Рассказ пятиклассницы

Когда мой дедушка выпьет вина – он становится словоохотлив. Тогда он мне рассказывает о прошлом и начинает с одной и той же фразы: «Вот в наше советское время…». И нередко рассказы эти посвящены его отчиму Петру Трофимовичу Хомичу – солдату Великой Отечественной войны. Вот, например, как Петр Трофимович очутился на войне. Дело было на Западной Украине в Ровенской области. Как-то 17-летний парень Петро со своим другом Адамом нашли на опушке леса за деревней старую винтовку. Видимо, она была оставлена отступающими частями Красной Армии. Чтобы взрослые мужики не отобрали их находку, приятели ушли подальше в лес и стали испытывать свой трофей – нажимали на спусковой крючок. Винтовка не стреляла. Тогда они затеяли игру в расстрел. Один становился к старой разлапистой сосне на краю поляны, а другой его «расстреливал» и «убитый» падал. Потом им это надоело и они стали целиться в белку, сидящую на нижней ветви сосны. Зверек наблюдал за возней друзей и чувствовал себя в безопасности, лишь громко цокая языком. Вдруг Петро упал, получив удар приклада в плечо, и эхо от выстрела пронеслось по лесу… Старый капсюль сработал!

«И как мы тогда не поубивали друг друга, не знаю! Видно, Бог отвел» - говорил Петр Трофимович.

На выстрел из лесу вышли партизаны  и забрали незадачливых стрелков в отряд. Сначала служили при кухне и при лошадях, а как исполнилось по 18 лет – стали участвовать в боевых вылазках. Когда советские войска прогнали гитлеровцев с Украины – Петро перешел в действующую армию. Был сначала вторым номером пулеметного расчета, потом командиром отделения. Как-то ранней весной при форсировании реки Вислы пришлось Петру и его товарищам бежать по колено в ледяной воде несколько метров, отделявших лед от берега, а потом несколько часов удерживать под огнем противника позицию, ожидая подкрепления. За тот бой Петро был награжден медалью «За отвагу».

 «Обморожение ног было массовым, и с нами был комиссар. Это и спасло нас от штрафбата за членовредительство» - говорил Петр Трофимович моему деду. В госпитале Петро был уже подготовлен к ампутации стоп, но его от этого спас старый врач-еврей. Внимательно осмотрев Петра, он сказал: «Ампутацию отменяю. У этого парня сильное сердце, он справится». Справился, только ногти на ногах на всю жизнь остались черными.


После тифа – обычной болезни пехотинцев, направили его «на восстановление сил» на два месяца в похоронную команду. Команда эта в боях не участвовала, а шла за передовыми частями и хоронила убитых. Хоронили просто. Копали две большие ямы. В одну укладывали наших в другую – немцев. Если с волосами – немец. Стриженый – наш. По обмундированию не судили, на многих наших было трофейное. Документы попадались редко – их после боя собирали командиры. Над «братской могилой» на шесте укрепляли фанерную звезду и табличку с цифрой убитых  на этом поле боя. Над другой ямой – табличку со словом «немцы» и цифрой убитых. Если б не это похоронное дело, говорил Петр Трофимович, то, может, меня и в живых-то не было.  Бои тогда были жестокие, кровопролитные. Проклятая война много человеческих жизней забрала. Кроме медали «За отвагу», у Петра Трофимовича были медали «За Варшаву», «За Берлин», «За победу над Германией» и Орден Славы. И в ноге у него сидел осколок немецкой мины. Он не стал удалять этот осколок. Говорил: «Это тоже моя боевая награда. Он мне не мешает – пусть будет память об убитых моих товарищах».

Когда мы с дедушкой бываем в Челябинске, где похоронен Петр Трофимович, то приходим к его могилке. На основание памятника – стальную пирамидку с пятиконечной звездой - дед ставит маленький граненый стаканчик с водкой и кладет сверху ломтик ржаного хлеба.