Валера

-Доверься моим рукам.

В комнате было полутемно. На журнальном столике раскиданы были смятые кружевные салфетки, пара не доеденных фруктов на стоящем с краю блюде с волнистой каймой; в свечных бликах мерцали остатки алкоголя в двух высоких бокалах. Поблёскивала тут же початая бутылка тёмно-янтарного коньяку; всё это, а особенно свечные огни, извивались, отражались, текли вертикально в большом прямоугольном зеркале в простенке. Молодую женщину с выбившимися из-под стягивающей их сзади резинки крупными неаккуратными прядями жёстких светлых волос и высокого пожилого благообразного, длинноволосого мужчину пошатывало в полумраке от количества выпитого; стараясь стоять прямо и на одном месте, а не заплетая ноги уходить куда-то по диагонали туда к стене и в угол, двое, приобнявшись, держались друг за друга. Женщина сдула со лба мешающую прядь и заботливо заправила за ухо своего кавалера его длинные волнистые волосы. Плывущее в тумане отражение в зеркале сделало то же самое.

Плотно облегающие ноги драные джинсы, на поясе схваченные ремнём, мешали. Дёргая пряжку, женщина принялась ослаблять джинсы и свои, и своего любовника, одновременно мягко ища губами голубую выпуклую венку на его шее. С рубахи мужчины, начиная с нижней, начали отлетать пуговицы - оба были слишком пьяны, чтобы их расстёгивать. Нельзя было в темноте разобрать цвет тёмной плотной рубахи в крупную и мелкую, точно с коричневым и золотом, клетку. Джинсы на мужчине были более светлые и более рваные, чем на женщине.

Хорошо было то, что это был полный приват. Никому неизвестны были двое, где-то в отеле не задворках Европы срывающие друг с друга одежду. Никому они были не нужны, нигде не работали, не состояли, никуда не являлись ежедневно, и не собирались ни возвращаться в цивилизацию, ни просто заканчивать эту глухую, парою фонарей под окнами освещённую ночь. Ночь не должна была закончиться, и утро не должно было наступить. Пресс мужчины ожил под руками женщины, и по дрожи мужского пресса руки женщины почувствовали лёгким покалываньем, что внутри у мужчины всё переворачивается. Дыхание обоих сбелось и участилось, руки переплелись и тела прижались друг к другу, и странная пришла закрывшей глаза женщине фантазия: что как будто она, как бы через высокий парапет свесившись, заглядывает мужчине в глаза, - а там темно в глазах, - и там на дне темноты всё то же, что за окном: мерцание разноцветного бассейна, пара пошатывающихся, медово-жёлтым светящихся фонарей, и птица угольно-чёрным росчерком пересекает чуть менее чёрное небо. От дальнего моря доносился прибой, и громадная, возможно морская, звезда шевелилась в шторе. Искали губами, и нашли, и повалились оба на кровать, и стали, сбивая простыни, в обнимку по кровати перекатываться. Он был твёрдым и ждавшим в ней, а она продолжала ласкать ладонями чутко отзываавшийся пресс, этим вызывая у партнёра стоны то длительные, то более короткие. Ночь была белесовато-тёмная, безвестная, похожая на раскрошенный по светло-серой бумаге чёрный грифель.   

                04-06-2015