Утолю твои печали 10. О тебе воспоминанье

http://www.proza.ru/2015/06/03/679

Слушать Арвида было так интересно, что Ксюша забыла про свою неловкость, про странные взаимоотношения, сложившиеся у них, про внутренний разлад - ей было просто очень хорошо с ним, легко и спокойно. С Арвидом хорошо было даже молчать. Ни с кем раньше у нее не было такого взаимопонимания, казалось, они продолжают мысли друг друга. Прогорали поленья в камине, и Арвид подкладывал еще, зажигал новые свечи от фитилей, плавающих в расплавленном парафине. Они не замечали, как утекает подобно песку меж пальцами, уходит в небытие их время. Свирепел на их недоступность ветер за окнами, разбивал о стены яростные шквалы, но от этого комната, освещенная живым пламенем камина и свечей, становилась еще уютнее, светлая атмосфера покоя и тихой нежности казалась незыблемой...

Но пробился сквозь снежные шквалы рассвет. Донеслись снизу звуки - начались утренние хлопоты Полины. И они будто очнулись. Оба поняли, что им удалось забыться... но краткая ночь забвения прошла.
Арвид тихо спросил:
- Ты уедешь?
Ксения молчала. Он ровно проговорил:

- У нас оказалось меньше времени, чем мне вдруг почудилось.
Через некоторое время, когда она почувствовала, что может говорить, Ксеня сказала:
- Метель утихает. Сможешь проводить меня?
- Твоя нога...
- Все в порядке... это причина, почему я вернусь домой раньше времени. Посадишь меня в автобус, а Олег встретит - я позвоню ему, предупрежу.
- Ксюша...
- Мне было хорошо с тобой, очень. Больше ничего не надо. Да ты понимаешь все...

* * *

Ксеня всю дорогу бездумно смотрела в окно. Думала о чем-то? Ни о чем. Об Арвиде - запрещала себе о нем думать. Просто смотрела в окно - ни на что. Перед глазами порой все плыло, но она не смахивала слез, и они высыхали сами. Наверно, ей нужна была эта пауза без мыслей, без чувств, чтобы не исходила болью душа, не сжигала себя в жгучей горечи потери. Чтобы тихо смирилась с утратой, добровольно отрекаясь от нее.

Олега увидела неожиданно - он вдруг возник перед ней, склонился близко.
- Ксюшенька, солнышко мое!
И окатило горячей волной, она закусила губу, обхватила его за шею, прижалась.
Олег вынес ее из автобуса, понес к машине.

- Нога сильно болит? - спросил он.
Не поднимая лица, она помотала головой. Он слегка отстранил ее, посмотрел внимательно:
- Что с тобой, Ксюша?
Она скользнула глазами по его губам, волосам, качнула головой:
- Ничего.
Он улыбнулся:
- Ты знаешь, какие у тебя глаза? У тебя прекрасные глаза.
- Почему?
- Влюбленные.
Она ткнулась ему в шею, дохнула:

- Потому, что...
- Что?
- ...я люблю тебя...
Ксеня закрыла глаза, зажмурилась, прогоняя видение.
...Он стоял и смотрел, молча. Не нужны были слова. То, что шло из сокровенных глубин души, он не высказал бы никакими словами, но глаза его умели это сказать. И Ксения безропотно отдала себя в их плен, не отводя своих глаз, ничего не пряча. Потом она повернулась и пошла к дверям автобуса. Его прикосновение обожгло, обернулась...

- Я соскучилась по тебе, Олежка.
Она не лицемерила, пронизанная острым ощущением того, насколько ей дорог этот человек, ставший сейчас для нее частицей Арвида. Она любила его, благодарная ему за то, что может вот так безоглядно дарить любовь, сделать его счастливым и этим, чуть-чуть, одарить и Арвида, тоже.
- Ксюш... что-то случилось?
- Да. Я снова влюбилась в тебя.
- Почему?
Ксеня легко рассмеялась:

- Муж мой, какой ответ тебе дать на такой дурацкий вопрос?
- Я счастливый, поэтому, наверное, глупый, - рассмеялся в ответ Олег.
- Домой мы едем или как?
Олег осторожно усадил ее в машину, застегнул ремень.
- Ты устала? Может быть, лечь хочешь?
- Олежка, что ты со мной, будто я только-только из реанимации? Ты лучше скажи, откуда ты здесь взялся?
- Мне надоело то и дело смотреть на часы и ждать, когда пора будет на автостанцию ехать. Вот и поехал тебе навстречу.

Ксеня благодарно улыбнулась ему. Он положил руки на руль и, помедлив, тихо проговорил:
- Ксан... Ты, правда... любишь меня?
Она смотрела на него молча, ощущая, как разрастается в сердце нежность к этому большому, сильному человеку, которого судьба ласкала ни на много меньше Арвида. Столько лет они были неразлучны, как одно целое. Через какой ад прошли вдвоем, чувствуя плечо другого, находя друг в друге силы и опору. И так же точно рос стыд, что не чувствовала она к нему раньше такой всепоглощающей нежности.
Ксеня вздохнула, улыбнулась и легко погладила его по щеке.
- Олежка, дурачок ты мой...

Он взял ее руку, прижал к своему лицу, глубоко вдохнул ее запах.
- Знаешь, я по тебе страшно соскучился!
Ксения боялась, что в ней что-то переменится после встречи с Арвидом, и она не сможет быть с Олегом прежней, что-то изменится в их жизни. Она и в самом деле изменилась - то ощущение бесконечной нежности к мужу не проходило.

"Не делай ему больно", - это были последние слова, которые негромко проговорил Арвид, когда она обернулась. И Ксения содрогнулась - даже не от слов, а от угаданного. Арвид, такой независимый, уверенный в себе, сейчас умолял ее, и столько любви к брату было в его виноватых глазах, что у Ксени навернулись слезы.

Сейчас она испытывала к Олегу какую-то материнскую нежность, заботилась о нем, беспокоилось, и чувство ее было светло.
А Арвид...
Душа Ксении будто на две половины распалась.
В той, что принадлежала Олегу, было светло и покойно - совесть ее не тревожила. Легко судить со стороны, так легко сказать: "Ну, стерва-баба..." Но Ксеня, всегда тонко чувствовавшая непорядочность, нечистоплотность, сейчас не испытывала вины перед мужем. Она не совершила ничего стыдного даже в мыслях своих.

Но в той половине, что принадлежала Арвиду, такого света не было. Там жили одни лишь будни, подернутые вуалью грусти. Все дни одинаково горчили утратой. Ксения с ней смирилась, приняла - как данность, неизбежность, потому что по-другому не могло быть, и бессмысленно было метаться, сжигать себя болью. И все же, все же... Когда Ксеня оставалась наедине с собой, грусть ее просила выхода, и она порой давала волю слезам. Жалела она себя в минуты слабости? Негодовала на Олега? Нет. Так сложилось, и кто виноват? Олег? Арвид? Она? Никто. Она понимала это и не позволяла себе быть несправедливой. И все же, все же...
Как-то выплыли из памяти короткие строчки стихов. Она не пыталась вспомнить автора, или откуда взялись эти строчки - ни слова это были, а сосредоточие ее боли. Вдруг с пронзительной очевидностью Ксеня осознала, что Арвид - ее прошлое, будущего у них нет. Никогда, никогда не сможет она быть с любимым человеком, никогда не узнает счастья принадлежать любимому каждой клеточкой своего существа и никогда не сможет забыть его. Стихи стали рефреном в ее мыслях: "О тебе воспоминанье! О тебе - в прошедшем времени?"
И могла ли знать в те минуты Ксюша, что эта ее беда - еще не горе.

***

- Арвид... - негромко прозвучало в трубке.
- Кто... - и осекся, выдохнул через короткую паузу: - Ксюша!
- Да, я.
- Что-то случилось?
- Арвид... я не знаю... Вот, решила тебе позвонить - что-то у нас плохо... У Олега неприятности... И больше мне не к кому...
- Неприятности? Какого рода?
- Я недели две назад заметила, что он не такой, как обычно... А последние дни ему звонит кто-то... Олег отвечает коротко, односложно, непонятно. От этих звонков у него портится настроение. Больше не знаю, мне он не говорит ничего.
- А если ты к телефону подходишь?
- Кладут трубку.
- Я выезжаю, Ксюша. Утром буду у вас.

http://www.proza.ru/2015/06/03/714