Джильда
Утро выдалось доброе. Солнышко ласково щекотало ещё полузакрытые веки, упрямо пробиваясь сквозь задёрнутые шторы. Вставать не хотелось, и, вспомнив, что сегодня суббота, я повернулся на другой бок.
" Мужички, пора вставать, подъём!" - раздался звонкий голосок Нины. - " А сегодня, между прочим, суббота, и в школу идти не надо, и ребёнку сегодня можно подольше поспать!",- из своей комнаты ломающимся баском проурчал Гришка. - " Вот и хорошо, что суббота. Предлагаю подниматься, умываться, одеваться, завтракать и в поход! ",- не унималась Нина. - " Поход? “Какой поход?",- почти одновременно заголосили мы, приподнимаясь на локтях. Нина, озорно улыбаясь, сказала : - " Я давно собиралась поехать с вами на "птичий рынок", и суббота самый подходящий для этого день!" - " В субботу нормальные люди отдыхают, а ты - на рынок",- ворчал Григорий. Я начал нехотя подниматься: - “ На рынке, действительно весело, потолкаемся! “,- сострил я, нащупывая ногой шлёпанцы.
Тот, кто хоть раз, может , хоть по случаю, побывал на старом “птичьем рынке”, тот, и я в этом абсолютно уверен, никогда не забудет эту невообразимую, сказочно - экзотическую, сумасшедшую красоту: разноголосая пёстрая толпа мерно двигалась по узким рядам между всевозможных ларьков и прилавков. Мы увлечённо рассматривали величавых красавчиков - попугайчиков, блестящих на ярком солнце своим умопомрачительным оперением так, что приходилось зажмуривать глаза. Попугаи смотрели на всех свысока, вероятно, гордясь тем, что сам Хазанов рассказал об одном из их товарищей прямо с экранов телевизоров. К, стати, я не очень понимал, почему “ птичий”, поскольку рядом с попугаями, канарейками, почтовыми голубями можно было увидеть и сказочных золотых рыбок, и толстопузеньких хомячков, за которыми , не без интереса, наблюдал, блестя на солнце гладкой серебристой, как мрамор кожей , двухметровый удав. В золотой клетке, аппетитно дожёвывая банан, корчила смешные рожицы маленькая обезьянка. Жмурились на солнышке, высовывая из плетёной корзины розовые носики, пушистые рыжие котята, а черепашки лениво жевали какую-то травку и ползали по клетке, явно превышая дозволенную в городе скорость автомобильного движения.
Возле каждой клетки Гришка говорил одну и ту же фразу : - “ Хочу!”,- и потом из его уст доносились мудрые рассуждения : -“ Удава нам не надо, потому что, я знаю, как папа ненавидит тех, кто пресмыкается! Купить канарейку нельзя, потому что кошечка, которую, наверняка, захочет купить Нина, обязательно вырастет и, за милую душу, схавает эту чудо-вокалистку. Пап, а давайте купим обезьянку – она такая классная!” – “ Нет, она очень похожа на меня, и гости, чего доброго, станут нас путать!” Между тем, толпа упорно несла нас к выходу. У самых ворот стояла пожилая женщина, и в большой коробке возле её ног, что-то копошилось.” Пожалуйста, щеночки дога! Чистая порода, имеются документы, родители – медалисты!”, - чуть охрипшим голосом, нараспев вещала женщина. В коробке, прижавшись, друг к дружке, лежали два довольно крупных щенка. Когда мы подошли, один из них поднял свою чёрную мордочку.
-“ Это наша девочка, ей сегодня ровно шесть недель. Вот она какая!” , - и щенок оказался у неё на руках. –“ Вот она какая, вся гладенькая, чёрненькая, как уголёк”, - и протянула мне щенка. Я взял это существо на руки, и её большая головка сразу оказалась у меня за пазухой – под курткой. Она свернулась в клубок и затихла, заснула. – “ Ну, всё! Она тебя выбрала, твоя собака”, - сказала Нина. – “ Нашу собаку нужно назвать, как и нас, на букву “ Д”, - как всегда, мудро изрёк Гришка. – “ Джильда” , - не задумываясь, звонко пропел я.
Очень скоро я уехал работать в Афины. Мои гастроли затянулись на полгода, и по приезду, В “ Шереметьево” меня встречала вся семья. Мы едва разместились в моей “Вольво” , так как на заднем сидении примостилась и Джильда. Нина с Гришей наперебой рассказывали новости, а Джильда, как мне показалось, была взволнована, вздыхала и чего-то ворчала себе под нос. -“ Я ей давала нюхать твою одежду, шапку и объясняла, что это папины вещи, и что папа скоро приедет, вот она и пытается тебя узнать ”,- предположила Нина. Дома Джильда осторожничала очень недолго, и я гладил её по голове, чесал за ушком и, вообще, изливал всяческие нежности, на которые я только способен. - “ Какая же ты огромная, красивая”, - верещал я. – “ 80 см. в холке”,- с видом профессионального собачника возвестил Григорий,- “ Но, на самом деле, она трусиха! Вон, ребята из соседней квартиры выходят на лестничную клетку покурить, а она подойдёт к двери, пару раз басом рявкнет и бегом прятаться под кровать! Вон рабочие приходят утром сантехнику менять, так она ко всем ластится. Одно название “ Догиня” ! Где же её “ Звериный оскал” да ”Смертельная хватка?”
И оскал, и необычайную силу Джильды я ощутил на следующее же утро.
Мы вышли с ней гулять. Двор был проходной, огромный, с газонами, песочницей и небольшим фонтанчиком. Народ спешил на работу и по делам, и только мы, вальяжно вышагивая, гуляли, никуда не торопясь. Джильда шла рядом на поводке, и, явно кокетничая, крутила бёдрами и, похожим на цыганский кнут, длинным хвостом. Вдруг, совсем рядом, раздался окрик : “ Джильда!” Моя маленькая, вдруг остановилась, как вкопанная, уши навострились, как два локатора. Всю силу напряжения её тела, пожалуй, можно было понять, взглянув на вытянутый в дугу хвост. Если бы, ни
“строгий ошейник», который, как терновый венец, впился в собачью шею, я ни за что, не удержал бы её, и ещё не известно, чем бы всё это закончилось. Кода инцидент закончился, я с удивлением увидел, что окликнули Джильду рабочие, которые трудились в нашей квартире уже несколько дней и ласкали, и гладили собаку, а тут такое! – “ Такое уж, у неё воспитание – не переносит она фамильярностей. Незнакомый на улице не должен называть её по имени!”, - объяснила нам Нина.
Так случилось, что, постоянно улучшая свои жилищные условия, мы очутились в большой коммунальной квартире на улице Володарского в доме, где теперь установлена мемориальная доска нар. Арт. С.С.С.Р. Юрию Гуляеву. - Как-то я зашёл в гости к приятелю, прихватив по дороге бутылку водочки. – « О, да ты со своей водкой, как будто в доме и выпить нечего!»,- сказал приятель и приоткрыл дверцу холодильника. – « Вот и хорошо, сначала выпьем мою, а потом примемся и за твою»,- отшутился я. Женщин дома не было, и наше холостяцкое застолье было раскованным, сердечным и милым. Я, вдруг, вспомнил, что не предупредил домашних о своём визите к другу, и они не знают, где я. – « А который теперь час?»,- спросил я у товарища. – «Пятый»,- посмотрев на часы, ответил он. – « Я же пришёл в два, и, вроде, сидим долго?»,- засомневался я. – « Так ты же пришёл днём, а сейчас пять утра!», - захохотал хозяин.
- Огромная дубовая дверь нашей квартиры никак не желала открываться. Стараясь не шуметь, я встал на колени и, в который раз, пытался длинным ключом попасть в замочную скважину. Неожиданно дверь тихо отворилась. На пороге стояли Нина в пальто и Джильда на поводке и в наморднике. Они, не обращая на меня никакого внимания, демонстративно прошли мимо и отправились гулять. Я вошёл в квартиру, вздохнул, снял с себя, что сумел и упал на кровать. Среди ночи, проснувшись с ощущением головной боли и вины перед Ниной, я подумал, что надо попытаться объяснить всё случившееся и повиниться. Повернувшись на другой бок, я в предутренней мгле увидел рядом с собой, лежавшую на белоснежной простыне, притаившуюся и почти бездыханную, вытянувшуюся во весь свой рост Джильду. – « Да, пить надо меньше!»,- сказал я почти вслух, повернулся на другой бок и заснул.
Соседка активно возражала проживанию в коммуналке такой большой собаки, и нам пришлось снять дом за городом. – « Хорошо вы живёте, если снимаете дачу для собаки»,- посмеивались над нами друзья. Кто помнит, в то время было очень неважно с продуктами, и, собираясь на дачу, я купил хорошего мяса, а знакомый мясник, предложил ещё и ящик хорошей мясной тушёнки, чтобы не было проблем. Взглянув на спидометр, я понял, что необходимо заправиться. Очереди за бензином тогда были невообразимые, и, чтобы выиграть время, я пересёк «сплошную» и пристроился в хвост очереди. – « Нарушаем?»,- раздался под ухом голос гаишника, - « Документы, пожалуйста». Я полез в « бардачок» за документами, а в это время, Джильда высунула свою огромную голову в полуоткрытое заднее окно и мощным контральто так громко выразила своё неудовольствие, что инспектора, как ветром сдуло. – « Вот она наша защита прав человека!», - ласково потрепав собаку по щеке, засмеялся Гришка.
На даче всем нам жилось вольготно, тем более, что концертов тогда было много, и я с утра до вечера толкался в московских пробках. – « Иди мой руки и садись кушать»,- прямо с порога услыхал я голос Нины,- « Такая вкусная картошечка с тушёнкой и зеленью, как ты любишь!» На следующий день к обеду : « Я такие щи сварганила с тушёнкой, что ты обязательно скажешь : «А где моя большая ложка?» - « Я же «вырезки» накупил,- слабо возразил я. В ответ я услышал мудрые слова Григория : « Папа, « тушёнка» - со «специями», и собаке это есть нельзя. На этом и порешили!
Вечером мы пошли в гости к брату, жившему неподалёку, и засиделись до полуночи. Домой мы шли в полной темноте, и в нашем тупике я издалека увидел, как два светлячка - два горящих огонька. Благодаря своему чёрному окрасу, слившись с тёмным покрывалом ночи, сидела Джильда и покорно ждала хозяев.
Характер у нашей Джильды, как, видимо, и у всех нас был весьма своенравным. Она, по - моему, понимала с кем и как можно общаться : с Гришкой можно повозиться и похулиганить. Нину она любила больше всех, слушалась и немного побаивалась. Мне она с трудом прощала, учуяв от меня запашок спиртного, но, когда я предлагал : «Давай потанцуем», становилась на задние лапы, положив передние мне на плечи. Я напевал, ухватив её за тонкую талию, « Утомлённое солнце» и мы танцевали…
Воскресным утром мы собирались купаться на Клязьму. Однажды, будучи ещё маленьким щеночком, Джильда вырвалась у Нины из рук и очутилась в холоднючей воде Москва реки. Всё тогда обошлось, но с тех пор, собака боялась речки. Я призывно нырял в воду, швырял с берега в воду палочку, мы пытались с Гришей силой затащить её в воду – всё было бесполезно. Нет! В тот день было очень жарко. Мы купались в освежающей и бодрящей воде, а Джильда, смотря на нас, бегала по берегу, лаяла, резвилась, пугая , загорающих на солнце. Кто-то неудачно бросил мяч в небольшой обводной канал, прорытый вдоль русла Клязьмы. Канал весь зарос травой и водорослями, но был полон воды. Джильда неожиданно бросилась за мячом, и ей понравилось носиться по прохладной, заросшей густой травой, воде. Через минуту, мы услышали, как громко завыла, жаловалась и плакала наша красавица. В траве валялась разбитая бутылка , и Джильда сильно поранила лапу. Кровь текла ручьём. Мы подхватили её на руки, кое – как дотащили до машины и рванули в «ветпункт». Врач уложил её на большой операционный стол, обвязал ремнями и ещё попросил, чтобы я всем своим телом прижал её к поверхности стола. Оперировать можно было, естественно, без наркоза, « наживую», и врач побаивался т огромных клыков и когтей. Я навалился на Джильду. Врач начал чистить, промывать, останавливать кровотечение, наконец, зашивать рану. Джильда стонала, плакала, дёргалась, а я изо всех сил прижимал её к столу и думал, что когда мы освободим путы, она меня, обязательно покусает, вообразив, что все эти мучения причинил ей именно я. Когда операция закончилась, и мы с Ниной развязали стягивающие ремни, Джильда принялась лизать мои руки. – « Вот видишь, она всё понимает, красавица наша»,- сквозь слёзы прошептала Нина.
Как поётся в песне : « Дальше было всякого ни мало». Началась перестройка, наша концертная деятельность сошла, практически, «на нет», перспектив выбраться из коммуналки никаких. Джильда выросла, похорошела. Все восхищались нашей собачкой, а жить ей стало негде. Вот мы и надумали отдать её в хороший дом к нашим друзьям. В загородном доме нас встретили приветливо. Пока мы пировали за столом, Джильда гуляла в зелёном благоухающем дворе, не реагируя на злостное шипение местных кошечек. Найдя в кустах оброненный кем - то мяч, она несколько минут поиграла с ним, а потом подбежала к веранде и принялась лаять, вызывая Григория, чтобы поиграть в футбол. Пока длился матч, мы сообща решали, как нам уйти незаметно, без скандала. Решили ночевать, чтобы дать возможность собаке привыкнуть к дому, саду, хозяевам. Спала Джильда на кожаном диванчике в прихожей.
Утром, напившись чаю, мы вышли в сад, якобы, подышать воздухом и, не торопясь, ни с кем не прощаясь, сели в машину и уехали. Сквозь заднее стекло и в зеркало, вплоть до поворота на шоссе, мы видели Джильду, недвижно стоящую у калитки. Она не скулила, не лаяла. Она смотрела нам вослед, и её очаровательная мордашка выражала лишь недоумение. – « Я вспоминаю, как однажды Нина, уходя из дома, ничего не объясняя, захлопнула перед её носом дверь и лишь крикнула : « сидеть и ждать!», так она в отместку содрала с двери весь новый дермонтин». – « Да, она им там устроит!», - согласился Гришка. Созвонившись вечером, мы узнали, что Джильда ночью погрызла всю хозяйскую обувь, лежавшую в прихожей.
Через какое-то время мы всё же переехали в отдельную квартиру, и стали подумывать, не вернуть ли Джильду? Ночью мне приснился кадр из популярного тогда фильма «Мухтар», где красавица Ларионова приехала навестить своего Мухтара, которого она сдала в питомник, и как собака набросилась на хозяйку, порвала её шикарную шубу, а если бы инструктор вовремя не подоспел, то, скорее всего, ей пришлось бы залечивать раны и укусы. Такие собаки не прощают измены! И мы поняли, что расстались мы с нашей красавицей навсегда. С тех пор, в моём доме никогда не было собаки
Свидетельство о публикации №215060301380