Армейская коррупция

2 часть.
Отдых  на гауптвахте или губе - чудесном заведении, надо не только «заслужить»,  его надо ещё и купить. Одна на весь Иркутский гарнизон губа - это капля в море для большого количества воинских частей. Одновременно отбывать наказание на губе могли всего сорок человек, а нарушителей было много. Провинившиеся ждали своей очереди на "посадку"по полгода и больше, оттого ценность и страх наказания теряли свой смысл. Иногда о нарушителях забывали совсем и нарушитель лишался права на «заслуженный отдых».

Гауптвахта была не суровым местом, как нам внушали отцы-командиры. Она была отдушиной в суровой курсантской жизни. И кормили там лучше, чем в училище, т.к. поварами работали солдаты из образцовой роты,а они старались готовить, не в пример нашим поварихам. Из одного котла питались и образцовая рота, и гауптвахта. Правда, смешно?

С губы на работы отправляли в город на предприятия, а там нас жалели, ещё лучше кормили, угощали, иногда даже водочкой. Чем не курорт?

Были, конечно, свои минусы у губы. Например:в камерах было всего одно маленькое зарешеченное оконце и спали мы на голых деревянных нарах. Но разве мы слабее спартанцев? Тем более дело было летом.

А теперь я расскажу секрет -как попасть без очереди на этот «замечательный курорт».
 
Гауптвахта должна содержаться в идеальном порядке: всё там свежеокрашено, побелено, начищено,всё сияет чистотой. Но где взять средства начальнику, если краска выделяется один раз в год, а сиять нужно ежедневно?

Коррупционная схема была разработана давно и не нами: без очереди садили на губу за краску с лакокрасочного завода. Курсанты периодически оказывали шефскую помощь(принеси –отнеси), за это у командира роты всегда была краска.

Когда меня посадят на губу-никто не знал. Пару недель я ждал своей очереди, постоянно попадаясь на глаза старлею Губе(которому насолил), чем его очень нервировал.

Наконец, старлей - Андрей Захарович Губа, не выдержал, и самолично позвонил начальнику губы(конечно, не своей, а гаринзонной)Антону Семёновичу Шпаку.
 
-Седьмая слушает,- хрипел коммутатор.
-Валька, ты?  Квартиру Шпака. Бу-га-га! – ржал он,как конь, от своей шутки,–Ладно… шалунья, дай мне начальника гауптвахты.
-Шпак у аппарата. Я Вас внимательно...
-Семёныч, я вчера мимо твоего санатория  проезжал, у тя забор облез.
-Захарыч, намёк понял. Чё, запедагогил? Так чё ты их на свою губу не садишь? Не вмещаются? Га-га-га!- ржал Шпак - ему нравилось подтрунивать над фамилией Губы,но на его шутки Губа не обижался.
- Да тут одного определить надо очень. Даю три банки белой.
- Хорошо,но пять банок зелёной.Травку буду красить. И можешь уже завтра передавать с «отдыхающим».

Так за пять банок зелёной краски меня определили на губу вне очереди.

Прежде чем отправиться туда, я получил инструктаж у старших товарищей с третьего курса: 
–Молодой, слушай сюда! Весь нагладишься, как на парад. В городе купишь водки 0,7, зальешь её во фляжку-это для братьев, сидят они в третьей камере. Начальнику караула дашь пять рублей, чтобы он тебя к ним определил. И отдыхай! Понял?

-Так точно, товарищ курсант третьего курса!- отрапортовал я старшему товарищу.

На губу меня сопровождал командир отделения, добирались мы на троллейбусе – военным проезд бесплатный и краске тоже.  Инструкции третьекурсников я выполнил.

Таким образом,  я,  тогда ещё зелёный первокурсник за зелёную краску, попал в камеру к опытным товарищам. Тут надо пояснить, что отношения в училище были дружескими только между 3 и 1 курсами.Второй курс не любили и третьекурсники и первокурсники. Ибо второкурсники уже не молодые, но ещё и не «люди».Второй курс постоянно пытался поеказать своё превосходство первокурсникам.Первый курс уважал третий курс - ибо они были почти офицеры, а третий курс жалел первый - им ещё целых три года мучиться. Поэтому, в камере меня  никто не напрягал - все относились с пониманием:«молодой пострадал ни за что.»

 Отсидка на губе мне понравилась и пошла на пользу: от старшекурсников я набрался опыта, наслушался баек. Время пролетало незаметно. Иногда вечерами мы баловались водочкой. А снабжал нас ею прапор, сидевший через стенку в офицерской камере. За что сидел прапор не рассказывал.Служил он в развед. роте, и для того чтобы не терять мастерство, занимался своеобразными тренировками. Во время прогулок по территории губы, прапор  непонятным образом ускользал от внимания часовых, пролазил под колючей проволокой, перемахивал через бетонный трёхметровый забор, и гулял в городе, но к вечеру он всегда возвращался. Как он это умудрялся делать - никто  не знал. Вот он и приносил нам водочку, но цену, конечно, брал двойную - за риск.

Быстро подошёл срок моей отсидки и мне надо было ехать учиться. Расставался я с гауптвахтой с сожалением. Как с военным санаторием для курсантов.