Глава 21

Странное дело – как все переменилось в одну секунду.
Человек, которого она так мало знала в прошлом, считала безучастным и отрешенным, оказался самым внимательным слушателем и превосходным собеседником.
Они говорили, говорили без умолку (в основном, конечно, она), не замечая бега времени, и только тогда оба опомнились, когда легонько хлопнула входная дверь и мама позвала Леру на кухню.
Но до этого – сколько они всего узнали друг о друге! Валерия словно в один плотный штрих стремилась уместить всю жизнь, залпом пересказывая накипевшее: свои мечты, страхи, разочарования.
Лишь единственный раз возникла пауза – необходимая брешь в повествовании, чтобы передохнуть и успокоиться. Отец оставался задумчивым все время, но ничуть не удивленным. В глубоко посаженых серых глазах горело что-то похожее на разгадку, ей постоянно казалось, что он все понимает намного больше, чем она, что любая проблема – не проблема вовсе!
В оглушающем и внезапном молчании, пока они все еще мысленно догоняли цепочку всей этой беседы, Лера с изумлением разглядывала его строгий профиль на фоне прозрачно-белого окна и одной вещи все никак не могла постичь.
– Почему ты веришь мне? – спросила она. – Ты ни разу не перебил меня, хоть это чистейший вздор... люди не возвращаются однажды в свое прошлое! Так не бывает!
Он посмотрел на нее очень внимательно:
– Откуда нам знать, как бывает? И не бывает ли это постоянно? Люди скрывают в себе такие тайны, от которых содрогнулась бы земля.
– Но, – зачем-то пыталась оспорить Валерия, – это выглядит абсурдно. Будь все так, представляешь, как бы это повлияло на ход истории? Ее можно переписывать тысячи раз...
– А если допустить, что так и происходит? – отвечал он таинственно, от чего мороз пробежал у нее по коже. – Мы имеет только данность, как отчет. Но мы никогда не сможем узнать, сколько было черновиков.
И вдруг улыбнулся.
– Ты, скорее, сошла с ума, притом – в один день. Неделю, две, три назад эта девочка была другой, я могу поклясться. В одержимость духами я не верю. Будущее, о котором ты говоришь, так опасно придумано, что может дорого обойтись всей семье. И сочинить такое способна либо девочка с самой буйной фантазией, либо совсем уж душевно больная. Либо – это правда. Есть много вариантов. Но знать, что авария на ЧАЭС произошла не из-за оплошности дежурного инженера, проще говоря – халтурщика! – на чем настаивает официальный отчет делегации специалистов, а по причине плохой конструкции реактора!.. И что ликвидаторы работали в костюмах, не предназначенных для этого, а то и без... Нет, эту тему никто не тронет в наше время...
– Так ты все знаешь? Я имею в виду...
– Конечно, знаю. Гораздо больше, чем думает твоя мать. Скажи... они все погибнут?
Лера отвела глаза в сторону.
– Не все, конечно... Но много. В новом тысячелетии это уже не тайна. Но неужели только поэтому ты мне веришь? Потому что я располагаю пока еще не разглашенной информацией?
– Не только. Однако я бы не хотел, чтобы ты повторяла это вслух, ближайшие лет десять...
Лера припомнила муторную историю Союза с привкусом шпионского яда, неусыпного контроля служб-невидимок, от которого мирные граждане немели и зябли, боясь не то что б лишнее сболтнуть – в том то и дело, никто не мог предугадать, в чем это лишнее себя покажет и заставит нести ответ. Она вынуждено приняла это к сведению, затем устало повалилась на стул... и грязно выругалась.
И только когда слова уже слетели с языка, как какой-нибудь синдром Туррета, хлопнули и задрожали в воздухе, Лера осеклась и в ужасе прикрыла рот ладонью.
Тонкие уголки его губ едва заметно дрогнули в ответ:
– Вот об этом я и говорю.
Густая краска стыда залила лицо Валерии. Это было одним из тех странных эмоциональных всплесков, с которыми она совершенно не могла управиться.
– Я только одного понять не могу, – заговорила она снова чуть погодя. – Что я здесь делаю? Кроме того, что шокирую тебя своими повадками, и того приятного обстоятельства, что удалось сбежать от кредиторов! Но не думаю, что угодила в меньшую западню! Это такое... наказание? Я не видела ни черта, ни Бога, ни архангела, ни верховного судью... Я просто открыла глаза – и все переменилось! Меня не пытают, не рвут на куски, не варят в котле, но то, что происходит несравнимо хуже любых изуверств! Я не могу повлиять ни на что! Я не принадлежу сама себе! В том разгадка? Наказание за самоуверенность? Вся моя жизнь и без того была наказанием – я расплатилась сполна!
– Ты думаешь, ты погибла?
Вопрос поверг ее своей неожиданностью.
– Что?
– Что ты помнишь последним, перед тем как проснулась здесь?
Она перестала ерзать на стуле, руки расслабленно опустились на колени. Взгляд уткнулся в выбившуюся ворсинку на зеленом шерстяном ковре под ногами. Ей было странно и страшно вспоминать те неясные, размытые, лишенные определенности фрагменты. Слишком сильно они напоминали остатки сна...
Лера закрыла глаза. Черт, как же это страшно... На лбу появилась испарина. Все те дни, что она здесь, чего она только ни передумала, чего только ни вспоминала. Но только не это! Не последние моменты... жизни? Значит он прав? Как же не хотелось верить в это, как же не хотелось думать об этом! Никогда!
Раздался резкий, хлюпающий звук – ее неожиданный всхлип. Она поняла это даже не по звуку, а по разрывающей сознание боли, как будто случился длинный спазм в голове. Открыла глаза и на ковер обрушились капельки слез.
– Я не помню, – противно и пискляво выдавливала гортань. – Был вечер, какие-то люди... кажется, концерт... потом я ехала в машине... Нет, только огромные темные пятна...
– Ты вспомнишь, – сказал отец. – Непременно вспомнишь... и все исправишь.



Читать дальше (Глава 22): [url=http://www.proza.ru/2015/06/04/1428]

©"Последнее желание" Г.Зарудная