О вреде полезных связей

Приехал из дремучей глуши, с трудом зацепился и за тридцать лет, что прожил в столице, не мытьём, так катанием, не лестью, так хитростью обзавёлся тысячью приятелей и полезных знакомых. А поскольку кто-то из полезных регулярно терял свои свойства - высокое положение в обществе, влияние на финансовые потоки, доступ к различным благам, - приходилось заводить новых. Но и со старыми тоже не рвал - а вдруг судьба их ещё подхватит со дна житейского моря, из отстойных бухточек и вынесет на гребень волны, всяко ведь бывает - надо держать про запас, угождать.

И он так старался угождать, что однажды вконец лишился покоя. Едва просыпался ранним утром, его тут же накрывал страх: боялся, что забудет кого-то поздравить - с днями рождения, с именинами детей-внуков, с годовщинами свадеб-разводов, с профессиональными и с общенациональными праздниками, с памятными датами. Стремился сделать это среди первых. Самым первым. Звонил, изредка слал букеты с записочками, сотнями - письма с заверениями в вечной преданности, открытки с сердечками, смски со смайликами, имейлы...

Полезные связи он конвертировал в относительно достойное существование и в приятные мелочи - вроде возможности посидеть на концерте, который посетило одно из значимых лиц. Конечно, посидеть не рядом с лицом, но всё же. 

Разобраться с собственными талантами и предназначением за все эти годы он так и не сумел. Было некогда. И потому его единственным шансом держаться в кругу высокопоставленных чинов и олигархов оставались эти поздравления и знаки внимания - всякий раз оригинальные, чтобы не повторяться, чтобы люди, получающие их, пусть хотя бы на одну секунду вспоминали добрым словом - «какой же милый человек»!

У него скопились десятки толстых тетрадей, в которых он всё фиксировал - кого, когда и какими словами поздравил. И кто когда имеет обыкновение просыпаться - чтобы ненароком не разбудить, не вызвать гнев. И как зовут жён-детей-внуков - дескать, привет вашему Ванечке, как чувствует себя малышка Сара...

Боялся, что уходящие с должностей не успеют передать его идущим за ними. Но самым главным страхом являлась революционная смена правящей элиты, при которой не останется никакой зацепки и придётся начинать с нуля. Иногда снился кошмарный сон, будто это случилось...

Его останавливают на улице - новая ГИБДД или новая ППС, или новая ФСБ, или какие-то бандитские рожи, он лезет в карман за телефоном и понимает, что позвонить некому, не у кого искать защиты - полная ротация кадров. Он смотрит издали на двери Государственной Думы, Федерального собрания, Генеральной прокуратуры, Белого дома, Гаагского трибунала, штаб-квартиры НАТО, прочих административных зданий, министерств и ведомств, а за этими дверями - ни единого знакомца, даже вахтёрша, техничка и сантехник - чужие.

Пробуждался на скомканных влажных простынях, липкий от пота, в горле клокотало сердце.

Однажды замотался, заболел гриппом, жутко затемпературил, проспал до обеда, прожил день в бредовом состоянии, и только когда стрелки перевалили заполночь, заглянув в календарь, он осознал, что пропустил день рождения премьер-министра Польши. В груди запекло, спазмы сдавили шею, грипп дал тяжёлое осложнение, и бедолага скоропостижно преставился.

По телевизору вроде и сообщили - короткой бегущей строкой, но на похоронах присутствовали лишь жена и дочь. Местечка на столичных кладбищах почему-то не нашлось - похлопотать было некому, отвезли на родину, в дремучую провинцию. Стопки толстых исписанных тетрадей достались жене, но она не знала, как ими пользоваться, и потому просто сунула их покойнику в гроб - часть под ноги, часть под голову, парочку в руки - ведь не зря он тридцать лет копил эти связи, может, там пригодятся.

Последующий год тысяча важных персон, ложась спать после шумных праздников, вдруг ощущала, что чего-то прошло не так, вроде всего было в изобилии, но какой-то мелочи конкретно не хватило. Однако никто из них так и не вспомнил, какой именно.