Глава 18

Вчера она нашла в шкафу мамино девичье платье, которое по-прежнему бережно хранилось на вешалке. Собственно, весь шкаф был забит подобными вещами, их никто не носил, но они продолжали заполнять пространство. Ладно, если бы вещи являли ценность, как коллекционные, с биркой знаменитых Домов Мод. Это можно было бы воспринимать, как выгодное капиталовложение. В новом веке такая тенденция уже сформировалась, и, к примеру, какой-нибудь жакетик или маленькое черное платье от Шанель, Кардэна или Диора с возрастом в 25 и больше лет, можно выгодно продать на аукционе в Париже или Нью-Йорке.
Но в шкафу ее родителей находилось натуральное шмотье, достаточно безликое, с точки зрения Валерии. И будь ее воля, она бы разделалась с этим всем в одно мгновение. Руки так и чесались! Ей приходилось напоминать себе, что заполнить шкаф заново – очень трудоемкое и дорогое удовольствие в конце 80-х. Поэтому единственное здоровое решение в ее случае – перекрой.
А ведь с того когда-то все и началось. К тому же – именно с этого самого платья. Лера помнила его, как символ своего восхождения.
Ткань платья – мягкий бархат с нежным цветочным узором. К таким узорам Валерия всегда питала страсть. Это женственно и романтично. Она помнила, что когда-то превратила платье в костюм – жакет и юбочку, и теперь была горда таким решением. Она и сейчас на том же пути, даже идея отделки – ряды мелких пуговок на планках борта и высоких манжетах – ей безумно нравилась. Приятно сознавать, что первая ее идея уже носила в себе профессиональный характер!
К этому платью она относилась трепетно, придавая особое значение каждому шву. Представьте, что в шкатулке со стеклянными украшениями вы вдруг обнаружили настоящую драгоценность!
Ее мучило стремление продолжать работу, но Лера не хотела лишний раз выводить из себя мать. Шить в воскресенье! За это можно здорово схлопотать. А в виду последних событий, следовало ожидать грандиозный скандал.
Ладно, пусть буря стихнет...

***
Лера набралась решимости пойти на кухню, ей хотелось горячего кофе, вкусного маминого завтрака, да и кто такая эта Люся, чтобы портить ей день? Глупо прятаться в комнате, как ребенок.
Но к тому времени, когда она вышла, соседка уже ушла. Мама в одиночестве мыла чашки, задумчивая и грустная.
– Выспалась? – спросила отрешенно.
Лера взглянула на «узелок» – прическу, что не менялась годами. На затертый велюровый халат, сутулые плечи... И увидела в том столько смирения и бессилия, что пульс ее невольно ускорился от обиды и гнева.
Почему люди позволяют своему внутреннему огню вот так запросто потухнуть? Почему теряют желание наслаждаться жизнью? Только потому, что несколько раз споткнулись о какие-то преграды или запреты? Чушь! Нет таких запретов, из-за которых ты не имеешь право смеяться, искать положительные стороны своего существования, любить красивые вещи!
Или может люди ждут, что все само собой должно свалиться на голову?
Еще большая чушь! Даже еда сама собой не попадает в рот! А ведь она нас питает и насыщает. Как насыщает та жизнь, которую мы властны творить для себя сами.
Как хотелось Лере сказать это матери. Что художник рисует полотно, используя уже готовые краски. Картина не возникает ниоткуда. Но что это может быть за картина!
А тот, кто не ищет красок, а точнее – не стремиться их найти, – никогда не напишет картину. Разве это сложно понять?
Ведь то платье, что мама носила в молодости, как ничто другое свидетельствует о ее прежней жажде жизни, любви к жизни, к тем прекрасным дарам, что она несет собою.
Что же она сдалась?
Трудности? О, Валерия могла говорить о трудностях часами! Трудности – это то, что делает нас теми, кто мы есть! Что за картина без теней? Кому нужно бледное пятно на полотне? Жизнь тем и ярче, чем находчивее ты преодолеваешь свои трудности.
Страдания? Ну а как же без них? Без них можно просто уснуть и не проснуться! И чем сильнее ты стараешься «уснуть», тем настойчивее они тебя преследуют. Люди веками ищут смысл существования, не замечая такой простой и очевидной сути: преодоление трудностей, поиски красок жизни и творение прекрасного – вот что такое жизнь!
Если не кривить душой, Валерия всегда понимала: все, что она делает, все, что имеет и к чему стремится – это постоянный труд, постоянное движение.
Она создавала красивые вещи не из помешательства на тряпках, не из поклонения материальному. Нет, она не была ограниченным человеком, которого интересовали лишь деньги и слава. Она любила жизнь! Любила ее великолепие, ее совершенство: в музыке, в стихах, в запахах, украшениях, в шикарных нарядах и интерьерах, в любом живописующем искусстве.
Как птица любит петь и летать, а цветок открывается навстречу солнцу. Как любит кошка своих котят, облизывая и прижимая их к себе, и как они нежно льнут к маминой шерстке, кутаясь в тепло и заботу. Как любят в первый раз: трепетно и вдохновленно!
Вот что такое жизнь! Любовь!
Но почему, почему так много людей не хотят этого понять? Истощают себя своим же неверием. Ведь даже в сером можно различить присутствие других цветов.
Все это пронеслось в голове Леры молниеносно, как импульс, но всколыхнуло сильные чувства. Черт побери, если она это понимает, почему этого не понимает ее мать? Может, просто забыла?
Она поела, продолжая наблюдать за матерью, и увидев, что та затеяла лепку сырных вареников, предложила ей помощь.
– Только старайся делать их одинаковыми, – напомнила мать. – Не забывай, что это вареники. И если снова будешь лепить всяких зверушек, то хотя бы делай их одного размера, иначе они не сварятся...
– Не волнуйся, – засмеялась Лера. – Если что, я их сама съем.
– Ты всегда так говоришь!
Лера действительно всегда лепила рожицы с косичками, солнышки и какие-то еще причудливые персонажи, вместо положенных вареников. Странно, что она об этом забыла.
Жаль, что они никогда не пробовали готовить вместе с Ленкой. Это так весело!
В этот раз она честно старалась лепить так же, как и мать. Получалось плохо, приходила мысль, что и правда лучше налепить каких-нибудь курносых человечков. Если что-то не выходит – мысли креативно, размышляла Валерия, пряча улыбку.

* * *
Она продолжала наблюдать за мамой. Морщинки делали ее лицо старше, напряженность не покидала его ни на миг. Еще немного и она будет походить на старушку с угрюмым лицом. А ведь ей сейчас только сорок, столько же, сколько было Валерии в последний миг ее прежней жизни. Но какая между ними поразительная разница!
Валерия подкрашивала волосы в оттенок топленого шоколада. Он не был холодным, как черный, но имел достаточно глубокий выразительный цвет и удачно подчеркивал ее большие карие глаза. На стрижке а-ля «кабаре» она остановилась уже давно, считая ее идеальным довершением своей внешности. Что уж говорить про ухоженную кожу, прекрасно сохранившееся тело, всегда безупречно подобранную одежду и натуральный макияж. Говорят, красота требует слишком много усилий. Но чтобы встать поутру и прожить день – тоже нужны усилия. Просто ты к этому привыкаешь.

Мать Валерии была мастером экономии. Даже, возможно, генералом. Если не императором!
За всю свою жизнь Лера не встречала другого человека, который умел бы экономить всегда, везде и на всем. Самой Валерии это было чуждо. Экономия в ее понимании –  жадность. Как можно ощутить всю полноту жизни, если без конца во всем себе отказывать?
Чтобы иметь деньги, их нужно зарабатывать, а не экономить на всем подряд, с видом мученического достоинства. Еще Валерия была убеждена в том, что если ты сам для себя и близких постоянно жмешься, то и жизнь в равной степени так же жмется для тебя! Она ничего не даст тебе. Зачем? Тебе ведь ничего не надо!
Это одна из ее психологических проблем. Она так устала от экономии в детстве, что став самостоятельной, перебросилась в другую крайность – расточительство. От того, что она ненавидела экономию и всяческие ее проявления, особенно неприемлемой считала ее для бизнеса, с фанатизмом влезала в долги и только потому неудержимо катилась к банкротству.
Верно говорят, во всем нужна мера. Но как она могла понять, что такое мера, если с детства столького была лишена и даже попросить боялась? Перед тем, как выпросить денег у мамы, нужно было предоставить полный отчет их рационального и целесообразного использования, что достаточно часто отметалось со строгой рассудительностью опытного бухгалтера: «Зачем это нужно? Лишь бы деньги просадить?» Валерия помнила, как испытывала неловкость вперемешку с чувством вины каждый раз, если ей что-то требовалось купить для себя. Особенно, если это касалось одежды.
Родители многих ее сверстников не скупились на красивое шмотье, используя все доступные связи и все доступные средства. Все потому, что в своих отпрысках родители обычно видят собственный престиж и стремятся облечь их в определенный статус перед обществом.
Мама Валерии не принимала такую позицию и высмеивала ее:
– На эти деньги целая семья может прожить безбедно весь месяц. А что такое кожаная куртка? Сколько ее проносишь? А мода возьмет – и кончится. И тогда носи ее в огород... Вот же глупость!
Или:
– Я бы никогда не позволила своей семье сесть на хлеб и воду, лишь бы обвешаться ипортным барахлом! Ради чего? Чтобы все завидовали? Это прибавит ума, может, здоровья? А кто красив, ему это пижонство ни к чему...
Эх, мама, думала Валерия с глубокой тоской в сердце, ты, бесспорно, права, мода – это пижонство! Каждый профессионал знает: мода придумана для тех, кто не имеет вкуса... Но, мама, черт побери, не ты придумала эти правила, тебе на них начхать, а людям вроде меня, у которых голова идет кругом от всего этого, душа уже запрограммирована и обратного пути нет. Вот ты бы ни за что не влезала в долги, а я влезла. Ты бы ни за что не связала себя с миром пафоса и фарса, а вот я связала...
И обе мы в проигрыше, как не крути. Ты – со своей экономией и строгими костюмами, и я – с безумной страстью к роскоши!
Мать Валерии росла в многодетной семье, без отца к тому же, который умер от тяжелой болезни. Ее детство прошло на грани нищенства, поэтому с малых лет она вынуждена была подрабатывать, чтобы прокормиться, зарплаты мамы-ветеринара было недостаточно на четверых. Это не могло не отложить серьезный осадок в ее душе, породивший крайность. Валерия никогда не винила мать, понимая, что это ее психологический комплекс. Но только сейчас, проанализировав свою собственную жизнь, она поняла, что мамин комплекс развил ее собственный комплекс. Одна крайность породила другую!
Раньше она бы и не задумалась об этом. Но теперь смогла сделать это заключение почти сразу.
И точно так же пришла к выводу, что нужно что-то менять. Пользуясь таким уникальным шансом, пока еще не стало слишком поздно, она непременно должна изменить мировоззрение матери, а вместе с тем – и собственное.


– Мам, ты замечала, что люди, без конца экономя, в действительности ничего не имеют... – начала она как бы между прочим, старательно сворачивая вареник.
– Смотри какая, – хмыкнула мать. – Будешь зарабатывать свои – тогда посмотришь, как прожить без экономии.
– Это не экономия. – Лера старалась говорить просто, чтобы мать не приняла ее замечание, как упрек. – Это страсть к накопительству. Ты откладываешь деньги на сберкнижку для будущего, которое никогда не наступит. А сегодня ты не имеешь ничего...
– Откуда ты про сберкнижку знаешь? – Глаза матери вспыхнули. – Подслушиваешь нас с отцом?
«Я узнала о ней, когда ее сожрал развал Союза, – подумала Лера. – По твоей реакции... У тебя был нервный срыв... Еще бы! Двадцать тысяч! Безумные деньги! Которые никогда уже не вернуть».
– Это неважно, – ответила она. – Позволь я скажу. В действительности, у нас есть только сегодняшний день...
– Я не поняла, – перебила мать. – Это что за политика? Такому в школе учат или это влияние Запада? Внесли заразу в страну со своим пепси-шмепси! Жить одним днем? Все спускать сегодня, а завтра остаться голодному и загнуться? Это путь алкоголиков и воров! Я не знаю, где ты этого нахваталась, но только немедленно выбрось это из головы!
– Вот если ты взрослый, тебя нельзя перебить, ты говоришь дело... – пробормотала Валерия. – А ежели ребенок – так сразу прикуси язык!
– Что?
– Давай представим, что мне не пятнадцать, а сорок, – предложила Валерия. – Давай, это не трудно. Я знаю, слишком хорошо знаю, как взрослые относятся к рассуждениям детей. И очень неправильно относятся... Объясню, почему. – Она отложила нож, которым нарезала тесто и набрала побольше воздуха в легкие:
– Каждый день ты думаешь одно и то же: о сберкнижке, о продуктах, о папиных импортных таблетках и о том, что человек, который их может достать, снова повысил цену... О работе ты думаешь каждую минуту. Я, по-твоему, не слышу, как ты вскакиваешь в ужасе среди ночи, бежишь на кухню пить валерианку, потому что не уверена, успеваешь ли с отчетом... Эта твоя нескончаемая головная боль из-за низкого давления – это зацикленность на проблемах! Куда не глянь – причина для расстройства. Если кто-то из знакомых радуется жизни, ты злишься на них, – в твоем представлении они живут одним днем, не думают про завтра – несерьезные люди! И ты тянешь всю эту повозку, ненавидя свою жизнь от самого начала и до конца. И в душе ты понимаешь, что ничего никогда не изменится.
Деньги на сберкнижке не украсят твою старость. До старости еще дожить нужно. А придет она с кучей болезней и оскорбленной душой. Тогда деньги, хоть целый миллион, не исправят ничего. Не вернут ни здоровья, ни душевного равновесия. Ты догадываешься об этом, и, заглядывая мельком в будущее, падаешь духом еще больше. Но продолжаешь себя обманывать день за днем, что другого пути нет, что ничего не упадет на тебя, как манна небесная. И заставляешь себя экономить еще больше. Как будто это – единственное спасение. Тебя все раздражает, угнетает, расстраивает.
А в это время подросток, который, как ты склонна думать, ни черта не смыслит в жизни, наблюдает за взрослыми и делает соответствующие выводы. Правильные они или нет, но это напрямую связано с тем, кокой сложиться его жизнь в дальнейшем. Дети видят куда больше, чем зацикленные на работе родители. Уж поверь мне! Если ребенок ходит куда-то с друзьями, он, быть может, не так детально наблюдает за родителями, подмечая их недостатки, программируя себя на собственные промахи в будущем – на ту же подавленность и чувство безысходности. Но ведь стимул куда-то идти, с кем-то знакомиться, проявлять себя в обществе не появится, если ему нечего показать, то есть - попросту! - если не в чем пойти... Это нормально. Ненормально совсем другое – если у подростка не возникает желания иметь что-то стоящее, красивое, что не сливает его с толпой...
– Ты из-за джинсов затеяла этот форум? – вдруг перебила мать.
– Что? Нет... Господи! Какие еще джинсы? Прошу, дай мне договорить! Все слишком взаимосвязано, и я пытаюсь сказать то, чего ты не замечаешь, потому что смотришь совершенно в другом направлении. Дослушай меня, мам... Подросток идет гулять с друзьями, если у него есть что показать. Тогда он уверен в себе. Собственно, это не только подростков касается, но я говорю сейчас о том, с чего все начинается... Ты сказала про джинсы. Окей. У тебя есть новые джинсы. Они прекрасны, хорошо на тебе сидят. Ты счастлив. Чем ты хуже звезды из журнала? Спадают комплексы, появляется чуть больше раскованности. Ты стремишься к общению, привыкаешь к нему...
Мать смотрела на нее с явным недовольством.
– А если ребенок обделен, – Валерия всеми силами пыталась структурировать свою речь, – тогда... как правило, он ненавидит свою внешность, чувствует жалость к себе и питает зависть к остальным, а это никогда не сделает его хорошим человеком. Боже... Я говорю про комплексы. Про то, что жрет здоровье, лишает радости, запутывает так, что самому черту не разобрать, где хорошо, а где плохо.
Лера на секунду замолкла, просто чтобы перевести дыхание.
– Ты считаешь, что родители, которые одевают своих детей в красивое тряпье и покупают им другие предметы удовольствия, портят их? Конечно, чрезмерная избалованность вредит, я согласна, поскольку я... – она запнулась, не успев закончить: «столкнулась с этим при воспитании собственных детей». Сделала глубокий вдох и продолжила: – Но старая школа, которую ты почерпнула в детстве, тоже неверна. Твое бедное детство все еще продолжается, и ты не можешь отступиться от него. Это превращает в кошмар всю твою жизнь, мама. Ты не экономишь. Позволь, я скажу тебе правду. Это жадность... Ты напугана завтрашним днем так сильно, что это стало паранойей. Ты откладываешь на «черный день», потому что веришь в него, в то, что он непременно наступит. Ты ждешь его в нетерпении и даже злишься, что он, проклятый, никак не наступает. И потому каждый свой новый день ты превращаешь в преддверие «черного дня». Твое завтра – это конец света! И каждый день ты к нему готовишься. Снова и снова. И вот сегодня ты опять нацелена на завтра. Завтра превратится в сегодня, но ты снова будешь готовиться к «завтра». Вот, что я имела в виду, когда сказала про «жить сегодня».
Я не имела в виду – истратить жизнь в один день! Я имею в виду, что если ты не сделаешь себя и своих близких счастливыми просто сейчас – этого не будет никогда!
Ты носишь свой рабочий костюм вот уже десять лет. И все, что ты понимаешь, смотрясь в зеркало, что как-то внезапно постарела... Ты ловишь себя на мысли, что не представляешь даже, где они – эти десять лет, они будто бы просто испарились, словно их кто-то украл у тебя прошлой ночью. Я скажу, где они. Они в этом самом костюме, в твоем ожидании «черного дня». Они превратились в один день, потому что все эти десять лет прошли одинаково. Если бы ты позволяла себе радости жизни, если бы уже семь раз поменяла гардероб, ты бы понимала, как прошли эти десять лет... Ты бы помнила каждый момент. Ничто не слилось бы в один цвет... Понимаешь меня? Понимаешь, для чего люди покупают новые вещи? Чтобы жизнь не пробегала как один бесцветный марафон, а чередовалась новыми красками, насыщалась новыми эмоциями...
Именно подросток очень хорошо ощущает это. Он не зациклен на работе, как все взрослые. Он знает, что в мире много красок. Он знает, что жизнь дает много позитивных эмоций, если не замыкаться и не отворачиваться... В твоем воображение сейчас рисуются картины избалованных деток, которые ведут себя постыдно от того, что им все дозволено. Но давай мы забудем обо всех этих крайностях. Я сама только недавно поняла, что есть прекрасная золотая середина... Мировоззрение подростка и родителя действительно безумно различается...
– Кто бы сомневался, – резко вставила мать.
Но Валерия не собиралась ставить точку:
– Потому что становясь взрослыми, зацикливаясь на деньгах, мы забывает, как это – быть ребенком. Позволяя ребенку слишком многое, мы рушим его мир. Давая слишком мало, мы делаем то же самое. Взрослые чувства слишком атрофированы. Взрослые живут критериями. А дети живут эмоциями. Вот в чем эта разница... В твоем понимании забота – это сытный обед, теплая одежда, поход к врачу по мере необходимости. Но это ведь физическое представление. А как же психика? Эти самые джинсы, как ни странно, проявили бы больше твоей заботы и понимания, чем вареники... Именно поэтому, когда я вырасту, я начну курить и напиваться на различных мероприятиях, и мне будет начхать на свое здоровье! Ради того, чтобы смотреться хорошо в модной одежде, я буду мало есть, как ты сама сказала: «Люди сидят на хлебе с водой ради модных тряпок». Именно так и будет! Я не буду носить теплую и комфортную одежду, отдавая предпочтение последнему писку моды. Вот такая цепочка...
– Мы покупаем тебе одежду, – возмутилась мать.
– Конечно. Что-то, что пригодно для носки... Твой голод в детстве заставил тебя заботиться о еде, а мой голод на яркие впечатления превратил меня в эпатажного безумца. Я говорю это не для того, чтобы тебя упрекнуть, но если я этого не скажу сейчас, то буду упрекать тебя в глубине души всю последующую жизнь. А я не хочу этого... Я наблюдаю за тобой каждый день: то как приходишь с работы уставшая, с каким обреченным видом берешься за домашние дела. И разве я сама смогу быть когда-нибудь счастливой? Разве ты не наблюдала свою мать несчастной?.. Вы никуда не ходите с папой, я имею в виду: ресторан, кинотеатр, – потому что это лишние расходы. Но, мама, твоя душа грубеет без морального удовольствия, без маленьких радостей. Ты ничем не отвлекаешь себя от своих несчастных мыслей, и не удивительно, что с каждым днем жизнь становится только труднее. Когда ты последний раз чувствовала себя женщиной? Ухоженной, красивой, желанной. Мама, твои фотографии двадцатилетней давности режут мне сердце – ты была такой красавицей! А теперь этот миссионерский «узел», безвкусый костюм, потухший взгляд. Ты не ходишь в парикмахерскую, не покупаешь косметику – все так же из экономии!... Но это абсурд, потому что в душе ты жаждешь быть женственной и красивой! Ты насилуешь собственную душу. Вот почему жизнь не имеет радости. Потому что ты не допускаешь ее. Ты на ней экономишь!.. Я не учу тебя, как жить, потому что я недостойный учитель. Здорово, если у тебя есть возможность вернуться в прошлое... А если нет?
– Не знаю, откуда ты этого всего нахваталась, – покачала головой мать, размашисто и быстро нарезая лук, делая вид, что он – причина слез, растекшихся по ее щекам. – Но мне сердце кровью обливается слышать от тебя такое! Как совесть позволила... обвинять мать... сделала из меня зачерствелую скрягу, Плюшкина! Я виновата во всех проблемах – даже в будущем! – потому что росла голодной! Потому что знаю, как это – вкалывать за копейки, когда тебе десять! Какое... неуважение! – Она задыхалась от обиды. – Ты даже не представляешь, о чем говоришь! Что такое труд – изо дня в день!.. И все из-за чего? Из-за джинсов!..
Лера стояла посреди кухни в полном смятении.
«Узнаю себя, – с горечью подумала Лера. – Разве я когда-нибудь воспринимала слова детей иначе, чем детский лепет? Господи, пожалуйста, пусть ее сердце не будет столь же непрошибаемо, как мое!»
– Жизни меня учит... Иди займись уроками, после того, как ты проштрафилась в школе, мне стыдно даже мимо проходить!
– Я это исправлю. Меня занесло... Извини, если я тебя расстроила.
– Я очень надеюсь, что отец спит сейчас и не слышит твоих изречений!
– Мам, я...
– Иди, я говорю!
От бессилия Лера до крови прикусила губу. Зачем? Зачем она затеяла этот разговор?
Какая же ты глупая и циничная, Валерия!
Она сняла фартук и поплелась в свою комнату. Проходя мимо спальни родителей, она остановилась. Дверь была приоткрыта, отец смотрел на нее сквозь проем.
В первый момент сердце сжалось так, что Лера едва не застонала, но внезапно поняла, что в глазах отца нет упрека. Это вернуло часть надежды, но волнение из-за допущенной ошибки еще долго мучило ее...




Читать дальше (Глава 19): [url=http://www.proza.ru/2015/06/04/1418]

©"Последнее желание" Г.Зарудная