Синдром равновесия

Я тебя почуяла… Теплым касанием одуванчика, внизу живота. Пушинки его тут же разлетелись по всему телу и растаяли в кончиках пальцев. Маленькая стайка их задержалась на гребне лопаток и по всей спине пробежали искорки. Я подняла взгляд из себя и осмотрелась. Тебя я узнала тут же, ты спускался по лестнице. Движения твои легкие, простые, но очень точные, как сюрикен… в руке ночного убийцы.

Ты подходишь все ближе, и я замираю, делая вид, что изучаю забавные мозаики станции Синего Дракона, краем глаза следя за каждым твоим движением. Древняя игра серны и барса. У нас разные углы зрения, разные миры и разное их осознание. Тебе, чтобы заметить меня, нужно, либо меня специально искать, либо зацепить мой запах, чтобы проснуться, либо… налететь на меня, и чтобы этого не случилось, я делаю два шага назад.

Запахи твоего дня роятся вокруг тебя и твое обоняние уже притупилось. «Тем лучше» - сдерживаю улыбку я, опуская ресницы, когда ты проходишь рядом. Сам ты пахнешь скошенным лугом, кедровой смолой и имбирем. Твой запах быстро стекает по моему позвоночнику, и, закручивается где-то в коленях, они вдруг становятся прозрачными, почти невесомыми. Мой вдох на мгновение замирает и тут, ты вдруг поворачиваешь голову, пронзая меня взглядом из солнца, заходящего в грозовое небо. Темно-серые глаза, с ярко-рыжим всполохом вокруг зрачка. «Хищник…» - выдерживаю я все три шага твоего взгляда, выдохнув только после того, как он соскальзывает с моего виска. Но еще через шесть шагов ты останавливаешься. «Ты не подойдешь ко мне» - сжимаю губы я, отвернувшись и заметавшись. Но длится это ровно до конца поворота головы – рефлекс… «Быстро прейди в себя» – встряхивает он меня, и я с усилием разжимаю пальцы, а потом расслабляю их. Мысли выравниваются вслед за дыханием. «Я в домике» – улыбаюсь я холодными глазами, поворачиваюсь, и приподнятой бровью отсекаю твой шаг в моем направлении.

Мысль о том, что свет в конце тоннеля может быть приближающимся паровозом, возникшая в ответ на огни электрички метро, окончательно возвращает меня в равновесие. Ты заходишь в вагон вслед за мной, едва ли случайно, задев пальцы моей руки, но от искранувшего вдруг разряда, нас почти отбрасывает друг от друга. «Так не бывает» - тру я висок, пытаясь вернуться в себя. Вагон полупустой, но ты стоишь у той же двери, что и я, в другом ее углу, смотришь перед собой. Только через секунду, когда я перевожу взгляд вперед, вижу, что ты смотришь на меня, в мое отражение, наши взгляды снова встречаются, и падают друг в друга. «Это будет продолжаться еще ровно семь минут» - сражается за мое равновесие сознание. Да, под землей, я всего на три станции, два перехода по три минуты, и остановка. Вот, как раз и она. Раскрывшаяся дверь, разрывает уплотняющуюся нить взглядов, и, высвободившись, я делаю три шага вперед. Мне выходить на следующей. Удобно. Когда твой день расписан по минутам – тебе не нужно думать о том, что считается ерундой – некогда.

Дверь закрывается, и в отражении я вижу, что ты стоишь в половине шага от меня. Прикусив губы, я снова начинаю метаться, ладно, эти три минуты я выдержу. Я с невозмутимым лицом смотрю на твое отражение и ловлю свой пылающий взгляд, над ним твой такой же, а под ними надпись – «Не прислоняться». Какие еще знаки от Вселенной нужны?

«Ты не найдешь места для меня в своей жизни» - думаю я – «Не нужно начинать, даже пробовать не стоит». Ты подходишь еще ближе, и я спиной чувствую напряжение между нами, кажется, если ты прикоснешься ко мне, то будет взрыв, но ты… ты наклоняешь голову над моим плечом, и воздух с моей шеи медленно стекается к тебе, заставляя ощущать острый кончик твоего языка на моем верхнем небе. И я больше не чувствую поверхности своего тела. Как в замедленной съемке, ты поднимаешь взгляд и, в отражении, я вижу твою улыбку. «…Тридцать семь, тридцать шесть, тридцать пять…» - монотонно отсчитывает секунды сознание, пока я силюсь вспомнить, что нужно сделать, чтобы вдохнуть.

«… Восемь, семь, шесть…» - слышу я в себе, и выдыхаю закрыв глаза – «Станция…». Не успевают двери открыться, как ты, сделав шаг из-за меня, как в танго, оказываешься впереди, выходишь, подаешь мне руку, и… вот моя ладошка уже трепещет в твоей руке. Все…

Я не слышу, как закрываются двери, как отходит электричка, как смотритель станции громко требует отойти от края платформы. Не слышу и не вижу ничего, кроме твоих глаз, твоей улыбки. Ты склоняешься к моей руке, и медленно целуешь самый центр моей ладони. Острая боль вдруг пронзает меня сверху вниз, пробивает от темени до пяток, я выныриваю из тебя с жадным вдохом. Ловлю твой растерянный взгляд. Оторвавшиеся от моей ладони твои губы, раскрылись было, но я, двумя пальцами удержала их, качая головой. «Нет! Я не должна слышать твой голос! Нет!» - кричало все внутри меня так громко, что я резко отвернулась, и сжала голову руками. В следующую секунду, я уже почти бегу по лестнице вверх, прочь из-под земли, прочь от тебя, не оборачиваясь.

Только увидев свет вечера я немного прихожу в себя, и понимаю, что силы вот-вот оставят меня. Сознание спокойно – оно удержало равновесие, но в груди я чувствую знакомую мелодию…

Querer!
Dentro del corazon,
Sin pudor, sin razon,
Con el fuego de la pasion.

Люби, самим сердцем, без стыда, и расчета, сгорая от страсти… - советует аргентинское танго, но кто будет его слушать? Где я и где Аргентина… Отголоски пронзившей меня боли стихают, к моим мышцам возвращается нормальная чувствительность, и губ моих касается грустная улыбка. Я все еще поднимаюсь по лестнице, когда, подняв глаза, понимаю, что на поверхности земли бушевала гроза. Люди еще прячутся под навесами станции, и только-только начинают расходиться. Я, двумя руками, толкаю тяжелую дверь, выхожу и вдыхаю сырую свежесть вечера. А из-под темно-серного, рваного, все еще где-то громыхающего неба, выкатывается тяжелое, ярко-рыжее солнце, расцвечивая напоследок дня, янтарем, весь это точный и правильный, механический город…