09-14. Год в ПМК

Заслуги – это продвижение по пути к Истине и помощь другим на этом пути. Занятия в группе Сергея – очень тяжелые для моего тела и для моей гордости – дали мне возможность накопить запас заслуг. Я потратила их на смену места работы, кроме того   в Металлургической Компании, куда я пришла за счет накопленных заслуг я получаю хорошую возможность погасить накопленную ранее карму, чтобы идти вперед, не отяжеляя себя прошлым. Умение это замечать, размышлять о происходящем, используя мистическое понимание жизни – своего рода медитация. Пока мне удается находиться в состоянии подобной медитации – заслуги растут, но как только я только захватываюсь неприятным событием, испытывая к нему ненависть, оно долго не заканчивается, оставляет неприятные последствия и, вероятно, создает мне новую карму, которую придется еще раз встретить в будущем в форме новых неприятных событий. 

Таких событий-проверок за этот первый год работы в ПМК произошло уже немало.  Одни из них я встретила и пережила правильно, в других не сразу смогла вспомнить себя и изменить свое отношение к происходящему - чуть было не начала снова падать вниз по знакомой скользкой дороге. Постараюсь восстановить в памяти самые эмоционально насыщенные и тревожные события  этого года, случившиеся в нашем рабочем коллективе.

31 ноября – День Разгула бесов, Хеллуин. Погода соответствует дате – с утра частит мелкий осенний дождь, короткий световой день заставляет все окружающее пространство видеть темным и таинственным. На исходе того дня  меня послали на базу вместо Алексея  - забрать отчеты по работе кранов. Отзвонившись в офис Командиру, я получила от него указание заодно и оформить документы на отправку загружаемого вагона. Вообще-то в мои обязанности входит только делопроизводство в офисе, но, поскольку я на правах дублера тоже сдала экзамен по руководству погрузо-разгрузочными  работами, то почему бы не оформить? Заполнив акты и квитанции, я стала дожидаться начала погрузки. До нее все не доходило дело – то клиентские машины, то разгрузка пришедших на станцию вагонов. Рабочий день давно закончился, работникам базы не впервой оставаться до поздней ночи, но им за это и платят по другому. Сильных возражений я в себе не находила, наоборот, ощущала себя героической советской труженицей, для которой общественное превыше личного. К тому же – новые впечатления.

Я единственная женщина на базе, поздняя ночь, кинолог уже привела на территорию склада собак - охранников. Идет дождь, прожектора выхватывают из тьмы то кассеты с металлом, то движущуюся с пачкой листа по воздуху стрелу крана, то черные фигуры стропальщиков. После загрузки положено залезть в вагон, чтобы проверить, все ли там сделано правильно, и отнести документы к вагону на станцию.  На документах стоит моя подпись. Но лезть в вагон меня никто не просит. Алексей это тоже не всегда делает, начальники участков сами хорошо знают свою работу. Чтобы произвести осмотр – влезть в грязный товарный полувагон, надо сперва пробраться через штабеля металла, обойти в кромешной тьме стену базы и уже  на другой ее стороне, на путях, отыскать наш вагон, влезть на него по двухметровой вертикальной стенке и заглянуть внутрь – все ли прокладки находятся на месте, цела ли упаковка?  Я и одета не соответствующе, да и не гожусь я для подобных  подвигов в мои годы. К тому же, какой у меня опыт погрузки, что там угляжу! Начальник участка, ведущий погрузку, в вагон не лезет и мне не предлагает. Начальник МБ рядом стоит, курит, а он здесь лицо самое главное.

Словом, где-то в одиннадцатом часу, дождавшись завершения погрузки и, сдав документы я станцию, я отправилась домой. В кромешной тьме, среди грязных луж пришлось добираться до ближайшей остановки и еще ждать там транспорта. У работников базы свои машины, им что.  Сама нашла попутчика, попросила добросить до ближайшего метро. Почему-то никто галантности не проявил, сам услуг не предложил – единственная женщина на базе, но, видимо  не той степени молодости, чтоб о пустяках думать.

  А на другой день на станцию нагрянули коммерческие ревизоры с проверкой. Им нужно было провести плановый шмон, что они с успехом и сделали. Штрафанули начальника станции, он наехал на нас, его постоянных клиентов. Нашли недочеты погрузки  - то, что они у нас (как и у всех, не больше) были, это и козе понятно. Заставили разгрузить вагон, составили акт, выписали большой штраф за простой. Тут сразу  целый комплекс проблем развернулся, учитывая и конец месяца (проблемы с деньгами на счете), и отсутствие положенных схем погрузки, которые пришлось заново заказывать в ЛИИЖТе. А поскольку на документах была моя подпись, то мне спустили указание пересдавать экзамен. Этот экзамен, по большому счету мне на фиг не нужен, поскольку на погрузке я присутствовала во второй раз и то случайно. Пересдала. Получила новые знания. Ярко запомнилась в качестве козла отпущения и притчи во языцех начальнику станции. Гнева во мне на ситуацию не было никакого, как и претензий ко мне со стороны Командира тоже: все всё понимали. Я смотрела на произошедшее, как на внезапно пролившийся дождь, который совершенно ничего не имел в виду, когда промочил меня насквозь.  Хотя чувство досады присутствовало.

Под Новый год у нас опять происшествие. На базе мужики проглядели неразгруженный вагон, списанный по документам заранее, и его подцепили в состав вместе с порожними и погнали в Сибирь. Это грозило уже не только штрафами за разгильдяйство и лишний прогон, но опасностью, что наш вагон по дороге разворуют, а по имеющимся документам мы ничего не докажем – он «порожний»! И не расплатишься! К счастью, начальник станции, кто, доверившись нам, это дело прошляпил, нашел знакомого, заплатил ему и вернул вагон без огласки случившегося. Тридцать тысяч на взятку наши мужики разделили между собой и скинулись из зарплаты. Меня в долю не взяли, хотя могли бы, и я бы не возражала, более того, сама предложила включить меня в этот список. Но решили, что у меня не та зарплата, да и по бумажным делам формально у меня все делалось по инструкции. Хотя, то, что случилось – и не их вина, ситуация тоже спорная – дело случая. Как внезапный дождь, которого могло бы не быть. И опять все всё понимают. А мне было  грустно, что они меня в долю не взяли – что я, не член их  коллектива? Хотя это было  благородно, по-мужски.

А вот еще одна ситуация. После отпуска меня сразу же направили на недельное обучение на инженера по охране труда. Предприятию нужен был человек с таким документом, а всем действительно отвечающим за безопасность  на целую неделю никак не оторваться.  Я выучилась с удовольствием, думала, что все всерьез, что мой фронт работы увеличат и, может даже, за это платить больше будут. Не в деньгах дело, я уже увлеклась, уже  планировала, что нам надо сделать по охране труда в первую очередь. Но все оказалось иначе. Командир приказал мне не дергаться, делать, что всегда. У меня в должностной инструкции это не прописано. Так три месяца и не дергались. И некогда, и не положено проявлять инициативу в присутствии старшего по званию. У нас ведь все, как на военной подлодке! И я  уже совсем было забыла о том, что считаюсь инженером по охране труда.

Наступил январь. В коллективе УМ, где мы арендуем краны, обидели крановщика. То ли не доплатили, то ли словом обидели за скверность характера. А характер у него был – хуже некуда. Он из бывших эмвэдэшников, язык подвешен, бдить привык и все ходы-выходы знает. Написал жалобу в госнадзор, что у нас не соблюдается техника безопасности, а его в этих условиях вынуждают работать. А тут еще в смежной организации, что арендует краны у того же УМ, сразу два несчастных случая на производстве. Понаехали комиссии с проверкой, остановили краны, нашли не только УМ-овские, но и наши .недочеты. Бедного Командира совсем замордовали, время – до ужаса неудачное: только что уволился наш прежний Генеральный директор, друг Командира и тоже подводник. Новый Генеральный вот-вот придет, московское начальство собиралось приехать, и вообще… Беда всегда не ко времени!

Чтобы снова пустили кран, стали срочно исправлять недочеты, писать приказы о выговорах и снятиях. В этот приказ, писаный для отчета перед госнадзором, попали, конечно, не те, кто обычно работает плохо, а те, кто обычно больше всех горбатиться, но в этот день оказались перед ясными очами проверяющих. Я хоть не базе горбачусь, но поскольку числюсь инженером по охране труда, то мне – строгий выговор. И опять, все всё понимают. На моих деньгах это не отражается, но впервые в своей жизни попасть в приказ под пунктом «выговор» - впечатление сильное, бодрит чрезвычайно! Снова во мне никакой обиды нет, снова смотрю на ситуацию, как на внезапный дождь, но все же несколько истерических реплик выпустила из себя в присутствии своего коллеги. Увы. Более того, почти две недели активно разбиралась с документами по охране труда, сама насоздавала нужных, недостающих инструкций, распоряжений, выполнила все пункты Предписания, хотя четких указаний от Командира не получала, даже дома чего-то сижу печатаю. А ведь ошибусь в пустяке – буду виноватой я. Не ввязалась бы вообще –  была бы белая и пушистая. Такой вот у меня характер. Но меняться не хочу. То, что с точки зрения людей, глупость, с точки зрения более высоких миров, заслуга. Жизненный опыт и практика терпения. Самое главное не отождествляться ни с плохим, ни с хорошим. Дождь, он и есть дождь – мочить обязан.

Последний эпизод с моей работой на базе оставил одновременно и чувство страха,  и радости. И еще досады на свой возраст и неуклюжесть. Командир поручил мне сделать инвентаризацию залогового имущества, находящегося на базе в нашем в ангаре. В комиссию назначили пять человек, я – одна из членов. Нужно было пересчитать меховые рабочие куртки, висящие на крюках вдоль стен ангара и на металлических штырях, протянутых на высоте 2,5 метров от пола в центре ангара. Считать крюки нужно было,  поднявшись на высокую лестницу,  которую женщине передвигать одной не по силам и не по рангу (это я на собственной даче такое  делаю за отсутствием других работников). С этой лестницы надо было взобраться  на верхние узкие металлические стержни навеса, по которым можно передвигаться только, опираясь на лист фанеры,  держа ее  перед собой обеими руками. Только пройдя по ним до конца, можно просчитать количество крюков, на которых висели куртки. Оступиться и рухнуть с высоты вниз между шуб ничего не стоит. Прецедент уже был, кто-то из стропальщиков оттуда уже слетал однажды и даже что-то себе ломал, ему даже шубы мало помогли. А стоя внизу эти шубы ни за что не пересчитаешь. Предполагалось, что в этой работе мне отводится роль той, кто записывает данные и оформляет протокол. Как всегда, все были заняты по горло. Вся работа свалилась на Женю – кладовщика, старше меня по возрасту, и меня. Он, как ответственный за хранение,  их по одному разу все пересчитал, я должна была его данные проверить. Данные-то совпали, но… наверху мне было страшновато. Я на высоте всегда не очень.

Когда все уже было сосчитано, и я возвращалась к месту спуска, вдруг почувствовала, как моя фанера куда-то проваливается в сторону, а я плавно лечу вниз между рядов шуб. Они меня притормозили и спасли, но ржавый крюк, на котором я к счастью зависла, прорвал джинсы и проехался по ноге. Два других сделали прорехи на рукавах спецовки. Женя с ужасом взирал на мое исчезновение с крыши навеса и передохнул с облегчением только тогда, когда я снизу сообщила, что жива и не пострадала. Я хорошо отмыла себе карму. Рана на ноге, рваные брюки и колготки и позор собственной неуклюжести – наименьшее, что могло бы случиться! Инженер по охране труда устраивает себе несчастный случай на производстве! Такой дуре ничего не следует поручать, не человек, а тридцать три несчастья! Им и без меня не сладко! Формально мне не было дано команды лезть наверх, да и мало кто из женщин на моем месте согласился бы туда лезть, я собственно говоря, сама захотела помочь! Больше того, никому о случившемся  я не рассказала, а Женю уговорила промолчать. Сейчас вспоминаю о своем полете и со страхом, и с радостью. Почему-то кажется, что у меня есть ангел-хранитель, который облегчил исход того, что законно ко мне вернулось.  Ничего чужого к нам не возвращается. Все, кто начали практиковать у Сергея, постоянно проходят через  подобные испытания, из которых выбираются с наименьшими потерями. Так отмывается наша карма.

Иногда мне кажется, что я приношу фирмам и людям несчастье. Где бы я не работала, там вечно что-то случается. Чем больше я хочу помочь, тем быстрее ввязываюсь в неприятности. Или это только мне кажется? Может у организаций такая карма, а мы с ними вместе отмываем, каждый свое?

 Делать добрые дела так, чтобы они были приняты и пошли на пользу – большая заслуга. Взять от других дар легко, а вот получить право давать другим помощь и доставлять своим трудом радость – это надо заслужить. Недавно на нашей лестнице, там, где когда-то два дня жила «моя бомжиха», появился рыжий котенок. Он пищал от голода и мерз. Два дня утром и вечером я выносила ему еду, молоко. Снова мучилась дурью, что буду с ним делать дальше, какую обузу на себя беру, какую боль за него принимаю. И что? Точно, как моя бомжиха, он вдруг исчез, я больше его не вижу. То ли он вернулся в свой подвал, то ли его убили, то ли подобрали добрые люди. В моих пожертвованиях он не нуждался, не принял их. Точно также я  никого не смогла привести в группу к Сергею. А у других это получается. Правда никто из новичков не остается надолго, но все кто-то же приводит новых. А мне не хватает заслуг. И еще уверенности, что я делаю правильно. Хотя сама счастлива, что преодолела череду сомнений и остаюсь на этом пути. Очень счастлива.               
                ***
Погода стоит февральская, метет снег, завывает ветер, я, как всегда, с соплями – всю зиму нахожусь в состоянии ОРЗ, то затихающего, то вспыхивающего вновь. Как только перестала моржеваться, бегать по утрам, ходить босиком по снегу, все началось по новой. Что мне мешает все начать снова? Отсутствие желания это сделать.

Когда-то я очень любила этот месяц и называла его «Весной в феврале» по названию моего одноименного стихотворения. Февраль будил мне душу ожиданием счастья, любви, пробуждения после сна. Сейчас ничего подобного не происходит. Я ничего не жду от весны, даже в феврале я лишь надеюсь, что дальше не будет хуже. Некого любить, не во что верить в этом мире, а в тот, истинный, я пока еще не вхожа. Топтание возле его закрытых дверей и составляет мое сегодняшнее счастье. Так, как сейчас, меня устраивает. Несмотря на отсутствие любви в моей жизни, мне интересно жить. И весна в феврале для меня тоже имеет место, только теперь она приобрела совершенно иное обличье.