Сумерки

"Абсолютно всё, что может характеризовать человека, уже соотнесено с культурой темного века - с орально-анальной системой координат и помещено в контекст безмерного ротожопия".
                (В.Пелевин)

Постструктурализм (неоструктурализм, деструктивизм) отныне стал новой универсальной идеологией. Эта идеология со своими «нормами», «закономерностями» и  «установками» повергает в шок неподготовленное сознание. Например, многие сегодняшние «некомпетентные» родители, дети которых ходят в школу,  не могут понять, почему учеников в школе обучают не наукам, а сексу; почему школьная программа стала маловразумительной, фрагментарной и непоследовательной.

Недавно в Канаде (штат Онтарио) уже третий раз за год  встревоженные родители школьников выходят на улицу с протестом против непонятного образования. Они высказывают возмущение тем, что их детей обучают на уроках «ласкам» и «трансвестизму», а не дают знаний о мире. Правительство делает вид, что ничего не слышит, потому что даже на самом высшем уровне нужно быть извращенцем для того, чтобы сохранить пост.  Что может сделать местная власть, если указание на ту или иную программу поступают свыше?

Остается только поражаться обилию гомосексуалистов и лесбиянок в элитных кругах. Похоже, сегодня на Западе для того, чтобы войти во власть, надо «засветиться» на этом сомнительном поприще и постараться войти в правовую зону законодательства, защищающего меньшинства.  Вот почему сегодня так важно и нужно (!) быть маргиналом.  Современный лозунг: «За маргиналами будущее!» Это лозунг провозгласили постструктуралисты, по программам которых строится «новые дивный мир».

Если кто-то думает, что мир существует сам по себе – он ошибается. Человеческий мир – это всегда слепок с власти, которая формирует угодную ей картину мира. Дело в том, что у власти есть удивительная возможность надевать на всех членов общества «разноцветные очки». Они могут быть с голубыми, розовыми или ярко-желтыми стеклами. Но сегодня они – черные. Глядя через эти мутные стекла, можно различить впереди нечто странное, неоформленное и маловразумительное. Для того, чтобы внести ясность, скажу, что это – поле для эксперимента постструктуралистов.

Постструктурализм как явление возник в 60-е годы. Он возрос на останках структурализма и заложил в свои основы плюрализм (множественность) и релятивизм (относительность). Картина мира, которую предлагает постструктурализм, лишена связности и целостности. Она распадается на множество фрагментов или «островов», между которыми нет никакой устойчивой связи, кроме пространственной.  Лиотар называет такое мироустройство «фрагментами языковой материи». Он утверждает, что мир иррационален и в нем царят энтропия и хаос. Он не поддается ни познанию, ни рациональному описанию. В этом странном атомизированном  и шизофреничном мире нет ни устойчивого развития, ни диалектики.

 В противоположность привычному логическому способу мышления постструктуралистом Лиотаром был разработан новый тип мышления. Его уже нельзя назвать ни логическим, ни последовательным, ни понятийным, потому что он лишен смысла.  Делёз называет этот тип мышления «шизофреническим», а Барт - просто «письмом».

Такое «письмо» стало действенным дестабилизирующим инструментом - - способом разрушения, расшатывания устоявшихся норм, взглядов и представлений, видов и жанров. Через эту форму, как через мясорубку, современные экспериментаторы пропустили всю историю философии, литературы и культуры в целом.  Именно из этой «мясорубки» вылезли «обновленные» чеховские «Три сестры», а также «Дети Розенталя» и  прочая чепуха, которая так действует на нервы  психически здоровым людям.

Движущей силой «письма» является «дискурс». «Дискурс» - представляет собой запутанный и невразумительный текст, который выглядит, как лабиринт, паутина или сетка. У него нет ни начала, ни конца, ни объединяющего центра, ни главного слова – ничего, что напоминало бы о смысле.  Это просто текст – открытый, незавершенный, непонятный и избыточный. Читая такой текст, чувствуешь себя весьма скверно. Появляется убеждение, что либо автор над тобой издевается, либо тебя обманули.

Главную роль в «письме» выполняет «игра», которая также выполняет деструктивную, расчленяющую роль.  Барт подтверждает, что это, действительно, «игра письма против смысла». Деррида повторяет за ним почти то же самое: «игра текста против смысла».  «Красоту» и загадочность подобного «дискурса» замечательно показывает  В.Пелевин – один из лучших критиков  деструктивизма.  «Некоторые эксперты утверждают, - пишет он в романе «EMPIRE ‘V’» - что в современном обществе нет идеологии, поскольку она не сформулирована явным образом. Но это заблуждение.  Идеологией анонимной диктатуры является гламур… Гламуром анонимной диктатуры является ее дискурс».

Через такой «дискурс» сегодня пропускают всё, что только возможно: искусство, политику, быт, науку, психологию, педагогику, классическую литературу.  В результате  обработки «дискурсом», классика превращается в  полное безобразие, именуемое «ремейк». Когда через «дискурс» пропустили школьные учебники – школьники утратили дар речи и способность к мыслительной деятельности. В результате длительной обработки «дискурсом», современный молодой  человек принял окончательную форму «приколиста», полагающего, что жизнь – это сплошной «прикол».

Впрочем, зачем познавать реальность, если она, в принципе, непознаваема? Французский философ Жиль Делёз  полагал, что  реальность нельзя постичь, находясь в здравом уме. Подлинную реальность, - утверждал он, - можно постичь только в том случае, если довести себя до умственного расстройства и утратить различение.  Он во всеуслышание заявил, что «в основе социальной организации… заложен некий Великий Параноик – вождь первобытной Орды»,1 который  и создает историю из своих фантазмов. Создание  иллюзий – это, между прочим, главная «ценность»  «Великого Параноика» и, если бы Делёзу  пришлось выбирать  между социализированным невротиком или свободным шизофреником, то он непременно предпочел бы второго.

Будущего человека, обработанного «дискурсом», он увидел как «свободного, безответственного, одинокого и веселого Заратустру», который «перестал бояться сойти с ума».2 И действительно, этому человеку уже не стоило ничего бояться, потому что всё самое плохое с ним уже случилось. – он стал сумасшедшим. Он явился продуктом современного воспитания, шизофреничного кинематографа и литературы типа Лоуренса, Миллера, Джинзберга, Джойса, Керуака, Лоури, Гарди и др.

А почему, собственно, литература не должна быть шизофреничной, если она предназначена для шизофреничного общества? Делёз вообще ничего плохого в шизофрении не видит.«Литература, - отмечает он, - ничем не отличается от шизофрении: это процесс, а не цель, производство, а не выражение».3

 К.Г.Юнг, известный швейцарский психиатр и философ, читая «Улисса» Джойса, основательно нервничал, бросал и даже рвал книгу, не в силах дочитать ее до конца.
«В разрушении критериев красоты и смысла, которое происходит в наше время, - писал он в своем эссе, - «Улисс» достоин удивления – он оскорбляет все наши привычные чувства, он грубейшим образом отказывается оправдать наши ожидания в отношении значимости и содержания, он воротит нос от всего синтетического».4

Юнг не мог понять, каким образом автор мог писать этот шизофреничный бред более десяти лет. Он не нашел в книге ничего, кроме «потока» сознания или «дрейфа».
«Улисс», - написал К.Г.Юнг в  работе «Психоанализ и искусство», - заслуживает звания наиболее патологического явления во всём искусстве модернизма. … Клиническая картина шизофрении в данном случае – чистая аналогия, основанная на том, что шизофреник представляет реальность так, как, если бы она была абсолютно чужда ему или же наоборот, отчуждает себя от реальности… эта склонность… является симптомом, неизбежно сопровождающим распад личности на фрагментарные кусочки (являющиеся автономными комплексами). В современном искусстве это явление не представляет заболевания индивидуума, но является коллективной манифестацией нашего времени».5
Приговор современному искусству из уст всемирно известного психиатра и философа был неутешительным: «… современному искусству, - писал он, - удалось создать искусство-наоборот, задний двор искусства, который не предназначен, чтобы чем-то вознаграждать, а просто показывает нам, где выход, делая это с революционной дерзостью…».6

Сегодня испытанию шизофренией подвергаются все. Огромные конгломераты шизофреничной литературы заполняют прилавки магазинов, а с экранов телевизоров идет широкой рекой «поток магмы» - нескончаемые сериалы, не имеющие ни смысла, ни содержания. Именно так сегодня воспитывают шизофреников – людей для будущего, чьей судьбой будет бесконечное и однообразное повторение.

Далеко за примерами ходить не надо. Еще 20 лет назад музыка, состоящая из трех бесконечно повторяющихся нот, вызвала бы справедливое возмущение профессионалов и раздражение психически нормальных людей. Сегодня на таком примитиве устроен весь современный «шум» и никто ничем давно уже не возмущается. Все довольны мурлыкающей бесформенной  бессмыслицей, кольцующей сознание, и, превращающей человека в шизофреника.

А что нужно такому расщепленному созданию?  Знание? Не смешите. Вот потому-то знание, как таковое, и отсутствует. Есть полузнание, обрывки информации и непроверенные слухи.  Это - Дух Нашего Времени с его маленькой больной головенкой. Постструктурализм отрицает знание, потому что шизофренику оно ни к чему. Поэтому знания нет, но зато есть наукообразность.

«Знание, - утверждает постструктурализм, - полностью зависит от власти. И потому каждый должен знать только то, чего хочет власть». А власть хочет, чтобы человек был раскрепощенным «приколистом», который хорошо разбирается в гондонах и знает три «священные» буквы. Особо «продвинутые» могут знать несколько «историй» о том, что «Сталин-сволочь-потому-что-он-тиран» и «Столыпин-хороший-потому-что-он-либерал-реформатор».

Такая «история» была специально изобретена для шизофреничного обывателя, не умеющего спокойно читать обычный текст. Поскольку воспитание наделило его прыгающим сознанием, постольку постструктурализм поставляет для него историю в виде простых анекдотов. Лиотар называл такие истории – «рассказами» или «метарассказами» (мифами).

Что до «высоколобых», то их роль в обществе значительно снизилась, как и роль науки. Деструктивисты заявляют, что наука, конечно же, важна, но она ни в коем случае не может претендовать на роль объединяющего начала в обществе. Общество вообще не надо ничем объединять (не для того разъединяли!), а потому человечеству достанется в удел лишь «метарассказ» о науке, которая когда-то была…

 М.Фуко отмечает, что «дозировку» «науки», которую может получать общество, будет определять власть. «Власть устанавливает знание, - говорит он, - которое… выступает гарантом власти». Звучит  так же впечатляюще, как и формула о том, что «Президент – гарант Конституции». Перефразируя Фуко, эту формулу можно дополнить следующим образом: «Власть устанавливает Закон, который выступает гарантом власти». Так вот откуда берутся подобные формулировки.

Постструктурализм полагает, что всякое знание – фикция, конструкция или проекция чьих-то взглядов или интересов, а не отражение действительного порядка вещей и потому обывателям не стоит волноваться о науке. Мера «науки» сегодня заключается в черных очках с грязными стеклами, через которые смотрит общество на околонаучные дела – взрывы и пожары в библиотеках, воровство на строительстве космодрома, падение ракет и спутников. Сами эти факты красноречиво говорят за себя. О чем они говорят? Да о том, что наука – это беспокойное и совершенно никому не нужное предприятие, требующее огромных денежных затрат. Вот тогда появляются странные вопросы к общественности: «А стоит ли нам заниматься освоением космоса?», «А нужна ли нам Антарктида?», «А что мы будем делать с Сибирью и Дальним Востоком?»

Вот таким предстает перед оболваненным индивидуумом недалекое будущее, в котором нет ничего определенного. Это будущее состоит из одних отрицаний. Деструктивисты очень хорошо знают о том, чего в этом обществе НЕ БУДЕТ. А что же БУДЕТ? Как вообще могут говорить о бытии постструктуралисты, которые в своих сумасшедших планах это бытие начисто отрицают?

 Оказалось, что общество все-таки БУДЕТ. Оно будет аморфным, атомизированным и лишенным внутренней структуры. В нем не будет ни единства, ни целостности. Лиотар что-то говорит об «островах-сообществах», но между ними не будет никакой связи, кроме пространственной.

 В таком обществе, конечно, будут происходить всякого рода изменения, но это будет не развитие, а лишь всплески интенсивности.  Истории в новом обществе тоже не будет. Останется лишь охвостье истории. Она потеряет линейность, направленность и цель.  У нее не будет ни хронологии, ни будущего, ни цели. Она будет представлять собой процесс сдвигов, переходов, пульсаций, взрывов и приобретет характер лабиринта. Источником движения будет не противоречие, а различие и повторение.

Что касается интеллигенции, которая когда-то играла ведущую роль и была движущей силой общественного развития, то участь ее оказалась печальной.  В прежние времена интеллигенция состояла из выдающихся личностей – властителей дум. С приходом постмодерна ситуация резко изменилась. Интеллигенция уступила место интеллектуалам, число которых возросло, но зато уменьшилось их общественное значение. 

Постструктурализм полагает, что интеллектуалы не должны ни на что претендовать. Они обязаны лишь скромно исполнять свои функции. Барт вообще категорично утверждает, что в новом обществе интеллектуалы будут «ненужными отходами». В этом сумеречном обществе не будет  ничего, что было бы связано с именами и личностями.  Не будет и авторства – всё примет форму тихой, анонимной деятельности.  Это необходимо для того,  - полагают постструктуралисты, - чтобы человеческая масса была однородной и двигалась ровным густым потоком в том направлении, куда ее повернут.

Новый образ интеллектуала нарисовал М.Фуко, выступивший против прежнего «универсального интеллектуала», размышлявшего о судьбах мира, пророчествовавшего, и, составлявшего законы. Фуко предлагает обновленный тип «специфического интеллектуала», роль которого сведена к функциональному минимуму. Отныне интеллектуалу запрещается кого-то учить. Он просто должен тихо делать свое дело и не думать о будущем.

Что касается будущей политики в новом обществе, построенном по законам постструктуралистов, то уже сейчас видно насколько она неопределенна, двойственна, аморфна и анархична.

Особая роль в  будущем будет отводится обиженным меньшинствам, которые получат льготные права. Право на принадлежность к меньшинствам будет считаться приоритетным. Чем больше образуется «меньшинств» - тем атомизированнее и фрагментированнее будет общество. Меньшинства будут формироваться по принципу автономных психических комплексов, которые обычно раздирают психику шизофреника. Это значит, что появятся общества «особенных людей», «общество толстых девочек», «общество анорексичных», общество «колясочников», «общество алкоголиков», «обьщество самоубийц» и пр.
  Все эти, «выпавшие из гнезда», - бездомные, безумные, уродливые, истощенные, проклятые, особенные – будут почитаться основной «структурной» единицей «социума». Меньшинства образуют основу маргинализированного общества, делящегося с чудовищной скоростью на мельчайшие атомы и молекулы. Всё, сопротивляющееся системе и порядку, будет в приоритете. Всё, что поддерживает порядок, систему и иерархию – будет подвергаться остракизму.

В чем же заключается смысл всех этих изменений? Экспериментаторы утверждают, что в основе их деятельности лежит стремление познать «изнанку» системы – то есть, «иное». В этом контексте будет хорошо всё, что разрушает систему или входит с ней в противоречие.  Поэтому на месте логики будут эмоции и аффекты («интенсивности»). На месте целостности – фрагментарность. На месте организации – разнородность и несовместимость.

Эту «послеструктурность» постструктуралисты назвали «магмой», которая является полным отрицанием социальности, провозглашенной фикцией.  Если представить социальность живым организмом, то деструктивисты противопоставляют ей механизмы. Члены бывшего социального общества у Делёза  и Гваттари превращаются в «желающие машины», «ботанические ризомы» или «био-потоки».

Неутешительное и унылое будущее, которое готовит миру идеология постструктурализма кажется невероятным, но никто не собирается отменять этот бред. Н.С.Автономова, автор книги «Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках», полагает, что дестструктивизм уже исчерпал себя, но реалии жизни говорят об ином – о том, что отрезвления не наступило и процессы, запущенные  в конце прошлого века, продолжают набирать силу.

------------------------------------------------
1 – Ж.Делёз, Ф.Гваттари. Капитализм и шизофрения. Анти-Эдип. М., 1990. С.8
2 – Там же. С.17
3 – Там же. С.18
4 – К.Г.Юнг, Э.Нойманн. Психология и искусство. Монолог Улисса. М., 1998
5 – Там же
6 – Там же