Глава 2. Собор

Глава 2. Собор.



Переночевав в амьенской гостинице ’’Веселый мельник’’, Граф Оливье с сыном Огюстом подошли к возвышавшемуся в центре города огромному Амьенскому Собору. Я недаром сказала «огромному». Здание собора в Амьене потрясает и подавляет своими размерами. Собор ‘’ Нотр- Дам д'Амьен’’ является не только самым большим но и самым таинственным из всех готических соборов Франции. Отец и сын подошли к парадному входу. Слуга, который нес меня в кожаном надушенном футляре, намеренно чуть поотстал. С виконтом не было его обычной шпаги, но он, казалось, не обращал на это никакого внимания. Огюст, как завороженный, остановился и подняв голову, стал рассматривать три скульптурных портала, украшающих фасад. Он остановил взгляд на центральной фигуре портала, знаменитой статуе Благословляющего Христа. Представленного здесь Спасителя современники нарекли ’’ Благим Амьенским Богом’’. От всего его облика веет твердостью духа, наставнической требовательностью. Это чувствуется в плотно сжатых губах, в поднятой вверх для благословения руке, в решительности, с которой Амьенский Христос попирает символы греха и смерти: льва и химеру.
Виконт долго глядел на скульптуру, а потом почтительно перекрестился и вступил, вслед за отцом, под прохладные своды Собора. Вход в собор обрамляют фигуры апостолов и святых, а наличники- сидящие фигуры химер. Они как бы готовят входящего к первой тайне и первому чуду собора. И чудо это — свет. Витражные окна-розы, выполненные в виде восьмигранного цветка шиповника, напоминающего только что распустившийся бутон и высокие стрельчатые окна тоже украшены витражами. Поэтому высокие своды собора казались затемненными и как бы покоились на стенах, излучая неяркий, переливчатый свет. А самой светлой частью был алтарь, освещенный окнами апсиды. В алтаре же заключена и главная Святыня собора, она же его вторая тайна: передняя часть черепа Иоанна Крестителя.
Отец и сын преклонили перед святыней колени в короткой горячей молитве. Было очень рано, молящихся в соборе было немного и виконт попросил:
Отец, расскажите еще раз легенду об этой святыне.
«»Мы не за этим пришли сюда сегодня, сын мой. И Вы уже десять раз слышали ее и от меня и от Вашего духовника и даже от Епископа Амьенского.«»
«»Но я хотел бы послушать еще раз именно сегодня,«»- тихо попросил сын.
Отец как -то пристально посмотрел на него и сказал:
«»Ну что ж слушайте. Легенда об этой реликвии относится к стародавним временам Крестовых Походов. Дело было в самом начале 13 века. Это был 4-й Крестовый Поход, когда каноник Валлон дю Сартон нашел в Константинополе , в развалинах одного из дворцов, футляр, в котором находилось серебряное блюдо. На нем под стеклянным колпаком были скрыты останки человеческого лица. Над левой бровью было видно маленькое отверстие, похожее на след от удара кинжалом. На блюде каноник обнаружил надпись на греческом языке, подтверждающую, что перед ним мощи Св. Иоанна Предтечи. К тому же, отверстие над левой бровью согласовывалось с событием, упоминавшимся Св. Иеронимом. По его свидетельству , Иродиада в приступе гнева нанесла удар кинжалом по отрубленной голове святого. Валлон дю Сартон доставил голову Св. Иоанна Предтечи в Пикардию 17 декабря 1206г., в третье воскресенье Рождественского Поста. Католический епископ города Амьен Ричард Герберойский, торжественно принял Святые Мощи Иоанна Крестителя у ворот города«».
«»Вероятно, епископ не сомневался в подлинности мощей, что было легче проверить тогда по’’горячим следам’’«»,- добавил граф с иронической усмешкой, которую юный виконт не заметил, а если и заметил, виду не подал.-«» C этого времени: это Главная Святыня города, почитаемая во всей Пикардии.В Амьен приложиться к Святыне приезжали в 1264г. король Франции Людовик 9-Святой, затем здесь побывали его сын Карл 6 и его внук Карл 7, внесшие богатые пожертвования для украшения мощей. И графы де Ла Фер не остались в стороне, принеся в Дар Святыне драгоценные украшения«».
«»Спасибо, отец«»,- тихо сказал Огюст, -«»этот рассказ был мне очень нужен именно сегодня. Я всегда буду помнить, где мои корни«».
«»Я надеюсь на это«»,-серьезно ответил граф.- «»Но пойдемте, у нас с Вами осталось очень важное дело.«»’
И отец отправился в сторону обходной галереи хора, куда открываются пять часовен. Огюст шел следом, слуга, в некотором отдалении, за ними.

Граф направился к часовне Св. Михаила, прозванного Святым Спасенным ( открыта в 1302г). Он пропустил Огюста вперед и взял из рук слуги некий предмет в надушенном кожаном футляре (т. е., как Вы понимаете , меня) В витражах часовни были изображены короли, рыцари и лошади. Они сражались в битвах, которые очень походили на сражения времен Крестовых походов. Самой неожиданной вещью ( и еще одной тайной), в этой часовне была старинная византийская икона, изображающая Христа и попавшая в храм из еще более древней церкви Св. Фермина-исповедника, датированная началом 12 века. Виконт почувствовал, что сейчас в его жизни должно произойти нечто важное, перекрестился и обернулся к отцу. Вся торжественность часовни, ее героическая воинственность напоминали о подвигах предков, а черты одного из рыцарей на витраже казались удивительно схожими с фамильными чертами графов де Ла Фер. Огюст вспомнил, что двое его предков были удостоены самой высокой в свое время воинской награды Франции - ордена Св.. Михаила.
Итак, Огюст повернулся к отцу и увидел в его руках продолговатый предмет в кожаном футляре.
Сердце его пропустило удар: неужели вот он - момент, так долго ожидаемый и так неожиданно наступивший. Огюст затаил дыхание. Граф протянул Огюсту на вытянутых руках предмет в кожаном чехле. Огюст в волнении опустился на одно колено. Отец заговорил тихо, медленно и торжественно.
- Я надеюсь, что Вы со славой и честью продолжите наш род и поэтому дарю Вам эту шпагу, изготовленную по моему специальному заказу толедским оружейником Хуаном Толедано, потомком мэтра Луиса Толедано, что изготовил легендарную Moria, о которой, Огюст, я рассказывал Вам очень много раз. Ее изображение Вы видели на серебряном кувшине работы непревзойденного Бенвенуто Челлини. Эта шпага изготовлена именно для Вас, сын мой, чтобы вручить ее к Вашему 16-и летию. Она, также как и ее знаменитая предшественница, имеет имя, данное оружейником.
- И это имя «More», что по-гречески значит «Мудрая», тихо закончил Огюст фразу отца.
Оливье -Арман улыбнулся одними глазами и продолжил:
- У нас сейчас сложные времена. Страна погрязла в пучине религиозных распрей и гражданской войны, вокруг царят хаос, развал и разруха. И, если, во всем этом раздоре пробивается лучик света: то это - сильная королевская власть.Только она сейчас способна объеденить страну, утихомирить враждующих сеньоров, протестантов и католиков, принести нашей милой Франции надежду на мир и благоденствие.

Так поклянитесь же на этой шпаге, что Вы всегда будете думать о благе родной страны, о благополучии и чести нашего рода. Честь Ла Феров отныне , на конце этой шпаги!
- Отец, я буду верой и правдой служить законной королевской власти и не запятнаю чести нашего рода!-воскликнул виконт.
- Вы благородный человек, Огюст. Вот Ваша шпага.
Огюст принял шпагу из рук отца и благоговейно поцеловал эфес.
- Виконт, а теперь встаньте и обнимите меня.
Огюст вскочил, отец раскрыл ему навстречу свои объятия.
- Огюст, я надеюсь, - сказал Оливье- Арман,- что Вы станете обнажать ее лишь во славу Франции и ее законного монарха, или во имя защиты чести рода де Ла Фер, к которому Вы имеете счастье принадлежать, что исполните достойно, когда придет время, обязанности главы рода и дадите ему продолжение. И в добрый час, передадите эту шпагу своему наследнику, покрытой славой во имя Франции и ее государя, и незапятнаной никаким бесчестьем.
Огюст снял кожаный футляр и увидел синие бархатные ножны с серебрянной накладкой в виде сидящего на ветви сокола. Он снял и ножны и яркий солнечный луч, преломленый в разноцветных витражных стеклах, ослепительно сверкнул на новеньком стальном клинке. Юноша пришел в восторг.
- Батюшка,- едва сдерживая волнение произнес Огюст,- это самый дорогой подарок, который сын может получить от отца. Но у меня есть еще одно заветное желание. Я знаю, что я единственный ваш наследник и негоже мне рисковать понапрасну, но не даром же Вы положили столько времени и сил, воспитывая из меня настоящего дворянина, а сегодня еще и подарили эту шпагу. Я хотел бы теперь послужить милой Франции!

Оливье- Арман помолчал, потом проговорил:
- Огюст, надеюсь, вы понимаете о чем просите? Вы единственный наследник нашего древнего рода и случись с Вами беда, нашему роду придет конец.
- Отец,- воскликнул Огюст,- как я смогу стать достойным главой рода не понюхав пороху на поле брани и не обнажив шпагу во имя моего короля!?
Оливье - Арман глубоко задумался. А я вся дрожала в своих бархатных ножнах. Если он не отпустит сына, как же я смогу проявить себя в деле?! То, что происходило в замке Ла Фер во время и после «бархатной осады», было совсем не для глаз и ушей юного Огюста. Возможно и лучше удалить его на время из Ла Фера, чтобы он не попал под тлетворное влияние королевских Миньонов и их присных. Оливье- Арман вовсе не хотел, чтобы эта тлетворная придворная мода оказала влияние на его красавца сына.
План родился в голове на удивление быстро. Отослать сына с рекомендательным письмом к дальнему родственнику со стороны прабабки, правителю Лангедока, т. е. трети земель королевства, Генриху 1 де Монморенси ( Дамвилю). А иначе, зачем нужны влиятельные родственники?
На словах Генрих 1 де Монморенси поддерживал короля Генриха 3. На деле - был губернатором Лангедока и правил там единолично, как вице-король. Он был могущественен и славился добрым отношением к своим родственникам. Если особым образом составить рекомендательное письмо, намекнув, что Огюст единственный наследник рода де Ла Фер, то умный и хитрый Монморенси сумеет приискать для виконта должность в своем окружении, которая никак не уронит его честь, даст ему случай отличиться в деле, но не будет подвергать не нужной опасности и не втянет в религиозные распри. Да, пожалуй,это выход! Отец раздумывал не более пяти минут, но для Огюста и меня они тянулись вечность. Наконец, граф Оливье -Арман де Ла Фер, поднял голову, улыбнулся и решение было принято.
- Вы хотите послужить,- сказал Арман,- ну что ж, будь по- Вашему. Я дам вам рекомендательное письмо к нашему родственнику маршалу Монморенси. Надеюсь, Вы оправдаете каждое из добрых слов, которые я ему о Вас напишу. Мы отпразднуем Ваш День Рождения, затем три дня на сборы. Вы возьмете с собой двух лакеев и можете отправляться в путь. И да поможет Вам Б-г!
Огюст был растроган до слез, но он не смел показать отцу, как взволновало его родительское понимание, согласие и благословение. А также уважение к его желанию послужить и попробовать на вкус настоящей солдатской жизни.
Да, сказал Оливье- Арман,- и не забудьте, что имя Вашей шпаги«More».
Отец поднял палец.- Но, чтобы мудрой была шпага, трижды мудр должен быть ее хозяин! Такая шпага не должна выниматься из ножен по пустякам. Повод обнажить ее должен быть более чем серьезен.
В этих скупых словах проявилась вся его забота о сыне, вся любовь к нему, вся надежда, что сын не уронит чести рода, имея на боку ТАКУЮ шпагу!
К вечеру следующего дня Оливье-Арман и Огюст вернулись в Ла Фер, где именинника ждали гости, праздничный ужин и подарки. А он все думал: «Пройдет всего три дня и я отправлюсь к одному из самых могущественных людей Франции, буду постигать на практике премудрости военной науки под руководством этого великого полководца!»
И хотя душа его ликовала, все же у него предательски сосало под ложечкой. Он думал, что скоро ему придется покинуть родной дом, где он родился и вырос, обожаемого отца и от этого на чистый лоб Огюста иногда наплывало легкое облачко, которое, впрочем,быстро исчезало из-за веселья, царившего за праздничным столом. На следующее утро, не откладывая дела в долгий ящик, начались сборы и подготовка виконта де Ла Фер к отъезду.