и это утреннее сумасшествие закончится.

Я вглядываюсь в глаза своего отражения, пытаясь нащупать тоненькую ниточку надежды, что все будет хорошо. Ну конечно, так и будет! Ты есть у меня, а значит, одиночества станет чуть меньше.

«Щукинская, следующая станция…» Я бодрым шагом выскакиваю из поезда, проношусь мимо протянутых рук промоутеров, сворачиваю к длинному ряду магазинчиков и опять ловлю взглядом в мерцании витрин себя. Себя? Или свое отражение? Поправляю рукой сбившуюся шапку, натягиваю сверху капюшон – и вперед, покорять профессиональные вершины.

*****

Господи, зачем ты придумал эти длинные зимние вечера!

Чтобы доверху заполнить свободные минуты, я придумываю разные дела и трепетно следую их выполнению. Так, ужин сварила, поела, присела к компьютеру проверить почту – а вдруг что-то срочное, и надо будет куда-то бежать и кого-то спасать? Увы, все спокойно в Багдаде, в Багдаде все спокойно. Почитать, что ли, книжку? Что-то не хочется. А может, посмотреть телек, Сказ о том, как Лариса отдавала молодую невесту пятидесяти лет трем потертым женихам? – Надоело!

Судорожно, пока не иссякли силы, начинаю искать себе занятие. О, я же еще не стерла следы дневных событий со своего личика! «Где мой тампон-тампончик?!» - во весь голос радостно ору я, открывая косметичку. Тампон, лосьон, скальпель – и вот на меня из зеркала смотрит мое милое разукрашенное чудо. Оно забавно хмурит бровки, надувает губки, лениво щурит правый, нет, левый, глаз – ну, здравствуй! Как ты без меня провела этот заполошный день? А вот я тебя умою водою ключевою, и не важно, что в составе этой воды соли и тяжелых металлов больше, чем в горячем цеху по добыче свинца. И я сама – вовсе не красна-девица, молодуха и веселуха, а умудренная тетка с кучей тараканов в голове и других частях неюного тела. Зато на работе меня ценят, подруг у меня море, а что нет личной жизни, так это ерунда, зато у меня есть ты, мое неотразимое отражение.

Жалкая улыбка, возникшая при этих мыслях в зеркале, заставила меня вздрогнуть. Как-то вдруг все внутри сникло, лишь мелькнула понурая спина надежды, растворяющаяся в серых глазах. Ярким пятном всплыло одно воспоминание юности. Однажды в автобусе я увидела маленькую старушку с густо накрашенными алыми губами, с дряблой, в три слоя напудренной, кожей и с розовым кокетливым бантиком в ярко-рыжих редких волосенках. Это неслыханное чудо, томно жестикулируя, флиртовало с почтенным господином пожилых лет, снисходительно посматривающим на нее поверх своих очков и мысленно крутящим пальцем у виска. Девочка-припевочка. Этот момент отпечатался в моей неустойчивой памяти и всплыл сейчас, заставляя покраснеть от стыда за себя, несчастную, разговаривающую со своим отражением в зеркале, как с живым существом. Докатилась, черт возьми. Некоторые заводят кошечек, некоторые – хомячков, а ты завела себе свое отражение и носишься с ним везде… везде…

Стараясь не смотреть себе в глаза, я быстрым движением смыла весь грим и с пустым сердцем и обесточенным лицом повалилась на диван.

«Спать пора, уснул бычок…»

*****

Утро. Ванная. Кофе. Быстро проделав привычные манипуляции с лицом, не дрогнув ни одной мышцей, в отвратительном настроении выхожу из подъезда и бегом по утоптанной тропинке, через дорогу, мимо школы, вдоль забора, машина, машина, еще одна, мое отражение, мелькающее в окнах и машущее рукой, машина, машина…. Стоп. Волна горячей крови прижалась к щекам и рухнула в пятки. Мои руки, находящиеся в карманах куртки, начинают мелко дрожать, но уже не от холода. Неуверенно развернувшись, я подхожу к ближайшему авто и заглядываю в темный омут зазеркалья. Ну да, вот она я, обычная тетка. Она повторяла все мои движения молниеносно, никаких отклонений от программы. Причудилось. Мда…. Видимо, все-таки надо заводить хомячка.

Бодрым галопом я бросилась к метро, с радостью помесила грязь ногами в переходе, спустилась вниз на эскалаторе и втиснулась в вагон. Найдя знакомые глаза напротив, я улыбнулась им и вновь похолодела. Не веря самой себе, начинаю осторожно ощупывать свою голову и заглядывать в пакет, в который запихнула перед входом в метро свою шапку. Убедившись, что она по-прежнему лежит там, куда я ее и положила, я поднимаю голову и смотрю на свое отражение.

«Ты забыла снять шапку», - с укором сказала я той, что за стеклом, и закрыла глаза. «Раз, два, три, четыре, пять…. Это сон. Это сон. Сейчас мои глаза откроются, и все будет по-прежнему», - уговариваю себя я. Долго уговариваю. Пока внутренний голос не заскрежетал, как колеса ржавой вагонетки, и не вырвался наружу страшным «Господи!» Посмотрев распахнутыми глазами на соседей и повторив «Господи, ну и давка!», поймав увлеченные музыкой наушников взгляды стоящих рядом, я медленно перевела взор на окно. Мое сошедшее с ума отражение сделало все, чтобы не свести с ума меня – шапки на нем уже не было. Я потихоньку потрясла плечами, покачала головой, закрыла глаз, затем другой – проверка удалась. Все хорошо. И в субботу я отправлюсь за хомячком!

Оставшуюся дорогу я в красках представляла себе белого пушистого зверька, который будет есть из моих рук, и которому я на ночь буду рассказывать удивительные сказки. Время от времени я поглядывала на свои нечеткие отражения в окнах, витринах и авто, полностью уверилась в своем здравом уме и в таком настроении продержалась весь день. Умничка.

Я разогрела ужин и с удовольствием поела состряпанное вчера, проверила почту, старательно вчиталась в черные строчки Чапека, уверенно взяла лосьон для кожи и храбро подошла к зеркалу в ванной.  Я-то подошла. А она опоздала. На секунду. Но эта секунда растянулась в вечность, страшную и безысходную. Моя растерянная память услужливо преподнесла мне: я сошла с ума, какая досада… Я попыталась натянуть прядь своих волос на нос и закрутить так же лихо, как это делала моя любимая домомучительница, но это не помогло. Ослабевшие ноги не хотели стоять и вынудили меня присесть на краешек ванны. Я вздохнула долго и протяжно и вновь повернулась к зеркалу. Мое отражение нагло смотрело на меня в упор немигающими серыми глазами. Ну ладно, не нагло. Заботливо. Но сути это не меняет. Я поднесла руку к носу и почесала его. Ни одного движения напротив. Я дернула себя за левое ухо, потом ущипнула за правое, попрыгала на одной ноге, почесала спину и, в конце концов, не увидев реакции, поняла, что дальше тянуть не получится. Просто не получится и все. Прокашлявшись и попытавшись собрать волю в кулак, я с трудом разжала челюсти и прокаркала:

- Кто-то из нас двоих явно сумасшедший, чур, это буду не я!
- Если тебе от этого будет легче, вали все на меня, - донеслось из зеркала.
- Значит, хомячка мне не видать…. Беленького, с пушистой шерсткой и розовыми глазками, будет он сидеть в коробке одинокий, а меня в это время будут окружать совсем другие, но тоже добрые и заботливые люди в белых халатах…
- Слаба Богу, чувство юмора ты не потеряла!
- О, да! Этого чувства у меня, хоть ныряй с головой. А интересно, удивит ли звонок в скорую помощь дежурную, если я скажу ей, что, кажется, я сошла с ума, какая досада..?
- Ты хочешь позвонить?
- Знаешь, не будем торопиться. Лечь в психушку я всегда успею. А вот когда еще доведется потрепаться со своим отражением – хрен знает. Так что не будем упускать шанс. – Я еще раз ущипнула себя за левое ухо, на что-то надеясь, но, посмотрев на довольную ухмылку отражения, немного сникла.
- Сварить тебе кофе? – уцепилась я за привычные рельсы и внимательно посмотрела на Нее.
- Хорошая идея, солнышко!
Рельсы вывели меня к выходу из ванной комнаты, но в проеме я остановилась и заглянула в зеркало: «А ты?».
- А я тебя здесь подожду.
- Нет, так дело не пойдет!

Метнувшись в коридор, я дрожащими руками принялась снимать зеркало со стены возле входных дверей. Чертыхаясь и торопясь, боясь, что удивительное наваждение исчезнет, я случайно взглянула на свое отражение и рассмеялась: «Ты всегда со мной. Вот я дура! Ты всегда со мной!». Она нежно провела рукой по своей голове, и я ощутила это движение на себе. Вот это да! Прижав гладь стекла к себе, я осторожно понесла его на кухню, где и поставила на стол, прислонив к стене.
Убедившись, что нас опять двое, я вынула из шкафчика турку, налила туда воды из большой бутыли, открыла пакет с молотым кофе, понюхала его, подмигнула отражению и поставила турку на огонь. Звякнула тоненько ложечка, помешивая чудесный напиток. А я, как обычно, когда у меня в душе вспыхивают светлячки, затянула песню:

Ой да, на речке-е-е, на том бережочке-е
Мыла Марусе-енька бе-е-елые но-о-ожки,
Мыла Марусе-енька бе-е-елые …

Голос раздвоился и расширился, охватывая дуэтом мою маленькую кухню. В последнюю секунду успев снять с огня турку, я разлила кофе в две чашки, помешала сахар, поставила все это дело на стол, вытащила из холодильника припасенные пирожные и, наконец, уселась на табуретку, поджав одну ногу под себя. Потом взглянула на количество чашек и расхохоталась.

- Какая же я все-таки непроходимая тупица!
- Да ладно, все там будем, - успокаивающе похлопала меня Она по своему плечу.
- И тебя вылечим, и меня, - продолжала захлебываться я в истеричном смехе. – Ой, я сейчас икать буду, - в последний раз рассмеялась я и вытерла слезы с глаз. Успокоившись, отпила глоток кофе и уставилась в зеркало.

- Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду расскажи, - начала дурашливо я.
- Ты на свете всех умнее, всех румяней и белее, - подхватила Зазеркальная и прыснула тоненьким смехом.
- Долго же ты держалась! Теперь тоже будешь дергать себя за ухо?
- Нет, обойдемся без глупых пошлостей, мне хватило лицезреть их от тебя! – съехидничала Она.
- Что вы, что вы, какие мы культурные! – выставив мизинец в сторону, я элегантно взяла пирожное и запихнула его полностью в рот. Потом с огромным шумом втянула в себя большой глоток кофе и высморкалась в пальцы. Зазеркальная только весело ухмыльнулась.
- А еще я могу так! – громко произнесла я и пошевелила ушами.
- Я знаю, - сказала Она и, спокойно взяв мою чашку со своего стола, плеснула его мне за шиворот.
- Что ты делаешь, горячо же! – вскочила я с табуретки. – Ненормальная!
- Ну что, охолонула малость?
- Психолог хренов, - проворчала я и вытерла кухонным полотенцем шею.
- Теперь мы можем спокойно поговорить? – спросила Зазеркальная, усаживаясь на табурет и подвернув под себя левую ногу. Нет, правую.
- Можем, - так же спокойно произнесла я, садясь к столу.
- Пауза немного затянулась, - через несколько минут сказала я той, которая вывернула мне мой мозг наизнанку и свернула обратно, потеряв при этом, как водится, некоторые важные детали.
- Давай сначала выясним, ты видишь меня так же реально, как и я тебя? И разговариваю я вслух с тобой, а не с собой, любимой? – я в ожидании уставилась на нее.
- В этом можешь не сомневаться. Зуб даю.
- Но ты понимаешь, что по всем физическим законам то, что происходит – просто невозможно! Даже сейчас, видя тебя собственными глазами, я им не верю. Господи, кому я это говорю! – схватилась за голову я.
- Поверь, для меня это тоже шок, мистическая загадка, на которую я ищу ответ уже второй день.
- Нашла?
- Неа. Но найду. Зная твое упрямство, уверена, что найду.
- Мда…а я, зная себя, могу только сказать – ну и влипла ты, Сонька! В смысле, я, Сонька… Мммм, короче, эта Сонька, которая я, влипла по самое не могу.
- А помнишь, в детстве ты любила повторять свое имя наоборот, восхищаясь тем, как забавно оно звучит?
- Помню, конечно. Слушай, но ведь получается, что Янос – это ты?
- Банально, Хоботов! Ну с чего ты взяла, что мы играем по правилам?
- Да, судя по последним событиям, правилами тут и не пахнет. Ну а как тебя зовут?
- Да какая разница? Как хочешь, так и называй.
- Тогда ты будешь Гога, – радостно сказала я.

В моей голове стали мелькать картинки из прошлого. Я вспомнила любимые красные колготки, с дыркой на коленке, которую я умудрилась приобрести в садике и за которую меня очень ругала моя мама. «Сонечка, ну посмотри, на кого ты похожа! – сказала мне она, подведя к зеркалу. Я исподлобья взглянула на свою зареванную рожицу, на запачканную коленку и сквозь слезы произнесла: «Мне Татьяна Петровна сказала, что я очень похожа на тебя, мамочка!» Папин смех за спиной уверил меня в том, что на меня больше не сердятся, и мне можно идти в свою комнату. А вот вижу еще один яркий момент. Моя старшая сестра Юлька, вредная долговязая девчонка, с насмешливой улыбкой подносит к моему лицу маленькое зеркальце и тыкает пальцем в гроздь небольших прыщиков, появившихся на моем лбу. «Опять ветрянка?» - испуганно восклицаю я, вспомнив зеленые разводы на подушке. «Это подростковые», - успокоила меня мама. «Ура! Подростковые! – с криком радости от того, что я уже взрослая, стала прыгать я перед Юлькой, крутившей пальцем у виска и приговаривающей: «Я всегда говорила, что младшая сестренка у меня ненормальная!»

Сквозь обволакивающий сонм давних событий, закружившийся вокруг меня, прорвался голос моей собеседницы:

- Эй, куда это тебя унесло?
- Да, прости, пожалуйста, я уже тут. – Я немного встряхнулась и продолжила: - Я думаю, лучше вообще не заморачиваться на причинах происходящего, какой в этом толк?
- Узнаю твою трусливую натуру, милая.
- Не, ну правда! Зачем стучаться в запертую дверь, если можно открыть другую рядом?
- И тебе совсем не хочется узнать, что там, за этой дверью?
- Ну почему…., - я немного подумала. – Хочется. Самую малость. Но что это изменит? Черт с ней, с причиной, но как я теперь буду жить дальше?
- Как мы будем жить дальше, ты хотела сказать?
Я вгляделась в немного испуганные глаза за стеклом, и меня обдало такой сильной волной сострадания к этому существу, что на глаза навернулись слезы.
- Боже, какая я стала сентиментальная в последнее время! Не поверишь, какие-то глупые сценки в мелодрамах стали вызывать во мне бурю эмоций.
- Я знаю.
- Да откуда тебе знать? Я ведь не ставлю зеркало перед собой, когда смотрю телевизор!
- А ты думаешь, я существую только тогда, когда можно увидеть меня в отражающей поверхности?
- Ну да, а как же иначе?
Я задумалась.
– Если ты – мое отражение, то значит и отражаться должна только тогда, когда есть на чем отражаться! – выдала я разумно.
- Ты и сейчас так думаешь?

Она поставила чашку на стол, стряхнула с себя бисквитные крошки и сделала шаг вперед. Когда мои зажмуренные глаза вновь открылись, эта ненормальная баба, мило улыбаясь, продолжала пить кофе, сидя за столом. За столом с моей стороны. За моим маленьким, уютным столом, накрытым чудесной коричневой скатертью.

- Ох…! – только и смогла произнести я. – А как же…? – я повернулась к зеркалу и обомлела. Моя любимая кухня со всеми ее штучками прекрасно отражалась в стекле, покрытом серебром, но она была пуста. Я привстала и прижалась лбом к холодной поверхности, скосив глаза внутрь – но никакая я там так и не появилась.
- Теперь я превратилась в маленькое привидение из Вазастана! – замогильно радостным голосом завыла я и рухнула обратно на стул.
- И что ты теперь скажешь? - полюбопытствовала Она.
- Слушай, давай завтра поговорим, а? – умоляюще сказала я. – Я пойду посплю часок-другой-третий, а завтра проснусь, и мы с тобой обязательно поговорим!

И, чтобы она не успела мне больше ничего ответить, я пулей выскочила из кухни, бросилась на диван в спальне и накрылась с головой одеялом. Для верности голову я положила под подушку. И зажмурилась. И закрыла уши руками. Громкая песня, старательно перекрывающая страшную тишину комнаты, оборвалась где-то ближе к концу. Под затихающие слова «Где ж ты Марусенька до-о-олго гуля-а-ла…» я стала потихоньку выползать из-под одеяла, понимая, что сон в моем нынешнем больном состоянии – не то лекарство, которое сможет мне помочь.

Мое появление на кухне не вызвало никаких эмоций со стороны гостьи, продолжавшей как ни в чем ни бывало сидеть за столом.

- Сварить тебе еще кофе? – спокойно спросила я.
- Валяй. Только сначала сделай то, что не дает тебе покоя.

Я криво усмехнулась, мысленно потерла руки и подошла к ней поближе. Вдохнув побольше воздуха, как перед прыжком в ледяную воду, я осторожно провела дрожащими пальцами по каштановым волосам, и слегка сжала круглое плечо. На большее у меня не хватило смелости.

- Такая же. И все-таки не я. Слушай, а может у меня раздвоение личности? Элементарная шизофрения от перенагрузки организма? Я в последнее время очень много работаю. На работе работаю, дома работаю, во сне работаю…
- Могу тебя успокоить, ты такая же сумасшедшая, как и я.
- Мда, прозвучало как-то двусмысленно…. Ну ладно, примем за рабочую версию, что обе мы вполне себе нормальные тетки в самом расцвете сил. И сейчас я сварю тебе кофе, и мы будем степенно болтать о том, о сем, и ты откроешь мне, наконец, твою версию происходящего.

Я разлила по чашкам сваренный горячий напиток, сделала бутерброды с селедкой, нарезала сыр в блюдечко и уселась напротив Нее, помешивая ложкой сахар.

- Ты знаешь, а вкус кофе у вас отличается от нашего, - произнесла Она и облизнула от удовольствия губы.
- Это потому, что я хозяйка экстра-класса, - начала расхваливать я свои кулинарные способности, но осеклась.
- У вас – это там? - другим тоном продолжила я.
- Ага, - просто ответила Она.

Я с детства зачитывалась фантастикой. Я прятала книжки Саймака у себя под подушкой, мечтая увидеть во сне его персонажей. Я пропускала школу, умело притворяясь больной, чтобы с упоением дочитать очередной роман. Я ходила с книжкой в туалет и читала за обедом, уткнувшись в увлекательные строчки и механически поднося ложку с супом ко рту. Я засыпала в мечтаниях о машине времени и портале между мирами. И сейчас, когда реальная жизнь столкнула меня с этим наяву, я струсила, как последний шакал, поджав хвост и забившись в угол.

- Я привыкну. Дай мне немного времени, ладно?
- Самым простым доказательством было бы провести тебя по ту сторону, но это невозможно.
- А почему это, собственно? Тебе, значит, можно, а я буду сидеть тут, как дура, и страдать?

И я, сосредоточившись, пробормотала «Трах-тибидох-тибидох» и въехала рукой по зеркалу, стоящему на столе. «Черт, теперь синяк будет!», - затрясла я рукой, чтобы прогнать боль в ушибленных пальцах.

- Ну ладно, невозможно, так невозможно, зачем же нервничать-то? – жалко погрозила я кулаком здоровой руки зеркалу и откусила бутерброд.
Она хихикнула и запустила свою руку в Зазеркалье. Достав оттуда кусочек сыра, она лихо забросила его себе в рот и активно задвигала челюстями.
- Ну и дура! – завистливо сказала я.
- Ладно, не злись, зато теперь ты убедилась во всем сама, на собственном физическом опыте.
- Но что же нам теперь делать?
- А вот тут начинается самое интересное. Тебе в детстве разве не хотелось иметь сестру-близняшку?
- О, еще как хотелось! Обожаю историю про Сыроежкина! Помнишь, как Электроник отвечал на уроке математике, а все слушали его с открытыми ртами?
- Ага! – подхватила Зазеркальная, - а его сногсшибательный голос? В юном месяце апреле…, - фальшиво затянула она.
- У меня тоже голос есть, я тоже петь хочу!
- Ури, Ури, где у него кнопка?
Мы посмотрели друг на друга и замолчали.
- Да…., - протянула я, - две взрослые тетки, а туда же. Скажи мне лучше, а каково это - всю жизнь повторять движения за другим? Даже если другой – это я, вся из себя такая умница. Ой, или я что-то не то ляпнула? – смутилась я.
- Как тебе объяснить, Сонь…, - она задумчиво обвела кухню взглядом, задержалась на настенных часах и воскликнула: «Ого, уже два часа ночи! Нам же завтра на работу!
- Да ладно, какая работа, когда тут такие чудеса творятся!
- Чудеса продолжатся завтра, а сейчас давай-ка спать!

И не слушая моих возражений, она быстро собрала грязные чашки в раковину, выкинула коробку от пирожных, протерла стол и потрепала меня по голове: «Я пойду, а завтра вечером договорим».

Не успела я и зажмуриться, как мое отражение смотрело на меня с той стороны зеркала и повторяло за мной все мои движения.

- Сгинь, нечистая, - сплюнула я через левое плечо.
- Я тоже тебя люблю, - донеслось в ответ.

*****

Следующий день не принес с собой ничего неожиданного. Тот же тяжелый утренний подъем, одинокий серый глаз в зеркале теней, будничное отражение во всех вертикальных поверхностях – и в горизонтальных тоже! – заснеженная дорожка к метро, сонное покачивание пассажиров в такт поезду, трусца к офису, энергичная работа, необходимая кучке капризных клиентов – все, как обычно! И где-то, глубоко-глубоко, в темных пространствах моего организма – маленький светлячок, маленькое горячее пятнышко, согревающее своей любовью до кончиков пальцев.

*****

Прошла зима. Легким прозрачным дождем пролетела весна. Мое одиночество уж давно растворилось в жаре чая ежевечерней гостьи со странным именем Гога. Белый хомячок приказал долго жить. Мы и живем.

Уж лето наступило, я, наконец, надела новую блузку, купленную прошлой осенью и пролежавшую полгода в тесном шкафу. Покрасовавшись в ней перед зеркалом и получив одобрение со стороны зазеркальной жительницы, взяв легкую сумку и надев тонкие босоножки, так изумительно подходящие к моей длинной юбке, я выскочила бегом из дома, чтобы успеть к началу музыкального праздника в парке.

Я чувствовала себя счастливой. Особенно сейчас, в этот солнечный июньский день, стоя перед уличной сценой и слушая, как вразнобой разыгрываются инструменты джазового оркестра. Через десять минут начнется концерт, ради которого я сюда пришла, и надо бы найти место поудобнее. Я оглянулась назад, выискивая незанятое пространство, увидела невдалеке одно и ринулась туда, на ходу вытаскивая из сумки небольшое покрывало. Разложив его на ярко-зеленой траве и вздохнув удовлетворенно, я улеглась на спину, положив руки под голову и восхищаясь немыслимой высотой огромного неба. Уши мои с удовольствием внимали чудесным звукам джаза, рот сам собой растягивался в блаженную улыбку, как вдруг чей-то огромный нос заслонил мне полнеба и заставил недовольно поморщиться.

- Девушка, давайте, я сяду рядом, и вы обопретесь о мою спину. Так вам будет гораздо удобнее.

Тьфу, что за нахал? Я резко села, чуть не задев нахальный нос, и повернулась лицом к обладателю настойчивого голоса. Веселая улыбка, забавная морщинка на переносице и что-то неуловимо знакомое в глубине глаз заставило меня улыбнуться в ответ.

- По сценарию, я сейчас должна ответить фразой: а вы со всеми девушками так знакомитесь?
- А я, по тому же сценарию, должен возмутиться: ну что вы, только с вами! – лукаво произнес парень.
- Ну ладно, садитесь, мне места не жалко, - и похлопала по покрывалу справа от себя. Ничуть не смущаясь, парень пружинисто опустился на землю.
- Абдурахман, - протянул он руку для знакомства.
- Как? – покатилась со смеху я.
- Абдурахман ибн Хоттаб, повелитель морей и заклинатель змей и прочей нечисти.
- Царица Тамара, - гордо вздернула головой я, - попирательница голов, спин и прочих частей тела.
- Как это я удачно зашел, - ухмыльнулся шутник, - сразу почувствовал, что одной части тела, а именно моей спины, вам сейчас и не хватает. Ну так попирайте ее, попирайте!

Я расхохоталась и облокотилась на его спину всем весом своей не юной тушки. Некоролевской, прямо скажем. Но тот ничего, выдержал, и даже хмыкнул довольно. Я спиной ощущала его изумительную улыбку и что-то доброе, прячущееся в серых глазах…. В серых…. Резко развернувшись, так, что парень чуть не упал, я встала на колени, подползла к нему и заглянула в глаза.

- Что, что такое?
- Это ты?
- Не могу перечить прекрасной незнакомке, которая стоит сейчас передо мной на коленях. Да, честно вам отвечу, это я. А что вас так удивляет? Вы смотрите на меня так, будто увидели.. ну не знаю.. отражение в зеркале!
- Сгинь, нечистая! – замахала руками я и попыталась сплюнуть через левое плечо.
- Я тоже тебя люблю, - счастливо выдохнул мой Абдурахман, мой Гога, повелитель морей, хомячков и не юного, но еще очень горячего сердца одной глупой тетки.