Стая. 2015

    
     УДК 82-313.2
    
     Постапокалиптика. 18+
     Приключения, социальная и научная фантастика, мистика, философия.
    
    
     Книга представлена в авторской редакции.
    
     Все концепции, изложенные в книге, являются вымыслом.
     Слова автора не всегда подразумевают мировоззрение самого автора.
     Автор не всегда разделяет точку зрения своих героев.
     Любые совпадения с реальными событиями и людьми случайны.
    
    
    
    
     Предисловие от автора
    
     Действие разворачивается в далёком будущем. Люди не помнят своего прошлого и живут едва ли не в каменном веке. Их численность сократилась катастрофически. Быт наполнен различными трудностями, которые проявляются по ходу развития сюжета. Идёт постоянная борьба за выживание среди кровожадных чудовищ, буквально заполонивших собой весь обозримый мир вокруг. Люди вступают в противоречие как с окружающей действительностью, сложившимися обстоятельствами, так и с собственной глупостью, жадностью, гордыней, где побеждает сам человек, его вера в себя, которая помогает преодолеть любые преграды. Персонажи взаимодействуют друг с другом, проявляют характеры, раскрывают секреты прошлых жизней. Героям предстоит разрешить множество вопросов, чтобы в конечном итоге узнать правду о гибели их цивилизации.
    
     Проблемы, затронутые в романе, неразрывно связаны с днём сегодняшним: это расслоение общества на классы – элиты, свободных граждан, простых жителей и их дальнейшая деградация; незащищённость обитателей Земли от вторжения инопланетного разума, уже многие столетия дающего незримые предпосылки для внедрения таких вероятных изменений в человеческое сознание; ненависть людей по отношению друг к другу, их стремление к власти, богатству, бессмертию, и как далеко это может зайти. Открываются тайны души человеческой, умеющей возрождаться не только в последующих, но и в предыдущих поколениях, способности управления этим механизмом перерождения, существование Вселенной вообще как таковой в целостности и духовном сознании людей, а также наличие других, однако совершенно недружественных людям созданий. Объясняются некоторые имеющиеся по сей день неопределённости в научной сфере познания в виде гипотез и предположений, тонко подводящие читателя к собственным выводам на этот счёт.
    
     В произведении присутствуют как элементы житейского юмора, повседневного быта, страха перед неизвестностью, так и иные глубокомысленные моменты, которые в общности заставят читателя задуматься о смысле и предназначении самой жизни, погрузиться в мир другой действительности, которая может обрести своё реальное воплощение уже здесь, на нынешней Земле, среди живущих в наши дни людей, перевернув с ног на голову все их представления о вечном и насущном.
    
    
    
    
     Пролог
    
     Жёлтый лист медленно плыл по реке. Сначала один, затем вслед за ним ещё несколько. Они кружились вокруг, словно в последнем быстром танце, то ненадолго погружались в воду, то поднимались опять на дрожащую, покрытую рябью поверхность. Плыли так, один за другим… Наверное наступила осень, если листва была жёлтой, отсвечивающая лёгким багряным румянцем. Ведь исключительно в это время года деревья и лишаются кажущейся им крайне необходимой, этой защитной оболочки, образующей величественной кроны, когда окружающим воочию можно наблюдать такое необычное явление, как падающие на землю листья, застилающие буквально всё, никому не нужные и бесполезные в новом изменяющемся мире. Деревья словно сбрасывали с себя лишнюю ношу, освобождались от навязчивого их присутствия, которое впоследствии могло им серьёзно навредить: удерживать на ветвях будущий выпавший снег, способный в свою очередь низко приклонять их к земле, нарушая естественный образ существования.
    
     Было холодно, но не так, чтобы замёрзнуть. И пасмурно. Вот-вот пойдёт дождь, осенний и мелкий, упадёт россыпью с неба. Поднимался ветер, проходил сквозь деревья, заставлял их ветвями цепляться друг за друга и периодически шуметь, издавать необычные особенные звуки, как будто о чём-то перешёптываться. Он ворошил их отмирающую живительную крону, осыпающуюся тут же, при малейшем прикосновении отрывающимися листочками вниз, которые падали прямо в реку, а после и вовсе медленно уплывали по течению дальше. Вода же напротив, выделялась постоянным своим звучанием, но не так резко и отчётливо, как гудели деревья, затихая лишь на незначительные промежутки времени, а несколько по-иному, равномерно и монотонно, просачиваясь через встречающиеся камни так легко, как сквозь деревья проходил ветер. Было хорошо смотреть на огонь, горящие поленья, ветки, сучки, как они необычно потрескивали, пощёлкивали, иногда громко, иногда – чуть слышно, когда пламя поглощало их целиком без остатка, оставляя на обозрение одни только угли, перемигивающиеся красными глазками, в свой черёд постепенно превращающиеся в пепел.
    
     Начинался дождь. Сначала капля за каплей – медленно. Затем, всё более нарастая и усиливаясь, он образовывал некий водяной поток, изливающийся и падающий откуда-то сверху. Сверкнула молния, разделяя свинцовое небо на несколько неровных частей, и вслед за ней прерывисто и раскатисто грянул гром, как бы напоминая о необычайной силе и мощи природы. От дождя на реке появились пузыри. Она словно забурлила, и казалось, что течение в ней стало быстрее и стремительнее. Небо потемнело. Огромные тучи затягивали его, как будто кто-то неведомый и таинственный накрывал небесный купол непроницаемой для света грязно-серой плёнкой, создавал густой полумрак, забирал необходимую для живых существ солнечную энергию. Не стало слышно ранее звучавшего пения птиц, назойливого жужжания и щёлканья насекомых – всё замерло в ожидании чего-то неопределённого, необычного, которое должно было вскоре предстать в полноправном величии своего могущества.
    
     Ветер усиливался, и листья уже не падали в реку, а уносились воздушным потоком далеко за пределы видимости наблюдателя, увлекая за собой также и сухие отломанные ветви деревьев, так и не успевшие долететь до земли. Забурлившая река точно потекла вспять, образовывая большие водовороты; выходила из положенного русла и разливалась вокруг, захватывая попутно прилегающие участки суши в свои владения. Она стала подниматься над поверхностью земли выше и выше, кружась в огромном смерче урагана, поглощая собой то, что, так или иначе, встречалось ей на пути. Словно вся неодолимая сила и мощь природы собралась в единый сгусток разрушительной энергии, который обрушился на весь живой мир, нарушая привычный и размеренный уклад бытия.
    
    
    
    
     Часть I. Покинутый мир
     Глава 1. Возвращение
    
     Человек ступал по траве легко и незаметно, стараясь издавать как можно меньше звуков, озираясь и всматриваясь в окружающую его темноту. Становилось прохладно и сумрачно. В это время года ночи казались нестерпимо холодными и надвигались так стремительно, что можно было замёрзнуть и остаться в таком лесу уже навсегда. Нужно было возвращаться в посёлок, и как можно скорее. Проделать подобное стало сложно вместе с прихваченными с собою необычными трофеями, которые выдал с лихвой его старый надёжный товарищ. Но всё равно, этот человек пытался шевелиться быстрее, на что хватало ещё оставшихся сил. Ведь он и так довольно сильно припоздал, пробуя разобраться по дороге с неизвестным прибором, столь легко и безмятежно полученным в подарок от того же доброго знакомого. Устройство не хотело работать по совести, как ему действительно предписывалось, и тащить тяжёлый мешок на обратном пути ему пришлось буквально на своих плечах. Но что можно было сделать? Он просто не рассчитал время на все эти так непредвиденно возникшие обстоятельства.
    
     Сухая листва под ногами предательски шуршала. Ветви деревьев, беспорядочно разбросанные тут же, то и дело издавали зловещий хруст, разносившийся громким эхом по осеннему лесу так, словно отражались от невидимых стен в его глубине. Такие звуки могли привлечь нежелательное внимание со стороны обитателей этой земли, встреча с которыми не предвещала ничего хорошего. Впрочем, ничего плохого она также не несла. Разве что другие, более мелкие и проворные, вездесущие твари могли напасть неожиданно сзади, совсем внезапно, как и полагалось всем подобного рода созданиям. Людьми они, к сожалению, не являлись, как первые, упомянутые выше. С ними совершенно нельзя было договориться или как-либо мало-мальски объясниться. Уж они-то представляли опасность намного серьёзнее своих человекообразных конкурентов. Тем не менее, конечное место было уже недалеко, и первые огоньки костров, хотя и слабенько, виднелись на туманном вечернем горизонте, указывая своим светом правильное направление.
    
     Поднимался лёгкий ветерок, означавший достаточно скорую перемену погоды, предвещая собой нечто ужасное и, без сомнений, смертельно опасное, понятное лишь тем, кто жил здесь. Падали белые хлопья, но это был не снег, а скорее пепел, летевший откуда-то издалека и засыпающий собственной массой всю окружающую природу. Листва, лежавшая на земле, сразу потемнела, превращаясь в серовато-жёлтую кашу, которая ещё больше мешала при ходьбе. Возможно должен был пойти дождь и не просто дождь, а некое подобие проливной вихревой бури, способной смести на своём пути абсолютно всё. Но до сих пор такого явления не наблюдалось, да и по сути происходящего для его возникновения было уже поздновато, так как окружающая температура воздуха опустилась довольно низко. Однако вероятность выпадения осадков всё же присутствовала, и данное страшное обстоятельство, как этот ливень, при пониженной температуре мог обратиться в нечто ещё более худшее и несомненно трагически закончиться для запоздалого путника. По всей видимости, такое событие должно было начаться очень скоро, через какие-нибудь считанные минуты.
    
     Необходимо сказать, что на свои вылазки этот человек всегда ходил один, хотя подобные мероприятия отнюдь не являлись безопасными. Просто из-за сложности характера он не мог довериться своим соплеменникам полностью, особенно в таких жизненно-важных вопросах, которые решал сейчас. Не столько уж от того он поступал подобным образом, что не любил людей, сколько, безусловно, не мог подвергнуть их неоправданному риску, когда в случае необходимости просто не сможет им помочь. Так ему путешествовалось надёжнее и спокойнее.
    
     Одет же он был в старую потрёпанную кожаную куртку. Штаны, сшитые из плотной джинсовой ткани, также не блистали новизной. Сапоги выглядели уже чуть лучше, были приобретены им недавно, полгода назад, при довольно странных обстоятельствах, не очень-то подходящих для обычного способа добывания вещей. Смена старого обмундирования не являлась такой уж неразрешимой задачей, но всё равно их владелец не спешил, однако с ними расставаться. Не то чтобы он не хотел чего-нибудь нового, изысканного, просто ему было так удобнее, и, как часто бывает, он не любил менять одежду, пока это не станет крайней необходимостью.
    
     Вскоре путник подошёл к небольшому озеру и остановился на берегу. Зачем он это сделал? О том можно было только догадываться, ведь драгоценного времени с каждым истёкшим мгновением и так становилось всё меньше. Вероятно ему захотелось несколько утолить свою жажду, промочить пересохшее горло и набрать попутно воды, но металлическая фляжка, висевшая на поясе, и без того оказалась полной. Может, тело его серьёзно пострадало, было повреждено, избито, кровоточило или выглядело грязным, и он решил здесь промыть свои раны, сделать необходимую перевязку, чтобы не получить смертоносного заражения. Однако и таких изъянов на его организме не наблюдалось. Скорее всего, он остановился, чтобы попросту безрассудно предаться небольшому отдыху, взять маленькую передышку после долгой дальней дороги и подготовиться к последнему решающему рывку близ посёлка. Он хотел восстановить так необходимые ему жизненные силы, а также, конечно, смыть все следы своего тяжёлого, непредсказуемого перехода.
    
     Человек нагнулся над озером, слегка тронув поверхность рукой. Вода в этой части стояла ещё тёплая, словно сохраняла в себе энергию уходящего дня. Он слегка сполоснул лицо, опустил туда ладони, совсем озябшие от холода, чтобы немного погреть их. После чего достал из рюкзака матерчатую тряпку, тщательно вытер и лицо, и руки, активными движениями придавая ещё больше тепла от растирания кожи.
    
     Когда вода успокоилась, он посмотрел на своё отражение, как в зеркало, и улыбнулся, будто бы нравился сам себе, возможно решив напоследок полюбоваться собою. На него смотрел довольно-таки молодой мужчина, лет двадцати восьми, среднего роста, обычного телосложения, загорелый, с короткой стрижкой тёмно-русых волос и удивительно чёткими, правильными чертами лица. Глаза этого человека, казалось, отсвечивали каким-то сероватым цветом со странными коричневыми вкраплениями. Взгляд же выражал уверенность и твёрдость, какая обычно бывает у людей с высоким чувством жизненного долга, моральной ответственности и, по всей видимости, невероятной порядочности. Но небритое лицо и шея выдавала в нём некую неустроенную в житейском плане личность, хотя возможностей для такого благоустройства у него было более чем предостаточно.
    
     «Как приду в посёлок первым делом обязательно побреюсь, – думал он, в процессе осмотра ощупывая колючую щетину на подбородке. – А то зарос ужасно и чёрт знает на кого стал похож».
    
     Ещё раз натянуто улыбнувшись своему отражению в воде, потихоньку, чтобы не привлекать внимания, человек продолжил путь, двинулся дальше, по привычке озираясь и оглядываясь по сторонам. Этот маршрут он, конечно же, знал, как свои пять пальцев, не помнил сколько раз его проходил, но на душе всё равно было тревожно. А что, если он не успеет выбраться до темноты?
    
     «Не так уж и долго осталось, – мысленно успокаивал он себя по дороге. – Дойду, обязательно чего-нибудь существенное себе приготовлю. То вся эта столовская еда давно уже в печёнках сидит. Подлинно она не кажется такой вкусной, нежели ранее, по сравнению с той, которую сделаешь себе сам. Хотя конечно каждому своё…»
    
     Все его помыслы неизменно сводились только к одному. Как он придёт домой в свою маленькую неказистую, но ставшую ему родной хижину, разведёт яркий живительный огонь в печке, заберётся в кровать под тёплое шерстяное одеяло, забыв все произошедшие за день неприятности. Во всём его теле чувствовалась страшная усталость, которая собственной объёмной массой давила на его хрупкое человеческое подсознание, психологически настраивая на неизбежное. Все эти вылазки во внешний мир всегда сильно выматывали организм. Некое состояние напряжённости, да и вся окружающая обстановка сказывались самым отрицательно-губительным образом на здоровье, столь необходимое для дальнейших переходов. Хотя поход в этот раз вполне состоялся, выглядел успешным и прибыльным, правда и был несколько необычным, отличным от прочих других. Бывало и хуже, когда он не приносил домой и десятой части того, что сейчас лежало у него в рюкзаке. Содержимое приятно давило на плечи и спину, оставляя в душе чувство удовлетворённости и предвкушения.
    
     По дороге ему то и дело хотелось остановиться и развязать походный мешок, так как он был весьма голоден, притом до такой неимоверной степени, что порою казалось, начал бы есть прямо сейчас, притом любую пищу, какая подвернулась бы под руку. Но здесь, в таком месте, никак нельзя останавливаться, именно на этом участке маршрута, возле посёлка, вблизи людей. Ему давно слышались завывания возможно следовавших по его следам, ужасных и неведомых животных, аппетиту которых можно было только позавидовать. Наверняка это ему просто чудилось, очевидно, из-за скопившейся усталости. Но жёлтый свет их глаз будто мелькал пред лицом во тьме, горел, словно блуждающие болотные огоньки, перемигивающиеся между собой завораживающими искорками, закрывая нужное, правильное направление, сбивая с верного пути. Было крайне важно сейчас попасть в бункер, пока его окончательно не закрыли. Во что бы то ни стало он должен дойти…
    
     Тем временем ветер всё более крепчал, продолжал с каждой минутой наращивать свои обороты, стал пронизывать ледяным дыханием так, что от его зловещего прикосновения ломило кости. Повалил хлопьями обильно снег, мокрый и вязкий, подобно тому, как большие куски ваты обволакивают всё тело, облепляют каждый сантиметр плоти рвущегося вперёд существа. Куртка и штаны стали походить на железный панцирь из застывающего алмазного льда, который сильно сковывал движения, заставлял идти намного медленнее, чем прежде. Но путник неумолимо следовал дальше к намеченной цели, преодолевая препятствия, и всё-таки успел вовремя, несмотря на то, что огни костров уже погасли. Он ввалился в бункер еле-еле, как выяснилось позже – самым последним.
    
     – Ну, Андрюха, помилуй бог! И где же тебя черти носят?! – возмущённо высказался из темноты задержавшийся ещё на своём посту охранник. Он поднёс к фигуре путника горящий факел, осветил того буквально с головы до ног, невольно заставив поднять вверх свой усталый взгляд. – Совершенно нельзя так наплевательски относиться к своим обязанностям. Разве можно было опаздывать в таком случае?
    
     Перед ним стоял хорошо знакомый седовласый старичок в потёртом камуфляжном комбинезоне, какой обычно носят все представители его профессии, в кепке-бейсболке непонятного тёмно-синего цвета, никаким образом не гармонирующей с его остальной одеждой, и грязных кроссовках, состояние которых также оставляло желать лучшего. Он поглядел на вошедшего снизу вверх, будто сканировал того пристально-острым взглядом своих маленьких хитрых глаз, оправленных для придания впечатлительности толстыми стёклами линз, которые в свою очередь оригинальным способом закреплялись прямо у него на переносице. Хотя на самом деле невысокого роста худой старик носил такие, довольно-таки действенные по своим исключительным свойствам приспособления больше из-за того, что зрение его было очень плохое, практически никуда не годное. Без этих самых стеклышек он абсолютно ничего различить просто не мог.
    
     – Остальные экспедиторы давно уже здесь. Что же тебя так задержало, приятель? – продолжал говорить он, недовольно, совсем уж неестественно покачивая при этом головой, прикрывая массивную дверь бункера и закручивая вслед тяжёлую защёлку замка. – Только тебя одного специально здесь и поджидаю. Зачем нужно было так рисковать? Сам отлично знаешь все правила.
    
     – Да будет тебе переживать, успел ведь, – слабо пробормотал Андрей, опускаясь на пол вместе с рюкзаком на плечах. – Хоть бы поприветствовал меня сначала для приличия, дядя Коля! Всё в своём расположении духа находишься. Разве ты у нас сегодня дежуришь?
    
     – Ага, специально выпросился, как только узнал, что ты прибываешь, – он лишь весело посмеялся в ответ. – Однако, должен будешь! Угостишь завтра стопочкой-другой коньячку за возвращение. Хорошо что сейчас моя смена, а то кто другой, кем бы он ни был, на моём месте люк закрыл бы уже давно и не церемонился. По старой памяти я задержался подольше. Всё исключительно из-за тебя, балбеса.
    
     Андрей знал дядю Колю с самого детства и честно признаться даже не помнил, каким образом они могли так подружиться. Николай был хорошим собеседником, добрым и весёлым. И Андрей с ним по выходным частенько засиживались в баре за кружкой пива или где-нибудь ещё, в другом месте, рассказывая друг другу занимательные истории, говоря обо всём, что так или иначе попадало на их острый язык.
    
     – Грызунов случайно не встретил? – Николай довольно проворно поправил очки, которые за столь малые прошедшее мгновения успели каким-то образом сползти с его мясистого носа вниз. – А то сейчас этих тварей полно развелось. Они стали очень активны в последнее время. Сегодня троих уже отправили в больницу на излечение. Покусали, аж страшно смотреть, – он поморщился, достаточно убедительно изобразив своё недовольство произошедшим. – Недалеко от бункера напали. Хорошо, что охотники были рядом – отбили, а то ей-ей, загрызли бы насмерть. У тебя укусов нет, я надеюсь?
    
     – Этого уж совсем не имеется. Избави бог меня от такой напасти, – Андрей покачал головой, одновременно в свой черёд показывая выражением лица всё-то плохое, что и сам думает по этому поводу.
    
     – Да, сегодня у Лены работы хоть отбавляй! Чего только они так всполошились, не понимаю. А сам-то ты как на этот раз управился? – поинтересовался старичок, ловко почесав седой затылок прямо сквозь дырку в кепке, но заметив невесёлое уставшее состояние Андрея, махнул рукой, отложив интересующие расспросы на потом. – Ладно, думаю завтра как есть всё расскажешь, а то интересно, однако, узнать подробности. Иди давай лучше быстрее в медпункт на осмотр, пока Лена на месте и никуда не ушла. А я покамест тебя здесь подожду. Провожу до дому за одним, то мне после смены всё равно делать нечего…
    
     Николай оказался сегодня в отличном расположении духа, был особенно разговорчив, возможно даже больше, чем в обычные дни, и Андрей это, несомненно, приметил, хотя всем видом старался игнорировать. Но тут в двери бункера что-то неожиданно стукнуло, притом таким громким и пугающим образом, что вот так запросто резко оборвало весь ход его дальнейших размышлений. На мгновение даже почудилось, будто какое-то слишком большое или даже огромное создание испытывает оное сооружение на прочность, пиная по нему со всей силы ногами. Сразу после происшедшего раздался жуткий скрежет, словно кто-то, не жалея ни зубов, ни когтей, намеривался разодрать бункер и ворваться внутрь. Однако двери ни на дюйм не поддавались такому яростному давлению. Сделанные из высокопробной стали, намертво вмонтированные в ущелье скалы, они давно выдерживали натиск этих незваных гостей.
    
     Николай совершенно не воспринимал такого наглого поведения, и, выкрикивая в их адрес многочисленные ругательства, после зычно и торжественно прибавил:
    
     – Что, уроды, никак не успокоитесь! Вот скоро охотники за вами придут, перестреляют всех к чертям собачьим. То-то будет хорошая добыча. Эх, будь я чуть помоложе – сам бы вас всех поубивал. Голыми руками задушил, ей богу!
    
     Он снова поправил очки и, показав кулак в направлении дверей, нетвёрдым шагом подошёл к Андрею, держа вполне доброжелательно протянутую в его сторону руку, дабы помочь тому подняться. Нужно отметить, что Николая, да и, кстати, самого Андрея, когда тот ещё стоял на ногах, заметно покачивало из стороны в сторону. Как показалось вначале, так и сейчас, этот подозрительный факт вполне подтвердился. Но Андрея качало исключительно лишь от чрезмерной усталости. Николай же на беду был немного подвыпившим и потому его правильная координация движений выглядела явно нарушенной изрядным количеством принятых внутрь горячительных напитков. Несомненно и несколько эмоциональное, крайне несдержанное проявление своих чувств в отношении обыденных жизненных ситуаций приводило именно к таким мыслям, выявляя на свет истинную причину их возникновения. Тем более, не будем скрывать, подобное за ним частенько водилось.
    
     Андрей, немного прищурившись, взглянул на Николая и, как бы оценивая его теперешнее состояние, проговорил:
    
     – А… Вы опять уже приняли, что полагается, дядя Коля?
    
     – Так конец смены, как положено, – ответил он, ничуть не смущаясь. – Немного можно, тем более я тебя ждал. Ты же отлично знаешь, как это трудно бывает, тебя дожидаться. Между прочим, таким как ты тоже не мешает принять пару капель для приличия, да и основательно побриться, а то чёрт знает на кого стал похож! Хотя, можешь и вовсе бороду с усами отрастить. Будешь в точности как наш святой отец проповеди читать.
    
     Николай заулыбался, в очередной раз повторив слова Андрея, которые тот бывало, высказывал сам. Андрей говорил их всегда, когда собирался бриться, но по каким-то независящим от него причинам это никак не удавалось сделать.
    
     – Издеваешься, – обиженно откликнулся он, понимая, что Николай лишь в очередной раз посмеялся над ним.
    
     – Даже и не думал нисколько, – хитро вымолвил тот в своё оправдание. – Смотри, тебе же придётся ответ держать пред собственной благодетельницей.
    
     – Ну разумеется, ты как всегда прав. Будет опять масса нареканий в мой адрес.
    
     С этими словами, тяжело вздохнув, Андрей поднялся, естественно не без дяди Колиной помощи. Оставив рюкзак неподвижно лежать на полу, он побрёл вдоль унылого коридора или, точнее, – расщелины в скале, ведущей напрямую к медпункту. Стены тоннеля были скупо оборудованы тускло горевшими факелами, расставленными на более значительном расстоянии друг от друга, чем это полагалось для нормального освещения. Медицинская комната находилась в самом его конце.
    
     Он открыл тугую скрипучую дверь и вошёл внутрь. Посередине стоял стол довольно внушительных размеров, с множеством размещённых в нём всевозможных ящиков и перегородок. В прошлые разы его посещений такого безобразия здесь явно не наблюдалось. Хотя на столе и лежала уйма предметов различного назначения, на нём оставалось ещё много свободного места, вероятно оставленного для чего-то более важного. Чуть поодаль, возле стены, находилось два стула, установленных сидениями друг напротив друга. Такое бестолковое их расположение наглядно свидетельствовало о неком рабочем беспорядке, частенько присутствовавшем здесь в беспокойные времена нападений злобных хищников. Дальше, уже возле другой стены, располагался знакомый Андрею стеклянный шкаф, наполненный изобилием всяческих микстур, таблеток и банок, очевидно, крайне необходимых для возвращения должного здоровья всем пострадавшим в кровавых переделках.
    
     «Добротный склад тут организовали, – с некоторой долей сарказма подумал вошедший экспедитор. – Понатаскали разного барахла отовсюду, что простому смертному и за неделю с этим не разобраться. И как только Лена здесь со своими баночками управляется. Хотя если знать, как оно всё делается, то, конечно, можно освоиться».
    
     Неспешные мысли Андрея, и без того немало повидавшего на своём веку, были оборваны неким невесёлым обстоятельством, поразившим его до глубины души, введшим в состояние даже лёгкого оцепенения. В самом углу комнаты он увидел лежащего на кушетке человека, руки и ноги которого, а также и грудь были прочно зафиксированы с помощью крепких ремней безопасности. Судорога пронизывала всё его тело, заставляя лихорадочно содрогаться. Слабо издавая какие-то нечленораздельные звуки, тот выпускал изо рта пену, идущую оттуда буквально пузырями. Глаза его были широко открыты. Их взгляд выражал полную безучастность, соответствующую нехорошему состоянию их владельца так, что представить себя на его месте хоть на мгновение было страшно. Они выглядели слишком уж красными, будто ещё гуще наливались кровью, при этом норовили вылезти из собственных орбит.
    
     Лены, несмотря на видимую обстановку дел, на месте не оказалось. Однако уже дальше, в смежной комнате, вполне отчётливо прослушивались какие-то тихие и спокойные голоса.
    
     – Тут есть кто-нибудь? – Андрей прокашлялся, будто таким способом давал понять, что зашёл сюда не просто так.
    
     – …Нужно будет ещё антибиотиков и сульфаниламидных препаратов, – раздавался издали приятный женский голос. – В следующий раз пойдёшь, не забудь обязательно забежать, я тебе даже список напишу, чего нам действительно не хватает.
    
     То была Лена, ростом – чуть выше среднего, тонкая и стройная, в белоснежном халате. Она вошла в комнату, где её и дожидался Андрей. Вслед за ней вышел какой-то незнакомый молодой человек, держащий полупустой рюкзак из грубой мешковины, прихватив его за горлышко мускулистой рукой.
    
     – Хорошо-хорошо, Леночка, – быстро проговорил он, смотря на неё во все глаза и как бы виновато перед нею оправдываясь. – В следующий раз непременно зайду. Ради такого случая как к вам не пожаловать. Эдакое взаимопонимание не часто встретишь в нашем мире.
    
     Тут мужчина осторожно посмотрел на Андрея, подозрительно оглядел его с головы до ног, однако после протянул руку для приветствия.
    
     – Как экспедиция? – чисто машинально поинтересовался он, сразу намериваясь проследовать к двери и покинуть помещение уже окончательно.
    
     – Нормально, бывало и хуже.
    
     Андрей лишь удивлённо обернулся ему вслед, желая продолжить начатое общение, но тот, не слушая нового знакомого, исчез и, по видимости, очутившись за порогом, уже шёл по коридору прочь.
    
     – Заждались тут тебя. Однако, куда это ты запропастился? Жаль будет потерять такого хорошего экспедитора, – полушутливым тоном сказала Лена, едва заметно улыбнувшись лишь уголком рта, в то самое время легко, но необычайно пристально заглянув ему в лицо.
    
     Веки её раскрылись, являя на свет большие карие глаза, тонкий пронзительный взор которых устремился глубоко внутрь, забираясь точно в душу, достигая глубин самого сердца. Такое действие могло походить на какую-либо ответную реакцию, выразившуюся в её лёгкой иронии или насмешке, так неуместно представленную здесь за явным недостатком слов и вызванную проявлениями излишнего внимания к своей загадочной личности. Однако уже через секунду она сидела за столом и лишь изредка плавно хлопала ресницами, созерцая большую замасленную тетрадь, открыв её на требуемой странице, и быстро, почти автоматически отыскав там нужную регистрационную запись.
    
     – Ну, давай, проходи, присаживайся, посмотрю на тебя, – выдала она наконец, спустя какое-то время.
    
     Андрей взял у стены стул и сел на него, не отводя взгляда от улыбающейся, доброжелательно настроенной Елены, всегда поражавшей его ощутимым спокойствием, уверенностью и одновременно некоторой непринуждённостью. Её длинные светло-русые волосы были сведены назад, зафиксированы вместе большой заколкой-крабом. Они будто бы излучали уже какое-то собственное свечение, хотя на самом деле это было лишь отражение яркого света факелов, расставленных по периметру комнаты. Изначально предполагалось, что Лене было всего двадцать – двадцать пять лет, но в действительности ей исполнилось уже тридцать. Лицо выглядело небольшим, с маленьким ртом и тонкими губами, и на фоне его глаза казались ещё больше. Это нисколько её не портило, а наоборот – смотрелось обворожительно и необычайно привлекательно. Андрей невольно залюбовался такой её красотой. Впрочем, как ему думалось, ею восхищались все без исключения мужчины в посёлке, а может быть уже и далеко за его пределами.
    
     Лена вышла из-за стола, подошла ближе и в очередной раз внимательно посмотрела ему в глаза.
    
     – Белки чуть красноватые, – загадочно произнесла она, доставая из-за спины небольшое приспособление, приставив после его Андрею к животу.
    
     Прибор яростно и эффектно затрещал, разрываясь от собственного звучания, отражаясь от стен комнаты громким насыщенным эхом.
    
     – Ну вот и ладненько. Показания лучше, чем в прошлый раз.
    
     Лена убрала устройство в карман, вернулась обратно за стол и принялась что-то усердно записывать в своей тетрадочке. Закончив, она достала из ящика небольшой стеклянный флакончик с лекарством и протянула его Андрею.
    
     – Вот, будешь принимать утром и вечером по одной капсуле в течение недели. Это снимет рвотные рефлексы и другие нежелательные последствия перехода.
    
     – Хорошо, как скажешь, – весело согласился он, вставая с готовностью со стула и собираясь незамедлительно проследовать к выходу.
    
     Лена явно возмутилась принятому им подобному решению.
    
     – Да посиди ты со мной хоть немного, – молвила она мягким голосом, успокаивая, взяв его за руку. – Куда убегаешь? Необходимо ещё кое-что сделать. Или ты не помнишь всей своей процедуры реабилитации.
    
     Тут она встала и подошла к стеклянному шкафу, на полке которого лежал пистолет с заранее приготовленной в нём ампулой. Андрея передёрнуло только от одного вида такого средства медицины, какое представляло это знакомое устройство. Нельзя было сказать, что действие его являлось особо болезненным, либо пугающим, но он просто рефлекторно не мог терпеть никакие уколы, ни в каком виде их не переносил, однако всё же, переборов себя, мужественно закатал рукав куртки. Стараясь чем-нибудь отвлечься от эдакой, как ему виделось в тот момент, страшной экзекуции, Андрей попытался продолжить разговор далее, на любую тему, пускай совершенно не относящуюся к реальной действительности, спрашивая её без необходимой на то весомой причины:
    
     – Что же это приключилось? С тем экспедитором, который лежит у тебя на кушетке? – он указал рукой на человека в углу комнаты. – И почему его личность не кажется мне знакомой?
    
     – Ты сам будто не знаешь? – отвечала она, нажимая кнопку пистолета, моментально приставленного к плечу её подопечного так, что тот ничего толком и сообразить не успел, как данное устройство очутилось около него. – Всё как обычно: здесь грызуны поработали. Видишь, повязку ему наложила. Этого незнакомца я тут и сама впервые вижу. Возможно, из близлежащего посёлка прибился. Но наши охотники всё равно не оставили его без внимания, да и я в силу своих обязанностей не могла отказать в помощи и не обработать рану.
    
     Действительно, у больного была надорвана правая штанина, и оттуда выглядывал большущий кусок ваты, обильно пропитанный лекарством жёлтого цвета, который в свою очередь был туго привязан бинтом к голени. Его ещё подёргивало, хотя уже не так сильно как раньше. Теперь пострадавший лежал молча, плотно сжав зубы, впрочем, так до сих пор не соизволив закрыть глаза, страшно при этом отворотив взгляд в сторону.
    
     – Ничего, через полчасика отойдёт. Я вколола ему сыворотку. Очень жаль, но грызун всё же успел впрыснуть ему свой яд. Ты разве не помнишь, как сам так лежал?
    
     «Да уж, конечно, такое навряд ли забудешь», – подумал Андрей, ощущая теперь и сам то скверное ужасное состояние, в каком он находился недавно весной, когда обычно и случалось обострение активности этих паразитов. В тот момент как будто вся жизнь проносилась у него перед глазами. Было беспокойно и страшно. У Андрея даже заныл левый бок, словно напоминая ему о недавно произошедшей трагедии. Тогда ситуация выглядела намного серьёзнее. Но его спасли.
    
     – Да, и не забывай принимать таблетки, если не хочешь более серьёзных последствий, – предупредила его напоследок Лена. – Завтра зайдёшь – поставлю ещё укол. И очень тебя прошу не уклоняться от этих необходимых предписаний. То ведь сам знаешь, что пренебрежение правилами может закончиться весьма печально.
    
     Он сразу, словно испугавшись её предостережений, открыл стеклянный пузырёк с лекарством, сняв с него пластмассовую крышечку, извлёк оттуда капсулу, положил на язык и, не запивая водой, проглотил, чувствуя, как та не торопясь проходит по пищеводу в желудок.
    
     – Водички дать запить? – побеспокоилась Лена, шутливо улыбаясь уходящему экспедитору вслед. – Подавишься ещё.
    
     – Спасибо не надо, – сухо проговорил он и вышел в коридор.
    
     «Симпатичная девушка, – размышлял он дорогой. – Почему только ещё не замужем – непонятно, но если бы она захотела!.. – тут мысли в его голове начали путаться. – Рискнуть и завести с ней небольшой роман. Лена вполне хороша собой, да и моё отношение к общению – свободное. Впрочем, я для неё лишь очередной пациент, не заслуживающий какого бы то ни было особого внимания. Но потом, впоследствии, можно будет и попробовать, ничего страшного в этом я не вижу».
    
     Андрей не заметил, как вошёл в зал, где его дожидался Николай. Тот занимался лишь тем, что ловко закручивал крышку своей очередной пластиковой бутылочки с содержимым подозрительно прозрачного цвета, от которого и так ничего не осталось. Заметив Андрея, он предусмотрительно-заботливо спрятал её за пазуху.
    
     – Я думал, что ты никогда не вернёшься, – улыбаясь, сказал он, принявшись сразу протирать платочком очки. – Хотел было уже идти за тобой, спасать от чар нашей прекрасной Елены.
    
     Андрей немного смутился от такого высказывания, став тотчас красным как рак.
    
     – Ты бы не пил больше, дядя Коля, а то жена опять будет из дому выгонять… – вздохнув, пробурчал он в ответ, желая поскорее переключиться на другую тему для разговора, замечая попутно взглядом одноразовый стаканчик, наполовину заполненный непонятной прозрачной жидкостью, вероятно, той же самой, какая находилась в бутылке.
    
     Стаканчик одиноко стоял на столе, как и положено чуть поодаль от своего истинного владельца, чтобы своим провокационным видом не вызывать нежелательных подозрений.
    
     – Она – меня?! Да я скорее сам её выгоню! Эх, если бы ты знал, Андрюша, как она мне надоела, хуже собаки. Сил моих больше не осталось её терпеть.
    
     Николай взял стаканчик в руки и, крякнув, принял в себя налитое его содержимое, после чего закрыл нос и рот рукавом куртки.
    
     – Сам-то не желаешь выпить после перехода? Водка настоящая, не суррогат. Все токсины выгонит, даже и не заметишь.
    
     – Нет уж, спасибо. И так еле на ногах стою. Давай уж завтра, когда отдохну, высплюсь, как следует… Ты лучше расскажи, какие события происходили тут без меня.
    
     Андрей нагнулся за рюкзаком, который оказался каким-то слишком неподъёмным, таким, что наш отважный экспедитор кое-как взвалил его себе на плечи. У него аж потемнело в глазах.
    
     «Как я рюкзак-то донёс, не понимаю, тяжесть неимоверная. Наверное, какие-нибудь сверхъестественные силы в очередной раз помогли мне его дотащить, – злорадно посмеялся он над собой. – Хорошо же Палыч, однако, позаботился так сказать, постарался, облегчив мне его наполовину. Без его помощи я бы точно не добрался бы до дому, не пересёк эту чрезмерно оживлённую местность с грызунами, как грибами после дождя рассаженными на ней в каждом кусту. Чего, правда, в этот год их так много развелось?»
    
     Когда у Андрея в голове прояснилось, и ход мыслей вернулся в правильное русло, он, наконец, услышал, что Николай уже вовсю что-то оживлённо и красноречиво ему втолковывал:
    
     – …И вот она, испытывая непреодолимое желание сделать мне подлость, что есть дури, бьёт меня сковородой по голове. Хорошо, что это у неё получилось не очень сильно. Как ты себе такое представляешь? Напилась сама до невменяемости, а я ещё и виноватым остался. Нет, сегодня я домой, и сам не пойду. Надоело мне уже, пусть живёт, как хочет. Ухожу я от неё однозначно.
    
     – Да, конечно, так и нужно сделать, – поддерживая разговор, устало согласился Андрей, зевая во всё горло. – Давно надо было, раз такое дело у вас твориться. Как подобное можно терпеть?
    
     Андрей знал, что Николай от своей жены уходить вовсе не собирается, так как все вышеизложенные факты происходили у них далеко не в первый раз. И время от времени Николай, как обычно такое бывало, жаловался на выходки собственной супруги по тому или иному обстоятельству их совместной семейной жизни.
    
    
     Глава 2. Посёлок
    
     Некоторое время спустя, как никогда понимающие друг друга, наши хорошие приятели, двинулись в свой неблизкий путь единственной дорогой, протянувшейся тёмной извилистой лентой точно между отвесными выступами скал. Лишь изредка фигуры путников озарялись тусклым светом керосиновых ламп, закреплённых невероятным образом прямо тут же, в углублениях и трещинах причудливых туннелей. Огромные, свисающие сверху сосульки белого известняка, казалось, своей тенью цепляли их острыми краями прямо за макушки, проходили поверх человеческих голов, словно большие ножи, скользящие сквозь сливочное масло, будто бы чуточку, лишь на мгновение, прикасаясь к ним в действительности, привольно перебирая волосы лёгким движением ветра. Дорога вела напрямую под землю, в ту её особенную часть, где и пытались укрыться от опасностей внешнего мира, более или менее обустроить свою жизнь, оставшаяся немногочисленная группа их соплеменников, наперекор неприятностям продолжавшая бороться за существование в этом страшном суровом мире.
    
     Но люди, обитавшие внизу, по крайней мере, двое из них, возвращающихся обратно, совсем даже не унывали от такого печального положения дел, а скорее напротив, пребывали в достаточно возбуждённом и радостном состоянии. Николай, немного прихрамывая, как ему виделось в тот момент, старался помочь Андрею нести его тяжёлый походный мешок. Хотя со стороны все подобные действия выглядели совсем наоборот, и уже Андрей вместе с рюкзаком тащил на себе подвыпившего дядю Колю до дому. Тот давно снял свою кепку и, удерживая её между пальцами, оживлённо размахивал ею в разные стороны, перекладывая по мере надобности из одной руки в другую, а заодно и пересказывал попутчику все собранные им сплетни и слухи, возникшие за время его отсутствия.
    
     – И вот, пока ты благоволил шарахаться по разным злачным местам нашего мегаполиса, Оксана неприличными вопросами меня извела совсем. Ты не поверишь! Бегает ко мне каждый день, да не по разу. Как за правило взяла. И что самое главное – всё курит и курит. Ты же знаешь, что после того как я бросил курить, я совершенно не могу переносить дым этих злосчастных сигарет. Просто всего наизнанку так и выворачивает, – Николай начал изображать, как данный факт стал ему неприятен.
    
     – И какими это вопросами, интересно, она тебя мучает последнее время? – иронично полюбопытствовал у него Андрей, почёсывая затылок и посмеиваясь над ним себе под нос. – Уж не хочет ли она случаем предложить тебе чего-нибудь эдакого непристойного?
    
     – Да бог с тобой! Оксана просто таким образом мужа своего искала! Как ты ушёл, тот два дня дома не показывался! – быстро в оправдание выкрикнул Петрович, с испугу махая от смелого предположения руками. – Вот она его и вылавливает. А я и знать не знаю, куда он подевался. Бегает, ругается, на чём свет стоит, а что поделаешь, если он таков и есть. Весь посёлок кверху дном перевернула: где он, да что с ним? Видели того в баре сначала – так Людмила твоя сказала, сам уж придумывать не смею. Затем у Натальи в гостях пропадал, поговаривают. А та, само собой, отрицает всё. Здесь Оксана наверняка накрутила себе больше. Потом ещё где-то, я уж в подробности не вдавался. Это всё мать ей на мозги капает! Оксана слушает её, сам вероятно в курсе, как не бог весть чего. Да ещё и характер не сахар, так уж вовсе плохо делается. Ты же знаешь Оксану, она заполошная, что если задумает – уж никакими силами переубедить невозможно, – тут Николай ухмыльнулся и уверенно переместил кепку из правой руки в левую. – Ещё в прошлый раз, спасаясь от неё, тот в бочку из-под воды залез. Обнаружила ведь! А сейчас два дня уже ищет, не может его отыскать. Вот ведь как оно получается.
    
     – А если действительно с ним что-нибудь плохое произошло? – обеспокоенно предположил Андрей, в изумлении поднимая глаза на собеседника.
    
     – Ха, да куда он, небось, денется! Сидит с какой-нибудь очередной компанией, да водочку попивает, – уверенно выразился так Николай. – Не в первый раз такое дело.
    
     – Ну а охотников она спрашивала? Может куда с ними подался?
    
     – Так ведь никто ничего толком-то и не говорит. Или не знают, или скрывают, памятуя характер Оксаны, что потом сами крайними и останутся, – Николай тут ненадолго задумался, а затем мрачно прибавил. – Навряд ли он куда-нибудь из посёлка денется, особенно сейчас, в такое время. Иное, мягко сказать, было бы просто неразумным.
    
     – Да и пусть себе гуляет. Перебесится, после всё нормально будет, – вознамерился заверить его Андрей.
    
     – Вот и Оксана второго ребёнка хочет завести, чтобы как-нибудь мужа своего образумить. А тому всё равно. Мама, естественно, против высказывается. Говорит, что ежели сейчас ему на них наплевать, и на неё, и на ребёнка, то как только будет ещё один, он уж совсем на шею сядет. Это я к примеру могу пьянствовать, жизнь свою прожил, а ему всё равно как-то надо брать себя в руки. С другой стороны – они его просто достали своими придирками. Поливают грязью с головы до ног по всему посёлку. Кто же такое способен выдержать? – Николай обречённо вздохнул, возвращая измятую кепку обратно на голову. – Сложная ситуация, без пол-литра точно не разберёшься.
    
     Далее друзья неожиданно притихли и шли молча, видимо собираясь с мыслями, ни о чём особо не разговаривали, пока тема для их непосредственно-близкого общения не нашлась сама собой.
    
     – Домочадцев моих не проведывал случайно? – поинтересовался Андрей с чувством крайне возникшего беспокойства, таким вопросом явственно выказывая заботу об оставленных ближних. – А то, как они тут без меня обходились? Хотя прошло не так уж и много времени, но всё равно волнительно. Сам ведь знаешь.
    
     – Конечно знаю. Вполне понимаю. Заходил естественно, как не зайти, – со знанием дела отвечал Николай. – Всё хорошо: мать и сестра живы, здоровы. Напоили меня чаем, а я конфеты принёс. Сам не желаешь конфетку отведать, а то они на всякий случай у меня всегда с собой? – посмеявшись, предложил он и, не дожидаясь ответа, сунул несколько карамелек Андрею в карман.
    
     – Да мне-то зачем?! Не нужно, не люблю я сладкого! – запротестовал было тот, пробуя вернуть гостинец обратно. Но видя, что из этой затеи ничего толкового не получится, он прекратил безуспешные попытки, оставив конфеты в кармане.
    
     – Спасибо, что навестил их, дядя Коля, – поблагодарил он напоследок, в завершении всех проводимых манипуляций.
    
     – Ой, да какие проблемы? Посидели, чаю попили, о тебе поговорили. Мог бы даже и не спрашивать. Не первый раз такое дело. Я ведь всегда знаю, когда ты уходишь…
    
     Они ещё долго продолжали говорить о разных, не существенных в данный момент событиях, жизненных мелочах и проблемах, о которых часто любят рассуждать люди, чтобы по обыкновению скоротать время, находясь в процессе какого-нибудь долгого и нежелательного занятия. Ведь Николай был крайне одиноким человеком, хотя и сам определился пребывать возле своей скандальной сварливой жены, подобно тому, как нитка прочно сидит в иголке, особенно в момент восстановления старой прохудившейся вещи. Так или иначе, но он всеми силами стремился в полной мере обрести в её лице некую дружескую поддержку. Сам того не замечая, Николай очень сильно привязался и к Андрею, испытывая в отношении него в какой-то степени полноценные родственные чувства. Андрей даже и не думал противиться этой тёплой его восприимчивости, а скорее был искренне рад иметь такого хорошего старшего друга, с которым можно было всегда посоветоваться, да и к тому же просто по-приятельски поболтать. Ведь родных детей у Николая не было. Младший из двоих сыновей трагически погиб на охоте, когда их отряд наткнулся на многочисленное скопище грызунов около посёлка, и спасти его не представилось возможным. Другой пропал уже в самой экспедиции. Уходя в Город, он просто не вернулся назад, как это происходило почти со всеми снабженцами в конечном итоге. Возможно Николай и тешил себя некоторой надеждой на то, что старший сын всё-таки объявится когда-нибудь, но почему-то с каждым годом таких иллюзий у него становилось всё меньше. Образовавшуюся пустоту должен был кто-то заполнить, и вся забота и внимание с его стороны доставались исключительно Андрею, единственному близкому человеку такого подходящего молодого возраста.
    
     За разговорами приятели не заметили, как вышли из очередного угрюмого сумрачного туннеля на открытую местность, преодолев, кстати, довольно значительное расстояние. Посёлок располагался в низине подземного плато, со всех сторон окружённого высочайшими, скрывающими его истинное положение отвесными скалами. Путники находились внутри огромного, хорошо укреплённого периметра, достойно служившего убежищем для такой, чудом уцелевшей немногочисленной группы людей, защищённых естественным образом от ужасов внешнего мира. Иногда, правда, в их обитель наведывались летучие мыши, выискивая чем поживиться, но подобное их нападение не представляло особой проблемы для охотников, дежуривших на своих постах круглыми сутками. Грызуны же сюда пробраться не могли по причине неумения перемещаться по воздуху, как их ближайшие сородичи, упомянутые выше. Да и собственно большего рвения от этих тварей ожидать было трудно, так как вся техническая оснащённость посёлка позволяла жителям чувствовать себя вполне свободно, тем более что активность остальных злобных хищников отмечалась значительно меньше.
    
     Андрей на секунду остановился, осматривая окрестности с небольшой высоты. Посёлок предстал пред ним как на ладони. Повсюду горели костры, освещая тусклым призрачным светом маленькие убогие хижины, церковь, бар, больницу, другие общественные строения, служившие различным целям, но в совокупности выполняющие единое дело по обеспечению и поддержанию жизни в посёлке. Здания, почти все, так или иначе располагались вокруг небольшого подземного озера, служившего источником столь необходимой людям чистой воды. Теперь лишь нужно было как можно быстрее спуститься с этой небольшой горки по тропинке вниз, чтобы попасть домой. А там до родной лачуги будет и рукой подать. Друзья, конечно же, поспешили продолжить движение, утопая ногами в мягком песке, старавшегося затянуть их в свои объятья.
    
     Довольно скоро наши путники, усталые, но довольные, оказались возле этого блистающего ровного озера, подобно огромному зеркалу растянувшемуся по всей площади обозримого пространства вокруг. Вода в нём переливалась красноватыми отблесками – отражением горевших костров, словно лучиками проступивших шероховатых неровностей, игры искривления и преломления света, некого завораживающего причудливого узора, созданного природой для истинного восхищения ею. Проплывали, проступали из тумана знакомые до боли ветхие домики соплеменников, сооружённые в основном из камней, чередуясь со стволами деревьев, сухой травой, остатками шкур животных и прочего ненужного мусора. Оград или заборов, хоть как-то разделяющих одно хозяйство от другого, не наблюдалось. Впрочем, этого и не нужно было. Люди тут хорошо знали друг друга и доверяли любому жителю посёлка, так как существовали совместно.
    
     На улице становилось пустынно. Хозяева, должно быть, находились в собственных хижинах и занимались какими-нибудь неотложными занятиями. Рыбаки готовили снасти к завтрашней ловле либо потрошили рыбу для засолки и дальнейшего хранения. Охотники точили ножи, топоры, стрелы арбалетов. Земледельцы раскладывали возле жилищ для просушки клубни и коренья растений, чтобы продать или обменять их на небольшом рынке. Мясники разделывали туши животных, разделяли по частям шкуру, мясо, кости, внутренности.
    
     – Эй, Петрович, здорово! – прокричал издалека чей-то звонкий голос, столь бесцеремонно обратившийся к Николаю.
    
     Тот поднял руку в знак приветствия, повертел головой туда-сюда, пытаясь оглядеться и определить, откуда именно доносится такая речь. Но ничего вразумительного так для себя не отметив, махнул рукой и с нескрываемым сожалением направился дальше.
    
     Андрей же остановился. Обернувшись назад, он увидел, что вдалеке начал прорисовываться женский силуэт, который достаточно быстро, можно отметить: с невероятной скоростью приближался именно к ним. Как определил наш экспедитор – это была та самая Оксана, которой они с дядей Колей дорогой перемыли все косточки. Если судить по её внешности, то на первый взгляд она могла показаться девушкой вполне обычной, лет тридцати, невысокого роста, но довольно крепкого телосложения. Лицо её выглядело несколько смуглым с чуть выступающими веснушками. Волосы были коротко подстрижены и виделись в приятном каштановом свете, но, к сожалению, отсвечивали ещё каким-то нехорошим светло-рыжим оттенком. Однако если присмотреться к ней поближе и мало-мальски с нею пообщаться, то сразу выявлялись некоторые странности в её поведении, спешность при разговоре, беспричинная суетливость, беспокойство, возможно неудовлетворённость сложившимися обстоятельствами, а также постоянный страх остаться без необходимых средств к существованию. Даже в одежде её чувствовалась какая-то излишняя предусмотрительность. Несмотря на то, что в посёлке почти не ощущалось холода, на ней были надеты тёплая куртка-ветровка, тяжёлые ватные штаны и кожаные зимние ботинки на прочной толстой подошве.
    
     – Привет, Андрюха! – немного запыхавшись, сказала она. – Только что из Города объявился? Что-то поздновато для такого твоего возвращения! Где же ты задержался, позволь полюбопытствовать?
    
     Естественно, не дождавшись от него чёткого вразумительного ответа, либо скорее больше от своего врождённого нетерпения, либо от желания поделиться с ещё одним встреченным ею знакомым собственными искренними переживаниями, которые необычайно сильно переполняли в тот момент всё её сердце и душу, она, негодуя, продолжила:
    
     – Ты знаешь, что мой муженёк аж целых два дня дома не ночевал! Вот же скотина какая! Сегодня под вечер только объявился. Тебе Дядя Коля, наверное, всё рассказал. Вообще обнаглел, прямо не знаю, что с ним и делать.
    
     – Ага, я же говорил, что он никуда из посёлка не денется, а ты всё беспокоиться изволишь, – воротившись назад, тут же вмешался в разговор Николай Петрович. – Сама-то чего так поздно на улице делаешь? Опасно сейчас так вот запросто по вечерам выходить.
    
     – Да вот, думала вас встретить, а то мой суженый наконец-то уснул, – не торопясь отвечала она. – Что я буду одна дома сидеть? Хотела ещё к Любашке зайти поболтать.
    
     Оксана достала сигарету, затем закурила, много раз суетливо чиркая зажигалкой в темноте.
    
     – Знаешь, Андрей, а ведь говорят скоро конец света наступить должен! Ничего об этом не слышал? – на эмоциях провозгласила она, выпустив очередную порцию дыма. – Не наблюдал по дороге каких-нибудь изменений, предзнаменований там, в конце концов, возникших из ниоткуда? Может в Городе чего необычное появилось?
    
     – Чего это ты вдруг этим заинтересовалась? – удивлённо-насторожено спросил её тот, однако после, видимо опомнившись, спешно и возмущённо прибавил: – Да какой конец света, Оксана! Кто тебе подобное мог сказать? Всё стоит на своих местах, как и положено.
    
     – Вот-вот, она такими вопросами мне уже все уши прожужжала, – громко произнёс Николай, показывая в её сторону с чувством необычайной скорби на лице, будто именно в этом и заключался весь смысл его дальнейшего существования. – Как только у неё на болтовню сил хватает.
    
     – Нет, ну а всё-таки? Что вы по этому поводу думаете? Ведь наверняка, состоите в курсе происходящего, – тем не менее не унималась она, но поглядев на недовольные лица собеседников, всё же отступила. – Ну хорошо, хорошо, спрошу уж у кого-нибудь другого, ежели ко мне такое отношение испытываете.
    
     Однако её любопытство продолжило неистовствовать и далее, завлекая подключаться уже в иную область расспросов:
    
     – А что ты принёс, Андрей? Наверняка, нечто полезное. Вон рюкзак забит под завязку. Давай наймём экспедицию до ближайшего поселения, а я ещё чего-нибудь эдакое раздобуду. Хороший обмен можно сделать. С соседями как раз торговать нужно, и выручка неплохая получится.
    
     – Ты опять о своём. Завтра поговорите, а то, видишь, Андрей сильно устал с дороги, – хитро улыбнувшись, вступился за него Николай. – Ему бы отдохнуть нужно, выспаться как следует, а ты так сразу на него и насела.
    
     – Хватит тебе, дядя Коля, ворчать. Мы и тебя с собою возьмём, если хочешь, за компанию. Всё равно как-нибудь да пригодишься, – тут она понадеялась немного его успокоить, но этим разозлила ещё больше.
    
     – В качестве кого, интересно? – усмехнулся тот, совсем уж подозрительно отнесшись к её подобному высказыванию. – Пойдём-ка Андрей лучше домой, а то утром и впрямь нужно вставать пораньше. К чему нам слушать такие несносные речи.
    
     – Хорошо Оксана, давай уж действительно, до завтра отложим все дела. А то сейчас поздно, и я очень плохо соображаю, – с явным трудом выговорил он, признательно посмотрев на Николая Петровича, чувствуя, как усталость медленно и неотвратимо расползается по всему его телу.
    
     – Ну и правильно! Потому что ходишь один. Вот если бы вместе с кем-нибудь, да ещё полной экспедицией, тогда бы было намного легче…
    
     Андрей повернулся в сторону Оксаны, хотел чего-либо добавить в своё оправдание, но, к сожалению, такую интересную особу уже не увидел. К удивлению многих за ней водилось это необычное свойство, часто происходившее с её организмом в целом. Каким-то странным неведомым образом она просто исчезла с поля зрения, хотя и находились они определённо на открытой местности. Куда-либо скрыться, забежать например за скалу, спрятаться в пещере, либо войти в дом она не могла по причине элементарного отсутствия таковых укрытий поблизости. Её, как говорится, и след простыл.
    
     «Просто мистика какая-то, – размышлял Андрей, следуя за идущим впереди Николаем. – К её внезапному исчезновению мне никогда не привыкнуть будет. Как ловко это у неё получается».
    
     Догнал он дядю Колю только возле своего дома. Тот довольно-таки проворно для своего возраста и состояния убежал далеко вперёд, на слишком уж приличную от него дистанцию.
    
     – Хорошо. Отдыхай, как следует. Завтра зайду обязательно тебя навестить, – обратился Николай к нему напоследок, медленно, точно заклинание, проговаривая слова. – А я ещё к Василию заскочу на чуток. Поговорим с ним о том о сём…
    
     «Ох уж, знаю я все ваши разговоры, – думал Андрей, направляясь прямиком к своей хижине. – Ищите с кем бы выпить, Николай Петрович!»
    
     Однако он остановился на минуту и посмотрел уходящему старику вслед. Тот, прихрамывая, не торопясь, шёл по тропинке вперёд, удалялся от него всё дальше. Андрею в очередной раз стало не по себе. Ведь все дяди Колины эмоции выглядели неестественно: откровенно острые шутки, громко поставленный голос, показной смех, и в глубине души он оставался грустным и несчастным человеком. И пил-то Николай в основном больше от одиночества. Он вполне мог бы сидеть дома, как к примеру его друг Василий, но подобное решение было бы явно не в его характере. И дело заключалось даже не в материальной заинтересованности. Николай хотел общения, желал что-либо делать, чем-нибудь заниматься, участвовать в жизни посёлка и быть хоть немного полезным обществу.
    
     Андрей зашёл в дом и зажёг лампу. Всё выглядело как прежде, когда он уходил, и оставалось нетронутым. Справа от двери, у единственного в хижине окна, затянутого плёнкой, находился небольшой деревянный стол с двумя табуретами. Чуть дальше за ним – расположилась печка, сложенная из камня, с вмонтированной в неё плитой для приготовления пищи. Рядом с печкой возле стены стояла кровать, безусловно, являющаяся для него сейчас самым важным предметом мебели из всего перечисленного.
    
     Он снял рюкзак, оставив его стоять неподвижно в углу возле дверей, затем вышел во двор, набрал немного дров, после вернулся и затопил печь. В доме возникло ощущение уюта и тепла. Андрей поставил на плиту чайник. Затем принялся разбирать содержимое рюкзака, установив тот возле себя на табурет, начал выкладывать на стол жестяные и пластиковые предметы: несколько бутылок подсолнечного масла, пять упаковок яиц, около двух десятков банок тушёной говядины и зелёного горошка. Достал он также и запаянную в упаковке колбасу, уже нарезанную и очищенную, различные пакетики со специями: перец, укроп, петрушку, чеснок. Тут была и головка сыра, щедро облитая воском, сахар-рафинад, немного чая, кофе, и конечно же несколько блоков сигарет и бутылок коньяка, имеющих гораздо более высокую ценность, чем все остальные продукты.
    
     Совершенно обессиленный, но удовлетворённый походом, наш успешный экспедитор хотел сразу, как ни в чём не бывало отправиться спать, но переполнявшее его чувство голода оказалось сильнее. Он открыл бутылку с маслом, налил немного его на сковороду, стоявшую на плите, добавил, нарезав крупными кусками луковицу. Чайник уже закипел, и Андрей как можно скорее положил в приготовленную для таких целей банку несколько небольших чистых кореньев, залил их кипятком, предварительно вылив в помойное ведро испорченное её содержимое. После того, когда лук поджарился до золотистого цвета, он вынул из коробки десяток яиц и разбил их в сковороду так, чтобы желток оставался целым, достал из шкафчика, висевшего напротив, соль, захватил щепотку и дополнил вслед к приготовляемому продукту, уделяя особое внимание желткам. Также он подсыпал туда и чёрного молотого перца, который только что принёс с собой.
    
     Спустя несколько минут Андрей уже сидел за столом, предварительно освободив тот от ненужных вещей, и угощался яичницей, ловко орудуя ножом и вилкой, закусывал её ломтём засохшего хлеба, запивал, не успевшим как следует завариться отваром. Он обмакивал хлеб в желток, отрезал куски белка, неторопливо поглощал это приготовленное кушанье, получал несказанное удовольствие, наслаждаясь естественным процессом принятия пищи, чувствуя, как необходимая жизненная энергия наполняет его, расползается по всему его телу, оставляя след насыщения и удовлетворённости. Всё это блаженство навалилось на него таким чрезмерным грузом усталости, что он, даже не закончив трапезы, быстро прошёл до кровати, упал на неё, так до конца не раздевшись, не чувствуя ни рук, ни ног, уносясь куда-то в беспредельные глубины обволокшего его мертвецкого сна. Реальность для него на время перестала существовать.
    
     *   *   *
     Сначала перед его глазами стояла кромешная темнота, абсолютно полная, настоящая, без каких бы то ни было проблесков света, не позволяющая хоть на немного отслеживать в ней происходящие события. Затем она растворилась, рассеялась, словно туман с наступлением первых лучей солнца. Всё стало ярким и красочным, будто на картине, нарисованной художником на прозрачном стекле. Появился знакомый лес, до боли известный, исхоженный им вдоль и поперёк, смешанный, лиственно-хвойный, с берёзками, осинами и соснами. Встречались также дубы и клёны, но крайне редко, чаще на полянах и пустошах, иногда попадавшихся путнику рядом с протоптанной тропинкой навстречу. Изображение быстро ползло вперёд, наклонялось то вправо, то влево, подёргиваясь от напряжения и периодически обновляясь, словно кадры знакомого кино, однако с ужасно низкой частотой разрешения и характерно полосатой интерлейсной картинкой.
    
     Он понял, что убегает, только вот от кого, точно определить так и не мог. Скорее всего, это был тот самый проклятый грызун-одиночка, поджидающий и преследующий его время от времени, но никак не решающийся напасть полной силой. Он испытывал его пристальное пожирающее слежение на себе каким-то шестым чувством, непонятным и пугающим, зная, что именно это ощущение заставляет его бежать вперёд без оглядки. Резкий взгляд, словно впившийся острый клинок, так и пронзал его между лопаток смердящим веяньем близкой кончины. Хотя сегодня можно было легко и свободно передвигаться, и рюкзак не казался таким уж тяжёлым, нежели в обычные дни, тем более там практически ничего не лежало, кроме нескольких блоков несчастных сигарет, добытых им не совсем нормальным путём. В тот день, как иногда случалось, все магазины были закрыты, за исключением одного привокзального киоска, в котором товара имелось незначительное количество, какое он и забрал всё без остатка.
    
     «Не знаю, может другим экспедиторам повезло больше? – мелькнула мысль у него в голове. – Но Город один на всех. Слава богу, хоть это успел взять, и то хорошо. Не с пустыми же руками возвращаться обратно».
    
     Он ещё успевал размышлять о припасах, когда нужно было больше заботиться о собственной безопасности. Из оружия в кармане лежал только нож, да и то с обломленным кончиком, нарушенный им так в процессе безуспешных попыток получения продуктов питания. Таким же образом он хотел захватить каких-либо иных промышленных товаров, но и эта затея не увенчалось успехом. Другие средства защиты он не брал с собой в целях экономия места, да и знал, что те окажутся бесполезными при нападении грызуньей стаи в полном составе. Подтверждая сказанное, сзади раздался разрывающий тишину звериный рёв, заставив невольно обернуться назад. То, что он увидел и почувствовал – были огромные клыки хищника, вонзающиеся ему прямо в плечо. Повеяло смрадным дыханием – ледяным холодом смерти, исходившего от этого злобного существа, попытавшегося свалить его на землю, а затем уже там, не торопясь, прикончить совсем. Боль пронзила всё его тело, будто поразила разрядом электрического тока, невольно заставив перейти к активным решающим действиям.
    
     Наверное, грызун промахнулся, желая вцепиться повыше, куда-нибудь в область шеи, таким образом сломить сопротивление ударом мощных широких челюстей. Но человек на удивление оказался проворнее и, изловчившись, моментально воткнул обидчику в грудь оставшийся кусок ножа. Удар пришёлся такой силы, что сумел к счастью пробить крепкую шкуру животного, погрузиться в мясистую плоть и излить наружу алую кровь, хлынувшую из образовавшейся раны буквально ручьём. Хватка грызуна ослабела, и тот моментально отпрыгнул в сторону, решительно отползая от места атаки, а затем и вовсе убежал прочь. Человек попытался догнать грызуна, но не смог, так как собственная рана выглядела намного серьёзнее, чем он предполагал это в яростном порыве битвы. Он вынужден был волей-неволей останавливать кровь.
    
     «Эх, не везёт мне сегодня, мясо прямо из рук выскользнуло. Бывают же такие неудачные дни, – думалось ему, принявшемуся ещё и иронизировать». Путник вытащил из походного мешка кусок тряпки и крепко-накрепко затянул им плечо.
    
     Но не повезло ему ещё куда сильнее, когда пройдя несколько сот метров от места произошедшей схватки, он обнаружил мелькнувшую на горизонте аж целую стаю этих злобных хищников, как будто только его и дожидавшихся здесь. Грызуны бросились к путнику с разных сторон, повалили на землю, начали, словно растаскивать его по кусочкам. Однако совсем добивать они его почему-то не стали. Только зловеще стояли, склонившись над телом, уткнувшись вытянутыми мордами прямо в лицо, будто дышали весенним ветром, тихонько подвывая, пели так ему свою прощальную песню.
    
     К удивлению, он начал будто улавливать смысл такой музыки. Речь точно записывалась в его подсознание, как на магнитофонную ленту, становилась громче и отчётливее, заставляла вслушиваться в неё и понимать сказанное, подчиняться навязываемой воле.
    
     «Быстрее, клади его на носилки, – чудились крики, звеневшие в ушах, словно набат колоколов. – Мы ещё успеем его спасти…»
    
     Дальше опять проступила тьма, всё более нарастая и усиливаясь, всецело вбирая в себя оставшееся сознание, так и не успевшее должным образом сформироваться; принадлежащие ему потерянные мысли, упущенные из-под вразумительного контроля и, возможно, ушедшие из памяти уже навсегда.
    
    
     Глава 3. Полковник
    
     Николай же тем временем продвигался всё дальше, ближе к окраине посёлка, желая попасть в гости к своему давнему приятелю Василию. Мимо проплывали едва различимые контуры домов, всё расплывалось перед его глазами как в дыму, но он знал куда шёл.
    
     – Собственной супруге я показываться пока точно не буду, – говорил он сам себе вполголоса. – А то и взаправду, моя благоверная ещё прибьёт меня так чем-нибудь невзначай. Да и полковник должен быть дома, куда уж ему старому деваться. Живёт за околицей один одинёшенек, как сыч на своём болоте. Уж у него-то всегда можно остановиться.
    
     Вскоре на горизонте начали прорисовываться смутные очертания полковничьей избушки, выглядывающей впереди, будто из тумана, с пылающим рядом огнём костра. Николай подошёл ближе и увидел самого хозяина, сидевшего тут же, помешивавшего что-то деревянной ложкой в котелке. Василий, заприметив гостя, тотчас поднялся с бревна, на котором сидел, и встретил Николая стоя уже на ногах, раскачиваясь от волнения назад и вперёд, удерживая по привычке руки за спиной. Он оказался высоким объёмным старичком лет семидесяти, широким в плечах, с большим животом, который невообразимым образом выпячивался из его туловища подобно мягкому мячику.
    
     Одет был Василий несмотря на возраст довольно-таки своеобразно. Снизу виднелись тёмно-серые штаны от когда-то былого делового костюма, изрядно потёртые, заношенные и, очевидно, ставшие уже чуть узковатыми для такого явно выраженного гиганта, коим он несомненно являлся в силу своих ещё крепких физических данных. Если взглянуть выше, то на мощных плечах полковника можно было наблюдать связанный крупной петлёй замасленный свитер, растянутый им до полнейшей неузнаваемости, не сказать что какого-то ярко-красного цвета, каким его ещё помнил Николай, а скорее оттенка уже тёмно-бордового, принявшего такой вид по истечении времени. Именно эта часть его верхней одежды ещё больше подчёркивала объёмную фигуру Василия, так ставшую похожей на громадный шерстяной клубок ниток. На ступнях же красовалась обувь, несколько не соответствующая наступавшему сезону. Это были некие полуразвалившиеся сандалии, усеянные большими дырами для вентиляции, из которых выглядывали толстые вязаные носки. Видимо действительно подходящей обуви для встречи более суровых природных условий у того, к сожалению, не имелось.
    
     Кажущееся строгим и сосредоточенным лицо Василия вмиг переменилось, просияло таким излучением свежести, сверкнуло блеском в глазах, расцвело проявлением доброжелательности по отношению к посетившему его старому другу, что можно было только поражаться увиденному. Василий должно быть уже давно не принимал Николая у себя в гостях. Басистый зычный голос его раздался как гром среди ясного неба.
    
     – А, Петрович! Никак зашёл меня навестить? Крайне рад такому твоему появлению здесь, – он сразу протянул ему руку в знак признательности и, дождавшись ответа, продолжил: – Я вот уху затеял сварить из свежей рыбёшки. Достал по дешёвке окуньков, небольших, правда, размером с ладонь. Добавил ещё картошечки, да лучку. Думаю, будет вкусно. Как ты смотришь на это дело?
    
     – Да уж, конечно, неплохо ты придумал. Вполне одобряю такую затею, – согласился Николай, наклоняя голову набок, щепетильно оценивая внутренности котелка. – Хорошая закуска, должно быть, получится. Видит бог, давненько я ушицы твоей не пробовал!
    
     – Уха знатная выйдет, натуральная, без всяких там синтетических примесей, – потирая руки, порадовался приветливый хозяин. – Как у самого дела, рассказывай. Полагаю, что не зря ко мне пожаловал?
    
     – Вот, захотелось проведать старого друга, – отвечал весёлый гость непринуждённо. – Иду с дежурства, Андрея до дому проводил, да и до тебя тут недалёко. Стало быть решил заглянуть, узнать, чего новенького происходит. А что, неужели не вовремя?
    
     – У меня-то всё по-прежнему. Только ты ко мне просто так не ходишь. Опять небось жена из дому гонит? – Василий хитро прищурился. – Выкладывай, что случилось?
    
     – Да боже тебя упаси, – замахал руками Николай, делая вид абсолютной непричастности к такому предсказуемому предположению. – Я подумал, не мудрствуя лукаво, где-нибудь задержаться подольше, а то она меня вчера сковородкой чуть не пришибла.
    
     – Старая песня, сам-то ты лучше что ли, супруги своей?! Как говорится: сапог сапогу – пара. Да и куда ты от неё денешься, всю жизнь почитай с ней бок о бок прожил, – неодобрительно высказался Василий, тряхнув головой от недовольства.
    
     – Вот что я тебе скажу, Коля. Ты ведь меня возрастом моложе будешь, так слушай, – продолжал он, словно этими словами намеривался нравоучительно почитать ему мораль. – Ты весь такой, да ещё Андрея сбиваешь с истинного пути, у которого и так в жизни не всё сложилось. Наталья-то его вконец непутёвая стала. Много раз её на стороне видели во время его отсутствия. Хорошо, что он с ней не живёт больше. Но ведь ребёнок остался, его кормить нужно, да сестра малолетняя, и больная мать. Наталья же не работает совсем, а средства на пропитание с него тянет, якобы на содержание, а сама то в баре, то ещё где, до копейки проматывает всё. Андрей – человек мягкий, ну и кормит её, ради сына конечно. А куда ж ему деваться? Непонятно только зачем тащил её сюда за тридевять земель?
    
     Василий тут замолчал на несколько секунд, прокашлялся и, тяжело вздохнув, прибавил:
    
     – Ладно, чего уж сейчас об этом говорить. Их дело – сами разберутся. Лучше вот покажи с чем пришёл, то я тебя отлично знаю. Чего там у тебя в куртке припасено, давай, доставай! – он начал слегка играть словами. – Вытаскивай наружу что есть, я всё вижу, меня не проведёшь! Как обычно наверное, бормотуха какая-нибудь?
    
     Николай давно прятал руку за пазухой, заботливо придерживал её содержимое и тем самым, несомненно, выдавал себя. Немного помявшись, он извлёк из внутреннего кармана изрядно опустошённую, известную пластиковую бутылочку и протянул её Василию.
    
     – Ну, этого и на глоток не хватит. Вот смотри, чего я сейчас принесу. Специально для такого случая приберёг.
    
     Он немедленно отправился в дом, затем быстро вернулся обратно, держа в руках какую-то странную стеклянную ёмкость тёмно-зелёного цвета, горлышко которой было плотно запечатано пробкой из неизвестного пористого дерева.
    
     – Смотри Коля, портвейн настоящий, высших виноградных сортов, что ни есть – королевский напиток! – полковник поднял бутылку кверху, торжественно сотрясая ею воздух.
    
     – Никогда подобного и не видывал! – воскликнул Николай с чувством неподдельного восхищения. – Где же ты это вино сумел раздобыть?
    
     – Один приятель угостил меня, по знакомству, естественно. Сам-то он не употребляет, так оставил мне в знак признательности по давнему делу. Вот мы сейчас его с тобой и разопьём. Подожди только: я за посудой схожу.
    
     Василий вышел уже с двумя чашками, очевидно слепленными самостоятельно из белой глины и, верно также собственными силами обожжёнными на костре.
    
     – Вино нужно употреблять из глиняной посуды, тогда вкус его покажется тоньше и приятнее, – произнёс он крайне возвышенно.
    
     – Да ты ещё и эстет, – сыронизировал Николай, вращая в руках полуторалитровую бутыль. – А как мы его откроем, ведь, как мне помниться, штопора у тебя нет? Или приятель заодно и им тебя обеспечил?
    
     – Такое дело труда не представляет, – Василий зажал бутылку, взял веточку и продавил пробку внутрь.
    
     Та хлопнула, насыщая воздух чудесными сладостными ароматами букета оригинальных композиций.
    
     – Вот и все дела. Ни разу так не открывал что ли?
    
     Василий разлил вино по чашкам, затем взял свою посудину в руки, отхлебнул из неё немного, зажмуривая глаза от удовольствия, словно прислушиваясь к возникающим внутри вкусовым ощущениям.
    
     – Да, напиток настоящих богов, – выдал он после небольшой паузы. – А ты Коля случайно не знаешь, откуда они могли у нас появиться?
    
     – А разве ж они у нас есть? – тот вопросительно глянул на полковника исподлобья, нехотя оторвав задумчивый затуманенный взгляд от зеленоватой бутыли, не на шутку усомнившись в здравомыслии своего друга.
    
     – Может быть, боги жили здесь раньше, среди людей? – предположил он, продолжая вкушать вино. – Ведь они носили металлические доспехи, и им не были страшны никакие укусы грызунов, насекомых и прочих паразитов. Вооружённые длинными мечами создатели мира сего легко отбивались от своих врагов. Когда-то я тоже в давние времена посещал Город и видел одного из них, вернее памятник, воздвигнутый наверняка в честь кого-нибудь выдающегося их представителя, – тут он погрузился мыслями глубоко в себя и замолчал.
    
     – И с чего ты это так решил, позволь полюбопытствовать? – спустя мгновение, отвечал ему Николай, выставляя перед собой уже пустую чашку. – То, что мы на них похожи, ещё ничего не доказывает. Ты же отлично знаешь, что боги создали людей по своему образу и подобию, как сказано в писании. Да и выглядят они совершенно не так, как ты их себе представляешь. У них белые светящиеся одежды, и обруч над головой, хотя оных существ уже давно никто не видел.
    
     – Рассказывают, что живут они сейчас в Городе и просто не показываются людям на глаза, – полушутливым тоном продолжал Николай. – Однако одному экспедитору из соседнего селения посчастливилось их наблюдать, правда, к сожалению, всего несколько секунд. Каким уж образом он остался жив, остаётся загадкой, но в результате такого случая он ослеп и, само собой, стал глубоко религиозен. Вот с ним бы переговорить на эту тему. Раньше, как рассказывали, в старину, боги могли возникать из ниоткуда прямо с небес. Раздавались жуткие раскаты грома, появлялось разрывающее небосвод белое свечение, и они спускались к нам на золотой колеснице…
    
     – Зачем издеваться над чувствами верующих? – внезапно оборвал его Василий с упрёком в голосе. – Спроси-ка лучше Андрея, может тот чего заприметил в Городе необычного. Однако если бы видел, то, навряд ли вернулся назад, как и другие пропавшие экспедиторы. Несомненно, боги живут там. Кто бы тогда давал нам еду, питьё, одежду и прочие нужные вещи? Но за это они требуют от нас взамен своего рода жертвоприношений. Каждую неделю подходит состав на станцию к погрузочной платформе, и охотникам приходится забивать его вагоны всяческой умерщвлённой живностью, теми же мёртвыми грызунами, будь они неладны, летучими мышами, насекомыми, прочей нечистью, даже растениями на худой конец и отправлять в Город. Что уж они там с этим делают, непонятно, но если мы прекратим поставки, то боги, или кто там вместо них находится, могут прогневаться и перестанут обеспечивать нас всем необходимым. Наверное, хотят нашими же руками всех паразитов извести, что людям и приходится с омерзением делать, но, к сожалению, этих тварей меньше не становится. Скорее наоборот: чем больше их убиваешь, тем более возрастает их численность. Хоть бы оружием каким-нибудь снабдили для порядка, а то приходится изготавливать всё самим…
    
     Василий неожиданно прервал свою речь на полуслове и перевёл остекленелый взгляд на успевший прогореть к тому времени костёр. Его затухающие пепельные угольки сверкали красными мигающими искорками в надвигающейся ночной тьме.
    
     – На-ка, похлебай горяченького, то, небось, как всегда: толком ничего не ел. Пить то пьёшь, а не закусываешь, – проговорил он задумчиво, снимая котелок с шеста и ставя его перед Николаем. – Уха уже давно сварилась.
    
     После он достал приборы, ломоть хлеба и также неторопливо положил их рядом.
    
     – Оксану только что видел, – отрешённо, вровень с ним произнёс Николай, зачерпнув ложкой немного бульона, оказавшегося на удивление вкусным и наваристым. – Та соизволила встретить нас по дороге.
    
     – Эка невидаль. Где она только не появлялась последнее время, – тут же импульсивно резко отреагировал его собеседник.
    
     – Мужа своего она нашла. Дома естественно, после обеда. Знаешь историю?
    
     – Так ведь не в лесу живу, разумеется знаю. Тот вон у меня два дня отсиживался, да я Оксане сказал, что и понятия не имею, где он находится. Ты только само собой ей не проговорись, а то она меня потом с потрохами сожрёт, – немного понижая интонацию, тихонько поведал ему Василий. – Парень он конечно неплохой, но больно уж погулять любит.
    
     – Так вот кто ему укрытие предоставлял! А я-то думал, что-то серьёзное приключилось, – шутливо изъяснился по сему обстоятельству Николай, однако после продолжил уже серьёзно. – Кто-то поведал Оксане о якобы надвигающемся конце света. Реки выйдут из берегов, вскипят моря и океаны, повсюду будет гореть огонь и всё живое обязательно погибнет.
    
     – Будто он ещё не наступил? – усмехнувшись, ответствовал тот. – Не уверен уж, поджаримся мы или нет, а замёрзнем так это точно. Вспомни-ка, ведь раньше, лет тридцать назад, мы чувствовали себя гораздо лучше. И жили всё время на поверхности. Зимой было значительно теплее, а летом – прохладнее, да и грызунов и прочей нечисти в округе – меньше. Случаются резкие перепады температур, как только эту зиму переживём, не знаю. Холод стал проникать даже сюда, озеро промерзает насквозь, температура ночью опускается ниже пятидесяти градусов. Представь, что на поверхности творится. Выходит, её опасения не так уж и безосновательны.
    
     – А сейчас интересно сколько градусов? Вроде начинает подмораживать, – Николай испустил клубы пара, словно этим стремился подтвердить сказанное.
    
     – Как говорится, что-то стало холодать… – смеясь, поддержал его мнение Василий, сразу взяв бутылку за горлышко. – Ну, наверное, эдак 15-18, как на этикетке указано. Замёрз чего ли? Вина подлить нужно?
    
     – Нет, ты лучше водки налей, там оборотов больше.
    
     – Да пожалуйста, как хотите, – согласился Василий, плеснув тому немного в чашку из его же пластиковой тары.
    
     – Андрюха, возвращаясь сегодня, чуть в бункер не опоздал. Костры уже потушили, и я его ждал до последнего, – как бы невзначай пожаловался Николай своему другу. Говорить он этого не хотел, но информация как-то сама вырвалась наружу.
    
     – Рискует своей головой, да и не только. Сейчас ведь дела обстоят не так, как раньше, чтобы можно было без проблем в лесу заночевать. Да и грызунов поблизости развелось немерено, только того и ждут, чтобы сюда проникнуть. В правилах ведь ясно написано, что после того, как погашены костры, каждый отвечает за себя сам и двери бункера должны быть закрыты. Огонь-то хоть немного, да их отпугивает. Эти твари ведь довольно-таки не глупые создания и понимают, что вблизи посёлка добыча идёт к ним прямо в руки или, правильнее выразиться, – в зубы, в виде экспедиторов и прочих запоздалых путников. Мы охотимся на них, а они на нас. Кто-то даже высказывает мысль, будто они разумны. Я довольно часто слышал такое от охотников.
    
     – Ну уж ты и загнул, значит, все эти твари, и летучие мыши, и тараканы, и пауки обладают мозгами? – с иронией изумился Николай. – У них, наверное, как и у нас – своё цивилизованное сообщество.
    
     – Зря смеёшься. Насчёт остальных не знаю, а вот про грызунов, точно, поговаривают. Их поведение в атаке не свойственно другим хищникам. При нападении они используют все средства, вызывают подкрепления. Среди них определяется лидер – вожак, который-то и управляет всей стаей. Паразиты довольно быстро эволюционируют. Скоро наступит время их царствования на планете. Наша популяция сократится, мы вымрем как вид, а они и подобные им особи продолжат своё существование, размножатся и займут наше место. Людей и так осталось мало, каждый человек на счету.
    
     Приятели ненадолго замолчали, затем принялись уничтожать содержимое котелка. Когда бульон был съеден, они перешли на рыбу, предварительно разложив её по тарелкам. Однако ужин их продолжался недолго. Василий краем глаза заметил, что достаточно близко к дому, по земле, стремительно пронеслась чья-то огромная тень. Посмотрев наверх, полковник с ужасом удостоверился в предположении, что обладательницей её являлась летучая мышь крупного размера, делавшая уже второй круг над его хижиной. Она по-особому своеобразно, даже несколько красиво парила в сумрачном воздухе предстоящей ночи, одновременно выцеливая пристальным взглядом кого-нибудь из своих потенциальных жертв.
    
     – Быстрее в дом! – вскричал Василий, хватая под руку ничего не понимающего Николая, стараясь вместе с ним отползти от места предполагаемой атаки. Петрович лишь успел попридержать очки, чуть не слетевшие с его переносицы долой.
    
     Летучая мышь, ещё немного покружившись над ними, словно тщательно присматриваясь к добыче, спикировала наконец вниз, казалось в самый огонь, держа наготове острые как бритва когти. Но на земле, к удивлению выглядывавших в просвете дверей стариков, она схватила ту самую зеленоватую бутылку с вином и, усиленно махая крыльями, безобразно разбрасывая угли вокруг, ринулась обратно наверх, унося трофей вслед за собой.
    
     – Вот зараза! Коля, она наше с тобой вино утащила! – в сердцах выпалил Василий, легонько приоткрывая двери и выглядывая наружу. – Наверное летучие мыши тоже не прочь, как говорится, и на грудь принять.
    
     Не успел он произнести эти слова, как данное величественное создание, только что так бесцеремонно посетившее их, рухнуло замертво на землю, издав последние, пронзающие тишину, оглушительно-визгливые крики, тем не менее продолжая мёртвой хваткой удерживать в когтях злополучную бутылку вина.
    
     Ночная гостья была странным существом. Чёрного окраса кожа в некоторых местах покрывалась плотной чешуёй, немного напоминающей рыбью, но бывшей гораздо больше по размеру и заметно крепче по структуре. Пластины ослепительно переливались тёмно-синим отблеском в свете затухающего пламени костра. Размах её перепончатых крыльев составлял порядка четырёх метров, и выглядели они на редкость внушительными даже для людей, повидавших многое. Голова смотрелась страшновато, с обагрённой кровью разрезом кривого рта, торчавшими оттуда длинными жёлтыми клыками, не помещающимися в нём полностью, и высовывающимися наружу, словно маленькие лезвия заточенных кинжалов. Уши, если их можно было называть таковыми, оказались просто огромными, росли своеобразно в разные стороны, тем самым представляли собой два больших уродливых куска её плоти. В месте, где должен был находиться глаз, торчал спасительный посторонний предмет – небольшой кусок арбалетной стрелы, который, пробив череп, поразил мозг этой хищницы, положив конец такому злобному её существованию. Вся картина происшедшего естественно произвела бы необычайно жуткое впечатление на наблюдателя, видевшего когда-либо подобное зрелище впервые.
    
     – Эй, мужики! Все там живы-здоровы?! – прогремел сверху кто-то вполне различимым человеческим голосом, спускаясь к перепуганным старикам с небольшой возвышенности. – Извините уж за беспокойство. Сам не знаю, каким образом она могла сюда проникнуть. Мой приятель отлучился ненадолго за надобностью, так попросил меня присмотреть за охраняемыми здесь окрестностями.
    
     – Слава богу, что Вы были неподалёку, – почти шёпотом вымолвил Василий, между делом продвигаясь к уродливому существу поближе. – Хотелось бы ещё, чтобы вино осталось целым. Вижу: бутыль вполне целёхонькая. Просто удивительно как она могла не разбиться.
    
     Летучая мышь была уже мертва, однако предсмертные конвульсии у неё ещё наблюдались. Василий безуспешно попытался высвободить бутылку из лап хищницы.
    
     Тем не менее, незнакомец вышел на свет, встал рядом, и приятели вполне сносно смоги его рассмотреть. Ростом он оказался выше среднего, возрастом – около тридцати трёх лет, коренастым и упитанным мужчиной с короткими светлыми волосами и неестественно выставленной колесом грудью. Одет он был в то, что обычно носили охотники: плотная, коричневого цвета куртка, точно такого же качества добротные ботинки, штаны, жилет, из-под которого неприлично выглядывали его рыжие волосы. Всё было изготовлено из кожи грызунов, что являлось лёгкой и прочной защитой от нападения. Сверху его покрывала тёплая накидка, выделанная тоже из меха какого-то животного, в руках было зажато копьё, позади за плечами висел арбалет, а на поясе болтался длинный нож-резак, размером скорее напоминающий саблю. Лицо выглядело чуть полноватым и казалось даже несколько квадратным. Кожа, особенно в тех местах, где должны были расти усы и борода, отсвечивала нездоровой синевой. Возможно он был просто небрит, что только усиливало это негативное впечатление.
    
     – Не вглядывайтесь в меня, всё равно не узнаете, – надменно, но, всё же немного улыбнувшись, сказал он.
    
     – Отличный выстрел, сынок! – восхитился Николай, захотев сразу пожать руку своему спасителю, которую тот твёрдо удерживал вдоль туловища, не спеша, однако предаваться взаимности. – Уберёг стариков от смерти. Огромное тебе спасибо. Как же тебя звать?
    
     – Антон, – несложно ответил неизвестный охотник.
    
     – Я Николай Петрович или просто Коля, как понравится. Это вот мой товарищ Василий, можно Полковник, – говорил он, указывая на приятеля, одновременно заискивающе заглядывая тому в глаза. – «Три звезды», как он сам любит выражаться. И давно у нас такие парни?
    
     – Вторую неделю. Приехал в гости к другу.
    
     – То-то мне сразу лицо твоё незнакомым показалось. Можно было бы отметить наше чудесное спасение, – прокряхтел Василий, указывая на бутыль. – Если мне, конечно, удастся забрать её у этого чудища.
    
     Тут Антон подошёл ближе и помог Василию, вонзил копьё летучей мыши прямо в крыло, ближе к кисти, где и располагались сухожилия хищницы, тем самым продемонстрировал окружающим совершенные знания в области строения её организма. Когти мгновенно разжались, и вино упало в песок уже само собой.
    
     – Хорошо ещё на вас не набросилась. Эти твари впиваются в жертву уже наверняка: острыми когтями в тело, а ядовитыми клыками в шею, верно кровушки попить. В данном случае яркая бутылка привлекла внимание больше. Любят они всё блестящее, что тут поделаешь.
    
     – Ну, давай, присаживайся, выпей с нами, – из вежливости предложил ему Василий. – Портвейн просто отличный.
    
     – Спасибо за приглашение конечно, но такого добра у нас хватает. Главное вы живы-здоровы остались, а остальные формальности нам совсем ни к чему, – горделиво ответствовал Антон, быстро возвращаясь в темноту, откуда пришёл.
    
     – А как же твоя добыча?! – постаравшись его догнать, вопрошал Николай вслед.
    
     – Оставьте себе на память. Вам-то она куда больше понадобится, – чуть слышно донеслось сверху.
    
     – Ну и дела. Спасибо тебе, мил человек, – тяжело вздыхая и опускаясь на песок, произнёс Василий. – Вот какие люди ещё живут на белом свете! А бутылка-то и вправду целая – ни единой царапины!
    
     Николай подошёл к летучей мыши вплотную.
    
     «Диковинные же существа появились, совершенно другие, не такие как раньше, ничего не боятся, – думалось ему после того, как он уже своей рукой ощупал внушительные клыки хищника. – Этот шею свернёт и не задумается».
    
     – Пойдём давай в дом, а то поздно становится, допьём вино, да я чайник поставлю! – крикнул ему Василий, находясь на пороге собственного дома. – А этого утром поделим, куда он от нас за ночь денется.
    
     Приятели зашли внутрь. Избушка полковника выглядела ещё меньше, чем у Андрея. В самой глубине комнаты, возле единственного окна, располагалась печка-буржуйка, стоявшая загодя затопленной. Труба её на удивление была выведена в то же самое окно. Как ни странно, кровати здесь не оказалось. Вместо неё на полу лежали шкуры животных, выстеленные своеобразным ковром. Не имелось также ни стола, ни стульев, ни любой другой мебели. Чашки, кружки, прочая хозяйственная утварь лежали рядом в картонной коробке. В углу возле дверей находилось металлическое ведро с водой, как для умывания, так, наверное, и для питья. Друзья уселись на этот ковёр, подперев спинами бревенчатую стену дома. Говорить было уже не о чем, и они допивали остатки вина в тишине, каждый думая о своём.
    
    
     Глава 4. Сотрудничество
    
     На следующий день Николай проснулся поздно, где-то после обеда, в полном одиночестве и совершенно без необходимых для активной деятельности жизненных сил. Причём его голова болела жутко, прямо-таки раскалывалась до той невозможно-тупой боли, какая обычно случается после употребления обильного количества горячительных напитков. Подобная его беспомощность была просто невыносима. В подтверждение сказанного, голову как будто что-то рвало изнутри, давило на виски, точно какой-то большой металлический предмет помещался там, рядом с её внутренностями, причиняя своим нахождением невероятные страдания.
    
     Николай нетвёрдой рукой нащупал возле себя вчерашнюю пластиковую бутылку. На дне ещё оставалось немного водки. Невероятно, но всё же, он с нескрываемым отвращением, морщась и дёргаясь всем организмом, вылил остатки себе в рот. Было противно и гадко. После чего Николай, пошатываясь, ненадолго теряя координацию движений, подобрался ближе к ведру, зачерпнул оттуда кружкой воды и утолил жажду. Закончив пить, он опрокинул остатки себе на голову – страдающее больное место и, размазывая рукой живительную влагу по лицу, вышел во двор. Там он встретил Василия, который уже давненько, можно отметить: с самого утра, ползал на четвереньках возле вчерашнего трофея, разделывая его на куски огромным ножом, целиком поглощённый этим, как казалось, малоприятным занятием.
    
     – А, уже проснулся! – завидев Николая, констатировал тот, всем объёмным корпусом разворачиваясь в его сторону. – На работу не опоздаешь? А то зря, наверное, не разбудил тебя пораньше?
    
     – Выходной у меня сегодня. Неужто я тебе ничего не объяснил? – невнятно выдавил из себя Петрович, не успевши как следует отойти от такого гнетущего его состояния. – Однако я к Андрюше хотел забежать ещё утром. Так что пойду, может – застану того дома. Ты только мою часть туши никуда не девай. Я её позже заберу.
    
     – Вот ещё выдумал! Да мне одни крылья и нужны будут: дыру заделать на крыше, – оправдался Василий вслед удаляющемуся от него другу, успевшему к тому времени продвинуться на некоторое расстояние по тропинке вперёд. – Мясо-то сам ешь, если имеется такое желание. Оставлю полностью. Очень-то оно вкусное, я тебе скажу.
    
     Николай поспешал. Он начал значительно бодрее переставлять ноги, переваливаясь так нелепым образом из стороны в сторону, но всё равно, с грехом пополам, еле живым дошёл так до Андреевой хижины. Силы явно покидали его. Сам хозяин почему-то сидел возле входа, на крыльце, немного наклонив голову вниз, и, как виделось издалека, был чем-то обескуражен или подавлен. Рядом с ним находилась Оксана и ещё какая-то странная особа со сковородкою в руках, расположившаяся уже чуть дальше, на брёвнах, которую Николай то ли со своего похмелья, то ли с такого её неказистого вида не сразу-то и признал. Женщины о чём-то разговаривали, будто бы даже спорили или переругивались между собой, но издали не всё было слышно. Николай подошёл ближе и понял, что все их такие эмоциональные высказывания в конечном итоге сводились только к одному – содержимому рюкзака, который уже полупустой стоял тут же неподалёку, возле дверей.
    
     – Всем привет! – бодро выкрикнул Петрович с ходу, пробуя осмотреть присутствующих. – Что здесь происходит? Кто мне объяснит поподробнее?
    
     – Тебе-то Коля, какое дело? Чего вообще нужно? Иди давай своей дорогой и не мешай нам, – недовольно пробормотала незнакомая женщина, удерживающая на коленях большую чугунную сковородку. Она раз за разом вытаскивала из неё угловатыми пальцами замасленные куски яичницы, недоеденные Андреем ещё вчера, старательно засовывала их себе в рот в надежде разжевать редкими жёлтыми зубами и проглотить. Большие части никак не помещались целиком, капали на одежду оставшимся маслом, которое стекало по сальной щеке с подбородка вниз.
    
     – Не мог принести чего-нибудь попроще?!.. Набрал одних консервов и рад… – возмущённо ворчала она с набитым ртом, при этом норовила ещё импульсивно размахивать руками. Получалось не совсем разборчиво, но окружающие вполне её понимали.
    
     Приглядевшись, Петрович насилу узнал в ней Наталью, бывшую жену Андрея, никоим образом, однако не оставляющую того в покое. Что-то сегодня в ней было не совсем правильным.
    
     Обращали на себя внимание длинные светло-русые локоны, чуть прикрывающие лицо густыми объёмными прядями сверху, ни разу наверняка не чёсанные за последнее время, как-то неестественно лежавшие у неё на плечах, словно являющиеся уже без того каким-то объёмным париком, а вовсе не частью её самой. Тяжёлый массивный подбородок выглядел мужеподобно и внушительно, выдавал в ней некую неординарную личность. Большие серые глаза с длинными густыми ресницами и такими же чёрными, как смоль бровями, совсем не крашенными даже, а просто бывшими таковыми от природы, в общности ещё больше подчёркивали весь этот её колоритный образ.
    
     Наталье едва исполнилось двадцать пять лет, но, судя по внешнему виду, изрядно помятому и потрёпанному, выглядела она на все сорок, хотя прежнюю красоту можно было и восстановить, при желании. Ведь она казалась крупной и высокой девушкой, с чуть полноватой, но этим нисколько не портившим её прекрасной фигурой, виделась окружающим женщиной в теле, ежели не подразумевать под этим иное. В общем, всё находилось при ней, и даже трудно было отметить какой-нибудь изъян или недостаток, указывающий на её неполноценность.
    
     А вот во что она одевалась, нелегко было описать или даже представить, чем оное могло быть раньше. Какие-то лохмотья, обноски и ремки прикрывали это вполне роскошное тело, и только единственно из-под такого наряда выглядывала одна белоснежная блузка, будто осознанно бросая вызов всей её остальной одежде. Та словно сияла исключительно-слепящим светом виднеющегося сверху воротничка, явившегося здесь каким-то совершенно неведомым образом, заставляя более тщательнее присмотреться к её обладательнице.
    
     – Мне от тебя совсем немного нужно, чего-нибудь на ребёнка получить, – растягивая слова, словно в бреду, говорила Наталья, обращаясь куда-то вдаль, по видимости далеко не в первый раз высказывая подобные слова Андрею. – Олежка и твой сын тоже. Ходишь ведь в Город. Всё равно какая-то польза имеется от этих путешествий. Был бы ты лучше земледельцем или охотником на худой конец. Те живут намного лучше вашего. Таскаешь вот разные банки, кому они только нужны? Отдай хоть их часть, да я уйду, оставлю тебя в покое.
    
     – Нет! Ты сейчас же отстанешь от него и без всяческих ультиматумов! – продолжала в очередной раз вступаться за Андрея Оксана, просверливая неприятную особу острым испепеляющим взглядом. – С чем пришла, с тем и уйдёшь. Покушала вот, да и хватит с тебя, пожалуй. Проваливай отсюдова подобру-поздорову, откуда нарисовалась. Может, кто другой подаст? А у нас разговор ещё серьёзный намечается. Вот и Петрович как раз вовремя подоспел.
    
     Наталья медленно перевела свой усталый взгляд на Николая, стоявшего напротив, буквально в упор рассматривавшего её. Она постаралась также, насколько это представлялось возможным, всмотреться в его глаза, словно намеривалась в них прочесть, о чём собственно пойдёт речь. Хотя такие разговоры, откровенно признаться, казались Наталье абсолютно малозначимыми.
    
     – Петрович, до дому меня не проводишь? То мне одной несподручно идти будет, – в несколько заигрывающей манере спросила она, наблюдая того мутным, окончательно отрешённым от всего существующего мира взором.
    
     – Сама дойдёшь, невелика птица, – небрежно бросил он ей в ответ, после отвернулся и отошёл подальше.
    
     – Действительно, с вами не договоришься!
    
     Выругавшись и быстро поднявшись, Наталья сохватала лежавшую возле рюкзака бутылку спиртного, блок сигарет, ещё какую-то банку с продуктами и, чуть спотыкаясь, небрежно побежала прочь.
    
     – Ох, чего-то она у тебя стащила! – настороженно провозгласил Николай. – Вернуть бы нужно. Как ты думаешь?
    
     – Да вижу я, чего уж теперь, – отвечал Андрей, махнув рукой вслед, в очередной раз, позволяя Наталье проделывать подобные вещи. – Пускай немного порадуется. Обменяет их на продукты подешевле или, что скорее всего и будет, сама употребит по назначению. Олежка ведь одинаково – ко мне прибегает, к тётке или бабушке. Голодом уж не останется.
    
     – Вот и у меня муженёк точно такой же, как твоя бывшая. Спозаранку куда-то снова подался, – запричитав так опять, как и в прошлые разы таких встреч, начала ещё больше разоряться Оксана. – И не удержишь ведь ни в какую, как не старайся. Надоело мне уже за ним бегать.
    
     – А ты его на цепь привязывай, – посмеялся над ней дядя Коля. – Проснётся утром и никуда от тебя само собою не денется, не уйдёт, не попрощавшись. Как ни на есть дома останется.
    
     – Ну и шуточки у тебя. Только и знаешь ёрничать. Однако, хватит дурачиться, давайте лучше о деле нормально поговорим, – резко попыталась настроиться на серьёзный лад Оксана, немного, разве что только самую малость, всё-таки обидевшись на Петровича, так как несмотря на свой упрямый скандальный характер была особой крайне впечатлительной.
    
     – Так вот, пока не стало совсем холодно, соберём продукты со всего посёлка, – продолжала она. – Их сейчас везде дополна доставляют, они недорого стоят, подобные тем, какие Андрей из Города принёс, и отвезём в дальние селения на обмен. Там местные жители за лето хорошо кореньями запаслись. До Города им сейчас не добраться: далековато. Наши консервы и одежда будут у них точно в цене. Организуем экспедицию, да и дичь по дороге постреляем.
    
     – Надо будет ещё и охотника какого-нибудь с собой брать, а то как бы нас самих по дороге не перестреляли, – выдал такое заключение Николай, недоверчиво поглядывая на неё и слегка усмехаясь. – Ты вот Оксана, умеешь с оружием обращаться? А ты, Андрей, окромя своего ножечка? Про себя так я вообще молчу, потому что дальше собственного носа всё равно ничего не вижу.
    
     «Вы сначала подводу из управляющего выбить попробуйте, – тем временем думал Андрей. – А потом уж будете решать, куда вам действительно стоит на ней поехать».
    
     Но вслух подобные мысли он произносить не стал, а приберёг оные для более подходящего случая. Он лишь с интересом осмотрел свой нож, который висел у него на поясе, и после загадочно улыбнулся. Когда ходишь один, другое оружие было практически бесполезно. Андрей это знал и даже не брал его с собой, давно разучившись им пользоваться. Однако нечто особенное для таких опасных непредвиденных встреч у него уже имелось.
    
     – Ничего-ничего, – успокоительным тоном молвила Оксана. – Дядя Коля, уж, в крайнем случае, может и собаками руководить. Очень они его любят! Андрей хорош в ближнем бою, но я думаю, до этого не дойдёт. Я же договорюсь насчёт обоза, да и лишний товар по посёлку пособираю, кто чего дать сможет. А вы пока отдыхайте, но тоже мне: сильно не увлекайтесь, то я и сама не знаю, когда всё будет готово.
    
     – Да, хорошая идея насчёт того, чтоб отдохнуть. Нужно неделю на это, не меньше. В баньку сходить там, туда-сюда. Правда, Андрюха? – Николай вопросительно глянул на Андрея, и тот одобрительно кивнул головой, соглашаясь со страстным желанием Петровича взять для него хоть какую-нибудь передышку от всех многочисленных шараханий по незнакомым и крайне недружелюбным местам. – Людочка твоя, небось, наскучалась? Точно, ждёт своего избранника с нетерпением.
    
     Андрей вспыхнул как рак, которого только что обдали кипятком, а стоявшая напротив Оксана сразу занервничала и поскорее поспешила удалиться с глаз.
    
     – Ну всё. На том, наверное, и договоримся, – изъяснилась она напоследок. – Я ещё маму с собой прихвачу: собак пробивать, то ведь сами в курсе, что собаки у нас на вес золота состоят, а мама у меня насчёт этого дела особенно хороша. Недели не обещаю, постараюсь как можно скорее экспедицию организовать. Да и время не ждёт. Скоро зима. Чем раньше мы в поход отправимся – тем раньше вернёмся обратно. Лучше чай больше заваривайте, чтоб восстановиться и по дороге не вырубиться, а ежели пьянствовать собираетесь – то пейте красное вино, полезнее будет.
    
     Оксана улыбнулась, таким образом распорядившись по-свойски, намериваясь как обычно раствориться в воздухе, махнула уже рукой на прощание, однако полушёпотом всё же прибавила несколько слов для верности:
    
     – Только о нашей задумке никому не говорите пока, а то, сами знаете, мало ли чего бывает…
    
     Андрей и Николай молча переглянулись, вероятно, захотели по обыкновению над ней посмеяться, но благоразумно сдержались, тем более что Оксана здесь ещё незримо присутствовала.
    
     – Ну что идём в бар, как обычно, – после секундной паузы предложил Николай, по привычке почёсывая затылок, как это у него получалось, сквозь великолепную дырку в кепке. – А то меня чего-то мутит после вчерашнего. Выпьем там по кружечке пивка?..
    
     – Нет уж, вина, и только исключительно красного! – засмеялся Андрей, повторив наставления Оксаны. – Неизвестно правда, что у неё получится насчёт обоза…
    
     – К родным уже заходил? – заботливо поинтересовался Николай.
    
     – Заходил, – отвечал тот, для какой-то особой цели пошарив руками по карманам, вероятно захотев удостовериться, все ли находится у него на месте. – Пойдём же дядя Коля скорее, а то мне и самому уже не терпится повидаться с Людмилой.
    
     Они двинулись по дороге вперёд, и вышли напрямую к озеру, следуя далее по берегу в направлении бара. Стоял ещё день, и вокруг было светло и красочно, конечно не так, как на поверхности. Но всё равно, естественного освещения вполне хватало, чтобы пока не разводить костры. Свет проникал сюда каким-то неведомым образом сверху и растекался по всему периметру подземелья подобно некому божественному наваждению. Частично он отражался также и от водной глади ровным голубовато-зелёным свечением. Как ни странно могло подуматься, но такой уж жуткой непроглядной темноты здесь абсолютно не наблюдалось. Скорее наоборот, попривыкнув к постоянному полумраку без особого труда можно было рассмотреть все встречающиеся достопримечательности, как в дневное, так и даже, что самое удивительное, в ночное время. Возможно, органы зрения жителей вполне адаптировались к этому двойственному состоянию, быстро перестраиваясь с восприятия яркого поверхностного мира на чёткое подземное наблюдение в непроглядной пещерной мгле.
    
     Вскоре приятели зашли и в само интересующее их заведение, представляющее собой построенный на совесть крепкий деревянный сруб, который выглядел довольно-таки внушительно, был с двойными окнами и чёрными металлическими решётками на них. Своим видом он напоминал скорее какую-то неприступную крепость, чем привычное в нашем понимании питейное заведение. Внутри всё смотрелось на удивление чисто убранным, предметы находились на своих местах, что бывало так не всегда после очередных визитов прихожан. Столы, стойки, стулья и прочая мебель были полностью изготовлены из дерева, пропитаны тёмной янтарной смолой, казались массивными и прочными, словно собирались так существовать времена вечные. Сразу бросались в глаза старания здешних мастеров, потрудившихся на славу. Ещё бы, для такого заведения никаких материалов было не жалко! Зал же предстал очень просторным и вместительным, очевидно, для некоторого значительного количества гостей, присутствующих здесь по мере надобности, требующих, безусловно, и большей численности рабочего персонала. Однако обслуживала подобное окружение всего одна женщина – сама хозяйка Людмила.
    
     Осмотревшись, приятели заметили совсем не свойственную данному времени суток некую пугающую пустоту. Такое явно выраженное безмолвие выглядело очень подозрительно. Куда-то исчезли все привычные посетители, которые по их расчётам должны были здесь определённо присутствовать. Не оказалось никого из завсегдатаев этого заведения, ни одного человека, помимо единственного, неброско одетого молодого охотника, не проявляющего себя никоим образом, неподвижно тихо сидевшего за дальним столиком в углу. Он вероятно давненько уже находился в баре, и, возможно, очень прилично задремал, выпив предварительно порцию пенного пива.
    
     Людмила, прятавшаяся за стойкой и кажущаяся заскучавшей от стоявшей тишины и гробового спокойствия, завидев гостей, мгновенно преобразилась, быстро вскочив на ноги. Она окинула приятелей острым, крайне неприветливым взором, сверкнула карими глазами, не по-доброму прищурилась. Чёрные как смоль, вьющиеся волосы прыгнули за ней следом, растягиваясь по длине небольшими пружинками, точно подчинившись необузданной энергии импульсивной хозяйки. Лицо владелицы заведения не исказилось ни на чуть, осталось сухим и безжизненным, даже, можно отметить: оно было чем-то стянуто до неузнаваемости. Его словно облегала особая восковая маска, нанесённая причудливым образом так, что при мрачном освещении чудилось, будто внутрь её невольно втягивалась и располагающаяся вокруг кожа. Людмила выглядела старше своего возраста, хотя на самом деле была не так уж и молода. Возможно сказалась работа, тот образ жизни, какой она предпочитала вести, который-то и отложил такой весомый отпечаток на всю её внешность.
    
     Однако природа наделила Людмилу высокой и стройной фигурой, объёмным бюстом, широкими бёдрами, очертания которых несомненно нравились многим мужчинам, что далеко нельзя было сказать об её ужасно-скверном, просто невыносимом характере. Хотя положению, какое она занимала в обществе, можно было только позавидовать. Ни в чём собственно не нуждаясь, ни в каких прихотях себе не отказывая, Людмила виделась окружающим страшной собственницей. Она сама, ровно как и всё её заведение относилось к попечению определённых структур власти, естественно их контролирующих и получающих от сей хозяйственной деятельности хорошую прибыль. Вероятно Андрею не хотелось упускать такие возможности, которые здесь открывались, тем более что Людмила проявляла к нему особый, повышенный интерес. Но эдакое доброжелательное отношение с её стороны было не так уж и безопасно, как могло представиться на первый взгляд.
    
     – Проходите, гости дорогие, – первой начала разговор Людмила с нескрываемым раздражением в голосе, намериваясь открыто поиздеваться над вошедшими. – Не заблудились случайно, придя сюда? Один из вас аж целую неделю здесь не показывался. Совсем позабыл меня, наверное?
    
     Андрей содрогнулся всем сердцем от таких её слов, совершенно правильно приняв выговор на свой счёт. Он, должно быть немного испугавшись, встал рядом, поближе к Николаю, дабы его категоричные изъяснения ненароком не были услышаны властолюбивой хозяйкой, и очень тихо, почти шёпотом, обречённо сказал:
    
     – Пойду как обычно усмирять бушующий ураган страстей.
    
     – Давай-давай, – вполне даже по-дружески подбодрил его Николай, хлопнув рукою по плечу. – Только вот сначала пришли-ка мне бутылочку вина, уж какого-нибудь, горло промочить, да и перекусить чего, тоже не помешает. А то получится как в прошлый раз…
    
     Андрей, всем видом и движениями изображая понимание, стремясь хоть как-то оправдаться перед Людмилой, быстро подобрался к разгневанной властительнице и, хорошо зная её неукротимый характер, начал ту всячески ублажать. Николай же предусмотрительно занял столик напротив, чтобы в случае каких бы то ни было непредвиденных обстоятельств незамедлительно покинуть опасное заведение. Он искренне желал также и прислушаться к разговору, происходившему между ними.
    
     Выяснилось, что Людмила даже и не знала, что Андрей уходил в Город. Конечно, данный факт выглядел странно, хотя тот и сам старался никогда не раскрывать своих замыслов. Так и в этом случае Андрей не поставил её в известность о переходе, думая, что Людмила как всегда будет в курсе всех событий, по крайней мере случившихся именно с ним. Начиналась обычная сцена ревности, разыгрываемая любой настоящей женщиной, к категории которых она относилась без всякого сомнения. Тот отчаянно оправдывался в свойственной ему манере полушутливого тона, будто пытался усыпить в ней нарастающий поток эмоций. Все эти действия по обыкновению возымели должный магический эффект, сменив её безудержный гнев ярости на милость и расположение.
    
     – Коля! Иди, забирай свой заказ! – резко прокричала она, чуть взвизгнув в конце от избытка чувств, продолжая ворчать и далее, но уже себе под нос, для большей видимости усиленно размахивая руками по сторонам. – Пока лишь одно блюдо имеется, другого ещё не подвезли.
    
     Хозяйка выложила на стойку тарелку с картофельным пюре и котлетой, скудно облитых подливом, решётку с хлебом, столовый нож и вилку. Она также небрежно выставила вперёд бутылку красного вина и два лёгких простецких стакана, изготовленных из коры какого-то местно-растущего дерева. Подождав, пока Николай неспешно заберёт это себе за столик и отойдёт подальше, Людмила, обняв за шею Андрея, шёпотом что-то проговорила ему прямо в ухо. Тот улыбнулся и, одобрительно кивнув, проследовал за ней, удаляясь в скрытое от посторонних глаз подсобное помещение.
    
     Николай же остался сидеть за столиком молча обдумывать происходящее, немного сочувствуя Андрею, и в то же время естественно за него опасаясь. Но беспокоиться было не о чем, если такие, ни к чему не обязывающие отношения вполне устраивали обоих, то почему бы и нет, несмотря на разницу в возрасте. Пусть будет так, как оно есть. Однако уже с другой стороны он ощущал внутри себя некое растущее напряжение, находился в состоянии бесконечной тревожности. Характер Людмилы отнюдь не вызывал доброжелательного расположения, сердечных и приятных чувств. Следовало держаться от него подальше, обходить различные негативные реакции её взбалмошной непредсказуемой личности. Но это конечно было делом вкуса. Некоторая власть и контроль над Андреем, а также, несомненно, и забота в отношении него оказывалась очень кстати. Да и получал он от неё всё, чего желал. Кто-то вероятно скажет: «Зачем мол нужна такая женщина, как Людмила? Можно было найти себе и моложе, и характером покладистее». Другие же напротив, хорошо поразмыслив, опровергнут это категоричное утверждение, и поддержат его выбор, придут к мысли о том, что устроился он довольно неплохо, и что ему вполне можно позавидовать.
    
     Николай откупорил бутылку и поспешил наполнить бокал терпким искрящимся напитком тёмно-бордового цвета, консистенцией, скорее напоминающей кровь, бывшим здесь альтернативой нормальному столовому вину. Он тут же залпом выпил его без остатка, опустошил стакан полностью, чувствуя проникающее действие спиртного всем организмом. Николай словно изливал на собственную душу и тело чудотворный бальзам, оставляющий тепло на сердце, после ударявший в мозг, попутно расставляя все мысли по своим местам. Тем самым он будто придавал себе духовную и физическую уверенность и твёрдость.
    
     Нужно было обязательно поесть, то от вчерашней полковничьей ухи в животе давно ничего не осталось. Желудок настойчиво напоминал ему об этом кратковременными спазмами, требуя чего-нибудь положить внутрь. Не дожидаясь Андрея, а того при данных обстоятельствах можно было ждать вечно, он принялся уничтожать предоставленное ему чуть поостывшее блюдо. Картофель оказался вкусным, а вот котлета совсем не блистала каким-либо особым кулинарным изыском. Возможно, изготовленная из мяса грызуна или того хуже – мяса летучей мыши – самого дешёвого и доступного продукта, она чувствовалась жёсткой и просто отвратительной на вкус. Но плох обед или хорош – выбирать не приходилось. Когда бываешь голоден, пища не кажется не годной к употреблению – съешь всё что дают за милую душу.
    
     Вскоре, минут через тридцать, явился Андрей, довольный и улыбающийся, словно кот, навернувший банку сметаны. Он вышел, удерживая на подносе восхитительное жаркое из молодого кабанчика, политого обильно соусом, обложенного вокруг кусочками из запечённых фруктов. В другой руке у него имелась ещё пара бутылок вина. Андрей нёс эти яства с необычайной сноровкой, какой в действительности мог бы позавидовать любой официант, будь он на его месте.
    
     – Ну, не прошло и часа, – вымолвил Николай, не отрывая взгляда от чудесного поросёночка на блюде. – Чего-то вы быстренько сегодня управились. Могли бы не торопиться, народу всё равно никого не наблюдается.
    
     – Да уж хватит, пожалуй, на сегодня, для первого случая. А то Людмила ещё вечером после закрытия к себе зазывает, – полушёпотом отвечал ему Андрей, беззвучно засмеявшись. – Нужно бы поберечь силы. Они мне в дальнейшем ой как понадобятся.
    
     – А что это ты за угощение принёс, прямо совсем уж по-царски, в честь какого-такого торжественного события? – Петрович с удовольствием облизнул губы. – На подобное я даже и не рассчитывал.
    
     – Всё дело в том, что я Люде поведал, как ты возле бункера меня дожидался, рискуя собственной жизнью, кстати, – Андрей поднял вверх указательный палец, производя такой выразительно-благодарственный жест в подтверждение сказанного. – И Людочка расщедрилась, решив нас необычно угостить, кое случается крайне редко. Так что пользуйся случаем.
    
     – Да уж, вот оно как всё замечательно выглядит на первый взгляд, – бормотал про себя Петрович, от изумления покачивая головой. – Совершенно не похоже на искреннее отношение. Не было бы беды от такой её щедрости.
    
     Николай, однако, вполне мог и ошибаться.
    
     Спустя некоторое время неторопливо, словно плывя по воздуху, к ним подошла и сама хозяйка Людмила.
    
     – Можно к вам присоединиться? – поинтересовалась она, исходя уже не из холодной вежливости и крайнего пренебрежения к окружающим, которое замечалось в ней прежде, а руководствуясь как ни странно вполне искренними и признательными чувствами. – Ради такого события стоит пропустить по стаканчику, в честь здоровья Николая Петровича. Всё торжество будет произведено исключительно за счёт заведения.
    
     – Ух ты! Вот оно даже как! – Николай с удивлением посмотрел на хозяйку и дрожащей рукой убрал запотевшие очки в карман. – Конечно, присаживайтесь, пожалуйста. Милости просим.
    
     Лицо Людмилы растекалось в улыбке, маска надменности и злости слетела прочь, морщины разгладились, превратив её в доброжелательную, приветливую, ищущую простого общения женщину.
    
     – У всех есть что пить? – неожиданно спросила она, и Петрович начал резво разливать вино по всем найденным на столе пустым посудным ёмкостям.
    
     Людмила сразу со знанием дела отправила содержимое стакана в рот, хотя и Николай Петрович, стараясь ей угодить, наполнил его до самых краёв.
    
     – Закроемся пораньше, клиентов сегодня точно, уж много не предвидится, – деловито сообщила она, закусывая куском яблока с большой принесённой тарелки. – Возле Управления Совета собрание всех свободных жителей. И я уже знаю по какому поводу.
    
     – И чего они могут рассказать простым смертным?! – возмущённо, однако крайне заинтересованно полюбопытствовал Николай. Он отрезал крупный кусок зажаристого мяса, обмакнул его во вкусный соус, а затем с удовольствием положил себе на тарелку вместе с фруктами.
    
     – Поднятие налоговых пошлин, создание отряда по подготовке к зиме, усиление защитных мер в отношении паразитов, ремонт и укрепление периметра обороны – в общем, все, подобные этим мероприятия.
    
     – Увлекательно было бы поучаствовать, – бодренько воодушевился Петрович, попытавшись каким-нибудь образом выползти из-за стола.
    
     – Да чего там участвовать, сиди уж здесь, раз пришёл. Когда ещё представится такая возможность: тихо, спокойно пообщаться, – быстро образумила его Людмила, будто вылила на голову ушат холодной воды.
    
     – И ты не думаешь, что как раз после собрания люди пойдут к тебе обсуждать и осмысливать услышанное? – в свою очередь поинтересовался Андрей.
    
     – Навряд ли. Разве что только несколько настоящих пропойцев, да и то ненадолго. Радоваться ведь нечему. Предстоят затраты, работа, бдительность. Так что большая часть людей разбредётся по домам, – она лишь привольно махнула рукой в сторону дверей. – Ты Андрей лучше бы рассказал, как твоя экспедиция прошла. Много товару удалось принести?
    
     – На своих-то плечах? Смеёшься? – печально отвечал тот.
    
     – Эх, сколько раз тебе говорила: ходи с группой, эдак будет безопаснее, да и больше взять сможешь, а то всё надеешься на удачу, будто никто тебя не заметит! – укоризненно воскликнула она, сверкнув глазами так, что друзьям стало не по себе. – Отпустит растительность по всему телу, уж не подступишься. Думаешь грызуны тебя за своего примут? Вот и сегодня ко мне опять не побрившись пришёл.
    
     Николай буркнул чего-то вполголоса себе под нос, после сразу прикрыл рот рукой, словно хотел этим попридержать рвущийся наружу смех. После чего он попробовал всё-таки немного заступиться за Андрея:
    
     – Ой, да когда ему было! Вчера только из Города вернулся, всё к тебе торопился. Вот бы сегодня баньку организовать, косточки попарить. А то получается всё как в сказке, только в точности до наоборот…
    
     – И чего это ты вдруг сказками заговорил? – издевательски осведомилась у него Людмила.
    
     – Да так, ничего особенного. Только речь там идёт про удалого молодца и старуху, жившую глубоко в лесу. Молодец к ней в гости пришёл, а старуха поначалу собиралась его съесть, да потом всё же передумала – очень он ей понравился. В баньке его напарила, накормила, напоила, а лишь затем спать уложила.
    
     Людмила как показалось, немного даже оторопела, или смутилась от таких его нескромных изречений.
    
     – Это кого же ты имеешь в виду, паразит?! Сейчас договоришься у меня! – крикнула она, опомнившись через какое-то мгновение, и замахнулась на обидчика полотенцем.
    
     – Да что ты, что ты, – засмеялся тот уже в открытую, чуть было не подавившись большим куском мяса, который ел, возвратив его обратно на тарелку.
    
     – Ладно, будет вам баня. Только сначала с тебя, Андрей, рассказ о переходе, уж не отвертишься, – заметно мягче произнесла хозяйка, убирая эдакое грозное оружие обратно себе на колени.
    
     – Действительно, как ты сумел из Города-то выбраться, и что там тебя так обстоятельно задержало? – точно повторяя слова Людмилы, уже серьёзно спросил Николай. – А то я и не слышал…
    
     – Чего там говорить, всё как обычно. Хотя конечно был один случай, о котором стоит упомянуть особо, – Андрей налил себе вина, отрезал кусок свинины и, проткнув его вилкой, придвинул ближе к себе.
    
     После произведённых приготовлений, немного пригубив налитое содержимое, он продолжил свою речь, закусывая по ходу рассказа диким кабанчиком, тщательно прожёвывая необычайно мягкое и вкусное мясо.
    
     – Хорошо, но слушайте очень внимательно. Начну всё по порядку…
    
    
     Глава 5. Переход
    
     К своим вылазкам, к таким вот сумасшедшим экспедициям я готовился по обыкновению ещё с самого вечера. Заваривал в термосе несколько отборных кореньев, самостоятельно, без посторонней помощи, какая естественно была здесь излишней, добавлял для вкуса немного чая, сахара, несколько листочков смородины, которые и придавали отвару характерный кисловато-сладкий вкус. Он получался на редкость крепким и бодрящим, как раз именно таким, какой и требовался для предстоящих путешествий. Однако по-настоящему он должен был завариться только уже на следующий день, настояться, как следует, чтобы оказывать своё истинно-правильное освежающее влияние. Несоблюдение рецептов приготовления, пренебрежение правилами грозило обернуться неприятными, нежелательными последствиями для человека, вздумавшего как есть, без какой-либо защиты посетить Город. Такая процедура была подобна некому священному ритуалу, после проведения которого исследователю дозволялось видеть определённую область, представленную ему лишь на время, с единственным правом такого вхождения в ту невероятную систему жизни, какая протекала там, за гранью человеческого понимания.
    
     Но если располагаться ближе к земному, житейскому, то, как и задумывалось вначале, вышел я слишком рано по всем мыслимым и немыслимым меркам, какие можно было для себя устанавливать. Чтобы не терять напрасно силы на переход ещё и по туннелям, я с самого вечера находился в бункере, устраивался там поудобнее и спал так спокойно всю ночь, пока охранник по моей же просьбе не будил меня и не выталкивал за двери, которые он закрывал всегда быстро и уверенно, не давая опомниться. Ведь просыпаться да и идти куда-то в такую рань, откровенно признаться, не очень-то и хотелось. Вся эта процедура, разумеется, сопровождалась мрачным и зловещим скрипом тех самых ужасных металлических дверей, от звука которых по спине всегда пробегал холодок, привычно-жутковатым образом провожающий меня в мир иной.
    
     Своих коллег-экспедиторов в этот день я никого не приметил: ни одиночек, каким был сам, ни вооружённых до зубов групп на собачьих обозах, предпочитающих пробираться к Городу медленно, с происходящими ночными стычками, собирая по пути все подвернувшиеся под руку трофеи. Быть может подводы ушли далеко вперёд или даже и не думали выступать вовсе. Тем не менее, их следов нигде не было видно. Только уж не знаю, что выглядело более рискованным: идти одному быстро и незаметно, прячась за каждым кустом или деревом как сайгак, перебегая от одного укрытия до другого, нежели неторопливо тащиться вместе с остальными, но зато быть защищённым как положено, с головы до ног. Ведь ежели говорить начистоту, то, выходя из бункера ранним утром, я прибегал к небольшой уловке, используя группы своих же соплеменников как отвлекающий щит. И пока внимание паразитов было направлено в их сторону, тихо и бесшумно пробирался к поезду, который где-то в середине дня проходил с небольшой остановкой через ближайшую станцию.
    
     Давно известно, что грызуны не обращают внимания на человека, осторожно крадущегося по лесу, если конечно он сам не спровоцирует их на нападение. Заметив паразитов первым, следовало остановиться и переждать, пока те не пройдут мимо. Хотя мало кто рисковал подобным образом передвигаться по окрестностям днём, именно в дневное время. А уж ежели ночью вы соизволили выйти, то сами понимаете – подобное событие не останется незамеченным со стороны хищников. Тогда путешествие точно закончится весьма печально. И не обессудьте, ежели минут через десять от вас один ремешок останется. Днём же зрение и обоняние этих тварей существенно притупляется. Тут главное заметить грызунов первому, если вам вообще посчастливится их увидеть, так как они бывают совсем не в восторге от прямого солнечного света, попадающего на их дьявольские сущности.
    
     Однако, несмотря на отсутствие спасительных групп, я всё-таки вышел в экспедицию, и первый этап моего пути состоялся вполне успешно. Незамеченным я добрался до станции и, по обыкновению остановился возле знакомого дерева, стал ждать скорого прихода поезда. С утречка могло показаться холодновато и даже несколько неуютно, но постепенно, ближе к обеду, делалось совсем уж жарко. Да, по мне было лучше, когда подмораживает, и это определённо придавало больше уверенности, бодрости духа, нежели изнывать от палящего пекла. Хотя жар костей не ломит, но всё равно, ощущать подобное было просто невыносимо. Лёд, скопившийся за ночь на почве и перроне станции, давно растаял, образовав жуткую слякоть, грязные бесформенные лужи слизи, испаряемые большим красным солнцем, которое к полудню занимало практически полнеба, бесщадно своими лучами испепеляя всё живое. Пройдёт час, полтора, и от грязи не останется и следа: она полностью высохнет и превратится в пыль.
    
     Станция, если её можно было называть таковой, представляла собой небольшую площадку из железобетонных плит, в отдельных местах частично залитых асфальтом, над которыми возвышалось каменное полуразрушенное здание, куда естественно, в силу различных, проявляющихся внутри неприятных вещей, не следовало заходить вовсе. Сгустки потусторонней разрушительной энергии так и норовили выползти там в реальность из всяческих всевозможных укрытий, спешили как можно сильнее ужалить человека, совершенно внезапно и непредсказуемо. Асфальт же нагревался до такой немыслимой степени, издавая в процессе испарений неприятный специфический запах, что на платформу просто невозможно было ступить. Конечно, предвидя перечисленные особенности, я старался держаться снаружи, неподалёку от места остановки поезда, в спасительной тени большого дерева.
    
     Странно, что на станции не оказалось никого из экспедиторов-одиночек. Возможно мне это было только на руку, но ждать прихода поезда одному становилось жутко и одновременно – довольно скучно. Допустимо, что сегодня я являлся единственным пассажиром этого вида транспорта, так как все желающие уехать, безусловно, находились бы на остановке уже давно. Ведь никому не хотелось опоздать на поезд, а потом продолжать жариться под палящим полуденным солнцем, тем более что в намерении вернуться обратной дорогой назад, можно было и вовсе не найти таковую в действительности. Состав же должен был подоспеть очень скоро, если судить по часам, показывающим здесь условное время, то минут через двадцать, или тридцать, когда как, но всегда именно в этом промежутке времени, точно и без опозданий.
    
     Разумеется, он так и прибыл, поначалу проявившись только на горизонте, сверкнув издали светом единственного прожектора головной части. Рассекая воздух и отбрасывая его по разные стороны, поезд медленно приближался к станции. Изображение расплывалось, растекалось по небу, представало каким-то неестественным и призрачным, более материализуясь со временем, превращаясь в груду ржавого металлолома, несущегося по стальным рельсам, белёсым шпалам навстречу неизвестности. Подойдя к платформе и снизив скорость, он наконец остановился, испуская клубы пара, словно огнедышащий дракон, решивший немного передохнуть. Автоматические двери открылись, и я устремился прямо к ним, желая поскорее попасть внутрь, огибая нагретую до предела платформу со стороны насыпи щебня. Очутившись точно перед поездом, я вскочил на первую попавшуюся мне металлическую лестницу, ведущую наверх, открыл двери тамбура и вошёл в вагон.
    
     Долгожданная прохлада ударила мне в лицо. В салоне жары почти не чувствовалось – кондиционеры работали вполне стабильно. Людей, как и на станции, никого не было, за исключением нескольких человек, расположившихся в самом конце, которые являлись по видимости такими же экспедиторами, как и я сам, только уже из другого посёлка, следовавшие напрямую в Город. Выглядели они совершенно неважно, были какими-то ободранными и грязными, вероятно, как часто случается, попали по дороге в значительную переделку. Однако стараясь не привлекать особого внимания, я устроился на одно из многочисленных пластиковых сидений, размещённых в два ряда вдоль вагона, и без сожаления посмотрел в окно, прокручивая в голове варианты дальнейшего развития событий.
    
     – Осторожно, двери закрываются. Следующая станция… – протрещал в динамике знакомый голос проводника.
    
     После проводник пожелал счастливого пути, прибавил к своей речи и другие, не очень понятные слова, которые говорил всегда одинаково, почти что на каждой встречаемой поездом станции, что не следует курить, сорить в вагонах и тамбурах, что необходимо соблюдать правила проезда, провоза багажа, сообщал далее сходную этому, никому не нужную информацию. Он автоматически раз за разом монотонно выдавал эти высказывания в воздух, вылетающее из динамика словно магические заклинания, старавшиеся точно, неведомо уж как, зомбировать или по меньшей мере одурманить всех присутствующих здесь людей. Однако в силу некоторой испорченности оных, никто даже и не собирался придерживаться указанных требований или хотя бы на секунду прислушаться к подобного рода советам. Для кого предназначались такие сведения ни один из проезжающих толком не знал. Состав тронулся, и я, устроившись на сиденье поудобнее, как можно было в подобных условиях это себе вообразить, предчувствуя дальнюю дорогу, собирался вздремнуть. Поспать мне конечно не дали.
    
     Уже через минуту случилось странное обстоятельство, выходящее за рамки здравого смысла или какого-либо разумного объяснения. Предо мною претворился в жизнь, возник буквально из пустоты совершенно обезумевший от жары грызун, непонятно каким образом появившийся здесь. Вероятно он неведомо как, но всё же, смог открыть двери тамбура и проникнуть внутрь. Мрачная картина предстала мне на обозрение. Хищник оказался очень крупных размеров, этак в полтора раза больше обычного нормального объёма, положенного для его сородичей. Если бы он встал на задние лапы и вытянулся по всей длине, то как раз бы дотянулся мне до самых плеч. Густая белая шерсть его выглядела сильно взъерошенной, засохшая грязь свисала с неё большими кусками, что смотрелось крайне отвратительно, хотя данный факт никого естественно не обеспокоил. Длинный хвост существа подёргивался из стороны в сторону, ударялся о стены вагона, то и дело оставлял значительные отпечатки повсюду, будто являлся в сей момент кусочком некого бикфордова шнура, готового вспыхнуть в любую минуту от напряжения. Вытянутая зубастая морда водила носом, втягивала в себя широкими ноздрями воздух, раздуваясь ещё больше от бешеной злобы и ненависти к окружающему миру. Усы казались безжизненными и напоминали видом нередко встречавшуюся в Городе металлическую проволоку. Красные глаза, которые, как почудилось мне с испугу, горели изнутри самым настоящим пламенным огнём, безумно блуждали от одного предмета до другого, высматривая подходящий объект для нападения. Такой их взгляд остановился на мне, находившемуся к этому свирепому чудищу ближе всего.
    
     – Держись приятель, сейчас я его подстрелю, – раздался из-за спины чей-то голос, но я уже ничего не слышал, полностью поглощённый предстоящим действием, судорожно готовясь к атаке разъярённого хищника.
    
     Тут мне пришлось достать с пояса короткий нож, висевший там именно для таких непредвиденных случаев. Одновременно другой рукой я постарался выставить вперёд пустой рюкзак, зажать его особым способом, чтобы удар зубов пришёлся на него. Стрела арбалета, выпущенная откуда-то из глубины вагона, знакомо пропела, рассекая воздух, и, видимо недостаточно разогнавшись, отскочила от грызуна в сторону, не причинив тому никакого вреда. Он замер на секунду в оцепенении, вероятно оценивая силу удара, оскаливаясь после острыми, словно точёный мрамор зубами, что дало мне ещё времени на подготовку. Тут уже другая стрела полетела вслед за первой и прочно вонзилась прямо в мясистое тело хищника, сумев-таки проткнуть его толстую плотную шкуру, однако этим разозлила ещё больше.
    
     Грызун взревел от боли, и весь его гнев обрушился именно в мою сторону, выразившись в яростном нападении. Зубы животного пронзили рюкзак, чуть было не задели и мою поднятую вверх руку в придачу. Он принялся таскать мешок словно куклу из стороны в сторону, мотая головой то вправо, то влево, желая каким-нибудь образом добраться и до меня. В ответ на эту наглость, изловчившись, я вонзил ему меж рёбер лезвие специально заточенного ножа, острого как бритва, с положенным отверстием для стока крови, чтобы нападающий как можно скорее начал терять силы. И попал я вероятно ему прямо в сердце, так как кровь хлынула ручьём из образовавшейся раны, быстро залила пол вагона, попадая летевшими каплями также на стены. Хватка грызуна слабела с каждой секундой, пока он вконец обессиленный не рухнул вниз, не сопротивляясь, лишь чуть подёргиваясь в предсмертных конвульсиях.
    
     – Вот ты как управился. Молодец! Отличная работа! Смотри какого матёрого завалил, – восхитился незнакомый стрелок, подступая поближе, как можно внимательнее осматривая добычу. – А ведь это самка, да ещё и брюхатая к тому же. Сразу видно: место искала получше, где ощениться. Вместе с нами в Город хотела пройти, точно говорю. Они всегда желают туда попасть любыми доступными способами.
    
     – Да уж, и откуда она взялась только на мою голову, – медленно опускаясь на скамейку, тяжело дыша проговорил я, доставая из разодранного рюкзака тряпку, чтобы убрать с себя налипшую кровь. – Первый случай за всё время, пока езжу.
    
     – Да ну?! А я постоянно такое встречаю, заскакивают в поезд только так! Тут нужно смотреть в оба, чтобы они тебе ненароком чего-нибудь не отгрызли, – шутливо высказался в ответ незнакомец, протягивая руку для приветствия. – И не такое увидишь, совсем уже обнаглели, сволочи. Неплохо ты её оприходовал, да ещё не одну, а сразу нескольких, сколько их там могло появиться на свет, – он рассмеялся, показав свои ровные белые зубы. – Тоже в Город за товаром? Куда деваться, если кушать хочется. Правда?
    
     Я повернулся в сторону неизвестного мне, этого человека и осмотрел того уже оценивающим пристальным взглядом, прямо с головы аж до самых пят. К величайшему удивлению облик его показался мне знакомым. Ну да, конечно, этот бритый затылок я уже видел где-то раньше. Его волосы сзади были коротко подстрижены, спереди же напротив – выглядели длиннее, неким оставленным чубом сверху. Из-за этого наверное и смотрелся мужчина относительно молодо, лет так на тридцать, не более того, однако представлялся очень уж мрачным, возможно из-за смуглого, почти чёрного цвета своей кожи. Однако на нём красовался довольно чистенький и свеженький джинсовый костюмчик ещё приличного вида и состояния. Да и новые, будто только что взятые из магазина армейские ботинки с массивной передней частью поражали своим блеском, выдавая его щегольскую натуру. Вряд ли данный факт мог оставаться без внимания. Думать же об особенностях жизни явившегося предо мной, этого человека явно не имело смысла, так как тот помимо прочего всегда и сам охотно рассказывал о себе слишком много занятного, что порою было совершенно некстати.
    
     Узнать стрелка также было несложно по своеобразным жестам, то и дело проявляющимся в процессе общения, резким движениям рук, наигранности при разговоре, или ухмылке, часто всплывающей на его лице, благодаря которой прорисовывались все его восточные черты. Но самыми выразительными были глаза, тёмные, почти чёрные, с характерно натянутыми верхними веками, украшенные угловатыми складочками по краям, встречающиеся у представителей этой национальности. Взгляд их выражал какую-то ледяную холодность, остроту и в то же время настороженность ко всему происходящему, какая бывает у людей по профессии, либо в силу других жизненно-важных обстоятельств часто сталкивающихся со смертью, которым приходилось убивать собственных соплеменников. Единожды ощутив этот тяжёлый взгляд дикого волка-одиночки, пронзительно впивающийся в тебя и выворачивающий все внутренности наизнанку, вплоть до мурашек на коже, после ни с каким другим уж точно не перепутаешь. Мне сразу стало немного не по себе.
    
     Этого человека, как я мог тогда полагать, судя по различным слухам и россказням, ходившим в народе, знали все ближайшие селения очень хорошо и отзывались о нём далеко не с лучшей стороны. В своё время за какую-то провинность он был изгнан из родного племени и теперь наверняка скитался с одного места на другое в поисках пропитания, не имея постоянного пристанища. Но человеком, как виделось мне, он был вполне здравомыслящим, отнюдь не простым, однако довольно-таки дружелюбным по своей натуре. Уж неизвестно, что натворил он у себя на родине, но относился ко всем нормально и с должным уважением. Хотя присутствовал в его характере некоторый ярко выраженный недостаток – склонность к умелому патологическому обману или, попросту говоря, – вранью, выражавшемуся в изложении событий, которые никак не могли происходить в действительности. Он превозносил свою личность в некую степень невероятной значимости, возможно, мнил себя очень влиятельным человеком, хотя на самом деле навряд ли являлся кем-то особо выдающимся.
    
     Сочинял же он абсолютно без всякого повода, умысла или какого-либо другого целенаправленного свойства, и, что самое странное, сам полностью верил в то, что говорил. Всё это выглядело очень уверенно и правдоподобно, и отличить правду от лжи казалось совершенно невозможно. Предполагалось, что с головой у него было не всё в порядке, и уже давно.
    
     «Раздвоение личности, параноидальная шизофрения, – комментировала бы такие его способности Леночка. – В несколько запущенной форме, хотя лечению вполне поддаётся. Довольно противоестественно подобное его состояние, но ничего, и не такое видали! Обычно шизофреники весьма наивны в своих суждениях. Представляют себя другими людьми, либо рассказывают явные небылицы и вычислить их довольно просто. Однако, как ни взгляни, а этот случай совершенно особый. На нём психиатрам можно карьеру сделать. Человек живёт в каком-то придуманном им мире, хотя придумывать тут особо нечего…»
    
     – Так ты говоришь за товаром едешь? – вполне дружелюбно переспросил он, поглядев на меня с некоторой излишней осторожностью, словно пытался контролировать каждое произнесённое мною слово.
    
     – Ну да, конечно. Зачем же ещё? – пробормотал я, сжимая протянутую им ладонь с плотно стиснутыми вместе пальцами, которая оказалась на редкость твёрдой и уверенной, выдавая характер её обладателя. – Можно думаю и без этого прожить, хотя довольно сложно будет. Ведь Город не зря же существует. Затем, наверное, чтобы его посещать. Не только одни продукты производятся в нём, но и вся необходимая одежда, медикаменты, да и другие вещи, без которых не обойтись.
    
     – Да уж, это верно подмечено, – не сразу, немного помолчав, отозвался тот. – Если бы не грызуны, так не надо было бы никуда ездить. Допустимо было просто жить там: условия созданы замечательные. Как только вот этот в поезд пробрался, непонятно, ведь я же самолично перед отправлением все вагоны пересмотрел. Конечно, я бы и третью стрелу выпустил, но боялся в тебя попасть. Довольно плотновато вы сцепились. Кстати, нужно будет нашего паразита как-нибудь с поезда-то скинуть при первой возможности, ну если тебе самому от него что-либо не надо, то ехать дальше станет просто невыносимо.
    
     – Скоро поезд остановиться, тогда его и выбросим, – согласился я, неторопливо взглянув на часы. – Ты бы сам его забрал. А то чего зря добру пропадать. Пожалуйста, разделывай, как хочешь. Я же совсем не за этим сюда забирался.
    
     – Такого добра везде полно, вот если бы свининки-какой настоящей попробовать. Хотя шкуру я и не прочь взять. Она крепкая и прочная, да возиться, если честно, не очень хочется. А мясо у него гадость редкостная. Собачий корм, иначе не назовёшь, – он поморщился и, как будто прочитав мои мысли, спешно прибавил: – Вообще-то я в Город развлечься еду. Надоело уже дома сидеть. Надо хоть как-то косточки свои размять. Да и скучновато стало… Мог бы конечно совсем в Городе поселиться, знакомых дополна, да всё как-то не решаюсь. Позволили бы уж остаться, никто бы и слова не сказал против.
    
     Тут рассказчик ненадолго замолчал, достал сигарету и закурил, присаживаясь на скамейку рядом. Проворно забросив ногу на ногу, он глубоко затянулся, испуская большое количество дыма.
    
     – Скажу правду. Знаю я в Городе местных жителей, ну тех, которые весь этот хлам производят, какой вы домой таскаете. Там он абсолютно никому не нужен, так только, для отвода глаз. Могу предложить другой товар, не бесплатно конечно, но всё же. Такого ты вряд ли где встретишь. Великие дела делать можно. Не один ваш посёлок к рукам прибрать.
    
     – Да что ты! Какие странные вещи ты говоришь! Не знаю, зачем это нужно. Мне бы себя прокормить да семью свою, многого-то и не требуется, – ошарашено вымолвил я, насторожившись крайне откровенному его предложению.
    
     – Ну а что, разве там у вас в посёлке борьбы за власть не случается? Или уже не до этого? В жизни ведь всё пригодится. Однако ежели не хочешь, то и не нужно тебе такое знать, – резковато заметил тот. – Было бы предложено. Но если передумаешь, всё в лучшем виде организуем. С нужными людьми познакомлю, ну и так далее, как сам пожелаешь. Ты вот за каким товаром ездишь?
    
     – Ну, когда как, по-разному бывает, иногда вещи, там, одежду разную везу, – я начал для большей убедительности изображать что-то руками в воздухе. – Сейчас вот за продуктами выехал, к зиме подкупить нужно, а то потом и вовсе не выберешься.
    
     – И из продуктов кое-что особенное, тоже, имеется. Такого на прилавки не выкладывают, – настойчиво информировал назойливый попутчик. – Ну ладно, думай пока, время терпит. То ещё скажешь, что я к тебе навязываюсь.
    
     Он отвернулся в сторону, будто бы даже немного обиделся на такой категоричный отказ, поступивший с моей стороны.
    
     – А что за люди едут с тобой? – указывая в конец вагона, поинтересовался я, надеясь хоть как-то переключиться на другую тему разговора.
    
     – Да я и сам не знаю. Ты зачем спрашиваешь? Так, попутчики какие-то, просто по дороге попались, – ещё более раздражённо, чем в прошлый раз отвечал он, сразу зачем-то резко вскочив со своего места на ноги. – Однако, скоро станцию проезжать будем. Давай, вытащим грызуна в тамбур. Хватай его за лапы, нужно подготовиться, чтобы не суетиться после, ведь поезд-то ждать не будет.
    
     Мы волоком потащили грызуна к выходу. Тело его было очень тяжёлым, вполне соответствующим большому размеру. Ещё не успевшая просохнуть за время нашего разговора кровь широкой лентой потянулась вслед за нами, окрашивая пол в тёмно-бордовый, если не сказать чёрный цвет. Смотрел я на это с нескрываемым отвращением.
    
     – Ничего, не беспокойся, – заверил меня новый знакомый, увидев на моём лице выражение брезгливости. – Уберут в Городе как следует, вагон будет выглядеть как новенький. Даже и не заметишь, что тут чего-то происходило.
    
     Мы вышли в тамбур и прикрыли за собой дверь.
    
     – Не куришь?! – воскликнул собеседник, доставая очередную сигарету. – Зря, лишаешь себя удовольствия.
    
     – Сигареты укорачивают жизнь, – нравоучительно выразился я, пренебрежительно качая головой. – Да и чего может дать курящий человек другому, кроме того чтоб закурить?
    
     – Это ты так не скажи. В процессе завязывается разговор, общение, люди обмениваются информацией в неформальной обстановке. Ну, если ты хочешь жить вечно, то, пожалуйста. Однако у нас тут такое вряд ли получиться: атмосферный фон, перепады температур… А коренья, которые вы завариваете, думаете вас спасут?
    
     – Но мы-то пока ещё живы, – попытался возразить я, опровергая все его доводы напрочь.
    
     – Ну да, конечно. Если ты в этом уверен, то почему бы и нет, – лишь надменно-загадочно посмеялся он.
    
     – Кстати, у меня термос где-то с отваром имеется, не хочешь попробовать? Я принесу.
    
     – Не стоит. На этот счёт есть другие, специальные, более действенные средства – сигареты, новейшая разработка учёных, – он достал из нагрудного кармана чёрную упаковку со странным рисунком в виде круга с тремя жёлтыми треугольниками в центре и протянул мне. – Нейтрализуют заразу, которая в нас проникает, полностью без остатка.
    
     – Очень интересно, как такое может быть? И ты куришь эту дрянь, чтобы выгнать уже другую дрянь из своего организма? – я даже не удосужился взять сигареты в руки, о чём очень пожалел впоследствии.
    
     – Вот именно, так оно и есть, – выговорил тот, возвращая пачку обратно в карман.
    
     «Однако странно, – тем временем думалось мне, и я уже начал сомневаться в таком негативном к нему отношении. – Говорит он вполне уверенно и твёрдо, словно так оно и должно быть. Но эта информация чего-то не очень сильно походит на правду. Неизвестные учёные в Городе, люди, которых там никто и никогда не видел. Местные жители? Ха! Бред какой-то! Да он мне просто лапшу на уши вешает. Все такие его разговоры – полная безосновательная чушь».
    
     Но спорить с ним по этому поводу я не стал. Вряд ли подобное было бы сейчас правильно. Тем более поезд начал притормаживать, стараясь замедлить ход, пока не остановился совсем, резко толкнув нас к стенке напротив. Автоматические двери открылись, и горячий воздух из песка и пыли ворвался внутрь, бросившись нам в лицо.
    
     – Давай, толкай её поскорее! – отплёвываясь от всего сущего и закрывая глаза, крикнул мне новый знакомый, еле-еле удерживаясь на своих ногах.
    
     Мы дружно навалились на тушу животного, и грызун полетел вниз под откос, кидаясь, будто в бешеном припадке из стороны в сторону, подпрыгивая на каждом камне или кочке, увлекаемый естественной силой гравитации. Не став дожидаться пока закроются двери, мы вернулись обратно, отряхиваясь по дороге от насевшей на одежду грязи.
    
     – Ничего, скоро прибудем, – попробовал подбодрить я своего попутчика. – Примерно часа три осталось, не более. Пока можно немного вздремнуть…
    
     Поезд тронулся дальше, набирая положенную скорость. Менялись картинки за окном, отображая разнообразие этого покинутого мира. Непроходимый смешанный лес, хвойный и лиственный: сосны, ели, берёзы, осины неслись мимо, чередуясь с зарослями густой травы полей, лугов, вперемешку с завораживающим душу цветочным массивом, окрашенным богатым спектром красок. Цвет отражался от их поверхностей яркими, приятными для наблюдения, насыщенными оттенками, услаждая взоры людей немыслимым благоуханием. Деревья здесь отличались внешне и, что самое странное, были совершенно не похожи друг на друга. Растущие вместе они выглядели тонкими и стройными, ветвями и листьями уходили высоко в небо. Окрас стволов удивительно менялся от почти чёрного у основания до светло-коричневого у самых призрачных вершин. Другие же деревья, стоявшие одиноко, были напротив, невысокими, однако очень статными и могучими, корнями прочно и уверенно упиравшимися в землю, широко раскинув в ярком великолепии свои богатые сказочные ветви. Все они, что большие, что малые, так или иначе росли предпочтительно лишь в одном направлении, с одной стороны множась густо и обильно, а с другой, как положено, – редкостно и скудно.
    
     Попадались также и значительные пустоши, целиком и полностью состоящие из равнин соли и песка, на которых в силу сложившихся обстоятельств практически ничего не росло. Только огромные жёлтые кактусы с длинными чёрными иголками населяли их, горделиво возвышаясь поодиночке, обособленно как друг от друга, так и от всех остальных не столь уж многочисленных здешних колючек. Местные растения на этих участках земли старались сохранить внутри себя от вечно палящего солнца столь необходимую для их жизнедеятельности влагу. Всё выглядело тут сухим и безжизненным, словно более не существовало той незабываемой живописной природы, стоявшей за окном каких-нибудь пять минут назад, красочным блистающим пейзажем до глубины души поражавших всех вокруг.
    
     Встречались в пути и крайне заболоченные места. Это были озёра, плотно затянутые непонятной по виду и составу светло-зелёной плёнкой из водорослей, с неизвестными белыми цветами на поверхности, чёрной тиной около берегов, и стоявшими прямо там же, в воде, трухлявыми берёзками, гнилыми и безжизненными, чёрно-белыми стволами подпиравшими мрачно нависшее над таким омерзительным великолепием небо. Чем были вызваны эти слишком уж противоречивые природные отклонения, конечно, не знал никто, и лишь только некоторые могли догадываться, что тут явно не обошлось без каких-либо особых сверхъестественных вмешательств.
    
     Кто-то уверенно, твёрдой рукой тронул меня за плечо.
    
     – Очнись приятель. Скоро будем на месте. Сейчас никак нельзя спать.
    
     Я открыл глаза, поднялся со скамейки, спросонья не слишком-то понимая, что собственно происходит вокруг. Передо мной стоял тот же человек, с которым мы ехали вместе в поезде, только почему-то он был закутан с ног до головы в толстое шерстяное одеяло.
    
     – Где твой горячительный отварчик, а то меня чего-то морозит немного с непривычки. Сам тоже его попей. До перехода совсем мало времени осталось.
    
     Тут я уже окончательно проснулся, пошарил рукой в рюкзаке и, нащупав термос, подал ему. Попутчик отвернул крышку и осторожно, словно боясь обжечься, налил немного жидкости точно в неё.
    
     – Хорошо-то как, – произнёс он, выпивая понемногу содержимое, наслаждаясь приятным ощущением тепла, быстро расходящимся по его телу. – Заварен что надо. Сразу видно работу мастера.
    
     Я забрал термос к себе и сделал небольшой глоток горячего напитка прямо из горлышка. После взял протянутую новым знакомым пустую крышечку, изготовленную необычайно удобным способом, вместе с герметичной пробкой внутри, вероятно для того, чтобы та случайно не потерялась, и наглухо закрутил термос, вращая по удобной плотной резьбе. Сразу после чего стены и пол вагона начали неестественно содрогаться, немыслимо искажаться, представляясь нам уже в каком-то странном преломлённом свете, будто бы всё вокруг, и мы в том числе, находились глубоко под водой. Предметы стали растекаться, расплываться по воздуху, постепенно утрачивая первоначальный облик.
    
     – Ну вот, началось, – голосом, донёсшимся словно из под земли, сказал мой невольный попутчик. – Держись крепче за сидение и сгруппируйся.
    
     – Без тебя знаю… – беззвучно, одними губами лишь прошептал я.
    
     Чувствовалось, словно тысячи иголок впились в меня в один момент, рассредоточившись по всему телу. Но это не причиняло какого-либо дискомфорта, а скорее наоборот, было необычайно впечатляюще. Я словно разлетался на тысячу маленьких мелких кусочков собственного составляющего, чтобы потом, будто бы заново соединиться вновь в нужном времени и пространстве. Сердце, замерев в ожидании чего-то неопределённого, необычного, подпрыгнуло высоко вверх, зависло где-то в области шеи, застряв большим комом в горле, и никак не желало опускаться обратно, точно самостоятельно, без всякого разрешения, хотело вырваться из моей сущности наружу. Такое состояние полёта, как мне тогда смутно представилось, продолжалось довольно долго, пока я совсем, решительно и бесповоротно не покинул этот реальный мир, потеряв всяческую способность к его восприятию.
    
    
     Глава 6. Прорыв
    
     Андрей ненадолго замолчал, будто решил именно сейчас взять небольшую передышку и собраться с мыслями. Он налил себе немного вина, наполнив стакан исключительно на треть, затем выпил его залпом, с трудом восстанавливая дыхание после, как будто за ним гнались огромные бешеные собаки. Спустя мгновение, Андрей приступил к разделке мяса, быстро орудуя ножом и вилкой, умудряясь при этом удерживать ещё и тарелку, чтобы та случайно не слетела со стола; отправлял нарезанное мясо в рот кусок за куском. Было заметно, что он серьёзно проголодался, возможно, от вновь пережитых им воспоминаний.
    
     – Интересно было послушать, – произнесла наконец Людмила, минуя продолжительную заминку, очнувшись от внезапно постигшей её томливой задумчивости или оцепенения, в котором пребывали сходно ей также и остальные слушатели. – Что же случилось дальше?
    
     – Дайте мне, в самом деле, немного поесть! Не могу же я постоянно рассказывать всё время, – спокойно, но с некоторым чувством раздражения откликнулся тот, видимо вполне ожидая такого вопроса.
    
     Андрей проговорил это крайне неразборчиво, вероятно из-за большого количества пищи, находившейся в тот момент у него во рту, которую он напряжённо и с трудом пережёвывал. Наблюдая за ним, Николай лишь загадочно улыбнулся и тоже усиленно принялся за еду. За время рассказа Петрович как будто бы напрочь забыл о её существовании и сейчас старался наверстать упущенное.
    
     – Значит, ты всё-таки встретил этого проходимца Зверя? – спросила Людмила, пристально заглянув тому в глаза. – Этому товарищу уж точно, не следует доверять ни в коем случае. Сколько раз он здесь появлялся, пытаясь кого-нибудь одурачить. Так я и думала, что ты с ним, в конце концов, столкнёшься. Хорошо, что домой вернулся живой и здоровый.
    
     – А чего в нём такого особенного? Вполне нормальный человек, – Андрей в свою очередь проникновенно посмотрел на неё. – Ведёт себя очень даже прилично, только вот нервничает почему-то всё время. А что, он может быть как-то опасен?
    
     – Разное болтают люди. Всего сразу и не вспомнишь. Ну да ладно, – она улыбнулась. – Встретил, и бог с ним. Может это не так страшно окажется впоследствии, как я себе вообразила.
    
     Тут к разговору подключился и Николай Петрович, искренне желающий поучаствовать в обсуждении:
    
     – Много подобных людей я видел в своей жизни, но такого человека наблюдаю в первый раз. Давненько он здесь уже ходит. К месту отметить: знавал я его и ранее. Ещё тогда он появился, когда люди все в округе поголовно рассудка лишались. Был тот период, когда Зверь на глаза и не показывался вовсе, а сейчас не так давно объявился опять. Всё проверяет, вынюхивает, почище грызунов будет. Один мой знакомый, работавший в то время в больнице, всякое уж о них порассказывал, такого, что сейчас и не увидишь совсем. Тогда их пытались ещё как-то лечить, выясняли причины происходящих мутаций, а потом и вовсе наплюнули. Больных становилось всё больше. На всех не хватало попросту ни врачей, ни медикаментов, да и, честно признаться, было несколько не до них. Самим бы спастись. Ведь среди них здравомыслящих-то не наблюдалось. Ну хоть бы нарочно попался один. Так нет. Всё равно что-нибудь с человеком да происходит. Бывало, общаешься, разговариваешь с кем-либо на разные темы, и их состояние видится вполне приемлемым, однако изредка нет-нет да проскакивают признаки заболевания. Далее люди изменялись, теряли человеческий облик, становились не бог весь чем, а затем и вовсе, куда-то уходили прочь. Тот, кто мог, конечно, такое сделать. Но в основном они гибли. Немало тогда их поумирало, почти все, никого не осталось. Кто – раньше, кто – позже. Кого сами медработники на тот свет отправили, чтоб напрасно не мучились, а этот вот до сих пор живой и здоровый ходит.
    
     – Ты хочешь сказать, что встречал его раньше? – властно справилась у него Людмила, подняв брови кверху настолько, насколько это было возможно, выразив тем полное удивление услышанным. – Когда же такое случилось?
    
     – Ну, лет так тридцать назад, – несмело обронил Николай и, видимо испугавшись такого откровенного ответа, сразу поспешил прикрыть рот рукой.
    
     – Так ведь это было очень давно. Зверь – прохвост молодой. Довольно хорошо сохранился, правда? Ты Коля, вероятно, чего-то напутал?
    
     Николай немного сконфузился и потупил взгляд в пол.
    
     – Вероятно, что так. Просто впечатление хотелось произвести, – вздохнувши, поспешил согласиться он, не став спорить с грозной хозяйкой из-за пустяков.
    
     Вместо этого Петрович обернулся к Андрею, взял того крепко за руку, сжал так сильно, насколько хватило всей его стариковской мощи, будто старался собственными рецепторами души вобрать внутрь себя излучаемую им энергию, одновременно жарко и спешно шепча ему прямо в ухо:
    
     – Ну а тот человек сообщил ещё чего-нибудь о существующих в Городе учёных и их разработках. Может быть, эти сведения помогут нам в борьбе с грызунами, я уже не говорю об остальных паразитах.
    
     – Но ведь я ещё не всё рассказал, дядя Коля, – заботливо попытался успокоить его Андрей. – Всему своё время. Есть одна идея, как бы выразилась на сей счёт Оксана, но об этом попозже, дайте только рассказ довести до конца…
    
     – Бесспорно, этому человеку верить нельзя! Мало ли чего наплести можно! Всё это выдумки больного воображения! – слушая их разговор, вскричала Людмила, по привычке махая руками, будто собиралась подняться на воздух. – Ты же Петрович отлично знаешь, что это пустая болтовня, и не более. Пойду я лучше насчёт бани распоряжусь, раз обещала.
    
     – Точно. Иди давай. Шуму меньше станет. Затапливай скорее, а то действительно, словно сто лет не парился, – поторопил её Андрей, подталкивая к выходу и шлёпая слегка по мягкому месту. – Только вот сигареты, которые тот покуривал, я видел собственными глазами, хотя ты и изволишь его пустомелей называть. В Городе ничего похожего на них, несомненно, не имеется, как ни надейся найти. Чем подобное объяснить можно? Так что все его бредни очень даже походят на правду.
    
     – Такие сигареты ты видел? – внезапно прохрипел из-за его спины кто-то, выбросив на стол знакомую упаковку чёрного цвета. – Я невольно подслушал твой рассказ и хотел бы поучаствовать в обсуждении, если конечно позволите.
    
     Действительно, за разговорами приятели и не заметили, как некто, а именно: тот человек, тихо и неприметно сидевший в углу, неожиданно для всех очутился с ними рядом, слушал и запоминал каждое произнесённое ими слово. Андрей резко обернулся в сторону незнакомца, быстрее нащупал на поясе спасительный нож. Людмила настороженно вцепилась взглядом в лицо незваного гостя, будто желала уловить его дальнейшие намерения.
    
     – Успокойтесь! Совершенно не стоит на меня так реагировать, – спешно пробормотал он после выдержанной им секундной паузы, явно опасаясь непредсказуемых результатов своего поведения. – Людмила же меня отлично знает. Я появился у вас совсем недавно, приехал из другого посёлка погостить к другу. После обязательно уеду, ежели отпустите.
    
     – Так это к Серёге Рыжему, что ли?! – с трудом вспоминая подробности, уточнила Людмила. – Тогда всё в порядке. Правильно, он же мне говорил, и как я могла позабыть?
    
     Николай, изумившись, заметно преобразился, услышав высказывания незнакомца. Голос того был сухим и скрипучим, словно механизмы несмазанной машины, узнавался моментально, и Петрович тотчас поспешил вставить своё веское слово:
    
     – Тебя зовут Антон? И как я сразу тебя не признал?!
    
     Гость радостно закивал, лицо его растеклось в улыбке, оголив ряд удивительно ровных, белых, сияющих зубов. Людей, стоявших далеко от себя, Николай определял на слух, который был развит у него достаточно хорошо, чтобы этим компенсировать потерю зрения. Таким образом, узнать своего спасителя ему не представляло особого труда. Тут в свою очередь уже Андрей и Людмила с удивлением посмотрели на Николая.
    
     – Где это вы успели познакомиться? – чуть ли не в один голос спросили они.
    
     – Пришлось уж, сегодня ночью. Кстати, Антон – отличный стрелок, могу порекомендовать по случаю! – победоносно отметил тот, явно гордясь этим случайным знакомством.
    
     Тут Петрович вкратце поведал собравшимся историю с летучей мышью.
    
     – Да Антон просто находка для нас! Если, конечно, он не будет против поучаствовать в нашем мероприятии, – многозначительно воскликнул Андрей, с интересом разглядывая того с головы до ног.
    
     Гость горделиво поднял голову, отвёл назад свои мощные плечи, и от этого его объёмная грудь стала ещё больше увеличиваться в размерах.
    
     – Необходимо подумать. Я ведь не знаю всех тонкостей вашего проекта, в какой вы собираетесь меня втянуть. Да и у меня самого имелись собственные планы насчёт дальнейших действий, – проговорил он, убирая пачку со стола в карман.
    
     – Тут Оксану нужно. Она бы быстренько всё объяснила, что к чему. Нам же ей богу, ни в жизнь в этом не разобраться. Она девушка хоть и простая, но житейская хватка у неё развита, что надо. Её казалось бы бредовые идеи не раз выручали нас в трудное время, – беспокойно вымолвил Николай Петрович, начав вдруг ни с того ни с сего суетиться вокруг Антона. – Ты ведь отдыхать сюда приехал, так вот и отдыхай пока. Сейчас банька будет готова, угощайся вином, мясом закусывай. Рассказ дослушаем до конца, там определённо: много чего непонятного осталось. Так ведь?
    
     – Конечно, мне спешить некуда, – самодовольно согласился Антон. – Можно и послушать, раз такое дело намечается.
    
     – Ладно, пойду я, пока действительно не стало совсем поздно, – спохватилась Людмила, поспешив к выходу, пока окончательно не исчезла за дверью.
    
     Наступила тишина, какая бывает, когда отлучается по той или иной причине общий знакомый. Но Андрей всё же решил нарушить молчание первым.
    
     – У тебя такие же сигареты, как и у моего случайного попутчика. Скажи, откуда они? – осторожно осведомился он.
    
     – Оттуда, откуда и всё подобное барахло. Просто необходимо знать номер товара. Покажу по случаю, как их правильно заказывать нужно.
    
     – И что же они действительно помогают? – торопливо в свой черёд поинтересовался Николай.
    
     – Не знаю, наверное – да. Впрочем, какая по сути дела разница?
    
     Хотя недавно Людмила и уверяла, что в бар никто не зайдёт, однако у троих присутствующих буквально ниоткуда появилось странное и навязчивое чувство, что вскоре сюда должны будут хлынуть толпы народа после недавно проведённого собрания и точно перевернуть всё с ног на голову, предавшись бурным несказанным эмоциям. Шум, заметно доносившийся с улицы, вполне подтверждал их опасения. Он, всё более нарастая и усиливаясь, образовывал в них весьма противоречивые чувства, становился уже не резким и разнообразным, как бывало это в обычные дни веселья, а делался монотонно-довлеющим, даже несколько назойливым, точно большой рой насекомых желал устремиться исключительно в это место, где им было словно мёдом намазано.
    
     Николай Петрович настороженно привстал из-за стола и, отодвинув недопитый стаканчик в сторону, попытался разобрать в этом гаме какие-нибудь проблески отчётливых выражений или хотя бы отдельных слов. Андрей и Антон, также обеспокоившись, во все глаза смотрели на Николая с некоторым чувством тревоги и волнения, будто норовили прочесть его мысли по одному выражению лица. Однако они не стали дожидаться, что именно изречёт по этому поводу Петрович, а проследовали напрямую к выходу и с нетерпением выглянули из-за дверей.
    
     Человек сто или даже более того, как и предполагалось, не спеша перемещались в направлении бара, то ускоряясь, а то и останавливаясь вовсе, чтобы оживлённо о чём-то поспорить. Люди разного пола и возраста усиленно размахивали руками, как просто так, без явного умысла, так видимо и с определённой целью, удерживая различные средства самозащиты: ножи, топоры, арбалеты, а также и иную совершенно не относящуюся к вооружению утварь. Кто-то даже схватил оглоблю и со всей дурости колотил ею о землю, очевидно таким образом отстаивал свою точку зрения.
    
     – Да они сюда просто физически не войдут, как бы ни хотели здесь уместиться, – с выражением сосредоточенности на лице, попробовал пошутить Андрей, стараясь, тем не менее, изобразить некое подобие улыбки.
    
     Антон же совершенно серьёзно, даже несколько укоризненно посмотрел на него, так ничего вразумительного не сказав в ответ. Шутка в таких условиях получилась неудачной и слишком уж мрачноватой.
    
     «Вовремя однако, Людочка убежала, как будто чувствует одним местом, когда именно пропадать нужно, – подумал тотчас Андрей, суетливо обшаривая глазами окрестности. – Поискать бы её надо, предупредить, пока не поздно, покуда бар по кусочкам не разнесли. Никогда ещё не случалось такого оживления, как сегодня. Что же у них там произошло?». Но рассуждать так или иначе было некогда, ибо промедление при данных обстоятельствах грозило обернуться достаточно серьёзными последствиями.
    
     – Необходимо закрываться и желательно как можно скорее, – словно придя в себя, громко провозгласил Андрей, забегая внутрь. – То нам явно не поздоровится.
    
     Он срочно поспешил в подсобку, за дверями которой исчезла Людмила, дабы вероятно уже от неё получить подобное распоряжение.
    
     – Ай, да ну их, в самом деле! Будь что будет, – наплевательски рассуждал Петрович, наливая себе очередной стакан вина, махнув рукою в сторону дверей. – Погром так погром. А что кричать, чего шуметь, пусть даже и конец света, и что из того?! Все как с ума посходили. Наверное, всё-таки нужно было посетить собрание в этот раз.
    
     Антон же, за столь малый период времени не издав ни единого звука, лишь со стороны наблюдал за происходящим, будто эдакие события его не касались вовсе. Он старался не обращать внимания на оживление, царившее повсюду, уже как вне самого заведения, за его пределами, так и внутри – среди его новых знакомых. Однако Антон незаметно для всех не забывал то и дело проверять: на месте ли находятся его нужные средства самозащиты.
    
     – И частенько у вас такие безобразия происходят? – проговорил он наконец сдавленным голосом.
    
     – Бывает время от времени, – отвечал ему уже порядком захмелевший Николай, прищуривая для большей убедительности сразу оба глаза. – Так, по разному поводу, да случается. Надо же людям чем-нибудь заниматься. Сейчас Людмила бар закроет, а они уж там пускай как хотят с ума сходят.
    
     Тут из дверей выскочила испуганная Людмила, побелевшая от всех рисуемых её воображением последствий.
    
     – Вот же сидят, как ни в чём не бывало! – выкрикнула она и сразу кинулась к центральному входу. – Не видите, что происходит! Скоро от нас тут и мокрого места не останется. Ну-ка, давайте, помогите мне.
    
     Выбежавший вслед Андрей уже поднимал тяжёлую задвижку, чтобы заблокировать двери, но не успел буквально немного. В бар ввалился грузный, но ещё моложавого вида мужчина, на скидку лет сорока пяти, ближе к годам пятидесяти или ещё старше. Ростом он показался намного выше среднего, возможно из-за старинных кожаных сапог на каблуках, надетых на нём с некоторым достоинством и шиком. Ввинченные массивные шпоры для поездок верхом ещё больше подчёркивали весь тот бравый настрой, с коим данный гость проник в это питейное заведение, нарушив атмосферу дружеского расположения. На голове у него красовалась великолепная шляпа с широкими полями, прижатая с боков чуть заметной тесёмкой, из-под которой выглядывали бывшие когда-то угольно-чёрными кудрявые волосы, сейчас почти полностью подёрнутые сединой. Приличная кожаная куртка с толстым и, по-видимому, очень дорогим мехом, с металлическим замком-молнией, прикрытым наполовину шерстяным вязаным шарфом, истинно дополняла этот образ. Да и штаны, крайне своеобразно, можно сказать с иголочки сидевшие на нём, выглядели так же, как и сама куртка, тёплыми и прочными. Всё свидетельствовало о том, что при местном окружении эта личность была далеко не простая. Такое его одеяние ведь предполагало ещё и действенную защиту от нападений злобных хищников, как известно снующих близ посёлка, словно скопища саранчи возле цветущего поля.
    
     Вслед за незнакомцем в двери протиснулся ещё какой-то человек среднего роста, возраст которого из-за полноты не представлялось возможным определить. Он казался не таким уж и молодым, но ещё и не старым, узким в плечах, с объёмным животом, расходившимся бутылочной ёмкостью книзу, разделённым пополам толстой грязной верёвкой непонятного происхождения и цвета. Одет же мужчина был в чёрную монашескую рясу, свисавшую с его плеч почти до самого пола и выдававшую в нём некую духовную особу. Шею отягощала крупного размера цепь, с увесистым металлическим крестом, явно мешающая ему нормально передвигаться и, несомненно, давившая на владельца грузом великой ответственности и веры. Крест постоянно приходилось придерживать рукой, дабы тот ненароком не задел кого-нибудь невзначай.
    
     – Нет-нет. Мы уже закрываемся, – резко запротестовала Людмила, даже не взглянув на вошедших, не удостоив ни того, ни другого взором своих внимательных глаз. – Приходите уж как-нибудь после. Буду рада вас принять, но только не сейчас.
    
     – Правильно, нечего народ баламутить, у него и так забот хватает, особенно в такое время! – провещал зычным голосом тучный незнакомец в меховой куртке, никуда однако не собиравшийся уходить вовсе. – Вам лучше пока действительно, прикрыть свою лавочку от злодейства подальше.
    
     В бар зашло ещё несколько человек-охранников, одетых как положено в форменную одежду. Они были крайне напряжены, хотя и старались не показывать такого состояния окружающим.
    
     Невольно подняв взгляд и узнав посетителей, Людмила сразу переменилась в лице, изменив также и своё отношение к вошедшим.
    
     – Дмитрий Александрович! Рада Вас видеть! Ну что же это Вы без предупреждения приходите, а то я бы угощений заказала поизысканнее?
    
     – Хватит тебе ехидствовать. Пир во время чумы. Зашёл самолично предупредить, чтобы ни одному человеку, охраннику или охотнику там – неважно, кем бы он не был, ни капли спиртного не наливать! – многозначительно выговорил тот, демонстрируя направленный вверх указательный палец. – Мой совет будет следующим. Закройтесь пока дня на три, или лучше на целую неделю, в связи с чрезвычайной ситуацией в посёлке, пока всё не успокоится.
    
     – Вот те на! Когда же такое бывало?! Что же произошло особенного? Какая напасть приключилась? – недоверчиво полюбопытствовала Людмила.
    
     – На собрания нужно ходить, хоть иногда. Вчера ночью грызуны успешно провели атаку южных ворот и проникли внутрь, кстати, через которые ты, Андрей, каждый раз в Город ходишь. Сейчас там ополчение держит оборону, пока их совсем не заблокируют. Сил должно хватить вполне сдерживать наступление, но кто знает… – он задумался на секунду, прикрыв лоб рукой. – Так что положение – серьёзней не придумаешь. Не предполагал никто, что двери бункера могут нас подвести. Сколько лет исправно служили, ни одной поломки, и вот на тебе…
    
     – И почему я об этом услышала только сейчас? – с иронией выдала Людмила, видимо задетая за живое.
    
     – Тебе скажи, так через полчаса весь посёлок будет на ушах стоять.
    
     – Вот-вот, это точно! Силы нечистые идут истребить род человеческий! Предвестники конца света. Всем гореть в Геенне Огненной! – внезапно запричитал священник, схватившись за свой огромный крест, поднимая его как можно выше над землёй и сотрясая после. Он словно пытался противиться собственным сказанным словам, используя подобный предмет для защиты от всяческих несчастий. – Вот они – творения Сатаны, поднимаются к нам из глубин ада, звери необычные, невиданные!
    
     На собравшихся очень подействовало такое его проникновенное изречение, вызвав в душах смятение, беспокойство и трепет. Все замерли в ожидании продолжения, однако оно, как ни странно, не последовало.
    
     – Ну хватит, отец Игорь, совсем ополоумел что ли, в народе панику разводить. Всё под должным контролем, – опомнившись, быстро сказал властный гость. – И Вам я настоятельно рекомендую, батюшка, пока на время остаться здесь, от греха подальше, – тот достаточно убедительно и повеливающе глянул сначала на него, затем на Людмилу, чтобы они сразу всё себе уяснили. – Хозяйка здешнего заведения будет рада принять Вас на несколько дней.
    
     – Конечно-конечно, отец Игорь, всегда рада, гостите, сколько хотите, – произнесла она машинально, ошарашенная этаким поворотом событий.
    
     – Не будет ли любезна приветливая хозяюшка угостить меня стаканчиком вина, дабы погасить необузданные чувства, естественно переполняющие меня в такой момент? – вымолвил священник совсем другим, изменившимся голосом, положив руку ладонью себе на грудь.
    
     Дмитрий Александрович одобрительно кивнул, тем самым показав, что для него это будет очень кстати.
    
     Людмила поспешила выполнить просьбу; дрожащими от волнения руками налила из бутылки остатки вина в стакан, немного расплескав его на стол.
    
     – О, живительный бальзам на моё сердце, дающий успокоение грешной душе, – изрёк батюшка и залпом опустошил поданную ёмкость, вытирая после рукавом рясы обмоченные усы и бороду. – Спасибо превеликое за угощение!
    
     – Ладно, оставайтесь здесь, да сидите тихо, чтобы не привлекать внимания лишний раз, а то народ сейчас сильно буйствует. Всякое может случиться, – слегка улыбнувшись, высказался грозный распорядитель сущего и направился к выходу. – Я уж оповещу население, что им тут точно – делать нечего.
    
     – Оксана к Вам собиралась! – крикнул ему вдогонку Андрей. – Хотела насчёт собак поговорить…
    
     – Да надоела она уже ей богу, вместе с мамой её! Какие там собаки сейчас, ситуация критическая. Не до этого пока, – здесь он, махнув рукой напоследок, окончательно покинул бар вместе с сопровождавшей его охраной.
    
     – Вот нам всё и объяснили, – опуская тяжёлую задвижку на двери и вздыхая, подытожил Андрей. – Да уж, как-то вовремя я в этот раз посетил Город. Нужно бы досказать всё до конца. Чего я там узнал, может нам действительно очень хорошо помочь.
    
     Он развернулся, резко подошёл к столу и сел за него. Остальные также, не сговариваясь, начали рассаживаться по местам, будто по команде, или следуя чьему-либо приглашению. Андрей стал рассказывать дальше, более погружать собравшихся в нереальность описываемых им событий, произошедших за гранью настоящей реальности.
    
     Почему это случилось с ним? Кто знает? Возможно предчувствие или судьба, которая находит того или иного, необходимого ей человека, оказавшегося в нужное время в нужном месте. Ход событий, закономерность или случайность? Но ведь, вероятно, это и есть главное свойство всех разумных существ – следовать своему предназначению, чувству, заложенному в них природой, помогающее выжить в экстремальных, непредвиденных ситуациях. Его нет у существ с менее развитым интеллектом, тупо следующих инстинктам и гибнущих в ходе эволюции, либо меняющихся до неузнаваемости, теряя первоначальный облик, пробуя приспособиться к обновлённой среде. Человеку не дано преобразиться, не дано измениться. Он сам переделывает условия своего существования на более подходящие. Ну, если у него, естественно, хватает на это знаний, разума и сил.
    
     Однако Андрей продолжал свой рассказ. По ходу повествования слушатели вели себя довольно-таки разнообразно. Людмила то и дело прикрывала ладонями лицо, вскрикивала в паузах между словами, бессмысленно моргала глазами либо загадочно улыбалась, прищуривалась, точно вспоминала о чём-то своём. Николай время от времени нет-нет да снимал свои очки, видимо от волнения протирал их по нескольку раз платочком, после надевал вновь, выговаривая при этом выражения типа: «давай – давай!», «не может быть!», ну и так далее. Антон же молчал, и лишь по одному выражению его лица можно было уловить некоторые мысли, посещавшие его в тот момент. Оно менялось, становясь то крайне серьёзным и мрачным, то внезапно просветлевшим и ясным, то совсем уже по-детски улыбающимся. Отец Игорь, совершенно случайно очутившийся здесь, как и предполагалось, слушая всё это, вёл себя крайне неадекватно. Он часто вскакивал с места, хватался за свой пребольшущий крест, размахивал им в разные стороны, попутно изрекая различные духовные наставления.
    
     Так или иначе, но все слушали Андрея крайне внимательно и заинтересованно, лишь изредка в перерывах вставляли необходимые реплики, уточняя таким образом истинный ход произошедших событий.
    
    
     Глава 7. Город
    
     Он предстал передо мной во всём величии, поражая идеальной красотой и совершенством линий, будто бы впервые, каждый раз по-новому раскрывал свои стороны размеренной неторопливой жизни, удивляя тихим и спокойным ходом её течения, неизменным образом бытия, какой существовал здесь, совсем другим, не похожим на остальные, окружающие его обстоятельства. Город впечатлял необычайными размерами. Он простирался далеко за пределы видимости горизонта, не имея ни конца, ни края, захватывал всё вокруг в свои владения. Ровные корпуса домов в нём были окрашены в самые различные цвета, однако с единственным из них преобладавшим – тёмно-синим. Улицы, дворы, скверы отличались необыкновенным изяществом. Здесь было очень чисто, даже слишком, что особенно резко бросалось в глаза, притягивало внимание гостей, когда-либо видевших это великолепие воочию, без той невозможно жуткой грязи, какая повсеместно наблюдалась за его пределами.
    
     Очень редко, но всё же, в Городе росли деревья. Они казались слишком мелкими, миниатюрными, чтобы быть действительно правдоподобными, с ровной подстриженной кроной, листочек к листочку, будь то берёзки или клёны, иголка к иголке – у сосен и елей, приятного голубого или зелёного цвета. Они представлялись совершенно одинаковыми по высоте, пышности и, наверное, даже по количеству веток на них, рассаженные на одном расстоянии друг от друга, будто кто-то его вымерил. Всё выглядело аккуратно и привлекательно, точно его обитатели приглашали людей поселиться в Городе уже насовсем, ни о чём не думая, не заботясь, жить именно здесь, позабыв проблемы, сомнения и страх, обыкновенно присутствующие в реальной жизни.
    
     Но оставаться тут надолго было совершенно неприемлемо, опасно для жизни, и даже более того – абсолютно смертельно, хотя такое предположение ничем естественно не обосновывалось. Откуда это стало известно? Просто люди знали именно такое положение вещей, хотя в точности ни один человек, конечно, не догадывался, что именно происходит в Городе в действительности, когда солнце завершает свой путь по небосводу и опускается вниз, погружается всем диском в некую невидимую, неизвестную область пространства. Никто и никогда отсюда просто не возвращался назад, пробыв больше положенного времени. Встретить же кого-нибудь из оставшихся – вновь прибывшим не случалось. Поиски также не давали положительных результатов. Как ни странно, но такие смельчаки всё же находились, которые намеренно не хотели перемещаться обратно, возможно устав бороться с неизбежностью или предавшись безрассудно страсти исследования неизвестного, неведомого, совершенно непостижимого для них течения жизни.
    
     Даже солнце в Городе выглядело по-другому, приветливо окутывало, обволакивало своими лучами ультрафиолета, тёплыми, чуть припекающими так, что становилось уютно, комфортно, нисколько не обжигая и в то же время, не давая замёрзнуть. Оно было очень маленькое и слишком уж яркое, просто ослепительно-жёлтое, такое, что если взглянуть на него хотя бы на несколько секунд – оставляло тёмное пятно перед глазами, мешающее различать окружающие предметы как должно. Небо же, на удивление, предстало в приятных светло-голубых тонах, с чуть проступающими на нём сгустками белого чистого цвета, похожими на большие куски плотного лесного тумана, какой стоял лишь над неухоженными лесными болотами. Они будто взмыли высоко вверх, превратившись там во что-то лёгкое и завораживающее. Такие облака различных форм и объёмов, ни один не равный другому, медленно, практически незаметно для глаз, плыли в небе гигантскими хлопьями. Смотрелось это необычайно впечатляюще, тем самым вовлекало наблюдателей в свой бесконечно продолжающийся процесс. Возможно здесь существовал уже другой мир, не известный привычной обыденности, недосягаемый и призрачный для простых людей. Он виделся отдалённым проявлением будущего, неким подобием рая на Земле, своеобразным садом Адама и Евы, доступный лишь избранным его представителям.
    
     Очнувшись на скамейке в парке, я сидел, слегка откинувшись на изогнутую её спинку. Начиналось утро, и уже заметно посветлело вокруг, как обычно бывает, когда перемещаешься сюда, оказываешься в самом начале, будто рождаешься заново. Приходилось переживать все события снова и снова, хотя каждый день в Городе будет безусловно-другим и, конечно же, не похожим на предыдущий. Гробовая тишина наполняла всё то, что в данный момент меня окружало. Но постепенно, с приходом нового дня звуки становились более отчётливыми и узнаваемыми, словно кто-то выстраивал в голове нужные частотные характеристики на их восприятие. Предметы начинали приобретать вполне реальные очертания, отстранялись от неясных и расплывчатых пятен, принимая положенную им резкость и образность, понятную и привычную всем в настоящей действительности без исключения.
    
     Рюкзак валялся рядом около скамейки совершенно разодранный. Он был безнадёжно испорчен, сделавшись непригодным для пользования, своим видом напоминая о недавнем нападении хищника. Необходимо было доставать новый, хотя в Городе это не составляло большого труда взять в магазине ту или иную нужную вещь. Попутчика же моего рядом не оказалось, как впрочем, и термоса с чудодейственным отваром. Вероятно, тот с его помощью восстановил положенные ему силы и ушёл по каким-нибудь неотложным делам, прихватив с собой и мой источник живительной энергии. Однако не буду говорить того, чего не знаю сам. Зверя вполне могло выбросить в другом районе Города, если брать во внимание скоростное движение электропоездов, хотя мы и сидели во время перехода на соседних сидениях. Такие моменты очень часто случались в реальности, доставляя массу неудобств людям, и многим, разумеется, это не нравилось, особенно тем, кто путешествовал группой.
    
     Спустя некоторое время я огляделся по сторонам и понял, что нахожусь здесь совершенно один, и невозможно было определить: в каком именно месте. Этот парк представлялся мне незнакомым и крайне недружелюбным. Но долго ждать не пришлось, и по обыкновению я услышал звуки чуть различимых, но легко узнаваемых шагов, шаркающих по сухому асфальту как наждачная бумага, становившиеся по мере приближения всё громче, резче и отчётливее. Наконец вдалеке прорисовался знакомый силуэт человека, уже немолодого, невысокого роста, щуплого на вид, имеющего привычку прихрамывать на одну ногу, ступать, будто подпрыгивать с каждым последующим шагом. Он подходил всё ближе, и я уже решительно приготовился к его едким замечаниям, не вполне обоснованным претензиям, пускай даже на самом деле всё это было несерьёзно, шутливо и наиграно. Однако неподготовленному человеку пришлось бы несладко и очень обидно выслушивать подобное, воспринимать такой его своеобразный юмор.
    
     Уж не знаю, каким образом он узнавал время и особенно место моего очередного прибытия, да ещё и успевал перемещаться туда, но всегда по непонятным причинам встречал меня именно он, и никто другой. Возможно здесь скрывалась какая-то тайна, которую он не хотел мне открывать, даже теперь, хотя я у него об этом и спрашивал, и не один раз. Он же всё время уходил от ответа, ссылаясь на то, что и сам о подобном не имеет ни малейшего понятия или просто-напросто отмалчивался, изображая из себя человека, лишённого всякого здравого мышленья.
    
     Так вот, подошёл он ко мне очень близко, почти вплотную, и, как обычно просверливая меня оценивающим пренебрежительным взглядом, громко и язвительно проворчал:
    
     – А, это опять ты? Ездишь и ездишь, всё тебе мало. Скоро последние запасы из Города вывезешь, ничего не останется.
    
     – Что Вам жалко? Сами-то сюда как будто не за этим пожаловали, Виктор Павлович? – сразу постарался оправдаться я, давая отпор такому уж явному давлению своего старого знакомого. Конечно мы были приятелями, но называть его на «ты», как к примеру дядю Колю, просто язык не поворачивался, хотя он и выглядел намного моложе его. Разве что в нём было больше солидности, серьёзности, да и той, пожалуй, необходимой значимости, дающей превосходство и авторитет в глазах других людей.
    
     – Жалко не то слово. Мне ничего здесь не нужно, в отличие от тебя, – продолжал он тем временем, одёргивая серенькую потрёпанную ветровку, ухватившись снизу за неё обеими руками и прогибаясь назад всем телом по привычке. – Я езжу сюда лишь за тем, чтобы просто прилично пообедать в столовой, и не наживаюсь на таких вещах, как ты, снабженец хренов! Совесть надо хоть немного иметь.
    
     Я лишь нахмурился в ответ на его замечания, не принимая их, однако, близко к сердцу. Виктор Павлович же улыбнулся, чуть заметно уголком рта, одновременно хитро прищурившись маленькими глазками. Казалось, что ему было довольно приятно выводить людей из душевного равновесия, тем самым вызывать их на некую откровенность, должно быть понятную только ему.
    
     – Отошёл от своего пойла, или отвара – так вы его называете? Насопетесь, зальёте шары, а потом и рассказываете разные небылицы про Город, – говорил он, осматривая попутно пространство вокруг в поисках термоса, однако само собой его не обнаружив, начал придираться уже к попавшемуся на глаза мешку-рюкзаку, или точнее к тому, что от него осталось.
    
     «До чего же всё-таки мерзопакостен этот человек, – думал я, между тем пропуская его слова мимо ушей. – Нельзя же так. Ладно я промолчу, но другой давно бы отреагировал на это соответствующим образом. Хотя он несомненно прав. Что бы я тут делал без его-то чётких указаний?»
    
     Закончив свои порицания, Виктор Павлович наконец успокоился, смягчился, получив видимо желаемое удовлетворение от высказанного.
    
     – Пойдём тогда уже позавтракаем для начала, здесь недалеко кафе есть. Можно покушать довольно сносно. Большой выбор различных блюд и напитков там предлагают. Точно говорю! – тут он протянул руку вперёд, чтобы помочь мне подняться. – По пути рюкзак тебе новый возьмём, а то: как ты без него будешь? Согласен?
    
     – Конечно, куда я денусь, – обречённо вздохнул я, вставая со скамейки на ноги.
    
     Мы двинулись в путь, вышли из зелёного густого парка на улицу. Ощущения у меня были ещё неприятные: кружилась голова, и почему-то сильно болела грудь, но после десяти минут хорошей прогулки по свежему воздуху – всё прошло. Я почувствовал себя значительно лучше. Захотелось действительно чего-нибудь положить в рот, подкрепиться как следует, по-настоящему основательно, и первым, и вторым блюдом, пускай даже и местным. Уж не знаю, чем нравилась моему знакомому такая городская еда, ведь пища, приготовленная дома, кажется гораздо вкуснее и питательней столовской, хотя конечно не скажу, чтобы она была несъедобной совсем. Не спорю: нечто притягательное в ней всё же присутствовало, но есть её постоянно, ездить сюда каждый день, чтобы просто пообедать, выглядело совсем уж полной нелепостью. Подобные ведь мероприятия являлись отнюдь не безопасными, однако, наверное, дело каждого – рисковать или нет собственным здоровьем.
    
     Улица, на которой мы находились, была достаточно широкая. Наверняка она была чрезвычайно значима для обеспечения Города. Мимо неслись автомобили, но разглядеть тех, кто находился внутри, не представлялось возможным – стёкла машин были тёмными и не пропускали свет. Чуть помедленнее ехали автобусы и троллейбусы, как обычно совершенно пустые. Только изредка в них можно было наблюдать кого-нибудь из пассажиров. И совсем не торопясь, по узким линейным путям тащились трамваи. Лязгая стальными колёсами, они переходили с одной шпалы на другую, слегка перестукивались по ходу движения, изредка перезванивались при остановках. На боку у некоторых красовались остроумные надписи: «Мы режем железобетонные плиты, как масло», «Не старьё, а раритет», либо совсем уж непонятные: «Горящие путёвки на Европу», ну и так далее… Простых же людей, прохожих или таких же экспедиторов как я на улицах встретить никогда не удавалось, ни во время моих одиночных шараханий по Городу, ни в периоды целенаправленных путешествий под руководством всезнающего Виктора Павловича. Они словно куда-то пропадали совсем, прятались по закоулкам, лишь бы только не попасться мне на глаза. Удивительно, что и все остальные экспедиторы в посёлке рассказывали то же самое, но уже про себя.
    
     Вскоре мы очутились возле магазина «Спорттовары», и Виктор Павлович, мягко подтолкнув меня ко входу в него, произнёс:
    
     – Иди выбирай себе амуницию, я тебя здесь подожду.
    
     Я вошёл туда и мгновенно вышел обратно, взяв первый попавшийся под руку рюкзак, а также и новый термос, и зачем-то ещё металлическую фляжку тёмно-зелёного цвета в обмотке из плотной хлопчатобумажной ткани, которую сразу повесил на ремень сзади.
    
     – Управился уже! Быстро же ты соображаешь, опыт есть, – шутливо выкрикнул он, встретив меня возле дверей, выставив вперёд для каких-то целей небольшой, но видимо очень тяжёлый чемодан, который я заметил при нём только сейчас. – Давай-ка Андрей, в самом деле, помоги мне. А то он, проклятый, мне уже все руки отдавил.
    
     Ни слова не говоря, я ухватился за шероховатую ручку этого чемоданчика. Тот оказался изготовленным из тёмного пластика, с плотными металлическими скобами по краям, и был действительно просто неподъёмным.
    
     «Кирпичей он туда наложил что ли? – подумалось мне ненароком. – Обязан я тащить его барахло?» Вслух же я не проронил ни слова больше из-за осознания того, что подобные действия были далеко не от праздной безмятежности. Да и в глазах Виктора Павловича читалась некоторая таинственность, которой ранее, в прошлые моменты моего приезда в Город, не наблюдалось. Чемоданчик этот, возможно, был особенно важным, тем более что встречал меня мой знакомый явно уж без такого предмета в руках, насколько мне не изменяет память, конечно. Откуда он его взял, пока я находился в магазине, оставалось загадкой.
    
     Пройдя ещё немного вдоль улицы, мы свернули в небольшой сквер, в глубине которого возвышалось приличное двухэтажное здание из белого кирпича с нанесённой на нём надписью «Летнее кафе». Приблизившись, я мельком просмотрел весь ассортимент блюд, выставленный при входе, и пришёл в восторг. Он оказался довольно-таки объёмным. Действительно, выбрать было из чего.
    
     Мой проводник приоткрыл двери, словно приглашал меня зайти в помещение первым.
    
     – Проходи, не стесняйся, чувствуй себя как дома, – приговаривал он, следуя за мной буквально по пятам. – Молодым да решительным везде у нас дорога. Вряд ли где ещё встретишь такое гостеприимство.
    
     – Давно местные заведения изучили вдоль и поперёк? – пробовал иронизировать я с чувством ущемлённого самолюбия. – Весь Город как свои пять пальцев знаете?
    
     Тот что-то пробурчал неразборчивое в ответ, но я уже не стал его переспрашивать, что конкретно он имел в виду, а сразу прошёл внутрь, попал в небольшое подсобное помещение, имеющее в свою очередь две двери, которые располагались друг напротив друга. Одна была с вывеской «Магазин». Другая же вообще не имела никакой опознавательной пометки. Вероятно за этой другой дверью и находилась столовая.
    
     – Поворачивай налево и поднимайся на второй этаж, – с повелительной интонацией в голосе поторапливал меня Виктор Палыч, тихонько идя сзади и толкаясь. – Видишь, какое я тебе заведеньице подобрал. Тут можешь и товар выбрать по своему вкусу, добра хватает, но сначала позавтракаем. Есть у меня к тебе одно дельце как к опытному сельскому жителю. Уж поверь: ты будешь крайне заинтересован.
    
     Он говорил это слишком таинственно, не так, как в обычные дни моего приезда, что меня очень удивило и одновременно насторожило, хотя подобное я вполне предвидел. Решив уточнить намерения, я уже было открыл рот, чтобы переспросить, но вовремя остановился. Ведь это у него ко мне дело имеется, так что пускай он и продолжает дальше. Никуда Палыч в принципе не денется, расскажет всё как есть, а если уж не захочет отвечать, то, зная его характер, информацию никакими силами невозможно будет из него вытянуть, как ни старайся.
    
     Поднявшись по крутым узким лестницам наверх, оборудованными для безопасности прочными деревянными перилами, миновав по ходу движения и промежуточную площадку между ними, мы очутились в обеденном зале среднего размера, с кафельной плиткой на полу и мраморной крошкой на стенах. Потолок был довольно высоким, сделанным в виде нескольких небольших полусфер, таких же белоснежных и ярких, как и все находившееся здесь предметы. Окружение буквально поражало необычной ослепляющей белизной.
    
     Как и везде, в зале стояла подозрительная чистота. Не было ни пылинки, ни соринки, ни иного мусора, не говоря уже о других безобразиях. Чем всегда мне нравился Город, так именно этим великолепным свойством. Как и во всех заведениях, где собственно я был, так и на улицах, в парках и скверах, везде, где только возможно, наблюдалась аналогичная ситуация. Кто же здесь всегда убирает и расставляет предметы по своим местам? Ведь не может же всё происходить само собой как по волшебству. Хотя нет, имелся в столовой один неряшливый столик, до которого ещё не успели добраться невидимые сервировщики. До нас уже позавтракали: были сдвинуты стулья, на столе стояла грязная посуда с недоеденной пищей, с какой-то неприятно растёкшейся жидкостью, естественно пробежавшей и на пол.
    
     Мы выбрали место поближе к окну и, оставив на стульях свои вещи, направились к кабинке заказов напротив. Чудеса – чудесами, но ещё и обслуживать нас здесь никто не собирался. Остановившись перед ней, мы начали внимательно изучать меню.
    
     – Ты чего бы съел? – хитро поинтересовался Виктор Павлович. – Видишь, для простого завтрака очень даже шикарно.
    
     И действительно, тут подавалось только два десятка одних салатов, не говоря уже об иных закусках и десертах, как холодных, так и горячих, различных напитков и прочих излишеств. Такого изобилия на самом деле редко где увидишь.
    
     – Ну давай, выбирай поскорее. Лично я уже определился, – нервно сказал он, заходя внутрь.
    
     После того как Виктор Павлович вышел, зашёл в кабинку и я, предварительно запомнив только три наименования: какого-то крабового салата с кукурузой, апельсинового сока и порцию хлеба. «Пока хватит, наверное, дальше будет видно», – подумал я и набрал их номера на клавиатуре специально предназначенного на то аппарата, дожидаясь, покуда те не торопясь появятся на прилавке. Удивительно, но сначала показались тарелка и стакан, возникнув буквально из пустоты, а только уже затем находящееся в них содержимое – салат и сок. В последнюю очередь высветился нарезанный кусочками хлеб, лежащий на салфетке из тонкой прозрачной бумаги, а также пластмассовая вилка, есть которой было невозможно в силу её непрочной конструкции. Составив пищу на поднос, я вернулся обратно к столику, возле которого находился Виктор Павлович, раскладывающий свои тарелки по всей его площади, сам аккуратненько присаживающийся возле на стул.
    
     – Итак, – начал он, подождав, пока я последую его примеру. – Как ты смотришь на то, что я раскрою тебе глаза на некоторые вещи, относительно которых ты имеешь весьма отдалённое и неправильное представление?
    
     Я вопросительно глянул на него, попытавшись определить, что уж такого необычного он может мне сообщить, чего я ещё не знаю, но всё-таки из уважения я изобразил удивление и заинтересованность.
    
     – Дело в том, что нам понадобился шиповник, так он кажется называется. Вернее его корни и в довольно большом количестве, – продолжал говорить он, растягивая слова. – Вы их завариваете как чай для возбуждения организма и снятия различных неприятных осложнений после перехода.
    
     – А вы разве их не используете, чтобы приходить сюда? – спросил я его уже настороженно. – Ведь это природная защита от болезни!
    
     – Ну, как бы тебе сказать? – тут Виктор Палыч лукаво улыбнулся. – Вообще-то я ниоткуда не прихожу, не перемещаюсь с места на место, как говорил тебе такое ранее. Это странно слышать, но я просто живу здесь, в Городе. Шиповник, в каком смысле вы его знаете, тут просто не нужен. Не спорю, он довольно ценный продукт, но Город и так даёт нам все необходимые средства, всё, что нужно для существования, и даже более. В некотором роде он и защищает нас от многих неприятных вещей, которые происходят за его пределами. Вот, Андрей, понимай это как хочешь.
    
     Я просто замер в оцепенении: такое впечатление произвели на меня слова его. Наверное на мою физиономию было жалко смотреть, если судить по издевательскому взгляду моего же собственного собеседника.
    
     – Но как же так?.. – постарался что-либо произнести я в ответ, после затянувшегося молчания. – Изволите шутить Виктор Павлович, или это происходит со мною на самом деле?
    
     – Нет, я не шучу, а говорю как есть. Таким серьёзным я ещё никогда с тобою не был. Если не веришь, то можешь остаться в Городе подольше и убедиться, что ничего страшного с тобою не произойдёт. Увидишь собственными глазами, что опасаться нечего. Но я не за тем затеял этот разговор. Дело очень простое. Вы нам нужны как поставщики этих самых кореньев, а мы в свою очередь дадим вам оружие для борьбы с паразитами, и довольно эффективное оружие. Пробный экземпляр я вручу тебе прямо сейчас, только уж пожалуйста там, в посёлке, не поубивайте друг друга.
    
     – С ума можно сойти, Виктор Павлович! И Вы всё время молчали, скрывая от меня такую тайну?! Разве ж так делается? – негодующе возмутился я. – И как вы тут живёте?
    
     – Так и живём помаленьку. А ты думал, что я тебе сразу всё рассказывать буду, да ещё и покажу в придачу? Ишь какой шустрый выискался! Кто ты такой, чтобы информировать тебя и сообщать, как оно всё здесь устроено на самом-то деле. Между прочим, я не один тут живу. Значит не было крайней необходимости. Да и вообще, что с тобой разговаривать! Берёшься за дело или нет?!
    
     – Мне нужно ещё посмотреть, что вы там предлагаете, – уже более умеренным тоном пробормотал я, тем не менее, совершенно ничего не понимая. – Вдруг какую-нибудь ерунду подсунете, с которой и стыдно будет домой возвращаться. Кто же Вас знает? Теперь я уже ничему не удивлюсь.
    
     – Ладно, не обижайся. Покушай хоть для начала, а то будешь потом говорить, что даже тебя не накормил. О вас же заботишься. Зачем вам эти знания? Живите спокойно, покуда имеется такие возможности. И кто бы спасибо сказал – так не дождёшься. Между прочим, я тоже ничего не ел, ещё со вчерашнего вечера, и желал бы спокойно перекусить в тишине, не обременённый никакими расспросами. Надеюсь ты меня понимаешь?
    
     Всё горело во мне от нетерпения. Виктор Павлович уж знает, как заинтриговать. В этом и заключается вся его подлая мерзопакостная сущность. Ничего напрямую не скажет – приходится самому додумываться. Поломай мол голову, поскрипи мозгами, пока я над тобой издеваюсь. Вот и сейчас сидит, наверное, тихонечко посмеивается надо мной.
    
     Чтобы как-нибудь пережить обиду, я принялся за еду. Салат мне такой раньше не попадался. Он оказался довольно-таки необычным, хотя конечно я совсем не знал, что представляют собой крабы, но раз он так назывался, значит, их вкус я уже попробовал. Чуть позже я отправился за известными мне копчёными рёбрышками барана в гречневой каше со специями, запил всё это апельсиновым соком и стал дожидаться Виктора Павловича, пока тот не завершит свою трапезу. Он же, как нарочно, ел довольно медленно, тянул время, несколько раз уходил к кабинке, чтобы заказать себе всё новые и новые блюда. Я думал это никогда не кончится, но Палыч наконец отложил в сторону последнюю испорченную им салфетку, вытерев предварительно ею губы, и, прекращая мои терзания, негромко сказал:
    
     – Чего же ты мучаешься, страдаешь. Вот он стоит у тебя под ногами. Открой чемодан, да загляни внутрь…
    
    
     Глава 8. Испытание
    
     Андрея прервал на полуслове тихий стук в дверь, едва различимый, раздавшийся откуда-то снизу, будто он исходил из глубины подвала или какого-либо иного сооружения, расположенного глубоко под землёй. Позже, спустя некоторое время, он повторился, но уже значительно громче, дребезжащий и пугающий, донёсшийся на этот раз со стороны окна. Все замерли в ожидании продолжения, боясь пошевелиться или издать любой малейший звук. Возможно их разговоры были кем-то услышаны снаружи, привлекли внимание непрошенных гостей.
    
     Настойчивый стук не прекращался, но разглядеть просившихся внутрь друзья не могли. Окно промёрзло до такой степени, что на нём не оставалось и кусочка свободного места. Оно было испещрено мелкими кристалликами белого инея, необычайно красивого и загадочного явления, появляющегося на границах резких перепадов температур в виде причудливых ледяных узоров, напоминающих собою замысловатые деревья и кустарники, с ветками и листьями на них, каждый раз по-новому изображённые неведомым художником. Вероятно существовал какой-то закон, которому подчинялся весь растительный мир, наполняющий землю, определяющий его возникновение и развитие, образующий некую неделимую связь с этим представленным здесь творчеством.
    
     – Откройте, это я – Оксана, – сказала Оксана, голос которой узнать было несложно по характерным только для неё интонациям. Произнесла она это негромко, чуть слышно для присутствующих в баре людей, словно находилась в каком-то расстроенном или подавленном состоянии. – Я пришла одна, не волнуйтесь. Пустите меня, а то я уже замёрзла.
    
     Действительно, за разговорами приятели и не заметили, как за окном заметно потемнело. Наступала ночь – самое опасное время суток для тех, кто находился вне дома. В такие моменты температура воздуха опускалась крайне стремительно, и без специальной одежды можно было серьёзно пострадать. В другое время перепады свершались незначительно и, естественно, так серьёзно уже не сказывались на организме в целом.
    
     Андрей отпер дверь, и Оксана ввалилась в бар в объятиях облака из белого холодного пара, который она увлекала вслед за собой, будто тот воистину стал её некой неотъемлемой частью, медленно и верно заползающий внутрь помещения тоже.
    
     – Слушайте, вас не дождёшься! Чего же вы не открывали так долго?! – чуть помедлив, спросила она, отходя от эдакого, как ей казалось в тот момент, дикого холода, весьма недовольно осматривая при этом присутствующих. – Полчаса уже стучу. Вижу: вся компания в сборе. Не просто так, наверное, здесь сидите?
    
     – Да уж, Оксана, тебя нам только и не хватало, – пробурчал в ответ Николай, как всегда в обычной манере общения захотев над ней немного поиздеваться. – Только того и ждали, когда ты заявишься. Всё не можем никак решить, что нам делать дальше: оставаться здесь, идти спасать посёлок от грызунов или отправляться в экспедицию за оружием?
    
     Гостья в недоумении посмотрела на Петровича, стараясь понять: серьёзно тот говорит или опять её разыгрывает, так как излагал он совсем уж непонятные для неё вещи.
    
     Николай вкратце, как умел, пересказал своими словами недавнее посещение Андреем Города, конечно не без помощи окружающих, и не так красноречиво, как бы изрёк подобное истинный сказитель таких рассказов, запинаясь и пропуская некоторые подробности, ну и приврав естественно, по ходу сюжета, как он сам объяснял: «для создания некого свойственного эффекта». Однако главный смысл его повествования Оксана для себя всё-таки уяснила.
    
     – Ну, и где же оно? – поинтересовалась та, обратившись после напрямую к Андрею с нескрываемым раздражением в голосе. – А ещё говорил, что ничего особенного не привёз.
    
     – Да и сейчас бы не сказал, если бы грызуны не напали на наш посёлок самым наглым и отвратительным образом, каким только это можно себе представить, – насмешливо выкрикнул он в своё оправдание, в то самое время словно несколько перед ней извиняясь. – А что именно ты имеешь в виду?
    
     Выражение лица Андрея изменилось на более доброжелательное, с заметной хитринкой в глазах. Он состроил Оксане такую хитрую рожу, желая немного её подзадорить и поднять настроение, что выглядел, безусловно, смешным. Однако от подобного представления веселее стало только окружающим, продолжающим слушать их эту несуразную перебранку.
    
     – Ну, оружие твоё! Что же ещё, – не поддаваясь на провокации, серьёзно продолжала она, теряя терпение. – Или будешь опять утверждать, что у тебя его нет?
    
     – А разве я говорил, что получил его от Палыча? Ну да ладно, куда уж от тебя денешься.
    
     Андрей нехотя полез в свою мятую потёртую кожаную куртку, напоминающую таким видом скорее какую-то черновую тряпку, нежели нормальную одежду, кою он недавно и без угрызений совести снял и повесил на стул, дабы она не мешала ему спокойно наслаждаться ужином. Засунув руку глубоко внутрь, в некий её потайной карман, о существовании которого, разумеется, знал только он, Андрей с явным трудом вытащил оттуда странный металлический предмет чёрного цвета, обёрнутый в промасленную бумагу, увесистый и плотный, который всё ещё блестел этим оставшимся, не успевшим вышаркаться, машинным маслом. Он подозрительно походил на множество строительных уголков, использовавшихся повсеместно в посёлке для фиксирования различных перекрытий, был с небольшим кольцом посередине, маленькой скобой внутри этого кольца и пятиконечной звездой по бокам, что явилось для всех полной неожиданностью.
    
     – Вот оно, пожалуйста, – Андрей выложил предмет на стол, громко и внушительно им брякнув, показав тем всю серьёзность и внушительность представленной вещицы. – Как пояснил мой знакомый, это и есть оружие, пистолет марки ТТ, широко используемый в ходе некой большой войны, случившейся довольно давно, в незапамятные времена, когда представители одного и того же вида уничтожали себе подобных в борьбе за ограниченные ресурсы и благоденствие для её устроителей.
    
     – Это же чудовищно, людей убивать, – широко зевнув, возмутилась Людмила, но после прикрыла для приличия рот рукой. – Ну да, тогда ведь наверное не было этих несчастных грызунов, не на ком было злость срывать.
    
     Однако пистолет не вызвал должного интереса у окружающих, по крайней мере такого, какое представлял себе Андрей. Только Антон лишь заметно преобразился, напряжённо и сосредоточенно впился в предмет глазами, словно тот обладал каким-то явным гипнотическим действием. Стараясь по обыкновению не показывать своих эмоций и сохранить положенное хладнокровие, он сел к оружию поближе, достал сигарету и закурил, попытавшись однако не смотреть в его сторону, хотя на его лице и читалась некоторая взволнованность происходящим.
    
     – Ну, и как оно действует? – полюбопытствовал в конце концов Петрович, подошёл к столу поближе и легонько пододвинул пистолет пальцами, очевидно пробуя взять его в руки. – Интересно, что на это скажет наш батюшка?
    
     – Осторожно дядя Коля, – предупредил его Андрей. – Не нажми на курок случайно, то оно может выстрелить!
    
     – Что же это означает, ей богу? – изумлённо проронил Николай и, не став более испытывать судьбу, отступил от стола подальше на значительное расстояние. – Ты хоть бы показал, как им пользоваться.
    
     – А где, правда, отец наш Игорь обретается? – осведомилась уже в свой черёд Людмила, осматривая взглядом помещение вокруг, захотев возможно обнаружить того где-нибудь неподалёку. – Тут же на скамейке сидел.
    
     Батюшка воистину куда-то пропал, как сквозь землю провалился, будто его и вовсе не существовало.
    
     – А что, неужели он тут с вами находится? – Оксану сразу передёрнуло и начало непрерывно трясти, словно судорогой охватило всё её тело. – Только священников нам недоставало.
    
     – И за что только ты его так любишь? – иронически заметила Людмила, подозрительно улыбаясь, уже зная заранее, что та скажет в ответ.
    
     Она, как истинная хозяйка, тотчас занялась поисками отца Игоря, тщательно осматривала пространство между столами, стульями, не веря глазам своим, будто исследовала закоулки зала уже на ощупь в надежде всё-таки отыскать оного представителя священной братии. Но все её старания были напрасны и, к сожалению, ни к чему не привели.
    
     «Странно, – думала она, – куда же он мог запропаститься? Может в подсобке спрятался?»
    
     Это предположение вполне оправдалось. Батюшка, действительно, находился там и мирно спал на полу, свернувшись калачиком, приобняв для удобства свой внушительный крест. Он шевелил и причмокивал губами, как будто с кем-то разговаривал, всхрапывая порой до такой степени, что от этих издаваемых им звуков казалось, сотрясались даже стены. Рядом стояла открытая бутылка коньяка, уже наполовину опустошённая, вероятно и поспособствующая ему так крепко уснуть. По всей видимости, батюшка несколько всё же по-своему воспринял предоставленное ему гостеприимство, что сполна им и воспользовался, прямо тут же поправив своё никуда не годное здоровье. Поняв это, Людмила разразилась пронзительным смехом. Отец Игорь даже невольно вздрогнул, чуть было не проснувшись совсем. Она ещё долго смеялась по дороге, но уже про себя, возвращаясь обратно в зал.
    
     – Он там в подсобке дрыхнет, несчастный, умаялся от трудов праведных, – объявила она, войдя в помещение. – Храпит так, что всё вокруг ходуном ходит.
    
     – Хорошо что мне его видеть не пришлось, – с облегчением выдохнула Оксана, меж тем немного успокоившись.
    
     Тем временем приятели готовились испытать новое оружие в действии. Андрей держал пистолет обеими руками, прочно ухватившись за рукоять, загодя сняв его с предохранителя, а Николай выставлял на стойку пустой полупрозрачный графин. После Петрович естественно отошёл в сторону и спрятался за одним из деревянных столбов, подпирающих крышу, дабы разлетающиеся осколки случайно не задели его самого. Графин был сделан из прочного отборного стекла, разбить которое обычным бытовым способом представлялось довольно трудным занятием, но возможным, ежели постараться как следует, что впоследствии и случилось.
    
     Антон же наблюдал за вершившимся молча, оценивал ситуацию уже издалека, даже, как виделось со стороны, немного поскрипывая и пощёлкивая при этом зубами. Он восседал за столом, скривившись в недоверчивой улыбке, явно бывшей натянутой и искусственной, подчёркивая тем возможное недовольство происходящим.
    
     Наконец Андрей, держа пистолет на вытянутых руках, тщательно прицелился, постарался как можно точнее совместить обе мушки орудия вместе на цели и, затаив дыхание, плавно нажал на курок. Раздался выстрел, оглушительный и резкий, похожий на удар хлыста или хлопок бутылки шампанского, превращая стоявший на стойке графин в груду обломков. Дым медленно и верно расползался по комнате, распространял повсюду свой характерный и въедливый запах.
    
     – Ничего себе, – только лишь успел в ужасе вымолвить Петрович, приседая от неожиданности на стул. – Так и удар получить недолго. Хорошо же головы грызунов разлетаться будут.
    
     – А я уже подумала – землетрясение это или ещё что-либо подобное, – выдала Людмила после того, как дым рассеялся.
    
     Она выглядывала из-под стола, за который спрятались просто автоматически, естественно желая остаться в живых. Однако опомнилась она быстро:
    
     – А убирать, кто за вами будет? Надымили, насорили здесь. Так всё моё заведение по кусочкам разнесёте. Устроили тут стрельбище.
    
     Она словно была вне себя от ярости, но взяла веник, совок в руки и, ещё долго ругаясь и ворча, быстренько смела образовавшиеся осколки полностью с пола и со стойки.
    
     – Это вы видели действие простых патронов, но есть ещё и разрывные, которые при попадании раздирают плоть жертвы на мелкие кусочки, – приговаривал Андрей, забирая пистолет обратно в карман. – Тогда уж точно грызунам несдобровать. Палыч снабдил меня аж целым десятком таких обойм. Так что, оборону держать можно.
    
     Тут из дверей, ведущих из подсобного помещения наружу, показался отец Игорь, совсем проснувшийся, но помятый, держа в руках недопитую бутылку коньяка. Верхи его рясы сползли куда-то вниз, образовали некое подобие фартука, обмотавшись вокруг жирного объёмного брюшка, выставив напоказ его голое тело с бледновато-синим отливом, выдававшее нездоровое состояние своего владельца. Он осмотрел присутствующих безжизненно-пустым, полностью отрешённым от мирских забот взглядом. Затянутые мутной плёнкой глаза его выражали состояние полного безумства. Так что вряд ли их обладатель в такой момент чего-нибудь ещё соображал.
    
     Завидев того в проёме дверей, Оксана медленно начала пятиться назад, уходить с глаз долой, пока окончательно не исчезла куда-то совсем.
    
     – Что это за гром небесный низвергается здесь?! – произнёс он, пробуя бессмысленным взором очей своих исследовать все закоулки представших ему на обозрение апартаментов.
    
     – Вам послышалось, наверное, преподобный? – попыталась обмануть его Людмила. – Ничего особенного мы и не приметили.
    
     Батюшка тем не менее не унимался, решив именно сейчас как положено, огласить свои праведные откровения в свет:
    
     – Грохот колесниц слышу я, стук их колёс непрестанный! К нам спускаются нечисти, неся беды и разрушения для мира нашего, без того опустошённого, богами истинными покинутого. Будет жизнь испепелена их лучами смертоносными, уничтожающими всё живое, обезображивая облик создателя до неузнаваемости, ужасающими небо и землю, не давая возвышения и не принимая людей в сад цветущий. Нет спасения на планете этой, подёрнутой грехом и безверием, в наказание на времена вечные. Конец для тварей божьих близок будет и безжалостен!..
    
     – Бредить изволите, святой отец? Устали за день от дел насущных? – мягко молвила Людмила, подражая манере его изречений в намерении как можно точнее сымитировать речь проповедника, тем самым несколько того утихомирить. – Пойдёмте на диванчик приляжете отдохнуть…
    
     – Вещаю вам истинно! Конец света грядёт! Спускается антихрист, дабы навсегда истребить род человеческий. Гады и твари ползучие, звери невиданные выползают из нор своих и щелей, чтобы встретить приход его в величии превосходства и могущества над людскими жителями. Ад кромешный на Земле наступает! Гореть всем в Геенне Огненной!
    
     – А вот как бы ни так! Не бывать этому! – воодушевлённо выкрикнул было дядя Коля, хватаясь за Андрееву куртку, но буквально осёкся под пристальным взглядом Людмилы, замолкнул, как говорится: «в тряпочку», уведя взгляд куда-то в сторону.
    
     – Пойдём давай, дорогой. Хватит тебе уже здесь безобразничать.
    
     Хозяйка настойчиво подтолкнула священника к выходу, покуда тот, не противясь её давлению, не исчез за той дверью, откуда вышел всего пять минут назад.
    
     Прошло ещё минут пятнадцать, пока Людмила, находясь в подсобке, усмиряла отца Игоря, проводив его прямо до опочивальни. Вернулась назад она уже заметно повеселевшая, продолжавшая пребывать под впечатлением от увиденного, в довольно-таки оживлённом состоянии после всех произведённых батюшкой духовных наставлений.
    
     – Как же он достал своими выходками! – войдя в зал и глубоко вздохнув, произнесла она. – Я там баню затапливала, так что идите кто хочет. Она вполне готова. Сами же просили.
    
     Приятели меж тем успели налить себе ещё по стаканчику, обсуждая предстоящее мероприятие.
    
     – И Палыч говорит, что ему коренья понадобились? – поинтересовался Антон. – А сколько он не уточнил? Мешок, два мешка ему подавай, или сразу вагон необходимо предоставить? Можно будет их составом подвезти с погрузочной станции при желании.
    
     – Где же мы их столько раздобудем? Хотя думаю, стоит у людей поспрашивать, ради такого случая. Я уверен: помочь нам никто не откажется. Но тут без Александровича не обойтись. Так ведь Оксана? – спросил Николай, обращаясь к пустому месту.
    
     – Наверное, – отвечала она, как обычно материализуясь из воздуха. – Не знаю. Делайте что хотите, но уже без меня. Собак думала у него выпросить, так он не дал. Как будто из-за одной собаки оборона посёлка слабее станет. Они оказывают заметную помощь, но ведь и мы не только для себя стараемся.
    
     Тут она ненадолго задумалась и, обратившись после к Андрею, твёрдо и уверенно сказала:
    
     – Нужно твоё оружие продемонстрировать в действии, тогда они могут заинтересоваться нашим предложением и собрать экспедицию.
    
     – Это верно. Вот и займись делом: подготовь людей к сбору кореньев по всему посёлку, пока мы будем испытывать его на грызунах.
    
     Людмила, наблюдавшая их разговор со стороны, к тому времени уже прилично подуставшая, которой видимо надоело слушать их пустую болтовню, наконец, не выдержала:
    
     – Ступайте давайте, а то баня остывает. Утром все вопросы решите, то, действительно, поздно становится, спать давно пора. Завтра будет день. Никуда грызуны от вас за ночь не денутся.
    
     Антон и Оксана наотрез отказались куда-то идти, а вот Николай, одобрительно крякнув, весело и задорно произнёс:
    
     – Ну как, Андрюха, попарим молодые косточки?! Где у вас тут веники живут?
    
     – Там на месте всё и найдёте, – замахала руками Людмила в направлении дверей.
    
     – Пойдём же, дядя Коля, уже вдвоём, раз другие не хотят, – отвечал Андрей, прихватывая с собой недопитую бутылку вина и пару стаканов за одним.
    
     – Дурно вам не будет? На сытый-то желудок? – побеспокоилась Оксана. – Ещё и выпивку с собой берёте.
    
     – Да мы ненадолго…
    
     – …Ну, так часа на полтора, – пошутила им вслед Людмила, проводив взглядом до двери, покуда те окончательно не исчезли за её порогом.
    
     – Вот же, у тебя Андрюша совсем не такой, нежели мой муженёк, – сказала после небольшой паузы Оксана. – Более или менее делом занимается. Какое-то оружие вот раздобыл.
    
     Людмила только помычала в ответ, стараясь не замечать её реплики. Она вдруг ни с того ни с сего начала собирать грязную посуду со стола, громко стуча тарелками, чашками и ложками.
    
     – А что это за мужчина там сидит? – полюбопытствовала Оксана позже, опасливо косясь на Антона, который, задумавшись о чём-то своём, тихонько сидел за столиком, опустив голову вниз. – Раньше я его тут не видела.
    
     – Его Антон зовут, – вздыхая, не поднимая взгляда, а также не оставляя своего занятия ни на минуту, чуть слышно проговорила Людмила ей прямо в ухо. – Ну правильно, он же здесь недавно появился. Откуда ты можешь его знать. Это ведь только дядя Коля у нас везде свой нос сунет. Хотя можешь подойти и познакомиться. Те двое, которые в баню сейчас ушли, вроде как собираются взять его с собой.
    
     – Да ладно, уж потом как-нибудь… – она сразу приметно замялась, совсем не зная, что ей следует делать дальше.
    
     – Кто может быть чаю хочет? Я поставлю, – спросила Людмила громким голосом, явно желая привлечь внимание гостя. – Антон, Вы не хотите чаю?
    
     Тот поднял голову и медленно повернулся ей навстречу.
    
     – Спасибо, не откажусь.
    
     – Сейчас. Тогда я мгновенно за ним схожу.
    
     Людмила составила грязные тарелки на поднос и быстро вышла из зала. Через минуту она вернулась назад, неся в руках горячий чайник, и после торжественно водрузила его на стол.
    
     – Надолго Вы к нам прибыли? – справилась она, решив тем не менее немного его поспрашивать.
    
     – Да я и сам не знаю точно. Покуда не надоест, наверное, – нехотя откликнулся Антон и как-то неестественно наморщил лоб. – Сейчас ещё в экспедицию уйдём…
    
     – Потом-то вы все вместе вернётесь?
    
     – Ну, хотелось бы. Я на это по крайней мере надеюсь, – он улыбнулся.
    
     – Очень хорошо… – задумчиво вымолвила Людмила, ненадолго погружаясь в какие-то уже собственные размышления.
    
     – …Ну а потом что будете делать? Поедете к себе домой? Далёко вероятно ваш дом находится? – продолжила она свои расспросы. – А там у себя Вы чем занимаетесь, если не секрет? Или какую должность занимаете?
    
     – Я – начальник охраны, – несколько резко и грубо ответил он, видимо не рассчитав силы, что получилось не очень тактично.
    
     – Не хотите, можете и не говорить, – выразив обиду на лице, тихо произнесла она.
    
     – Почему же. Но только рассказывать мне особо нечего. Сейчас вот отдыхаю, приехал в гости, а тут такое случилось. Понятно что нужно помочь. Посёлок мой стоит недалеко отсюда, три остановки всего, в противоположную от Города сторону. Серёга Рыжий там грибы собирал. Так мы случайно и познакомились.
    
     – Так же, как и с Николаем Петровичем?
    
     – Нет. Скорее дело уж наоборот вышло, – Антон немного смутился. – Сергей здоровым детиной оказался. Одного грызуна аж голыми руками умудрился задушить. Приобнял так за шею, и – конец.
    
     Людмила сделала вид, что не поняла сказанное.
    
     – А вот про оружие это, какое Андрей нам демонстрировал, не знаете ничего случайно?
    
     – Я, как и вы, впервые его вижу. По мне так лучше арбалета или ножа ещё ничего не придумано. Андрей бы досказал свою историю до конца, то интересно всё-таки, чем дело-то закончилось.
    
     – Вот они придут, так мы с них совместно и спросим, – подмигнула она Антону.
    
     Здесь, словно по их просьбе, в зал ввалились красные как раки Андрей и Николай. От обоих шёл лёгкий пар, излучавший в воздух тепло и свежесть. Они оживлённо что-то обсуждали между собой, даже перекрикивали друг друга, выглядели заметно возбуждёнными и повеселевшими, прямо до безобразия.
    
     – Э-э ребята, хорошо же вы, так сказать, наобщались? Андрей, наверное, свою историю дяде Коле уже и без нас поведал?
    
     – Нет Людочка, как можно! – выговорил он, тем не менее хитро переглядываясь с Николаем. – Ну разве только самую малость.
    
     – Придётся начинать заново!
    
     Он вздохнул и начал заново, забыв об усталости, скопившейся за день, в очередной раз переживая моменты своего недавнего непредсказуемого перехода. Теперь уже и Николай Петрович совместно с ним оживлённо участвовал в повествовании, зная немного хронологию событий, даже норовил поправлять того по мере возможности, будто сам присутствовал при всём описываемом действии лично. После он конечно выдохся и только слушал, попивал вино, поглядывая на сказителя одним глазом, иногда лишь молча кивал головой, точно истинно соглашался с дальнейшим развитием сюжета, пока совсем не положил голову на стол и не захрапел. Андрей говорил дальше один, заунывно и монотонно, словно ввергал окружающих его людей в лёгкое полузабытье, навевал дрёму, пока все таким образом, сидя на своих местах, окончательно не уснули.
    
    
     Глава 9. Предложение
    
     Виктор Павлович насмешливо смотрел на меня, оторопевшего от таких его слов и, видимо чувствуя мою нерешительность, уже сам взял свой чемоданчик в руки. Широким взмахом он сбросил со стола всю грязную посуду, которая с грохотом ударилась об пол и тотчас разбилась вдребезги, превратившись в груду обломков. Он положил чемодан на освободившееся место и быстро открыл его, разворачивая содержимым в мою сторону, словно собирался как можно скорее показать мне нечто особенное.
    
     – Вот, посмотри внутрь, оцени мои старания! – импульсивно выразился он так, подперев ладонью подбородок. – Бери, как есть, точно от себя отрываю.
    
     В чемодане находился пистолет и два десятка обойм к нему, сложенных там достаточно аккуратно, зафиксированных к стенкам особыми креплениями, напомнившими мне почему-то ремни безопасности в медицинской комнате. Однако они были, разумеется, гораздо меньше по размеру.
    
     После ряда наставлений Виктор Павлович начал учить меня пользоваться оружием, а именно: расстреливать стоявшую посуду вокруг, приговаривая: «Тяжело в учении – легко в бою», уродовать столы и стулья влетающими в них пулями так, что уши закладывало от разрывающихся выстрелов, и порой даже казалось, будто война началась. В чемодане лежало ещё десяток, как он их называл, осколочных гранат Ф-1, сходные внешним видом с пирожными из знакомой кулинарии, которые на моё счастье мы не стали испытывать прямо сейчас.
    
     После обучения я наконец мог спокойно отдохнуть. Заказал себе стакан томатного сока, опустился на стул, каким-то неожиданным образом уцелевший в этой перестрелке, и осторожно посмотрел в сторону своего знакомого. Тот занимался лишь тем, что нервно прогуливался из угла в угол, наклонив голову вниз, видимо крепко о чём-то задумавшись. Облокотившись на спинку стула и набравшись положенной храбрости, я спросил его уже напрямую:
    
     – Скажите мне, пожалуйста, как неграмотному сельскому жителю, если это конечно не большой секрет и не те неположенные знания, от которых вы нас оберегаете всё время. Зачем вам таким умным в Городе понадобились вдруг наши коренья, если Город и без них защищает вас от всех неприятностей? Эти коренья ведь большая редкость. Можно отметить: у нас их практически нет совсем. Разве что только в других селениях поискать.
    
     Тут Виктор Павлович сразу как-то заворчал, начал плеваться и фыркать по ходу движения, вытащил из кармана штанов небольшую пластиковую кнопку, напоминающую заглушку от лишнего шума и зачем-то проворно затолкал её себе прямо в ухо. Изъяснялся он при этом вполголоса, но довольно грубо и нецензурно, словно разговаривал так уже сам с собой, отворачивался и прятался в процессе за широкую мраморную колонну напротив, что было совершенно на него не похоже и подрывало в нём облик приличного цивилизованного человека.
    
     – Секрет большой, но тебе, всё же, рассказать придётся, – спустя мгновение после неистового бормотания себе под нос с трудом выдал он нормальный ответ. – Однако уже не сегодня, а чуть попозже, по прошествии хоть какого-то обусловленного времени и, естественно, лишь после того, как вы начнёте подвозить коренья сюда.
    
     Палыч продолжил ходить взад и вперёд, стал нервничать ещё больше, от напряжения или волнения принявшись быстро перебирать пальцами в воздухе.
    
     – Не обижайся, но дело в том, что если сказать тебе причину прямо сейчас, побудившую нас к вам обратиться, то многое будет непонятно и очень подозрительно выглядеть. Не слишком-то вы готовы в настоящий момент к той ситуации, какая сложилась на сегодняшний день.
    
     «Будто теперь это не выглядит подозрительным, – мелькнула мысль у меня в голове. – Как странно ведёт себя Палыч последнее время, что совершенно необъяснимо и заставляет задуматься. Но, хоть какую-то выгоду можно будет получить от его предложения, и то хорошо».
    
     – Наверное, сигареты будете из них изготавливать? – уже вслух предположил я, явственно пытаясь задеть его за живое.
    
     Тот несколько замялся и непонимающим взглядом посмотрел на меня, прекратив прохаживаться передо мною, подобно маятнику в напольных часах, что прежде меня только раздражало.
    
     – В магазин-то сегодня идёшь? – необычайно дружелюбно вымолвил он, пропуская мои слова мимо ушей. – Продуктов там сегодня завезли, уж какие захочешь, на любой вкус.
    
     – Естественно, зачем же я тогда приехал? Кушать-то ведь хочется, – произнёс я своё любимое выражение и с готовностью поднялся со стула.
    
     – Вот и ладненько, спускайся вниз, а я покуда тут приберусь немного. Всё равно неудобно оставлять после себя такой беспорядок. Хоть мебель на место поставлю, – Виктор Павлович виновато улыбнулся, будто этим извинялся за выказанную им слабость, оправдывался в проявлении негативных эмоций. – Наберёшь товар – так подожди меня внизу, я к тебе уже сам подойду.
    
     Я послушно потащился обратно к выходу, по тем же лестницам, что и прежде, очутившись в конечном итоге в знакомом маленьком помещении с двумя дверями и одной вывеской. Там я естественно шагнул уже в другую дверь, над которой красовалась надпись «Магазин», и остановился, замерев как вкопанный.
    
     Из глубины зала на меня смотрела симпатичная девушка с приветливой обворожительной улыбкой на губах, высокая и стройная, в лёгком бирюзовом сарафане из полупрозрачного шёлка, подпоясанная тоненьким, неприметным глазу пояском.
    
     – Чего изволите молодой человек? – ещё раз мило улыбнувшись, доброжелательно спросила она, выходя мне навстречу.
    
     Её голубые глаза были полуоткрыты и выражали какую-то томливую надежду, как мне тогда наивно показалось, именно для продолжения знакомства со мной. Вьющиеся рыжеватые волосы распускались по их небольшой длине, красиво сочетались с бледноватой кожей лица, украшенного небольшими румянцами и ямочками на щёчках.
    
     По всей городской теории вероятности здесь её не должно было быть ни в коем случае, да и вообще никого из людей, так как эти предполагаемые закупки совершались самостоятельно. Стоило только зайти и забрать необходимый товар прямо с витрины, услужливо наполненной различными продуктами питания, медикаментами, либо одеждой, другими нужными вещами – ассортиментом того отдела, в который пришёл.
    
     – Ну, говорите же скорее, а то мы скоро на обед закрываемся, – привольно пролепетала она, выставив вперёд белую ножку, надув обижено пухлые губки. Этим она будто выдавала истинную заинтересованность моей персоной. Я несколько даже оробел, тотчас лишившись дара своей драгоценной речи от неожиданности и явного нескромного давления, так импульсивно проявляемого с её стороны.
    
     – Право не знаю сударыня, но позвольте мне самому, однако, сделать свой выбор, – только смог пробурчать я в ответ, также стараясь быть любезным и приветливым.
    
     – А выберите меня! – неожиданно предложила она, подаваясь вперёд всем телом, приподнимая объёмный бюст вверх. После девушка медленно направилась ко мне, ещё больше сокращая расстояние между нами. – Я действительно могу Вам очень хорошо пригодиться, много чего умею делать. Полное количество функций и не перечислить будет. Я ведь и впрямь Вам нравлюсь? Ну хоть немножечко?..
    
     С испугу я попятился назад, не зная, как действовать дальше. Спас меня от таких её откровенных притязаний внезапно явившийся в магазин Виктор Павлович, который прямо с ходу возмущённо и ворчливо высказался, как обычно в свойственной ему резкой манере:
    
     – Маша, ты опять принялась за своё?! Сколько раз я тебя просил не приставать к экспедиторам! Ступай сейчас же обратно к себе!
    
     Девушка улыбнулась уже и ему, наверняка в силу привычки, и после быстро удалилась прочь, качая бёдрами и цокая туфлями на высоком каблуке.
    
     – Кем же эта Маша Вам приходится? – с удивлением поинтересовался я, провожая взглядом прекрасную незнакомку до двери.
    
     – Не обращай внимания, – с трудом выговорил Виктор Павлович, всё ещё продолжая оставаться раздражённым её выходкой. – Позже всё поймёшь.
    
     – Да как же я пойму, ежели Вы ничего не объясняете?! – взбунтовался я, принявши его слова близко к сердцу. – Мне кажется, я ей очень даже понравился.
    
     – Сказал бы я тебе, как ты ей понравился и в качестве кого, да специально не стану, иначе забудешь своё истинное предназначение в жизни.
    
     – Жена должно быть Ваша, или любовница? – спросил я его удручённо.
    
     – Пускай будет так, – ответил он, запинаясь. – Приступай, однако ж, к своим обязанностям, то некогда мне тебя сегодня дожидаться.
    
     – Так Вы даже и ждать меня собираетесь? Мы разве ещё куда-то идём?
    
     – Конечно, раз хотел всё узнать. Покажу тебе, где я живу, – Виктор Павлович снял с моего плеча рюкзак и начал класть в него всё, что попадалось под руку. – Надо пошевеливаться, пока действительно магазин на обед не закрыли. Да и вечер приближается, а там потемнеет, глазом не успеем моргнуть, и нам будет несдобровать.
    
     – Подождите Виктор Павлович, не так быстро! – прокричал я, обеспокоившись тем, что он положит туда продукты, совершенно мне не нужные.
    
     – Ну тогда давай уже сам, – он вернул мне мешок и поспешил к выходу. – Я тебя на улице подожду.
    
     «Вот шанс подвернулся узнать об этом странном месте побольше, – думал я, меж тем собирая рюкзак. – Долго же я дожидался такого удобного случая. Теперь уж Палыч от меня точно никуда не денется. Пускай рассказывает всё как есть, ничего не скрывая, то не видать ему кореньев как своих ушей».
    
     Набив походный мешок под завязку всякой питательной ерундой, я направился к выходу, еле волоча тот на себе, кое-как передвигаясь под его тяжестью.
    
     – Ну, жадность тебя точно погубит, – с пониманием изрёк Виктор Павлович, наблюдая все мои мучения. – Придётся потом тебя до дому провожать, то как бы чего не случилось по дороге. Такси сейчас закажем. И так уже поздно становится. Боюсь, не успеем мы до темноты из Города выбраться.
    
     Он подошёл к специальному автомату напротив и набрал номер вызова, а также все необходимые характеристики: количество пассажиров, объём груза и другие подобные мелочи.
    
     – А чего её так боятся, темноты-то? – осторожно осведомился я. – Ведь говорите, что опасности никакой тут нет.
    
     – Это для меня её нет: я здесь свой, а для тебя она очень даже существует, – мрачно пояснил тот, разворачиваясь всем корпусом. – Здесь работает некая программа очистки территории от посторонних элементов. Сам-то я конечно не знаю всех тонкостей, как она доподлинно действует, да и мне этого не увидеть при всём желании, хоть я много раз и пробовал выходить ночью на улицу, никаких результатов и изменений абсолютно не замечал, будто мы их совершенно не интересуем как люди.
    
     – Что-то Вы уж совсем загадками говорите.
    
     – Да как тебе такое объяснить? – тут Виктор Палыч посмотрел на меня, как на идиота. – Придётся тебе всё-таки сутки-другие здесь побыть, дабы ты хоть чего-нибудь да понял.
    
     – Чтобы я исчез совсем, сгинул в глубине ночного Города, также как и остальные пропавшие экспедиторы? Нет уж спасибо, дорогой Виктор Павлович, лучше мне до вокзала как-нибудь самому добраться, – обеспокоился я. – То есть опасность, то её нет? Вас чего-то не поймёшь.
    
     – Да что с тобою здесь произойдёт? – сейчас он уже будто начал уговаривать меня самого. – У тебя же блокиратор имеется, чего зря волноваться? Я его на зарядку поставлю, часа три вполне будет достаточно.
    
     – Что у меня имеется? – переспросил я, напрягши извилины.
    
     – Прибор такой, небольшого размера. Я его незаметно тебе в сапоги вмонтировал. Действие устройства ты активируешь, когда надеваешь их себе на ноги.
    
     Он опустил руку вниз, указывая на мои обутки. Такую обувь я носил постоянно, в любое время, не расставался с ней иной раз даже тогда, когда спать ложился.
    
     Тут мне припомнилось, как Виктор Павлович вручал мне эти сапоги, рассказывая явно какие-то небылицы о действии потусторонних сил на поведение грызунов, что именно такая обувь сможет уберечь меня от различных паразитов, кишащих в округе, якобы подсознательно на них воздействуя. Он выдал мне эти сапоги после трагического ранения весной и предупредил, чтобы я ни в коем случае их не менял и никому не передавал, что это – его подарок и будет крайне неприятно, если они как-либо окажутся в чужих руках. Обувка в действительности была очень удобной и прочной, и я особо не привередничал.
    
     – И что же это такое?! Сами говорили: носи на здоровье, от грызунов помогут, незамеченным останешься, даже если находишься на расстоянии видимости этих тварей! Но как прибор будет работать здесь, в Городе?
    
     – Какая разница. Принцип-то используется один и тот же. Просто я сделаю немного эффективнее его действие, усилю мощность до максимума, – хитро подмигнул он мне, дабы таким простецким способом показать своё доброе расположение и, естественно, немного меня успокоить.
    
     – Не хотел тебе говорить, да уж пришлось, – вздыхая, сказал он с нескрываемым чувством облегчения в голосе, будто скинул со своих плеч некоторую долю тяжёлой ответственности.
    
     Подошло такси обычного жёлтого цвета, как и было положено для их образа деятельности. Почему-то именно с этим цветом у меня ассоциировалась данная служба. Конечно ещё и с чёрными шашечками на боку, а также и с прямоугольным фонарём, прикреплённом обязательно на крыше. Хотелось крикнуть со всей дури: «Эй, извозчик!», или нечто подобное в таком роде, но к сожалению водителя на месте не оказалось, будто его и вовсе не должно было быть там изначально.
    
     Виктор Павлович сам сел за руль, непривычно путаясь в педалях и коробке передач, перевёл машину в ручной режим, и после помог мне нормально поместить мешок на заднем сидении. Транспорт естественно оставлял желать лучшего, напоминал своим видом некое подобие катафалка. Всё было в нём невзрачно: покатое лобовое стекло для обзора, запасное колесо, торчащее большой шайбой сзади, наполовину прикрытое чёрным брезентовым чехлом, металлическая решётка на крыше для дополнительного багажа. Палыч громко хлопнул дверью, затем, подождав, пока я заберусь на соседнее сидение и закрою за собой дверь, резко тронулся с места, будто этим испытывал автомобиль на прочность. Эх, такую бы машину к нам в посёлок пригнать! Уж она бы точно всю нечисть в округе распугала!
    
     Виктор Павлович выехал на знакомый проспект и, миновав трамвайные пути, резво погнал вперёд. Автомобиль сотрясался дребезжащим грохотом, гудел двигателем внутреннего сгорания, ревущего, словно целое стадо собак, наткнувшихся на одиночного, пытавшегося спастись от них бегством грызуна. Мимо неслись привычные многоэтажки: объёмные коробочки для людей, по-особому разделённые на несколько частей, дабы те могли там свободно находиться и существовать. Однако в таких сооружениях почему-то никто не жил. Подобное можно было утверждать смело, наблюдая закрытые металлические двери подъездов, которые я иногда проверял на прочность из чистого любопытства, когда имелось для этого свободное время.
    
     Также по дороге нам встречались красивейшие парки и скверы, с довольно симпатичной архитектурой, растительностью, иногда с фонтанами и памятниками, изображавшими людей в странных одеждах, или доспехах, с щитами и мечами, читающими какую-нибудь умную книгу, либо уверено показывающими вдаль, скомкав в другой руке собственный головной убор, точно подчёркивая этим твёрдость и решительность своих намерений. На нас надвигались огромные, выполненные целиком из стекла здания, отливающие тёмной синевой окон и балконов, красиво переливающихся на солнце, словно крылья летучей мыши в ночном небе на пике её взлёта, величаво и уверенно парившей над окрестностями посёлка.
    
     Проехав проспект до конца, мы повернули налево, выехали на незнакомую мне просёлочную дорогу, как тогда представлялось каким-то чудесным образом ниоткуда взявшуюся здесь, посреди Города, или уже в самом его конце, достоверно сказать не могу. Ведь окромя центра я толком нигде не был, и даже не предполагал себе, как выглядело всё на его окраинах.
    
     – Что, не ожидал? – подковырнул меня Виктор Павлович, замечая моё растерянное состояние.
    
     Он старался удержать руль в руках, который то и дело норовил выскользнуть у него. Машину бросало то вправо, то влево, так как вся дорога была изрыта огромными ямами и впадинами. И мы вместе с ней подпрыгивали как на батуте.
    
     – Ничего, скоро приедем, то время действительно поджимает. Ты ведь погостишь у меня немного, я надеюсь? – справился тот.
    
     – Останусь уж, куда деваться. Всё-таки интересно, чем дело закончится. Честно признаться, такой дороги мои глаза ещё не видывали, – отметил я, пытаясь что-либо рассмотреть сквозь образующийся туман из пыли и песка. – Хотя Вам-то зачем так со мною откровенничать?
    
     – Как это грустно не прозвучит: надоело правду скрывать. Грядут великие изменения, и всё довольно скоро откроется. Чем раньше вы о них узнаете – тем лучше будет для нас всех. Время уходит быстро, словно вода, пролитая в песок.
    
     Действительно, события развивались довольно стремительно. Приближался вечер, да и солнце исчерпало свой период пребывания в небе, находилось сравнительно недалеко от линии горизонта. А там потемнеет живо, и впрямь глазом не успеешь моргнуть.
    
     Мы остановились на пустыре, можно сказать: прямо на свалке различных хозяйственных отходов, недалеко от продуктового ларька, каким-то невероятным образом очутившегося в этой глуши. Он был закрыт и вероятно вообще никогда не работал как следовало, хотя на нём и красовалась вывеска с надписью «Продукты», довольно прилично оформленная, безусловно привлекающая внимание гостей. Может статься, что он всё-таки открывался время от времени, по мере необходимости. Возле него размещалась видимо какая-то овощная база: некое кирпичное сооружение с невысокими металлическими дверями и покатой крышей, уходящей тыловой частью точно под землю.
    
     Чуть вдалеке, на свалке, я заметил сидящих и изредка поглядывающих в нашу сторону нескольких человек, расположившихся там буквально на куче мусора, непонятно чего вообще там делающих. Некоторые из них что-то перерывали, непрерывно копаясь в отходах, складывали найденное себе в мешки, особо не торопясь, по-свойски разгребая разлагающиеся завалы.
    
     Виктор Павлович вышел из машины и потянулся, разминая затёкшие конечности. Я тоже открыл двери и прямо-таки вывалился оттуда минуя подножку на запылённую дорогу, чуть выпачкав в мягком сухом песке свои сапоги.
    
     – Ну вот мы и на месте, – раскрыв заднюю дверь, констатировал он, вытаскивая наружу мой сверхтяжёлый рюкзак, после одевая мне его точно на подставленные плечи. – Ступай прямо к ларьку. Я пока машину закрою, – он подал мне в руки небольшой блестящий ключик с продёрнутой в ушко замасленной верёвкой. – Отворяй его и ложи туда свой мешок. Никуда он оттуда не денется, уж будь в этом уверен. Ключ можешь оставить себе.
    
     – Послушайте, а кто это там на помойке роется? Им что магазинов мало, или столовых на всех не хватает? – возмущённо полюбопытствовал я, пробуя, тем не менее, развернуться в их сторону. – Раньше таких людей я нигде не видел.
    
     – И не вздумай подходить к ним близко. Хватит с тебя уже одного знакомства здесь. Ещё неприятностей не оберёшься, – Виктор Павлович легонько подтолкнул меня в направлении ларька. – Иди давай, куда я сказал, и не выспрашивай лишнего, чего действительно тебе знать не положено.
    
     Пройдя примерно около пятидесяти метров и поставив рюкзак внутрь, я обернулся, не понимая, почему Палыч остановился так далеко, хотя до требуемого места разумнее было проехать на машине. Через несколько секунд мне уже ничего объяснять не пришлось.
    
     – Покажу тебе работу программы обновления Города, а заодно и продемонстрирую новое оружие в действии, – прокричал он мне, доставая одну из своих гранат.
    
     Палыч сорвал кольцо и бросил её под автомобиль. Та кубарем подкатилась под машину, остановившись с удивительной точностью в аккурат между её колёсами.
    
     – Падай на землю, если жизнь дорога! – скомандовал он, распластавшись после и сам, словно какой-то пляжный отдыхающий, желающий ещё раз насладиться тёплым мягким песочком, радуясь последним солнечным дням уходящего лета.
    
     Я последовал его примеру, однако совершенно без удовольствия или какого-либо азарта, ни на секунду не отрывая взгляда от злополучной гранаты.
    
     «Зачем машину-то уничтожать, какой в этом смысл? – подумалось мне. – Всю посуду в столовой переколотил. Может его разум как-либо пострадал от непрерывного проживания в Городе? Что же мне здесь попадаются одни сумасшедшие! Как ни приеду, так будто нарочно: никогда без приключений не обходится».
    
     Раздался взрыв, сотрясший поверхность, как почувствовалось невероятно страшной силы, образовав в эпицентре облако из пыли и песка, словно он был в состоянии разорвать даже землю рядом на несколько частей. Автомобиль подлетел вверх, превращаясь попутно в груду обломков. Он взорвался после и сам, вспыхнул страшным огненным пламенем, порождённым в свет топливом, с лихвой остававшемся у него в бензобаке.
    
     – У меня просто нет слов, – лишь смог вымолвить я в завершении, вставая с дороги, отряхиваясь от насевшего на одежду песка и пыли. – Они давно уже закончились, ещё в столовой.
    
     – Ну и не нужно ничего говорить, – отозвался Виктор Павлович, сверкая глазами. – И так, надеюсь, всё понятно. Пойдём лучше, я покажу тебе свои апартаменты.
    
     Он достал уже другой ключ и отпер им врезной замок овощного подвала, его небольшой чёрной двери, которая немного скрипнула в ответ, вероятно раздражаясь на нас за подобное бесцеремонное вторжение, таким оригинальным способом выразив своё недовольство происходящим. Только тут я увидел нанесённую на дверь надпись, не слишком заметную и совсем уж непонятную: «Бункер 148».
    
     – Почему 148? – тихонько спросил я у Виктора Павловича.
    
     Он ничего не сказал мне, однако жестом дал понять, что для данного объяснения лучше сначала зайти внутрь.
    
    
     Глава 10. Бункер 148
    
     Мы шагнули в темноту подвала и начали спускаться вниз по лестнице, уходить всё дальше куда-то прямо под землю. Вдалеке высветился небольшой проём, вероятно, ведущий ещё глубже. Зайдя в него, мы обнаружили лифт со стальными решётками, тянувшимися с целью безопасности вдоль всего маршрута его следования, автоматически открывающимися дверями и круглой кнопочкой рядом для активации. Такой механизм я уже наблюдал ранее в супермаркетах с множеством торговых отделов, размещённых в них аж на нескольких этажах, просторно раскинувшихся в ширину, которые было и за день не обойти при всём желании.
    
     Мы вошли в лифт, и Виктор Павлович аккуратненько придвинул решётки друг к другу, нажал на одну кнопку из многих, расположенных внутри на стенах, этим затворил сами двери, запустил жужжащий механизм движения.
    
     – Приготовился к дальней дороге? Путь будет неблизкий. Знаешь ведь, куда едешь? – чисто риторически поинтересовался он, так как я едва ли мог исчерпывающе ответить на этот его вопрос. – Термос-то с отваром где свой оставил? Как раз сейчас бы пригодился тебе, – Палыч улыбнулся лишь уголком рта по обыкновению решив посмеяться над моим невежеством. – Что же в нём такого особенного, если вы всё время таскаете его с собой?
    
     – Это профилактика от болезни. Чтобы, как говорится, с ума не сойти. Если бы не отвар, так навряд ли мы выжили в подобных условиях, – отвечал я несколько раздражённо. – Однако где же мы это находимся? Что это за место?! Куда Вы меня везёте, Виктор Павлович, признавайтесь?
    
     – Ты же отлично знаешь, что к себе домой. Ну, если точнее, то на некую исследовательскую базу, которая сейчас под нашими ногами и находится. В двадцати минутах поездки на лифте или около двух километров, как пожелаешь, ежели считать точно от поверхности земли, – с расстановкой проговорил он, глядя мне прямо в глаза, будто улавливал в них реакцию на собственные слова, пробовал прочитать мысли или высматривал там ещё чего-нибудь интересного.
    
     – Так это мы двадцать минут будем спускаться? – серьёзно поразился я услышанному.
    
     – Смею обнадёжить: уже меньше, но это ещё не все неприятности для тебя. Вы, люди посёлка, бываете очень чувствительными к телепортации, или переходу, так вы его называете.
    
     – Ещё переходов нам не хватало! – выкрикнул было я, негодуя всем сердцем, не выдерживая напряжения и одуревая совершенно от творящихся дел вокруг. – Освободите уж меня, пожалуйста, от этого!
    
     – Да не переживай ты особо, всё хорошо будет. Расскажи лучше об отваре, как вы его делаете? Заливаете корни кипятком и всё? Или ещё что-либо туда добавлять нужно? – обозначил он своё участие, постаравшись хоть как-нибудь меня успокоить. Таким образом он надеялся уйти от ответа, переключиться на другую тему разговора.
    
     – Сами же отлично знаете! Чего спрашиваете? Только и норовите, всё время поиздеваться надо мной, – лишь обиженно проронил я.
    
     – Вовсе и не думал, Андрюша!
    
     – А сигареты?! Ваших рук дело?!
    
     – Какие сигареты? – переспросил он, изобразив удивление. – Ты же видишь, что я не курю.
    
     – Не прикидывайтесь, что не в курсе. Я сегодня видел их у одного человека в поезде. Он мне всё рассказал! Чёрная пачка и необычный знак на упаковке. Тот даже хотел меня ими угостить и отметил, что эти сигареты полностью заменяют ему отвар из кореньев.
    
     – Даже и понятия не имею. Ей богу, первый раз слышу! – вымолвил Палыч крайне убедительно и правдоподобно. Однако я выказал такое упрямое недоверие сказанному, что тому поневоле пришлось заново оправдываться. – Да я серьёзно говорю! Мне и самому интересно узнать об этом побольше. Что же он тебе ещё сообщил, скажи уж на милость?
    
     – Больше ничего, кроме существования каких-то учёных в Городе. Ну, вас, наверное… Я ему не сильно-то поверил, да и не выспрашивал подробности, как-то не приняв такой разговор всерьёз.
    
     – Ну и ладно, и хорошо, что не выспрашивал, – Виктор Павлович одобряюще похлопал меня по плечу. – Однако приготовься. Сейчас скоро наступит очень знакомое тебе состояние перехода.
    
     Ещё минуту простояв в тишине, мы наконец стали погружаться в глубины собственного же подсознания, появились привычные ощущения, свойственные тем моментам, к счастью продолжившиеся недолго, значительно меньше по времени, да и я не отключился, как это обычно происходило по приезду в Город.
    
     – С тобой всё нормально? – побеспокоился тот, осматривая зрачки моих глаз так сосредоточенно, словно надеялся посредством их разглядеть все мои внутренности.
    
     – Сойдёт, но было бы лучше, если бы Вы объяснили мне происходящие процессы, – произнёс я, решительно отворачиваясь от него в сторону.
    
     «Всё-таки довольно странно проявляется его отношение ко мне. Зачем только Палычу это нужно? Для чего он так старательно обхаживает меня весь период нашего знакомства? – много раз задавал я себе одни и те же вопросы. – Постоянно пытается навязать своё мнение, контролирует каждое моё действие, даже за пределами Города, что совсем уж ни в какие ворота не лезет. Вероятно, чтобы я случайно чего-нибудь лишнего не узнал. Теперь уж, будучи здесь, нужно глядеть в оба».
    
     Тут лифт остановился, замер как вкопанный, автоматически распахнул двери, тем самым открыл нам путь дальше. Зловещая тишина наполняла внутренности этого подземного царства.
    
     – И всё-таки, Виктор Павлович, для кого возводили такое сооружение? Не специально же для Вас его строили? – эхо продублировало сказанное несколько раз, словно мы находились на дне глубокого колодца.
    
     – Много вопросов ты задаёшь, как я погляжу, – проговорил он, выразив явное недовольство моим любопытством. Однако после, значительно смягчившись, и улыбнувшись, он прибавил: – Да я и сам, в сущности, не знаю для чего такой бункер был создан, и каким целям служил. Могу лишь догадываться об истинном его предназначении. Скажу определённо, что он далеко не единственный в своём роде. Этот вот, например, регистрируется номером 148. Значит, существует ещё как минимум 147 таких убежищ, но других я пока нигде не встречал, сколько себя помню… – тут выражение лица его сделалось серьёзным и мрачным, на глазах изменившись прямо до неузнаваемости. – Ладно, пойдём. Нужно ещё твой блокиратор на зарядку ставить.
    
     Мы вышли наружу и сразу завернули в какой-то длинный нескончаемый коридор, неровные стены которого были покрыты краской непонятного сине-зелёного цвета, осыпавшейся вместе со штукатуркой в некоторых местах, оголившей её уродливую кирпичную кладку. Чуть проступавшие на оставшейся глянцевой поверхности отблески мелькали перед глазами. Они образовывались от длинных люминесцентных светильников, установленных сверху. Лампы крепились на потолке, горели очень ярко, не позволяя предметам отбрасывать даже незначительно-малые тени на серый железобетонный пол, который гулким эхом дублировал все наши шаги.
    
     Но коридор на самом деле был не таким уж бесконечным и на удивление быстро закончился. Он вывел нас в помещение, напоминающее собой подобие актового зала с рядами низких кресел, с узкими проходами между ними, выстеленными ковровыми дорожками. Расположившаяся в самом конце сцена, как и положено, несколько поднималась над всем этим нагромождением для лучшего обзора с неё. Стены украшались плотными сафьяновыми портьерами, наглухо прикрывавшими будто бы имевшиеся под ними окна, словно не давая проникнуть в такое мрачное учреждение ни единому лучику света. На сцене находился длинный стол, покрытый красной тканью, вероятно для проводившихся здесь заседаний. На столе одиноко стоял наполненный прозрачной жидкостью стеклянный графин.
    
     Почти на самом краю, ближе к зрительским сидениям, возвышалась небольшая трибуна в полутора метра высотой, с выдавленным на её лицевой стенке изображением голубого сетчатого круга. Круг дополнялся червлёной звёздочкой сверху, колосками пшеницы по бокам, золотистым солнышком снизу и непонятными инструментами, расположенными в центре. Помимо прочего там имелись ещё какие-то надписи мелким шрифтом, которые я к сожалению так и не смог разобрать и прочесть. Слева от стола размещался странный металлический предмет в виде длинного шеста с коробкой у основания. К шесту был привязан плотный кусок материи потемневшего от времени бордового цвета, с золотой бахромой по краям и такими же золотистыми символами, нанесёнными в аккурат по всей его площади.
    
     Виктор Павлович и я прошли этот зал до конца, очутились возле запасного выхода, в свою очередь проводившего нас уже в другой коридор. После чего мы и вовсе свернули куда-то в сторону – зашли в маленькую комнатку, заставленную неизвестным техническим оборудованием, различными замысловатыми приборами, механическими и электрическими агрегатами, стоявшими как на столах, так и на полу, везде, где только возможно было их себе представить. Это создавало некий рабочий беспорядок, позволяемый хозяином данного помещения здесь существовать.
    
     – Паша, здравствуй! Давненько же мы, однако, не виделись, – обратился Виктор Павлович к молодому человеку, выглядывавшему из-под стола с сосредоточенным выражением на лице. – Вылезай, я хочу тебя кое с кем познакомить. Это Андрей из посёлка, о котором я тебе рассказывал.
    
     – Здорово живёте! – радостно ободрился тот, по всей видимости относя такие слова в мою сторону, окончательно поднимаясь и протягивая руку для приветствия. – Сетка чего-то барахлит, так я ползал подключение проверять. Эх, не обращай внимания! Как дома дела? Все живы, здоровы?
    
     – Всё хорошо, – отвечал я, явно теряясь от такого простецкого к себе отношения.
    
     Парень выглядел слишком уж молодым, был мне совсем незнаком, чтобы относиться так фамильярно. Его живые карие глазки вцепились в меня крайне острым, но простодушным взором и вызывали скорее интерес, чем какие-то неприязненные чувства. Молодой человек был худоват, низкого роста, с тёмными кудрявыми волосами и спускающимися по щекам бакенбардами. Он казался немного небритым, с торчавшей местами редковатой щетиной на подбородке, что являлось кстати не так уж и важно. Самое характерное, что в нём присутствовало, так это была красивая расплывающаяся вширь улыбка, оголявшая его ровные белоснежные зубы, которая притягивала доброжелательное и приветливое отношение окружающих.
    
     – Паша сделай доброе дело, – не мешкая, сразу предложил ему Виктор Палыч. – Поставь на зарядку Андреев блокиратор в полную мощность, на какую только допустимо его устанавливать. Подзарядимся чуть, и пойдём закат солнца смотреть.
    
     – Что, именно сегодня?! А не опасно будет проводить такое мероприятие без подготовки? Тем более там намечается и вторая волна пройти вслед за первой… Ну хорошо, хорошо, как ведь скажете, – немного посопротивлявшись, согласился он. – Давай же Андрей, снимай поскорей свою правую обувку.
    
     Я немедленно стянул сапог и протянул его Паше, оставшись в довольно дурацком положении: стоять на одной ноге, утрачивая равновесие, удерживаясь рукой за косяк двери. Через мгновение он вытащил из него какую-то металлическую штуковину небольшого размера, и стал напряжённо с увлечением её рассматривать.
    
     – Ожидайте пока минут двадцать, а то прямо сейчас я его вам уж никак не отдам. Нужно хоть какое-то время, чтобы он зарядился как следует.
    
     Тут Виктор Павлович и Паша начали спорить между собой, как правильнее подключить блокиратор к зарядному устройству (так они называли уже другой интересный прибор) чтобы тот лучше и быстрее смог придти в готовность. Из их беседы я, естественно, не понимал ни слова, но всё равно старался делать умный вид, желая влезть в разговор советами. В итоге работы заняли много больше времени, чем планировалось до этого ранее.
    
     – Часов шесть будет действовать в полную силу, с момента активации, а затем – в своём обычном режиме, – подмигнув мне, изрёк Паша, затолкнув приборчик обратно на место в каблук сапога. – Мог бы быстрее такую операцию проделать, если бы Виктор Павлович изволил не маячить перед глазами.
    
     – Ух, ты! Развелось вас специалистов! Куда уж нам старикам за вами угнаться, – в сердцах выкрикнул тот, возмущаясь и давая Паше лёгкий подзатыльник в ответ на шутку. – Однако пойдём Андрей скорее наверх. Нужно ещё успевать на поверхность выбраться, чтобы нам с тобой самое интересное не пропустить.
    
     Паша отдал сапог мне, и я, наконец, надел его и проследовал за Палычем, который поспешил уже выбежать из комнаты в коридор. Мы вернулись в Город, проделав весь пройденный путь в обратном направлении, и вышли как раз вовремя: солнце совсем скрылось за горизонтом, оставив лишь кусочек короны нам на обозрение.
    
     – Вот и хорошо. А сейчас просто крайне необходимо забраться на этот ларёк для лучшего обзора, – сказал он, предусмотрительно закрыв на замок двери бункера. – Там лестница есть. Поднимайся по ней, не стесняйся.
    
     Я осмотрел коробку с разных сторон, но заметил лишь металлическую решётку, прочно прикреплённую к её задней стенке, после чего проворно вскарабкался наверх. Крыша оказалась удивительно ровной, была покрыта неизвестным мне мягким материалом и, как будто бы предназначалась именно для таких целей, обрамлённая для надёжности невысокими перилами по краям, дабы не дать наблюдателю по неосторожности свалиться вниз.
    
     Виктор Павлович также начал подниматься, но уже тяжелее, покряхтывая и вздыхая, пока не очутился рядом со мною.
    
     – Вот, Андрюша, только взгляни на нашу машину или вернее на то, что от неё осталось, – произнёс он, заостряя моё внимание на разбросанных в разных направлениях обломках автомобиля, совсем недавно ещё так хорошо послужившего нам.
    
     Его части к тому времени уже полностью прогорели и представляли собой только чёрные бесформенные очертания этой чудо-техники, ставшей после взрыва всего-навсего грудой металлолома.
    
     – Нормальное оружие для защиты я тебе продемонстрировал? Как ты считаешь? У нас тут и не такое имеется.
    
     – Да уж, это точно, могу себе вообразить, – шутливо откликнулся я в сей же миг, немного призадумавшись на мгновение. – Ну, так что же Вы хотели мне показать, дорогой Виктор Павлович? Какого чёрта, прости господи, мы сюда залезли?
    
     – Сейчас всё сам и увидишь, я думаю. Даже прочувствуешь на себе, уж как следует. Имей терпение, в конце-то концов. Должно скоро начаться, – он зачем-то вытянул руку вперёд, указывая в сторону располагавшихся вдалеке зданий. – Смотри лучше по сторонам. Замечаешь чего-нибудь необычного?
    
     Я стал наблюдать, как и посоветовал мне мой, вероятно не совсем нормальный знакомый, но видел лишь окраины вечернего Города – пустынную свалку отходов, к этому моменту уже покинутую теми странными людьми, бродившими по ней ранее.
    
     Помойка располагалась на бледно-жёлтом песке, который-то и заполнял всю оставшуюся область обзора. Исключение составляли возвышающиеся в туманной дымке большие небоскрёбы и сооружения мегаполиса, обособленно стоявшие так только в единственной части горизонта, будто символизировали далёкую и призрачную мечту сельских жителей о светлом будущем.
    
     – Ну как? Есть изменения? – Виктор Павлович усиленно пытался разглядеть выражение моего лица, желая не упустить ни одной мельчайшей подробности, возможно именно морщинок, так хорошо рисующих человеческие эмоции. Он точно наблюдал вершащееся вокруг нас события уже через меня, созерцал отражение происходящего в моих глазах, как в зеркале. – Говори, если что действительно увидишь, у тебя взгляд зорче, нежели мой.
    
     – Да всё нормально пока, – отзывался я, продолжая смотреть во все глаза в надежде его не разочаровать.
    
     Тем не менее, небо темнело с катастрофической быстротой, оставляло лишь слабые проблески света, излучаемые облаками. Они проступали на нём, словно слои бисквитного торта, выставленные на ночном горизонте как на столе, точно сейчас начнётся его разделка на части, чтобы потом раздать гостям, а затем уничтожить совсем. Казалось, поднимался ветер, кружил над Городом в смертельном водовороте событий, искажая и преображая весь его облик.
    
     Но это только казалось. Ветра совсем не было слышно. На самом деле чувствовалось приближение какой-то уникальной энергии, расползающейся везде и всюду, от которой было никуда не уйти и нигде не скрыться. Неотвратимость такого процесса угнетала, и я поскорее поспешил поделиться ощущениями с Виктором Павловичем.
    
     – Будто какая-то волна прокатывается по всему телу, – отметил я, сильно встревожившись происходящим. – А подобное точно так безопасно, как Вы говорите? Ваш прибор работает?
    
     – Будем надеяться, – ответствовал Виктор Павлович с невозмутимым спокойствием, словно то была для него каждодневная, обыденная процедура. – Ну, если только Паша ничего не напутал.
    
     Тут я сильно пожалел, что ввязался во всё это мероприятие. Нельзя было так запросто доверять человеку, пускай даже тому, которого не первый день знаешь. Чувства самосохранения притупляются, и ты уже не замечаешь с его стороны обмана или подвоха.
    
     – Всё равно уже поздно куда-то бежать, – продолжил он мои размышления, видимо заметив моё беспокойство. – Стой уж до конца, раз пришёл.
    
     Я схватился за поручни, потому что удерживаться на ногах без необходимой поддержки стало чрезвычайно сложно. Какая-то неведомая сила точно сканировала меня вдоль и поперёк по всему телу, не давая пошевелиться, уносила мысли в другую область восприятия, далеко за пределы сознания, будто забирала дальнейшую способность управлять ими, руководить собственными действиями.
    
     – Говори не молчи! Что, совсем плохо тебе?! – тут Виктор Павлович обеспокоился не на шутку. Было заметно, как он суетливо осматривал меня, стараясь привести в чувство.
    
     Всё это, как рассказывал он после, продолжалось не больше минуты. Потом силы начали приходить в норму, возвращались заложенные природой рефлексы, обретался естественный контроль над собой.
    
     – Ну, Виктор Павлович, я у вас вместо подопытного кролика, что ли?! – возмутился я, еле-еле шевеля онемевшим языком. – Участвовать в таких экспериментах я согласия не давал. Пробуйте уж на ком-нибудь другом.
    
     – Зато получилось всё, как нельзя лучше. Я даже не ожидал подобных результатов. Думал: на себе тебя обратно тащить придётся, – радостно изрёк он, потирая руки.
    
     – А на Вас все эти преобразования не действуют, как я погляжу?
    
     – Я ведь тебе уже объяснял. Город принимает меня за своего, и тут не требуется никаких блокираторов. Я даже не могу увидеть того, что именно происходит здесь, в момент работы программы очистки. Пойми, что если мы сумеем разработать необходимые защитные приборы, то и вы тоже сможете жить в Городе без всяческих ограничений. Довольно странно такое звучит, но это так, хотя гарантии естественно никакой нет. Кто в наше время борется за выживание людей в этом мире? А что делать, если каждый думает только о своей выгоде? – тут он тяжело вздохнул. – Твои ощущения во многом помогут нам в нашей работе. Пойдём уж, будем спускаться обратно в бункер, пока нас второй волной не накрыло, то от её вездесущего дуновения даже мне будет несдобровать.
    
     Я как заворожённый сполз по прутикам решётки вниз за Виктором Павловичем, словно так возвращался с небес на землю. Однако всё ещё в глубине души я был поражён тем, что остался жив.
    
     – Что же это за волны такие и для чего их проводят? – уточнил я у него тихим голосом, ступая следом.
    
     – Видишь ли в чём дело. Уж поверишь ты мне или нет, но мы и сами хотим это выяснить. Скажу только, что существует два вида таких явлений. Первая волна, как я тебе уже говорил, – это действие программы очистки от посторонних элементов, вероятно непонятных и чуждых самому Городу. От неё ещё можно как-либо защититься, как сегодня показала практика, – тут он хохотнул. – Она проходит каждую ночь после заката солнца почти сразу. Другая волна – более значительная, затрагивает все элементы Города, инициируемая так называемой программой обновления. Действие её ещё до конца не изучено. Совершается она обязательно вслед за первой, где-то спустя час, но уже не каждые, а только определённые ночи, непонятно уж каким образом избираемые для этих преобразований. Может произойти через три дня, а может и через месяц по мере надобности. Программа восстанавливает разрушенные структуры Города, заполняет прилавки магазинов, нормализует работу различных служб, ну и так далее, по порядку, – он вытянул руку в направлении обломков автомобиля. – Не зря я взорвал сегодня нашу машину, дабы дать тебе возможность на наглядном примере убедиться в её работе. Вот увидишь: наутро она будет стоять здесь, как новенькая. К вокзалу на ней самой и поедем, тебя провожать.
    
     Теперь я уже ничего не спрашивал, а лишь машинально тащился за Виктором Павловичем следом, силился усвоить выданную им информацию, хотя это получалось у меня довольно плохо. Либо объяснял он не совсем доходчиво, либо я был далёк от совершенства в данной области познания, чтобы понять такие неясности без дополнительных толкований.
    
     «…Программа обновления, программа очистки, просто бред какой-то, – мысли кружились в моей голове, как назойливые мухи вокруг варенья. – Но я ведь лично наблюдал её действие, и даже почувствовал его на собственной шкуре, ощутил всем своим сознанием. А если бы блокиратора не было, что тогда произошло со мной? Страшно представить».
    
     – Ну вот, теперь мы в полной безопасности, подальше от этого Города-монстра, – подытожил все наши похождения Виктор Павлович, когда мы незаметно для нас обоих очутились на дне шахты лифта, в самом конце его движения, за гранью невидимой зоны страшного и разрушительного влияния.
    
     Только сейчас я обратил внимание, как на сам лифт, так и на решётки около него. Эти самые решётки не были уже почему-то такими новенькими и блестящими как в начале пути, на поверхности, а выглядели проржавевшими, местами даже прогнившими, с изъедающей их коррозией по краям. Да и сам лифт смотрелся не лучшим образом: от резавших глаз белых панелей практически ничего не осталось – одни только серые обломки торчали вокруг, сколотые и ободранные, внутри и снаружи, побитые и потёртые временем.
    
     Виктор Павлович в очередной раз провёл меня в какую-то незнакомую комнату с мягкими жёлтыми обоями, наклеенными на стенах, дверях, и почему-то даже на потолке. В центре помещения возвышался неизвестный агрегат, напомнивший мне чем-то кресло стоматолога с множеством разноцветных проводов, подключённых прямо к нему.
    
     – Сейчас не волнуйся, я сниму показания твоего мозга, так сказать по горячим следам, какие явления ты наблюдал и чувствовал. Это совсем не опасно, уж будь спокоен. Присаживайся, и очень тебя прошу: без вопросов. Располагайся, как тебе удобно.
    
     С этими словами он включил небольшой экран, который заманчиво замигал всеми цветами радуги, верно приглашая меня отправиться с ним в увлекательное путешествие в глубины моего же собственного сознания. И я направился к этому креслу, как под гипнозом, совершенно не заботясь о последствиях такого опрометчивого поступка, полностью передавая себя в руки мудрого Виктора Павловича, наверняка не желавшего мне ничего дурного. По крайней мере, проделывать подобное ему было просто не выгодно, так как в противном случае он не смог бы получить от меня столь необходимых ему кореньев. Тем более, если бы у него имелись какие-либо враждебные намерения, то он не показывал бы мне оружия и не раскрывал некоторых своих секретов относительно Города. Хотя здесь может случиться всякое.
    
     «Да будь что будет», – подумал я, махнув про себя рукой, ловко залез на сидение и закрыл глаза.
    
    
     Глава 11. Атака
    
     Андрей просыпался тяжело. Однако он смог всё-таки отдохнуть после того затянувшегося вечера, какой выдался ему вчера. Сказывался ещё и поход в баню, от которой на утро всегда болела голова, тем более что парился он на совесть, несколько раз посещал парильную комнату, нахлёстываясь там до изнеможения свежим берёзовым веником. Запах листьев до сих пор стоял у него в носу.
    
     Андрей не помнил совсем, как он очутился в постели с Людмилой, которая, наверное, заботливо и уложила его туда рядом с собой. А может он был ещё в состоянии передвигаться и залез к ней сам, следуя природному инстинкту, просто пожелав согреться, нисколько не смутившись этой банальной причины, что выглядело вполне правдоподобно.
    
     В комнате Людмила и Андрей находились одни. Рядом на стуле и на полу валялись его вещи, которые он тут же все перепроверил. Он хотел удостовериться, имелось ли при нём ещё то оружие, которое выдал ему Виктор Павлович на вокзале перед расставанием, а именно – грозный пистолет марки ТТ, а также и необходимые обоймы к нему. Всё было на месте, как и положено, лежало в потайном кармане его курточки. Гранаты конечно Палыч ему не доверил, так как счёл это опасным мероприятием, хотя Андрей и настаивал.
    
     «Для доказательств достаточно и пистолета, – изрёк он с обычной властолюбивой интонацией в голосе, с несколько приглушёнными и насмешливыми нотками в нём. – Гранаты после получите, не то разнесёте свой посёлок по кусочкам так, что и не собрать будет».
    
     Людмила ещё спала. Андрей не стал её будить, а тихо оделся и вышел в зал. Там его поджидали все те же самые знакомые личности, что и вчера, но только выглядевшие уже довольно бодрыми и весёлыми, если конечно ровнять всех по дяди Колиному состоянию, который резво прохаживался из угла в угол, как казалось, даже немного подпрыгивая при этом. Очевидно, что он ещё с самого утра принял малость для поднятия духа, или, проще говоря, попросту опохмелился, и сейчас, несомненно, крайне превосходно себя чувствовал.
    
     – Вот и Андрюша наш проснулся! Герой, ей богу! Что вчера рассказывал-то хоть помнишь?! – прокричал он так, будто старался его оглушить. – Грызунов всех насмерть перестреляем! Как мы говорили зимой, так оно и получилось! Хорошее оружие тебе твой знакомый предоставил. Зря я тогда о нём плохое подумал.
    
     – Да отстань ты, дядя Коля. И без тебя дурно, – пробормотал Андрей, прикрывая виски ладонями. – И так голова раскалывается, спасу нет, – он опустился на скамейку ближе к столу и окончательно закрыл её руками. – Ещё орёшь во всё горло, точно какая беда приключилась.
    
     – Случится, если мы сегодня же в Город не выйдем! Грызуны ведь нас атакуют, или забыл?! – продолжал греметь Николай. – Мы тут без тебя уже всё решили. Александрович нам собаку выделить пообещал, с телегой, гружённой кореньями под завязку. Оксана успела сбегать к нему и всё рассказать. Сейчас проводится их сбор по всему посёлку.
    
     – И он поверил ей на слово, даже не взглянув на оружие, не испытав его, не проверив? – Андрей поднял голову и удивлённо поглядел на Николая, а затем и на Оксану. – Чего-то на него не очень-то похоже?
    
     – Конечно не похоже! Вот и собирайся срочно, пойдём этот живой полигон боевых действий смотреть, – Петрович подпрыгнул вверх, словно ужаленный в мягкое место и забегал вокруг как угорелый. – Головы им всем поотрываем…
    
     – Скорее выхода у них никакого нету. Теперь нельзя медлить ни в коем случае. Положение складывается очень серьёзное, – подключилась к разговору Оксана. – Я там была, так грызуны прямо кишмя кишат, неизвестно только откуда берутся.
    
     Тут Андрей заметил, что все собравшиеся находились в каком-то неестественно-агрессивном состоянии, не таком, как в обычные дни. Да и одеты они были тоже – совсем не просто: экипированы по полной боевой готовности характерной, тёмно-зелёного цвета, военной формой, изготовленной из плотной брезентовой ткани, более стойкой к зубам неприятеля, нежели повседневная одежда; чёрными солдатскими сапогами по колено; небольшими арбалетами для самообороны с колчаном и стрелами в придачу; длинными мечами, висевшими у них за спинами, дожидаясь своего часа; даже походной фляжкой с чудодейственным отваром, закреплённой на поясе.
    
     – Давай-ка вот, прими для храбрости, – Петрович налил Андрею немного, по собственной мерке коньяка в стакан, чуть не перелив его через край. – Людмилу и отца Игоря мы решили здесь пока оставить. Нечего им там делать, тем более что и сам Дмитрий Александрович против. Твоя форма – вон лежит, – он указал рукой на стойку бара. – Одевайся скорее. Пора показать грызунам, где раки зимуют.
    
     Андрей резко встал, взял стакан в руки, после влил в себя сразу половину напитка, подошёл к стойке и быстро переоделся, оставив, разумеется, казённые сапоги нетронутыми.
    
     – Ну, я вполне готов, – обозначил он, доставая из старенькой куртки пистолет, щёлкая затвором и вставляя в него для верности обойму новых разрывных патронов. – Можно идти развлекаться.
    
     Друзья вышли из бара во всеоружии, размахивая мечами и арбалетами, словно взвод профессиональных солдат, хорошо подготовленных к атаке. Впереди величаво вышагивал Антон, бодро и уверенно переставляя ноги. За ним семенил Петрович, для какой-то надобности то и дело забегая вперёд и заглядывая ему в глаза, вероятно что-нибудь выспрашивая или рассказывая уже от себя лично. Далее следовал Андрей, выглядевший немного опечаленным и понурым, размышлявший о чём-то своём. Завершала процессию Оксана, которая словно бы нехотя тащилась за остальными вслед. Видимо ей было совсем не до разборок с какими-либо грызунами. Встретил их Дмитрий Александрович, поневоле расплывшийся в улыбке от вида таких новоявленных бойцов. Группа вояк остановилась, непроизвольно выстраиваясь в шеренгу.
    
     – Отряд для обороны посёлка по Вашему приказанию прибыл, – бодро отрапортовал Антон, вытянувшись, как требовалось в подобном случае по стойке смирно.
    
     – Вся команда в сборе, – произнёс тот, заметивший их группу ещё издалека и с нетерпением ожидавший, когда они подойдут ближе. – Ну что же, Андрей, покажи себя. Вон видишь стаю, крадущуюся к нам по склону горы. Сможешь для них неприятность устроить? То наши стрелы их никак не возьмут – расстояние не то, что нужно.
    
     Андрей посмотрел в направлении, бегло указанном ему рукой главнокомандующего. Так как они с большей частью армии военных и собак, ему подчинявшихся, находились на некой возвышенности, то наступающий противник был перед ними как на ладони. Небольшая группа грызунов никак не решалась подойти ближе и напасть полной силой, контролируемая прицелами более трёх десятков арбалетов, направленных точно в их дьявольские сущности.
    
     – Попробуем, – чуть слышно отозвался он, начав медленно и верно метить в одного из паразитов, располагавшегося к нему ближе остальных.
    
     Раздался выстрел, оглушительный и резкий, – маленький взрыв, исходящий из дула пистолета, вылетевший в пространство, отрывая по пути движения пули ползущему грызуну заднюю часть туловища. Тот яростно взвыл, принявшись бешено кататься по земле, корчиться от нестерпимой боли, которая подчиняла своей власти всё его тело. Вторая пуля пробила у другого его сородича небольшое отверстие в черепе и вышла наружу уже через большую по величине дыру, своротив добрую половину головы напрочь. Мозги вместе с кровью ударились о близлежащую скалу, оставляя на ней неприглядно-мокрый след от растекающихся внутренностей.
    
     – Отлично! – воскликнул Александрович, значительно воодушевляясь от видимого положения дел. – Такого результата я признаться и не ожидал! Давай, действуй в том же духе.
    
     – Вообще-то Вы нам повозку с кореньями выделить пообещали для обмена её на это оружие, – громко объявила Оксана в критичной манере, пытаясь спровоцировать конфликт. – Ведь чем скорее мы отправимся в путь – тем быстрее вернёмся назад.
    
     – А кто говорит «против»? Пускай хоть Андрей ненадолго их распугает, а мы время от этого выиграем, – оправдался он. – Коренья всё равно ещё не собраны. Продолжай Андрюша, не обращай внимания. Постреляй их хоть немного.
    
     И он выпустил оставшуюся обойму по грызунам, желая как можно точнее попасть в самые их уязвимые места, хотя и половину патронов израсходовал впустую. Грызуны, явно почувствовав неладное, начали отступать обратно в пещеру. Они будто явно не знали, чего им в этом случае следует предпринять, естественно не ожидав такого поворота событий.
    
     Однако уже через несколько минут паразиты опомнились и побежали в атаку, решив брать обороняющихся яростным напористым штурмом, дабы избежать глупых потерь от своего бездействия. Быстро набирая скорость, оставшаяся в живых после выстрелов арбалетов, стая обезумевших грызунов врезалась в плотные ряды людей, вонзая свои зубы во всё, что попадалось им на пути, будь то рука, нога или шея. Некоторые, правда, встречались острыми как бритва мечами и копьями, выставленными навстречу. Однако нападающих было такое несметное количество, что жертвы этого побоища среди людей стали увеличиваться ощутимее прежнего.
    
     Обученные собаки очень хорошо помогали людям уничтожать фанатичных грызунов, которые всё больше прибывали со стороны пещеры. Одним жевком они разрывали их пополам, с пронзающим холодным хрустом беспощадно дробя позвонки. Грызуны ничего не могли сделать с собаками, как ни старались, разве что только повалить одну на спину всем скопом, и таким образом расправиться, вцепившись прямо в глотку. Но и это было сделать не просто, так как хозяева собак, предвидя подобное обстоятельство, изготовили для паразитов хороший колючий ошейник, который закреплялся на шее питомца, защищал того от укусов мощными, выставленными наружу шипами.
    
     Поначалу Андрей только лишь отстреливался из своего громкострельного пистолета, убив и покалечив таким способом более двух десятков этих тварей. Затем, видимо окончательно разозлившись, он выхватил из ножен меч и, держа в другой руке свой резак, довольно-таки проворно отражал всевозможные покушения на свою жизнь, вероятно ещё и благодаря помощи начинённых блокиратором сапог. И действительно, нападающие грызуны вели себя рядом с ним очень странно, некоторые теряли ориентиры и натыкались уже сами на меч, как слепые котята, или давали проткнуть шкуру острым ножом.
    
     «Такое-то оружие эффективнее будет, – мелькнула мысль у Андрея в голове. – Нужно бы Палыча потрясти насчёт этих блокираторов. Почему же он сразу их не предложил?»
    
     – Быстрее как можно ближе подходите ко мне! – прокричал он остальным. – Блокиратор отлично действует! Паразиты меня не видят!
    
     Антон встал рядом к нему плечом к плечу, тем будто создавал живую стену, защищая Оксану и слабеющего Николая, непонятно только зачем ввязавшихся во всю эту заварушку. Петрович уже сидел на земле, водил по воздуху бесполезным мечом, проверяя другой рукой попадающуюся в ладонь траву на наличие потерянных очков. Кто же знал, что так получится!
    
     Но атака к счастью продолжалась недолго. Грызунов удалось обратить в бегство, уничтожив многих из числа нападавших. Но и людей пострадало немало. Кто просто лежал, не шевелясь, лицом вниз, не подавая признаков жизни, кто вздрагивал или стонал от нестерпимой боли, ухватившись за покусанные места. Некоторые сидели на земле, пытаясь натянуть тетиву арбалетов, чтобы уже в последний раз выстрелить отходящему противнику вслед. В общем зрелище было из ряда малоприятных.
    
     – Все живы-здоровы? – обеспокоенно осведомился подбежавший к друзьям Дмитрий Александрович с обагрённым кровью мечом в руках, осматривая героев пристальным взглядом на наличие укусов. – Вы нам понадобитесь ещё живые и здоровые. Извините уж, такой штурм действительно, никто не предполагал здесь сегодня увидеть. Зато они сейчас уже долго не сунутся. Пока соберут подкрепление, времени много пройдёт, – он вздохнул. – Изрядно людей пострадало, жаль. Теперь только на вас вся надежда. Какое-нибудь оружие да привезёте. Нужно охрану хорошую дать, чтобы по дороге не напали.
    
     – Не нужно, – печально отозвался Андрей. – У нас же блокиратор имеется. Люди в посёлке необходимее будут. А мы уж как-нибудь сами управимся.
    
     – Ну да, Оксана рассказывала… – задумчиво проговорил он, вспоминая подробности их разговора. – Ранений ни у кого нет, я надеюсь?
    
     – У меня плечо задето немного, – отметил Антон. – Но чувствую себя вполне сносно.
    
     – Безотлагательно ступай в медпункт, пока силы не потерял! Там рану обработают как следует, и дадут противоядие. Затем не медлите и сразу же отправляйтесь в путь. Пока доедете, пока обратно, время быстро пробежит. Подвода уже стоит у северных ворот, вас дожидается, – он подошёл к Андрею и Антону и каждому пожал руку. – Ну, давайте, ребята, с богом! Удачи вам в таком нелёгком деле. Теперь действительно, всё зависит от вас.
    
     Друзья срочно поспешили в больницу, попутно помогая нести раненых, которые находились уже далеко не в здравом рассудке. Без необходимой помощи они должны будут погибнуть буквально за считаные часы, подвергнутые воздействию ядовитой слюны паразитов. Все здоровые люди, которые были в состоянии хоть как-либо передвигаться, помогали доставлять пострадавших в больницу.
    
     – Какая встреча! – провозгласила Лена, посмотрев на вошедших приятелей хитрым взглядом, в большей части адресуя эту реплику именно Андрею. – Чего же вчера ко мне не пришёл? Уколов, что ли боишься? Ведь они так не кусаются, как грызуны. И сейчас ещё не поздно исправить положение, – она обыкновенно и загадочно улыбнулась, выразив насмешливое настроение лишь уголком рта. – Давай, закатывай рукав, не лишнее будет.
    
     Звякнув медицинским пистолетом, она всадила тонкую струю лекарства точно Андрею в руку повыше локтя. После занялась плечом Антона, рана которого оказалась серьёзнее, чем это предполагалось вначале.
    
     – Голова не кружится? Не тошнит? Нормально себя чувствуешь? – спросила она его со всей серьёзностью, и после, уже замолчав, незаметно покачала головой.
    
     – Всё хорошо, – отвечал он, чуть улыбнувшись в ответ. – Не стоит беспокоиться.
    
     – Давай-ка, я тебе всё-таки укол сыворотки поставлю, – настояла Лена, туго заматывая бинтом его руку. – При таком ранении ты должен уже полчаса, как минимум, лежать в страшных конвульсиях, с жуткими болями и идиотскими видениями в придачу, даже не вспомнив, как звать-то тебя. А ты ещё любезничаешь тут со мной. Первый раз наблюдаю такой случай. Может быть у тебя иммунитет какой особый выработался?
    
     – Не знаю, всегда так было, сколько себя помню. Никаких неприятных последствий от их укусов я никогда не ощущал, – Антон развёл ладони в сторону. – Что это, я и понятия не имею.
    
     – Ладно, некогда мне такие загадки разгадывать. Дел ещё невпроворот, другие больные ждут, – быстро вколов Антону лекарство, она поспешила выйти из комнаты.
    
     Приятели с пониманием и даже удивлением молча переглянулись. Они также захотели поскорее убраться отсюда, только уже выбраться из этого неприятного учреждения совсем.
    
     – Ну что, идём к северным воротам? Всё забрали из дома самое необходимое? – поинтересовался Петрович, когда они без угрызений совести очутились на свежем воздухе, оставив далеко позади себя двери больницы. – А ты, Оксана, почему не куришь? – он достал из кармана запасные очки и постарался как можно удобнее разместить их на своём распрекрасном носу. – А то я тебя с сигареткой ещё сегодня не видел?
    
     – Бросить пытаюсь, – откликнулась она, махнув на него рукой. – Вот не напоминал бы! Что за человек!
    
     – Так значит с тобой и целоваться можно? – заигрывая, весело подзадоривал её Николай, поправляя съехавшую на бок кепку.
    
     – Ну что ты, прямо сейчас что ли? Подожди хоть до вечера…
    
     Андрей и Антон, наблюдавшие эту сцену, начали тихонько посмеиваться, но всё равно так ничего и не сказали в поддержку ни того ни другого, что действительно думали по этому поводу. Петрович и Оксана продолжали перебрасываться репликами, следуя по дороге дальше, а Андрей и Антон продолжали их слушать. Таким манером друзья совсем не заметили, как подошли к конечному месту назначения.
    
     – А что ж вечером уже можно будет? – спустя какое-то время, снова пошутил на эту тему Николай. – То приятно, и табаком не пахнет.
    
     – У тебя жена есть. Вот с ней и целуйся, – сказала Оксана, опуская глаза вниз, несколько смущаясь и краснея.
    
     – Я вон лучше Тузика поцелую, чем свою жену, – Петрович указал на стоявшего рядом пса, запряжённого в повозку. – Уж он-то всегда рад вниманию. Правда, Тузик?
    
     Николай близоруко посмотрел ему на нос, и тот понимающе лизнул его в ответ, языком по лицу так, что вторые очки опять чуть было, не слетели с него прямо на землю и не потерялись. Он потрепал собаку за шею, после погладил по голове, скармливая зверю припрятанный для таких случаев кусочек сахара.
    
     Тузик был псом великоватым даже для своей редкой породы сибирских овчарок и доставал дяде Коле точно до самого подбородка, тогда как другие собаки едва лишь дотягивались ему до груди. Длинная густая шерсть животного окрашивалась в пепельно-серый цвет, хотя тут присутствовала и капля чёрной краски, и рыжей, – всего понемногу. Вытянутая широкая морда чем-то напоминала грызунью, но обладала уже более короткими усами и плоским носом; сверху перпендикулярно земле торчали мохнатые уши.
    
     Глаза пса были удивительно умными. Взгляд этих глаз виделся понимающим и добрым, по-своему выражающим возможные эмоции, всегда преданно и верно смотревший в глаза хозяину. Он будто бы стремился в них прочесть все его желания и незамедлительно их исполнить. Язык же постоянно торчал у собак наружу и редко когда находился на положенном месте, между зубами, которые у них всегда были ослепительно белыми и ровными, и даже порою становилось обидно: почему у людей не бывает таких.
    
     – Однако я не думала, что у тебя подобные намерения имеются, – продолжала язвить Оксана, но Николай её не слушал. Он тщательно ощупывал мешки с плотно набитыми внутри кореньями.
    
     – Эх, жалко повозка тяжеловата, – выговорил он наконец, недовольно покачивая головой. – Если бы облегчить её на немного, то поедем значительно быстрее. Уж поверьте моему опыту. Коренья ещё сырые, не совсем просохли. Чего-то тут Александрович явно недоглядел или пожадничал, только одну собаку нам предоставив.
    
     – Это уж точно. Ну а что делать. Не выгружать же половину обратно, – возразил Антон, ловко влезая на сидение кучера.
    
     – Наверное, я знаю что делать, если конечно эта штуковина опять не сломается, – громогласно изрёк Андрей, таинственно залезая в карман своей новой брезентовой курточки. – Как я по-вашему тяжёлый рюкзак тащил на своих плечах? А ты дядя Коля, чего молчишь? Трудно было нам с тобой нести его в последний раз?
    
     – Да нет, ничего тяжёлого я и не заметил, – отвечал тот призадумавшись, вспоминая недавние собственные ощущения. – А что, неужели ты сзади под телегу залезешь, тем самым поможешь ей быстрее передвигаться?
    
     Они все втроём уставилась на Андрея, словно хотели просверлить его глазами, ожидая ещё какого-нибудь подвоха с его стороны. И не ошиблись. Порывшись в карманах, он извлёк наружу какой-то небольшой приборчик ядовито-зелёного цвета с небольшой лампочкой посередине. Андрей поместил его в центр повозки, видимо, предварительно активировав, так как лампочка начала мигать красным светом.
    
     – Словно бомбу подложил, – забеспокоилась Оксана, суетливо заглядывая внутрь, явно намериваясь таким образом пошутить.
    
     – Ещё один подарочек от Виктора Павловича – устройство, облегчающее вес предметов, находящихся в поле его действия. Область охвата невелика – порядка метра в диаметре, но это лучше чем ничего.
    
     – Да твой Виктор Павлович просто находка для нас. Прямо избавление от всех бед. Возможно бог, сошедший с небес, – восхищённо и торжественно объявила Оксана, долго и тщательно подбирая перед этим слова. – Действительно, сегодня день раскрытия тайн и загадок. Слушай Андрей, признайся честно, может, у тебя ещё чего-нибудь интересненького припасено? Сказал бы уж сразу, чтобы нас потом не пугать.
    
     – Поехали ладно, хватит любезничать! – крикнул им Антон, проверяя поводья. – После будем чудеса разглядывать. Не ночью же совсем выезжать.
    
     Все разом замолчали и полезли в повозку. Дядя Коля пристроился рядом с Антоном, а Оксана и Андрей сели сверху на коренья, свесив ноги вниз болтаться над дорогой.
    
     Подвода тронулась в путь. Провожающие военные лишь помахали им руками вслед, наглухо закрывая исправные двери северного бункера. Под покровом действующего блокиратора путешествующие были в полной безопасности, быстро проскочили незамеченными мимо дежурившей на дороге небольшой группы из грызунов, выставленной здесь стоять постом для наблюдения за возможным бегством людей из захватываемого ими посёлка. Несмазанные колёса телеги тихонько поскрипывали, оставляя свой призрачный след на сухом песке простирающейся вдаль дороги, увозя путников всё дальше от дома. Солнце медленно ползло вверх к зениту небосвода, начинало нагревать поверхности до невообразимых прежде температур, и казалось, что оно даже изредка немного подмигивало им своим окровавленным диском, словно провожало их так в последний путь давно забытой, этой никчёмной жизни.
    
    
     Глава 12. Пришествие
    
     Они ехали по дороге, разговаривая друг с другом о разной ерунде, подобной той, о которой любят болтать люди, обычно не знающие чем себя занять в случае явно выраженного безделья. Николай спрашивал у Антона откуда он прибыл, какие функции выполняет в своём обществе, зачем конкретно находится здесь – в общем, почти то же самое, чем в своё время интересовалась Людмила. Антону где-то в глубине души дяди Колины расспросы надоели до чёртиков, но он отвечал на них спокойно и невозмутимо, стараясь не обидеть старика, хотя повторял собственную историю уже много раз, чуть ли ни при каждом новом знакомстве с ранее неизвестными ему людьми. Любому хотелось узнать побольше об этом человеке и желательно от него самого.
    
     В свою очередь и Антон вытягивал понемногу из Петровича некоторую важную информацию о посёлке, о его обитателях, запасе провизии, оружия, медикаментов, других жизненно важных составляющих всякого, какого ни есть мало-мальски населённого пункта. Вероятно такие знания ему понадобились, как это полагала Оксана, для ведения торговли между жителями. Хотя зачем начальнику охраны располагать подобной информацией, было не совсем понятно. Но друзья в разговор не вмешивались, а только слушали. Им и самим было интересно, что о себе нового расскажет Антон.
    
     – Послушай, а у тебя жена имеется? – заканчивая выспрашивать подробности, напоследок поинтересовался у него Николай. – Такой видный парень наверняка подобрал себе подходящую партию.
    
     – Да нет, как-то ещё не успел обзавестись, – уныло отвечал тот.
    
     – Как же так? Непорядок! Хотя правильно. Гуляй, пока возможность есть. А то свяжешь себя по рукам и ногам – потом всю жизнь только и будешь маяться. Вон, как Андрюха, свою бывшую содержит, – Николай хохотнул вполголоса и повернулся в сторону Андрея. Однако Андрей сделал вид, что его не понял.
    
     – Этого и не нужно в принципе, – не считаясь ни с чем, весело продолжал Петрович. – Зачем отмечаться браком, когда дело состоит совсем не в этом, объявлено о браке или нет. Если не захочешь жить с женой, так ничто уж вас вместе не удержит. Вот как я, к примеру, от своей ведьмы решил в Город перебраться. Всё равно мне нечем пока заниматься: ворота мои разрушены, и охранять их уже не нужно.
    
     – Да уж, конечно, – поспешил согласился с ним Антон, затем достал из кармана сигарету и закурил.
    
     – А я вот бросил, а то раньше тоже дымил… – многозначительно вымолвил он ему в поддержку, погружаясь в какие-то уже собственные размышления, указывая рукой на разгорающийся в порывах ветра красно-пепельный огонёк. – Сердчишко стало побаливать, да и лёгкие покоя не дают… Дай-ка я ещё разок взгляну на упаковку: очень она интересно выглядит.
    
     Антон протянул ему сигареты, и Николай, спрятав очки подальше, начал тщательно сантиметр за сантиметром изучать поверхность упаковки. Очень близко приставив её к глазам, он пробовал прочесть на ней буквы или увидеть на худой конец своим слабеньким зрением хотя бы отдельно нанесённые там изображения.
    
     – Странная пачка, и рисунок необычный, ни разу такие не курил. А почему ты решил, что они помогают?
    
     – Помогают? От чего? – удивлённо откликнулся тот.
    
     – Как ведь как ведь… От болезни конечно, – вполне уверенно сказал Николай, смотря в упор уже на него. – Зверь ведь точно такие же сигареты Андрею показывал, объяснял, что они – новая разработка учёных, таких как Виктор Павлович, Паша и им подобных, остальных городских жителей.
    
     – Я также как и вы, впервые об этом слышу. Обычные сигареты, и ничего в них особенного нет, – Антон быстро забрал упаковку себе. – Спроси лучше Андрея. Уж он-то, наверное, больше моего знает. Зверь сочинять хорошо умеет. Сами же говорите, что ему верить нельзя.
    
     – Возможно, что так, – отметил Николай. – А ты Андрей, чего думаешь по этому поводу?
    
     – Да ничего я собственно не думаю. Чего же мне думать? – пробурчал Андрей, качая головой. – И так всё понятно. Хотя Виктор Павлович со мною про сигареты особо не откровенничал. Ранее ведь на прилавках их не было. Совсем недавно, стало быть, они появились. Но я не уверен полностью, что именно учёные их производят. Обитатели бункера так же, как и мы, пытаются понять Город, изучить действие распространяемых им волн, чтобы заново заселить его людьми. Но жить пока что там совершенно невозможно, как толковал Палыч, из-за некой второй волны. Вероятно, что Город сам это и проделывает.
    
     – Но почему же первая волна на нас действует, а на них нет? Несправедливо как-то, – возмутилась уже Оксана, суетливо встревая в разговор. – И зачем им наши корешки понадобились, ежели они сигарет не производят? Для каких интересно целей?!
    
     – Виктор Павлович нам позже всё объяснит, я надеюсь. Кстати, нужно будет у него блокираторов выпросить. Хорошая защита от грызунов получается. Мы с Антоном сегодня попробовали и знаем, как этот прибор отлично действует, – Андрей здесь радостно улыбнулся. – Он мне уж в такой просьбе не откажет, ведь его испытания нами уже проведены.
    
     – Теперь понятно, почему паразиты тебя не трогали последнее время. А то я грешным делом подумал, что ты с ними как-то договариваться научился, – весело посмеялся Николай в ответ. – Очень жаль, что твой Палыч гранат тебе в рюкзачок не подбросил. Ну да ладно. Я верю, что уж в следующий раз он соблаговолит их тебе предоставить. Как бы хотелось швырнуть одну точно в грызунью стаю, чтоб разнесло их всех к чёртовой бабушке.
    
     – Ох, боюсь, обманет он нас, – высказала свои опасения Оксана, прикрывая ладонью лицо, но после, будто предостерегая, прибавила: – И не вздумайте коренья ему отдавать до тех пор, пока не получите приборы и оружие взамен.
    
     Солнце клонилось к закату, цеплялось огромным диском за край горизонта, словно стремилось быстрее укрыться за ним, а путникам предстояло ещё проехать всю ночь, чтобы наконец, только к утру добраться до Города. Подвода бежала непринуждённо легко, следуя естественной силе инерции, подпрыгивая на небольших возвышенностях, ускоряясь в неглубоких пологих ямах, то и дело встречавшихся ей на пути. Зелёный приборчик антигравитации спокойно лежал на дне повозки и завлекающее подмигивал красненьким огоньком, распространяя своё чудотворное действие на все близлежащие предметы.
    
     Оксана вытянула руку вперёд, поближе к прибору, желая почувствовать своим организмом его действенный уменьшающий эффект, но к своему удивлению так ничего и не обнаружила.
    
     «Возможно его свойства распространяются только на неодушевлённые предметы, – подумала она и опасливо забрала руку к себе. – Или заряд какой-нибудь опять закончился. Но телега идёт свободно, будто в ней мало чего лежит, совсем не так, нежели была бы гружённая доверху, да ещё с четырьмя людьми сверху в придачу. Нет, эта штуковина уж точно – работает, – тут она мельком взглянула на всхрапывающего порою Андрея, к тому времени уже прилично задремавшего. – Его друг Палыч, зараза, всё предусмотрел, чтобы нам поскорее и без лишних проблем доставить товар в Город. И откуда только у них такое оружие взялось, ведь никто его там никогда не видел, ни в магазинах, ни где-нибудь ещё, в другом месте? Нашли же в самом деле, чем торговать».
    
     – Андрей, а Андрей. А твоему Палычу можно доверять? Он нас не проведёт? – Оксана тихонько задела его за плечо.
    
     – Да отстань ты. Откуда ж я знаю, – недовольно отозвался он, махая руками. – Дай мне немного поспать, а то нам ещё меняться надо будет. Можно наверное, а то иначе зачем бы он всё это затеял?
    
     – Думаешь Палыч для нас старается? – продолжала Оксана в недоумении. Однако тот её уже не слушал, а откинулся назад, ещё больше погружаясь в окутывающий его сон.
    
     Она взглянула на тёмное небо, припомнив безумные слова отца Игоря о грядущем конце света, и ей стало страшно и холодно, ещё холоднее, чем эта наступившая звёздная ночь. Зловещий мрак медленно и неотвратимо забирался к ней в душу, сковывал, сжимал её внутренности, пронзал острыми, как белые кристаллики льда, лучиками звёзд. Они сияли подобно драгоценностям на чёрном ночном небосводе, таком глубоком и бескрайнем, сравнимым лишь с всепоглощающей бездной океана, затягивающей пловца за жемчугом в свои объятия.
    
     «Неужели нашему миру придёт конец, и мы обратимся в эту зияющую пустоту?» – с ужасом размышляла она.
    
     Но тут Оксана краем глаза увидела, как одна из белых точек начала резко увеличиваться в размерах, становясь больше, ярче и объемней прямо на глазах. Антон тоже заприметил это необычное явление и, остановив повозку, стал всматриваться в небо, запрокинув голову вверх. Он толкнул в бок дремлющего рядом Николая, заставив того очнуться от забытья. Петрович сразу заворчал, принялся размахать руками, возмущаясь от эдакого бесцеремонного к нему обращения. Но Антон, легонько прикрыл его рот рукой, указал на необычно-яркую падающую звезду, к тому времени превратившуюся уже в какой-то белый шар, горевший над ними вместо солнца.
    
     – Тише ты. Посмотри лучше наверх.
    
     – А чего случилось, что происходит?! – тот часто заморгал глазами и полез за очками в карман.
    
     – Звезда падает, – шёпотом пояснила Оксана.
    
     – Так они всё время падают, ничего в этом особенного нет.
    
     – Так она прямиком на нас падает, как я понимаю, если уж совсем с ума не сошла, – она тронула Андрея за плечо. Реакции не последовало, и Оксана продолжила его тормошить уже значительно сильнее, вцепившись острыми пальцами тому прямо в ключицу.
    
     – Что совсем одурела что ли?! – пробуждаясь, вскричал он, хватаясь за больное место. – Я же просил оставить меня в покое.
    
     – Да подожди ты ругаться, лучше на небо посмотри.
    
     Стоявшую вокруг тишину внезапно разорвал громкий неистовый грохот, напомнивший стук железных колёс по булыжной мостовой, будто этим подтверждал опасения преподобного относительно прихода на Землю антихриста. Белый шар начал опускаться всё ниже, продолжил увеличиваться в размерах, сияя ярким светом так, что воистину становилось светло как днём. Затем он неожиданно свернул в сторону, показав наблюдающим лишь кусочек своего хвоста, превратился в подобие метеора, только почему-то повернувшись шлейфом навстречу земле. Раздался рёв ещё более яростный, чем прежде, провожающий эдакое несусветное дьявольское создание за пределы горизонта, внезапно прекратившее свою активную деятельность уже через несколько секунд. Взрыва не последовало, что было странно, так как действительно показалось, что эта звезда упала недалеко, буквально рядом, впереди, по ходу движения повозки, где-то за ближайшими деревьями.
    
     – Что же это такое? – спросил ещё не проснувшийся Андрей, протирая глаза.
    
     – Мы думали, что ты нам скажешь, – чуть слышно донеслось со стороны Оксаны, которая, крестясь и проговаривая про себя возможные молитвы, какие только помнила, спряталась в повозку подальше.
    
     – Но я совсем не знаю. Даже и не догадываюсь. Почему же во всех происходящих явлениях остаюсь крайним я?
    
     – Ладно, поехали дальше, – махнув поводьями, крикнул Антон. – Как раз на нашей дороге приземлилось, успеем ещё посмотреть.
    
     – Должно быть боги с небес спустились, – улыбнувшись, предположил по привычке Николай. – Василий немного мне о них порассказывал, будто бы те в давние времена посещали наш мир.
    
     – Ну, в существование богов, допустим, я не верю, – выдал вслух свои мысли Андрей. – Всё это выдумки религиозных фанатиков, да сумасшедших проповедников, сродни отцу Игорю.
    
     – Откуда же взялось такое суеверие? Почему люди продолжают настаивать именно на таком объяснении библейских сказаний? Может быть сейчас появилась возможность это выяснить?
    
     Друзья двинулись в путь, точно следуя по дороге, ведущей в Город, в надежде узреть упавшую неподалёку странную сверкающую субстанцию, будоражащую воображение и заставлявшую каждого из них по-своему задуматься о произошедшем событии.
    
     «Быстрее бы, что ли до Города добраться! Верно там мы будем в безопасности, подальше от таких необычных явлений, – думала Оксана, нервно передёргиваясь всем организмом от напряжения. – Так нет же. Этим дурням станет интересно всё разведать, разгадать. А что если действительно, какой-нибудь злой демон спустился с небес, чтобы нас уничтожить?»
    
     – Данная штуковина уж точно всех грызунов в округе распугала, – с нескрываемым удовольствием выразился так Петрович, нарушив царившее вокруг гробовое молчание. – Никого и близко не видать.
    
     Однако ни один из попутчиков не сказал ни единого слова в ответ, чтобы хоть как-нибудь поддержать разговор. Все трое упорно вглядывались в темноту, стремились заприметить хоть малейшие незначительные изменения в окружающей природе, и их усилия вскоре вполне оправдались. Впереди на горизонте начал проявляться небольшой отблеск света, проступающий сквозь листья и ветви деревьев. Показался длинный штырь или антенна невидимого пока сооружения, который довольно-таки высоко возвышался над всей обступавшей его растительностью.
    
     Друзья медленно проехали по дороге ещё, намериваясь подобраться к странному месту как можно ближе, однако так, чтобы всё-таки остаться незамеченными. После они конечно, остановились, слезли с повозки и, отойдя от неё на сотню метров вперёд, обнаружили стоявшую на поляне небольшую одноэтажную конструкцию овальной формы: некую огромную двояковыпуклую тарелку, блиставшую тёмной сталью в сумраке ночи, с множеством круглых окон по бокам. Из них отчётливо изливалось равномерное белое сияние, вероятно особо мощных люминесцентных ламп, расположенных внутри. Освещения вполне хватало, чтобы видеть всё, не слишком напрягаясь. Поляна возле здания выглядела какой-то неестественно обожжённой, будто кто-то обработал близко расположенные к тарелке траву и кустарники огнём, ровно по радиусу, начисто уничтожив вокруг былую растительность.
    
     – Откуда же оно взялось? – тихонько поинтересовался Андрей, интуитивно прячась за ствол находившегося рядом дерева. – Видимо это и есть та самая звезда, страшно грохотавшая здесь. Довольно любопытно выглядит.
    
     – Божественная колесница, не иначе, – также чуть слышно пояснил Николай, поправляя на переносице очки. – Хотя я всё равно не могу её как следует рассмотреть.
    
     – Пойдёмте-ка лучше отсюда восвояси, пока нас кто-нибудь из этой колесницы не заметил, – сказала обеспокоенная не на шутку Оксана. – Поедем дальше своей дорогой, а то, кто её знает, что это за штуковина и для каких целей она сюда прилетела.
    
     – Наверное Виктор Палыч такое придумал. Или действительно, как говорит святой отец: явление антихриста в народ, – натянуто улыбнулся Андрей. – Только вот паразиты его не встречают. Понаблюдаем же немного. Я более чем уверен, что это всё-таки учёные из Города опять свои эксперименты проводят.
    
     Антон же подозрительно молчал, не издав ни звука с того момента, как только заприметил подобное, неожиданно представшее перед ними такое сооружение, и лишь недовольное выражение лица его выдавало истинное состояние их нового знакомого. Он пребывал явно не в восторге от всего увиденного здесь и даже несколько остолбенел, пробуя его осмыслить. Он крайне нервничал, часто вынимал свой нож, который висел у него на поясе, машинально вертел в руках некоторое время, затем задвигал обратно на место в ножны, яростно щёлкая рукоятью о стенки.
    
     Далее друзья безмолвствовали. Они пытались рассмотреть чего-нибудь необычного в окнах сооружения напротив. И несколько минут спустя, словно потворствуя их ожиданиям, двери отворились, правда, несколько необычным способом, отъехав высоко вверх, будто это были какие-то жалюзи магазинов или ларьков. Через образовавшийся яркий проём медленно начали появляться фигуры странных существ в ослепительно белых громоздких одеждах, с жёлтыми обручами, чудесным образом висевшими над ними в воздухе без какой-либо видимой поддержки.
    
     Приглядевшись внимательнее, наблюдавшие с замиранием сердца отметили для себя всё же, что эти самые существа находились во вполне приемлемом человеческом обличье: с двумя руками и ногами как положено. Вероятно, такая их одежда представляла собой не что иное как защитный комбинезон, который, кстати, сидел на них как влитой. Из-за этого не сразу можно было определить: нормальные люди возникли тут перед ними, либо они являлись уже какими-то неизвестными чужеродными тварями. Наружу их показалось всего трое. Спустившись на застывшую почву с невысокой лестницы, пришельцы не торопясь разошлись в разные стороны, попутно осматривая окрестности, какие попадались им на пути. Они обменивались промеж собою не вполне понятными жестами рук, вероятно, таким образом стараясь общаться.
    
     – Ну что, мы так и будем здесь сидеть или же попробуем в контакт с ними вступить? – Андрей будто спрашивал мнение своих товарищей, явно не зная сам, что следует предпринять в подобном случае.
    
     – Я бы не советовал делать ни того, ни другого, – резко вдруг заметил Антон, в очередной раз доставая нож. – Оксана права. Нужно уходить отсюдова как можно быстрее, уносить ноги, пока нас и впрямь не обнаружили. Это уж точно никакие не учёные.
    
     – Как это не учёные! А кто же тогда? Пришельцы? Может быть у них самые миролюбивые намерения! Откуда ты знаешь?! – возразил тот, тем не менее полезая за пистолетом в карман. – Это ведь люди, им-то зачем нам зло причинять?
    
     – Не знаю, но будет лучше, если мы всё-таки покинем это опасное место подобру-поздорову. Пускай уж учёные ими и занимаются…
    
     Неожиданно спорщики замолчали и даже будто бы затаили дыхание, начав медленно опускаться на землю, распластываться там по траве как червяки, вытряхнутые из банки. Однако лежать так долго оказалось невозможно: стоял дикий холод, да и растительность покрывалась небольшой корочкой инея, но деваться всё равно было некуда. Один из незнакомцев подошёл настолько близко, что представлялось точно должен был на кого-нибудь просто-напросто наступить.
    
     Зато друзья смогли хорошенько его рассмотреть. Как выяснилось, они несколько ошибались. Пришелец к их ужасу отнюдь не являлся человеком, если судить по его голове, заключённой в воздухонепроницаемый стеклянный шар, с сияющим кольцом сверху, каким-то неестественным образом державшееся на гладких стенках. Голова выглядела уродливой и страшной, с громадным приплюснутым носом, продырявленным ещё вдобавок широкими раздувающимися ноздрями. Заострённые на концах уши были неправильной формы и росли безобразно из неё по разные стороны. Жёлтые рыбьи глаза с неровным рисунком зрачков, которые можно было сравнить только с маленькими блюдцами для варенья, сосредоточенно осматривали всё вокруг, вероятно так ни разу и не моргнувшие за время такого пристального наблюдения. Омерзительная до безобразия кожа покрывалась крупной чешуёй тёмного цвета, перемешанная будто бы с прорисовывающимися на её поверхности болезненными наростами, и виделась настолько отвратительной, что Оксана просто не выдержала подобного умопомрачающего зрелища и вскрикнула, тем самым раскрыла своё местоположение.
    
     Существо повернулось в её сторону, открыло безобразно-длинную пасть, оскалило кривые зубы в ответ, которые росли у него внутри аж в два ряда, мелкие и острые, напоминавшие металлическую щётку для чёски собак. Оно попыталось издать какие-то звуки, совсем не слышимые через толстое стекло скафандра, словно старалось этим привлечь внимание своих сородичей.
    
     Антон быстро поднялся с земли, выпрямившись во весь рост, снял с плеча арбалет и тут же выставил его наизготовку, направив неведомому чудищу прямо в корпус.
    
     – Замри, не то получишь у меня стрелу точно промеж своих мерзких рёбер, – уверенно произнёс он в угрожающей манере. – Кто ты такой, чёрт тебя побери?
    
     Существо остановилось на мгновение, вероятно желая понять, чего от него хочет добиться Антон. Затем, пробормотав что-то неразборчивое, спустя какое-то время, оно импульсивно и дерзко шагнуло вперёд, сделав попытку забрать оружие себе. Антон махом отскочил вбок и нажал на спусковой механизм арбалета. Однако стрела лишь легко ударилась о комбинезон пришельца, отлетела дальше в сторону, не причинив тому никаких повреждений.
    
     Андрей, наблюдавший за подобным положением дел, не медля ни секунды, быстро снял пистолет с предохранителя, думая только для видимости направить его на незнакомца – и этим предупредить, чтобы тот уже впредь не делал резких движений, но не успел даже как следует вытянуть руку вперёд. Ослепительный луч света, как ему показалось в тот момент, вырвался откуда-то сверху и накрыл его целиком, рассеял по ветру все его мысли и чувства, погрузил в полное бессознательное состояние. Аналогичное действие было произведено затем и с Антоном. Луч также прошёлся и по его телу, вытянув наружу множество маленьких искорок, голубоватой сеткой окутал обступающую область вокруг. Арбалет упал на землю, вывалился из ослабевших рук, а после уже и сам Антон беззвучно рухнул рядом головой вниз. Николай Петрович и Оксана, следуя природному инстинкту самосохранения, ещё как-то надеялись спастись бегством, но, не сделав буквально и пары шагов, также свалились подобным образом, подчинившись неведомой энергии свыше.
    
     Темнота резко проступила перед их глазами, словно в один миг тотчас поглотила собой весь излучаемый свет. Эдакая чёрная и бездушная, абсолютно мёртвая тьма, без единой звёздочки на небе, некая зловещая зияющая пустошь, какой нигде никогда не сыскать здесь, на этой стороне бытия, в ярком, но уже оставленном ими мире, обыкновенно заняла положенное ей место.
    
    
     Глава 13. Зимовье (девятью месяцами ранее…)
    
     Огонь горел медленно и плавно, чуть потрескивая, слегка пощёлкивая ветками наготовленного хвороста. Он озарял пунцово-жёлтым светом абсолютно всё, отражался от бледных сверкающих стен обледенелой избушки неестественно-туманными, однако вполне различимыми отблесками немного подтопившей их краски.
    
     Николай сидел рядом и грел руки, потирал их ладонями друг о друга, изредка потягивался. Он проснулся совсем недавно, минут десять назад и толком ещё не успел отойти ото сна.
    
     Висевшие вместо дверей шкуры животных шевельнулись, и внутрь ввалился Андрей, затаскивая за собой дополнительно собранную им вязанку дров.
    
     – Совсем холодно стало, – несколько помедлив, ещё цепенея от морозной стужи, проговорил он. После снял с себя сохраняющую тепло маску, отряхнул одежду от снега, плотнее прикрыл шкурами вход. – Когда только эта проклятая зима закончится? Ни конца ни края её не видать.
    
     – Это ты, Андрей? – спросил Николай, прислушиваясь к голосу вошедшего. Он начал часто моргать глазами, пробуя каким-нибудь образом того рассмотреть.
    
     – Здорово дядя Коля, проснулся уже?! Я тут тебе дровишек принёс, да и поесть за одним. Правда, самую малость.
    
     Николай оглядел Андрея сонным непонимающим взглядом, затем живо полез в карман своей старой замызганной курточки, чтобы достать оттуда сигареты, вытащить из пачки одну, а после, с нетерпеливым удовольствием закурить. Беря оную дрожащими руками, он выхватил из костра тонкую дымящуюся веточку и приложил её красным тлеющим огоньком прямо к кончику, вдохнул в себя едкий дым и быстро выпустил его кверху, сразу как-то много и жадно затягиваясь, так, что казалось, словно не курил целую вечность. Николай тотчас закашлялся, точно с непривычки, глубоко и болезненно всхлипывая, будто выворачивал лёгкие наизнанку, прикрывшись вслед рукавом куртки.
    
     – А выпить достал чего? – уже позже поинтересовался Петрович сдавленным голосом пока Андрей делал вид, что устраивается поудобнее напротив, возле костра, на тёплую подстилку из меха животного. – Удалось что-нибудь раздобыть там, за периметром?
    
     – Обижаешь, дядя Коля, – он немедленно полез за пазуху, и после, как виделось с явным трудом, извлёк оттуда большую и тяжёлую квадратную бутылку тёмно-коричневого цвета. Та сразу красиво и празднично начала переливаться в свете пылающего рядом огня костра. – Как раз на Рождество и пригодилась. Ещё пару стаканчиков с собой прихватил. Это уж совсем для полного счастья.
    
     – Ну вот и хорошо, – воодушевлённо заметил Николай, бодро и приветливо, почти что на ощупь, принявшись изучать стеклянные предметы.
    
     – Ты опять куришь что ли? И так здоровья нет никакого. Вот, давай-ка лучше, коньячку выпей, намного легче станет, – Андрей скрутил с горлышка пластмассовую пробку и налил чуточку напитка старику в стакан. – Хотя ежели начистоту – какая разница! Уж разве только в честь праздника.
    
     Тут Николай проснулся окончательно, взял стаканчик в руки, любезно поданный ему Андреем, и выпил содержимое залпом, как будто бы опасался, что кто-то сможет его забрать. После, неприлично поморщившись, он закурил все возникшие неприятные ощущения сигаретой, от чего ему сделалось ещё дурнее.
    
     – Ты хоть бы закуску подождал. Я колбасу принёс, кашу рисовую, фасоль в томатном соусе… – гость начал доставать продукты из карманов и класть их рядом с собой.
    
     – Нет, Андрей, спасибо. Кушай сам, тебе оно нужнее будет, а вот в меня уже совершенно ничего не лезет, – отвечал Николай, вытирая руками непроизвольно выступившие из глаз слёзы. – И надо тебе со мной, стариком, возиться?
    
     Позже он достал для этих целей носовой платок, какой-то замученный и грязный, стал судорожно обтирать им лицо, швыркать носом, покряхтывать и периодически сморкаться.
    
     – Ты себя нормально чувствуешь? – встревожился Андрей, крайне обеспокоившись его состоянием.
    
     Тот молча кивнул, тем самым показал, что всё не так уж плохо, как думается. Через пару минут он и впрямь пришёл в себя и заметно повеселел.
    
     – Эх, да что же у нас за жизнь-то такая, – посетовал привычно Петрович, постаравшись как можно ближе и удобнее пристроиться возле костра. – Полгода от холода прячемся, другую половину от жары изнемогаем. Сколько вот там градусов снаружи, скажи мне? Разбежались по углам, словно мыши по норам, и жалко дрова-то быстро расходуются.
    
     – Я выходил из дома, так полтинник было, а сейчас – и того больше, – откликнулся Андрей, махнув рукой и улыбнувшись в знак согласия. – А насчёт дров не волнуйся. Закончатся – я тебе ещё принесу.
    
     – Да я не к тому это говорю, Андрюша! Существование наше день ото дня хуже делается. Я плохой стал, не такой, каков был раньше, а сейчас выходит и вовсе – немощный, – пожаловался ему тот, недовольно качая головой. – Лишь выпивка одна и спасает от болезни. Становится лучше, веселее. К чему мы только идём в действительности?
    
     – Да не переживай ты дядя Коля, не падай духом, всё образуется! Придёт весна, сходим с тобой на природу, грибы-ягоды разные пособираем, как прежде, в старые времена, – Андрей заботливо взял старика за руку. – Поправишься, чего уж там, с кем не бывает. Любой мог оказаться на твоём месте и заболеть. Позже я и таблеток тебе принесу. Лену попрошу, она уж подберёт, какие нужно.
    
     – Молодой ты ещё, сильный да смелый. Всякий день для тебя праздник. Радуйся, пока здоровье есть. Только вот у меня его нисколько не осталось, – Николай испустил очередную порцию дыма. – Я имею в виду веселья того, торжества, счастья, если хочешь. Раньше много его было, не знал куда и девать. Разбрасывался им направо-налево. Каждую минуту чувствовал прилив сил, энергию, пока оно не начало пропадать куда-то, становиться с возрастом всё меньше, покуда окончательно не исчезло из моей души, озарив лишь призрачным отблеском на мгновение, померцав маленькой искоркой в надвигающейся ночной тьме.
    
     Андрей поднял лежавший в стороне ящик, перевернул его кверху дном и установил рядом возле себя, соорудив таким образом маленький столик. Слушая того очень внимательно, он принялся открывать потихоньку продукты, двигать их поближе к Николаю, желая, однако не пропустить ни единого слова из его речи, бывающей часто несерьёзной, редко когда являвшейся подлинно откровенной и правильной.
    
     – Вот скажи мне, в чём состоит смысл нашей жизни как таковой? Ведь наверняка не в том лишь, чтобы запасти как можно больше этих консервов? – он указал рукой на внушительную, к тому времени стоявшую уже открытой, банку рисовой каши. – Для чего мы существуем в этом мире? Неужто только затем, чтобы есть эту самую кашу, и запивать её коньяком? Казалось было, я нашёл его ранее, осознал полностью всю суть и значимость человеческого бытия.
    
     – И в чём же она заключается, позволь полюбопытствовать? – Андрей удивлённо поднял на Николая взгляд, решив тем не менее, немного его поспрашивать.
    
     – Я предполагал, что именно в этом. Собственно в наслаждении жизнью и одновременно – борьбе за неё, чтобы выстоять в нашем довольно непредсказуемом обществе, хотя каждый, естественно, развивается здесь по-своему, решает свои задачи, преследует собственные цели. В подобном мне виделось и есть наше предназначение, однако я уже давненько начал сомневаться в правильности таких выводов.
    
     – Чтобы тупо следовать инстинктам, как животные, – рассмеявшись, подчеркнул его мысли Андрей, сделав для верности утвердительный жест рукой. – Ведь мы тем от них и отличаемся, что умеем думать, чувствовать, переживать, говорить обо всём сущем, и о смысле жизни тоже. Наверное он в том и состоит, чтобы как положено существовать и развиваться. Схоже с распространением грызунов по планете, правда? – тут он загадочно улыбнулся, хитро сверкнув глазами. – Определённо чем-то полезным нужно заниматься, пускай даже и не самым хорошим делом, будь то уничтожение паразитов, либо заготовка дров и, без сомнения, надеяться на лучшее, которое обязательно должно наступить, нахлынуть полной мерой. И вряд ли будет уместно сидеть совсем уж без дела, на всём готовом, уподобляясь тем же грызунам.
    
     – Не знаю, о чём ты пытаешься мне сказать, но необходимо совершенствоваться. Самому стремиться к лучшему, а не надеяться на его приход. Нет, не к богатству, к успешной карьере или власти. Ни к чему всё это. К совершенству души как таковой. Возможно жизнь – это короткий миг перед переходом к чему-то более серьёзному, вечному. Вот, как ты думаешь, Андрей, имеется ли душа у зверей или птиц, у грызунов, летучих мышей, других земных обитателей. Навряд ли. Одни лишь тупые инстинкты. А ведь люди наверняка нечто большее, чем просто куски мяса из плоти и крови. И то, что учёные там насочиняли, ты ведь должен был учить их теорию – это полная ерунда. Человечество как не менялось, так и не меняется, за время своего существования. Можно жить и в нищете, и в богатстве – не важно. Главное оставаться людьми, в полном смысле такого слова. Все материальные блага, достижения, либо влияние в каком-то мнимом обществе абсолютно ни к чему не ведут, если нет элементарного умиротворения внутри. На тот свет же их не заберёшь в самом деле, как не старайся? А душа твоя всегда с тобой, потому что она и есть ты. Вероятно всё сводится именно к этому, что преподносят нам древние учения и книги, совершенствованию умственному и духовному, переходу к более высокой ступени эволюции, в этом мире или уже в каком-нибудь другом. Ну а тот, кто не сможет осознать истины – так и останется тут навечно, как говорит отец Игорь: гореть в пламени Геенны Огненной. Ну ты-то меня понимаешь?
    
     Андрей ошарашено уставился на Николая, теряя дар речи, не зная, что ему и сказать в ответ.
    
     – Вот какие мысли тебя посещают, ей богу, – наконец выдавил он из себя, намереваясь всё же по возможности отстраниться от таких его откровенных изречений. – Чего это вдруг ты так заговорил? Чувствую, не к добру это.
    
     – Устал я Андрюша. Надоело всё до чёртиков. Хочется тишины, спокойствия. Наливай хоть по стопочке, чтобы, как говорится, душу отвести. Ведь ты же знаешь, что истина как раз в вине и скрывается, находится на дне бокала, – уверенно выразился так Петрович, пробуя вручить тому свой пустой стакан. – Только умные люди это понимают. А кому уж не дано понять, так тому лучше не наливать совсем. Последних мозгов не останется.
    
     – Ну, ты-то ещё поживёшь, я надеюсь? – Андрей слегка улыбнулся, в стремлении подбодрить своего друга и увидеть того уже в несколько ином, приподнятом настроении. – А то, как мы тут без тебя-то останемся? Рановато тебе ещё на покой.
    
     – Конечно, куда я денусь? Ещё повоюем, – тут он сразу преобразился, словно ожидал такого вопроса и тоже улыбнулся в знак признательности.
    
     – Только на этот раз тебе нужно всё-таки чего-нибудь да съесть, дядя Коля, так просто я от тебя не отстану. Не будешь кушать, ей же ей, – больше ни капли не налью!
    
     – Что ж, придётся послушаться, – весело посмеялся тот, взял со стола маленький кусочек колбаски, затем точно такой же небольшой кусочек хлеба и, соединив их вместе, положил рядом с собой дожидаться своей очереди. После чего он быстро проглотил налитые Андреем пятьдесят грамм, заел их краешком ранее изготовленного бутерброда, вкушая тот аккуратно и медленно, вероятно для каких-то особо значимых ощущений, понятных только ему.
    
     – Эх, крепка зараза, – выговорил он с трудом после недолгой заминки, тем не менее продолжая жевать бутерброд. – Сам-то тоже выпей для порядку, а то всё я…
    
     – Успею ещё, дел много. Ты давай лучше кушай нормально, а то так и будешь хворать всё время, – Андрей лишь укоризненно посмотрел на него. – Я вижу: аппетит у тебя появился – это хорошо, – радостно отметил он, пододвигая к нему поближе банку рисовой каши. – Сейчас мы ещё чай с тобой вскипятим, с кореньями. У меня тут листочки малины припасены, да и смородины за одним. Как раз то, что тебе сейчас нужно.
    
     Тут он вышел во двор и после вернулся уже со снегом, вернее с ведром, набитым им до краёв, принявшись сразу перелаживать содержимое в чайник. Этот чайник Андрей, подобно ящику, нашёл прямо на полу валяющимся без дела, непонятно как там оказавшемся. Далее он, как ни в чём не бывало, поставил ёмкость на угли точно в догорающий костёр, дабы образующаяся в ней жидкость могла вскипятиться как следует. Когда снег немного подтаял, Андрей добавил туда коренья, листья и ещё немного снега, продолжая растапливать его так, чтобы чайник наполнился водой доверху.
    
     – Ну а как же нам быть? – осторожно спросил он, присаживаясь обратно поближе к Петровичу, заглядывая ему прямо в глаза. – Хорошо пожить хочется именно сейчас, а потом уж неизвестно – чего там впереди намечается.
    
     – Да я не говорю, будто нужно отказывать себе в самом необходимом, – Николай поморщился. – Я хотел сказать, что не стоит на этом внимания заострять, стремиться к материальным благам как к предмету некого вожделения, ставить целью своей жизни поклонение богатству, либо достижение властных высот. Есть они у тебя или нет – какая разница. Приобретёшь ты к примеру то, чего сильно желаешь, затем другое, третье, а дальше? Что ты будешь с ними делать в итоге? В этом есть только одна радость – минутная, проходящая мимо, лишь на мгновение посетившая тебя, какой уже не будет по прошествии определённого времени. Все блага должны оказывать только необходимую физическую поддержку, не более. Не ведёт подобное к обогащению души, а лишь наоборот её разлагает, опустошает, превращает нас в подобие домашнего скота, жующего приготовленный корм, не желающих о чём-то серьёзно задумываться. Тогда уж точно никуда не попадёшь, разве только на праздничный стол всепредержащих в качестве шикарного ужина, такой откормленной и туповатой скотинкой.
    
     Николай хохотнул вполголоса себе под нос, выразив этим искреннее пренебрежение в отношении тех, кому адресовывались слова его и, немного помолчав, продолжил далее:
    
     – Власть же вызывает гордыню, ожесточает душу человека, позволяет распоряжаться судьбами многих, возводит индивидуума в ранг властителя, возвышенного над остальными согражданами, что тоже нехорошо. На самом же деле он остаётся таким, каков есть, ни больше ни меньше, и подобное – всего лишь иллюзия, пыль, пускаемая в глаза других, обман, если хочешь, всей происходящей природы вещей. Я вообще молчу насчёт разного рода преступлений, так как это уже отдельный разговор.
    
     – Почему же отдельный? – поинтересовался Андрей. – Скажи уж, что ты думаешь и по этому поводу.
    
     – Как-нибудь в другой раз – обязательно, – пообещал Николай, откидываясь на тряпочную подушку назад. Он прикрыл на секунду глаза и потянулся всем телом так, что захрустели его косточки. – А ты как подобное объяснять будешь?
    
     – Даже не знаю, чего и сказать, – Андрей напряжённо наморщил лоб, погружаясь мыслями куда-то в неизмеренные глубины собственного сознания. – Мы находимся в такой ситуации, что некогда рассуждать о подобных вещах, стоим на грани уничтожения, и вряд ли какое-либо другое отношение будет приемлемо. Нам необходимо выжить, и для этого, как видится, все средства будут хороши.
    
     – А нужно ли вообще такое? Не проще ли смириться, плюнуть на всё, перестать сопротивляться, оставив этот мир позади себя, уйти например в тот же Город, да и будь что будет. Зато после поживём хоть по-человечески.
    
     – Думаешь нас примут там с распростёртыми объятьями? Сам же себе противоречишь. Говоришь о материальных ценностях как о вреде для человечества, и всё равно стремишься к комфортному существованию. Там конечно хорошо, но не для нас. Здесь нужно обустраивать свою жизнь и всего добиваться, чего нам необходимо.
    
     – Теперь я уже не знаю, что тебе ответить. Поживём – увидим. А пока хоть чаю налей, – Николай указал рукой на кипевший вовсю чайник, из которого выплёскивалась вода, гасившая и без того успевший прогореть к тому времени костёр.
    
     Андрей снял посудину с углей, с образовавшейся на стенках сажей, и разлил заварившийся отвар по кружкам. Затем он подбросил на пепелище ещё немного дров, дабы костёр окончательно не потух и не лишил приятелей единственного источника тепла и света. Сухие ветки вспыхнули мгновенно огнём, словно дожидались своего часа, озарили светом мрачные своды обледенелой хижины, устремили собственную живительную энергию вверх, создавая этим незатейливый комфорт и простецкие условия существования.
    
     – Пей чай, пока он не остыл, – побеспокоился Андрей, осматривая развалившегося и разморённого Николая, тихонько трогая его за ногу.
    
     Николай поднялся, взял кружку с горячим напитком в руки, отхлебнул из неё пару глотков, подув предварительно на терпкое её содержимое, без того естественно им обжигаясь.
    
     – Нам никогда будет не одолеть этих паразитов. Одни грызуны только чего стоят, – изрёк он задумчиво, видимо размышляя о последних словах, сказанных его собеседником. – Можно в Городе поискать какую-нибудь защиту, или средство, чтобы уничтожить этих гадов окончательно, раз и навсегда. Сходим туда вместе весной, может чего и действительно, найдём?..
    
     – Обязательно найдём, дядя Коля, тут главное не отчаиваться, – заверил его Андрей. – Мы здесь на своей земле живём, однако без посторонней помощи, наверное, не обойтись. Возможно стоит поискать помощников. Город ведь исследован не полностью: много непонятного, непостижимого происходит в нём. А если поспрашивать, то, несомненно, чего-нибудь да узнаем. Я и так настроен выведывать информацию у своего знакомого Палыча. Он иногда да попадается мне на глаза по приезду в Город, и уж точно знает несколько больше, чем говорит. Я ведь тебе о нём рассказывал.
    
     – Да уж, пора бы и мне с ним познакомиться. Крайне странно он себя ведёт. Откуда-то приезжает всё время, встречает тебя незнамо как… Следовало бы с такими загадками заканчивать! – Петрович значимо нахмурил брови и погрозил кулаком. – Эх, будь я на твоём месте, так давно бы прижал этого прохвоста к стенке и не отпускал до тех пор, пока он мне всё обстоятельно по полочкам не разложит, не растолкует, что у него на духу!
    
     Он сделал ещё глоток из своей кружки и после, наполовину опустошённую, отставил её подальше на ящик.
    
     – Эдакая неслыханная наглость так себя вести, словно единолично считается хозяином всего Города! Довольно обидно мне за тебя становится. Но ничего, придёт время, встретимся, поговорим с ним как следует.
    
     – Ладно Петрович, чего уж ты так грубо. Лучше миролюбиво решить эту проблему, объяснить ситуацию, – тут он попробовал заступиться за Виктора Павловича, который и так всегда чем-нибудь ему да помогал, будь то поиски нужных продуктов питания, либо нахождение уже совершенно иных, но крайне необходимых вещей.
    
     – Но ведь остальных экспедиторов никто не встречает! – возмущаясь, продолжил негодовать Николай. – Почему же именно к тебе такое отношение?
    
     – Откуда ж я могу знать? – немедленно возмутился Андрей, видимо задетый за живое, выразив обиду на лице. – Если бы я знал, так уж точно, сказал бы тебе как есть, ничего не скрывая.
    
     – Ладно, не принимай всерьёз, Андрюша. Хороший ты парень, я тебе скажу. Прости меня старика. Совсем нервы ни к чёрту стали, – он сразу как-то замешкался и обмяк. – Давай лучше пропустим ещё по стаканчику.
    
     – Вот, давно бы так, – уже мягче отозвался Андрей, наливая очередную порцию Николаю, а за одним и немного себе. – А то с этими разговорами мы можем далеко зайти…
    
     Они выпили, старательно закусывая остатками пищи. Петрович обыкновенно растянулся на постели, состоящей в основном из шкур животных, наслаждаясь приятным ощущением тепла, растекающегося по его телу, медленно погружаясь в необычайные просторы лёгкого полузабытья. Было так приятно и хорошо, что он действительно задремал, оставив все проблемы на потом, до своего очередного пробуждения.
    
     Андрей ещё посидел с ним какое-то время, размышляя о вечном и грядущем. После плотнее застегнул пуховик, надел на голову предохраняющую от холода маску, шапку-ушанку, которую затянул завязками снизу, предусмотренными для таких случаев, и вышел из хижины в настоящее, следуя дальше по своим делам, которых у него сегодня намечалось ещё бесконечное множество. Везде его ждали и надеялись на лучшее, что он так запросто придёт, затащит какую-нибудь вязанку дров или принесёт немного еды из своих и без того скудных зимних запасов. Навестит просто так, без особой причины, исполнит свой долг, осуществит обыкновенную для себя миссию поддержания-сохранения жизни в посёлке, ни на что не рассчитывая, ни чего не прося взамен за свой труд и естественную заботу о ближних.
    
    
    
    
     Часть II. Изменённая реальность
     Глава 1. Неизбежность
    
     Спать было тягостно, настолько, что к утру его прошиб озноб, и согреться должным образом не получалось. Ощущения были такие, как после разговора с непонятным инопланетным консулом, от вида которого по спине всегда бежал холодок, неизменно после забиравшийся в душу, цепкой хваткой сковывающий все внутренности. Ведь тот поселился у них недавно, с начала обратного путешествия на Землю, вызвав своим появлением смятение и страх. Всю ночь ему снился сон о Земле, о её незабываемой ещё сохранившейся природе, какую они оставили позади себя, по видимости на произвол судьбы, отправившись в неблизкий путь, чтобы исполнить возложенную на них правительством очередную почётную миссию. Стартовал экипаж по земным меркам недавно, около двух месяцев назад, однако чувствовалось, будто они отсутствовали дома уже целую вечность. Он определённо не должен был скучать по этой, казалось бы не родной для него планете, но всё равно на душе точно когтистыми лапами скребли кошки. Образы вырисовывались непостижимые и пугающие, словно на всю их истинно развитую, могущественную цивилизацию надвигалось что-то необычное и до сей поры невиданное. Он очень хорошо помнил тот сон, даже спустя некоторое значительное время после первого пробуждения. Обычно подобные сумрачные моменты запоминаются не в таких ярких деталях – что именно происходит там, и в какой последовательности всегда остаётся загадкой. Довольно сложно бывает восстановить их в памяти на следующий день. Но видение до сих пор стояло у него перед глазами, представлялось достоверным, реалистичным, впечатлявшим своей насыщенностью и красочностью, как будто он подлинно присутствовал при таком светопреставлении сам. Действительно, представшее буйство природы выглядело на редкость правдоподобно и осмысленно, точно уже не существовало той неведомой игры его фантазии, а скорее напротив, его окружала весьма ощутимая реальность, мгновенно вводившая в состояние оцепенения, приспосабливая сознание под атмосферу подобного всеохватывающего действия.
    
     Он состоял в должности командира этого корабля и был просто обязан опровергать все рождающиеся в головах необоснованные беспокойства, сомнения, подавлять возникающие эмоции, определять их на последнюю очередь, ставить позади основных, более приоритетных задач, не давая возможности возобладать чувствам над целями важных и ответственных заданий. Хотя всё свершалось и так вполне достойно и правильно, как планировалось ранее. Ведь разве можно было такое представить, что визит к представителям другой цивилизации состоится как нельзя лучше. Целый месяц ушёл только на перелёт в одну сторону, две недели пробыли там… и сейчас они возвращались обратно, с полученным опытом и необходимой поддержкой новых потусторонних соседей совершенно иного, чуждого им мира, противоречивой культуры, представления о которых никак не желали укладываться в человеческом сознании. Но что на сей счёт можно было придумать? Необходимо считаться также и с существованием другой разумной жизни, тем более превосходящей нас в развитии на несколько порядков. Альтернативного развития для человечества на данный момент просто-напросто уже не имелось.
    
     – Володя, ты ведь проснулся окончательно? – раздался механический голос передатчика возле дверей. – Давай же, перемещайся быстрее в столовую! Завтрак будет готов через пятнадцать минут. И не опаздывай, очень тебя прошу! Все давно ожидают тебя с нетерпением. По крайней мере, я, так как действительно забочусь о твоём здоровье.
    
     Слова, вылетающие из транслятора, а также и интонация, с которой была произнесена такая речь, явственно напомнили обычные выражения Надежды – повара по совместительству, однако по истинной сути дел, предписанной штатным расписанием, являющейся ещё и биологом корабля. Она всегда своевременно и пристально следила за любым моментами принятия пищи экипажем, дабы все его члены никогда и ни при каких обстоятельствах не оставались голодными. Возможно это было правильно: напоминать о таком немаловажном процессе, так уж частенько забываемом всеми в силу увлечения какими-нибудь значимыми и неотложными занятиями.
    
     – Да иду я! Конечно, иду… В самом деле, куда ж я денусь, – в попытке перекричать динамик громко высказался так Владимир. Он нажал кнопку вызова, отправляя тем самым сказанное в сообщении, сохраняя его в памяти положенных компьютерных систем на веки вечные. Затем он естественно без всяких сомнений направился прямиком в ванную комнату, чтобы привести себя хоть немного в порядок.
    
     Расчесать длинные, слежавшиеся, а местами наоборот: слишком взъерошенные волосы было непросто, но после двух упорных попыток промачивания их водой это всё-таки удалось сделать, однако не очень хорошо, если судить по вырисовывающемуся напротив отражению в зеркале. Придать им действительно-правильную форму, собственно такую, какую владельцу хотелось бы увидеть на себе, помогло небольшое количество фиксирующего геля, который он случайно раздобыл на одной из торгашеских планет-спутников где-то на окраинах Солнечной системы, сейчас он даже не помнил: на какой именно. Умываться же было необычайно приятно. Тёр руками лицо Владимир довольно долго и тщательно, чтобы, как ему казалось, смыть все следы своего недавнего сновидения, а также и ненужные, нежелательные мысли, некоторым образом засевшие у него в голове и чрезвычайно волновавшие его. Ополоснувшись, он автоматически снял с полки зубную щётку, нанёс на неё немного пасты и быстро, буквально одним движением почистил зубы, сплюнул отработанное вещество в раковину, после аккуратно прополоскал рот водой. Бриться он не стал, так как проделывал такую процедуру вечером.
    
     Закончив необходимые приготовления, он наконец смог как следует себя осмотреть, дабы в очередной раз убедиться в определённом превосходстве, подобающем ему благодаря занимаемой должности и некоторому исключительному положению в обществе. Выровняв рукой светло-пепельную чёлку волос, не забывая уделить внимание также и коротко стриженому затылку, Владимир свёл редкие бесцветные брови к переносице поближе, намериваясь тем самым, насколько это представлялось возможным, увидеть себя в роли знатного начальника, коим он конечно вряд ли являлся. Владимир начал произносить про себя непонятные, совершенно неуловимые высказывания, шевелить в процессе на удивление тонкими, еле заметными губами, будто только что нарисованные розовым карандашом. Насладившись в полной мере подобным странным ритуалом и отстранив от зеркала взгляд своих небольших округлых глаз, он вернулся обратно в кубрик, дабы одеться как полагалось, для предстоящего случая. Тем более что такой особый случай был у него каждый день и в этом он всегда оставался верен себе.
    
     Открыв шкаф с одеждой, Владимир с гордостью и даже неким достоинством осмотрел свой комбинезон белого цвета, с красовавшейся в каждой из петлиц по единственной пока тёмно-красной звёздочке, хотя и не самой маленькой, определённо среднего размера, что виделось ему необычайно великим достижением в карьере. Звание майора и должность капитана в тридцать лет! Ведь на военную службу он поступил совсем недавно, всего каких-нибудь пять лет назад и был сразу же определён помощником командира одного из судов. Не удивительно, что с таким набором знаний как у него трудно было ожидать назначения менее стоящего. Семь лет подготовки в специальной курсантской школе, конечно же, отразились должным и правильным образом на его характере, закалив тот до предела. В обучении требовалось уверенность и твёрдость, и Владимир неукоснительно следовал намеченной цели, тем более что такие черты в нём уж точно присутствовали, так как были переданы по наследству известными родственниками. И сейчас он мог уже самостоятельно, полноправно и целостно возглавлять подобную важную экспедицию, ту, несомненно, невероятную по значимости и дипломатичности миссию в качестве её непосредственного единоличного командующего.
    
     Исходный родитель, или точнее – прародитель, был в своё время личностью необыкновенною. Совместно с другими космонавтами ему приходилось жить и работать ещё на станции «Мир», явившейся первым в истории поселением людей в «открытом» космосе. Однако сейчас сравнивать подобное было бы равносильно изобретению человечеством колеса и последующим созданием для его движения двигателя внутреннего сгорания. В настоящее время просто никаких сил не хватит, чтобы обозреть все города, заводы, базы, рудники и шахты, как на орбитах, так и на самих планетах, спутниках и астероидах Солнечной системы, созданных людьми во благо прогресса, для развития человечества. Более или менее пригодными к заселению изначально оказались: Луна, Марс, Европа – спутник Юпитера, с её сказочным подводным миром; частично: Титан – спутник Сатурна, с запасами углеводородов, ещё используемых в силу традиций, Меркурий, позволяющий присутствовать на нём лишь на грани между светом и тьмой, а также и обновлённая Венера, которая дольше других находилась в процессе освоения – переработке-превращении её ядовитой атмосферы в пригодную для жизни среду.
    
     Владимир же пока лишь натягивал на себя заранее подготовленный мундир, да ещё с таким нескрываемым удовольствием, что только одному виду происходящего без сомнения позавидовали бы многие его не столь удачливые сослуживцы. Однако, что ни говори, но всё же во время полёта позволялось носить и простую гражданскую одежду, кою он по определённому обстоятельству не очень-то жаловал. Открыв двери кубрика и шагнув в коридор, Владимир был ослеплён ярким светом, столь бесцеремонно вторгнувшегося в его мысли и эдак враз отрезвившего его. Ему невольно пришлось прищуриваться, чтобы восстановить необходимый баланс зрения между относительным полумраком каюты и этим безумным искусственным свечением служебных помещений. Ведь весь такой представленный здесь контраст создавался специально для исключительной потребности человека в смене времени сна и бодрствования, крайне необходимой для нормального самочувствия. Подобный свет казалось излучали сами стены, покрытые мягким изоляционным материалом, создававшие ощутимый комфорт и уют для данной категории кораблей дальнего следования. Быстро ступая массивными армейскими ботинками по упругой дорожке коридора, Владимир незаметно для себя подошёл к небольшому транспортёру, чтобы переместиться на нём вперёд, как на лифте, совершенно не желая продвигаться далее собственными силами, вдоль всего протяжённого корпуса корабля. Необходимо было попасть именно в его носовую часть, где в общем-то и находилась столовая, а также командный мостик, рубка управления и, само собой разумеется, зал совещаний – куда уж без него.
    
     Настоящее судно космоплавания использовалось ещё старой конструкции, с ветровыми парусами, которые раскладывались по мере надобности как крылья, позволяя тем самым набирать при движении в пространстве ещё большую скорость. Внутри же корабля формировалась искусственная гравитация известного центробежного свойства, довольно примитивная в некоторых отношениях система, но зато реализуемая с необходимыми преимуществами, помогающими людям чувствовать себя более уверенно. Притяжение на таких судах не могло внезапно исчезнуть из-за какой-либо возникшей неисправности системного блока, как случалось на кораблях уже нового поколения, что создавало заметные неудобства для экипажа. Недостатки же старой системы проявлялись в основном лишь в некотором неестественном приземлении различных предметов на пол, а именно: под небольшим углом. Однако при длительном пребывании внутри, подобный факт уже становился нормой и людьми совсем не ощущался, не считая конечно, что после полёта, находясь во власти природных сил, приходилось обратно привыкать к правильному образу существования. Присутствуя же непосредственно в самом транспортёре было довольно забавно оттолкнуться посильнее от чего-либо, таким незамысловатым способом оказаться вне приделов тяготения, в состоянии невесомости, прямо в сердцевине корабля, где располагались все его технические части. Естественно, такое судно оборудовалось новейшими средствами передвижения, частично – необходимой электроникой и системой коммуникаций. На нём был установлен как старый ионный двигатель, использующий силу электромагнитных импульсов, так уже и более поздний – гравитационный, с полученным по обмену от новых собратьев по разуму искривителем измерений, позволяющем почти мгновенно совершать любые переходы в гиперпространстве на огромные расстояния без каких бы то ни было неприятных последствий для экипажа. Собственно последним средством и пришлось воспользоваться, чтобы попасть к этим, довольно неприятным на внешний вид созданиям, в их родную планетарную систему для установления доверительных отношений между двумя цивилизациями.
    
     Тем не менее, капитану всё же пришлось немного задержаться перед посадкой. В коридоре возле транспортёра его поджидал системный администратор Илья Александрович, выглядевший весьма неопрятно, и даже несколько помято, что случалось с ним иной раз, то бишь – время от времени, по мере возникновения каких-нибудь неожиданных обстоятельств. Клетчатая рубашка, сидевшая на нём, съехала набок, находилась в крайне неприглядном положении, была застёгнута не на все положенные пуговицы, выставив на обозрение его бледно-розовую шею и узкие плечи, с резко выступающими вперёд ключицами. Светло-синие джинсы держались на поясе каким-то невероятным образом уже без ремня, и чувствовалось: они могли свалиться с него в любую минуту. Так возможно проявлялась его большая усталость проходящим полётом. По всей видимости, он даже и не отдыхал совсем за время сего путешествия, а лишь только работал с усиленной энергией. Сам же по себе этот человек оказался небольшого роста, супротив мощного и рослого Владимира, на вид – маленьким и щуплым, без каких-либо значимых физических преимуществ. Его рыжие коротко подстриженные волосы были сильно взъерошены, беспорядочно растрёпаны в разные стороны. Маленькие узкие щёлочки глаз с хитроватым прищуром, ещё больше уменьшаемые квадратными линзами очков смотрелись несколько красноватыми. Большие мешки под глазами явно свидетельствовали о неком болезненном состоянии их обладателя. В общем, весь облик Ильи как будто подчёркивал в нём это нездоровое положение собственной незаурядной личности. Ведь та представлялась ему измождённой, истерзанной, по крайней мере, такой, как ему самому хотелось видеть её со стороны, предстать перед Владимиром в роли незаменимого труженика.
    
     – Послушай Анатолич! Может мне совсем не ходить на совещание сегодня? А то чувствую себя неважно, да и работы много накопилось, – таким оригинальным способом поприветствовал он капитана. – Систему оповещения проверить нужно, то бывает: она не всегда срабатывает. Проспал целые сутки – никто меня даже не разбудил. Всё равно я там ничего нового не услышу.
    
     – Ну как это не услышишь! Нет, ты только посмотри на него – работает он оказывается. Незамедлительно отправляйся в кубрик приводить себя в порядок! – резко и с явным сарказмом отвечал ему Владимир, недовольно осматривая с ног до головы. – Не жалеешь свой организм нисколько. Даю аж целых пятнадцать минут на все твои процедуры. Позавтракаешь с нами в столовой как положено – там будет видно, что с тобой делать дальше. Ты должен был подготовить корабль к завтрашнему прыжку!
    
     – Обижаешь, Володя. Всё сделано в лучшем виде, как нельзя правильно. Осмотр систем произведён, программы отлажены, проверены, – отозвался Илья, попытавшись изобразить на лице подчинение, выпрямляясь во весь рост, однако всё ещё заискивающе шутливо улыбаясь. – Уж чего ни говори, а свою работу я знаю. Хотя можешь проверить, если хочешь.
    
     Действительно, несмотря на некоторые проявляющиеся в свет слабости, Илья обнаруживал себя отличным специалистом, и жаловаться на сбои в работе программ слежения, либо на какие-нибудь иные неполадки, непосредственно затрагивающие его функциональные обязанности, не приходилось. Он был неким непревзойдённым гением космического моделирования и за время двадцатилетней службы во флоте не имел ни одного взыскания касательно допущенных по его вине ошибок. Однако поведение Ильи как человека, без сомнений, оставляло желать лучшего. Он будто пользовался этим своим исключительным положением, дарованным обстоятельствами, более того – нередко прибегал к нескромному заискиванию перед начальством, возможно осуществляя такие манипуляции чисто автоматически, в силу сложившегося характера. Руководству подобные моменты всегда и неизменно нравились, ведь все, пусть даже самые ответственные назначения проводят люди, способные закрыть глаза на некоторые небольшие мелочи со стороны импонирующего им подчинённого.
    
     – Да верю я, верю. С радостью отпустил бы тебя сегодня, но через час состоится важное правительственное обращение нашего представителя, Юрия Георгиевича. Он хочет сообщить нам нечто особо значимое, определённо выходящее за пределы здравого смысла, – с пониманием изрёк капитан, меняя выражение лица на более серьёзное, но дружелюбное. – Присутствовать на заседании нужно всем, тут уж не отвертишься. Выпей хоть таблетку какую, что ли, для приличия, то перед начальством неудобно будет. Не позорь экипаж ей богу, очень тебя прошу.
    
     Качая головой, Владимир демонстративно помахал рукой у себя перед носом в стремлении разогнать застоявшийся воздух, уже сам одуревая от летающих вокруг неприятных испарений.
    
     – Ой, да когда такое было?! Что я первый день на службе? – воскликнул Илья в весёлой манере и после приложил ладонь к виску, вытянувшись по стойке смирно. – Однако хорошо, товарищ майор, как пожелаете. Приказание будет исполнено.
    
     – Ну, хватит паясничать, – укоризненно одёрнул того капитан, зашагивая скорее в транспортёр. – И убери руку подальше от пустой головы, пока мозги не оставил в известном месте. Давай, в столовой увидимся!.. – он поспешил закрыть дверь и нажать нужную кнопку перемещения, дабы не видеть этого безобразия дальше.
    
     Механизм затрещал, заскрежетал, словно несмазанные колёса повозки, продвигаясь на положенное расстояние вперёд. Тонкие проволоченки металлического троса, стянутые вместе в единое целое, побежали по упругим стальным шарнирам, неся командира к нужной цели, в необходимый отсек корабля. Такой шум начал Владимира вдруг ни с того ни с сего невероятно раздражать, по случаю указав ему на явные недостатки использовавшихся здесь технических систем.
    
     «Нужно бы Саше напомнить, чтобы он промазал все детали как следует, – подумалось ему сквозь пелену мыслей. – То вечно подобное из головы вылетает. И почему только он свою работу не делает правильно, как это действительно требуется?»
    
     Навстречу летели старые, потёртые временем облицовочные плиты, как маленькие, аккуратные, так и уже размерами побольше, громоздче, со стальными прутьями и решётками между ними, с различными частями труб, всевозможных рычагов, вентилей и переключателей. В общем, в таком месте можно было наблюдать именно те внутренности корабля, скрывающиеся за ослепительной белизной его оболочки, которые собственно никуда не исчезали и всегда тут присутствовали, несмотря на видимый комфорт и уют. Некоторые из них ломались прямо на глазах, или правильнее сказать: выходили из строя. Их то и дело приходилось ремонтировать или же менять совсем. Нужно отметить: неблагодарная работа. Особенно если учитывать тот факт, что такому металлолому, иначе его и назвать было сложно, исполнилось уже без малого как сто лет.
    
     Вся представленная сфера деятельности лежала тяжёлым грузом ответственности на единственном человеке – технике Александре, который только тем и занимался весь день, что чего-либо подкручивал, подвинчивал, настраивая подобное устаревшее оборудование. Владимир знал это, но всё равно недолюбливал того за несколько грубоватый характер. Он старался при первом же удобном случае избавиться от его присутствия, отослать подальше, даже более того – списать с корабля совсем, заменив на более подходящего знающего специалиста. Выходки полуграмотного техника порой раздражали до такой степени, что казалось он и сам был готов выполнять всю необходимую работу, лишь бы не видеть его у себя в команде. Но проделать подобную процедуру увольнения без согласования с начальством Владимир конечно же не мог по определённым причинам, хотя и состоял в должности капитана. Вечное противоборство оборонных и гражданских министерств вынуждало считаться с такими неестественными условиями несения службы. Ведь единственным военным человеком на судне оставался только он, и полной власти над экипажем у него не было. Члены команды, как и положено в таком случае, делали всё, чего сами желали. При других обстоятельствах некоторые точно бы лишились своих должностей и привилегий с последующей отправкой на «заслуженный отдых».
    
     Очнувшись от внезапно охвативших его мыслей, Владимир понял, что неподвижно стоит на месте, и неизвестно сколько по времени смотрит в одну точку, уткнувшись лицом в знакомые однообразные крестики транспортных перекрытий. Оторвав от металлической конструкции свой бессмысленный взгляд и открыв двери кабины, он поспешил проследовать вперёд, вдоль сияющего коридора в столовую, где по дороге столкнулся с тем самым техником Александром. Тот, должно быть уже спозаранку осмотрев все системы, держа в руках какой-то здоровенный ключ, неторопливой развальной походкой следовал в известном направлении. Среднего роста, коренастый и плотный на вид, в синем с большими карманами комбинезоне он напоминал скорее какого-то Карлсона из детской сказки, чем истинного служителя звёздной элиты, только пропеллера ему сзади недоставало. Выглядел он вполне на свой настоящий возраст в тридцать лет, сменил в собственной карьере около десятка различных специальностей, хотя и только одной направленности – технической.
    
     Как Александр попал на этот корабль, оставалось загадкой даже для посвящённых в такие дела людей. Наверняка так прилично ему устроиться помогла его житейская хватка – некая врождённая черта характера – ощущение выгодности какого-либо будущего предприятия, позволяющая идти по служебной дороге вперёд, не считаясь ни с какими трудностями. «Главное устроиться на работу, а там уж можно будет разобраться, что конкретно и для каких целей предназначено, – говаривал он частенько так сам, в очередной раз находя чего-нибудь стоящее». Однако деятельность его, откровенно признаться, была далека от совершенства и определялась качеством низкого уровня. Иногда, он просто и понятия не имел, с чем ему придётся столкнуться, ведь всё, что Александр когда-нибудь ремонтировал или менял тут же быстро выходило из строя, не проработав и десятой части от положенного срока. Приходилось снова и снова переделывать уже сделанное. Такой бесконечно продолжающийся процесс невозможно было остановить никакими силами.
    
     – Вот, как раз о тебе вспоминал! – громогласно отметил Владимир, поравнявшись с ним, не давая толком опомниться. – Там транспортёр скрипит так, точно на нём цемент возили целую неделю кряду. Посмотри уж, будь любезен.
    
     – Никогда такого не замечал, – чисто машинально выпалил тот, отпрянув от неожиданности в сторону. – Хорошо, я проверю. А какая, правая или левая дорожка скрипит?
    
     – И ту, и другую глянь для верности, то неизвестно чем занимаешься, а дело стоит, – надменно продолжил порицания капитан, подобной манерой решимости пожелав в очередной раз укорить его за нерадивое отношение к обязанностям.
    
     Александр, немного оторопевший от таких слов, остановился, стараясь понять, чем же он вновь не угодил начальству. Почесав затылок тёмных коротко стриженых волос, он продолжил путь дальше, явно намериваясь сейчас уж позавтракать, как следует, а только затем решить, что ему требуется сделать в дальнейшем. В отсутствии аппетита Александра было упрекнуть трудно. Да и испортить тот ему совершенно не представлялось возможным.
    
     Подойдя ко входу в столовую Владимир задержался буквально на секунду, обдумывая, что скажет собравшимся в ответ на их расспросы о вчерашнем разговоре с инопланетным консулом, той невероятно чуждой цивилизации, представителя которой они собственно и сопровождали в настоящий момент к себе на Землю по пресловутому договору обмена. Пришелец смотрелся несколько странновато даже для своего дикого рода-племени. Общался с людьми крайне редко и только с избранными их представителями, держась как-то настороженно, в уединении, отдельно от всех, не выказывая каких-либо эмоций или заметных чувств. По видимому, к особенному их количеству он позволил себе отнести и Владимира, вызвав для собеседования в конце дня. Там консул поведал ему такую значимую информацию, что волосы становились дыбом только от одного осознания её истинного смысла, невольно заставившего капитана с крепкими нервами и твёрдой волей отнестись к ней довольно впечатлительно. Хотя знать всем без разбора подобные сведения естественно не полагалось. Просто необходимо было подготовить корабль к прыжку в гиперпространстве исключительно в штатном режиме, без нежелательной паники, либо истерии со стороны экипажа, и далеко к особому, необычному прыжку, никогда и никем из землян не совершавшим ранее. Запрещалось ставить людей напрямую перед фактом, чтобы в результате непредвиденных обстоятельств ничего не случилось, не сломалось в самый ответственный момент. В противном случае это грозило обернуться большими неприятностями не только для участников команды и их капитана, но и для всей системы транспортации в целом. Однако часть правды всё равно сказать было нужно. Сжав зубы, Владимир сделал шаг навстречу неизвестности в намерении оставить смутные помыслы позади себя, заходя в столовую просто, чтобы позавтракать, хотя в такой момент ему было совсем не до еды.
    
    
     Глава 2. Известие
    
     Первой, кто попался ему на глаза, была Надежда – высокая плотная девушка с пухленьким личиком, довольно славным и симпатичным в некотором отношении, с проступающими ямочками на щёчках, украшенных светящимся нежным румянцем. Временами появляющаяся на её губах улыбка будто притягивала к себе неуловимым чувством хорошего расположения, неописуемого словами ощущениями простоты и доброжелательности к окружающим, искренними эмоциями, которые также были отражены и в её больших карих глазах, поблёскивающих порою маленькими искорками. Они словно вбирали в себя частички излучаемого света, поглощали его извне, но после возвращали обратно в пространство в виде тёплых волн жизненной энергии. Выражение лица Надежды почти всегда выдавало некую незамысловатую непринуждённость, однако с особой хитростью, какая бывает у людей, несколько разочарованных в жизни и относящихся ко всему с небольшим недоверием, вероятно не лишённым оснований.
    
     На вид она выглядела на двадцать восемь лет, однако не сказать, чтобы это был её правильный возраст, ибо внешность частенько бывает обманчива. Точный возраст у женщин определить сложно, особенно у девушек с объёмными формами тела, по меньшей мере с такими, какие наблюдались у неё, хотя и в незначительной степени. Из-за этой заметной пышности она сильно переживала, прямо до таких крайностей, что становилось боязно как уже за неё, так и за обхаживающих её людей (в такие моменты проявления отчаянья). Но явно особого беспокойства Надежда не вызывала. Чуть больше от нормы – ничего страшного. Стоит ли расстраиваться из-за пустяков, ведь кому-то подобное очень даже приходилось по вкусу.
    
     К месту будет отметить, нравилась она сильно технику Александру, который при первом же удобном случае так и норовил пристроиться к ней поближе, кружась над ней, как коршун над добычей. Надежда же всячески старалась от него отбиться, как в переносном, так и в буквальном смысле, но все эти действия, конечно, происходили у них несерьёзно и наиграно. Было очень забавно иной раз наблюдать за такой интересной парочкой.
    
     Так и сейчас Александр подошёл к Надежде, никого собственно не стесняясь, со своими нескромными, рвущимися наружу желаниями, которые видимо слишком переполняли его в тот момент, намериваясь в очередной раз ущипнуть её за какое-нибудь подвернувшееся под руку мягкое место. Надежда, предвидя подобное обстоятельство, прямо так и отпрыгнула в сторону, точно показывая этим, что такое отношение ей весьма неприятно и выглядит как непристойное и неприемлемое, хотя это конечно же было не так.
    
     – Да отстань ты, в самом деле! – выкрикнула она, от возмущения махая руками. – Отвяжись от меня наконец! Володя, скажи хоть ты ему что ли…
    
     Владимир улыбнулся, сбрасывая с себя накрученное напряжение, присел за белоснежный столик, облокотившись на него всем телом так, что тот неумолимо хрустнул, подавшись непрочной конструкцией вперёд, отодвигаясь от своего притеснителя дальше. Хорошо что ещё капитан предусмотрительно переставил стоявшие на нём приборы ближе к центру, то они, без всякого сомнения, слетели бы ему точно на брюки.
    
     – Потом будете любезничать, – обнадёживающе провозгласил он, недовольно посматривая в сторону соблазняющего её ухажёра и доставая часы. – Давайте лучше скорее завтракать, то нам ещё предстоит непосредственно-близкое общение с Юрием Георгиевичем. Если быть точным, то минут через сорок он выйдет на связь, прибудет к нам прямо в зал совещаний.
    
     Владимир заглянул внутрь большой комплексной тарелки, содержимое которой совсем не хотел есть. Он буквально через силу заставил себя положить в рот часть оной неприятной субстанции, представшей перед ним на удивление в виде кусочков капустного листа, моркови и красного сладкого перца. Захватив вилкой и попробовав данную смесь, он даже немного растерялся от неожиданности: до какой степени она сейчас казалась ему отвратительной.
    
     – Кушай, Володя, кушай. Чего морщишься? – выдала вслух свои мысли Надежда, высовываясь из кабинки заказов напротив. – Ничего другого и не предвидится. Настоящих продуктов захотелось, правда? Откуда же они у нас возьмутся, скажи на милость?
    
     – Это точно. Давно пора самогон из них гнать, то от здешней выпивки одна изжога, – резко громыхнув так, подключился к разговору подошедший Илья, смотревшийся на этот раз уже совершенно по-другому. Солидный деловой костюм, тщательно отглаженный, сидевший на нём с иголочки, белоснежная рубашка, выглядывающая наружу стильным воротничком с острыми полями, новенькие лакированные туфли на каблуках, чтобы, наверное, казаться чуточку повыше – всё являло в нём желание участвовать в обсуждении. По видимости, он всё-таки проглотил пару восстановительных таблеток, принял должным образом освежающий душ, дабы предстать перед экипажем в подлинно надлежащей форме, как, впрочем, бывало всегда. Владимир чуть было не подавился от неожиданности – запил застрявшую в горле пищу компотом из сухофруктов. Повернувшись к программисту лицом, он с нескрываемым недоумением смотрел на него.
    
     – Вот же вырядился, действительно… Ведь можешь, когда захочешь. Чего ты там насчёт спиртного-то говорил?
    
     – Уж и пошутить нельзя. Где ж я возьму необходимые компоненты? Ты лучше объясни, по какому поводу собрание? – деловито полюбопытствовал тот низким голосом, поправляя указательным пальцем сползающие с переносицы очки, явно придававшие ему больше солидности. – Что консул сказал? Опять насчёт какого-нибудь уплотнения стен, либо оснащения каюты дополнительными обогревателями? Он никого к себе не вызывает просто так, без крайней необходимости.
    
     – Ничего хорошего не сказал. Разговор вёлся касательно нашего возвращения на Землю, – задумчиво отозвался Владимир, тщательно подбирая слова. – Как бы это помягче передать? По существу: исчез телепорт, который-то и открывал нам дорогу в нашу родную Солнечную систему, как будто его и вовсе не существовало. Придётся прыгать через Солнце, что меня очень беспокоит. Алексею нужно самостоятельно рассчитать курс, проложить его чрезвычайно точно, чего ранее не случалось. В этом-то и заключается сложность. Я с ним уже переговорил на эту тему.
    
     – То-то он мне не ответил на вызов! – возмутилась Надежда, подперев руками бока для верности. – Где же наш научный работник теперь прохлаждается?
    
     – Он занят именно этой, крайне трудной задачей и явится уже непосредственно в зал совещаний, – мрачно продолжил тот, не обращая внимания на высказывание, – послушает доклад, и обратно займётся тем же. Ты Илья тоже безотлагательно подключайся к расчётам, но уже со своей стороны. И отнесись к этому со всей серьёзностью.
    
     Инженер точно присвистнул от подобного неожиданного поворота событий и тотчас с содроганием опустился на стул, стоявший напротив.
    
     – Ничего себе, – проговорил он, испуганно и восторженно теряясь в эмоциях. – Эдакого ошеломляющего действия до нас никто не проделывал! Ни одна команда! Вы можете представить всю серьёзность такого маневра? Осознаёте ли вы это? Малейшая ошибка в расчётах – и мы никогда не выберемся из гиперпространства, либо погибнем совсем, мгновенно испарившись при проявлении.
    
     – Знаю, но другого выхода нет. И связь с Землёй утрачена крайне некстати. Консул уверяет, что прыжок не представляет опасности, или сложности, однако я ему не слишком-то доверяю. Хотя инопланетные гости всегда осуществляли такие переходы ранее, ещё до создания устойчивых тоннелей. Только цивилизация людей в то время была не готова к их необъявленным визитам. Чего ещё наш земной служитель поведает – неизвестно. Ему там, наверное, из его резиденции в инородной системе, лучше видится обстановка дел.
    
     – Это что же такое нужно сделать? – осторожно поинтересовался Александр, внимательно слушавший их диалог, пробуя хоть немного уловить смысл сказанного.
    
     – От тебя Саша ничего сверхъестественного не требуется, – успокоительным тоном рассудил капитан. – Просто проведёшь небольшую проверку на наличие неисправностей. Малейшая поломка при переходе, сам понимаешь, может нам дорого обойтись. Так что после совещания немедленно приступай к работе, да и про транспортёр не забудь. Я верю, что ты в этот раз всё правильно сделаешь.
    
     Надежда, до сознания которой порой бывало трудно достучаться обычными словами, смотрела на собравшихся с присущим ей внутренним напряжением так, что становилось нестерпимо жутко и боязно разъяснять обстановку дальше. Она оглядывала всех с некоторым выраженным смятением в душе, интуитивно понимая, что что-то здесь происходит не так, как видится ей на первый взгляд. Наблюдая в процессе разговора насколько менялись лица собеседников, она сделала уже свои выводы относительно их истинного положения, обхватила голову руками и запричитала:
    
     – Ах, какая неприятность, какая неприятность! Не вернуться нам назад, чует моё сердце! Пойду Оле скажу, то она и не знает. Что будет со всеми нами, ума не приложу?
    
     – Совсем не стоит так расстраиваться. Ольга Васильевна давно в курсе случившегося. Сейчас её уж точно не нужно беспокоить бессмысленными предположениями и необоснованными версиями – только больше панику разводить. Как раз сегодня она должна подготовить анабиотические камеры к эксплуатации. Давненько мы их не использовали, – натянуто улыбнувшись, отметил Владимир, опасаясь, что Надеждино смятение может натворить много бед: передаться также и их впечатлительному медицинскому работнику. – Кстати, где же она пропадает опять, почему я её здесь не наблюдаю?
    
     – Она отпрашивалась ещё с ужина. Сказала, что множество лабораторных проб предстоит сделать, и что она подойдёт попозже, – со знанием дела отвечала Надежда, важно изобразив на лице осведомлённость.
    
     – У кого отпрашивалась? У тебя? – вопрошая, подивился тот, скрывая улыбку. Однако всё равно он почувствовал себя не в своей тарелке.
    
     Надежда смутившись, молча кивнула.
    
     – Ну понятно! О каком тогда надлежащем исполнении обязанностей может идти речь?! – напущено выразился так Владимир, мотая головой. – Ещё считаемся образцовым кораблём, одним из лучших во флоте! Что уж тогда на других твориться, страшно представить. Ладно, я сам её попроведаю. Действительно, может чего случилось, а я и не знаю. На совещании же нужно присутствовать всем в обязательном порядке, за исключением разве что только нашего инопланетного гостя.
    
     Тут капитан резко поднялся и направился к выходу в стремлении покинуть данное помещение: оставить членов своей команды обдумывать ситуацию уже самим. Проехав немного на транспортёре вперёд, только исключительно в обратную сторону, Владимир остановился возле медицинского отсека, где по всем догадкам должна была находиться Ольга, пятая участница экипажа, исполнявшая обязанности бортового врача. Она по видимому ещё с самого вечера, а именно: с того момента, как только узнала о готовящемся прыжке, основательно занялась подготовкой оборудования. Наверняка, в ходе такой проверки она обнаружила какую-либо серьёзную неполадку в системе жизнеобеспечения анабиотических камер, если даже не вышла к завтраку, верно провозившись над их восстановлением всю ночь, что отнюдь не вызывало удивлений, тем более у Владимира, который хорошо был знаком с её настырным характером.
    
     Нужно отметить: подобные необычные устройства позволяли в тысячи раз замедлить биологические процессы, происходящие в человеческом организме, погрузить исследователя в странное состояние, напоминающее летаргический сон, в свою очередь давая проделывать огромные расстояния в космосе, не теряя ценных лет жизни, также соответственно не тратясь на естественное поддержание организма активным. Официально капсулы анабиоза перестали использовать недавно, когда пропала необходимость в контроле над людьми во время мгновенных перемещений посредством новейших червоточин. Однако в силу привычки их нет-нет да применит кто-нибудь из командиров для верности, чтобы не рисковать понапрасну. Новые же порталы стали более устойчивы к изменениям внешней среды, в отличие от старых природных тоннелей, которые напоминали своими свойствами какие-то маленькие чёрные дыры с невероятной непредсказуемой физикой в них. Ведь те могли в любой момент, ощутимо и без всяких преград нанести тяжелейший вред здоровью человека.
    
     Владимир твёрдым и уверенным шагом ступил в медотсек, всё-таки с надеждой полагая, что довольно обстоятельные причины в поломке оборудования позволят отложить осуществление прыжка на неопределённые сроки, выделят экипажу ещё время поразмыслить над случившимся. Пройдя чуть дальше вглубь, он действительно, обнаружил там Ольгу, мирно спящую прямо за столом, положившую свою маленькую голову аккуратно себе на руки. Светло-русые пряди её волос были растрёпаны, чуть оголяли белую шею, лежали беспорядочно относительно окружающего пространства так, что казались немного неряшливыми.
    
     Владимир относился к Оле с симпатией, да и она отвечала ему взаимностью, зная того ещё со времён учёбы в медицинском институте. Тогда их, молодых специалистов, направляли на изучение основ жизнедеятельности и там они по-настоящему стали близки друг другу. В принципе, Владимир и похлопотал насчёт того, чтобы их юную пару не разлучали, а позволили проходить службу исключительно в одном месте. Данный факт мог только укрепить надёжность флота, и руководство вовсе не препятствовало категоричному стремлению молодых людей быть вместе, несмотря на то, что официально они не были женаты, тем самым нарушали устоявшиеся правила и естественную биологическую субординацию, навязываемую для отношений между мужчиной и женщиной.
    
     Владимир чуть тронул Ольгу за плечо, и она сразу подняла голову, открыла глаза, посмотрела сонным взглядом на вторгшегося в её грёзы этого человека, не совсем понимая, что происходит вокруг. Поправив волосы, она всё же попыталась встать, что получилось весьма неудачно.
    
     – Это ты Володя? Наверное, уже утро. Я не хотела тебя подводить… Ты сказал, что завтра нам предстоит совершить прыжок и я начала осмотр камер, чтобы закончить работу как можно скорее, – нараспев медленно объясняла она, проговаривая каждое слово, словно всё ещё находилась во сне. – Две из них, к сожалению, оказались неисправными, но ведь восемь нам должно хватить, даже принимая во внимание того особого представителя инопланетной формации, который недавно поселился у нас.
    
     – Ну не ночью же их проверять, – отвечал он, покачивая головой от умиления. – Сейчас можно немного и повременить, всё равно торопиться некуда. Портал пока нам недоступен для использования. До него ещё лететь и лететь. Да и посланника нашего послушать нужно, чего ещё он скажет…
    
     – А не опасно это – прыгать сквозь звезду? Так ведь можно и сгореть совсем. Даже и сообразить не успеем, что именно с нами произойдёт. Внутри её нам уже ничего не поможет, – она необычайно остро и пристально посмотрела на него с недоверием, правдиво выразившимся в её серых сверкающих глазах, и от такого взгляда по спине невольно пробежал холодок.
    
     – Инопланетный консул говорит, что подобное перемещение вполне допустимо. Что это аналогично прыжку над костром, помнишь, как на Земле, очищение от всех бед и несчастий. Костёр горячий и светит ярко, но навредить нам не может. И ты проскакиваешь через него на большой скорости, – Владимир провёл рукою в воздухе, пробуя наглядно изобразить сказанное. – Так и здесь. Корабль поймает гравитационное излучение нашего светила и откроет доступ к подпространственному туннелю в Солнечную систему, а затем сила притяжения мгновенно сделает своё дело.
    
     – Ну, успокоил, называется. Мы же никогда не совершали подобного… Ну хоть погибнем, так вместе, – она прижалась к Владимиру всем телом, как будто хотела раствориться в нём полностью. – Мне становиться очень страшно. И сигналов с Земли никаких не поступает. Я здесь в одиночестве только об этом и думала…
    
     Он обнял её за плечи, погладил рукой вдоль спины, невольно ощущая рецепторами ладони растущее напряжение. Он словно хотел так снять его как можно скорее.
    
     – Зачем же думать? Всё хорошо будет. Нужно только немного поработать. Разберёмся уж, что к чему, чего там… Звездолёт, в крайнем случае, подберёт кто-нибудь по дороге, – с кажущейся лёгкостью пошутил он, для вида махнув рукой.
    
     – И долго мы будем лететь? У нас родители дома остались, помнишь? Так что уж постарайтесь, как следует. Я хочу ещё их живыми увидеть, – она слегка толкнула Владимира в плечо и после отодвинулась в сторону.
    
     Ольга была девушкой невысокого роста и плотного телосложения, однако несмотря на это выглядела худенькой и стройной, с ничуть не портившей её округлой фигуркой и всеми подобающими при этом формами. Так что толчок получился весьма увесистым и твёрдым, дав в очередной раз Владимиру почувствовать силу её нелёгкой руки. Он же, нисколько не смутившись, совсем не принял такой метод общения близко к сердцу, а наоборот, лишь посмеялся в ответ, предоставляя Ольге право распоряжаться отдельными желаниями собственной незаурядной личности.
    
     – Ладно, пойдём-ка лучше быстрее к другим нашим коллегам по несчастью, а то время не терпит и довольно скоро закончится, – настойчиво поторопил её Владимир, двигаясь поближе к выходу и сам. – Заждались уже должно быть нас все там собравшиеся. Юрий Георгиевич скоро нарисуется, а никого нет. Что он должен думать? Надеюсь уж он-то развеет все твои мрачные мысли окончательно, уничтожит раз и навсегда ненужное их проявление, чтобы те не возникали впредь.
    
     Подойдя к залу совещаний, они заметили небольшое столпотворение перед входом, создаваемое четырьмя остальными участниками экипажа. Люди с назойливо-непрекращающимся оживлением, неожиданно возникшим среди них, без устали, крайне взволновано обсуждали предстоящий манёвр, сразу по ходу разговора выстраивая мыслимые и немыслимые предположения касательно лучшего его завершения. Они делились меж собой вполне понятными существенными опасениями, сомнениями, рождавшимися у них в головах и изливавшимися наружу в виде необычайно резких высказываний. Полемика происходила спонтанно и запутано, хотя задавались такие вопросы единственному сотруднику, более или менее разбирающемуся в сей области познания – научному работнику Алексею, который по обыкновению стоял один против всех, терпеливо выслушивая их нелепые дилетантские соображения относительно случившегося.
    
     – Да, как это ни странно прозвучит, но я почти закончил все необходимые расчёты, – вещал он вполне уверенно и твёрдо. – Никаких неприятных моментов возникнуть не должно никоим образом. Документация на проведение вычислений была мною получена ещё вчера, прямо из рук нашего инопланетного гостя. Сейчас остаётся только уточнить, как такое мероприятие может быть реализовано на деле. Думаю Илья поможет мне в этом трудном начинании уже со своей стороны смоделировать систему, дабы произвести перемещение воочию.
    
     – Конечно же, несомненно, я сделаю всё от меня зависящее в пределах представленной схемы полёта. Составим вместе программу, отладим её прямо на месте, чтобы было надёжнее, – администратор еле сдержал усмешку. Он поправил очки и поднял правую руку вверх, точно давал понять, что подобное сделать для него пара пустяков.
    
     – Ну а Солнце нас не поджарит, когда мы будем пролетать сквозь него? – озабоченно в очередной раз поинтересовался Александр, напрягши извилины, морща лоб и почёсывая затылок одновременно. – Или я совсем уже ничего не понимаю…
    
     – Как же оно может нас достать, если корабль будет находиться в другом измерении, – содрогаясь всем сердцем от переполнявших его эмоций, продолжал объяснения учёный. – Имеется небольшой туннель, питающий нашу звезду энергией, который-то мы с уверенностью и используем, как делали это первые инопланетные гости Солнечной системы. Трасса довольно старая, но надёжная. Как раз выбросит наш корабль возле Сатурна – планеты, в прошлом являвшейся неким перевалочным пунктом новых собратьев по разуму. Название её, кстати, на их языке точно так же и произносится, как говорим мы. Буквально оно означает то самое, чего я сейчас недавно отметил. Или вы об этом впервые слышите?
    
     – Напоминает нечто отдалённое, кое читали нам на лекциях по истории враждебных цивилизаций, – Надежда поправила причёску и улыбнулась широкой улыбкой так, что всем стало нехорошо.
    
     – Столько времени потребовалось наладить с ними хоть какие-нибудь миролюбивые отношения, – информировал Алексей, вздыхая. – Сейчас наконец достигнут компромисс – право каждой цивилизации на обособленное существование, чтобы ни та ни другая сторона не диктовала свои условия и не лезла бы с рекомендациями в сложившееся веками культурное устройство общества, его традиции и религию.
    
     – Да уж, это точно. Еле вынули из них секреты перемещения в пространстве, – подтвердил наблюдавший за разговором Владимир. – Проходите давайте в зал, чего столпились перед входом, в самом деле? Небось, не в гости пришли.
    
     Тут он внимательно посмотрел на Алексея и, встретившись с ним взглядом, поблагодарил того за проделанную работу, а также и, естественно, за некоторые разъяснения, проводимые среди экипажа. Тот понимающе кивнул и проследовал по дорожке вперёд, скрываясь за порогом.
    
     Алексей относился к тому малопонятному сословию людей, необычной специализацией которых являлось подобное удивительное свойство всё знать, несколько обособлявшее его ото всех существующих на сегодняшний момент специалистов, по уровню развития выдвигая на вершину иерархии, ставя ощутимо выше всех остальных человеческих индивидуумов. Однако было не сказать, чтобы он слишком уж выделялся из общей массы. В быту выглядел просто и обыденно, не злоупотреблял положением и имеющимися при нём полномочиями, общался с людьми абсолютно на равных, понятливо, мягко и в то же время обходительно-вежливо. Хотя и присутствовало в нём нечто странное, неуловимое поверхностным взглядом, заставляющее относиться к такому человеку с должным уважением и даже некоторой осторожностью. Он совершенно точно лучше своих коллег был осведомлён по поводу устройства людского сообщества, располагал сведениями всех достижений и технологий, так тщательно скрываемые правительствами планет от обычных граждан, а также от всего содружества в целом, знал тайные ходы политики, заговоры и перевороты между правящими верхами. Простых смертных подобное обстоятельство конечно затрагивало не особо. Кому нужно было вникать в перипетии власти. Чтобы не морочить населению голову, такие подвижки проходили незаметно для них, по крайней мере для основного контингента людей, размещённого как на Земле, так и на освоенных Луне, Венере и Марсе. Хотя на Марсе народ всё же был поумнее, и то и дело устраивал какие-нибудь незапланированные акции, возмущаясь и требуя от правительства тех или иных дополнительных льгот и пособий. Вероятно тут сказывался сам характер этой красной планеты, её воинственная непримиримая роль в истории человечества.
    
     Ежели говорить о внешности Алексея, то ничем особым он не отличался, однако некоторая приметность в нём всё же присутствовала. Он был среднего роста, широкоплечим и крепким мужчиной, с угловатыми и длинными руками, неожиданно заканчивающихся короткими пальцами, то и дело попадающихся при разговоре на глаза. Лицо его выглядело не очень здоровым и даже немного страшным, напоминающим какую-то резиновую маску на мотив сказочного произведения. Если бы он не был человеком высокопоставленным, то мог легко сойти за одного из тех неряшливых дурных граждан нового мира – неких отрешённых личностей, которые никогда ничем не интересовались особо и существовали в обществе исключительно только для видимости, походили образом своей жизни на бродячих животных. Но Алексей в отличие от них всегда был в надлежащей форме, гладенько и чисто брился, используя для этого по всей видимости невероятно дорогие средства, да и вообще – постоянно и всячески ухаживал за собой. То, что действительно его выделяло, так это были большие усталые глаза, подёрнутые снизу значительной синевой, возможно от недосыпания или работы – эдакие нехорошие синяки, сползающие вниз по обеим сторонам лица прямо на щёки; густые прямые волосы, чёрные как смоль, стриженные по средней длине и плотные, словно металлическая проволока; несоразмерно большие уши, торчавшие из-под этих волос подобно игрушкам, бывшие будто бы ему совсем чужими, неотъемлемо намертво приклеенные к голове. В общем, образ вырисовывался довольно-таки неординарный, как и характер в принципе тоже.
    
     Алексей был достаточно замкнут и скрытен для проявления каких-либо человеческих отношений, либо эмоций, не считая конечно пересудов с начальством. Он постоянно проговаривал про себя что-то совершенно немыслимое, бормотал и посмеивался так, точно иронизировал, специально старался найти в людях нечто особенное, какую-нибудь мелочь, любую малейшую оказию, к которой можно было прицепиться, чтобы выставить её напоказ. Вероятно из-за этого свойства своего характера все считали Алексея странным, явно не от мира сего. Нормального общения с людьми, а главным образом с женщинами у него не получалось. И к удивлению многих, он так и оставался один, хотя по возрасту ему давненько желательно было обзавестись нужным положением и статусом. Сорок лет как-никак приличный возраст! Но не будем на этом заострять такого уж пристального внимания. Если захочет, то, конечно, найдёт кого-нибудь себе по душе, было бы желание, которое, к месту отметить, у него имелось даже с излишком.
    
     Пройдя в зал, члены команды быстренько расселись вокруг объёмного и круглого стола, в середине которого для докладчика разверзалась свободная область – некая значительная пустошь, открывающая ему пространство для творчества. Они сразу же навалились эдак на спинки кресел с целью получения от них спокойствия и удобства, удерживая руки на мягких подлокотниках, также, несомненно, придававшие им больше уверенности. Каждый тут занимал определённое место, положенное по прописанным правилам субординации. Времени до появления посланника оставалось всё меньше, и собравшиеся молча сидели так, в тишине, старались даже по возможности не делать лишних движений без необходимости, не шептаться между собой, что при иных обстоятельствах случалось довольно редко. Вскорости, как и было обещано, минута в минуту, в центре перед ними буквально из пустоты возникла фигура мужчины невысокого роста, одетого по всем специальным посольским атрибутам. Чёрный комбинезон с тёмно-красными вставками петлиц, с вполне естественными для подобного случая двумя большими звёздами в каждой, дававшие ему абсолютную власть над присутствующими, очень хорошо подтверждали полномочия этого человека. Лицо его выражало некое значимое превосходство, нужную для такого момента маску надменности с известными проскальзывавшими на нём чертами хитроватой улыбки, однако также и с совершенно незнакомыми чувствами крайнего беспокойства и озабоченности. Волосы его теперь на удивление были полностью седыми, нежели прежде, настолько, что казалось они сами по себе излучали то характерное голубовато-стальное свечение, которое наблюдалось порой лишь у весьма пожилых людей. Но ему недавно исполнилось всего-навсего сорок пять! Представшее явление явно произошло с ним несколько рановато, даже для такого видного как он деятеля, поразившее до глубины души.
    
     Голограмма осмотрела собравшихся необычайно пристально, основательно всех, и каждого в отдельности, и только затем повернулась к капитану, дабы знать на кого ориентироваться во время доклада.
    
     – Я вижу: весь экипаж в сборе. Можно приступать к изложению проблемы, я думаю… – сосредоточенно произнёс мужчина, без видимой причины опуская глаза в пол.
    
     – Да, конечно, товарищ генерал-лейтенант, пожалуйста начинайте, – отрапортовал Владимир, смотря на него с положенной уверенностью. – Мы всегда рады внимательно Вас выслушать.
    
     – Оставь эти формальности, Володя. Чай не на параде находимся, – он скривил лицо в презрительной усмешке. – Всё нормально у вас? Корабль может совершить прыжок вовремя?
    
     – Без сомнения, Юрий Георгиевич.
    
     – Хотел вас предупредить, пока не стало слишком поздно. Произошло одно чрезвычайно невесёлое обстоятельство, которое возможно заставит нас действовать намного серьёзней и решительней, чем прежде, – подозрительно торжественно и в то же время невероятно мрачно начал излагать он обстоятельства дела. – Вы наверняка уже в курсе происходящего, по крайней мере – один из вас… И теперь я скажу всё, ни от кого ничего не скрывая. Связь с Землёй потеряна окончательно. Навсегда и пропал единственный надёжный портал, соединяющий две системы. Вам предстоит лететь прямо через звезду, чтобы добиться желаемого результата. Это очень опасно. Но мало того, по данным разведки местных наблюдателей, Солнце начало катастрофически увеличиваться в размерах, теряя естественные каналы для получения энергии, таким образом спешно обращаясь в белого карлика. Уж не знаю чем сие вызвано, и что будет теперь с нашей цивилизацией. Как вы понимаете: эти моменты придётся узнавать вам на месте самим, налаживать контакты, связь, ну и так далее по порядку, если конечно такое ещё будет возможно. Я же останусь здесь, наверное, уже насовсем. Нет времени лететь специально забирать меня, но всё-таки, несмотря ни на что, я сделаю попытку помочь вам и отсюда. Направим спасательные экспедиции на помощь… Хотя, к чёрту!.. При данных обстоятельствах они определённо не смогут сделать ничего существенного. Только ваша команда и остаётся способная может быть в последний раз совершить такой прыжок. В общем, действуйте ребята! Теперь каждый старается исключительно для себя. Спасайтесь, пока есть возможность. Сейчас я должен отключаться, а то здешние обитатели посматривают на меня не очень-то дружелюбно. Это последнее сообщение, направленное от меня лично, больше ничего поступить не должно…
    
     «Вот так неожиданно всё и раскрылось, – подумалось капитану в отчаянии. – Но подтверждение мы получили. Значит, инопланетный консул не врал!.. Что же сейчас с нами будет?..»
    
     Образ внезапно пропал, так же, впрочем, как и появился, оставляя всех в недоумении смотреть друг на друга в поисках ответов. Нежелательные мысли медленно заползали к ним в головы, порождали гнетущие душевные переживания относительно случившегося, вызывали к жизни и противоречиво-мрачные чувства, рисующие в воображении страшную картину реально произошедшей трагедии.
    
    
     Глава 3. Решение проблемы
    
     – У нас чрезвычайная ситуация, как я понимаю, – разорвал затянувшееся молчание Владимир, собрав насколько это было возможно всю свою волю в кулак. – Чего мы предпримем дальше? Есть у кого-либо какие соображения или пожелания на этот счёт? Будем действовать согласно установленного плана? Меня-то вы всё равно слушать не будете.
    
     – Да за что же нам такие испытания? – тотчас в ответ запричитала Надежда, закрывая лицо руками. – Неужели ничего нельзя сделать?
    
     – Только без истерик, пожалуйста. Тем не менее, держите себя в руках, – крайне сдержано высказался по этому поводу Алексей, в стремлении хоть как-то подавить нарастающие эмоции. – Всё не так страшно, как кажется. Возможно, найдутся действенные методы устранить проблему. К тому же ещё можно достичь нашей системы вполне благополучно. Чем раньше мы совершим этот прыжок, тем будет лучше для нас, пока и впрямь естественный портал не закрылся. На месте уж постараемся придумать что-нибудь посущественнее, – тут он взмахнул руками для убедительности и после развёл их в стороны. – Нам ведь определённо лучше попасть к своим? Там уже, наверное, началась эвакуация со всех близлежащих планет. Я однозначно придерживаюсь подобного решения, чтобы осуществить этот переход и не ждать здесь непонятно чего. А то поди-кась, кому мы тут нужны. Ещё съедят нас заживо как экзотическое мясо.
    
     – Это уж точно. Действительно, с них станется. Как пить дать: сожрут и не заметят! Сейчас я полностью согласен с намерением Алексея совершить этот прыжок, – поддержал его мысли Владимир, мощным возгласом сотрясая воздух. – И буду настаивать исключительно на продолжении уже проводимых ранее мероприятий по подготовке.
    
     – Но есть вариант остаться в системе и не рисковать понапрасну, – вымолвил Илья, обтирая платком пот, выступивший от беспокойства у него на лбу. – Заберём нашего представителя с планеты, а затем чего-нибудь сообразим вместе. Попросим у здешнего правительства помощи. Наверняка найдётся выход из создавшегося положения, какая-либо другая возможность нам на Землю вернуться.
    
     – Ну какая ещё другая возможность, скажи на милость? Не будут они нами заниматься, это уж точно, – не моргнув глазом, возразил капитан, категорически не принимая подобные рассуждения за целесообразные. – Если ты желаешь поучаствовать в экспериментах, то – пожалуйста, выделим тебе один из спасательных модулей, отправляйся назад.
    
     – Надеюсь наше правительство что-либо предпримет по этому случаю и не бросит людей на произвол судьбы, ведь Солнце теперь грозит неминуемой гибелью всем. В первую очередь расположенным близко к нему планетам, – произнесла молчавшая до сего времени Ольга, от шока побелевшая до неузнаваемости. – Остаются только колонии на Европе и Титане. Но и они долго не протянут без необходимой поддержки систем жизнеобеспечения из недр основных источников. Как не суди, но ежели мы и произведём этот прыжок успешно, то навряд ли останемся в конечном итоге в живых, лишённые запасов для потребления в совершенно пустой системе, без малейшей возможности её покинуть. Даже если и найдётся способ продолжить наше существование, то человечество всё равно рано или поздно прекратит свою деятельность, утратив необходимую энергию, которую никак не сможет дать в полном объёме умирающее светило.
    
     – Это известно всем. Не надо усугублять и без того наше сложное положение, – резко оборвал её Владимир, от недовольства качая головой. – Ведь будет ещё какое-то время для жизни, хотя бы нам самим, да и остальным возможно уцелевшим людям. Не оставаться же нам здесь на милость местного правительства. Всем известны их жестокие нравы. Я просто не вижу сейчас другого выхода, чего бы вы мне тут не говорили. Просто крайне необходимо выполнить этот переход, не допуская никаких сомнений, таким образом попасть домой, как бы плохо нам не пришлось в дальнейшем. И ни в коем случае не нужно служить обедом этим нечистям! Это уж в лучшем случае!
    
     – Однако имеется и третий путь – никуда не прыгать, а продолжить движение в космосе в надежде на то, что всё образуется само собой, – не унимаясь, издевательски выдал новую версию Илья, покосившись недоверчивой улыбкой в ответ. – Забраться всем в анабиотические камеры и будь что будет…
    
     – Тебе лишь бы ничего не делать, – укоризненно одёрнул того Владимир и после оборотился уже к Александру: – А ты Саша чего молчишь? Известил бы нас действительно, чего и ты думаешь по этому поводу. Любое мнение сейчас крайне важно.
    
     – Я со всем согласен. Как решите – так и будет, – коротко и ясно ответствовал он, недоумённо изображая безучастность.
    
     – А мне лично бы так не хотелось, с этими ужасными тварями проживать, оргии устраивать. Мало они нам нервов попортили, мало кровушки нашей попили? Вспомните-ка историю. А войну? Насмотрелась я уже на все их ритуалы и сборища так, что дурно становится, – возмутилась Надежда, от внутренних волнений содрогнувшись всем телом. – Я конкретно за то, чтобы рискнуть и провести наконец этот чёртов переход.
    
     – Вот, вроде бы все высказались, – тяжело вздохнув, подытожил мнения Владимир. – Большинство сделало правильный выбор. Вопрос закрыт окончательно: будем прыгать. Так что приступаем к работе незамедлительно. Обязанности свои я думаю, все знаете. Кому может их специально напомнить? По мере выполнения сразу доложите мне – запустим обратный отсчёт.
    
     Он решительно поднялся с кресла и не торопясь проследовал к выходу, в силу привычки оставил членов команды в некотором раздумье, свойственном сложившейся ситуации, пока окончательно не скрылся за дверью. Ступая по коридору прочь, Владимир направлялся, конечно же, на командный мостик, чтобы ещё раз проверить необходимые настройки корабля, осуществить действия, входящие в его обязанности. Ему никак не давало покоя последнее впечатляющее изречение Надежды относительно представителей другой инопланетной формации. Действительно, их традиции и нравы очень возмущали, а порою даже шокировали каждого из здравомыслящих знающих людей по всему содружеству. Владимир никогда ещё так близко не сталкивался с естественным укладом жизни, противоречивой средой обитания этих существ. Одно дело выслушивать рассказываемые страшилки на эту тему, другое же – самому, собственными глазами наблюдать все их беснования воочию. «Если ещё кто-то и желает здесь остаться, – думалось ему по дороге, – тогда лучше уж совсем не рождаться на свет».
    
     Когда они впервые спустились в их древнюю исходную обитель, то казалось, будто сама земля плавилась у них под ногами, горела ярко-красным светом, излучаемым вполне реальным, исходившим из ниоткуда пламенным огнём, точно пожирающим всё вокруг без малейших причин, как-то уж явно и без всяких препятствий прорывающимся сквозь металлические решётки многочисленных переходов и перекрытий, которые наблюдались повсюду, внедрённые в поверхность планеты и пролегавшие вглубь неё аж на несколько этажей вниз. Вокруг стоял густой полумрак зловещего царства ночи, окутавший собой каждый уголок пространства, тем самым давая понять, что вся эта представленная здесь картина вырисовывалась не просто так. Тёмное мрачное небо над головой словно норовило обрушиться всей своей огромной массой, затянутое непробиваемыми свинцовыми облаками, не пропускающими ни единого лучика света. Нестерпимая жара была сильнее, чем это чувствовалась в самых жарких пустынях Земли, заставляя всерьёз задумываться о смысле жизни. Если бы на людях не было спасительных скафандров, предусмотрительно и заблаговременно надетых, то такие яркие запоминающиеся моменты, скорее всего, оказались бы последними, что они помнили в своей жизни. То-то Юрий Георгиевич не испытывал искреннего желания отправляться в это подлинное пекло, кое представляла родная планета цивилизации Сатан, совершенно дикая и непредсказуемая, явившаяся перед взором исследователей в своём первозданном обличии.
    
     Мало того, что встречавшие их существа выглядели крайне неприятно, были довольно пугающими на вид, так они ещё и вели себя вполне подобающим образом – крайне агрессивно и вспыльчиво: неожиданно бросались под ноги, хотя достоверно точно предупреждались о необходимости сдерживания своих эмоций; рычали, выстилаясь, словно в припадке невыразимого бешенства, вероятно такими манерами демонстрировали своё приветствие или почтение вновь прибывшим, неизвестно как уж оное в действительности у них было заведено; скалились мелкими и острыми, выставленными вперёд зубами, расположенными у некоторых аж в три ряда, а иногда определённо не такими уж и маленькими, способными прокусить защиту землян в два счёта. Как впоследствии выяснилось, разновидностей этих тварей, населявших планету, частично представших им на обозрение, имелось там бесконечное множество. Естественно каждого было не описать уж никакими силами.
    
     На улицах, скверах и площадях, если их по сходству можно было называть таковыми, горел огонь, каким-то доподлинно неизвестным неугасимым пламенем пожирая всё вокруг. Выглядело это так, как будто находишься целиком и полностью в нём самом, чуть было не пылаешь живьём от подобного великолепия. Окружающее пространство наполнялось какими-то странными телами – трупами непонятных и невиданных животных. Окровавленные куски мяса лежали на пути следования то там, то тут – везде, куда только не посмотри внимательным взглядом. И здешних обитателей данный факт нисколько не смущал, а скорее напротив – очень даже радовал. Многие из них абсолютно не стесняясь, прямо на виду у гостей вытаскивали из какого-нибудь тела внутренности, отрезали кусками мясо, разделывали зубами уже иную оторванную часть, вместе с костями перемалывали у себя во рту. Видимо они так сильно проголодались, что для оного занятия уже невозможно было подыскать более подходящего случая. Зрелище отвращало по сути до такой степени, что Владимира поневоле передёрнуло, даже сейчас, когда он просто вспоминал увиденное. Определённо, его недавний страшный сон казался приятнее.
    
     Позже консул объяснил, что так устраивался праздник для местного населения в честь прибытия гостей из другой обитаемой системы, как в реальности было принято по их разумению. Подобное представление, проводимое здесь, а именно: изобилие огня, мяса и крови считалось признаком богатства и благополучия. Те правила, традиции, законы, царившие в этом мире, которые у нормальных людей вызвали бы, мягко выражаясь, непонимание и беспокойство, являлись для этих существ безусловной нормой жизни, смотрелись в их глазах совершенно обыденно.
    
     Однако вопреки охватившему Владимира чувству неприязни, вступил он на командный мостик абсолютно спокойным – в эдакое небольшое служебное помещение, предназначенное для отдачи приказов по управлению кораблём и естественному наблюдению за его состоянием. Он занял положенное место в уютном кожаном кресле напротив пульта управления, нажал попутно несколько необходимых клавиш, чтобы не терять драгоценного времени понапрасну. На больших мониторах вокруг, не помедлив ни единого мгновения, высветилось глубокое звёздное небо, отражавшее в себе все окрестности корабля, со всеми, имевшимися в тот момент рядом звёздными системами, галактиками, скоплениями туманностей, тем самым позволяя увидеть их некое общее образное расположение. Судя по показаниям приборов, судно шло вполне стандартно, запланированным маршрутом, заданным рабочей программой, следуя аккуратно в сторону пропавшего подпространственного туннеля, полностью расправив паруса ионного двигателя для скорейшего продвижения вперёд, а также с целью экономии энергии для других, не менее ответственных манёвров. Хорошо, что светило Сатанской системы позволяло использовать именно такой метод перемещения, ведь ко входу в портал нужно было ещё как-нибудь долететь.
    
     Командир включил устройство обнаружения энергетических волн – искривитель измерений, дабы в очередной раз удостовериться в правдивости переданной ему информации: исчезновению устойчивого искусственного туннеля, который сейчас был им крайне необходим, что, к сожалению, только подтвердилось. Хотя в душе теплилась ещё маленькая надежда относительно ошибочных показаний применённых для этого многочисленных приборов и датчиков. Однако же нет – всё выглядело тихо и опустошённо, будто никогда не существовало никаких гравитационных возмущений пространства, ничего такого, что могло бы опровергнуть этот трагический факт. Необходимо было вручную прокладывать рискованный курс, принудительно входить в один из слабеющих естественных тоннелей, формировать некое подобие искажения, словно протыкать настоящую действительность вплоть до конечной точки прибытия. Но создавать портал самим было совсем не нужно, да и честно признаться, не под силу. Требовалось просто использовать энергопожирающую силу звезды, на данный момент – именно Солнца, с каждым мгновением катастрофически теряющего такую движимую энергетику. Соответственно действовать следовало как можно скорее, пока оно не исчезло из потустороннего сверхпространства совсем, не оставив даже следа пребывания в нём.
    
     Совершенно оказалось странным, что прохождение этих сил пропадало, если достигался полный или преждевременный предел по расходу водорода внутри светила. Подобный факт напрочь опровергал некоторые научные теории относительно происходящего. Но абсолютно было неизвестно, что же на самом деле служило причиной таких процессов в действительности: отсутствие достаточной энергии для поддержания дальнейшего горения звезды либо уничтожение запасов топлива в ней. Ведь явление вызывало её скорейшее увеличение в размерах, распыляя затем в пространстве, обращая навечно в белого карлика, нейтронную звезду или другую ужасающую субстанцию – чёрную дыру. Оно пресекало этим любую возможность проникновения в закрытую систему извне, как собственно и вероятность вылета из неё, почти с тем же уровнем гравитационного воздействия умершей звезды на планеты, что и прежде, но естественно – без поддержания её жизненной сферы. Довольно скоро оболочка растворялась в космосе, лопалась, словно мыльный пузырь, либо взрывом разметалась туманностью вокруг, истребляя на своём пути всё живое.
    
     И надо было так случиться, что все простейшие микроорганизмы очень быстро развивались при первом же удобном случае, предоставленном им природой. Как к примеру произошло на Европе, где в силу образовывавшихся там химических реакций, посредством тепла и света, возникла своя сложная подводная система с непохожими на земных существ обитателями, однако ещё недостаточно рассудительными. Наверняка, разум – это некое исключение из правил, представляющее собой сгустки неведомой, неизученной ещё энергии, позволяющее некоторым образом управлять всеми процессами, происходящими в мире, сразу полно и целостно давая точное предназначение для того или иного индивидуума, делая определённый вклад в его развитие. Он вероятно не может существовать уже сам по себе, вне приделов пространства и времени, а также нужного физического образа, удобной используемой формы, подбирая её для себя так, чтобы впоследствии быть защищённым от враждебных сред и не погибнуть совсем, расщеплённым разлагающими пустотами бесконечности. Сходным образом наверное и возникла вся человеческая цивилизация, однако далеко не единственная во Вселенной обладающая сознанием. Ведь существование сложных организмов, а именно: огромного симбиоза простейших, не такой уж исключительный факт, как считалось ранее. Он встречается сплошь и рядом, в любой точке мироздания, куда не посмотри пристальным взглядом, даже в ледяных основаниях комет, на блуждающих астероидах, подобно всей людской братии, как некой заразе, чрезмерно переполнившей и поразившей космос.
    
     Тут Владимира довольно бесцеремонно оторвал от высоких философских размышлений повторяющийся голос Надежды, который видимо говорил одни и те же слова, снова и снова, только каждый раз уже с другой, изменившейся интонацией, настойчиво проникая в сознание, словно возвращал помимо воли его с небес на землю, обратно в существующую реальность.
    
     – Володя, ты идёшь в столовую, в конце-то концов?!. Нет, он опять не отвечает! Время обедать, а тебя ещё нет. Алексей и Илья уже закончили свою работу, – крайне раздражённо в устоявшемся приказном порядке громко возмущалась она. – Ну почему никого не дозовешься на этом корабле. Хоть эскорт за ним посылай.
    
     – Слышу тебя очень хорошо, зачем же так кричать? – отозвался в динамик Владимир. – Приду уж, через какое-то мгновение, дай шанс, куда я от вас денусь. Покушаем и будем прыгать, то время не ждёт, и возможностей для успешного завершения с каждым часом становиться всё меньше. Корабль как раз входит в область действия гравитационных волн.
    
     – Поторапливайся скорее и сам, а то ей богу, останешься без своих харчей. Саша тоже подошёл. Сказал, что всё уже досконально проверил, – более умеренным тоном проинформировала Надежда.
    
     – Отлично! Теперь очень хочется надеяться на лучшее, – рассудил он так, с некоторым внезапно возникшим доверием к технику, с чувством, также свойственным его натуре. – А насчёт еды можешь не беспокоиться. Она всё равно сейчас меня мало волнует.
    
     На первое подавался борщ, со сметаной, к которому Владимир не притронулся совершенно, вероятно искренне полагая, что последующего блюда ему будет вполне достаточно. Второе же состояло из небольшой синтетической котлеты, довольно приятной и питательной на вкус, не очень-то отличимой от настоящей, и гречневой каши, сваренной на удивление по всем правилам кулинарного искусства, рассыпчатой и таявшей во рту, тоже весьма похожей на оригинал. Имелся и клюквенный кисель, немного кисловатый и одновременно необычайно сладкий, возможно даже с добавлением какого-либо активизирующего стимулятора, периодически использующегося в питании для большей работоспособности мозга. Вся эта еда, естественно, не готовилась людьми самостоятельно, а производилась особо выделенным на то кухонным прибором, автоматически решавшим, какую очередную гадость преподнести членам экипажа в текущий момент. Командир оставил кисель нетронутым, так как счёл, что лишние вливания в его организм ноотропных препаратов совсем не требуется, хоть бы и с благими намерениями. Он попросил Надежду принести ему бутылку простой минеральной воды, дабы всё-таки было чем запивать пищу.
    
     – И вы хотите меня уверить, что корабль к переходу готов?! – заканчивая трапезу, в очередной раз переспросил он, утираясь марлевой салфеткой после. – Чего-то вы быстренько управились в этот раз, по какому-такому случаю?
    
     – Вот, пожалуйста, программа для запуска всех необходимых процессов, – отвечал ему Илья, передавая в руки небольшую карту памяти, для пущей сохранности помещённую в пластиковый футляр. – Можете не сомневаться в её исключительной надёжности. Заготовки были сделаны ещё сатанскими программистами. Оставалось только указать пункт назначения.
    
     – Учёл, что действие поглощаемой энергии невероятно ослабело? – со знанием дела стребовал с того Владимир, будто стремился показать свою осведомлённость в таком вопросе.
    
     – Откорректировал с введением плавающей переменной, определяемой системой в процессе запуска, как положено, – рапортовал он, немного наклонив голову вбок. Затем администратор вкратце изложил некоторые, никому не нужные подробности предстоящего перехода.
    
     – А почему сразу на командный мостик не направил, по сети? – недоумённо поинтересовался капитан. – Как раз я бы там её и встретил.
    
     – Для безопасности. То мало ли чего может случиться по дороге, сбой какой-либо, ведь за всем не уследишь. Не слишком-то приходится доверять здешнему оборудованию. Всё лучше сделать по старинке, – нахмурившись, оправдался Илья, верно до этого испустив про себя уйму ругательств. – Прямо перед использованием скопируете всё на жёсткий диск и запустите. Выдаётся контрольных тридцать минут перед скачком, за которые члены команды должны достигнуть своих анабиотических камер и, разумеется, в них забраться. После перехода программа сама отдаст команду для восстановления живых организмов, находящихся на борту, то бишь – приведения оных в надлежаще исходное состояние.
    
     – Вот и хорошо, гораздо лучше видеть тебя в добром здравии, нежели прежде. И на человека стал похож. А то всё маешься от безделья, не знаешь куда себя и девать, – улыбнулся Владимир, дружески похлопав его по плечу. – А ты Алексей, чего молчишь? – он обратился уже к сидевшему напротив научному деятелю. – Есть у нас шансы на успех?
    
     – Я думаю, вполне. Только нужно поторопиться. Энергия Солнца катастрофически падает. Можем и вовсе не успеть войти в туннель. Или, как говорит Илья, находясь в нём, останемся в подпространстве на времена вечные. – Он твёрдо и уверенно посмотрел на капитана, словно хотел таким взглядом внушить ему правильные мысли.
    
     – Собственно и так: идём на всех парах – нарочно уж не придумаешь, – будто извиняясь, отвечал тот. – Никогда ещё так не торопились, как сегодня. Однако не будем терять драгоценных минут. Сатанина нашего предупредил кто-нибудь? То до этого монстра достучаться совершенно невозможно, – судорожно вымолвил Владимир, а после посмотрел с какой-то целью Надежде прямо в глаза.
    
     – А я-то тут причём? Как что: сразу Надя. Вы в этом разбираетесь – вы ему и говорите. Он из своей каюты третий день как не выходит, – она замахала руками и отошла от стола в сторону. – Заказал себе цельную кучу обогревателей, всё ему холодно. Как бы пожара на корабле не наделал.
    
     – Вот-вот, а ещё биологом называется, по внеземным формам жизни. Кто же кроме тебя обязан с ним разговаривать? Ладно, я сам его навещу. Мне-то он должен будет отпереть и ответить, что за чертовщина творится вокруг! – неожиданно рявкнул капитан страшным голосом, словно хотел этим показать на что способен. – Он ведь по комплекции не таким и крупным приходится. Не чета некоторым его сородичам. В общем, в анабиотическую камеру поместиться должен. Так ведь, Оля?
    
     – Уж влезет, никуда не денется. Хотя, честно признаться, это животное мне совсем не по нраву, – недовольно отвечала она, пережёвывая слова и морща нос для убедительности. – Даже думать не хочется, что мы будем с ним делать дальше. Может, выбросим его в космос, пока не поздно? Там консула подберут его же товарищи.
    
     – Вряд ли это хорошая идея, – тут же сходу высказался Илья. – Наш-то посланник у них остался.
    
     – Дело ещё состоит совсем не в этом. Ты же отлично знаешь, что сатаны не воспринимают себе подобных. Не относятся друг к другу как люди, а конкурируют между собой будто дикие звери, – дополнил его изъяснения Владимир, изображая то неприязненное отношение, которое он к ним испытывал. – Так что лучше действительно, держать его на виду, пока возможности позволяют. Пусть ни о чём не волнуется.
    
     – А сам-то он разве не хочет домой вернуться? Что говорит по этому поводу? – программист удивлённо поднял брови вверх.
    
     – Надеется, что скоро проблема будет решена. Возвращение вызовет много недовольства, даже некоторого явно выраженного негодования среди общественных масс его же соплеменников. Смена решений, мягко сказать, у них не приветствуется, не пользуется должным пониманием. Он моментально потеряет уважение в глазах других особей. Так что консул пока, конечно временно, – наш полноправный член экипажа, как бы странно это не звучало.
    
     – Нужно его при первой возможности отдать в какой-нибудь центр изучения космических аномалий, а не в состав экипажа включать! – прокричала в сердцах Надежда, по обыкновению выглядывая из кабинки заказов, держа в руках порцию какого-то салата.
    
     – Отлично. Так мы и сделаем, как ты говоришь, – шутливо согласился с ней Владимир, подмигнув в ответ. – Только, несомненно, уже после перехода. Полчаса на подготовку нам должно хватить. Место сбора вы знаете – это медотсек. Я уж сатанина оповещу сам по такому исключительному случаю.
    
     С этими словами командир чрезвычайно спешно покинул столовую, как обычно бывало: исчезая с глаз долой, точно вознамерился подобным образом продемонстрировать подчинённым собственную значимость своего капитанского положения, дающего ему исключительные до крайности права и привилегии по сравнению с рядовыми членами. Хотя те и сами в некоторой степени, также как собственно и он, состояли на единой правительственной службе и получили необходимую должность вровень с ним, только, определённо, уровнем ниже, а следовательно и ограниченную в кой-каких возможностях. Только Алексей мог достойно соперничать с Владимиром, правда несколько в иной форме: ведь он был гражданским служащим. Подлинно настоящей властью, с огромным охватом всего жизненного пространства, в силу сложившихся обстоятельств обладали всё-таки военные. Однако и Алексей был достаточно авторитетным и влиятельным человеком, да ещё и личностью, просвещённой в различных вопросах мироустройства, возможно даже несколько больше, чем его непосредственный начальник, получивши какую ни есть учёную степень и могущий также целенаправленно объяснять непонятные моменты своим коллегам. В отсутствии капитана они, конечно же, не преминули воспользоваться такими преимуществами.
    
     – Алексей, ответь. Неужели так ничего и нельзя сотворить с Солнцем, чтобы оно хотя бы на какое-то время перестало увеличиваться в размерах, – начала разговор Надежда, с упоением заглядывая ему в глаза, пробуя словно всеми своими силами поверить в сверхъестественное. – Ведь произойдёт огромнейшая катастрофа для всех людей, и человеческая цивилизация навсегда исчезнет. Никакие знания и технологии тут не помогут.
    
     – К сожалению, здесь наука бессильна. Никто уже не сможет проложить заново тысячи тысяч устойчивых энергетических потоков к его чёрным источникам, чтобы черпать оттуда энергию, да ещё в точности той величины и мощи, какая сложилась конкретно для нашего светила, – нисколько не смутившись заданному вопросу, стал пояснять Алексей. – Что-то весьма существенное нарушило это хрупкое равновесие, баланс всей системы, который сформировался для данного случая, в нашем мире. Ранее ведь считалось, что звёзды излучают тепло и свет благодаря своей природной, заложенной в них силе химических реакций и полностью автономны. Однако это не так. Множество невидимых гиперпространственных ниточек связывает их друг с другом, протянутых через другое измерение, позволяющих осуществлять нужные процессы синтеза. Если хоть одна связь нарушится или возникнет новая – случится изменение активности, естественным образом отразится и на окружающей среде в целом. Сейчас мы как раз будем пытаться войти в один из таких многочисленных, к несчастью на сегодняшний момент иссекающих порталов, с намерением мгновенно попасть в центр нашего Солнца и по инерции пролететь сквозь него.
    
     – Но как же тогда происходит перемещение внутри червоточины? – в свою очередь недоумённо поинтересовался Илья. – Ведь мы следуем по тоннелю в обоих направлениях, а не только к конечной звезде. Я много раз составлял программы для адаптации систем корабля к существующим условиям полёта, но так до сих пор и не понял весь этот непостижимый процесс.
    
     – Всё объясняется довольно просто. Тут дело в притяжении. Используется либо положительный, либо отрицательный импульс. Антигравитация позволяет уходить дальше от светила в момент вхождения корабля в поток потусторонней энергии. Проще говоря, данное явление сходственно действию обычного электромагнита, в котором меняя на концах заряды, получаем прямой или обратный эффект искажения пространства.
    
     – А как же тогда существуют неактивные звёзды? Белые карлики, к примеру? Ведь, насколько я знаю, их гравитационное поле остаётся почти таким же, как и у нормальной звезды и никуда собственно не исчезает, – продолжал Илья, основательно озадаченный сутью вопроса. – Почему же нельзя проложить туннель к ним?
    
     – Гравитация – это только средство перемещения. Как электропоезда, движущиеся по стальным рельсам с километрами питающей ленты проводов над ними. Тут причина кроется в самой природе такого явления. Белый карлик ведь не излучает достаточного тепла и света, не участвует в реакциях синтеза, не образует жизнь. Все искусственно созданные червоточины, аналогично исходным также перестают работать, и создать их заново будет совершенно невозможным делом, так как звезда навсегда потеряла способность воспринимать такую энергетику. Однако можно, используя притяжение, лететь к ней и в обычном пространстве, на каком принципе устроен наш гравитационный двигатель, только полёт будет несравнимо долгим. Правильно, Саша? Уж ты-то должен в этом как-никак разбираться.
    
     – Откровенно сказать, мне такие сложности совсем ни к чему, – нехотя отвечал тот, переминаясь с ноги на ногу. – У меня своя схема имеется, инструкция к ней, что должно подаваться на вход, испускаться при выходе, порядок действий по техническому обслуживанию, и только. Более ведать мне не положено. Какие там воздействия оказываются на окружающую среду – это забота других специалистов. Изучайте, ежели хотите. Вам и сила знаний в подмогу.
    
     – Вот так все люди живут по сходному принципу, ни о чём не задумываясь, пока гром в небе не грянет. Простые ведь граждане основной своей массой так и существуют, не углубляясь особо в подробности происходящих вокруг сложных процессов, – посмеявшись, выразил свои мысли Алексей, доставая часы. – Тем не менее, время уже выходит, а оповещения всё ещё не слышно. Запустил наш отважный капитан необходимую программу перехода, или нет?
    
     Вскоре, буквально через несколько секунд, как по команде прозвучал характерный сигнал, настоятельно рекомендовавший всем проследовать к анабиотическим камерам и занять положенные в них места. На эту операцию действительно отводилось только половина часа с последующим производившимся обратным отсчётом – ежеминутным напоминанием оставшегося времени. Работники корабля группой, словно поддерживая друг друга, быстрее поспешили к ближайшему транспортёру, чтобы прибыть к точке своего добровольного усыпления как можно раньше. С этого момента начинался заключительный этап их возвращения на Землю.
    
    
     Глава 4. Запуск двигателей
    
     Ступая по коридору прочь, Владимир находился во взвинченном до предела собственном душевном состоянии, характерном всей сложившейся ситуации. Решительно покинув помещение столовой, капитан без промедлений устремился прямо к каюте сатанского консула, подгоняемый внезапно возникшим в голове предположением относительно недавних событий. Ему почему-то явственно виделось, что во всех неожиданных изменениях, необычайно потрясших их последнее время, виноваты именно эти неприятные, уродливые до безобразия сатаны, в течение нескольких столетий наводившие ужас на жителей планеты Земля. Владимир, мягко выражаясь, недолюбливал оных созданий, предвидел от них что-то совсем недоброе, уже сейчас множественно дающее о себе знать, неразрывно связанное с полученным известием. Хотя кто же мог с таким чувством подлинно поспорить, ведь из всех официальных представителей человеческой расы подобными знакомыми мало кто восхищался в действительности, вспоминая те былые недалёкие времена боевых действий. Однако, разумеется, имелись и истинные поклонники этих страшных дьявольских созданий, ценящих их вовсе не за «приятный» внешний вид или отрицательную сущность, как могло показаться со стороны, а за отличный от людского общества образ жизни, некую влиятельную значимость и чрезвычайно дерзновенное поведение. Сатанов боялись, одновременно поклонялись им до умопомрачения, словно божествам, взявшимся из ниоткуда, явно всеми видами претендующих на подобное высокое звание. Они же на деле, уж никоим образом не обладали совершенно, теми положенными знаниями сей сверхъестественной области, проявления которой так неоспоримо и объемлемо были представлены невежественному человечеству воочию.
    
     С тех пор как правительству Солнечной системы удалось договориться и заключить более или менее приемлемый союз с этими существами, людям запрещалось в какой-либо форме выражать любые негативные эмоции в их сторону, что приравнивалось к дискриминации и соответственно очень строго наказывалось. Совсем было ни к чему вспоминать прежние моменты бытия, ведь прошло уже без малого как сто лет с последнего, крайне пугающего их нашествия на Землю. Правда в ещё более давние времена с неразумным населением планеты они вытворяли всё, что им заблагорассудится: увозили в рабство, подвергали у себя всевозможным неведомым опытам, охотились, как на диких зверей, выслеживали, чтобы соблазнить на кощунство, однако не истребили окончательно, что уже хорошо. Наверное цивилизация Сатан просто по непонятным причинам упустила тот, истинно подходящий момент для колонизации, когда люди ещё верили в свои чудесные сказки. По крайней мере, некоторые другие народы, иногда даже и в какой-то степени себе подобных, поработители не жалели ничуть. Они, абсолютно не церемонясь, подчиняли их полновластно своей жестокой воле, или уничтожали совсем – все встреченные ими образования – навсегда на веки вечные, очевидно наслаждаясь таким увлекательным процессом в силу профессионально сложившихся традиций. Каким уж чудом человечеству удалось избежать подобной участи оставалось непонятно. Допустимо, что причиной таких решений послужил мощный техногенный скачок, произведённый людьми ещё в двадцатом веке, выведший их на существенно новый уровень развития, нежели прежде. Появилось больше возможностей отстоять своё исключительное право на существование. Ведь выживает тот, кто реально может противостоять угрозе, как в физическом, так и в неоспоримо-духовном смысле.
    
     А напугали они нас сильно. Попытка прямого вмешательства произошла в середине двадцать первого века, когда армада инопланетных кораблей снизошла на Землю, принудив население планеты сплотиться воедино, позабыть прежние разлагающие их распри и дать отпор незваному гостю. Благо на то имелись мощные средства самообороны, оставшиеся ещё со времён гонки вооружений, по недоразумению происходившей между народами, принёсшие наконец и некоторые положительные результаты. Оказанное противодействие поставило захватчиков в тупик, создало им ситуацию, почти безвыходную, ввергнув в необходимость отступить обратно на исходные позиции несолоно хлебавши. Оставленных трофеев хватило для того, чтобы начать очередной прорыв в истории человечества в сфере технологий космоплавания, более действенного оружия, да и всего духовного отношения к тому, что представляет собой отдельный земной индивидуум вообще, каким уязвимым он является на самом деле, как не приспособлен к жестокому миру Вселенной.
    
     До этого на планете не имелось даже элементарных средств защиты от астероидов, не говоря уже о цельной орбитальной системе обнаружения энергетически приближающихся вражеских объектов, либо распознаванию инопланетного разума среди людей – так успешно проводимую ранее практику пришельцев. Однако человечество довольно быстро на сей раз осознало реальную угрозу своему существованию, как некую опасность, исходящую извне, и в сравнительно короткий срок смогло мобилизовать ресурсы, аккумулировать необходимый запас знаний, а также, что поистине немаловажно, – договориться между собой. Пока противник собирался с силами, неторопливо намериваясь осуществить повторное вторжение, правительства стран приняли все меры к оказанию сопротивления. Тогда человечество выступило подлинно во всеоружии и буквально отстреливало вторгающиеся корабли прямо на орбите, так или иначе любыми средствами не давая осуществлять высадки тварей на планету. Спустя время люди и вовсе начали побеждать агрессора. Бои велись уже возле точки вылета их из гиперпространства, недалеко от Сатурна, хотя такое оптимистичное освещение тех незапамятных событий оказалось сильно преувеличено. Если бы сатаны взялись за дело решительно, то от людей, без всякого сомнения, и мокрого места не осталось. Возможно здесь сказалась постоянная межвидовая вражда многочисленных сатанских кланов за лидерство, да и их жизненные принципы также сыграли немаловажную роль. Не очень-то они торопились на выручку друг другу. Нужно учесть, что им и самим было далеко наплевать, будет ли захвачена очередная цивилизация или нет. Скорее всего, это выглядело определённо как некое очередное развлечение или соперничество на выносливость между различными правящими группами. Тут они не особо усердствовали. Одной культурой истреблено больше, одной меньше – разница несущественная.
    
     Именно с такими противоречивыми мыслями и направлялся Владимир к каюте консула. Он всеми силами пытался вопреки здравому смыслу не поддаться искушению мщения и сохранить инопланетному гостю жизнь, поистине спасти того от неминуемой гибели: распада на части, молекулы и атомы, уберечь от природных сил, реализуемых при вхождении корабля в неконтролируемые волны гиперпространственного течения.
    
     «Да и зачем мне надобно беспокоиться об этом, столь неприятном и непонятном создании, после того, какие бедствия они нам доставляли? Быть может следовало бы вовсе забыть о его присутствии? Не предупреждать о прыжке – и только, – размышлял он так по дороге, однако его личностное чувство долга, да и предписания командования понуждали, тем не менее, двигаться вперёд. – Определённо точно, здесь сатаны виноваты, что человечеству предстоит испытать подобные страшные моменты завершения своего существования. Всеми средствами они только того и добивались, всячески желая истребить род человеческий».
    
     Капитан дошёл до места и остановился, чуть усомнившись в правильности выбранного им решения, явно противясь этому всем сердцем, но всё равно спустя мгновение постучал в двери. К удивлению довольно скоро, буквально через несколько секунд, они открылись, и на пороге появился временный владелец каюты – инопланетный консул, одетый как положено в своё национальное облачение дипломата – тёмный лакированный костюм из плотной кожи, украшенный металлическими шипами, разного вида заклёпками и всевозможными увесистыми цепочками.
    
     – Я ждал тебя, и ты пришёл вовремя, – сказал он вполне потребным для такого случая, понятным человеческим голосом, но с необычным акцентом, свойственным всему сатанскому племени, рычащим и щёлкающим, раздавшимся гулким эхом так, словно подобные слова его доносились как в страшных снах из глубин самого ада. – Необходимо перемещаться скорее? Ты пришёл известить меня об этом?
    
     – Да, конечно. Зачем же я тут ещё? В течение тридцати минут нужно быть в медицинском отсеке, если конечно не хотите разлететься по кусочкам, – вымолвил Владимир, пробуя по возможности держаться более расковано. Однако также, что было немаловажно, он старался поменьше смотреть в его сторону, в уголках души всем своим существом в какой-то мере ужасаясь подобного неповторимого его мистического обличия. – Будем производить прыжок к Солнцу. Для безопасности необходимо погрузиться в анабиоз. Вы ведь отлично знаете все тонкости такой процедуры.
    
     Действительно, этот представитель ящерообразных выглядел даже по стандартным сатанским меркам не очень-то привлекательно. Телосложением и ростом он был таким же как Владимир, не больше и не выше, что было достаточно печальным зрелищем, ведь для истинных повелителей небес подобная его внешность на фоне остальных индивидуумов отражалась лишь жалкой копией, смотрелась довольно слабо, не слишком уж впечатляюще внушительно. Данный факт считался скорее исключением из правил, чем был самим правилом. Сатаны его типа – все, представлялись как минимум в полтора раза объемнее самого крепкого и высокого человека, не говоря уже о состоянии кожи, мышц, костей и волос, а также и других, сходных с людскими, отличительных признаков, присущих в полной мере и им. Физические возможности оных ощутимо превосходили человеческие показатели в несколько раз, превышали все разумные приделы.
    
     Консул по сравнению со своими собратьями и впрямь виделся лишь мелким карликом, не поддающимся достойно-правильному описанию, которое можно было для сличения где-либо использовать. Однако все характерные черты, тем не менее, с лихвой присутствовали и в нём, ярко выражались даже у такого неблаговидного посланника оных существ, как он. Вытянутые пальцы его верхних конечностей, обросшие тёмным мехом, завершались длинными и острыми, загнутыми внутрь когтями, высовывались из рукавов специально надорванной курточки. На ногах, наверное только ради приличия прикрытых штанами, того же вида и качества что и куртка, не имелось никакой обуви, возможно как раз потому, что те к ужасу наблюдавших оканчивались некими натуральными отростами, напоминающими копыта какого-либо земного животного. Длинный волосатый хвост, словно лиана тропического растения, подёргивался из стороны в сторону, ударял заострённым кончиком в какую-нибудь встречавшуюся на его пути перегородку, или бил попросту по полу от нетерпения либо злости. Собственно та часть его чешуйчатой головы, именуемая мордой (иначе её и назвать было сложно) оказалась довольно уродливой на первый взгляд и страшной, с проступающей местами на её коричневой оболочке густой шерстью, с имевшимися вместо носа складчатыми отверстиями для дыхания, а также, с торчавшими по обе стороны бесформенными выростами ушей, обезображивающими такой облик ещё больше, однако смотревшиеся, по сути, довольно пропорционально и правильно. Большие немигающие глаза с вытянутыми перпендикулярно всему их диаметру лучиками зрачков, горевших даже в дневное время ярко-жёлтым светом, не выражали абсолютно никаких эмоций относительно вершавшихся обстоятельств дел. В отличие от людских органов зрения по их состоянию невозможно было определить, какие именно мысли посещают того или иного конкретного индивидуума в текущий момент. Помимо прочего, это творение увенчивалась ещё двумя небольшими придатками, отдалённо напоминающие сточенные рога какого-либо земного парнокопытного, по всей вероятности служившие особо важным целям. К такому ещё диковинному обличью необходимо было привыкнуть, чтобы впоследствии воспринимать его как должное и нечто само самою разумеющееся.
    
     Инопланетный гость оскалился мелкими, выстроенными в два ряда зубами вытянутой им нечеловеческой пасти, тем самым верно показывая возможную озабоченность происходящим. Из неё клубами повалил белый пар, который затем медленно стал подниматься кверху относительно окружающего пространства, чтобы раствориться окончательно уже там.
    
     – Вам ведь удалось выполнить необходимые расчёты? Доверять можно вашим специалистам? – неистово прохрипел он, будто взывал к пониманию собственных сказанных слов, с огромным трудом подчинявшихся ему для выражения мыслей. – Я вчера говорил насчёт некоторых особенностей прыжка через звезду.
    
     – Но всё уже сделано как нельзя лучше. Мы закончили все приготовления. Расчёты произвели очень быстро, как только смогли. Ведь промедление смерти подобно. Действовать нужно скорее. Это Вы понимаете? – заверил консула Владимир, просто машинально отступив от него на два шага в сторону.
    
     – Хорошо. Сейчас я соберусь. Буду в отсеке в положенное время, можете не сомневаться, – он быстро зашагнул обратно в кубрик и плотно прикрыл за собой двери, скрываясь за ними как за каменной стеной, которая образовалась прямо перед носом Владимира, вынуждая стоять того посреди дороги и недоумённо разглядывать коридорные очертания.
    
     Капитану, никогда ранее не приходившемуся иметь дело с подобными мрачными созданиями, да ещё так близко напрямую с ними общаться, всё это казалось чудовищной дикостью. Тут он норовил придерживаться в разговорах необходимых предписаний, но явно уж никак не мог привыкнуть к крайне резкому выражению сатанами своих эмоций, да и к осуществляемым ими действиям тоже. Наверняка и другой стороне выдавались насчёт подобного какие-либо схожие распоряжения, чтобы, к примеру, вести себя намного мягче и сдержаннее в присутствии людей, однако на деле такое удавалось не всегда. Возможно стоит упомянуть хотя бы тот случай, произошедший на их родной планете, когда член приветствующей правительственной делегации так резко щёлкнул хвостом, что находящийся рядом деревянный столик, изготовленный по случаю прибытия землян, мгновенно разлетелся в щепки, превратившись на месте в груду обломков. Кстати, со всеми угощениями в придачу.
    
     Не став естественно делать более ненужных, да и, по сути, заведомо безуспешных попыток общения, развернувшись на все сто восемьдесят градусов, Владимир направился прямиком на командный мостик, дабы оттуда запустить требуемую программу перехода. Вставив карту памяти в устройство для чтения и скопировав содержимое на диск, он, тяжело вздохнув, словно предчувствуя неладное, отыскал нужный файл запуска и кликнул по нему мышью. На экране вспыхнуло знакомое сообщение, уведомляя, что процесс успешно запущен и будет непременно продолжен по истечении отведённого времени. Начался тридцатиминутный отсчёт с громким оповещением всех уголков корабля в общей потребности каждого из членов экипажа занять соответствующие спасительные камеры. Капитан с целью успокоения собственной совести ещё раз тщательно проверил систему на наличие неисправностей, чтобы в случае их обнаружения немедленно прекратить весь подобный процесс трансформации, не подвергать неосмотрительно ни себя, ни других неоправданному риску. Только уже после этого он поспешил выполнить так настойчиво навязываемую ему рекомендацию.
    
     Когда Владимир зашёл в медицинский отсек, то показалось, будто уже весь экипаж в полно-численном своём составе только его и дожидался здесь, чтобы поскорее забраться в свои автономные анабиотические покои, отключиться от всего существующего вокруг мира, забыться сном, а проснувшись после, очутиться уже далеко от этого опасного места, в известном им обществе, полным вожделенного комфорта, уюта и столь необходимых возможностей.
    
     – Занимай своё место Володя. Для тебя капсула уже готова, как полагается, – сказала Ольга, раскрывая очень знакомые, прямо до мельчайших трещин дверей, объятья полупрозрачной кабины. – Мы тоже времени зря не теряли. Подготовились, пока ты делами занимался.
    
     – Вижу, что по клеткам своим торопитесь, как кролики подопытные, будто ожидаете каких-либо сверхъестественных ощущений от подобного тривиального процесса, – пошутил он, наблюдая членов своей команды, спешно зашагивающих в герметичные стеклянные ящики. – Даже консул и тот уже здесь – явно раньше других сюда пожаловал. Стоит, даже не шелохнётся.
    
     Надежда махнула рукой – точно крикнула чего-то напоследок, приглашая быстрее присоединяться к общей массе, но голоса её на удивление не было слышно. Капитан же остановил свой взгляд на находящемся в одной из камер сатанском индивидууме, который неподвижно стоял в отсеке, подобно восковой статуе, затянув немигающие глаза полупрозрачными веками, но закрыв их, тем не менее, только наполовину. Он терпеливо дожидался окончания отсчёта и последующего за ним подключения. Чудилось, словно он уже сам по себе пребывал в каком-то подвластном лишь ему состоянии транса или медитации, самостоятельно снизив жизненные силы, способности что-либо мыслить и чувствовать.
    
     Владимир неторопливо шагнул вперёд, прямо к капсуле, потом зашёл внутрь, на всякий случай мысленно попрощавшись с родными, знакомыми и друзьями, ведь никогда не угадаешь в действительности, где именно окажешься, когда придётся просыпаться в очередной раз. Ему представилось, как он после задания уж точно, без всяких там отговорок, отправится на отдых куда-нибудь далеко, в кедровые леса Сибири, где будет отрешённо сидеть возле какого-нибудь домика из сосновых брёвен, с небольшим костерком напротив, который бы искрился и поднимался алыми языками вверх, будто бы простирался многочисленными руками к небу, прося милости у всевышнего. Исчезнет, уйдёт в небытие то, о чём бы стоило беспокоиться либо задумываться, подобной всеохватывающей массой отягощавшее сознание. Он примется легко и просто наслаждаться жизнью, такой, какая она есть на самом деле, чтобы не было рядом всепоглощающего шума машин, суеты людей, слишком надоевших ему последнее время, мелькавших возле, как рой назойливых насекомых. Однако такой нетронутый уголок на Земле будет отыскать довольно сложно: всё вокруг давно превращено в огромный мегаполис со свойственными ему законами и правилами, опознавательными сканирующими устройствами, реализуемые таким образом, что без них и шагу невозможно стало ступить. Разве только ещё остались некоторые, чудом сохранившиеся особые заповедники или заказники, как бы они не назывались в реальности, в которые он найдёт способ как пробраться. Всё-таки Владимир являлся человеком военным, да ещё и с привилегиями, и свой отпуск проведёт исключительно там, где ему заблагорассудится. Он имеет должность далеко не простую, состоит на государственной правительственной службе со всеми вытекающими из этого последствиями.
    
     Рядовые же работники довольствовались не менее значимым статусом свободных граждан, хотя и состояли определённо ниже привилегированных. Зато они казались уже гораздо более важными в глазах обычного населения планет, наполнявших собою все уголки обитаемых миров содружества так, что яблоку негде было упасть. Делали же простые жители не бог весть чего: создавали различные непонятные клубы по интересам, участвовали во всевозможных развлечениях и шоу, женились, воспитывали детей, по-своему наслаждались искусством, творчеством, в общем, – занимались теми отстранёнными делами, которые не требовали от них каких-либо отдельных навыков и знаний, необходимых для серьёзной работы.
    
     Ежели говорить по существу, то обстоятельных мест для проявления своих талантов на пользу общества для обыкновенных людей существовало мало, если не сказать больше, что их не было совсем. Всё мало-мальски значимые должности числились уже занятыми представителями различных правящих семей, чтобы, наверное, в полной мере обладать необходимой информацией и держать вершащиеся процессы под должным контролем. Вся эта верхушка по их же собственному праву именовалась громким словом «избранные», хотя для чего они избирались и кем действительно были отобраны из общей массы граждан, оставалось тайной. Никто конечно и понятия не имел о таком небывалом процессе.
    
     Люди, проживающие на планетах, естественно закреплялись во всех сетях безопасности и, безусловно, опознавались многочисленными камерами слежения, вплоть до конкретного места их нахождения где-либо, обнаружения-регистрации каждого отдельного человека в определённый момент времени, выявления его имени и статуса. Стало просто невозможно оставаться незамеченным, чтобы совершить какие бы то ни было действия, несанкционированные Системой. Соответственно утрачивался и смысл в расчётах между людьми, существовании всей и без того сложной системы денежного обращения. Дозволялось получить любой товар или услугу абсолютно бесплатно, то есть – даром, не прилагая особых усилий либо средств, посетив для приобретения вещи, проведения должной процедуры соответствующий магазин или салон.
    
     Нужно отметить ещё некоторую странную категорию лиц, не принадлежащую ни к одной из упомянутых выше групп, так называемых биологически организованных граждан, создаваемых Системой с целью проведения различных организационных мероприятий, служащих некими вспомогательными модулями для поддержания её целостности и функциональности. Каждый раз в строго отведённые периоды им загружалась определённого вида программа необходимых знаний и навыков, для каждого экземпляра – отдельная, побуждающая совершать те или иные действия. И все они выглядели абсолютно обычными членами общества, а люди научились к ним приспосабливаться, как-то не замечать их без необходимости, будто такое явление само собой разумеющееся и что так было всегда.
    
     Владимир вспомнил, как он, будучи ещё ребёнком, отбирался для поступления в военную школу именно для развития всех его лучших способностей, хотя тут конечно не обошлось без весомого влияния его высокопоставленного дядюшки, ощутившим себя однажды неким орденоносным генералом космических войск.
    
     «Зачем ходить вокруг да около, просто так есть свой хлеб, будто ты какая-то скотина безвольная, – говаривал в особо торжественные моменты его предок. – Нужно ли уподобляться общей, с каждым днём всё более отупевающей массе местных жителей. Лучше ведь приносить какую-либо пользу обществу, где ты живёшь, и тогда весь мир будет лежать у твоих ног, откроются новые перспективы, дальние горизонты, необыкновенные возможности и знания, без которых естественно не обойтись. Ничего не происходит без них и ничего не движется вперёд».
    
     Он, само собою, оказался прав, хотя конечно без непосредственного участия генерала в карьере Владимира трудно было бы представить такое его светлое будущее. Он элементарно не обнаружил бы наличие другой, отличной от повседневностей жизни, совершенно иного образа и уклада, необозримо и целостно охватившего его и раскрывшегося во всей полноте своих бездонных глубин, различных сфер деятельности. Он уж точно не стал бы тем, кем на данный момент являлся.
    
     *   *   *
     Сознание медленно уплывало вдаль… Белый туман окутывал его буквально с головы до ног, обступал со всех сторон, проникал в каждую клеточку его неделимой тленной сущности, словно накрывал лёгким пуховым одеялом, всяким кусочком оного, даря ощущение уютного невесомого и усыпляющего тепла, невообразимого и непередаваемого блаженства. Он точно проходил сквозь кожу во все внутренности сразу, просачивался и наполнял их той удивительной невесомостью, отстранённостью от некогда довлевшего над ним образа бытия, какой наделил колдовскими чарами окружающую среду анабиоз. Действие наступало почти мгновенно, тормозило необходимые организму процессы, чтобы сохранить его в таком состоянии уже надолго, на довольно продолжительные периоды бездействия, кои действительно требовались для завершения всех операций. Мысли текли в голове чрезвычайно вяло и неторопливо, как могло показаться со стороны – целую вечность, выстраивая перед глазами картинки беззаботности, заключённой прежде в памяти, создавая одно и то же восприятие нужных форм зрительных образов по нескольку раз. Изображение проступало прерывисто, как слайды проектора при показе старого учебного фильма или проведении ускоренной киносъёмки. Тем лучше, что времени на это имелось более чем предостаточно. Но для участника таких событий данное обстоятельство совсем не виделось каким-то слишком тяжёлым или лишённым смысла, а скорее напротив – казалось весьма понятным и достоверным, будто раскрывалось во всех мельчайших деталях, с каждым отображаемым мгновением той былой, давно прожитой им жизни. Наконец череда воспоминаний остановилась на одном эпизоде, вероятно пожелав создать его более подробно, разложить относящиеся к нему сведения по полочкам, дабы дать возможность владельцу полностью и с надлежащей точностью уяснить полученную информацию как должно.
    
     Прибыв на планету Сатан, земляне поначалу очень боялись просто лишь выглянуть в иллюминаторы посадочного модуля, чтобы только чуть-чуть, краешком глаза, на единственный миг запечатлеть представшие им на обозрение окрестности. Таково было в настоящем страшное понимание действительности, истинное заблуждение, царившее в сердцах многих людей относительно нравов местного населения, образа существования этого неведомого мира из огня и крови. Однако Юрий Георгиевич постарался всё-таки немного успокоить своих коллег, что было, несомненно, верным и правильным делом.
    
     – Ничего страшного с вами здесь не случиться. Уж поверьте моему опыту и кое-какому чувству житейского самосохранения. Представьте, каково мне будет тут оставаться на долгое время. Необходимо лишь соблюдать определённые правила, и тогда всё будет в порядке, – скорее успокаивая так себя, чем других, мрачно уведомлял их посол, выдавая этим экипажу необычайно важные наставления. – Итак, во-первых, категорически запрещается вмешиваться в жизнь или как-либо препятствовать деятельности этих существ, что бы там на деле не происходило. Здесь нас ничего не касается и касаться не может, уж никоим образом, пускай даже и выглядит всё слишком уж не по-человечески. Во-вторых, держаться перед ними следует свободно и непринуждённо, можно даже развязно. Ни в коем случае не показывать им страха или отвращения, вызванные происходящими событиями либо внешностью. Эти твари очень чувствительны к проявлению слабости или брезгливости. Самое важное – не смотреть им в глаза, поскольку они могут счесть подобное как вызов, использовать возможность чрезвычайно легко, так, что вы даже и не заметите, перехватить ваши мысли, чтобы потом манипулировать вами, что уже есть не хорошо, да и попросту – ни в какие ворота не лезет. Правила довольно просты, да и местные жители, не считая конечно управляющих, будут крайне рады вам услужить.
    
     – А нам обязательно выходить на поверхность и знакомиться с этими ужасно неприятными, а по сути – очень опасными тварями? – поинтересовалась было скороговоркой Надежда, но тут же умолкла, припоминая свои собственные обязанности, что вообще-то она и сама является специалистом именно той области знаний – сферы вопросов по установлению контактов с формами внеземной жизни.
    
     – Кто ж за вас такое делать будет?! – воскликнул в сердцах Юрий Георгиевич, словно читал наперёд все её мысли. Однако после, посмотрев на неё, он как-то чрезвычайно заботливо покачал головой. – Кто если не вы сможет донести до человечества главные черты и особенности сатанской культуры? Как же люди собираются в дальнейшем с ними общаться, если не изучат все их основополагающие жизненные принципы?
    
     – Одно дело – дельфины Европы, или какие-нибудь другие обитатели Солнечной системы, а никак уж не это форменное безобразие, – возмущённо и обиженно отвечала она, по обыкновению махая руками. – И вообще, это забота военных, а не учёных. Чтобы сатаны впоследствии над нами хорошо поиздевались. Нет уж спасибо.
    
     – Всё не так страшно выглядит в реальности, как вы себе представить пытаетесь. Нужно только иметь некоторую привычку, – вознамерился вдохновить её на подвиги он. – Выпьешь немного успокоительных таблеток для храбрости и вперёд…
    
     – Не скажу уж за остальных, но туда я точно не пойду! ни при каких условиях! – решительно протестуя, заявила Надежда, изображая упрямое нежелание всеми имевшимися у неё средствами для выражения эмоций. – Легко Вам говорить: вас к этому готовили. Да и воевали вы с ними долго, упорно и тщательно. Все их повадки поди-кась досконально знаете.
    
     – И ты изучишь, ничего в том сложного нет. Так только, больше возмущаешься, – обещающе воодушевил её земной посланник, улыбнувшись искорками глаз в ответ.
    
     Действительно, как и говорил Юрий Георгиевич, выйти ей из модуля всё же пришлось, хотя она и категорически отказывалась от такого умопомрачающего действия всеми силами. Необходимо было хотя бы запротоколировать встречу, чтобы потом, уже в естественной обстановке, обработать данные на самом корабле. Позже Надежда к удивлению многих почувствовала себя совершенно свободно, освоилась на незнакомой территории совсем и, исходя из сложившейся ситуации, старательно пробовала вывести различных обступающих её особей на откровенность, по ходу собирая и анализируя полученный материал, как от неё поистине требовалось. Но всё равно, для полной безопасности по совету посла земляне держались вместе, не теряя друг друга из виду.
    
     Внезапно иллюзия растворилась, развеялась по воздуху в никуда, словно клубы белого облака, быстро исчезающие так с мнимого горизонта событий, чтобы в конечном итоге соединиться с былой атмосферной реальностью, выставить её напоказ в обличии уже до боли известных очертаний самого корабля. Показались знакомые полупрозрачные двери анабиотической кабинки, точно в тумане проступавшие в явь, как слишком уж ненастоящие и призрачные. Однако чтобы полностью придти в себя нужно было ещё какое-то время. Мысли крутились в голове ритмичнее, быстрее, восстанавливаясь в сознании окончательной сущностью человека со всеми его ощущениями окружающего пространства, сложившимися привычками и преимуществами, атом за атомом, молекула за молекулой, заставляя всякую клеточку, каждую часть живого организма правильно и достойно функционировать.
    
    
     Глава 5. Пробуждение
    
     Возрождаться после, или правильнее – приходить от анабиоза в норму посредством такой необычной процедуры было нелегко, совершенно не так, как испытывалось это состояние в предыдущие случаи трансформации. Словно какая-то неимоверно тяжёлая ноша наваливалась на всю человеческую сущность сразу, не давая пошевелить ни рукой, ни головой, довлея собственной гнетущей массой над всеми её частями и внутренностями, точно овладевши ими по максимуму. Совсем невозможно было оторваться от задней стенки, к которой приходилось поневоле прислоняться во время проводящейся экзекуции, замирая и выстраиваясь по стойке смирно, боясь сделать любое малейшее движение в сторону. Лёгкое покалывание в висках придало уверенности в том, что всё закончится вполне благополучно и правильно. Появилось знакомое чувство осязания, поначалу едва заметное, неуловимое, однако позже нарастающее полной мерой, ещё более увеличивая ощущения тепла, крупными объёмными волнами прокатывающееся по всему телу. Характерным способом восстанавливались нервные соединения каждой частички организма, в самом конце процесса дающие способности управления в целом, манипуляцией собственным натуральным естеством.
    
     Владимир постарался вытянуть руку вперёд в намерении лишь на немного приоткрыть контрольные двери, но, видимо не рассчитав сил, вывалился из камеры наружу – упал лицом вниз прямо на белоснежный плитчатый пол медотсека, благо ничего не повредив себе при этом, предварительно перед падением попробовав насколько хватило ловкости сгруппироваться, как полагалось в подобном случае по инструкции.
    
     «Почему бы не сделать кабинку параллельной полу, дабы избежать эдаких неприятных последствий, – размышлял он, лёжа ничком на полу, недовольно ругая бестолковых конструкторов агрегата». Но тут до него дошло, будто докатилось издалека, словно какое-то озарение наступило в его голове, точно откровение, свалившееся с небес. Всё сделано как нельзя правильно, и далеко не просто так, нежели могло изначально представиться. Ведь ему никогда ещё не приходилось оказываться в таком беспомощном положении, в каком находился он сейчас. Если бы кабина стояла горизонтально, то тогда из неё невозможно было бы выбраться уж явно никоим образом, очевидно – что никакими способами не вылезти наружу после долговременного пребывания в анабиозе, когда из организма выжимается вся энергия и сознание до самого критического уровня, последней степени истощения. В вертикальном положении из камеры всё равно да выпадешь, поневоле сконцентрируешься, сосредоточишься как нужно, заставишь себя хоть через силу совершить понуждающие к жизни действия. Изобретатели этой машины были далеко не глупыми созданиями в понимании всей немощной человеческой природы, иждивенческой сущности людей, как неизменно и полноправно им предписывалось.
    
     Мысли ещё слабо шевелились у него в мозгах, но даже сейчас ему стало ясно, что что-то пошло не так, как планировалось ранее. Владимир медленно поднялся с пола и осмотрелся вокруг. В воздухе, в бледновато-мутной дымке, отображаемой его затуманенным рассудком, он обнаружил себя стоящим в полном одиночестве, посреди белой комнаты, между обступающих его полукругом анабиотических камер, с ещё не пришедшими в чувство остальными членами команды. Должно быть он был лучше подготовлен для всех этих потрясений, более вынослив, крайне развит физически, чем другие, чтобы вот так стоять сейчас перед ними, хотя подобный факт никогда и никем не оспаривался. Разве только инопланетный консул мог сравниться с ним в таком исключительном праве. Но из всех людей, находившихся на корабле, Владимир определённо виделся самым сильным и уверенным в себе человеком. На то он и был назначен капитаном, чтобы всегда служить примером во всех делах, и в этом тоже, в частности.
    
     Когда в голове окончательно прояснились, Владимир начал действовать. В первую очередь он подошёл к сатанину и осмотрел его измученную, до предельных возможностей организма измочаленную физиономию. К тому времени консул уже открыл глаза, или, изъясняясь точнее, отвёл по сторонам на положенные им места свои полупрозрачные веки. Взгляд его выражал полную отстранённость от происходящих событий так, что казалось, будто он, сам того не подозревая, отошёл как говориться в мир иной, ни с кем особо не попрощавшись. Но естественно такой радости экипажу консул доставить не мог, и, спустя секунды две, он уже довольно осмысленно, если допустимо конечно такое вообразить, доброжелательно смотрел на капитана.
    
     – С Вами всё в порядке? – осторожно справился о его здоровье Владимир, как можно тщательнее к нему присматриваясь. – Помочь Вам из кабинки выбраться или сделать ещё чего-либо, достойное меня?
    
     – Не стоит, – несуразно отвечал он. – Я побуду здесь какое-то время. Так будет надёжнее.
    
     Тут консул встретился взглядом с капитанским, цепким острым взором собственных жёлтых глаз, буквально на мгновение дав почувствовать тому несказанную, с лихвой оставшуюся в нём силу, нескрываемую явственную мощь психологического воздействия, излившуюся в данном случае на эдакое встреченное им первым наивное человеческое подсознание.
    
     – Как же Вас величают на родине, позвольте спросить, полюбопытствовать ради приличия? – неожиданно для себя вымолвил Владимир чужим голосом, в глубине души поразившись заданному вопросу. – То мы о Вас толком ничего не знаем.
    
     – Зови меня Урлоком. Так по крайней мере меня нарекли окружающие, – словно процедил он сквозь зубы, и выражение его глаз стало до чрезвычайности мрачным и потухшим, но сверкнуло ещё посему нехорошим пламенным огоньком. – Однако довольно любезничать! Буди лучше остальных! То эдак никто и никогда не придёт в себя после такого жуткого перемещения. Благодарить меня должен, что помог тебе проснуться. Иначе вечно бы стоял в капсуле до скончания века, усыхая подобно мумие.
    
     Владимир так и отпрянул от него в сторону, мотая головой, следуя привычке, приобретённой им ещё в академии. Он норовил сбросить таким манером некоторое возникшее до умопомрачения ощущение тяжести, непроизвольно охватившее его, как ни странно это прозвучит, – некое чувство абсолютного подобострастия, какое бывает у людей, основательно лишённых рассудка, когда-либо мало-мальски существовавшего в них.
    
     «Чего же это он распоряжается здесь, прям как у себя дома, – мелькнула мысль у него мимолётно. – Нужно бы поскорее спровадить его обратно в каюту, да ещё под замок посадить, то наворотит тут такого, что потом никакими средствами не устранить будет. Нашими же руками всё и сделает, чего ему надобно. Зачем самому в том участия принимать, когда другие есть…»
    
     Владимир понял, что все его помыслы уже давно обретаются где-то в другой реальности, небывалой до сего момента плоскости сознания, нежели прежде, устремившиеся совсем не в том направлении, куда им действительно следовало двигаться.
    
     «Да о чём это я думаю? Совсем мозги переклинило. Вот значит, у кого опыт подчинения хороший имеется. Чуть было воистину не попался».
    
     Немного помедлив и окончательно придя в себя, капитан, не показывая однако консулу виду, стал доставать остальных членов экипажа из анабиотических кабинок, вытаскивать их на свет божий, поочерёдно каждого приводить в порядок до появления первых признаков восстановления. Труднее всего было с Надеждой: просыпаться она не хотела, бормотала что-то неразборчивое, несвязное в ответ, совсем противоестественное, никоим местом не относящееся к реальности. Но упорство и настойчивость, с какой психологически поработал над нею Владимир, а также и впоследствии подключившаяся Ольга, сделали своё дело. Она наконец открыла глаза и узнала своих коллег.
    
     – Как же всё тяжело проходит, – еле-еле произнесла глядя на капитана Ольга, резко выдохнув в пространство воздух. – Что-то пошло не так, Володя? Скажи честно.
    
     – Не знаю ещё. Нужно на командный мостик идти. Там сразу станет ясно, чего у нас происходит в действительности, – мрачно отвечал ей Владимир, с трудом восстанавливая силы после незапланированных мыслительных упражнений. – Ещё наш сатанин провоцирует меня, ей богу, на недостойные по отношению к нему действия. Нужно будет его в кубрике закрыть до выяснения всех обстоятельств дела. Кстати, его Урлоком зовут, как он мне только что поведал в тайне.
    
     – Ай-яй-яй, да у вас некая духовная связь образовалась?! – насмехаясь, воскликнул Илья, пристально устремивши свой взор в области его глаз. – Ну-ка дай-ка осмотреть твои зрачки, не пожелтели ли они случаем?
    
     – Да иди ты, куда подальше! Или я психоанализ слабо знаю? – неожиданно резко и эмоционально, словно негодуя всем сердцем, взмутился Владимир, бесцеремонно толкнул того в плечо, а после отвернулся в сторону. – Возьми-ка лучше бластер для подстраховки, то бишь – на всякий случай, да отведи нашего гостя в спецкаюту, покуда он слабый, уморённый донельзя анабиозом. Запри его там как следует, чтобы он не имел возможности выкинуть каких-нибудь из своих фокусов, либо покинуть помещение без нашей определяющей санкции, пока не поздно. Неизвестно ещё, в каком положении мы оказались на самом деле, со всеми осуществляемыми здесь манипуляциями и прыжками.
    
     – Мы с Александром сходим, для убедительности. Правда ведь, Саша? – Илья кинул взгляд на техника в заискивающей манере, в то самое время провокационно хлопнув его по плечу, словно получал сим некую поддержку и для себя лично.
    
     – Конечно. Нужно было ещё с самого начала этого членистоногого на цепь посадить, и не давать независимо разгуливать по всему кораблю, – рассудил так ответствуя Александр, вознамерившись тем подчеркнуть своё согласие касательно такого разрешения вопроса.
    
     Владимир только поморщился, глядя на них. Он и сам давно уже хотел изолировать сатанина при первом удобном случае, прочь от греха, подальше с глаз долой, но все известные правила-инструкции по приёму инопланетных гостей, особенно сопровождение консульских служащих, не позволяли, естественно, проделывать подобного, связывая по рукам и ногам, пресекая благие проявления вольности, однако лишь до момента возникновения опасности извне. Именно сейчас, когда и создавалась такая чрезвычайная ситуация, угрожающая жизни и здоровью людей, капитан мог наконец воспользоваться обстоятельствами и принять это, крайне непростое для себя решение.
    
     – Идите же скорее, да не раздумывайте много, пока наше чудище толком ничего не соображает, – утвердительно выразился так Владимир, указав им дорогу рукой для верности. – Как выполните задание – следуйте напрямую в рубку управления. Мы тоже там будем очень скоро. Отправимся сейчас же, за вами следом.
    
     Подобное распоряжение о заточении консула приятели восприняли спокойно, бросились исполнять его с усердием и даже удовольствием, пока их капитан и впрямь не передумал и не отменил приказ, спеша скорее удалиться прочь. У них и самих давно насчёт этого имелись некоторые нехорошие мысли. Соответствуя оным, друзья применили силу, не став с чужеземцем особо церемониться. Они выволокли недоумевающего, ничего не соображающего Урлока наружу, прямо из его анабиотической кабинки, однако пытавшегося при всём при том как-либо ещё сопротивляться; в процессе таких непристойных действий сунули ему между рёбер дуло пистолета, даже пригрозили его применением в случае, если он будет и дальше упорствовать, и поволокли вдоль длинного узкого коридора. Консул несколько позже, будто осознав серьёзность положения, уже сам, ничуть не противясь давлению, молча следовал именно туда, куда ему истинно велели идти, тягостно и увесисто переставляя ноги, кое-как собравши оставшиеся чувства самосохранения, а может быть и самообладания тоже.
    
     Эдакое дерзновенное с ним обращение вряд ли могло задеть за живое исконно правильного представителя сатанского племени, каким без сомнения был он. Капитан, да и все остальные члены команды данный факт безусловно осознавали в полной степени, но не беспокоились уж слишком о последствиях подобного неосмотрительного поступка. Ведь довольно распространёнными бывали случаи среди чужеродной культуры, сходные этому, – такие явные выражения насилия, в частности навязывание воли более слабому, поверженному противнику. То был совершеннейший пустяк, о котором даже смешно было упоминать всуе. Если среди людей оное действие считалось бы тягостным оскорблением, абсолютно недопустимым деянием, унижением личности, то для сатанов подобная акция виделась вполне приемлемой и даже необходимо-верной, достойной уважения процедурой, проводимой полновесно так со стороны подлинных хозяев ситуации. Выставление на общественное суждение, заострение внимания иных лиц на своей персоне воспринималось как проявление трусости и, совершенно точно, должно было лишь усугубить положение самого потерпевшего, который станет говорить об этом во всеуслышание.
    
     – Ну, и как ты считаешь, не слишком грубо мы обошлись с консулом? – осведомился у капитана Алексей, когда они уже вчетвером направлялись к рубке управления. – Всё-таки наш инопланетный гость может нас неправильно понять.
    
     – Ну это же чистая формальность! Сам ведь знаешь, – с неохотой отвечал ему Владимир. – Требовался повод, чтобы его убрать. Чего я и сделал.
    
     – Мы же определённо не знаем истинных причин такого происшествия. Зачем обижать его недоверием?! – упрекнул того в сердцах научный работник. – К нам-то сатаны нормально относились, когда мы находились у них в гостях. Не заключали под арест, не давая свободы передвижений. Тем более – он может быть неоценимо полезен при исследовании факторов тяжёлого выхода из анабиоза.
    
     – Он сам первым начал. Нечего было меня провоцировать, – возразил Владимир, изображая на лице непринуждённость. – Да и экипажу он крайне не нравится. Пускай сейчас посидит в изоляторе и подумает о своём поведении, не мешается под ногами, по крайней мере – до выяснения всех обстоятельств случившегося.
    
     – Подобное физическое состояние экипажа, возможно, – это следствие слабеющего потока энергии в гиперпространственном тоннеле, а никак не психологическое воздействие нашего сатанина, – продолжал Алексей, с активностью жестикулируя руками. – Их программа тоже – тут явно ни при чём. Такого ведь ты о них мнения?! Во всех бедствиях виноваты именно они? И, что солнце земное гаснет, и погубить-то они всех нас хотели. Зачем им только это нужно?
    
     – Ты у меня спрашиваешь или опять издеваешься в своём духе? – Владимир даже остановился на секунду, неистово раздражаясь уже про себя, обдумывая слова его. – Я и слышать ничего не желаю на эту тему! Что за подозрительные проявления симпатии наблюдаются у тебя в последнее время, кои ты к ним испытываешь?
    
     – Ну сам подумай хорошо. Сатаны же нас не уничтожили в процессе эволюции, в ту эпоху, когда мы всего боялись, хотя вполне могли такое сделать. Война велась между нашими народами? Какая война?! Просто жалкое подобие боевых действий. Они только охотились на нас ради забавы. Неужели вы и правда считаете, что благодаря одному упорному сопротивлению людей Солнечная система отстояла свою свободу и независимость. Ведь в прошлые периоды, до всех этих потрясений, оборона Земли была настолько слаба, что разрушить её представителям иных миров, более развитых цивилизаций, не составило бы никакого труда, да и нужно ли было вообще? Действительно, если бы сатаны захотели, то мы давно превратились бы в какое-нибудь подобие домашнего скота, перестали существовать совсем как отдельная разновидность разумных существ. Только в зоопарках или резервациях можно было бы людей встретить – как некогда уничтожались дикие племена индейцев, исконно населявшие Америку, впоследствии почти полностью истреблённые европейцами. Вот о чём нужно было думать правительствам стран и федераций, а не решать вопросы сокращения вооружений. Человечеству очень повезло, просто неслыханно посчастливилось пережить подобное, далеко не так, как другим инопланетным цивилизациям, порабощённых сатанами. Одного единственного хлопка хватило бы для того, чтобы раздавить людей раз и навсегда, как мерзкую гадину, свести на нет только что зарождающуюся жизнь на планете Земля. Так что они своего рода нам – благодетели, помогшие осознать истинный смысл бытия.
    
     – Хорошо же ты изъясняешься, вражий защитник?! Сейчас же обоснуй свою позицию, немедленно! – провокационно потребовал с него ответа Владимир, между тем продолжив путь далее. – Да, возможно так оно и есть, как ты выражаться изволишь, однако далеко не в традициях Сатана совершать благородные поступки. Соответственно какие-то скверные виды они имели на нас и ранее, с самого начала развития человечества. Допустимо, что настал момент именно для таких решений, проведение их в жизнь. Ведь конец существования Солнечной системы не должен наступить так скоро! Наверняка за этим кто-то стоит, управляет происходящими процессами.
    
     – Ха, да кто же знает, когда он придёт, конец всему! – воскликнул так в свою очередь Алексей, следуя за ним как привязанный. – Ни одной цивилизации во Вселенной не под силу перекрыть многочисленные подпространственные нити, ведущие напрямую к Солнцу, или к какой-либо другой, самой маленькой звезде. Никакой энергии не хватит, уж что не говори. Если хочешь знать, то человечество давно деградировало с таким сложившимся политическим устройством и образом жизни, какой наблюдался вокруг. Необходимо было какое-нибудь потрясение, которое сумело бы сплотить всех воедино. И оно состоялось. Я даже предвидел такой поворот событий, когда находился в несколько ином качестве в прошлом. Наконец-то мы поймём, что не следует останавливаться на достигнутом, а нужно идти дальше по пути прогресса только вперёд. Большинство людей, проживая свою жизнь, так и не могут найти достойного ответа на все волнующие их вопросы.
    
     – Хватит, спорщики, пришли уже. Нечего стоять здесь перед входом и разглагольствовать, – не выдержала наконец таких речей Ольга, подошедшая к ним неторопливой походкой вместе с Надеждой минуты три назад. – Сейчас, я думаю, разберётесь досконально, кто и вправду тут во всём виноват.
    
     Приятели, конечно же, не заметили, как за разговорами, в пылу препирательств добрались до конечного места назначения, которого так искренне желали достичь. Зайдя в рубку управления, Алексей и Владимир устремились главным образом к датчикам бортовой хронометрии, отсчитывающих время, истёкшее с момента запуска программы, чтобы удостовериться в её безошибочно-корректном завершении. Неожиданно для себя они точно зависли в воздухе как парализованные, наблюдая показания приборов, или застыли на месте перед ними, будто выполненные из монолита каменные изваяния. Первым пришёл в чувство Алексей, спустя какие-то незначительные мгновения, задав единственно правильный для этой ситуации вопрос, первый же пришедший ему в голову, истинно беспокоивший в данном помещении всех собравшихся:
    
     – Разве ж такое бывает? Может, время выставлено неверно с начала трансформации, как обычно у нас водится, или мне это кажется?
    
     – Что же там происходит, скажите?! – нетерпеливо выкрикнула Надежда, выглядывая из-за спин своих коллег, спешащая скорее узреть магические символы, светящиеся на экране монитора. – Да отойдите же вы в сторону в самом деле, истуканы!
    
     – Со времени запуска прошло 101 год, 6 месяцев и 21 день… – дальше дочитывать у Ольги не хватило сил. – Я как чувствовала, что этим всё закончится, что никого из родных я больше не увижу… – лишь смогла пробормотать она, отодвигаясь после к стенке и опускаясь от переживаний на пол.
    
     Ноги её подкосились, не выдержав такого серьёзного потрясения. Она закрыла лицо руками и всхлипнула. Надежда тотчас бросилась её успокаивать.
    
     – Это ещё ничего не значит, Оля! Не волнуйся, очень тебя прошу. Возможно Илья чего-нибудь напутал с датой.
    
     – Да нет, всё сделано правильно, – различая посредством мониторов обозреваемый вид вокруг, мрачно констатировал Владимир, словно лишал таким высказыванием экипаж последнего шанса на спасение. – Солнце раздулось чрезмерно, прямо до невероятного предела и вот-вот скоро разлетится по космосу. Наверняка оно уже поглотило Землю. По крайней мере, я нашу главную планету здесь не наблюдаю. Марса тоже нигде не видно. И это странно, так как Марс всё равно должен был остаться. Да и слишком быстро это случилось, прямо верится с трудом, – командир к тому времени активировал все анализаторы определения местоположения корабля.
    
     – А в Солнечной системе ли мы находимся вообще? Может быть в какой-нибудь другой, незнакомой нам системе пребываем, ведь от сатанов, по твоим выводам, стоит ожидать чего угодно? – чуть погодя, неудачно пошутил Алексей, воспользовавшись моментом, вероятно намериваясь посмеяться над совсем ничего не соображающим капитаном. – Ты в этом уверен? Посмотри внимательнее.
    
     – Ну как же! Вот – Сатурн, к которому мы только что вылетели, в контрольную точку, – выдал не моргнув глазом Владимир, явно не уловивши сарказма в сказанных словах. – Юпитер, Уран, Нептун – все на месте. Чего ж я Юпитер не отличу, по-твоему, от какой-либо другой планеты?
    
     – Ты лучше на Олю внимание обрати, каково ей приходится, – покачал головой Алексей, пристыдив его за проявленную чёрствость. – Вон – сама не своя сидит…
    
     – Без нас тут что-то случилось? – почти в один голос спросили подошедшие Александр и Илья, поглядывая с сочувствием на девушек, сидевших на полу возле дверей. – Оля чем-то серьёзно расстроена, да и вы тут оба стоите, сами на себя не похожие, будто мелом с ног до головы вымазались.
    
     – Да уж, будешь тут стоять, однако… Поседеешь от всех подобных потрясений, – выгнувшись дугой, отвечал им Алексей через силу. – Лучше на мониторы посмотрите – сами всё и увидите.
    
     – О-го-го! С ума можно сойти! Это чего же так? – присвистнул Илья, скорее уводя взгляд в сторону. – Как такое может быть? Кто мне объяснит поподобнее?
    
     – По всей видимости, нам элементарно не хватило энергии, чтобы проделать переход быстро, без каких-либо помех извне, – молвил Алексей, вздыхая. – Хорошо, что ещё в живых остались. Тоннель ведь слабым был до крайности, в состоянии, не подходящем для проведения такого маневра. Анабиоз нам жизнь и сохранил, можно так утверждать смело, определённо спас от неминуемой гибели, да и смерти ли вообще, в каком понимании мы её знаем.
    
     – Истинно философское утверждение, – скривился от раздражения капитан, насмехаясь в отместку уже над ним. – А не мог консул нам такую пакость устроить? Позволь, я уж продолжу свои выводы, – спустя мгновение, навязчиво предположил он. – Только от него стоит ожидать чудес подобного рода.
    
     – Нет же! Ещё раз объясняю: это абсолютно исключено. Да и чего ты так на него взъелся? Обычный дипломатический работник, не более того. Уж ему-то, зачем это нужно? – отверг напрочь все сомнения Алексей, замотав головой, как некогда и сам Владимир во время психоанализа. – Он что же, по-твоему, жить не хочет? Такой инстинкт самосохранения, к твоему сведению, у них заложен в крови, вырабатывается с самого рождения.
    
     – Может он какой-нибудь специальный агент-самоубийца? – не унимался никак капитан, выстраивая в мозгу всё новые и новые догадки относительно случившегося, но определяемые им далеко не в пользу представителя неприязненной цивилизации.
    
     – Давай, не выдумывай. Я тебе уже всё сказал по этому поводу, – выразился так Алексей, не принимая мнение капитана никоим образом. – Нужно бы его на свободу выпустить, проинформировать насчёт сложившегося положения дел.
    
     – Конечно, ещё и извиниться, – посмеялся Илья, гримасничая перед ними, как только возможно. – Вот будет потеха, когда он расскажет об этом своим сородичам.
    
     – А что, всякое бывает, – Надежда улыбнулась тоже, глядя на программиста, который, как ни странно, относился ко всем случившимся оказиям очень легко, просто ободряюще наплевательски.
    
     – Ну, и где же нас выбросило? – поинтересовался в свой черёд Александр, вероятно не совсем понимая, что же всё-таки произошло.
    
     – Мы миновали туннель и начали проявление точно по центру Солнца, уже чуть было не сгорели в его короне, но пролетели дальше по инерции всю звёздную материю, в завершение материализовавшись в пространстве возле Сатурна, – уведомил того капитан, как впрочем и остальных членов команды, будто раскладывал информацию по полочкам, считанную им с экранов мониторов. – По крайности, такое обнаруживают приборы слежения. Да уж, кто знал, что так получится!
    
     – Наверное не нужно было прыгать в этот омут с головой, как я и предупреждал ещё ранее, – произнёс подобное Илья, настраиваясь в кой-то веки агрессивно по отношению к сложившимся обстоятельствам, про себя укоряя капитана за неправильно принятое им решение. – Сейчас бы находились уж по меньшей мере в своём времени. Хотя к чёрту, какая разница. Что вот мы теперь делать будем: запасов жизнеобеспечения всего на месяц.
    
     – Если ты такой умный, то почему не катапультировался тогда, когда имелась для этого возможность. Тебе же предлагали посадочный модуль для возвращения, – незамедлительно возмутился в его адрес Владимир, разозлившись на все предъявляемые претензии. – Ты как будто ни в чём не виноватым остался, когда и каким местом программу писал?
    
     – Ну хватит вам, действительно, ребята ссориться. Никто же не хотел намеренно ничего совершать. Вы ещё тут подеритесь для полного счастья. Только этого нам не хватало, – сквозь слёзы печально проронила Ольга, предполагая почему-то именно такое развитие событий.
    
     – Да что мы, звери-какие, что ли? – обиженно и несколько удивлённо проворчал в ответ Владимир, и основательно задумавшись, после прибавил. – Скажите лучше, что нам делать?
    
     – Ты капитан – ты и решай, – точно прикинувшись идиотом, съязвил Алексей. – Нечего ответственность на других перекладывать.
    
     – Я и не перекладываю, почему я должен её на кого-то перекладывать… Просто советуюсь. Поразмыслить надо, чего в таком случае лучше предпринять, то ведь я ж и сам не знаю…
    
     Он беспокойно начал перерывать у себя в голове все используемые способы ликвидации аварийных ситуаций, когда-либо происходивших, рассматриваемых, изучаемых им в военной академии, но абсолютно не находил подходяще стоящих решений. Такого определённо никогда не случалось, и соответственно не преподавалось на занятиях по подготовке. В мозгах только крутилось некое подобие единой справочной информации по вызову одного из близко расположенных спасательных модулей биологически организованных служб, помогающим всем и каждому в сложных ситуациях, как на планетах, базах, колониях-поселениях, так и непосредственно в открытом космосе. Но здесь однозначно не было никого, кто бы мог им реально помочь, как ни старайся найти кого-нибудь из людей или спасателей-роботов, иначе их присутствие давно отобразилось бы на радарах. На всякий случай Владимир активировал автоматический поисковый маячок. Должно быть действительно, кто-нибудь да откликнется на их воззвания о помощи и ответит. Также он попутно включил и сканирующее устройство по поиску имеющейся на сей момент разумной жизни, вероятно ещё как-либо сохранившейся на просторах Солнечной системы.
    
     – Что нужно сделать точно, как мне прозорливо кажется, так это позавтракать, – деловито и бесцеремонно вмешался в мысли капитана техник. – Лично я уже давно хочу есть, кто бы мне чего не говорил по этому поводу. Можно сказать прямо с самого пробуждения.
    
     – Правильно Саша! – поддержала все его пророчества Надежда. – Пойдёмте-ка быстрее в столовую, то на голодный желудок проблемы у нас никак не решаются. Все силы выкачал, однако, этот чёртов анабиоз.
    
    
     Глава 6. Поиски разума
    
     После нормального завтрака, по обыкновению состоявшего из подобия нормальной еды, членов экипажа со страшной силой, просто неумолимым образом потянуло в сон, который неотступно и верно наступал по всем позициям, следовал за их рефлексами и движениями буквально по пятам. Так выражаясь: он совершенно полным порядком подчинял естественной природной власти всякую клеточку мозга, каждый нерв или мускул, без какого то ни было исключения этих товарищей по несчастью, помимо прочего уже и так основательно измученных и опустошённых, не разбираясь в действительности, кому и для каких целей данное его воздействие предписывалось. Возможно, что таким обыденным способом ликвидировалась скопившаяся в их организме за прошлые периоды усталость, переполнившая оных тяжёлым угнетающим эффектом, словно то умножается, расползается в воздухе густой туман. Он будто окутывал их собственной объёмной массой, бледно-мягким облаком вбирал в себя всех собравшихся здесь людей, точно вязкий фруктовый кисель, хорошо сваренный заботливой хозяйкой, как он обволакивает язык, нёбо, горло человека, который его потреблял.
    
     Очень кстати будет напомнить, что погружение в состояние анабиоза отнюдь не вызывало каких-либо исключительно положительных эмоций, не несло собою прилива жизненных, душевных и физических сил, как могло видеться изначально кому-нибудь из наблюдавших тот непомерный непостижимый процесс со стороны. Он же наоборот: подавлял, начисто изматывал организм, превращал человека в подобие безвольного существа, слабого и болезненного создания. Неизвестно только куда девалась из людей вся их энергия, с избытком заложенная природой ещё с рождения. Конечно, насчёт выносливости инопланетных тварей сведения имелись недостоверные, вернее не полностью проверенные, даже – исключительно поверхностные, по такому аспекту их деятельности, кое исследовалось здесь только ради приличия, ведь строение их организмов, взять хотя бы тех же сатанов, было совершенно иным, определённо отличавшееся от ничем не защищённого, простого человеческого индивидуума. И, конечно же, состояние здоровья членов команды оставляло желать лучшего. Несомненно, что плохое самочувствие, какое наступало после проведённой бессонно ночи, усугублённое в несколько крат, было во многом сравнимо с подобным тягостным ощущением, когда нарушалась естественная координация движений, и мысли в голове текли чрезвычайно вяло или сумбурно, вожделея тишины, спокойствия, словно ища необходимого пристанища и никак должным образом не обретая его. Невесомые элементы сознания уходили куда-то прочь, из-под вразумительного управления человека, не желая подчиняться их владельцам, теряли контакты со связующим командным центром мозга, то и дело на значительные промежутки времени пропадая из видимости реально происходивших событий, как картинка камер мониторов наружного наблюдения съезжает то вправо, то влево от истинно-правильного её расположения по центру.
    
     Александр первым не выдержал такого явственного снотворного давления, и буквально растянулся весь, целиком и полностью на первом же свободном столике брюхом вниз, свесив переставшие ему повиноваться, бесполезные руки и ноги, захрапывая при этом так, насколько позволяла вся его мощная система вентиляции лёгких. Владимир же довольно долго ещё противился этому оказываемому на него воздействию, старался сосредоточиться непонятно на чём, и неизвестно для чего, на что хватало сил; тёр слезящиеся глаза, тряс головой, словно норовил сбросить с себя так внезапно возникшее оцепенение. Но, несмотря на все предпринимаемые меры, он вскорости и сам свалился тут же, полностью отрешённый и беспомощный, однако уже (здесь нужно отдать ему должное) в числе самых последних. Остальных он совершенно никого не видел и не слышал, расположившись бестелесной бессвязной куклой точно на полу, для удобства наклонив голову на сидение стула.
    
     В процессе увлечения происходящими событиями никто из испытателей не принял во внимание тот, поистине действенный эффект возвращения времени, проявляющейся в полном обездвиживании всех испытавших анабиоз организмов спустя определённый период после него – в зависимости конечно от длительности оного вида беспамятства – некого летаргического состояния, а также естественной силы выносливости личностей, его принимавших. И тут очень был необходим обыкновенный сон. Ведь чем дольше тянулось такое забытьё – тем быстрее наступал момент возникновения этой неподвижности. Однако немаловажно отметить, что продолжительность вышеуказанной реакции всегда оставалась неизменной, по какой-то неизвестно-независимой причине была для всех участников одинакова. Но на обычный сон оное походило мало. В голове происходила непомерная неразбериха, несуразица или бессмыслица, как её не назови, достойная некоторого полноценного описания. Возникали образы и видения, совсем не свойственные подобной усыпляющей природе вещей. Они будто бы вырывали неупокоенное, ещё мыслящее сознание из бесполезного обездвиженного тела, отправляли путешествовать его назад в прошлое, в пережитые им ранее мгновения жизни, но уже в несколько ином качестве, ни больше ни меньше, а только как наблюдателем со стороны. Безысходность на сей раз длилась довольно долго: около двух часов. Ситуация на корабле могла выйти из-под контроля, но ничего нельзя было сделать, что-либо противопоставить этой явной неизбежности и непредсказуемости бытия. Оставалось только ждать окончания такого необратимого для всех процесса.
    
     Ощущения уходили далеко за пределы осознания реальности, словно открывали тем свойством некоторые имеющиеся представления о событиях иного неведомого мира, структуры плотной и чёткой информации, собранной воедино в пучок чистой энергии, как само собой разумеющееся явление, действующее в природе изначально давно, проистекая везде, где только возможно. Оно существовало в виде неких эфирных волн, в каком-то неизвестном доселе цифровом формате, применяемом не только к ним одним, а ко всей вершившейся истории в целом, к каждому кусочку материи, молекуле или атому, с единственным выданным им предназначением. Как из ничего рождается всё: из простейших микроорганизмов образуются более сложные и уникальные виды, приспособленные к жизни в различных условиях, в любой среде, с выраженными лишь для них особенностями; что бывает с неорганическими веществами, слившимися в процессе из элементарных частиц путём синтеза, потворствуя созданным природным обстоятельствам, так и обратно распадающиеся в ходе эволюции на первичные составляющие. Всё перестраивается и изменяется в этом бесконечно продолжающемся круговороте событий, некого общего соединения, проходящего ровно урагану, и одновременного разложения всего сущего, даже разделения самой материи, сотворившей мир, на разнородные части, которая так или иначе никуда не пропадает бесследно, сходственно всем физическим объектам, будь то маленький камушек, лежащий возле дороги, или высокоразвитое интеллектуальное существо, подобное человеку либо уже другому плотскому образу реализации энергии.
    
     Однако капитан, придя в себя, с изумлением обнаружил, что его очень старательно, прямо-таки неистовым усилием воли трясёт за плечо администратор Илья, упорно изливающий на ухо всякую полнейшую бредятину. Только собравшись, Владимир более или менее смог уловить смысл сказанного.
    
     – Просыпайся же, чёрт тебя побери! Будто не слышишь совсем, как сирена во всю матушку орёт?! Алексей убежал уже на командный мостик выяснять причину такой тревожности.
    
     Казалось, что тот и сам не понимал, с момента своего экстренного пробуждения, что говорил и делал крайне неадекватные вещи.
    
     – Ты ведь знаешь, что раньше положенного времени я всё равно не отойду. Зачем же на меня так кричать?! – возмутился в негодовании Владимир, нехотя оторвав голову от кожаного сидения стула. – Сейчас пойдём вместе и разберёмся, что там происходит. Должно быть, система слежения корабля обнаружила чего-либо необычного в окрестностях космоса. Сработало оповещение, как ему и положено было в подобном случае отреагировать.
    
     Когда они уже в очередной раз собрались наведаться на командный мостик, им навстречу, с довольной и радостной улыбкой, выскочил сам Алексей, редко когда бывающий в таком качестве, свойстве своего характера, отразившемся с лихвой на его физиономии в целом.
    
     – Хотя я и в этом ничуть не сомневался, но она наконец нашлась! – воскликнул он торжествующе, с огромным воодушевлением всей своей сияющей сущности и глаза его блеснули беспредельным восторгом.
    
     – Кто нашлась? – подозрительно-настороженно поинтересовался Илья, пробуя говорить как можно спокойнее и сдержаннее.
    
     – Разумная жизнь на одном из спутников Сатурна! Но я ещё, со всего такого веселья, не совсем определил – на каком именно, а бросился скорее сообщать вам об этом.
    
     Научный деятель ухватился за голову, стал перебирать от нетерпения волосы, теребить их руками, елозить пальцами так тщательно, что чувствовалось, будто хотел истереть их совсем. Он казалось позабыл напрочь о таком собственно-естественном процессе, основательно увлечённый умной идеей, целиком и полностью поглотившей его без остатка.
    
     – Пойдёмте же скорее, я покажу. Вся планета так ими и кишит. Человеческая энергетика, ей богу! Не удержался: глянул краем глаза. Я уже и не надеялся на такой исход.
    
     – И много там людей? – спросил взволновано командир, убирая выступившую со лба испарину. – Количество определилось точно, или это только твои фантазии?
    
     – Когда я ещё ошибался?! – отвечал тот уверено, в свой черёд взвинчивая себя пуще прежнего. – Даже если судить по спектральному анализу планеты – картина вырисовывается достаточно ясная. Миллиардов сорок, не меньше!
    
     – Ого! Это почти в три раза больше всего населения Солнечной системы вместе взятой, то есть – окончательно, в общности и совокупности, так сказать, – упоённо изрёк программист, явно путаясь в словах, нервно доставая для солидности из кармана пиджака квадратные очки. – Однако, откуда ж столько набралось? Ещё расстраивались, что всё человечество вымрет. Как же, попробуй нас возьми, паразитов. Пойду полюбуюсь на это собственными глазами.
    
     Алексей и Владимир на несколько секунд встретились друг с другом бессмысленными, крайне обескураживающими взглядами, недоумевая над наблюдаемым положением дел; после словно бы сызнова с головы до ног осмотрели себя; затем сразу без промедления устремились на командный мостик, точно вслед за Ильёй, поражаясь неестественной для его характера непредсказуемой наглости и отдельно проявившейся в тот момент простоватой беспечности, вызванной определённой степенью вседозволенности, допускаемой на корабле, но вполне позволительной вследствие сложившейся ситуации.
    
     Александр, также очухавшийся от беспамятства, но почему-то значительно позже остальных, только сейчас подошедший разумом к подобному осмыслению оных действий, поплёлся за ними следом, подгоняемый чувствами крайней заинтересованности происходящим, однако далеко не с той долей восторженного участия, какая наблюдалась у его коллег. Всё для него казалось нереальным и надуманным. Может быть, он ещё должным образом до сих пор не осознал этих произошедших изменений, находился за пределами общего их понимания, и ему нужно было воочию, своими глазами убедиться в правдивости тех мыслимых и немыслимых догадок и предположений.
    
     – Сигнал исходит только из одной области – с планеты, название которой я чего-то затрудняюсь определить, – вымолвил чуть замешкавшись Владимир, будучи совместно с остальными в рубке управления. Он всматривался в экраны мониторов, то в один, то другой, и так далее, следуя по порядку, а то и во все сразу, не находя нужных ответов. – Эта планета мне совершенно незнакома, хотя и лежит рядом. Узнать же Сатурн не составляет труда. Ты Алексей должно быть лучше разберёшься, чего действительно происходит. Посмотри и скажи всё, что думаешь по этому поводу.
    
     – По своей массе, объёму и очертанию материков этот спутник определённо напоминает Землю. Он такой же полновесный и крупный, какой была Земля, намного больше остальных, однако его цвет мне не особо нравится, – пояснил тот, попутно деактивируя систему оповещения небольшим рычажком, найденным на пульте, так до сих пор никем и не отключённую, продолжавшую гудеть всё время без умолку и совершенно без какой-либо надобности. – Вероятно, мы подлинно нашли, чего искали. Но это будет уже не та Земля, какая была раньше. Так ли это на самом деле, сейчас не представляется возможным проверить, по крайней мере – пребывая здесь, на корабле. Подобное ведь вполне допустимо по своей сути. Но кто же сумел перетащить её сюда, на орбиту такого гиганта, сделав их намертво связанными друг с другом в единую устойчивую систему? Ведь у нас не было эдаких глобальных технологий даже в проекте, и вряд ли могло появиться в перспективе, в будущем. И почему никто так и не соизволил ответить нам на наши воззвания, если там столько народу собралось?
    
     – Нужно высадиться и всё досконально исследовать, чего там истинно случилось, – весьма ожидаемо подсказал решение Александр, почесав голову ниже затылка. – То мы так долго рассуждать будем, стоя на одном месте.
    
     – Ага, ты спустишься, а мы тебя тут подождём, – пошутил Илья, разворачиваясь к нему в пол-оборота. – Низойдешь эдак на поверхность, разведаешь всё как надо, что там и как, и доложишь нам по рации.
    
     – А чего, я вполне способен такое сделать, – без доли сомнений отозвался техник, вытаращив глаза, и будто в исступлении замотал головой. – Какая разница, где загибаться. Всё равно мы тут долго не протянем.
    
     – Уместно заметить, что он очень даже прав, как это не трагично прозвучит. Запасов жизнеобеспечения хватит ненадолго, да и поди-кась, одичаем мы здесь в замкнутом пространстве, сидя в четырёх стенах, – обрисовал ситуацию Алексей, опечалено загрустив, начав в раздумье для какой-то цели поглаживать себя по подбородку, перебирать пальцами несуществующие волосы. – Волей-неволей, но придётся, однако нам посетить эту загадочную планету. С другой стороны: чего ожидать нам на корабле? Наверняка некое сообщество, если оно вообще там имеется как таковое, изменилось до неузнаваемости под палящей радиацией сверхактивного гиганта, да и самого трансформировавшегося Солнца, переродившись в нечто абсолютно иное, никем доселе невиданное. Так или иначе, это предстоит выяснить.
    
     – Ещё бы не стоило: деваться ведь всё равно некуда, – начал расходиться в разговорах Александр, попытавшись изобразить на лице сосредоточенность. – Оставаться здесь просто немыслимо, да и невыносимо тоже. А если освоиться на той территории, то можно ещё и продержаться какое-то время.
    
     – Ты не забывай, что Солнце вот-вот обратится в белого карлика. Тогда былой жизни уже не будет ни для кого, – со знанием дела подчеркнул научный работник. – Если она вообще сохранится при подобной-то обстановке.
    
     – Да уж, опять загадками выражаться изволим, – задумчиво произнёс капитан, опершись плечами о стену. – На какое же время назначим высадку?
    
     – Я думаю, чем раньше – тем оно лучше, – откликнулся Алексей, понижая голос до уровня секретности, стараясь теснее придвинуться к капитану. – Консула надо не забыть в экспедицию пригласить. Он-то уж точно будет незаменимым экспертом в данной области. За одним используем его как прикрытие, в случае, если твои предположения насчёт сатанов окажутся верными. Хотя вряд ли такое реализуемо. Ты же знаешь их отношение друг к другу. По меньшей мере: это поначалу собьёт их с толку, поспособствует нашему самоутверждению.
    
     – Оружие я ему не дам ни при каких условиях, ни при каких обстоятельствах не допущу подобного разгильдяйства, даже и не рассчитывай, – категорически и сравнительно громким голосом, однако, уже соглашаясь, изрёк такое Владимир, отстранившись затем от него на более приемлемое расстояние.
    
     – Разумеется, разве об этом может идти речь?! Объясним ему, что необходимо. Он ведь поймёт, чай не дурак.
    
     – А где же наши дамы пропадают? – несколько отдалился от главной темы разговора Илья, крадучись осматриваясь по сторонам, словно кот, собравшийся напакостить в самый ответственный момент. – Все же вместе уходили. Бродят неизвестно где. Чего-то я за их безопасность немного опасаюсь.
    
     – По своим каютам разошлись наверное, как обычно водится: отдохнуть после недавней отключки, – предположил Александр, непроизвольно зевая и показывая зубы. – Да и нам тоже, по правде, не мешало бы выспаться перед посадкой. То хочется смотреться определённо бодренькими в глазах потомков, возможно обнаруженных нами на поверхности.
    
     – Размечтался. Ты-то как раз на корабле останешься вместе с Надеждой и Ильёй за компанию. Должен кто-нибудь командовать во время нашего отсутствия? Как ты думаешь? – надменно и в тот же миг с иронией в голосе выдал свои распоряжения капитан, неистово просверливая того взглядом насквозь.
    
     – Да мне ей богу всё равно, если об этом сказать честно, – Александр не стал спорить с ним из-за пустяков, хотя ему этого очень хотелось.
    
     – Вот и отлично. А Илья, быть может, возражать будет, крайне интересно услышать? То, зная его характер, я чего-то засомневался, – посмеялся Владимир, поворачиваясь к нему уже в открытую, к тому, о ком только что так говорил.
    
     – Ещё бы я был против, – хохотнул тот в ответ на шутку. – Нужно мне больно лезть прямо к чертям в пекло.
    
     – Ну, я примерно так и подозревал, – заключил командир, пренебрежительно усмехнувшись всей своей высокосветской физиономией. – Сейчас, правда, просто необходимо разойтись по каютам, привести себя в какой-никакой надлежащий порядок. Завтра будем решать, что к чему. Планета, я полагаю, никуда от нас не денется, подождёт немного, если уж за столько лет не исчезла. Корабль в автоматическом режиме находится, напичкан различными датчиками и, в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств, даст нам знать или поступит уже как ему нравится, по своему усмотрению. Слава богу, мы с вами живы остались, по меньшей мере, уж и на том спасибо.
    
     – Ты прав, мозги чего-то распадаются совершенно, прямо на части. Так по-страшному ещё никогда не случалось, – поделился ощущениями Алексей, хватаясь за голову. – Нужно пойти действительно отдохнуть, хотя бы пару часиков…
    
     К удивлению, на сей раз участники команды приняли благоразумный совет капитана, и довольно скоро разбрелись по каютам. Не послушаться этого было бы просто издевательством над своим организмом, измотанным всеми возможными способами, ожиданием предстоящей высадки на планету, будто избавлением от неких душевных терзаний, требовавшей должной концентрации и, по видимости, чувства невероятной ответственности, дабы невольно не совершить нежелательных просчётов, как бы то ни было для них допустимо.
    
     Алексей испытывал уже и ранее подобное надвигающееся на него состояние, связанное с нарушениями нервной системы, сравнимое лишь только с проявлением кессонной болезни у водолазов. Он без сомнений незамедлительно направился прямо к себе в отсек, чтобы иметь возможность выспаться, как следовало, а за одним и проанализировать все недавно свершившиеся события. Ведь полагаться исключительно на капитана, по его мнению, не приходилось, уж в данном случае – тем более, да и советоваться с ним тоже всё-таки, наверное, не стоило, так как он знал о происходящем явно не больше своих подчинённых. Многочисленные сложные составляющие, тонкость и особенность того положения, сложившегося на сегодняшний момент, сформировавшегося перед ними в это время, вырывали их небольшую группу из родного пространства реальности, обретавшихся рамок происходящего, выставляя неподготовленными перед страшным фактором неопределённости, пугающего предела их существования, присовокупив помимо воли к такому будущему. Возможно, что сама судьба как некое проведение решило поиграть с ними в опасную игру, развернуть непонятное и загадочное представление, выделить из общей массы обстоятельств, несомненно также дав и призрачную надежду на спасение, шансы возродить былую цивилизацию, её величие и целостность.
    
     Но многого ли они могли достичь при таких условиях? Однако, несмотря ни на что, из любой ситуации найдётся выход. Но неизвестность сводила с ума своей общепоглощающей пустотой, безысходностью, нависшей над их разумом, положением, в котором ничего нельзя было изменить, ничего добиться, определив всё неким бесповоротно-абсолютным образом, не давая ясных мыслей относительно того, чего следует предпринять далее. А решение, вне всякого сомнения, было одно: высадиться на этой загадочной планете, разведать обстановку на месте. Ведь людских особей там наблюдалось довольно-таки изрядное количество, даже много больше, чем проживало на всём освоенном пространстве бывшего Содружества. Чем же такое можно было объяснить? Размножение естественным путём в процессе эволюции, в результате мутаций человека от действия разрушительной радиации? незримой и проникающей везде, впрочем, как и всё в этом мире. Наверняка, существовали ещё какие-то факторы, истинно весомые причины, повлиявшие на подобное увеличение их численности.
    
     Но каким образом здесь, на орбите Сатурна, само собой как можно дальше от пожирающего светила, оказался этот спутник, всем своим видом явственно напоминающий Землю. Неужто людям подлинно хватило сил проделать подобную трудоёмкую операцию самим? или с некоторой помощью извне? но всё же, хотя даже и в такое стечение обстоятельств поверить было чрезвычайно сложно. Ведь это был не какой-нибудь астероид небольших размеров, а целая планета с имевшейся на ней природной составляющей, техногенной инфраструктурой, для которой даже незначительное потрясение, вызванное небольшой вспышкой на Солнце могло закончиться глобальной катастрофой, грозящей гибелью населения, не говоря уже об уничтожении сопутствующем им животном мире и растительности, от коих, признаться, уже тогда, в прошлой жизни, мало что оставалось. Как на самой Земле, так и на других планетах земной группы использовались так называемые искусственные ассенизаторы среды, преобразующие углекислый газ, остальные вредные нечистоты в пригодный для дыхания воздух, поддерживая тем необходимо-нужный атмосферный баланс. Бесспорно, обитавшим на поверхности существам беспокоиться было не о чем.
    
     Однако данное пространное обстоятельство выглядело чрезвычайно подозрительно и требовало подробного изучения, так как люди основной своей массой были крайне отсталыми созданиями, и за последние сто лет, или даже многим более того, и понятия не имели, какие события происходили вокруг них. Высший разум поддерживался исключительно лишь незначительной группой лиц, из всего, так скажем, целостного и разумного сообщества, верхушкой правящей корпорации, о наличии которой толпы народа имели только поверхностные соображения, не совпадающие с подлинным положением вещей. Проделать такие манипуляции с планетой, да ещё и оставив нетронутой природу, инфраструктуру, численную популяцию, сверх оного значительно приумножив последнюю, представлялось совсем уж нереальным занятием.
    
     Однако вся наблюдаемая и реализуемая здесь действительность именно подтверждала эту особенность. Но отчего же никто из жителей того загадочного мира так и не вышел на связь? Вокруг не было ни души, способной к общению, кроме некого сгустка чистой энергии – пребывания на планете людей. Спасательных модулей прошлого, снующих ранее везде и всюду, также не наблюдалось. Корабль хоть и казался устаревшим, но всё равно сумел бы определить их перемещения в пространстве, по крайней мере, в пределах видимого сектора обзора. Такие патрульные крейсеры использовались повсеместно, были оборудованы необходимыми датчиками, комплектовались профессиональным экипажем из высококлассных специалистов, полностью представленных биологически организованными гражданами, или проще говоря: особыми искусственными организмами, созданными специально в целях благоденствия общества, в помощь людскому населению, чтобы элементарно выполнять за них всю грязную работу.
    
     Отличить же вышеобозначенных творений человеческого разума от обычных граждан по внешним либо внутренним признакам было совершенно невозможно. Состояли они, как и все люди, из плоти и крови, являлись продуктом генной инженерии, дабы настоящие плотские особи не беспокоились уж слишком, из-за столь явно бросающихся в глаза отличий, чтобы избежать естественно рождавшихся на этот счёт всяческих дискриминаций. Биорги присутствовали повсюду и во многих качествах, начиная от уборщиков на улицах, разнорабочих, и заканчивая уже главными диспетчерами, командирами станций, капитанами межзвёздных кораблей. Специальной службой, охватывающей все населённые планеты Солнечной системы, а также, несомненно, и прилегающую область к ним, оным творениям сбрасывались отдельные командные директивы касательно должного их поведения, осуществления необходимых действий в той или иной ситуации. Обмен информацией происходил по мере надобности, в зависимости от важности индивидуума, и был автономным и обоюдным. Подобный способ манипулирования в основном будто бы и предрешил весь исход большой войны за независимость человеческой расы с сатанскими племенами захватчиков. В сущности, благодаря этому факту, так понравившемуся правительству, использование биоргов распространилось глобально, дав основания погрузить жителей в созданную ими же систему ценностей по самые уши, позволив отслеживать каждого, где бы тот ни находился, доставать кого угодно буквально из-под земли.
    
     У самих же биологических граждан оный метод управления не вызывал особых неудобств или каких-либо противодействий, ведь другого образа жизни они не знали, и даже были незабвенно рады выполнять такие возложенные на них обязанности. По сути происходящего, они выглядели вполне обычными людьми, если не сказать больше, что были созданы в искусственной среде, с заданными заранее параметрами начальных характеристик, отличительных признаков, с активизированными в их мозг устройствами внешнего управления. Независимо от специализации, так же как и остальные, они могли иметь полноценное, неподвластное описанному выше влиянию потомство, как от подобных себе существ, так и от настоящих людей. Биорги виделись даже правильнее, человечнее и гуманнее самих истинных представителей человекообразных, ведь все изъяны: плохая наследственность, либо преступные наклонности у них были исключены по самой природе создания. Кроме того, они поддерживали постоянную независимую связь с общим командным центром, который-то и подсказывал им необходимо-верные, точные решения различных ситуаций, так или иначе возникающих в процессе взаимодействия с окружающим миром. В общем, эти творения человеческой мысли казались для правительственных личностей в той или иной степени некоторым эволюционным продолжением прежней людской расы, некой лучше организованной и совершенствовано выстроенной жизненной субстанцией.
    
    
     Глава 7. Высадка
    
     Несколько часов спустя все члены команды без исключений, хотя и всего-то шесть человек, да один «неблагонадёжный» сатанин, собрались для совета в шлюзовой камере: как участники будущей посадочной группы, заблаговременно экипированные в свои скафандры-комбинезоны ослепительного белого цвета, так и провожающие их люди – кто должен был оставаться на корабле и наблюдать за перемещениями оных исследователей, оценивать на предмет опасности все события, происходящие вокруг них уже напрямую сверху, со стационарной орбиты. Благо подобный способ контроля допускался имеющимися средствами слежения, чтобы в случае непредвиденной чрезвычайной ситуации незамедлительно придти к ним на помощь. Капитан Владимир, как и положено в таких случаях, выступил перед началом операции самым решительным и ответственным образом, как позволяла его компетенция. Однако он говорил не слишком уж в свойственном ему стиле, а наставительно-провакационо, но шутливо и одновременно необычайно сосредоточенно, с полной уверенностью в голосе, в успехе предстоящего дела, прибавляя для верности слова, сказанные как будто бы в момент зарождения мира:
    
     – Ну что, все сегодня готовы к выполнению поставленных задач?! Правда наше форменное одеяние никак не соответствует возложенной на нас миссии. Потенциально, что распугаем всех жителей этой планеты своим неожиданным появлением. Но всё равно в данный момент мы вместе с вами творим историю, возрождаем былое величие человечества, его могущество и уверенность в завтрашнем дне, – тут речь его зазвучала несколько пафосно. – Чего же нам дожидаться здесь, сидя в уютных креслах?! милости судьбы? Или прилетит, кто из ниоткуда решать проблемы за нас? Несомненно, действовать нужно сейчас, каким бы опасным такое мероприятие не казалось!..
    
     Посадочный модуль, в который они готовились внедриться, представлял собой некое подобие большой двояковыпуклой тарелки характерного металлического оттенка, с вмонтированными по её краям полос габаритных огней, еле различимых, становящимися заметными лишь в темноте небесной, притом вращающихся ещё определённо необычайным способом – навстречу друг другу. Но естественно в настоящее время эта посудина стояла неподвижной, и вся вышеупомянутая иллюминация была у неё выключена.
    
     – Нужно бы как-нибудь погасить её при спуске, – предусмотрительно отметил Алексей, мимолётно припоминая всю блистательную работу такого устройства, в то самое время, когда они вчетвером забирались внутрь этого чуда инопланетной мысли. – То нас с земли будет легко распознать. Пока что это совсем нежелательно.
    
     – И ты даже располагаешь ценными сведениями, как такое можно проделать? – поинтересовался Владимир, абсолютно не заботясь о подлинном смысле своей реплики. – В страшном сне не могло привидеться, что мы когда-нибудь будем скрываться от себе подобных. Да и конструкторами данного агрегата этот аспект вряд ли был предусмотрен. Что-то я не припомню описания такой процедуры в инструкции по его управлению.
    
     – Не пишут, потому что не знают, – выразился так на сей счёт Урлок крайне мрачно и недовольно, наверняка не позабыв ещё на все сто процентов недавнюю обиду, нанесённую не очень доброжелательно-лесным отношением землян к его персоне. – Ведь вся подобная техника вероломно заимствовалась вами у нас, истинных её создателей.
    
     – Так уж и создателей?! – в свою очередь отреагировал соответствующе, задетый за живое и возмущённый Владимир. – Насколько я слышал, такие летательные аппараты использовались задолго до вашего появления. Никого из сатанской расы в них уж близко не обнаруживалось.
    
     – Тем не менее, мы владеем такими умениями, а вы нет, – прохрипел, раздражаясь пуще прежнего консул, поскрипывая зубами, вероятно разозлённый этим оказанным ему противодействием. – Все полученные нами знания и навыки передаются каждому индивидууму в точности, можно сообщить: прямо с рождения в неизменном виде, не переплетаясь фантазиями и вымыслом, как это происходит у вас, у землян.
    
     – Ну вот и сам проговорился, – ответствовал ему капитан в отместку на замечание. – Будь любезен: отключи эту гирлянду при вылете, если и впрямь знаешь, как это делается.
    
     – Я и не скрывал своих способностей, – определённо стал не к месту оправдываться Урлок, будто читал мысли Владимира как страницу книги. – Не понимаю, уж почему во всех смертных грехах вы обвиняете именно нас. То, что хотели подчинить своей воле? Так сатанская цивилизация всех и каждого эксплуатирует, порабощает слабых, менее организованных особей, как кстати будет обозначить: и ваша земная система ценностей ни на чуть не уступает нашей в таком судьбоносном вопросе. Только в отличие от нас вы на протяжении многих веков угнетали свой собственный народ, а мы – исключительно низших и неразвитых существ, склонных к природному подчинению. Однако человеческая раса всё же явила в свет способности на самостоятельное развитие, тем самым получила возможности общаться с нами на равных.
    
     «Да кем же вы себя возомнили, богами что ли? – хотел было уже крикнуть Владимир, выставить ему в укор недавнее прошлое народов Земли, но благоразумно сдержался, ухваченный вовремя за плечи находившимся позади него Алексеем».
    
     – Мы тоже не всесильны, но намного мудрее и совершеннее вас, – не считаясь ни с чем, невозмутимо продолжал рассуждения консул. – Напридумывали себе опять неизвестно чего. В принципе аналогично нам, ваша раса, как и вся сатанская цивилизация, является неким высшим разумом во Вселенной по отношению к другим, менее развитым созданиям, способная проделывать сходственные манипуляции конкретно и от себя тоже. Я всё-таки хочу заметить, что наша рациональная история, в отличие от человеческой, земной, будет продолжительнее в несколько раз. Из пелёнок выползти не успели, а всё туда же норовите отправиться – скорее к звёздам.
    
     – Может хватит вам препираться? Давно нужно научиться жить в мире и согласии друг с другом, – подоткнула их молчавшая до сего момента Ольга. – Тем более нам как будто разрешение на вылет дают. Вон Илья давно маячит из своей кабинки.
    
     Действительно, взволнованный администратор уже всячески, беспредельно размахивал руками по разным сторонам навигационного мостика, стараясь жестами объяснить, что вполне допустимо осуществлять старт, или на худой конец он хотел привлечь участие команды, чтобы на него обратили хоть какое-нибудь внимание.
    
     – А почему бы это словами не сказать, без затей? Разве передатчик не работает? – уточнил с иронией Владимир у стоящего недалеко Алексея и, не задавая больше лишних вопросов, самостоятельно нажал на пульте нужную кнопочку. – Чего ты там сигнализируешь?! Вылетать можно?! – крикнул он ему во всё горло.
    
     – Так вас не дозовешься. Сами же обесточили всю тарелку, понимаете ли, невыносимо связью далее управлять, – выругался открыто из динамика Илья, изливаясь красноречием прямо перед носом у обомлевшего капитана. – Отстыковывайтесь же, ей богу! К полёту всё готово, как нельзя лучше. И счастливого пути! Передавайте потомкам привет от всех нас.
    
     – И вам тоже, не болеть… – чуть было не подавился тот. – Постараемся вернуться как можно скорее. Без нас тут не безобразничайте. То я вас с Шуриком отлично знаю. Как положено, держите связь.
    
     С этими словами Владимир активировал ещё некоторые, необходимые для путешествия клавиши, попутно попавшиеся ему на глаза, уже в ощутимо большем количестве, чем в прошлый раз и, как подобает опытному пилоту, занял место за штурвалом летательного аппарата. Хотя все манёвры осуществлялись полностью и безоговорочно в автоматическом режиме независимо от следившего за ними человека, всё же там зачем-то требовалось и его присутствие. Наверное, чтобы попросту оставлять нужные пожелания системе касательно маршрута и цели следования. Мало ли, что пойдёт не так, не по намеченному плану. Да и в силу выработанной привычки, надлежащего порядка, контроль со стороны людей должен был вестись всё-таки нормальным образом.
    
     Расположившихся возле, по примеру Владимира, членов нашей посадочной группы впечатало в спинки кресел всё более нарастающим ускорением, проявляющимися сильнее ощущениями перегрузки, навалившихся своим непомерным давлением на все части их организмов сразу. Преображался полностью вид вокруг, выдаваемый иллюминаторами вырвавшегося в темноту модуля, со светло-белых очертаний стенок и перегородок ангара на обезображивающую сознание пугающую пустоту, заслонившую собственным натуральным естеством все имеющееся для обозрения пространство. Также бесспорно и души наших странников заполнялись этой страшной чёрной безысходностью, по крайней мере, некоторые из них – точно. Тарелка резко замедлила скорость, подаваясь инерции, словно наткнулась на невидимое препятствие, как большая мощная птица, устав махать крыльями, ложилась на гребни ветра, целостно покорённая его власти. Искусственный модуль, подчиняясь всеобъемлющим законам тяготения, плыл по течению дальше, в подхватывающем только для него поступательном двигающем ритме. Космос окутывал, обволакивал путешественников, сковывал ледяным проникающим дыханием так, что от подобного прикосновения смерти будто уменьшались и переворачивались все их внутренности, которые и без того в буквальном смысле повисли у них в воздухе, увлечённые и подгоняемые кверху внезапным исчезновением гравитации.
    
     Исследователи совсем позабыли о такой коварной и проблемной вещи, как неизбежная потеря веса, наступающая в момент остановки всех двигателей, которые изначально давали мощный толчок их летательному аппарату. И они, конечно же, не пристегнули тех прочных фиксирующих ремней безопасности для сохранности собственных тел в неподвижном состоянии, какие требовались им по правилам, дабы закрепиться уже намертво, сделаться неотрывными от сидений, теперь же беспомощно болтавшихся в воздухе, перебирая от неожиданности руками и ногами. Однако сатанский консул, напротив, оставался относительно спокойным, каким и был, вцепившись крепкой хваткой в ручки кресла, эдаким доселе неизвестным образом удерживаясь на одном месте, перемещаясь чуть вправо или влево от правильного расположения по центру и снизу.
    
     – Искусственной силой тяжести явно пренебрегать не след, которой тут почему-то абсолютно не ощущается. Так что придётся уж немного потерпеть, – поделился мыслями Владимир с остальными, пробуя как можно медленнее и точнее опуститься обратно в кресло, дабы закрепить на себе тот злосчастный ремень. – Как-то мы дружненько запамятовали о таких мерах предосторожности. Хоть бы всезнающий сатанский консул уведомил нас о подобном событии, предусмотрительно подсказал ситуацию заранее.
    
     – На наших тарелках давно стабилизаторы стоят. Не думал я, что такое невежество ещё возможно при вашем-то развитии техники. – Урлок казался удивлённым не меньше. – Разложение основ ощущается у вас во всём, с чем приходится сталкиваться. Я подобное давно подметил, а говорить вам – только расстраивать, определённо не хотелось, ежели по существу.
    
     – Наверное, это правильно, – неожиданно согласился с ним капитан не без доли ехидства в голосе. – Зачем придумывать чего-либо новое, когда всё и так хорошо складывается в жизни. Я полагаю: Алексей продолжит изъяснения по этому вопросу – как раз его тема.
    
     – Об чем речь, конечно, я вполне готов поделиться своими соображениями, – словно ожидая того, согласился он сверкая глазами, в свою очередь тоже намериваясь достойным образом завершить-таки процедуру застёгивания ремня безопасности на своём животе, которая у него не очень-то получалась. – Я давно все разговоры свожу только к этому. Полнейшая деградация наблюдается последнее время в общественном развитии. Познание сути вещей достигло своих границ, и никто даже не пытается сделать далее что-нибудь стоящего. Ход событий же, напротив, продолжается, будь он направлен в одну или другую сторону, по пути прогресса – разрешения истинных задач или, как это не трагично прозвучит, регресса – вырождения социального сознания, что необратимо уже произошло, и давайте не будем тешить себя надеждами на светлое будущее, хотя бы и призрачными. Сейчас такие слова ни к чему не ведут, пока мы не найдём какое то ни было маломальское подобие человеческой цивилизации.
    
     – И с чем же нам предстоит столкнуться? – задавалась вопросами Ольга, взволнованная такими рассуждениями своих коллег. – Какой мир нам откроется там, внизу?
    
     – Вероятно нечто сходственное с существообразующими обезьяночеловеками, совершенно изменившимся внешне людьми, вследствие радиации потреблённой ими безмерно, – предположил Владимир, морща нос от невольно испытываемого чувства неприязни к подобным созданиям. – Или вообще, к сожалению, мы там людей уже не увидим.
    
     – Но-но. Не будем забывать о составе биосферы, о количестве индивидуумов, населяющих эту планету, – возмущённо и категорично высказался Алексей, возражая. – Девяносто восемь процентов тварей содержат человеческую энергетику, а значит и имеющиеся в них разумные способности, отличные от иных особей, именуемых просто животными. И таковых довольно много, как вы сами наблюдали, даже больше чем ранее, вероятно с руками и ногами, как и положено им быть для людей, дабы далее уж не возникало различных толкований на этот счёт.
    
     – И вы доверяете оборудованию полностью? – будто бы с изумлением осведомился консул. – Ведь такое навряд ли возможно при нынешних-то условиях.
    
     – А вот мы прилетим и разберёмся на месте, что там возможно, а чего – нет, – отвечал ему Владимир с усмешкой. – Неспроста всё это происходит – я так чувствую. Ведь разумно-толкового отзыва от населения на все наши запросы мы так и не дождались.
    
     – Действительно, там уж точно всё станет ясно, – согласилась с ним Ольга, уже пожалевшая, что заинтересовалась таким противоречивым моментом.
    
     Наступила тишина. Каждый думал о своём, перебирая в голове варианты дальнейшего развития событий. Посадочный модуль меж тем продолжал свой полёт, пока в конечном итоге не подлетел к планете настолько, чтобы войти в её атмосферу и начать незамедлительно манёвр приземления, пытаясь в кой-то веки совершить правильную посадку. Но снаружи вероятно что-то пошло не так, совсем не по плану, так как экипаж сызнова вдавило в кресла со страшной силой. Рёв двигателей внутреннего сгорания, примитивно сжигаемого реактивного топлива, был слышен даже в кабине. Такое состояние полёта продолжалось порядка двадцати минут, после чего всё окончательно стихло и успокоилось. Почувствовался лёгкий завершающий толчок о поверхность.
    
     – Ну вот, кажется, мы приземлились, – с чувством облегчения в голосе простонал побледневший как смерть Владимир. – А то я уже грешным делом стал сомневаться в автоматических способностях нашей посадочной капсулы. Плохо, что нам, однако, никак уж не удалось скрыть своего появления здесь.
    
     – С чего это ты вдруг разуверился в технике? – очень деликатно, как только мог, справился у того Алексей, меж тем краем глаза посматривая и на остальных членов экипажа. – Нестандартно отработали двигатели? Кто-то же должен был воистину их протестировать? Так будем летать – никакого топлива не хватит.
    
     – При твоём сокрушающем настроении на самом деле перестаёшь уже чему-либо доверять, – лишь покачал головой тот. – Хоть на обратную-то дорогу нам будет его достаточно?
    
     Капитан отстегнул ремень, поднялся с кресла, вознамерившись определённо следовать далее намеченной цели, а его вопрос так и остался без ответа.
    
     – Идёмте же друзья со мной, я буду вашим проводником на этой грешной земле, – попробовал пошутить он с серьёзным видом. – Или вы так и будете здесь сидеть, дожидаться страшного суда? Ольга останется на тарелке и присмотрит за всеми нами, пока мы соблаговолим изучать окрестности. Так ведь, Оля?
    
     Капитан посмотрел на неё таким умиротворяющим взглядом, искренне веря, что на сей раз она не будет проявлять характер и упорствовать. Ей ничего не оставалось сделать, как согласиться.
    
     – Да, и не забудьте надеть свои головные уборы, а то, кто ж его знает, какой там на поверхности воздух образовался. Датчики показывают, что он вполне пригоден для дыхания, однако же пренебрегать предосторожностями не стоит. Рисковать нам сейчас совсем ни к чему…
    
     Владимир ещё раз уверенно взглянул на монитор, закреплённый на приборной доске пульта управления, чтобы в очередной раз удостовериться в оглашённых им только что данных. Далее они уже втроём устремились к выходу – к небольшой шлюзовой камере, герметичными дверями отделявшей их жизнеобеспечивающую среду от имеющейся снаружи атмосферы, потенциально способной нанести вред их драгоценному здоровью.
    
     Пред таким богоподобным сошествием друзья застегнули на себе все положенные крючки-молнии своих белоснежных воздухонепроницаемых комбинезонов, изготовленных из необычного, практически не повреждаемого ничем материала, в облачении которых можно было так безбоязненно совершать вылазки во враждебный мир. Дозволялось даже выходить в них в открытый космос, хотя это вряд ли было нужно на самом деле, при нынешних-то условиях. Затем они торжественно водрузили себе на голову, или попросту говоря: надели, абсолютно прозрачные, исполненные со всех сторон в неизвестном пластике шлемы, неразличимые и незаметные издали, будто их и вовсе не существовало, в желании сохранить внутри воздушную среду. Только подобие жёлтого образного кольца сверху, зависшее над ними, эдаким мифическим сиянием изливающимся здесь, несомненно, для чего-то важного, а точнее: для создания защитных силовых полей от внешних воздействий, также и в целях мгновенной межпространственной связи друг с другом, явно выдавало наличие такого предохраняющего купола. Даже неповоротливый Урлок и тот смог справиться со всеми тонкостями, специфическими особенностями человеческого костюма, однако и не без кое-каких проблем. Толстые и безобразные пальцы, окаймлённые вдобавок когтеобразными отростами, никак не хотели ему повиноваться. Консулу даже потребовалась при таком обстоятельстве определённая помощь.
    
     Когда все неприятности были устранены, посадочная группа зашла наконец в желанную ими дверь шлюзовой камеры для последующего выхода на поверхность. Камера захлопнулась за ними герметично плотно, крепко-накрепко втянув в себя всех добровольно в неё явившихся, заключив так целостно в свои объятья. Посредством выравнивания атмосфер, после недолгого времени, автоматически открылась уже вторая дверь, ведущая наружу.
    
     – Да тут ночь! Действительно, хоть глаз выколи. И это даже к лучшему! Может быть никого особо и не обеспокоим своим появлением, – посему изобразил удивление Владимир, тихонечко спускаясь по выставленным ступенькам вниз.
    
     – Да уж как знать, как знать. Потенциально, что сейчас все события и свершаются, именно в это время, – загадочно-значимо возразил ему Алексей, а после и сам спрыгнул в траву, изрядно подавленную мощью приземлившейся тарелки. – Кто-нибудь захватил с собой анализаторы местности?
    
     – Даже с избытком. Всего аж три штуки имеется, – деловито обозначил своё участие командир, раздавая коллегам оставшиеся два. – Давайте разойдёмся от модуля по разные стороны для более детального изучения. Так картинка будет яснее и чётче. Запись произведём трехмерно. После сбросим всё на обработку Илье.
    
     – Ваш мир достаточно разнообразен и необычайно красив, – неожиданно подчеркнул такой факт вставший рядом Урлок.
    
     – Ты уверен, что этот мир наш? Вон смотри: растительность повсюду произрастает ужасная и совершенно без какой-либо меры. Ещё животные неизвестно какие здесь водятся, дьявол бы их всех побрал, – внезапно и вдруг выругался Владимир, не контролируя себя, не следя как должно за своей речью.
    
     – Не нужно так выражаться! – сурово сделал ему предупреждение Урлок, тряся от недовольства головой. – Эта группа особей никакого отношения к нам не имеет. Само уже упоминание об оной касте существ вызывает у нас негодование. В принципе ты должен отлично знать, чего сейчас произнёс! Это для нас крайне оскорбительно.
    
     – Прости любезный, я не хотел никого обидеть, – Владимир несколько смутился, уже по серьёзному ощущая, что своим неразумным поведением мог спровоцировать конфликт, поссориться с представителем аж всей сатанской цивилизации. – Абсолютно не понимаю, как у меня так получилось?
    
     – Ну, эдак-то оно лучше будет. Ваши извинения приняты вполне, – молвил консул уже значительно мягче. – Ты ведь сам в курсе, как болезненно мы относимся к подобного рода замечаниям.
    
     – Хватит уже, ей богу, отношения выяснять! Лучше закончим с этим мероприятием побыстрее, – начал подгонять их наблюдавший за ними Алексей. – То совсем не дело стоять здесь посреди ночи, изобилуя такой речистостью, привлекать внимание обитателей местного царства.
    
     – Как будто мы тут и без того кверху дном всё не перевернули? – постарался оправдаться Владимир. Тем не менее, он последовал совету и стал уходить понемногу от тарелки в сторону.
    
     Необходимо сказать, что члены команды общались, или правильнее – обменивались промеж собой репликами через вмонтированные в их комбинезоны устройства, поэтому проблем с передачей данных на расстоянии никоим образом не возникало. Помимо прочего, каждому транслировалась визуальная картинка происходящего от всех участников группы так, что один из них мог слышать и видеть то, что слышал и видел другой, третий… и так далее, следуя по порядку, если бы таковые имелись в составе. Тем не менее, наши вершители истории удалялись от места высадки всё дальше, покуда совсем не начали терять друг друга из виду, вернее – свои реальные очертания с истинного природного поля зрения, давно преступив пределы прилегающей обожжённой травы и кустарников, так явственно отмеченных двигателями посадочного модуля. Неожиданно резко, точно гром среди ясного неба, раздался резавший слух крик консула Урлока, подобно молнии пронёсшийся в динамиках остальных, словно тот случайно наступил на какую-либо отвратительно-мерзкую гадину, на что-то выходящее из ряда вон, совсем не вписывающееся в обыденный ход вещей.
    
     – Чего же мне делать?! Тут какое-то существо с явно недружелюбными намерениями пытается на меня напасть, – поделился он неприятными собственноличностными ощущениями с другими товарищами, меж тем необычно волнуясь, прямо-таки небезосновательно опасаясь за свою жизнь. – Он норовит мне что-то сказать, но я в любом случае не желаю ничего слушать из его болтовни. На мониторах всем видно? Этот индивидуум угрожающе настроен, хотя и одет во вполне приемлемую человеческую одежду. Кажется, что он тоже не особо-то лестно отзывается о наших сородичах.
    
     – Да видим мы, видим, чего уж теперь, – быстро откликнулся капитан, настораживаясь. – Сейчас же поспешим к тебе на выручку. Попробуй пока забрать у него арбалет, что ли?
    
     – Чего забрать?! – тут же впопыхах переспросил Урлок.
    
     – Да что!.. То, что он держит в руках конечно, – возмущённо выкрикнул тот. – Это оружие своего рода, использовавшееся людьми ещё в древности, если я не ошибаюсь: в стародавние времена. Да это сейчас не главное. Такое оружие, как ни странно может проделать в тебе небольшое отверстие. Так что постарайся как-нибудь его не злить. Наверняка он просто испугался твоего незабвенного мистического обличия. Я немедленно свяжусь с Олей в целях его принудительного усмирения.
    
     – Однако, я всё вижу, – внезапно донёсся из динамика голос Ольги. – Их четверо. Один стоит, направив арбалет на Урлока, а трое других залегли в траве, вероятно ожидая своего часа.
    
     – Приготовь пожалуйста на всякий случай парализующий луч, – возбуждённо скомандовал Владимир, явно не находя себе места. – Помнишь, как это делается?
    
     – Ну, естественно, ещё не успела позабыть. Он уже нацелен на субъекта, – победоносно изрекла она. – Обездвижить его сразу, или ещё пока рановато?
    
     – Действуй на своё усмотрение, по обстоятельствам.
    
     Тем временем консул, не выдерживая напряжения, захотел уже своими силами разобраться с обеспокоившим его недругом, сделав безуспешную попытку изъятия у того опасного экземпляра вышеуказанного вооружения, за что естественно получил стрелу, которая благо не пробила его защитный костюм, как бы то действительно стоило.
    
     – Осторожно Урлок, он ведь не один тут находится! – прогремел у того в голове взволнованный голос Алексея. – У другого – пистолет, так что моментом падай на землю, иначе тебе будет несдобровать. Этот уж точно продырявит тебя во всех местах так, что и сообразить не успеешь.
    
     Консул, как ему и посоветовали, всеми частями тела тотчас распластался на земле.
    
     Ольга не стала долго раздумывать над произошедшим эксцессом и выпустила по неизвестному существу с пистолетом заряд энергетического лазера, дающего эффект полного обездвиживания организма, выключающее напрочь сознание на продолжительное время.
    
     – Там ещё двое помимо прочих, – проинформировала она всех. – Кто же знает, что у них на уме. Я безапелляционно вырубаю каждого. Разберёмся после, какие у кого были пожелания относительно случившегося.
    
     С этими словами она, как и обещала, обездвижила и других неизвестных: того, у которого имелся арбалет – в первую очередь, а после – остальных оставшихся, ранее затаившихся в траве, а сейчас спешно собирающихся ретироваться с поля боя. Урлок устало поднялся с земли, будто отряхнулся, затем опять задумчиво уселся обратно, не понимая что делает. Он с радостью бы вытер со лба проступивший холодный пот, если бы ему представилась такая возможность. Однако, что ни говори, хоть люди, хоть сатаны, все они определённо боялись смерти, пусть даже ничего не меняющей в их жизни. Этот естественный животный страх всегда присутствовал в любом, едва немного уразумевшем его создании.
    
     – Ну и что мы будем с ними делать? – озадачено потребовала решения Ольга. – Как-то нехорошо выходит: бросать их здесь на открытой местности, совсем уж не по-человечески. Действие луча закончится не скоро.
    
     – Не знаю. Ты их настреляла – ты и отвечай за их дальнейшую судьбу, – только теперь подоспев к месту приключившейся стычки, заявил ей во всеуслышание Владимир, пытавшийся однако определить по её настроению к какому мнению она склоняется больше.
    
     – Достойного выхода я не вижу, за исключением перемещения их на корабль, – медленно выдала она свои довольно предсказуемые рекомендации.
    
     – Это на нашу-то посудину? или прямиком уже на орбиту?! – поинтересовался, насмехаясь, Алексей, неторопливо подступая за капитаном вслед. – Вы вообще понимаете, чем мы рискуем?
    
     – Зато будет возможность изучить их как следует, – отвечала, нисколько не смущаясь, Ольга. – На тарелке это вряд ли получится, но зато в медотсеке основного модуля найдутся все средства, даже с излишком.
    
     – Ха, а это неплохо придумано! – восхитился идеей научный работник, склонившийся над потенциальными объектами исследования, чтобы их разглядеть. – В таком случае мы определённо выясним причину происходящих преобразований с планетой, да и вероятно нам удастся уж за одним и с ними пообщаться. Оля, ты ведь сможешь прямо сейчас снять с них биометрические показания. Мыслимо ли вообще затаскивать их на корабль?
    
     – Не знаю, но попробовать стоит. Даже напрямую отсюда. Они относительно недалеко лежат, – тут Ольга начала процедуру захвата с помощью специальных энергетических устройств. – А вы пока продолжайте сканировать планету, погуляйте по ней немного. Не помешает для общего о ней представления.
    
     – Как скажете, командир, – в свой черёд завершил рассуждения Владимир, чуть изменивши интонацию голоса на подобострастную. – Только поставь уж нас в известность, когда закончишь свои расчёты. Получится или нет?
    
     – Обязательно, – согласилась она, приступая к работе.
    
     Алексей и Владимир ещё побродили чуть, вокруг да около, в основном больше лишь для видимости дела, скорее в целях успокоения собственной совести, облучая имеющимися при них сканирующими приборами всё, что попадалось им на пути. Но уже минут через десять друзья, совсем не сговариваясь между собой, встретились возле сидевшего на траве Урлока, с мирно покоящимися рядом четырьмя неизвестными созданиями, которые впрочем вполне сносно напоминали людей. Выглядели же они, ежели исходить из поверхностного их восприятия, какими-то избитыми и грязными, с неестественного цвета смугловатой кожей; были вовсе уж в невиданных ранее одеяниях, представлявшихся кучей рваных лохмотьев; выражали себя существами дикими, но определённо способными мыслить, совершать всецело обдуманные поступки, соизмеримые с проявлениями в них разума.
    
     – Оля, скоро ты закончишь, а то мне не терпится уже с ними пообщаться, – вдруг не на шутку разволновался капитан, прохаживаясь между телами вперёд-назад, наблюдая обездвиженных аборигенов перед собой. – Тут даже одна женщина имеется, как мне это, по крайней мере, кажется.
    
     – Ишь ты, какой шустрый. Такое уж навряд ли получится при всём моем к тебе расположении. А если серьёзно, то вы можете вполне начинать эдак собственнообразно переносить их на корабль, как вам будет сподручнее. Погрузчиков у нас не предвидится, – соблаговолила ответить ему Ольга. – Я завершила уже все исследования. Ничего необычного я в них не нашла: люди как люди. Только есть один момент, не свойственный большинству этих созданий, но он совсем не опасен. Пообщаться же ты с ними сумеешь нескоро, пока не перестанет действовать парализующий эффект.
    
     – Какой момент, Оля? – полюбопытствовал у неё Алексей. – Уточни уж, пожалуйста. Ты тут явно чего-то недоговариваешь.
    
     – Об этом нужно говорить не здесь и не сейчас, и ещё раз всё досконально проверить. Однако довольно слов, тащите их живее внутрь, в посадочный модуль, то мы подобным образом и до рассвета не управимся, – тут она неожиданно чем-то щёлкнула по приборной доске так, что динамики на несколько секунд перестали нормально функционировать, задавшись оглушительным треском.
    
     Алексей и Владимир, подлинно с ней соглашаясь, взяли за руки и ноги одного из этих человекоподобных существ, и понести его напрямую к тарелке. Расстояние обнаружилось довольно приличное, и они даже несколько раз останавливались по дороге, чтобы передохнуть. Урлок же необычайно легко поднял свою ношу, как пушинку, пользуясь громадной силищей, дарованной ему природой, и махом, не притормаживая ни на секунду, доставил её точно до места назначения. Когда же они возвратились обратно, намериваясь совершить повторный рейс, то с изумлением обнаружили пропажу одного из тел, которого как будто и не бывало вовсе, хотя пресловутый арбалет до сих пор лежал в траве, напоминая своим видом о недавно случившемся инциденте, о словно бы замертво свалившемся тут аборигене. Да и следы, протянувшиеся причудливой дорожкой к близрастущим кустарникам, тоже выдавали его былое присутствие.
    
     – Оля, один из них всё-таки сумел удрать, – посмеиваясь себе под нос, сообщил Владимир, беспокойно обшаривая взглядом окрестности.
    
     – Я так и думала, что он уйдёт. Я его сразу распознала, как только увидела, аж всадила два заряда сразу, но видать это не помогло, – отвечала она с сожалением. – Ну и пусть себе бежит на здоровье. Догонять его я не советую, то кто же знает, в кого они могли здесь переродиться. Несите последнего. С ним у вас проблем не возникнет.
    
     И они вместе, уже втроём, подхватили под руки и под ноги какого-то донельзя измождённого, бесчувственного старика, подобрали даже его очки с необыкновенно толстыми стёклами, валявшиеся рядом, и очень быстро донесли его до посадочного модуля. Двери тарелки закрылись, вобрав внутрь властителей сущего обратно, как и попутно им вслед доселе никем не виданных, неизвестных существ, в обширные глубины имеющегося там пространства, скрывающие определённо много тайн и загадок, других реальностей жизни, непознанных обычными обитателями планеты Земля.
    
    
     Глава 8. Бегство
    
     Антон мчался вперёд без оглядки. Бежал как последний трус, мерзкий предатель или гнусный изменник с поля битвы, лишь бы только быть подальше от этих страшных уродливых созданий, вызывавших в нём религиозный ужас, неистовый трепет в душе, до сего момента ещё ему неведомый, непонятный и пугающий. Он презирал себя за эту таившуюся в нём слабость, за животный страх, который гнал его быстрее, стремительнее прочь от страшного места знакомства с ними. Однако он ничего не мог с собой поделать. Инстинкт самосохранения, сбережения собственной сущности неприкасаемой, раскрывший немногими качествами его сверхспособности, оказался сильнее Антона, подчинение которому было единственным спасением от неминуемой гибели. Но что бы он сумел предпринять против этих тварей, оставшись один, что бы им противопоставил, без подходящего, эффективно действующего оружия? Ему пришлось только того и делать, что удирать со всех ног, какой имелось в них прыти, в надежде соискать необходимые средства и помощь, поддержку других людей. Найдя их, уже можно будет выставлять какие ни есть осмысленные требования этим пришельцам по поводу истинных причин их нападения. Но Антон всё равно из раза в раз страшно укорял себя за такое неожиданное проявление трусости.
    
     После того, как тела Андрея и Оксаны были унесены, Николай продолжал лежать на земле, и Антон, безусловно, мог бы ему помочь, но совершенно этого не сделал. Он даже не удосужился проверить, посмотреть в действительности, жив тот или нет. И как только неизвестные существа ушли с поля зрения, он моментально бросился наутёк, подобно мерзкому грызуну, навсегда лишившемуся своих зубов. Вероятно Николай Петрович лишь просто на время потерял сознание, как некогда и он сам на несколько секунд, однако возвращаться, так или иначе, было уже поздно. Конечно же, дядя Коля остался в живых, как и все остальные, его друзья. Они ведь стали ему друзьями после стольких лет скитаний? Но эти ужасные твари так легко забрали их у него, взяли в плен или рабство для каких-нибудь своих, наверное, неведомых опытов, экспериментов, детального изучения человеческой природы или ещё чего-нибудь доселе невиданного, а он безмолвно и осознанно позволил им совершить такое! Эта мысль заставляла беглеца двигаться ещё быстрее. Не помня себя от отчаянья, Антон моментально распряг стоявшее неподалёку животное, и сейчас, будучи уже верхом, прямо-таки летел во весь опор обратно к посёлку, тут же на дороге бросив ценную телегу с кореньями на произвол судьбы.
    
     «Необходимо созвать хоть какой-нибудь отряд на выручку, – лишь успевал он размышлять на скаку, и мысли сумбурно гуляли в его голове, обретали схожие для представления образы, видения, возникающие в таких, присущих этому, экстремальных ситуациях. – Наверняка управляющий посёлком соблаговолит выделить небольшую группу солдат для вызволения своих людей, попавших в беду. А они уж, без всякого сомнения, остались живы. Те существа если бы захотели – умертвили бы всех одним махом, никто даже и пикнуть бы не успел. На меня же их луч подействовал незначительно, что очень удивляет и настораживает, чуть оглушил едва всего-навсего. Но ведь они могут и убраться восвояси отсюдова, перелететь на другое место, к примеру… Лишь бы только не опоздать».
    
     Как действовать дальше и чего он скажет в посёлке, Антон, конечно же, не знал, даже понятия не имел о подобных моментах. Необходимо было просто всех предупредить, что помощи в борьбе с грызунами им ждать неоткуда, что спасителям и самим срочно требуется хоть какая-нибудь помощь. И он, окончательно обезумевши, мчался вперёд, сливался с окружающей средой в единое целое, ощущая себя теперь абсолютно не тем, кем являлся раньше – спокойным и рассудительным начальником охраны, а становился всё более по мере движения ужасно диким и непредсказуемым человеком, словно делался совсем сумасшедшим в припадке иступленного гнева, неуловимым и неуправляемым созданием. Деревья били его по лицу, захлёстывали тонкими острыми ветками, осыпали отмершей листвой, пробуя то и дело сбросить с надёжного и всепонимающего Тузика. Тот же в мгновение ока удивительно тонким своим чутьём великолепно улавливал состояние наездника, и наверняка сходственно ему по собственному разумению ощущал истинную трагичность сложившейся ситуации, без нареканий выполняя всё, что от него было нужно.
    
     Стояла на удивление тёмная ночь и даже ни одной из лун не было видно. Безумный холод жёг лицо и руки, обдавал ледяным потоком набрасывающегося воздуха так, точно являлся каким-то особенным, не свойственным подобной природе вещей элементом, чем-то поистине одухотворённым, доставая сим, как вездесущими божественными десницами, аж до самого сердца. Казалось, будто этот встреченный им ветер был настолько горячим, раскалённым до той невозможности образования материи, что становилось уже страшно продолжать путь дальше. Хотелось действительно остановиться и, подыскав уютное место для ночлега, броситься вниз, снизойти туда совсем, с головой уйти в небытие в наслаждении спасительным блаженством. Так в бешеном ритме они добрались до цели довольно скоро, в течение каких-нибудь трёх часов. Подтверждением завершения пути стали мелькнувшие вдалеке знакомые очертания невысокой горной возвышенности и расположенного внутри неё сооружения северного бункера, представшего перед глазами точно строения сказочного замка. Подъезжая, Антон норовил действовать крайне осторожно, но к огромному удивлению постов из дежуривших на дороге грызунов совсем не увидел. Он безбоязненно подъехал прямо ко входу и постучал в двери.
    
     – Это кто же там будет? – спросил мрачноватый, однако взволнованный до чрезвычайности голос, раздавшийся глухо, будто из бочки, с характерным по случаю повторяющимся эхом. – Прошу вас назвать себя, иначе я никак не открою.
    
     – Меня зовут Антон, – незадачливо откликнулся путник. – Случились обстоятельства, влекущие срочного участия в деле вашего управляющего по отправке экспедиции в Город!
    
     – Это которые уходили сегодня? Знаю. Сейчас я двери-то и раскручу, но ежели это окажется не так, то тогда Вы очень пожалеете о своём обмане. Отойдите по возможности в сторону, чтобы Вас при разгерметизации волной не зацепило, – предупредил в ответ на все его воззвания тот же невесёлый голос, местами уже заглушаемый скрежетом несмазанных машинных механизмов.
    
     Через полчаса Антон сидел в отдельном подсобном помещении в окружении людей, как несколько виданных им прежде, так и совершенно ему незнакомых, кои, затаив дыхание, слушали весь его подробный рассказ касательно случившихся, довольно странных, предшествующих сему мгновению событий. Тут присутствовали хорошо известные ему: хозяйка бара Людмила, крайне переживающая за судьбу Андрея, управляющий делами посёлка Дмитрий Александрович; менее известные, такие как: полковник Василий, любитель хорошего вина и старинный друг Николая Петровича, работница медчасти очаровательная Елена; а также и совсем незнакомые: невысокая пожилая женщина в светлой дублёнке, вероятно, как ему представлялось в тот момент, – мать Оксаны, какие-то люди в форменной одежде, да и ещё несколько человек уже в ином различном одеянии, в каком можно было их себе вообразить. Даже безумный проповедник отец Игорь и тот пожаловал сюда, непонятно только зачем, да и откуда взявшийся в такой поздний час, облачённый в свою чёрную, простирающуюся до пят рясу, с увесистым крестом в руках. Временами он нашёптывал кому-либо разные молитвы или наговоры, причём делал это навязчиво и бесцеремонно, никого особо не спрашивая, обносил крестным знамением всех, кто так или иначе попадался ему на глаза.
    
     – И ты говоришь: среди чудовищ находились существа, внешне очень похожие на нас? Любопытно было бы на них взглянуть, – саркастически поражённо вымолвил наконец Дмитрий Александрович, выдержав определённое время после того, как рассказ был поведан полностью. – Как же такое возможно?! И чего же они там делают?
    
     – Видел их собственными глазами. Как уж они при этих чудищах обустроились, я не знаю, но как минимум их было двое, те, кто собственно и утаскивал Андрея к себе в обитель, – потерев лицо руками для сосредоточения, стал пояснять Антон. – А тот здоровый уродливый детина поднял Оксану так легко, словно она пушинкою была, и понёс, будто произведённое им это действие оказалось для него совсем пустяковым. Очень уж страшно делается, если думать, кто он вообще такой есть на самом деле. Стрелы от него отскакивали, точно от заколдованного. Надо ещё поразмыслить будет, как мы сумеем при данных обстоятельствах вызволить из плена наших товарищей. Хорошо, что быстро собрались все. Необходимо срочно предпринимать что-либо решительное, пока не стало слишком поздно.
    
     – И так находимся все в боевой готовности. Собрание проводилось только, по поводу исследования прилегающей территории, – сообщил трясущимися губами управляющий, озабоченно вздыхая после и устраиваясь поудобнее. – Хотя ситуация сейчас вполне стабилизировалась. Возможно будет сообразить чего-нибудь и на этот счёт. Однако, как тебе верить? Бросил всех на произвол судьбы, слабину дал… Ну ладно, что с тебя возьмёшь. У тебя просто не было другого выхода… И грызуны куда-то вмиг все исчезли, словно их не существовало вовсе. Южные ворота восстановили, как положено, так что теперь срочности с завозом оружия нет, не очень-то она стала потребна в настоящее время.
    
     – То есть как, не очень потребна?.. – упав сердцем опечалился Антон, но сразу оживился, продолжив далее: – Как Вы сказали: грызуны исчезли? Когда же такое бывало? То-то я эдак запросто и проник сюда.
    
     – Вот именно. После вашего отъезда они словно бы полностью, многочисленным своим составом решительно ушли куда-то от посёлка прочь, пропала жизнеспособность их в нашем мире, признаки пребывания этих тварей окончательно и по всей округе. Не знаю уже, что и думать. Сами голову ломаем, одни загадки создаются, да и только, – здесь он развёл руками по сторонам, дабы подобным жестом дать понять всю невероятность описываемого им явления. – То дежурят круглые сутки напролёт возле нашего бункера, а то деваются неизвестно куда. Всё равно нужно быть начеку. Допустимо, что это – лишь затишье перед бурей. Грызуны очень хитры и на редкость разумны, абсолютно не хуже людей.
    
     – Вовек бы их не видывал! По мне так лучше было, чтобы они исчезли совсем, с глаз долой, раз и навсегда! – тут же выругался сидевший рядом Василий. – И неужели те самые существа, вышедшие из странного сооружения, были одеты во всё белое? Обруч светящийся над головой. Такое их обличие напоминает мне нечто особенное, описанное непосредственно в библии. И предания говорят об этом: как раз время подошло. Я вижу, что Антон говорит правду, зачем ему нас обманывать, а нам – обижать его недоверием?
    
     – Опять ты начал сказки свои рассказывать, – с укором выдал ему, покачивая головой, управляющий. – Или ситуация, понимаешь, требует?
    
     – По крайней мере, мне тоже вначале так показалось. Должно быть, они богами и являются… уж какими-нибудь, не знаю, но в страхе разве можно всё досконально запомнить? – будто уже перед самим собой стал оправдываться Антон и после провёл ладонью по глазам сверху вниз.
    
     – Мы ничего не потеряем, если немного прогуляемся по свежему воздуху. Ежели сейчас не поедем, потом всю жизнь будем жалеть. Нужно всё досконально проверить, – в свою очередь взволнованно высказалась Людмила. – Луч у них странный имеется, может прибор? как я могу заметить. Некое оружие своего рода, вероятно. Однако оно смертельно на людей не действует, как я погляжу. Антону ведь ничего не сделалось, так что можно попробовать их окружить и выставить уже свои условия по освобождению пленников. Вы просто обязаны их спасти!
    
     – Я тоже считаю примерно также. Не нужно бросать друзей в беде, оставлять их на растерзание этим нечистям. Были бы те существа богами, наверняка не пожелали бы людям зла! – воодушевлённо поддержал её реплику Антон, в то самое время необычайно пристально и настойчиво оглядывая сидевших напротив, словно этим демонстрировал какие-то особые собственные сверхспособности. – Хотя кто ж его знает, что припасено у них для более серьёзных столкновений. И они просто-напросто могут умчаться подальше от опасного места на этом своём устройстве, то бишь – вернуться назад. Ведь откуда-то они прилетели на такой машине. Подобного определённо даже в Городе не увидишь.
    
     – И вы всерьёз думаете вот так запросто взять пришельцев штурмом, вооружившись одними копьями и вилами в придачу? – полюбопытствовал задумчиво Василий, хитро улыбаясь уголком рта, про себя лишь поражаясь услышанному.
    
     – А что ты предлагаешь, Николаич? Ничего не делать? Оставить всё как есть? Тебя совесть потом мучить не будет? – резко возразил ему раззадоренный сомнениями предводитель. – Попытаться-то ведь можно. Хоть не силой, так хитростью выманить их оттудова. Мыслимо даже захватить этот объект себе, для своего использования. Наверняка нам пригодится такой аппарат в хозяйстве, как ты считаешь?
    
     – Ну уж, раскатал губу-то. С ума-то не сходи. Совсем одурел что ли? Людей своих погубишь только зря. Свет у них силы неведомой. Так просто пришельцев не одолеть, – сотрясшись от переживаний, мрачно констатировал Василий, смотря тому прямо в глаза, но после всё же отворотился в сторону. – Вот если бы, защиту-какую иметь, или оружие, сходное по применению с таким их прожектором.
    
     – Да уж верно – дракон о трёх головах, как в сказках сказывали, – язвительно посмеялась над ними Лена, слушая их болтовню.
    
     – Точно так! Антихрист спустился к нам с небес, а там и подручные его, зазывают зверей диковинных на шабаш, – неистово невдалеке запричитал вдруг отец Игорь, подавляя всех присутствующих своим угнетающим песнопением. – Посланник божий пришёл вещать о конце света. Верьте ему, ибо он явился во исполнение воли Господа – и будет вам победа. Только в молитвах наше спасение, сила в них: призвать спасителя на подмогу…
    
     Все дружно повернулись в сторону внезапно пробудившегося возгласа, но никто не проронил ни слова шутки в ответ, даже не улыбнулся.
    
     – Смех-то смехом, а нужно что-то решать серьёзное. Людей я могу дать, но будет ли в этом толк? – оборотившись обратно, с мрачным видом обстоятельно заметил управляющий, облизывая губы.
    
     – Людей многого и не надобно, – продолжал Василий сосредоточенно, с вполне обнадёживающим настроением во взгляде. – Скажу уж, раз такое дело. Имеется у меня одна штуковина, только вот не знаю: работает ли она по сей день. Времени ведь прошло достаточно. Не зря меня Полковником прозвали. Давным-давно, лет пятьдесят назад, это было. Командовал я одним воинством, в периоды противостояний различных группировок. Так что с тех лет техника некоторая сохранилась, приберёг уж по случаю, в единственном экземпляре, правда. Как я её тогда в ангар-то поставил, отсюда совсем недалече будет, так она там, наверное, до сих пор и стоит, родимая, никем наверняка не обеспокоенная.
    
     – И ты молчал столько времени, что у тебя что-то ещё припасённым осталось? – почти в один голос возмутились все.
    
     – А зачем она бы нужна была? Грызунов пугать? Вы ещё не видели, что это есть на самом деле, а уже меня корите, – лишь пробурчал Василий Николаевич себе под нос. – Против паразитов, зверей невиданных – эта вещица бесполезная, уж это точно – известный случай, а на пришельцев-захватчиков идти, да подручных их – в самый раз, может и пригодиться.
    
     – Ну и что это такое в действительности? – воодушевляясь, словно рождаясь заново, поинтересовался Антон.
    
     – Нужно собраться вместе, пойти, да посмотреть. А то как вам объяснишь? Даже мои ровесники, и то, не все видели её воочию. А я в армии изволил состоять, механизмы обслуживал, как свои пять пальцев знаю какие надо с нею отношения иметь, – ответствовал тот с нескрываемой гордостью. – Думаю на премию, с согласия присутствующих, я заработал, хотя бы за попытку помочь. Но токмо ради друзей! Как я Оксану, Андрея, да Колю своего в беде-то оставлю?
    
     – Ну а что нужно, чтобы эта вещь заработала?! – стребовал с него уже более строгим голосом избранный народом главнокомандующий. – Говори уж сразу, чтобы потом лишний раз не ездить, туда-обратно. Сам видишь: каждая минута может нам дорого обойтись.
    
     – Да что уж… керосина пара канистр, масла машинного с целью прогона двигателя и смазки всех механизмов, лампа паяльная для нагрева, да пару работников, то стар я уже, все необходимые действия осуществлять не могу, – вздохнувши, тихо пробормотал Василий, затем перевёл взгляд под стол и замолчал.
    
     Однако после он поднялся со стула, на чём сидел, легонько присвистнул и повеселел, направившись ото всех куда-то в сторону, должно быть к выходу, мурлыкая под нос какую-то знакомую песенку, содержание которой по причине плохого исполнения уловить было сложно, даже в силу точной её известности. Остальные также не стали медлить далее ни секунды и, облачившись в необходимые им доспехи, молча поплелись за загадочным стариком вслед.
    
     Команда выехала малой группой и только на двух обозах, в одной из которых находился управляющий с вооружённой до зубов охраной, а в другой – уже все остальные, полезные данному делу люди, включая конечно и самого Василия. Повозка последнего предусмотрительно находилась во главе всей процессии, своим движением указывая дорогу к столь ценному хранилищу. Позади ехал Антон, восседая на Тузике, уподобившись древнему полководцу, ведущему за собой призрачное войско, да ещё и попутно небольшое количество реального разношёрстного народа, пожелавшего прогуляться пешком в эту ночь. Благо до заветного ангара по заверениям всё того же Василия было «не слишком-то далеко и идти». Часть такого пешего люда – некого наречённого братства – возглавлял отец Игорь, передвигавшийся с явным трудом, но всё равно упорно следовавший вперёд, как мудрый мирской пророк, полагающийся исключительно на божественное провидение, опираясь на крепость своего посоха, с помощью которого он и отталкивался от этой грешной земли, как бы то поистине не было тягостно. Облачённый величием Господним он никак не мог оставаться в стороне от такого важного события в жизни своей паствы.
    
     Ночь же выдалась морозная, но на редкость тихая и спокойная, словно потворствуя сим самоотверженным людским начинаниям. Неожиданностей от погоды не предвиделось, будь то дождь или снег, или ещё какое-нибудь до чрезвычайности неприятное явление. Такая ведь умиротворённость наблюдалась тут не всегда, что казалось непривычно пугающим. Но люди совершенно этого не замечали, как не чувствовали они и холода, до крайности увлечённые самой целью путешествия. Лишь только хрусталики белого льда потрескивали под массивными колёсами повозок, напоминая о неожиданно понизившейся температуре окружающего пространства. А морозец стоял знатный. Сказывалось приближение долгой зимы, какой дотоле наверняка ещё не бывало, словно вся обступающая их природа предупреждала о готовящейся смертельной опасности, надвигающейся на живущих здесь созданий с неумолимой, просто катастрофической скоростью. Даже ветер сделался каким-то слишком студёным, сухим и порывистым, словно наждачной бумагой карябавшим и лицо, и руки, пронизывающим до кости насквозь, заползая мурашками по коже, заполняя холодом всё сердце и душу.
    
     – Так жутко становится почти каждую ночь, прямо спасу никакого нету, – лишь поёжилась Елена, кутаясь во взятое с собою толстое шерстяное одеяло, сама не ведая, зачем она вообще ввязалась в эту авантюру и поехала вместе со всеми.
    
     – Да, сейчас перепады случаются значительно чаще. Хорошо, что это происходит только в положенные для них времена суток, уж и на том спасибо, – констатировал факт Василий Николаевич, пожаловавшийся за ней следом. – Действительно сдаётся мне, что дни стали намного короче. Может старею, может другое, – так наверное и чувствуется. Вам-то сравнивать не с чем будет, а мой организм не проведёшь.
    
     – Раньше должно быть лучше было? – уважительно-робко поинтересовалась Елена, заглянув тому в глаза.
    
     – Ну, как сказать?.. – проговорил он, почему-то сильно смущаясь. – По погоде ежели судить – то мягче, конечно, стабильнее. Грызунов не имелось совсем как таковых. Сравнительно недавно, стало быть, они появились. Откудова – уж не знаю, доложить не могу, неведомо и по сей день. Смутное тогда было время. Люди враждовали между собой открыто и страшно, за выживание, за продукты, одежду, лучшее положение. Много народу тогда погибло. Теперича населения ведь осталось чуть: повымирали все, как мухи. Города обеспечивали всех полной мерой, и питанием, и вещами, однако ж – без разницы. Те грызлись как собаки, по природе своей наверное, мелочной, жестокой. Чего только им не хватало в действительности? Борьба за власть сделала своё дело. Рассказывали, что боги и прогневались на нас за это, за подобные наши прегрешения, но такие слухи всего лишь религия, не относящиеся к реальности события, сказки, не требующие внимания.
    
     Он ненадолго умолкнул и, задумавшись, поднял голову вверх, задрал её так высоко, как только сумел, будто спрашивал у ночной пустоши ответов на интересующие его вопросы, исчисляемые несметным количеством, таким, сколько подлинно имелось на небе звёзд.
    
     – Ну а эти самые города вероятно боги и построили? – вторглась в его мысли Людмила, точно продолжила его рассуждения.
    
     – Больше некому, – благосклонно подтвердил её слова старик. – Видится мне, что так оно и происходило на самом деле. Находясь среди нас, людей, они жили с нами вместе, а после оставили на произвол судьбы. Неизвестно ведь ничего из того, что мы сейчас обсуждаем, чего же нам гадать? И проверить никак нельзя. В тот же Город просто так не зайдёшь, не спросишь. Совсем бесследно пропасть можно, что тоже не хорошо. Наверное они сами там и до сей поры живут-существуют, кто ведь их знает, боги всё-таки, – после чего он, ощутимо ругнувшись и слегка пихая извозчика в бок, крикнул: – Вот кстати мы и приехали! Давай же, не проедь уж мимо! уж притормози!..
    
     Повозка остановилась возле небольшой возвышенности – невысокого замаскированного ангара, выложенного белым кирпичом, уходящего тыловой частью в землю только самую малость, естественно крайне обветшалого и растрескавшегося с течением времени, но довольно ещё внушительного и прочного, твёрдо и уверено стоявшего на своих подпорках. Василий неторопливо сполз вниз, подошёл к двери и, чуть повозившись с замком, раскрыл её настежь, приглашая остальных прибывших проследовать внутрь.
    
     То, что предстало перед глазами, должно было посему вызвать некоторого рода душевные истерические крики, ощущения внутренней парализации, замирания или переполненного воодушевления, которые-то одновременно и охватили каждого из людей, узревших подобное сооружение воочию. Внутри ангара стояло ещё никем не опознанное устройство, изготовленное из возможно очень дорогого, невероятно прочного материала, с короткой трубой посередине. Оно напоминало какое-либо передвижное транспортное средство, часто встречающееся в Городе, только вот колёс у него насчитывалось будто бы невероятное множество и все они объединялись парой странных лент, на каждую сторону – по одной, также по видимости выкованных из аналогично-крепкого металла. То, что было сверху оной конструкции, предполагало кабину для размещения внутри человека, нужного для функционирования данного агрегата, что, кстати, так и оказалось впоследствии. По бокам кабины высвечивались средних размеров тёмно-красного цвета пятиконечные звёзды, расположившиеся здесь, наверное, для придания сооружению значимости. Или они уже преследовали иные цели, являлись скорее неким отличительным признаком, нежели служили для чего-то более конкретного и важного.
    
     – И что же это за монстр образовался тут перед нами? – застывши всеми частями тела, сбивчиво полюбопытствовал Дмитрий Александрович, когда к нему вернулся дар его драгоценной речи, потерянный на время вследствие таких поражающих факторов. – Что за необычное неведомое чудовище обитает здесь? Объясни уж, пожалуйста, Николаич, будь добр, – тут он загадочно посмотрел на старика, или скорее уже куда-то наверх, или даже сквозь него, ни на секунду не захотев отрывать взгляда от этого странного, подчинявшего своей воле приспособления.
    
     – Это попросту танк, марки БТ-7, – неохотно отозвался тот, разводя руки в стороны для придания большей условности. – Служит для поражения как стационарных, так и передвижных объектов противника, но особо полезен для поддержки пехоты в бою. Слабоватый он, правда, однако для вражеского летательного аппарата угрозу составить может. По-моему – должно хватить, при условии, если эти объекты, что тот, что другой, будут стоять неподвижно.
    
     – А труба – наподобие Андрюхиного пистолета, так что ли? Только во много раз крупнее и объемнее, – быстро смекнула Людмила, неприлично показывая на неё пальцем.
    
     – Точно! Как это ты догадалась? Пушка калибра 45 миллиметров. Стреляет не хуже, только вот пули нужны соответствующие, – поиздевался над ней Василий, теперь будто бы сызнова не переваривая ту всем организмом.
    
     – Механизмы былой войны, – мрачно заметила Елена, неожиданно подговорившись к разговору так, словно давно в нём участвовала, да ещё со всей серьёзностью. – А ведь когда-то он наверняка был одним из лучших в своём роде.
    
     – Все когда-то были лучшими. Да и сейчас, уж лучше не придумаешь! Дале некуда! – не успокаивался так до конца предводитель, никак не желающий приходить в себя от избытка чувств, попытавшийся сразу ещё сильнее залезть в душу Василию, будто растрясти всю её глубину, память и сознание. – Расскажи же наконец, откуда вообще у тебя могла такая машина взяться? Точно знаешь больше нашего, и молчишь.
    
     – Неизвестно, кто его изготавливал, этот танк, но в своё время я согнал его с музея, некогда сохранившегося ещё при Городе. При другом, правда, Городе, не нашем, расположенном немного севернее. Сейчас его уж нет давно, – провозгласил тот, поморщившись. – Ох, чего же мне это стоило, представить страшно. Отовсюду тогда тащили всё, что так или иначе можно было использовать. Вероятно и пистолет Андрея оттудова будет. Я этот танк для самозащиты реквизировал. По тем временам было крайне необходимо обладать чем-нибудь сверхъестественным, чтобы попросту остаться в живых.
    
     – А от кого оборонялись? – вкрадчиво из-за спины поинтересовался Антон.
    
     – Да друг от друга и оборонялись, от кого же ещё! Уж не знаю, какие бесы в людей вселились, но биться приходилось не на жизнь, а насмерть, защищаться, чем придётся. Победили естественно самые умные и подготовленные индивидуумы, оснащённые в данном вопросе технически.
    
     – Ну это всегда так бывает! – зычно грохотнул главнокомандующий ему в поддержку. – Ты лучше скажи, что нужно делать, чтобы такая машина работала?
    
     – Да, я скажу. Попробовать можно. Но за результат я не ручаюсь. Всё-таки столько лет прошло, – тяжело вздохнул старик. – Давай работников, не тяни, и я покажу…
    
     Василий Николаевич спешно вместе с выделенным ему персоналом начал тщательный осмотр танка, по ходу промазывая тот нещадно маслом в самых нужных и правильных местах, сразу для верности приготовив и канистру керосина, привезённого только что с собой, чтобы по окончании всех работ тотчас залить его в бензобак. Другое масло, но уже в соединении с водой, кипятили и прогоняли по топливным системам. Реакцию же священника на подобные действия предугадать оказалось несложно. Прежде правда, тот лишь осторожно ходил около неведомого агрегата кругами и молчал, по нескольку раз осматривал необычные интересующие его детали, трогал их руками, пробуя, какими они будут на ощупь, да только покачивал головой. Однако особо негативную оценку с его стороны получили ярко выделяющиеся на фоне башни пятиконечные звёзды, от которых он так в ужасе и отпрянул, когда их увидел, отшатнулся прочь, крестясь и шепча разные молитвы, осыпая какими ни есть всевозможными проклятьями.
    
     – …Пентаграмма, чёрт бы её побрал, – бормотал в тихом помешательстве он, сотрясаясь от негодования всем телом, поднимая над собой свой большущий крест. – Нечисти поганые повсюду…
    
     – Что-то опять не так, отец наш? – спросил подошедший к нему управляющий. – Успокойтесь уж, ради всего святого.
    
     – Эти звёзды нужно убрать. Бог не простит нам такого кощунства. Ведь это же – дьявольская отметина! Красная звезда – сатанинский знак, истинно говорю вам, – он достал откуда-то чётки и начал в исступлении перебирать их пальцами, дрожащими от волнения. – Посланник божий не сможет распознать подлинных служителей церкви.
    
     – Точно, никак не распознает… – вторили ему вслед религиозные собратья, обступившие его полукругом.
    
     – Хорошо-хорошо. Постараемся уж как-нибудь миролюбиво решить эту проблему, – обнадёжил верующих тот, дабы не вызывать нежелательного противодействия с их стороны.
    
     Отец Игорь не успокаивался до тех пор, пока, в конце концов, тем же керосином не были выведены эти злосчастные звёзды, вызвавшие такое непредвиденное и неподдельное возмущение среди прихожан. Священнослужитель, почувствовав себя намного увереннее, захотел даже в скором времени окропить машину святой водой для придания ей божьей защиты и праведной мощи в борьбе против бесов.
    
     Час спустя, в итоге, все приготовления были завершены, и грозный сильный танк к несказанному восторгу многих выкатился из ангара своим ходом под оглушительные возгласы собравшихся подле людей. На месте механика-водителя изъявил потребность быть сам Василий Николаевич, посчитавшийся бесспорным профессионалом в данной области. Ещё в кабину уместились Дмитрий Александрович, ответственно принявший на себя как положено должность командира, и Людмила, пожелавшая уже лично и самостоятельно разобраться с действием невиданного прежде орудия. Рядом, в деревянном ящике, лежало ещё десяток-другой смертоносных боеголовок, каким-то чудом сумевших сохраниться там в целости. Также в экипировке танка оказалось и два пулемёта ДТ калибра 7.62, но патронов к ним уже не было. Поэтому Василий Николаевич насчёт них особо не распространялся, чтобы не забивать соплеменникам головы совсем уж бесполезными и бессмысленными вещами.
    
     Антон же как-то не очень рвался в состав экипажа, вознамерился остаться свободным, и следовал за машиной уже верхом, хотя такое место ему было вполне предложено, да и имелось в запасе несмотря ни на что, но только уже сверху, на броне. Танк, яростно звеня и скрежеща гусеницами, выпуская коптящий дым из выхлопных труб позади себя, шёл полным ходом на поприще своей судьбоносной встречи. Он двигался так быстро, что даже Антон, скача во всю прыть на столь приглянувшемся ему Тузике, никак не мог за ним поспевать. Волей-неволей машине приходилось сбавлять скорость или останавливаться совсем, чтобы всадник всё-таки сумел догнать столь резво идущую впереди технику. Об ожидании запряжённых собаками повозок, медленно тянувшимися вслед, не могло быть и речи, так как те, и без того значительно поотстав, плелись по застывшей дороге где-то далеко в конце, и только бдительная охрана, ехавшая как и Антон верхом, могла хоть как-нибудь ровняться с ними.
    
     Начиналось утро и уже заметно посветлело и побелело вокруг. Предметы, деревья, кустарники стали более различаемыми и отчётливыми, нежели прежде. Ведь они выглядели буквально ещё час назад какими-то неясными и тёмными, стоявшими эдак повсюду, словно призрачные тени или неосязаемые ничем образы. Проявляющееся красное зарево предвещало жаркий день, обычно всегда бывающим таковым в это время года, а собранная впопыхах экспедиция продвигалась всё дальше навстречу неизвестности, абсолютно не задумываясь, как сие мероприятие может быть реализовано ими в подобном деле, являющимся несомненно-опасным для их кратковременной жизни. Люди так или иначе искренне старались помочь своим друзьям, глупо и неосмотрительно попавшим в беду.
    
    
     Глава 9. По ту сторону неба
    
     Белый свет обжигал глаза, сверкал нестерпимо и неистово. Он просто пылал этим своим явственно-ярким всезаслоняющим сиянием, очень навязчивым, слепящим, проникал через диафрагмы точно в мозг, преодолевая преграду из плотно закрытых век слишком легко, как какую-то бесцветную прозрачную плёнку. Огонь исходил будто от тысячи ламп, собранных воедино, устремлялся в общем потоке прямо в лицо, попадал на сетчатку внутрь, растекался мутной пеленой перед глазами, перед ещё воспринимаемыми им образами произошедших событий, дабы лишить, наверное, и без того тех слабых свойств его органов зрения, сохранённых природой, последнее, что у него осталось. Он попытался прикрыть лицо ладонями в надежде сберечь хоть эту малейшую способность различать чего-либо, но не смог, ощутив руки прочно прикованными вдоль туловища неизвестной неведомой силой. Ноги также оказались обездвиженными. Однако всё равно, желая получить свободу, он продолжал совершать бессмысленные попытки высвободить конечности из неожиданного плена, отчаянно раз за разом дёргая ими в различных направлениях.
    
     Приглушённые голоса раздались откуда-то сверху, будто надвигаясь так полноправно, обретали положенные формы. Подступая ближе, они становились громче и отчётливее, проясняли постепенно сознание, обновляли чувства, способности трезво мыслить и анализировать. Непонятные звуки начали превращаться в слова, медленно, но верно заползать в рассудок; улавливался даже смысл сказанного. Белёсая молочная пустота принялась быстро исчезать, развеиваться, словно утренний туман с восходом яркого солнца, улетать и пропадать совсем, точно распадаться на составные части, образующие её кусочки облака, таявшие на глазах, в свою очередь обнажая очертания невиданного прежде помещения. Резкость ощущений вернулась на место, восстановив по пути и важные события, недавно приключившиеся с ним и его друзьями.
    
     Стены, пол, потолок выглядели крайне странно и впечатляюще, эдак якобы неописуемо красиво и, как виделось, были ослепительного белого цвета, словно самостоятельно излучались какой-то неведомой энергией, пропитавшей все вокруг. Это вызывало беспредельный трепет в душе, чувство преклонения перед подобным великолепием и могуществом, выразившемся в каждой частичке того искрящегося материала, из которого был выполнен такой образ, неуловимый даже пристальным взглядом, только в неосознанном понимании предстающий как истинное произведение искусства.
    
     – Вот, один уже приходит в себя! – послышался незнакомый и, судя по всем признакам, молодой женский голос. – И это тот, кто кажется всех старше. Удивительно, правда?
    
     – Он способен разговаривать, или пока ещё рано его допрашивать? – полюбопытствовал вероятно уже мужчина, возрастом определённо постарше.
    
     – Если хочешь – попробуй. Вряд ли он тебе чего скажет, вразумительного.
    
     Незнакомец подошёл к кушетке вплотную и склонился настолько, что стало различимо его лицо.
    
     – Ну, и как нас зовут? Вы понимаете то, чего я хочу Вам донести? – спросил он, придвинувшись ещё ближе.
    
     – Николай, – сдавленным голосом вымолвил прикованный пленник. – Меня Николаем Петровичем кличут. А вы кто такие? И где я вообще нахожусь?
    
     – Ого, да он вполне сносно излагает свои мысли! – поражённо восхитился незнакомец, обернувшись затем к молодой особе. – А ты говоришь: мы понимать друг друга не будем. Столько времени прошло, а язык остался прежним. Деградация не наступила.
    
     – Это потому, что люди тут физически не изменились, – пояснила девушка. – Так или иначе, человек должен был трансформироваться, но, к сожалению, далеко не в лучшую сторону, образно выражаясь: упроститься что ли.
    
     – Меня зовут Владимир, а девушку, которую Вы слышите – Ольга, – начал представляться мужчина, обращаясь к ничего не понимающему Николаю, зачем-то повысив голос аж на целый порядок, тщательно обозначая при этом слова, выдаваемые им в тот момент как что ни есть. – Я состою в должности командира этого корабля, который в данное время находится на орбите вашей планеты. Мы около сотни лет назад с консульской миссией были отправлены на Сатан для установления дружественного контакта между нашими цивилизациями. Вы что-нибудь знаете об этом событии?
    
     – Ну да, конечно, о чём это он говорит? Должно быть я уже на небесах, раз такое дело тут творится. Или болтаюсь совсем уж непонятно где, между небом и землёй. Сейчас все мои прегрешения перечислять будут. Напрасно я наверное над отцом Игорем издевался, по поводу различных рассказываемых им религиозных исповеданий на этот счёт, – беззвучно одними губами пробормотал Николай, не понимая, что всё-таки хочет добиться от него этот призрак в белом халате. Однако затем он вполне нормальным голосом прибавил: – А вы должно быть ангелы божественные? Можете меня освободить, то так лежать мне совсем неудобно. Знаете, очень хочется обязательно в рай попасть. Ведь ничего дурного я не совершал. В принципе – ничего противоестественного. Выпивал, гулял – признаю, как и многие другие. Все так делают, кто уж без греха?.. – тут он печально вздохнул, припомнив по видимости какие-то нехорошие моменты своей жизни, которые когда-либо у него происходили. – Ну так как, договорились? Примите меня в сад цветущий, обетованный? Только я вам одно скажу: жену мою, ведьму, туда уж не берите ни в коем случае. Она ещё сильнее вас проклинает, уж поверьте мне: как есть ругает, на чём свет стоит.
    
     – Что он несёт? Явно какой-то бред. Вероятно после воздействия энергетического лазера наступило помутнение его рассудка, – внимательно наблюдая того, подивился Владимир услышанному.
    
     – Да уж, наверное. Просвещу тебя немного по такому вопросу, хотя всем то давно известно, – хохотнув, сочувственно заметила Ольга, подступая к нему вплотную. – Когда люди встречаются с необычными явлениями в своей жизни, не укладывающихся у них в головах – они склонны придумывать всяческие объяснения таких неизученных моментов, происходящих событий, сопоставляя их некоторым образом с собственными представлениями об окружающем мире. Так и сейчас мы наблюдаем некий факт иллюзии, веры в светлое будущее, соображение о якобы существующей загробной жизни, которая обязательно должна наступить после смерти в описываемом религиозными учениями виде. Ему кажется, что он уже умер. Нет, уважаемый Николай Петрович, Вы ещё пока находитесь на этом свете!
    
     – Зачем же его переубеждать? Пусть думает, что хочет, – сразу изъяснился так Владимир, пребывая в крайне категоричном своём состоянии для выражения мыслей. – Хотя это будет нам только мешать осуществлять необходимые действия. Очень неудобно изображаться тем, кем на самом деле не являешься.
    
     Николай растерянно сначала посмотрел на него, а затем уже на Ольгу, совершенно одуревая от таких её слов.
    
     – Ну, и кем же вы тогда в таком случае будете? – вполне правдоподобно возмутился он, начав опять что есть силы дёргать руками и ногами. – И освободите меня пожалуйста, в конце-то концов, а то все конечности затекли! И куда девались те самые ужасные уродливые существа, которые намеривались нас на тот свет отправить?
    
     Те ошарашено уставились на старика, явно не ожидая понимания с его стороны, совсем не предполагая от него такой реакции и прыти.
    
     – А Вы будете себя хорошо вести? Не попытаетесь убежать или напасть на нас? – поинтересовался в свой черёд Владимир с некоторой наставнической интонацией в голосе, какая встречается лишь у врачей психиатрической больницы.
    
     – Куда же мне бежать от своих спасителей? – зло и нетерпеливо отвечал ему Николай, скривившись от переполнивших его чувств, даже сверкая глазами.
    
     – Не знаю не знаю, как вы нас назовёте, если узнаете всю правду, – загадочно вымолвил капитан, тем не менее высвобождая пленника из созданных ими искусственно сетей. – Один из тех неприятных созданий сейчас в кубрике отдыхает. А другой, уже человек, очень скоро нарисуется здесь, подойдёт с минуты на минуту, чтобы познакомиться со всеми вами. И как вас угораздило на самого страшного из них нарваться?! Мы вот – люди, а он – нет: сатанского роду-племени, совсем из другой звёздной системы и цивилизации.
    
     – Так стало быть вы все в одной команде состоите, как я погляжу?! – решительно вознегодовал Петрович, размахивая уже развязанными руками. – И зачем вы нас сюда тащили, какого лешего, спрашивается?! Нужно было всех уничтожить сразу на месте, да и делу край, чтоб не мучились.
    
     – Ну, дорогой, это не наш метод! Мы ведь не звери какие-нибудь. Никому не желаем зла, – шутливо выкрикнул Владимир ему в ответ, подобно Николаю вскидывая руки тоже, словно собирался вознестись на воздух. – Нужно бы рассказать всё по порядку с самого начала, как оно всё происходило в реальности, чтобы потом уж не возникало более лишних подозрений и недоверия с вашей стороны. Хотя поверить в такое будет сложно. Однако ж мы постараемся всё объяснить, растолковать подробно, дабы такие моменты дошли до вас основательно…
    
     Тут они начали описывать ситуацию, тщательно разжёвывать, разъяснять обстановку, как себе представляли её в существующих условиях, отвечая попутно и на встречные вопросы, хоть изредка, но всё-таки задаваемые изумлённым Николаем Петровичем. Тот же будто бы с невероятным трудом усваивал эти преподносимые ему знания, непонятно откуда свалившиеся на него в тот момент, многого не понимая в силу собственного невежества и никак не осмысливая оного, как стоило, однако в общих чертах уже представляя своё положение достаточно ясно и точно.
    
     – Значит, вы нас просто оглушили. А нельзя было как-то иначе решить эту проблему, как-либо мирно поведать нам такое? – крайне недружелюбно высказался он под конец, совершенно измученный выдаваемыми ему подробностями. – У нас, знаете ли, свои дела имеются. Вовсе не обязательно было волочить нас на ваш чёртов корабль, затаскивать неизвестно куда.
    
     – Мы естественно хотели осмотреться, освоиться, но так уж получилось, что только напугали вас. Один ваш человек навёл на нашего консула арбалет, другой направил в его сторону уже огнестрельное оружие, выставив его наизготовку. Чего же нам оставалось делать? – пробовала оправдаться Ольга, изображая на лице горечь непонимания. – Вы тоже хороши оказались. Надо же было довести Урлока до такой степени, что тот, бедный, от страха чуть богу душу не отдал. Вот нам и пришлось отреагировать соответственно.
    
     – Ну уж, не раздувай ситуацию: испугаешь его, наверное? Как же? – тотчас возмутился Владимир эдакому смелому утверждению. – Сам на кого хочешь ужасу нагонит, мало не покажется. Тебе ли не знать?
    
     – А как Антон от вас смог удрать, скажите на милость? Он что же, по вашим словам, какими-то особыми сверхспособностями обладает, доселе нам неведомыми? – хитро подковырнул их старик. – Эх вы! Убежал, только его и видели. Никаким вашим лучам неподвластен стал.
    
     – Не очень-то правда, чтобы иные возможности присутствовали бы в нём, но отвечу, что Антон более устойчив к любому экстремальному на него воздействию, оказываемому на его организм, к энергетическому оружию – в частности, так как человеком он вовсе не является, в каком смысле вы это видите.
    
     – Интересно как вы говорите! Как это не является?.. – у Николая от такого заявления аж перехватило дух, и он начал активно заступаться за своего друга: – Определённо человек и есть. Кто же он, по-вашему? Бог, что ли какой, или учёный неведомый? Ведь это поразительно!..
    
     – Вы даже представить себе не можете, как Ваша догадка близка к истине, – усмехнулся Владимир, уводя взгляд в сторону. – Возможно, он просто сам этого не знает, не чувствует, не осознаёт собственной ограниченной сущностью. Хотя тут удивляться нечему. Антон есть некий продукт генной инженерии, один из субъектов биологически организованных граждан, созданных по образу и подобию людей, чтобы упростить им жизнь, сделать её более приемлемой и комфортной. Но как биорги выжили до сих пор мне не совсем понятно, ведь сохранение и развитие себе подобных в их программы заложено не было!
    
     – Вот ещё одна неясность образовалась, которую нам предстоит прояснить, – задумчиво высказалась Ольга, мысленно перемещаясь куда-то в глубины собственного подсознания. – Вероятно, они научились делать и такое, ведь ничего не стоит на месте. Тогда это будет уже другая организация разумной жизни, определённо созданная искусственным путём.
    
     – Неужели вы говорите серьёзно? – ошалело осведомился у них Николай, доставши из кармана очки, предусмотрительно положенные туда Алексеем, торжественно водружая их после на переносицу. – Ну, знаете ли! Аж диву даёшься! Так и о себе мерзостей услышать недолго.
    
     – Ну Вы-то обычный, нормальный человек, смею Вас заверить, как и все Ваши друзья тоже, – уверенно обнадёжил того капитан, дружески хлопнув его по плечу. – Можете в этом не сомневаться нисколько, не беспокоиться по такому вопросу особо. Однако ж, они пришли в себя или ещё нет? – здесь он повернулся в сторону Ольги и, немного помолчав для солидности, подозрительно осматривая старика, прибавил: – Наверное, Николай Петрович как-нибудь уж сам с ними пообщается, то боюсь, они нас слушать не будут. Вы же разумные люди, в конце-то концов! Разберётесь между собой, как надо.
    
     – Хорошо-хорошо. Как вам будет угодно, – лишь посмеялся тот в ответ, показывая своим новым знакомым, сколько у него в действительности имелось зубов. – Вам ведь, по сути, деваться совсем некуда. Негде как говориться и голову преклонить. Придётся уж как-нибудь обустраиваться тут, на новом месте. Так что милости просим!..
    
     Здесь дяди Колины товарищи начали по очереди приходить в себя. Первой очнулась от забытья Оксана, а только затем – Андрей. Они лежали чуть в стороне от некогда и самого прикованного крепко-накрепко Петровича, располагались также и на значительном расстоянии друг от друга, дабы не вызывать нежелательных провокаций собственным крайне эмоциональным связующим влиянием. Однако Николай, подойдя ближе, мог вполне беспрепятственно, да и вполне благополучно наблюдать за их пробуждением лично. Наверное, Андрею и Оксане, как и ему в своё время, представлялся ослепительный белый свет, рассеивающийся перед глазами, перекрывавший все мысли и чувства, бьющий точно в мозг, так как они изредка, но всё же, подёргивались разными частями тела с невероятной силой так, что порою становилось за них страшно. Вероятно таким издевательским способом улетали прочь, растворялись бесследно в пустоте последствия энергетического оружия, оставившие в них посему только лишь негативные впечатления. Когда процессы закончились, дядя Коля уже сам подошёл и развязал каждого, чтобы от неожиданности у тех не возникло желания вытворить чего-нибудь неожиданного, неординарного, выходящего за рамки благопристойности. Естественно, Николай Петрович полностью ввёл их в курс дела, пересказал попутно, как умел те нереальные свершившиеся факты основных событий, какие ранее в свой черёд были поведаны ему Владимиром и Ольгой.
    
     – Да ну?! Это же явный бред! Чушь! Ты дядя Коля, наверное, опять меня разыгрываешь? – ослабевшим голосом выдала своё толкование проблемы Оксана в ответ на его повествование, тем не менее краем глаза замечая неизвестных подозрительных личностей, скромно стоявших неподалёку в сторонке. – А насчёт Антона я оказалась права. Я всегда подозревала, что с ним чего-то неладное твориться. Сердцем чувствовала: не тот он человек, за которого себя выдаёт!
    
     – Антон может об этом ничего и не знать, что создан непонятно уж каким образом. Я ему, открыто выражаясь, не завидую: не каждый день про себя такое услышишь, – устало возразил ей Андрей, тяжело поднимаясь с неудобной кушетки напротив. – Вон, как мы наблюдать изволим, ангелы нас уже дожидаются. Так что ли дядя Коля, по твоим словам?
    
     – Да мне ей богу именно такое и привиделось. А что я должен был думать? Определённо на том свете и находимся, – усмехнувшись, торжественно объявил Николай Петрович с подчёркнутым воодушевлением в голосе. – А некоторые утверждают, что байки всё это, брехня, одним словом.
    
     – А вот мы сейчас их сами и спросим, – быстро отреагировала на его умозаключения Оксана. – И если это окажется не так, то пускай тогда они вертают нас обратно на место, откуда взяли. Там ещё повозка наша с кореньями осталась. Оружие необходимо доставать, а то посёлок с грызунами без нас сам не справятся.
    
     – Ну, если ты так считаешь, то конечно, нужно, – подговорился к ней Андрей, пребывающий всегда немного в приподнятом шутками настроении. – Всё равно мы, как-никак, эту тарелку первые обнаружили. Такими лучами как у них всех грызунов насмерть испугать можно, навсегда лишить их смысла существования. Пришельцы о нашем мире ничего не знают?
    
     – Как-то ещё не успел рассказать, – шёпотом ответствовал ему Николай, меняя голос до неузнаваемости. – Да и зачем нам такое скрывать, если ты к этому ведёшь? Они всё и без нас найдут, ежели захотят. Нам бы с ними сотрудничать надо, а не враждовать. Вроде как нормальные ребята.
    
     – Ага, особенно тот, с зеницами навыкат! – возмутилась Оксана, которая сама, подобно страшному сатанину, округлила свои глаза для большей убедительности и сходства.
    
     – Да он у них всего один-одинёшенек остался, – махнул в её сторону Николай. – Люди как будто его под контролем держат и выпускают только в экстренных случаях. Ну там, чтобы напугать кого-нибудь или для работы какой, дел разных.
    
     Владимир и Ольга тем временем теряли самообладание от любопытства, наблюдая оную диковинную компанию, желая обычным образом познакомиться с ними поближе, с такими уж явно выраженными аборигенами с планеты Земля. Они стояли возле выхода и тешили себя надеждами, замечаниями подобного свойства, нелепыми изъяснениями, отпущенными в их адрес, высказываниями относительно происходящего, совершенно не понимая, что следует им предпринять дальше. Вскоре к ним присоединился и Алексей, совсем неожиданно, тихо и бесшумно подкравшийся сзади, вышел этак из-за спин своих коллег, ещё давеча дежуривший прямо под входной дверью и с нетерпением ожидавший окончания процедуры знакомства с Николаем Петровичем. Там он издали беспрестанно следил за всеми вершащимися событиями с заранее приготовленным парализующим бластером в руках для подстраховки.
    
     – Я бы конечно советовал с ними подружиться. То, как верно подметил наш новый догадливый знакомый, нам уж ничего больше не остаётся делать, как входить в это сообщество и собственно жить среди таких людей, именно тут, на этой планете, – явил он собственное суждение относительно сложившегося порядка вещей. – Другого выхода из ситуации уж не имеется, как ни прискорбно такое понимать. Нигде уж более нам не рады, нежели здесь. Без них нам просто не выжить.
    
     – Но ведь мы практически о них ничего не знаем, – поспорил в оправдание с ним Владимир. – Чем живут-промышляют, какие у кого обычаи, традиции и нравы, даже чего едят на обед, ведь судя по показаниям приборов, животных здесь не наблюдается – сам же видел. Анализаторы биомассы не могут ошибаться.
    
     – Ты хочешь сказать, что эти существа пожирают себе подобных? – прикрыв на секунду рот руками, предположил Алексей, испугавшись сам заданного вопроса. – Не верится, чтобы человечество опустилось до примитивного каннибализма. Да и дикость всё это. Нам просто необходимо всё исследовать.
    
     – Кроме такого идиотского соображения, извини уж за резкость, существует ещё немало других загадок, на которые нам предстоит найти ответ! – с нескрываемым пренебрежением в голосе вскричала Ольга. – Нашли же тему для разговора. Нужно просто подробно расспросить наших гостей об укладе их жизни.
    
     – Так они сразу и признались, – некий сарказм почувствовался уже и в словах капитана. – Разложили бы тебе всё по полочкам, подобно прихожанам в церкви, на исповеди.
    
     – Я также предлагаю войти к ним в доверие и разузнать, как они существуют – высадиться на саму планету, – конструктивно-прозорливо заметил Алексей, почесав затылок. – Тогда совсем всё станет ясно, как божий день, как обстоят дела в действительности. Вероятно даже окажется, что всё не так страшно, как думается. Однако не следует забывать и про Солнце. Времени остаётся всё меньше, не очень-то и много до досрочного прекращения его функционирования. Может нам ещё удастся что-либо предпринять. Только сначала предстоит тщательно изучить планету, понять, как она попала на орбиту Сатурна. Ведь совершенно точно она и является Землёй, уж кто бы мне чего не говорил иного на этот счёт.
    
     – Хватит ходить вокруг да около, рассуждать, как и чего тут случается, – высказалась совсем уж в приказном порядке Ольга. – Пойдёмте лучше с ними знакомиться, то они об нас уже все глаза поистерли, глядят с нескрываемым интересом, особенно та девушка с веснушками на носу.
    
     Члены команды, все втроём, направились тотчас представляться едва успевшим отойти от невероятных потрясений исконным жителям этой планеты. Каждый сразу повинился за проявленное непонимание, и они, похлопывая друг друга по разным местам, начали долгожданное общение. Дядя Коля неожиданно для всех достал откуда-то конфеты и принялся угощать ими всех подряд без разбору, не стесняясь этого ничуть, заталкивал прямо в карманы своим новым знакомым их целыми горстями. Хозяева также не остались в долгу и пригласили друзей на обед, сделав угощение торжественным и изысканным до крайности. В ответ на любезность, гости стали обрисовывать им свои беды, делиться информацией о повседневном образе своей жизни с подробным описанием трудностей, тягот и лишений, определяющих и без того их нелёгкое существование. Знакомство продолжилось уже в столовой совместно с остальными членами экипажа, разве что только за исключением одного консула Урлока. Ему настоятельно рекомендовалось пока находиться в своей каюте, дабы не вызывать негативных эмоций, естественных возмущений со стороны новых друзей, так страшно напуганных давеча такой непривычной его нечеловеческой внешностью.
    
     – И что же у вас даже горло промочить нечем? – быстро освоившись на корабле, прям как у себя дома, вознамерился было пожаловаться Петрович, прохаживаясь кругами возле неизвестных ему доселе кухонных агрегатов. – Не предполагал я, что жители небес горячительного не употребляют.
    
     Андрей начал дёргать дядю Колю за одежду, дабы тот не делал уж более таких недвусмысленных изъяснений на этот счёт, но поднявшийся со своего места Владимир оборвал все его притязания очередным мудрым изречением:
    
     – Да, хотелось бы думать, что когда-нибудь этот вопрос перестанет волновать человечество, да видно не судьба. Вот и приходится иной раз считаться с потребностями некоторых личностей и из нашего экипажа, – тут он неодобрительно окинул взглядом Илью, сидевшего напротив, взор которого тотчас мгновенно прояснился, засветился нехорошим огоньком, какой загорается лишь в предвкушении приятных моментов в жизни, абсолютно неважно как часто с ним происходивших. – Разве что только сегодня, да и то исключительно по просьбе наших друзей, в честь торжественного события, можно позволить пропустить стаканчик-другой для поддержания добросоюзнических отношений.
    
     Надежда принесла из особых сокровенных запасов пару бутылок коньяка, взятого ещё со старой Земли, совершенно настоящего и правильного, а не синтетического заменителя, к которому частенько любил прикладываться желающий погасить свою неуёмную жажду администратор; истинно верного, изготовленного многие века назад по уникальной рецептуре, с использованием природных ингредиентов.
    
     – Ух, какой хороший коньячок! – со знанием предмета крякал Петрович, вливая в себя очередную стопочку. – И оригинальность в нём чувствуется, и букет – всё что нужно. Да и по вкусу заметно отличается от нашей сивухи. Василий определённо бы остался доволен. А ты Андрей чего скажешь как любитель? Всё время только его и приносишь из Города.
    
     – Коньяк как коньяк, ничего особенного в нём нет, – отметил тот, отвлёкшись на немного от поглощения кушанья. – Вот отвар – другое дело, заварить бы его… Он бодрости придаёт, сил необходимых душевных прибавляет. А от этого лишь головная боль случается, да изжога бывает ещё к тому же, и ничего более… А еда здесь явно кажется вкуснее, чем я когда-либо пробовал.
    
     – Что же это за Город такой? – полюбопытствовал Владимир, спрашивая его в угоду дальнейшего проявления открытости.
    
     – Тоже, Город как Город. Никаких чудес. Всё как обычно, – отвечал Андрей в попытках освоить пищу. – Там особо никто не живёт, окромя каких-то учёных, непонятно откуда вообще там взявшихся. Простые же люди, пробывшие в нём около суток, не возвращаются назад уж более, пропадают бесследно совсем. И неизвестно, имеются ли такие места ещё, где-либо в близлежащих окрестностях, но я по крайней мере их нигде не видел, да и честно признаюсь: совсем не задавался подобным вопросом. Оттуда же мы доставляем нужные нам продукты, как и все остальные необходимые вещи, какие только возможно там раздобыть. Взамен – отправляем умерщвлённых грызунов, летучих мышей, других паразитов, которые буквально снуют стаями у нас по округе.
    
     – Что же это за животные такие населяют планету? – слушая Андрея, изумился капитан от неожиданности.
    
     – Ха, да вы скоро сами их увидите! – воскликнул в сердцах Николай, усиленно артикулируя губами так, что брызги летели по разные стороны. – Спасу от них никакого нету! Только и стремятся в клочья тебя разорвать, пока ты до Города идёшь, да когда домой возвращаешься. Всех людей уже перекусали, да не по разу. Даже в наш бункер как-то сумели пробраться. Вот мы и направились в Город, чтобы какое-нибудь оружие заиметь у Андрюхиного знакомого Палыча в обмен на чудодейственные коренья, а вы нас зачем-то к себе утянули. Огромная просьба будет: возвратить нас обратно к нашей повозке.
    
     – Да, нам очень нужно в Город и как можно скорее, – в свойственной решительной манере поддержала его реплику Оксана.
    
     – Само собой, разумеется, мы вернём вас назад. Об ином и речи быть не может. Да и мы тоже с удовольствием с вами пойдём, будем рады помочь в случае непредвиденных ситуаций, – обнадёжил гостей Владимир, с хитроватым прищуром поглядывая на сидевшего рядом Алексея. – Так вы говорите, что в Городе учёные неведомые обитают?
    
     – Конечно! Кто бы нас тогда кормил, одевал, обеспечивал всем необходимым, как не они? – утвердительно отозвался Андрей ему в ответ. – Только те, правда, в том не признаются никогда. Но ничего, мы их выведем на чистую воду, кем бы они не были! Кто же вообще они есть на самом деле и что из себя представляют? В посёлке же толкуют, что там непременно боги живут…
    
     Алексей лишь задумчиво посмеялся себе под нос, осмысливая эдакое его умозаключение. Ничего вразумительного он естественно не сказал по этому поводу, что действительно подумал в тот момент, но тайком, стараясь не привлекать особого внимания, также загадочно посмотрел на Владимира. Их взгляды встретились, и Алексей улыбнулся ему многозначительно, расплылся широкой улыбкой прям по всему пространству столовой, будто получал от этой, внезапно пришедшей ему на ум догадки какое-то уже эстетическое наслаждение, от самодостаточного выражения переполнявших его эмоций. Ольга чуть было не подпрыгнула на месте от радости, не подчинилась непередаваемому ощущению свободы, охватившему её с головы до ног непременно сразу после последних произнесённых слов Андрея. Она всё мгновенно поняла, и тотчас ей стало ясно, как днём, ярким солнечным днём, пришедшим на смену ненастному пасмурному утру.
    
     – Я думаю, что сегодня нам необходимо отдохнуть уж как следует, просто по-человечески, – выдохнув, выдал в волнении Владимир, сызнова приподнимаясь со стула для придания торжественности обстановки. – Такое уж известие никак не останется без внимания. А завтра мы уже сообща обязательно выступим в поход к вашему загадочному Городу. Проясним обстановку с целью её логического завершения.
    
    
     Глава 10. Загадки души
    
     В голове творилось чёрт знает что от такой всеобъемлющей, застилающей взгляды картины обозреваемого пространства вокруг, которое обступало их полновластно и целостно, будто целиком всей тленной сущностью ввергало в преисподнюю. Огромным огненным сгустком, развернувшись посередине, сияло Солнце, ослепляя взоры наблюдателей, резко и отчётливо определяя собственные очертания в чёрной мрачной пустоте бескрайнего бесконечного космоса. Ощущения складывались не такие, как подобное представлялось с Земли, где, рисуясь в беспристрастном величии, красное зарево размазывалось неясным кругом по небу – большим безобразным пятном, медленно перемещавшимся сначала вперёд, затем назад, чтобы уже после, в конце дня, укрыться окончательно за неизмеримым неведомым горизонтом призрачного настоящего. Здесь же оно стояло исключительно на месте, извергалось рвущимися на свободу яростными протуберанцами огнедышащей поверхности, бурлило необычайной по мощи энергией, беспредельно разрушительной и проникающей везде, как что ни есть, однако дающей жизнь всему живому. Громадный шар то становился больше, испуская заметно много огня и света, подобно огромному курильщику, захлёбывавшемуся в своём дыму, то наоборот – сжимался и замирал, замедлив происходящие внутри процессы, становился обычной звездой пурпурного цвета, только уже другого, не свойственного для себя статуса, с характерными бурыми вкраплениями на образующей оболочке.
    
     Расположившиеся невдалеке небесные тела, все без исключения, тотчас выстроились в ряд, явившись как по заказу. Они поражали насыщенно-живыми цветами различной охватывающей их атмосферы: у одних – густой и плотной, как обволакивающий нёбо кисель, у других же – бледной и скудной, еле заметной, словно лёгкая призрачная дымка на сияющем небосклоне гор, которая возможно и оберегала находящиеся в ней возведённые сооружения, поселения живых существ, прочие естественные структуры, так или иначе возникшие там в результате благоприятных природных условий. Но у большинства этих бродячих кусков материи такая защита отсутствовала вовсе. Оголялся уродливый скальный ландшафт, бесщадно изрытый и истерзанный метеоритами. Становилось удивительно, как тот или иной объект мог существовать до сих пор и не распасться на части, на груду мелких обломков, окончательно не истереться гравитацией в пыль.
    
     Скопления звёзд, окружавшие подобное великолепие, горели на редкость незабвенно-неистово, пронизывали ледяным колющим взором внутренности человека, случайно попавшего в поле такого их разлагающего влияния. Казалось, будто они внимательно и пристально следили за любыми его действиями, движениями, а также и вершившимися событиями, случавшимися перед ними, обнаруживая себя однако только как наблюдателями со стороны. Они были родственны неким неведомым субстанциям, контролирующим и знающим о каждом абсолютно всё. Тут звёзды чудились ярче и отчётливее, нависали над головой, в противоположность видимым с Земли, сквозь плотные слои воздуха, малым точкам, искажённым просто до предельных возможностей, разрозненным и мелким, едва различимым невооружённым глазом. Брошенные же вдаль туманности, созвездия галактик в собственном превосходном величии выплывали так явственно, будто молоко, капнутое в чашку с кофе. Они освещали чёрное пустое небо светом далёких, недоступных никому, неведомых призрачных миров, вероятно только и жаждущих появления там человека, чтобы обрести истинное беспредельное множество в его сознании, бесчисленным многообразием неповторимой природы, отнюдь не уникальной в собственном торжествующем единении, а встречающуюся сплошь и рядом, сходной той, какая имелась у него дома, внутренней среде или пространству, в которой проживает всё людское сообщество с момента рождения.
    
     Андрей нехотя оторвал восхищённый, восторженный взгляд от такой, как ему чувствовалось в тот момент, неописуемой красоты и слишком уж подобострастно уставился на обмирающую рядом Оксану, всё ещё как заворожённую продолжавшую наслаждаться необозримым величием Вселенной.
    
     – Никогда нигде не видел такого великолепия, как здесь. Крайне впечатляет, просто зачаровывает своими просторами так, что диву даёшься, – выдал он наконец сдавленно-тихим голосом, искренне поражённый прям до глубины сознания таким незабываемым зрелищем. – Даже как-то становится страшновато, делается совсем уж не по себе, ежели думать, где находятся пределы такой красоты.
    
     – У меня аж душа в пятки ушла, – позже с дрожью в голосе призналась Оксана, опустив взор на Андрея, легонько выдыхая удерживаемый в груди воздух. – Как мало мы оказывается знаем об окружающем нас мире.
    
     Гости находились в той части судна, произвольно именуемой рубкой управления, в которой и наличествовала такая исключительная возможность любоваться напрямую звёздами, без каких бы то ни было искусственных преобразователей. Вообще-то эта служебная комната состояла под огромным запретом и использовалась только в экстренных случаях, когда необходимость прямого маневрирования кораблём имела первостепенное значение. Но хозяева на сей раз, исходя из ситуации, да и просто в угоду собственного тщеславия не могли отказать себе в удовольствии и любезности представить земным аборигенам подобную восхитительную картину – вживую наблюдать настоящее звёздное небо без ненужных технических посредников. Как истинные обладатели таких потенциалов они стояли в стороне, тешили своё самолюбие рассуждениями о ценностях куда менее возвышенных, чем пресловутые яркие пятнышки в мёртвой темноте, на чёрном горизонте, о более приземлённых к реальности вещах, на данный момент волнующих значительно сильнее.
    
     – Выходит так, что выжившие на планете люди совершенно не помнят своего былого величия. Существуют там подобно животным, поклоняются неведомым богам, прилетавшим откуда-то к ним в гости, – Владимир лишь уныло посмотрел на стоящего напротив Алексея, всем своим видом выражая глубокое разочарование сложившейся ситуацией. – Ежели так судить, то тогда мы сможем без особых проблем занять здесь господствующее положение, встать во главе всей их честной компании, как превосходящие в развитии.
    
     – Ха! Даже и не думай! Навряд ли это будет уместно при нынешних-то условиях. Да хорошо, что так оно всё получилось, что довольно легко оказалось договориться с ними, – возразил ему Алексей, разводя руками после, для того, наверное, чтобы лучше передать эмоции. – Ведь они не какие-нибудь индейцы, и не живут в период захвата колоний Старым Светом. У здешних жителей и огнестрельное оружие имеется, и организованны они не хуже нашего. В силу своего умственного развития вполне понимают, откуда мы прилетели и кем действительно приходимся. Если ты считаешь, что они смирятся и будут вести себя тихо, то очень ошибаешься. Ещё и Город имеется, учёные в нём, живущие подстать небожителям, использующие общеизвестные аппараты по синтезированию пищи, одежды, остальных жизнеобеспечивающих компонентов. Ты понимаешь, к чему я веду.
    
     – Известное дело! Но я говорил несерьёзно, – он лишь с сожалением покачал головой. – С тобой шутить совсем нельзя.
    
     – Ну разумеется, тут всё ясно! – воскликнула Ольга, давно уяснившая порядок вещей. – Созданная человечеством техника продолжает функционировать. Конечно, автоматические заводы по производству продукции не такое уж и достижение, но всё равно. Пока люди посещают Город, забирают нужные продукты – фабрики продолжают работать, выпускают необходимые товары снова и снова. Если вдруг у людей пропадёт интерес к определённой службе или изделию, то программа восполнит потерю созданием другой, более востребованной для жизни составляющей.
    
     – Правильно мыслишь! – воодушевившись участием, поддержал её выводы Алексей. – Ведь такие заводы полностью автономны, могут восстанавливаться уже сами по себе. Вышедшие из строя механизмы или их компоненты произведут и установят сразу! Естественно, не без помощи наших давних знакомых – биологически организованных граждан, считающих за благо помочь людям в таком правильном деле, готовых в любую минуту без колебаний выполнить любой исходящий от них приказ. Однако до сих пор остаётся загадкой тот факт, что люди не могут там жить (я имею в виду находиться в самих городах) что бесследно исчезают куда-то, не оставив ни малейших следов, признаков пребывания в них. Нужно будет ещё во всём этом разбираться.
    
     Он грустно вздохнул, ненадолго умолкнув, будто усилием воли собирался с мыслями, но вскоре быстро продолжил далее; однако высказывался уже тяжело, с остановками, точно раскрывал окружающим какое-то потаённое или непотребное содержание:
    
     – Ещё вызывает заботу один вопрос, требующий безоговорочно тщательного изучения, такой как настоящая численность людских особей, обнаруживающихся на планете. Он-то и волнует меня первостепенно, как раз преимущественным образом. Ибо по данным анализаторов биологической материи количество выживших людей превышает прежнее население аж троекратно, и не единственно взятой Земли, а всей Солнечной системы. Но вероятно ли такое? Да нам ещё рассказывают, что осталось всего-навсего несколько разрозненных групп, как-либо умудряющихся ещё враждовать между собой, что уже больше походит на правду. Однако не доверять показаниям приборов будет ещё более неразумным. Ведь так?
    
     – Разузнаем, выясним, никуда они от нас не денутся, уж поверь! Чего сейчас-то проблемами загружаться? – уверенно изъяснился так по вопросу Владимир, ободряюще-торжественно сотрясая воздух. – Только вот действительно, кто и как сумел перенести Землю с прежнего отведённого ей природой места, чтобы сохранить в целости-сохранности существующую там жизнь, пускай даже и не в первоначально-исходном состоянии, как было раньше. Но всё равно, эдакой манёвр заслуживает уважения и преклонения перед приведшим его в реальность исполнителем.
    
     Андрей и Оксана, стоявшие впереди, само собою не слышали из этого разговора ни слова. Они уже окончательно потеряли интерес ко всякому космическому разглядыванию, усердно изучаемому ими прежде звёздному небу, и занимались какими-то совершенно отвлечёнными делами, угрожающими по видимости безопасности самого корабля. Так что капитану, да и всем остальным членам экипажа, находящихся рядом, пришлось уж волей-неволей обратить на гостей должное внимание.
    
     – Ну как, интересно было посмотреть? – с излишней сердечностью поинтересовался Владимир, подступая ближе.
    
     – Да, очень впечатляет конечно. Спасибо. Такое зрелище навряд ли забудешь впоследствии, – нехотя оторвав взгляд от загадочных мигающих переключателей на пульте, начал приводить в порядок свои мысли Андрей, припоминая произведённые на него эффекты.
    
     – А у меня аж дыхание перехватило, – поддакнула вторя ему Оксана, попытавшаяся во время отсутствия хозяев исследовать на ощупь неизвестный светящийся объект, найденный на приборной доске. – Чрезвычайно интересно было поучаствовать.
    
     – Вот и хорошо, что вам понравилось, – любезно вымолвил в ответ капитан, тактично извлекая из Оксаниных рук оптический манипулятор мыши. – Пойдёмте-ка, я покажу вам ваши каюты уж сам, для верности, проинструктирую, как и чем пользоваться, а то вы после дальней дороги, после таких необычных приключений, наверняка хотите отдохнуть.
    
     – Если честно, очень не помешало бы, – сразу согласился Андрей, ощущая всем телом высказанные в его адрес предположения. – Только совсем недолго, а то нам нужно ещё делами заниматься.
    
     Однако Оксана была не очень-то едина с ним во мнении, в подобном намерении так запросто уйти отсюда.
    
     – А куда же наш дядя Коля интересно запропастился? – заботливо побеспокоилась она, вероятно желая получить поддержку уже в его лице. – Он здесь не потеряется случаем, ведь он у нас очень плохо видит.
    
     – Николай Петрович должно быть с Ильёй на пару отправились болтаться по кораблю. Наш администратор точно нашёл себе приятеля по душе. Как бы чего не натворили, действительно. Нужно пойти за ними понаблюдать. А меня вполне может заменить и Алексей, если ему не трудно будет, конечно, такое сделать.
    
     – Совсем не трудно. Я вполне справлюсь, – убедительно мотнув головой, однако негодуя всем сердцем, пробормотал он.
    
     «И по какой такой причине мне всегда достаются самые неблагодатные и неприятные вещи, такие как выуживание подсознательной информации из разных первоисточников, – думал он, шагая по узкому извилистому коридору вперёд, ведя за собой двух усталых, измотанных злоключениями аборигенов с планеты Земля. – Почему бы капитану самому такое не проделать? Ведь телеметрической установкой может пользоваться каждый. Зато у меня это, по-видимому, лучше получится».
    
     Тем временем пока ещё вменяемые и на редкость понимающие друг друга борт-программист Илья Александрович и охранник южного бункера Николай Петрович, закончив своеобразные посиделки за столом, прихватив для поднятия настроения едва начатую ими бутылку коньяка, по их же настоятельной просьбе дополнительно выставленную Надеждой, направлялись к первому упомянутому специалисту в гости, прямиком в его каюту, общаться с глазу на глаз исключительно промеж собой.
    
     – И ты говоришь: у тебя профессия необычная? И чего же в ней такого особенного заключается? – с показным уважением полюбопытствовал у Ильи Петрович по пути их упорного продвижения к намеченной цели. – Доход подразумевает какой, или преимущества отдельные, перед друзьями, коллегами? А может власть?.. – здесь он испуганно прикрыл рот рукой.
    
     – Спросил тоже! Тут всё только на моём таланте и держится, – важно отвечал тот, нисколько не смущаясь подобострастного отношения к себе Николая. – Моделирование необходимых перемещений для цельного космического комплекса нелёгкая задача. Манипуляции происходят автоматически, однако ж моя обязанность состоит в обслуживании этой системы, налаживании программ, изыскании контактов экипажа с установленным на корабле оборудованием, чтобы всё осуществлялось точно и правильно. Насчёт выгоды я ничего не скажу, так как это и без того имеется, но определённый доступ к информации есть, что в наше время несомненно важное преимущество. Ибо в нашем мире знания очень многого стоят. Но сейчас, когда всё ушло в прошлое, кануло в лету, можно не скрывать истинных причин разложения общества на группы, виды, категории, как уж их не назови, по степени обладания этой основной ценностью.
    
     – Это информация-то – ценность? – удивился Николай, эффектным движением руки поправил очки для придания умной наружности, а затем, немного поразмыслив, прибавил: – Да уж, неясностей хватает и по сей день.
    
     – Конечно! – воскликнул Илья, обернувшись и сверкнув глазами. – Вот и у вас рождаются вопросы по поводу устройства этого мира. Представь, что отдельная кучка людей обладает некими исключительными знаниями и совершенно не хочет делиться ими с остальными членами общества, ведь кто информацией располагает – тот больше получает и всевозможных благ. Раньше как было: её продавали, обменивали на другие ценности, а далее – запретили к распространению вовсе, после смены очередной общественно-политической формации, когда капиталистический строй, по сути, изжил себя: препятствовал своим давлением развитию научно-технического прогресса. Толчком к изменениям послужила многолетняя война с теми причудливыми монстрами, одного из которых вам довелось наблюдать недавно ночью. Тогда вопросы выживания напрямую зависели от степени подготовленности именно в этой сфере.
    
     – Ну, и чем же он был заменён? та былая формация? – уверенно справился у него Николай, не совсем понимая, о чём собственно идёт речь: чего говорит он сам и что имеет в виду его собеседник. Но всё равно, он задал этот вопрос, дабы уж окончательно не разочаровывать Илью своим невежеством.
    
     – Так известно чем – технологическим строем, или кибернетизмом, так скажем, когда все основные функции выполняют особые механизмы, автономные машины, другие высокоорганизованные биологические создания, технологии которых большей частью заимствовались людьми вследствие удачно проведённых боевых операций против Сатанской империи. Хотя первые опыты по клонированию были осуществлены задолго ещё до начала войны. Можно уверенно утверждать, что в этой области мы имеем некоторые и собственные достижения. Все же остальные чудеса техники дорабатывались до нашего людского ума исходя уже из готовых инопланетных образцов, начиная от примитивных устройств по синтезированию пищи, сканеров памяти, специальных корпусных сплавов, заканчивая полями антигравитации, различными телепортатарами, и совсем уж новейшими разработками гиперпространственных двигателей, которые грезились нам только в теории. В общем, так постепенно создавался рай на Земле, своеобразный Эдемов сад, хотя такие понятия и считаются устаревшими, но я попросту не нахожу более достойных слов, чтобы выразить ту былую организованность человеческого общества.
    
     – Образно, чудесно. Ну и бог с ними, как водится, – Петрович замахал от упоения руками, запутываясь ещё больше от непонятных речей нового знакомого. – Давай уж лучше пропустим по стаканчику в честь этих самых устройств.
    
     Они давно находились за большим круглым столом; выставили по центру недопитую бутылку коньяка, обложили оную всяческой закуской, которую Илья время от времени доставал небольшими порциями из особо предназначенного на то белого ящика, предварительно набрав на пульте необходимую комбинацию цифр. Петрович с завидным проворством наполнил пустые, сравнительно объёмные стопочки огненным напитком и сразу преподнёс одну к устам.
    
     – А эта штука у тебя сухарики с лисичками не делает случайно, какие в нашем баре заказать можно? – осведомился он, взирая куда-то наверх. – То очень сильно они мне нравятся.
    
     – Попробуем сготовить и такое блюдо, – чуть слышно донеслось от того, нажимавшего уже нужные кнопки на самом устройстве. – Я почему-то определённо догадываюсь, какой именно продукт из всего многообразия подобных изделий тебя интересует.
    
     Илья чуть замешкался в предвкушении образования их внутри синтезатора, затем открыл дверцу, достал хрустящий пакетик и протянул его дяде Коле.
    
     – Такой или нет?! Угадал я Ваши потребности?
    
     – Именно тот самый и есть, даже рисунок на упаковке – один в один, такой же точно как и у нас. Интересно, откуда они здесь взялись? Да и вообще, как ты догадался? – восторженно вымолвил Николай и, не дожидаясь своего собеседника, опрокинул содержимое стопочки в рот. Он тут же зажевал это дело сухариками, причмокивая от удовольствия, но добавил ещё несколько слов для приличия, дабы Илья грешным делом не воспринял такую манеру поведения, как предосудительную и крайне поспешную. – Лучше скажи мне, друг, что ты думаешь о возникновении человека как такового, если вся ваша теория эволюции сводится лишь к воспроизводству себе подобных, неважно как совершаемого: искусственным или естественным путём. Я ведь вполне догадался, что у вас тут происходило. Совсем не хочется доверять несуразному толкованию появления человека, предполагать отсутствие другой потусторонней жизни, окончательный уход в небытие после всех земных мучений. Неужели мы так никогда и не возродимся вновь?
    
     – Ну и тяжёлые у тебя вопросы, дядя Коля! Даже не знаешь, как на них отвечать следует, – озабоченный до глубины души, откликнулся, изумляясь, Илья. – Хотя некоторые противоречивые моменты с искусственно созданными клонами были решены почти сразу, и не требовали какого-либо подтверждения. Замена изношенных частей для этих существ стало обыденным явлением, таким, что просто диву даёшься. Почему же с людьми происходит иначе? Теоретически оба вида могли бы существовать вечно, но на практике (эксперименты показывают) только одному из них уготована такая жизнь. Чего бы люди ни делали, что бы ни предпринимали: естественнорожденные не возобновляются вновь, нежели выращенные искусственным путём клоны. Они стареют как обычно, а затем по известным причинам, должно быть с истечением положенного срока пребывания их в этом мире, умирают совсем и навсегда, делая тем настоящую человеческую жизнь ещё ценнее и дороже, чем она была ранее, до всего подобного безобразия. Возможно, имеются некие составляющие, которые затрагивают саму природу человека, его исключительную целостность, вне зависимости от предназначения конкретного индивидуума, его образа нахождения здесь, в нужном качестве такого совершенства.
    
     – Выходит, что у них что-то сверхъестественное всё же имеется. Ну а как же ваши сатаны обитают? Могут они вечно наслаждаться жизнью, подобно первозданным богам? – задумчиво обратился к нему Петрович, взирая меж тем куда-то далеко вперёд, сквозь еле заметные очертания собеседника, совершенно не захватывая того в чётком пространственном фокусе. – Ведь такие существа, насколько мне видится, вполне этого заслуживают.
    
     – Заслуживают?! Может быть! Вероятно бессмертия достойны не только люди, но вечно живущих среди этих чудищ уж явно не наблюдается, – ответствовал ему Илья с некоторой одержимостью в голосе. – Все сатаны тоже, и стареют, и умирают с возрастом, однако гораздо медленнее, чем мы с вами.
    
     – Значит наш Антон абсолютно бессмертен? Сам-то он об этом знает, или догадывается? – усмехнулся Николай, формулируя очередную шутку. – А ежели его важные жизнеобеспечивающие центры будут повреждены, восстановится он в том качестве, в каком существовал прежде, будет он дальше функционировать в такой непредвиденной для себя ситуации?
    
     – Способен и даже очень, если конечно не затронуты его мозг или сердце, а помощь подоспеет незамедлительно вовремя, точно так же, как применимо к обычным людям, – Илья здесь лукаво улыбнулся. – Не забывай, что эти создания отнюдь не являются простыми механическими болванками, какими можно представить их со стороны, а были, есть и будут полноценными людьми, из плоти и крови, только выращенные искусственным способом с использованием технологий биопроизводства. Нарушение необходимых и взаимосвязанных процессов в их организме также приведёт к неминуемой гибели. Такую утраченную целостность уже невозможно будет восстановить в будущем, в противоположность какому-нибудь машинному агрегату или компьютерному блоку.
    
     «Вот как всё сложно оказывается на самом-то деле, – поражённо отметил про себя Николай, до сознания которого постепенно начал доходить смысл таких его слов».
    
     Внезапно в двери постучали. Не дождавшись приглашения, внутрь ворвался Владимир, находившийся для какой-то исключительной надобности в компании вместе с сатанским консулом. Урлок само собою был одет в свою обычную национальную одежду из кожи: блистательный костюм с известными металлическими заклёпками, кольцами и цепями, что несомненно ещё больше спровоцировало ошеломительно-резкую реакцию Николая Петровича на увиденное. Он моментально залез под стол и с испугу или растерянности стал выкрикивать нечто несуразное, сравнимое выражениям: «Изойди!», «Сгинь, нечистая сила!», и так далее в подобном духе. Еле удалось его извлечь оттудова, успокоить и уложить спать собственно прямо в каюте Ильи, дабы он чего-нибудь не вытворил противоестественного по дороге к своей опочивальне. Николай в процессе, уже придя в себя, нисколько не страшился его такого необычного сатанского обличия, неприлично разглядывал того, сидя на расправленной, приготовленной ему кровати, пока действие спиртного не затмило окончательно его разум, не возымело должного эффекта над всем организмом, вступив в законные права, утягивая в глубокий сон. Он распластался прямо на матраце просто так, не раздевшись, отвернулся к стенке и захрапел, победоносно перебирая губами воздух.
    
     – Ну, и чего ты успел ему поведать? – справился Владимир у Ильи после того, как Петрович уснул, подозрительно рассматривая зрачки его посоловевших глаз.
    
     – О жизни беседовали Анатолич, о том о сём, как обычно, ничего существенного…
    
     – Так уж и ничего существенного? А вот мы сейчас поглядим, чего у него в голове-то лишнего окажется. То я тебя знаю: что надо, что не надо – всё расскажешь.
    
     С этими словами он извлёк из комбинезона небольшой прибор и приставил ко лбу Николая, просканировал полностью мозг, забрав нежелательную информацию на съёмный носитель.
    
     – Сам тоже спать ложись, то завтра предстоит ещё с этим беспорядком разбираться. Хотя вы с Урлоком всё равно никуда не полетите, здесь останетесь, дабы не будоражить общественность своим присутствием.
    
     Илья сразу заметно расстроился. Уж очень ему приглянулось незамысловато-живое общение с проворным и любопытным старикашкой. Консул же на удивление не проявлял себя никоим образом, отнёсся к высказанному с положенной выдержкой и хладнокровием, однако всё же на его физиономии как будто бы мелькнула тень злорадной усмешки.
    
     – Хотя если хочешь, можешь и прогуляться. Программист нам определённо понадобиться, – неожиданно в противоречие себе предложил Владимир, заметив его понурое настроение. – Но Урлоку уж точно категорически не рекомендуется покидать приделы корабля и общаться как бы то ни было с проживающим на поверхности населением. Хватит нам уже испытанной сегодня реакции. Потом, когда контакт будет налажен, возможно станет и его ошеломляющее явление народу.
    
     – Как изволите, капитан, – выразил своё согласие сатанин на этот благоразумно отданный приказ, сам отлично сознавая все последствия своего неподготовленного посещения планеты. – Они определённо будут не в восторге от моего визита.
    
     – Ну, вот и отлично. Теперь я пожелаю всем спокойного отдыха и приятных снов, – зевая во весь рот, проговорил довольный капитан. – Встретимся как обычно, возле посадочного модуля.
    
    
     Глава 11. Противостояние
    
     Становилось заметно теплее, чем прежде, ощутимо приятнее на душе от этого не обременённого грызунами утра, какое выдалось им в дорогу: всем тем людям из поселковой делегации, стремившимся скорее к месту высадки инопланетных пришельцев. Лена чувствовала себя намного лучше, вполне согрелась, однако по привычке продолжала кутаться во взятое с собою толстое шерстяное одеяло, используя его словно бы в защитных целях от прямых солнечных лучей, как давеча от сильного ночного холода. Но всё равно, она не горела таким уж неодолимо-страстным желанием присутствовать при всей этой массе народа, участвовать в непонятной процедуре изобличения каких-то ужасных и неведомых созданий. Однако ощущение общности-единения, возможно моральный долг, как работника медицинской службы понуждал её, тем не менее, двигаться вместе со всеми. Пускай далеко не в первых рядах, но в любом случае так внезапно обострившееся внутри её чувство ответственности, как ей казалось, точно давило на неё важными и правильными наставлениями, подчиняло всю её волю и разум, подобно аниматору, дёргающему куклу за связующие нити. Так и воздействующее на неё по сему обстоятельству это высокое качество при возникновении экстренного происшествия должно было представить Елену в верном, особо нравственном свете. Да и тем троим исследователям, которые сломя голову отправились в Город за оружием, рискуя своими жизнями во благо посёлка, следовало помочь во что бы то ни стало.
    
     Откровенно признаться, где-то в глубинах сознания, Лене было наплевать, что о ней подумают окружающие. Ей определённо надоело всё время кого-нибудь выручать, быть для людей единственной надеждой на спасение, а хотелось мира, безмятежности, обыкновенного счастья наконец, чтобы не возникали вдруг ниоткуда эти страшные непредвиденные ситуации, существовала возможность не видеть ран своих соотечественников; чтоб не рыскали рядом злобные уродливые твари, несущие исключительно смерть и разрушения, как виделось ей со стороны: дышащие горячим дыханием прямо в затылок, готовые напасть в любую минуту со спины и прокусить шею; не пикировали вниз подобно метеорам с высоты ночного неба летучие мыши, ещё издали наметившие зорким взглядом своих потенциальных жертв, искренне желающие разорвать на множество мелких частей именно человеческую плоть, и никакую другую, вероятно выражая тем злобу или зависть более удачливым существам, дабы затем уж всласть поиздеваться над ними, за одним полакомиться нежным мясом. Хотя отношение к такому вопросу выглядело несколько надуманным и волновало её постольку-поскольку, как само собой разумеющееся. Елене на удивление было безразлично, что случится с обществом в целом, как можно предотвратить весь неблагоприятный ход событий. Ведь в ней не было нужных качеств решимости и лидерства, того правильного ощущения реальности, свойственного наисильнейшим мира сего, этого далеко не простого пространства, в котором они обретались.
    
     Много размышляя о непонятном и неестественном, она считалась замкнутой и погружённой в себя личностью. Такой характер нераскрытости и отрешённости от происходящего ещё больше заставлял её раз за разом представлять вещи совершенно по-своему, относиться к ним вдумчиво, с некоторым мировоззренческим уклоном. Однако загадка, заданная накануне Антоном по поводу исключительного состояния его организма, сумела-таки вывести её из равновесия и до сих пор не давала покоя. Ядовитая слюна грызуна, проникнув внутрь при укусе, действовала одурманивающе на мозг, буквально на глазах в считаные минуты превращала человека в подобие безвольной куклы, парализировала полностью тело, вызывала необратимые конвульсии. Если в такой момент пострадавшему не помочь, не ввести в организм необходимого противоядия, то через некоторое время его неминуемо настигала смерть, препровождая навсегда в мир иной. Случались и более жуткие непредсказуемые случаи, когда укушенный превращался в ужасное звероподобное создание и забывал совершенно о том, кем являлся раньше. Так многие сходили с ума ещё в начале обнаружения этих тварей на планете, покуда Город не создал должную восстанавливающую сыворотку, впоследствии используемую повсеместно для предотвращения подобных страшных вещей. Требовались месяцы на излечение, но зато после человек оставался жизнеспособным и здравомыслящим до конца своих дней, отведённых природой.
    
     Так вот, Елена была крайне потрясена эдаким наплевательским отношением Антона к самому себе, к такой его очевидной проблеме заражения. Она само собою ещё не сталкивалась с подобными случаями адаптации человеческого организма к этому смертельному вирусу, какой наблюдался у её подопечного, чтобы тот чувствовал себя превосходно и даже великолепно-уверенно сразу после нападения, да и значительно позже, спустя определённый период, словно то явилось для него каким-нибудь стимулятором активности, или пораженческого эффекта вовсе не существовало. Однако след укуса, обнаруженный на плече, явственно свидетельствовал об обратном – введении внутрь губительного вещества от известного паразита. Очень даже возможно, что что-то пошло не так, не очень правильно, как предполагалось изначально, и слюна оказалась не достаточно насыщенной, как требовалась. Либо в силу уже других неведомых причин грызун сам по доброй воле не стал причинять Антону смертоносного вреда. Первое, упомянутое выше, изредка да случалось с представителями местной фауны, но только по отношению к безоружным, совершенно диким, безумным человекообразным созданиям, то и дело попадающихся на глаза на открытой местности, безучастно-бесстрастно следящих за происходящим со стороны, будто они были какими-то потерянными домашними животными, неизвестно чем питающиеся, да и вообще как-либо умудрившиеся здесь приспособиться и существовать.
    
     Но ведь Антон ни чуточку, ни на единую долю секунды не мог быть тем странным безвольным существом, какими уж обретались они. Помимо прочего он и сам рассказал, что никогда не испытывал подобных страшных симптомов от поражения собственных частей тела, наверняка неоднократно пробуемый на зуб не только одними грызунами, но и всем остальным многочисленным контингентом мерзких созданий. Определённо за этим скрывалось нечто особенное, неведомое и таинственное. Слишком уж казалось исключительным такое свойство его организма. Может быть действительно, так необычно преобразился весь исходный механизм его иммунитета, что всё ему было нипочём, хотя зачем и отчего так происходит? Над этим, конечно, не задумывался никто из ближайшего его окружения. Ведь данный факт должен был вызвать как минимум некоторое слабо выраженное недоверие к Антону, и инициированный им же поход с непременным его участием следовало было поставить под сомнение.
    
     Лена высказала подозрения управляющему, который, возражая, лишь отмахнулся в ответ, обосновывая это тем, что будет очень кстати иметь возле себя человека, который не попадает под влияние таких внешних парализующих факторов. Но ведь эдакое стечение обстоятельств могло запросто обнаружить проведение чудовищной провокации со стороны противника, подготовку хитро спланированной, тщательно выверенной ловушки, проводившейся с использованием агента внедрения, использования примитивного человеческого организма. Да и последнее нападение грызунов, прорыв ими южных ворот бункера совпадало как никогда с появлением Антона в посёлке, что свидетельствовало уже не в его пользу. Втёршись в доверие благородными деяниями, он ненавязчиво напросился в экспедицию, чтобы затем предать своих же добродетелей, подставить под удар посланникам неведомой цивилизации.
    
     Эдакие вздорные, можно отметить: сумасшедшие мысли одолевали Елену. Сомневаться в них, в своём устоявшемся мнении ей не приходилось нисколько, ведь некое предчувствие, которым она обладала безмерно, ещё ни разу не подводило её, не обманывало прежде, вот только прислушаться к её словам было некому…
    
     Однако процессия достигла наконец некоторой конечной точки в своём движении. Подъехав на повозке ближе, Лена могла отчётливо слышать как отдельные доносившиеся до неё возмущённые крики соплеменников, так и совсем уж резкие ругательные высказывания их самих в отношении всех антихристианских сил, упомянутых не так давно в беспрестанно-продолжительных комментариях местного проповедника.
    
     – Ну, и где же эти ужасающие сознание чудовища?! – высунувшись из люка во весь рост, разъярённо кричал Дмитрий Александрович, размахивая руками то налево, то направо, как будто отмахивался от чего-то навязчивого и невидимого. – Не для того мы сюда такую машину гнали, чтобы стоять здесь на пустой лужайке, как потерянные котята!
    
     – И не надо так переживать. Они должно быть к себе улетели, на небо, точно так же, как на землю спустились, – загадочно предположила Людмила, спрыгнувшая к тому времени с разгорячённого танка на траву вниз. – А может, их и вовсе не было? Хотя след пребывания на поляне явно присутствует, то бишь – пометка из обожжённой растительности. Опять же: повозку с кореньями никто не трогал. Не знаю, но очевидных предпосылок для обмана, хоть убейте, я не вижу. Что только вот дальше делать будем? Где теперь искать наших ребят?
    
     – Нужна им наша повозка, как собаке пятая нога. Я полагаю: необходимо обратно в посёлок возвращаться, пока чего-нибудь не случилось невзначай, – задумчиво пробормотал управляющий себе под нос с натянутой улыбкой на губах. – Тут всякое может произойти. То мне Елена попыталась объяснить некоторые обстоятельства, касаемо последних событий, выставляющие Антона в негативном свете как очень уж неблагонадёжного субъекта, по всей видимости даже как провокатора своего рода. Говорю я это исключительно в предупредительных целях, чтобы вы отнеслись впредь повнимательней к его персоне. Он стоит далеко от нас и не слышит ничего из явственно здесь излагаемого. Не выскажите ему случайно подобного.
    
     – Это отчего же к нему опять такое недоверие? – нервно поинтересовался засуетившийся вдруг Василий, вылезая на свет божий как и первые двое из своего бронированного устройства, но только предусмотрительно воспользовавшийся его нижним выходом с нормальной дверью под стволиной, нежели каким-то непонятным люком сверху. – Он спас меня с Николаем Петровичем от летучей мыши, да и сражался храбро, бок о бок с Андреем, когда грызуны атаковали нас в самом посёлке. Припомните-ка получше! На него вполне можно положиться. Я в этом не сомневаюсь.
    
     – Это мы так с вами считаем. Допустимо, что он строит чёрт знает какие планы, уходящие далеко вперёд, разлагающие наше существование на части, – недовольно качая головой, продолжил обвинения управляющий. – Может быть, он сам не осознаёт, что делает. То есть бывали же случаи, когда грызуны пробовали управлять людьми. Правда им никогда не удавалось такого сделать полностью, но ведь время идёт, и их прогресс налицо.
    
     – Вы что же действительно считаете, что Антона паразиты контролируют? – возмутилась незамедлительно Людмила, осматривая каждый нерв или мускул на их физиономиях, словно то было смыслом всей её жизни. – Но каким образом это стало возможно, ведь они – не полноценные разумные создания, чтобы осуществлять действия подобного свойства. Далеко не каждое мыслящее-то существо способно провокации устраивать. А грызуны только того и умеют делать, что терроризировать людское население по округе. Жаждут мяса нашего отведать да кровушки попить.
    
     – Я тоже не склонен думать, что Антон – предатель, – возразил ей в ответ предводитель. – Но видела ты когда-нибудь или слышала от кого, чтобы грызуны питались человеческим мясом, или открыто высасывали кровь из своих жертв, как делают это летучие мыши. Сама же знаешь некоторую отличительную их особенность, да и прихотливую разборчивость тоже. Они могут только просто покусать, да и то с такой аккуратностью, что диву даёшься. Человек не способен после этого сохранить при себе здравый рассудок и трезвость мысли. С Антоном явно чего-то не так.
    
     – Не знаю, не знаю. Вы как хотите, уважаемый Дмитрий Александрович, но я уж никак не могу согласиться с Вами в этом нелёгком вопросе и поверить, что такой человек как Антон может легко поддаться влиянию этих паразитов, – пространно и резко отреагировал на подобное утверждение Василий, выражено артикулируя и потряхивая головой от возмущения. – Тоже мне, нашли виновника всех несчастий! Хоть я и ничего не понимаю, не разбираюсь в таких играх и заговорах, но Антон видится мне человеком порядочным и достаточно самоотверженным. Вряд ли бы он стал предупреждать, если бы хотел всех погубить.
    
     – Вероятно, что так. По крайней мере, хочется на это надеяться, что более всего и настораживает, – изъяснился тотчас в свою очередь управляющий. – Но не будем делать поспешных выводов. Неизвестно, кто ещё окажется прав. А сейчас нам определённо следует уходить отсюда, то есть возвращаться в посёлок. То без должного контроля он рискует подвергнуться безжалостному нападению хищников, может быть запросто уничтожен.
    
     – Не очень-то следует нам торопиться с решением, ведь корабль пришельцев, вероятно, возникнет снова на том же месте. Необходимо хоть немного да повременить с отходом, – предложила Людмила, затаивая дыхание.
    
     – Вряд ли они решатся высадиться тут вновь. Как долго придётся нам ждать их появления? до четвёртого пришествия? – полюбопытствовал Дмитрий Анатольевич, издевательски насмехаясь.
    
     – Ну, ещё бы несколько часиков, как минимум. А лучше устроить засаду на сутки или двое, – отвечала та взволнованно, с выразившимися на её лице некими страдальческими нотками. – Поймите, что нельзя сейчас так просто уйти, бросить людей на произвол судьбы. Нужно испробовать все возможности для их спасения, пускай и не дающие результата, кажущиеся бессмысленными и глупыми, как то, что дожидаться на этом месте незнамо чего. Но я почему-то уверена, что пришельцы всё-таки объявятся, да и Антон, по крайней мере, считает также. Так я ему доверяю!
    
     Людмила обернулась в сторону Антона и махнула ему рукой. Он увидел её движение и ответил ей тем же, медленно, не торопясь, принялся сокращать расстояние, разделяющее их. Действительно, он находился в стороне от всех этих разговоров и даже не подозревал, какие противоречивые мысли вызывал своей персоной. Пока между его знакомыми происходило обсуждение его личностных качеств, он с недоумением старался исследовать обстановку на месте, уяснить, куда же могла подеваться такая машина из неизвестного блестящего материала со всеми её обитателями на борту. В тот момент он очень жалел, что не задержался подольше, на незначительное время, дабы убедиться своими глазами, как сие сооружение отрывается от земли. Но самое главное: его грызло какое-то обострённое чувство вины, неодолимое сожаление за проявленную слабость. Можно было бы уж по крайности притвориться и мёртвым, и беспамятным, хитростью попасть внутрь этой тарелки, чтобы попытаться освободить их, одержать победу впоследствии над теми неведомыми тварями, которые в ней обретались, выручить своих новых друзей, оказавшихся беспомощными и слабыми в большей степени, нежели он сам. Но сейчас было поздно что-либо предпринимать, как-нибудь их разыскивать. Он понимал это каждой частью своего сердца, что такая затея не увенчается успехом.
    
     – Вы как хотите, но я намерена здесь остаться, хотя бы до следующего утра, а то правда, чем чёрт не шутит, возьмут они и нарисуются тут, – растрогано вскликнула Людмила, а после, обращаясь к подошедшему Антону, спросила его со всей серьёзностью, проникновенно и язвительно, как проделывала такое много раз. – А ты Антон, что думаешь по этому поводу? Сможешь помочь нам в трудную минуту?
    
     – Считаю, что просто обязан остаться здесь по долгу службы, – проговорил он, смущаясь и отводя взгляд в сторону. – Было бы мне крайне постыдно ещё и сейчас бежать от опасности.
    
     – Я тоже желаю поддержать Людмилу, – сказал воодушевлённо Василий Николаевич, придвигаясь поближе. – Буду стоять здесь вместе со своим железным другом сколько потребуется. С ним нам никакие нечисти не страшны. Допустимо будет до восхода солнца в танке отсидеться, если события пойдут совсем уж из рук вон плохо… Эх, была ни была! Ради святого дела можно и рискнуть.
    
     – Ну, воля ваша. А мне в любом случае в посёлок уезжать нужно. Хотя бы потому, что оставлять его, или то, что происходит там без присмотра, тоже видится не совсем правильным, – словно оправдываясь, проворчал с пониманием управляющий. – При более весомых аргументах я бы мог остаться конечно, но другие неотложные дела зовут меня… Выделю вам несколько солдат для охраны. Ночью разведёте костёр посильнее – он поможет отпугнуть грызунов, которые уж наверняка постараются как-нибудь к вам подобраться, не будь они грызунами тогда, в самом деле.
    
     Тут Дмитрий Александрович поспешил быстрее покинуть присутствующих, незамедлительно удалиться с глаз. На поляне остались только Людмила, искренне переживающая за судьбу Андрея; Василий Николаевич, испытывающий какой-то старческий кураж и жаждущий хоть каких-нибудь приключений на свою седую голову; Антон, который почему-то необычайно остро ощущал вину за всё случившееся, как в частности с ним, так и с посёлком в целом; а также не слишком уж многочисленная группа солдат, стоявшая чуть в стороне, кружком, непринуждённо о чём-то переговаривающаяся между собой, смеявшаяся и галдевшая временами, точно свора псов на собачьей свадьбе. С ними также чудесным образом оказался и отец Игорь, будучи однако при всём при том в полном одиночестве, видимо отправивший свою святую братию по домам, эдакую верную и преданную приходскую паству. Проповедник на удивление достаточно бурно участвовал во всех проводящихся обсуждениях военных. На вопросы собравшихся, что же он тут делает и почему не ушёл обратно в посёлок со всеми вместе, отец Игорь, с положенным ему вдохновением, душевным трепетом и даже некоторой гордостью пояснял, что сам Господь требует от него присутствия здесь, должного наблюдения и храбрости. Создатель не оставил ему иного выбора, чем быть на сём месте твёрдо, дожидаться прихода неведомых сил. Священник просто лично обязан остановить вторжение. Солдаты смеялись над ним во всё горло, стремились всячески задеть за живое, тем самым возможно оскорбить и унизить, уличить в грехах, но тот ни на миг не поддавался на предлагаемое ему отступничество, совершаемое в отношении него злодейство, оставаясь непоколебимо стоять на своём.
    
     Только сейчас Людмила заметила, что служивые на этот раз выглядели довольно необычно, несколько по-особому, не так, как всегда, когда находились в посёлке. Ежели судить по их облику, да и исходя из крайне неадекватного поведения, все они были на редкость чем-то разгневаны, по меньшей мере встревожены, обеспокоены, однако никак не выражали своего волнения друг другу. Да и одеты они были совершенно по-иному. Вместо обычного камуфляжа на них, на каждом в отдельности, вырисовывался прорезиненный комбинезон тёмно-серого цвета, какой она ещё не видела прежде, ни на ком из своего непосредственного окружения. Плотная металлическая маска закрывала голову настолько, что лица казались неразличимыми из-за этой достаточной защищённости от внешних воздействий. Такой их образ словно выступал единым целым совместно с одеянием этих загадочных воинов, которые вызывали своим видом уже ощутимое спокойствие и надёжность, нежели ранее – до всего происшествия – побуждающие лишь противоречивые чувства недоверия. Обмундирование их завершалось добротными чёрными ботинками из толстой кожи с высоким голенищем и мелкой шнуровкой по всей высоте, вероятно для придания ещё большего воссоединения с обладателями.
    
     Отец Игорь же напротив, обретался в своей обычной повседневной одежде – плотной, простирающейся до полу рясе со знакомыми петельками и подвязками, бывшие на ней скорее украшением, чем служившие для чего-то серьёзного и стоящего. Голова его не покрывалась ничем, и длинные седые волосы развивались свободно по ветру, будто бы равно знамённому полотнищу, в преддверье жесточайшей битвы колыхавшемуся на пике кочевой ставки. В руках он обыкновенно удерживал большой металлический крест в медной оправе и ещё какую-то нужную книгу в чёрной обёртке, в которую периодически без устали заглядывал, листая страницы, чтобы, наверное, перечитать какое-нибудь мудрое изречение или попросту свериться с правильностью своих суждений.
    
     Немного подождав, военные начали разводить костёр, позднее разгоревшийся до очень больших, просто огромных размеров, таких, что становилось боязно уже как за самих военных, так и за обступающую вокруг растительность. Чтоб таким неаккуратным манером не наделать случайно пожару, не создать ненужное никому пепелище, уничтожив прилегающую территорию ещё сильнее и заметнее, чем сделал бы это при посадке инопланетный корабль, которого они ожидали тут наудачу увидеть. Хотя разжигать костры особо не требовалось. Но всё равно, приближался вечер, да и в привычку военных входили именно такие обязанности этой их незамысловатой деятельности, если заняться было нечем, то почему нет. Тем более, что все и без того достаточно серьёзно проголодались, нуждались в экстренном пополнении сил за счёт предусмотрительно прихваченных с собою запасов провизии, дабы разогреть их как должно и съесть, возможно: перед предстоящей битвой с неведомыми монстрами. Они вершили это абсолютно не задумываясь о негативных последствиях такого опрометчивого поступка, выдававших их полностью с потрохами, с низкой планетарной орбиты пришельцам на обозрение. Танк же напротив, непримечательно стоял в тени огромных раскидистых деревьев, находился там практически неприметный глазу, никак не определяемый неосведомлённым неподготовленным противником, загнанный туда со знанием дела старым механиком Василием, наверняка знавшим не понаслышке всю тактику ведения боевых действий.
    
     Людмила сидела и смотрела на огонь, погружённая в себя, отстранившаяся от происходящего вокруг. Она будто бы окунулась в собственные витиеватые помыслы, неторопливо протекавшие у неё голове. Она словно плыла по медленному их течению, подавалась размеренному поступательному движению оных, некому гипнотическому состоянию, которое они навязывали, шёпоту причудливых звуков, возникающих из ниоткуда, образов, охвативших и подчинивших её взбалмошное сознание единой твёрдой воле призрачного естества. Стало невероятно сложно воспринимать обстоятельства как есть, анализировать моменты произошедших событий, когда нельзя уже обратить свершившуюся трагедию, повернуть эпизоды вспять, закрутить по-своему, пустить их по истинно верному, правильному направлению. То, что рассказывал Антон, никак не желало укладываться в рамки обыденного представления о вещах, в незыблемое понятие об окружающем мире, словно этим неумолимо выдвигало её перед фактом совершеннейшего безвластия человека, его беспомощного ожидания неких свершений. Оно несомненно страшно тяготило душу своим недосказанным предчувствием неизвестности, потерянности для активной реализации какой-либо идеи.
    
     Все её думы сводились естественно к размышлениям о единственно-близким для неё человеке, который, как водится, не поставил её в известность о намерении какого-то срочного выезда в Город, или уже куда-нибудь ещё, куда уж ему заблагорассудится поехать. Само собой отпускать Людмила того не хотела, и скорее всего, так бы оно и случилось, поскольку она подлинно знала все его планы. Он совершенно не был бы допущен к такой рискованной операции, какая проводилась уж явно без её ведома. Ведь Людмила испытывала в отношении него несколько большие чувства, чем простую симпатию. Она понимала это всеми частичками своей души, осознавала, что делает может быть чего-то не так, как должно и требуется, что вряд ли такие их отношения будут продолжаться вечно. Однако всё равно Людмила ничего не могла с собою поделать. Хотя конечно бывало, что она очень старалась, по крайней мере в начале их знакомства, и уже некоторое время спустя, когда осознала, что всё заходит для неё слишком далеко и становится не на шутку серьёзным. И она наслаждалась такими моментами, будто подаренными ей свыше; понимала, что эти мгновения недолги и мимолётны. Ведь ничего нет постоянного в жизни, даже если считать это иначе и искренне надеяться на взаимность.
    
     Однако время летело незаметно как для самой Людмилы, так и для бесцельно слоняющихся подле неё людей. Вот уже и солнце произвело свой заключительный путь по небу, сделав большую петлю от центра; клонилось к горизонту; было почти у самого его края, рисуясь розоватыми туманными очертаниями в воздухе, забирая последние лучи ультрафиолета, спасительный свет, необходимый для всех дневных форм. Оно открывало буквально, этим своим отступлением, огромные возможности для существования уже другой непонятной неведомой жизни, какая проистекала тут всегда, всюду присутствовала, параллельно происходила здесь, на той же самой земле, только уже ночью. Описываемые доселе ужасы совсем не могли случаться по какой-то причине днём, иначе всё бы не имело нужного смысла и последовательности. Они вершились исключительно в темноте, разве что в особых случаях – при рассвете, когда сбивалась предназначенная к этому программа разделения особей по отведённому для них пространству, для реализации своих потенциалов. Днём же грызуны могли возникать реже и лишь поодиночке, однако некогда и малыми группами, объединившись в стаи, как бывало по ночам практически всегда. То же наблюдалось и с летучими мышами, пауками, прочими сравнительно безобидными тварями, населяющими эту непростую планету. Сейчас наступало время их царствования, и нужно было серьёзно подготовиться к страшным неприятностям, агрессивному поведению оных, несмотря на то, что предыдущая ночь показала обратное. Нельзя было доверять только одному эпизоду из многих, который вероятно также посему был лишь отражением несовершенства окружающего мира. Никто конечно подобного и не разумел вовсе, ни толики от него, ни части, да и если бы понял, то уж точно не смог бы объяснить остальным. Такие моменты воспринимались людьми как само собой разумеющиеся явления, как нечто неизбежное и правильное.
    
     Допустимо было ожидать, что течение её мыслей будет прервано каким-нибудь душераздирающим воплем любого из оставшихся, подбежавших ближе солдат, что непременно так и случилось. Выкрик, как казалось, был произведён настолько громко, что будто ушат холодной воды выплеснулся на голову нашей мыслительницы, эдаким ошеломительно-пугающим свойством отразился в её мозгу чётко и ясно. Хотя на самом деле эти слова были сказаны слабо и вполголоса, но почувствовались очень уж внятными, впечатляющими, оставаясь надолго звенеть в ушах.
    
     – Грызуны идут! По крайней мере я заметил одного на склоне холма, – он протянул руку в направлении небольшой возвышенности. – Нужно немедленно занимать оборонительные позиции, а то и глазом не успеем моргнуть, как те уже нарисуются здесь.
    
     – Сейчас уж точно, их тут громадное множество будет, – ворчал, покряхтывая, Василий, схватившись за свою седую голову. – Чуяло моё сердце: очень даже зря мы такое мероприятие затеяли, а именно – что здеся остались.
    
     – Ничего, прорвёмся. Костёр должен несколько поумерить их пыл, утихомирить нрав нападавших, – пояснил всё тот же солдат, подготавливая арбалет к бою. – И не с таким приходилось сталкиваться по долгу службы.
    
     Действительно, огонь значительно обезоруживал хищников, лишал их трезвого взгляда на вещи, и, зная это, бойцы спокойно занимали ранее подготовленные позиции возле костра по кругу, по всему периметру обороны, защищали четверых наших товарищей, включая конечно и рассудительного отца Игоря. Тот же довольно стойко и мужественно принял такой предсказуемый удар судьбы, даже торжествующе привстал со своего сидения и вытянул руки кверху, будто этим вымаливал прощения у неба, послания им лучшей доли, милосердия и сострадания к и без того обделённым обитателям земного царства. Позже он взял свой крест и начал усиленно махать им в воздухе вправо и влево, точно изображал какой-то странный ритуал. Грандиозная машина Василия также каким-то чудесным образом переместилась в центр этого образования из людей под неустанный контроль всего людского сообщества.
    
     – Эх, пулемёта нам только недостаёт для полноты ощущений! – пошутил в исступлении старик, махая от возбуждения обеими руками сразу. – Такая крупная пушка против них совсем никуда не годиться. Чувство будет такое, будто мух из рогатки расстреливаешь.
    
     – Может грызунов гусеницами подавить? – в азарте предложил Антон, улыбаясь во весь рот.
    
     – Ещё чего скажешь?! – возмутилась, отошедшая от своих сокровенных мыслей Людмила. – Хоть бы пистолет-какой иметь, и то хорошо. Не доехали до Города – вот и получайте по хребтине. Чёрт вас дёрнул соваться к пришельцам в логово. Не имели бы сейчас таких проблем.
    
     Тем не менее, ночь уже вступила в свои законные права, приняла вахту ответственности, и полномасштабное нападение началось, неизменно ожидаемое всеми, порождающее в свет отвратительных вездесущих тварей, таких как грызуны, которых раз за разом, атака за атакой становилось всё больше. Порою они даже, в собственном многочисленном бешенстве, прорывали оцепление из солдат и попадали то одиночками, то небольшими группами прямо в центр периметра, ослепляемые ярким светом огромнейшего костра, обезумевшие напрочь. Очумленные и дезориентированные они безжалостно уничтожались острым мечом или кинжалом Антона, кое для него не составляло особого, сверхъестественного труда. Только гнусные головы их летели по сторонам, отсекаемые от не менее уродливых тел так, что Людмиле поневоле приходилось подскакивать, дабы прыгающие части не ударялись ей прямо об ноги. Стрелы, пущенные из арбалетов, со свистом рассекали воздух, отражались в ночной тишине тупыми хлёсткими ударами, в завершающем движении вонзаясь грызунам, и в тело, и в голову, лишая нечистей возможности существовать.
    
     Василий Николаевич тоже не терял времени даром и, забравшись непосредственно в свой танк, пытался поразить оных несколькими выстрелами из пушки, что получалось на удивление эффективно и впечатляюще, особенно если заряд попадал в рвущуюся вперёд стаю. Взрывы ужасной силы сотрясали землю, смотрелись более или менее действенными против паразитов, по крайней мере – проводились токмо для примитивного простого устрашения их грязной братии. Но, несмотря на оправдания, выданные Василием касательно бесполезности такого вида вооружения, снаряды иной раз угождали аккуратно в скопище нападавших хищников и разносили тех буквально в клочья, что естественно вызвало у солдат радостный и ободряющий выплеск эмоций.
    
     Запах крови тотчас наполнил это побоище незримым, но ощутимым воздействием, и вскорости победа не замедлила придти на сторону людей, вызванная скорее уж не истинным самопожертвованием и храбростью обороняющихся, а грамотно проведённой, хорошо выстроенной защитой. Грызунам срочно пришлось ретироваться с поля боя, отступить на недосягаемое для стрел и пушечных выстрелов расстояние. Да и утро следующего дня являло враждующим свои природные черты, выглядывало сквозь тёмное небо яркими проблесками света. Ночь виделась пережитой, и бешеное нападение грызунов на сей раз было отбито. Однако блаженствовать ещё оказалось рано.
    
     После пятнадцатиминутной передышки внезапно раздался жуткий свист, как послышалось исходящий словно от всего окружающего пространства сразу, со всей окрестности, и спереди, и сзади, справа, и слева, и конечно же сверху, мелькнув знакомым видом искрящегося металлического корпуса с отражавшихся в нём солнечных лучиков. Породившая такой звук в мирном небе эта большая обоюдовыпуклая тарелка спустя уже какую-то пару минут плавно и уверенно плюхнулась точно на то же самое место, где она стояла ранее до всего вышеописанного безобразия, в момент тесного знакомства её обитателей с членами важнейшей в истории посёлка экспедиции. Все обмерли на мгновение, застыли в нелепом замешательстве, будто что-то до необычайности мерзкое, в высшей степени неприличия существо расположилось прямо перед их носом, вознамерившись оставить всех в дураках и забирать триумфальные лавры себе. Только проповедник, крестясь и испуская бессмысленные проклятия, опустился в тихом помешательстве на землю. Целуя крест, он словно бы сжимался весь до собственного состояния той малости, ничтожности, по собственной воле уменьшившись в несколько раз супротив положенных ему объёмов.
    
     – …Вот оно, завершение существования нашего, – пролепетал он в упадке чувств. – Конец пришёл миру Земному, который так соприкасается со всеми нами, следствие злодеяний человеческих, вероломного нападения и предательства сил небесных…
    
     Первым опомнился Василий, вероятно до глубины души тронутый изречениями проповедника, судорожно стал протискиваться обратно в люк, из которого вылез недавно, возрадовавшись долгожданному отдыху и свободе. Через мгновение это ему удалось сделать, и он уже рывками, с нескончаемыми воплями и ругательствами, поворачивал башню танка по направлению к неизвестному, приземлившемуся рядом объекту, попутно начиняя снарядом дуло пушки и закрывая затвор.
    
     – Врёшь, не возьмёшь! – в неистовстве взревел он, выставляя прицел наведения точно по центру злополучной тарелки. – Сейчас от тебя одни осколочки и останутся.
    
     Антон постарался прокричать что-либо ему вслед, наподобие того, что не стоит действовать так скоро и необдуманно, что следует сначала попробовать договориться с пришельцами, а затем предпринимать уже решительные меры запугивания, но Василий совершенно его не слышал. Звук выстрела окончательно заглушил слова Антона, образовал вкупе с ним лишь облако белой дымки, заслонив от острых пронзительных взглядов такой странный объект его яростной атаки.
    
    
     Глава 12. Тёплый приём
    
     Наутро обладатели загадочного аппарата, все, без каких то ни было эксцессов, собрались безотлагательно в шлюзовой камере, дабы уже во второй раз посетить ту единственную наделённую разумом планету в доступных близлежащих окрестностях. Хозяева корабля теперь уж точно были подготовлены основательно к предстоящей экспедиции, прямо совсем как надо, изучили обстановку дел, вершащихся там время от времени: располагали необходимыми сведениями, хитрым образом выуженные из голов находящихся рядом гостей. Однако позже таки выяснилось, что кое-кого всё же недоставало. Предполагаемая к высадке команда присутствовала в полном составе, за исключением одного Николая Петровича, которого затем долго пришлось разыскивать по каютам и насильно вызволять из некоторого непрекращающегося психологического транса с использованием восстанавливающих средств всемогущей медицины.
    
     Поначалу тот совершенно не понимал, где именно находился, да и чем занимался воистину последнее время. По-видимому, это странное его состояние явилось неким нехорошим побочным эффектом, наличие которого стало возможно из-за применения особого прибора для считывания информации. Но к счастью память постепенно вернулась к Николаю, приняло правильное своё обличие, разложило полученные знания по полочкам, а события привело в должный порядок, в каком они изначально существовали. Восстановилась даже запись достоверно бы потерянная в этой неразберихе, то есть – при обычных условиях, в закоулках и извилинах его мозга после недавно прошедшей упоительной вечеринки, какую Николай и Илья закатили вчера. Такую информацию совсем уж не следовало было реанимировать, чтобы окончательно не покалечить и без того расшатанную нервную систему Николая Петровича. Но каким-то естественным и непонятным образом она обнаружилась у него в голове уже сама собой, преодолела все выставленные ей преграды, дабы донести своему обладателю правильное представление об устройстве некоторых вещей.
    
     Когда Николай обрёл себя, он первым делом к всеобщему удивлению поинтересовался насчёт консула Урлока. Старик горел страстным желанием узнать, куда подевался тот безобразно-страшный и вместе с тем довольно обходительный дьявол в кожаной куртке, так уверенно и снисходительно смотревший на него всего пару минут назад. Спустя мгновение он конечно же вспомнил, что это был представитель другой инопланетной расы, и что совершенно не стоит его называть за это дьяволом, тем более – такие резкие и противоречивые суждения уж в данном случае будут не совсем верными. Они бывают, несомненно, обидными тем существам, об образе жизни которых не имеешь ни малейшего понятия. Сидевший же рядом Владимир пояснил, что такому иноземцу как он лучше оставаться на корабле, подальше от любопытных глаз, да и вообще – желательно сидеть в своей каюте под замком и не торопиться пока высаживаться на планету в целях собственной же безопасности, во избежание непонимания и волнения народных масс.
    
     – Да уж, вопросов будет множество. Особенно от нашего священного проповедника отца Игоря, – воскликнул Николай в сердцах и захохотал во всё горло, обнаружив тем громкий, хорошо поставленный голос. – Всё дело в том, что он обладает определённым весом в своих кругах, располагает душами простых смертных, поддерживается последователями, сочувствующими, да и остальными жителями – обычными людьми, которые слепо подчиняются его власти. Показать себя с лучшей стороны под давлением такого владыки, то есть для дальнейшего содействия и благосклонности, вам будет крайне сложно. Тем более Антона вы успели упустить уже давеча, а он уж явно, или предположительно, заявится в посёлок обратно, чтобы рассказать там об этом: о том, что было, и что не было, ничего не скрывая либо крайне искажая факты. Прибавит чего-нибудь от себя лично для создания некого мистического эффекта, и это не будет выглядеть как неправда.
    
     – Достоверно и справедливо, – подговорилась в тот же миг к нему Оксана. – Эдаким необычным способом захватив нас, вы уж точно не произведёте нужного впечатления на общественность. Ещё чудище своё выставили на обозрение. А ведь Антон вряд ли чего мог различить, кроме него одного, разглядеть правду в этой суматохе.
    
     Алексею и Владимиру очевидно было нечего добавить в своё оправдание. Они лишь молча переглядывались между собой, будто мысленно перекладывали друг на друга ответственность за случившееся, за привлечение сатанского консула к участию в той операции.
    
     Тем не менее посадочный модуль с нашими героями на борту, совместно также и с Ильёй, и с Ольгой, и конечно же с Андреем, не сказавшими с момента вылета ещё ни единого слова, успешно отстыковался от основного модуля и пролетел положенным курсом уже без малого добрую половину пути к планете, в соответствии со всеми выданными инструкциями. Как раз сейчас по очень понятным причинам должно было наступить кратковременное состояние невесомости, неожиданное не только для гостей, но и к большому удивлению для самих хозяев этого средства передвижения, так как система предупреждения вероятно не действовала. Оно естественно так и случилось, внезапным, просто чрезвычайнейшим образом привело всех в неописуемый трепет – присутствовавших внутри человеческих существ. Дядя Коля во всю свою стариковскую прыть начал нецензурно выражаться словами, эмоционально размахивать по сторонам разными частями тела, лишившись опоры, приподнимаясь на воздух. Однако, привязанный к креслу крепкими ремнями безопасности, он не мог осуществить такого маневра отделения никак, и все его дальнейшие попытки освободиться выглядели довольно потешно. Наконец Николай всё-таки сумел отстегнуть злосчастный ремень, удерживающий его, и воспарить в потолок, наслаждаясь ощущениями свободы и лёгкости во всех окончаниях.
    
     – Петрович, ей-же-ей, ты там не расслабляйся, а то гравитация быстро заберёт обратно такое впечатляющее влияние и тогда приземляться будет очень больно, – предусмотрительно заметил Илья, краем глаза наблюдая также за реакцией капитана, что тот может сказать в ответ.
    
     – Ничего, пускай себе поплавает. Десять минут у него в запасе есть, – изрёк тот, зевая во всё горло, вероятно таким поступком выражая совершающуюся тленность бытия. – Пока можно переключиться в режим свободного управления. Однозначно автоматика то же самое место для посадки не выберет, без необходимого ей указания. Нужно подготовиться, скоро будем приземляться.
    
     И действительно, в назначенное Владимиром время тарелка принялась производить основной завершающий манёвр, входить в атмосферу планеты, но подобным действием лишь спровоцировала беспокойство внутри, среди её обладателей, а одинаково – и пленников в тот момент, вызвала невольное смятение в душах от очень существенных перегрузок, несопоставимых с недавним невесомым ощущением, которое чувствовалось ими прежде. Посадка выполнялась на сей раз довольно стремительно. Николай Петрович лишь успевал в промежутках между рывками переводить дух от такого непредсказуемого её поведения и безудержной резвости. Вмешательства же человека во все эти шараханья в пространстве естественно не предполагались или получалось неполными, если не сказать точнее – совсем по факту никакими. Техника запрашивала от пилота подтверждения на потенциальные действия только для вида, а соглашаться с ним или нет – всё равно оставалось прерогативой машины. Иначе говоря, допустить какой бы то ни было человеческий фактор во вверенные, исчисленные до мелочей, до тысячных долей секунды расчёты она не могла, не имела такого права пойти на риск, прислушавшись к людям, не желала подвергать ни себя, ни пассажиров реальной опасности, выступить угрозой для их бесценной кратковременной жизни.
    
     – Приборы обнаружили наличие огня рядом с местом прошлой стоянки. Возможно это пожар, или ещё какое-нибудь стихийное бедствие, – сосредоточенно проинформировала окружающих Ольга, наблюдавшая как и все за показаниями датчиков на приборной доске. – Необходимо выбрать другую область для приземления, если мы не хотим дополнительных неприятностей.
    
     – Приземляться нужно именно в этом месте и нигде более, – настойчиво указал ей Андрей. – Там повозка с кореньями осталась, с чем мы в Город пойдём? Да и, вероятно, нас там будут уже поджидать. Я почему-то вполне доверяю Антону. Не мог он просто так в беде нас оставить. Не такой он человек, чего бы вы о нём не напридумывали.
    
     – А никто и не говорит, что он негодяй какой-либо. Скорее наоборот: очень порядочный и достойный гражданин, – тихо пробормотал, словно оправдывался, Алексей. – Ведь он организован биологически правильно, без изъянов, что даровано далеко не каждому – то есть никому из обычных людей. Однако ещё неизвестно, имеется ли душа у таких существ в смысле того, каким мы по обыкновению привыкли считать ту энергетическую субстанцию, которая и определяет, наверное, всю сущность человека как такового. Но если она есть, то эдакая субстанция должна быть очень чистой, совсем уж идеально-немыслимой, неведомой, не подчиняемая никаким посторонним силам энергией, которую невозможно будет уничтожить или поработить. До сих пор этот вопрос оставался без ответа.
    
     – К чему вести такие речи? – ошарашено поразился Илья, начав судорожно озираться по сторонам. – Вряд ли кому из присутствующих дано тебя понять, на сегодняшний день.
    
     Все дружненько посмотрели на Алексея, глянули на него подозрительно и чрезвычайно настороженно. Не сходит ли тот понемногу с ума от своих прозорливых изысканий. Владимир и Ольга, конечно же, состояли в курсе всей его исследовательской деятельности на эту тему, сих сиюминутных кратковременных изъяснений по данной области, но всё равно, такое уж категоричное их проявление выглядело тут совсем неуместным. По крайней мере людям, пролетевшим сквозь года, виделось мировоззрение своих новых знакомых крайне ограниченным. Вероятно те и действительно не понимали вовсе, как обстоит собственно дело. Безусловно им должно быть представлялись подобные слова полной нелепицей, бессмыслицей, не имеющей под собой реальной основы. Однако прибывшим сюда путешественникам абсолютно не приходило в голову, как сильно они могли ошибаться.
    
     – Ну ладно, – вымолвил после затянувшейся паузы непосредственный виновник такого молчания. – Что сказано – то сказано. Хотите на старое место высадки – пожалуйста. Только потом не говорите, что всё было специально запланировано, организовано с целью проведения какой-нибудь провокации.
    
     После подобных слов Алексей, тихонько посмеиваясь себе под нос обычным сдавленным смехом, с показным злорадством изобразил неприятную гримасу на лице, как нельзя исказился улыбкой пухлых губ, словно предполагал что-то совершенно недоброе от этой затеи. Владимир же вывел по ходу на пульте необходимые данные и отправил принудительно их на исполнение, натыкаясь на множество недоумевающих предупреждений бортового компьютера, сходные выражениям: «Вы точно намерены совершить посадку в заданном районе, несмотря на существующую опасность? Подтвердите выбираемое действие нажатием соответствующей клавиши. Отмена приказа будет произведена через десять, девять… секунд».
    
     Наконец посадочный модуль выполнил выданное ему предписание, со свистом плюхнулся брюшиной о желаемую поверхность, точь-в-точь как несколько часов назад, можно подчеркнуть – опустился в точности на то самое место, где и стоял прежде. Причиной катастрофичной угрозы, в результате которой машина отказывалась повиноваться и производить высадку, явился огонь от вполне мирно разведённого костра, совсем обыкновенного, горевшего чуть сильнее обычного, – ничего страшного, совсем не дающего однако какого то ни было основания для такого чрезмерного беспокойства.
    
     Особенность же нынешнего приземления заключалась в следующем. Рядом с костром находилось множество местных жителей, настроенных по всей вероятности враждебно, ежели судить по некому их образному представлению, очевидно дожидавшихся как раз такого удобного случая или события, которое они доподлинно наблюдали уже прямо перед собой. Рядом везде, куда только позволительно было кинуть взгляд, валялись трупы каких-то неведомых чудовищных животных, окровавленных и истерзанных просто необъяснимым образом. Но самое главное, что прибывшие так явственно успели для себя отметить – среди обнаруженного тут многообразия – так это был танк, правда удивительно старой, совсем ещё древней конструкции, какой можно было видеть лишь на картинках учебников или в музеях боевой славы. И находился он, по сути, ещё в достаточно работоспособном состоянии, при всём при том разворачивающий своё смертоносное дуло в направлении непонятно откуда взявшейся их летающей тарелки.
    
     – Ничего себе, техника! – воскликнул Владимир, захлёбываясь в эмоциях, образующихся у него от переживаний. – И чего мы успеем сделать, если этот танк начнёт по нам стрелять? Нужно бы его утихомирить, пока он всё оборудование нам не испортил.
    
     – Ага, как же я могу тебе его остановить энергетическим лучом, если потенциально-несущая, восприимчивая к обездвиживанию цель – механик танка, сидит внутри этого чудом ожившего монстра, – возмутилась Ольга, вскидывая ладони к небу. – Допустимо его поразить только боевым лазером на уничтожение, что в данной ситуации никак неприемлемо. Без того дел тут наворотили столько, какие бы не следовало совершать.
    
     Тут раздался залп из пушки, и тарелку тряхнуло так, что сидевшим внутри мало не показалось. Все соскочили со своих сидений и попадали на пол от неожиданности.
    
     – Ну, и как такое понимать?! – взбудоражено вскричал Владимир, вопрошая и стараясь встать с пола при помощи кресла, ухватившись за него обеими руками. – Сейчас будут нас колошматить, пока душу совсем не вытрясут! Заряжай хоть один боевой – рядом предупредительный вмажем!
    
     – Не нужно стрелять, ради всего святого! Там вроде наши все собрались, из посёлка, – беспокойно проговорила в оправдание Оксана. – Это военные пытаются нас из плена выручить. Нужно наружу выйти, чтобы они ничего плохого больше не думали.
    
     – Наши, хочешь сказать?! – прогорланил ей в ответ капитан. – Хороший же дружественный огонь получается, я вам скажу!
    
     Однако выстрелов далее не последовало. Наоборот, наружные звуки постепенно стихли, как-то слишком скоро успокоились, прямо одним моментом. Собравшихся людей уже не было видно, а танк более даже не шелохнулся.
    
     Ещё минут пять пролежав так на полу, экипаж посадочного модуля как ни в чём не бывало начал медленно вставать друг за другом вслед и, не сговариваясь, стал пробираться прямиком к шлюзовой камере, чтобы выпустить на свет божий исконных жителей этой планеты. Уж коли те опознали в атаковавших своих знакомых, то абсолютно точно – им и следовало договариваться о перемирии, об адекватном к ним отношении всех тут едино собранных людей, хотя таким громким да весомым словом подобное событие охарактеризовать было сложно. Правильнее выразиться: проинформировать о новом знакомстве. Но как ещё к такому сотрудничеству отнесётся другая сторона, а именно – местные жители, оставалось неясно. Однако несмотря ни на какие сомнения всё закончилось весьма благополучно, можно заключить: довольно понимающе и приемлемо.
    
     Так вот, некоторое время спустя, Андрей и Оксана уже махали пришельцам издали, пребывая снаружи, зазывали тех показаться из своей цитадели обществу на обозрение. И трое отважных мужчин, облачившись в белоснежные бронированные доспехи скафандров, подталкивая друг друга к выходу, удерживая наготове на всякий случай парализующие средства защиты, вышли на белый свет, спрыгнули с лестницы, подстрахованные по обыкновению действенными лучами лазерной установки. За пультом управления по необходимости осталась Ольга, которая всё ещё пребывала под впечатлением от такой эффектно проведённой аборигенами боевой операции.
    
     Людмила же, как только завидела Андрея живым и здоровым, тотчас позабыла все недавние собственные переживания на его счёт, по поводу его пленения и пропажи, и сходу высказала все обидные слова, которые готовила заранее, какие намеривалась выплеснуть открыто в адрес того, глядя прямо в глаза. Затем она, должно быть основательно выговорившись и смягчившись, обняла своего избранника как надо, возрадовавшись долгожданной встрече.
    
     – Больше я тебя никуда не отпущу, ни на какие задания. Пусть хоть мир кверху дном перевернётся, – шептала в эмоциях Людмила ему в ухо. – Ты даже не представляешь, как ты меня расстраиваешь. И чего тебе дома не сидится? Неужели нельзя было предупредить заранее?
    
     – Так получилось, что нужно было срочно уходить, – извинялся Андрей, обнимая её в ответ, твердя что-то несуразное и совсем уж несвязное в своё оправдание. – Не хотелось тебя беспокоить по пустякам. Ведь все мои вылазки очень важны для посёлка. Кто будет доставлять провизию, если не я.
    
     – Да оставь ты это своё занятие, в конце-то концов. Ты мне нужен ещё живым и здоровым, – продолжала внушения Людмила, навеивая горячим дыханием. Чувствовалось, что от такого её открытого, едва слышного прикосновения будто волны бежали по всему телу, забирались внутрь под рубаху, проникали во все глубины до самого сердца. – Если хочешь, то мы можем уйти в посёлок прямо сейчас. А с грызунами они сами как-нибудь разберутся, безо всякого эффектного оружия там, пистолетов и гранат.
    
     – А технику такую откудова взяли? – отрешённо осведомился тот, отодвинувшись от Людмилы на незначительное расстояние. – Я конечно же танк имею в виду, этого чудовищного страшилища. Данное его действие, наверное, очень впечатляюще выглядит со стороны, совсем не так, нежели находишься точно под его прицелом, ощущаешь на себе такую разрушительную силу его орудия.
    
     – Это Василий Николаевич у нас в азарт вошёл, – известила его Людмила, опустив глаза и пряча взгляд в рукав куртки. – Сначала он по грызунам стрелял, а когда они закончились, и эта ваша машина приземлилась, то совсем будто с ума сошёл. Хорошо ещё, что Антон сумел его таки утихомирить.
    
     – А что же, и Антон здесь?! – спросила успевшая подобраться к ним Оксана, недоверчиво озираясь по сторонам, точно ища того самого человека лишь для того, чтобы исключительно на нём и сорвать неслыханную злобу по поводу произошедшего. – Вы даже представить себе не можете, кем он является на самом-то деле.
    
     Здесь она испытала некоторую тяготившую её неприязнь к Людмиле, как ей виделось ничем примечательным не блиставшей, не выделявшейся какой-либо особенностью или чертою, какую бы ни имела она. Конечно Людмила была не лишена характерного шарма, очарования в собственных манерах. Да и Андрею она была небезразлична. Оксана это понимала, что именно такой бесспорный аргумент являлся определяющим при выборе Андрея. Однако она ничего не могла с собою поделать, совершить усилие наперекор, или обратить ситуацию в свою пользу, как ей того хотелось. Разумение подобного ещё больше выводило её из равновесия, некого душевного спокойствия, так как Андрей ей безусловно нравился, да и не только уж нравился, если говорить об этом отдельно, а был словно близок ей по духу, не только в смысле всего тут наивно сказанного. Оное хорошо подмечалось окружающими, но никто, ни один человек даже и не пытался как-либо её переубедить или обмолвиться с ней хотя бы парой слов суждений по таким эпизодам откровенно-ревностного и пристального внимания.
    
     – Ну, и кто же он в действительности? Неужели какой-то бессовестный предатель или мерзкий изменник? – поинтересовалась было Людмила, и в её словах зазвучала нота ехидства и издевательства над соперницей. – Лично я не доверяю разным там домыслам, невероятным предположениям, необоснованным версиям. Не будем выражать ничем не подкреплённые обвинения человеку, который пытался помочь сохранить нам жизни, кстати рискуя своей собственной.
    
     Тут Оксана умолкла, сконфузилась прямо до необычайности и ушла мыслями глубоко в себя. Никто из присутствующих естественно так плохо уже не считал, как резко и категорично определила своё мнение Оксана. И никто из знавших настоящую правду, похоже вовсе не собирался отягощать Антона такими сногсшибательными заявлениями касательно его личности, раскрывать истинные обстоятельства дела. Не только уж рассказывать ему самому, но и даже делиться этим с остальными членами сообщества, не пожелав хотя бы частично информировать окружающих его людей о данном невероятном факте, таким необдуманным действием, пускай только в перспективе, спровоцировать нежелательные конфликты и разногласия. Оксана же, наблюдая за их реакцией, уяснила себе достаточно ясно и точно, что не стоит так необдуманно подгонять события. Как-то она сама постеснялась открыть перед Антоном, или перед кем-нибудь другим, сею деликатную тему и просто оставила всё как есть.
    
     Меж тем дядя Коля, не лишённый какой бы то ни было доли любопытства, следуя велению сердца, подбежал к странному самоходному устройству поближе с ощущениями невыразимого трепета и восхищения в душе. Возле него он с изумлением, да и просто с необыкновенным для себя удовольствием, обнаружил своего приятеля Василия, лежащего на траве, ещё не отошедшего от эффективной впечатляющей атаки, и Антона, сидевшего рядом, старавшегося хоть как-нибудь привести того в чувство адекватности к происходящему.
    
     – Ты что же, негодяй старый, устроил пальбу по своему товарищу?! И не стыдно тебе?! Как ты посмел такое проделывать? – на эмоциях шутливо пожурил его Николай, намериваясь подобным манером, как и Антон, вернуть того к нормальной жизни. – Где только машину такую раздобыл, мне интересно? А ещё прикидывался обычным старикашкой, ничего в технике не смыслящим.
    
     После выданных упрёков Василий Николаевич вмиг неожиданно оживился, то бишь – совершенно воспарял духом, признал наконец Антона и Николая Петровича, резко вскочил на ноги, начав судорожно прохаживаться перед ними взад и вперёд, от возбуждения подёргивая руками.
    
     – Ты жив, какое счастье! Вот же я, старый дурак, недоглядел! Не подумал, что вы там могли очутиться, как есть целые и невредимые, – возмущался он, бранясь что есть силы на самого себя. Затем он конечно же опомнился и обнял своего друга. – Так хотел ещё время выждать, дабы как следует всё проверить… – говорил он ему через плечо, жалуясь.
    
     – Ладно, не укоряй себя, не сокрушайся. Всё ведь хорошо закончилось. Не разнёс нас по кусочкам и на том спасибо. Ты лучше вон Антона поблагодари за проявленную сообразительность. Только он и сумел тебя остановить, – Николай Петрович уже похлопывал одобрительно Антона по плечу. Далее он обратился к нему самому, спрашивая: – Как же тебе такое удалось? Сколько славных дел переделал, просто диву даёшься.
    
     Антон стеснённо что-то пробормотал в ответ, а потом и вовсе притих, смутился и покраснел, будто на экзамене в классе, когда восхищённый его знаниями учитель ставил тому отличную оценку за явное списывание. Но ведь он не обманывал своих друзей, что было абсолютно точно. Однако всё равно, как это не было для него странно, ему казалось крайне неудобным выступать здесь в роли беззаветного спасителя. Просто он делал то, что считал именно нужным и правильным, наиболее подходящим в той или иной ситуации. Но вряд ли Антон самостоятельно осознавал подобное. Также, как и многих людей влечёт некое имеющееся в них чувство единственно верных решений, врождённая интуиция, находящаяся необозримо выше всех низменных инстинктов самосохранения у животных, так и его в данных случаях тянуло автоматически и рефлекторно какое-то неведомое, неодолимо-навязчивое желание востребованности, высочайшая душевная сила, заложенная изначально по вероятности даже самой природой, о чём, впрочем, можно было утверждать смело.
    
     Кстати будет отметить, что властители мира сего отнюдь не обнаруживали в себе тех достойных и значимых черт по отношению к окружающим, сходным Антоновским, определяемых ими несомненно как справедливых и благородных, а стояли возле своей тарелки и уныло обозревали повреждённую её обшивку, исследовали раз за разом неисправность, созданную мощным ударом снаряда, выпущенного из танка обступающих их скопом аборигенов. Такой выстрел на удивление, хотя и в незначительной степени, сумел-таки вывести из строя кой-какое навигационное оборудование. Теперь они пребывали словно в неописуемо-лёгком шоке от произошедшего, были поражены тем, что чрезвычайно простое, примитивное, однако, как выяснилось, достаточно эффективное орудие смогло одним махом испортить всё тонкое сплетение электромагнитных импульсов, незримо обволакивающих оболочку посадочного модуля как изнутри, так и снаружи, за его пределами, позволяющие устройству в полёте проявлять даже некоторые осязательные способности.
    
     – Но как снаряд преодолел особую волновую защиту, использующуюся на летательных аппаратах этой конструкции, для предотвращения нежелательных последствий скоростного спуска в атмосфере? – недоумённо задавался одним и тем же вопросом Алексей, в очередной раз запрокидывая голову кверху и осматривая образовавшуюся на корпусе вмятину. – Ведь энергетическое поле модуля должно быть невероятно мощным, способным противостоять ударам куда уж более весомых объектов, встречающихся в космосе, нежели это.
    
     – Какие проблемы создаёт нам планета, – задумчиво проронил после небольшой паузы Владимир ему в поддержку, в непонятном шутливом или серьёзном настрое обращаясь эдак для верности и к Илье тоже. – Ну а вылететь мы сможем отсюдова, с такими нелепыми неисправностями, или навечно придётся здесь поселиться?
    
     – Конечно взлетим! Какие могут быть сомнения! – воодушевлённо восторгаясь, отвечал тот, видимо необыкновенно, прям до глубины души взволнованный случившимся. – Однако только уже посредством ручного управления, так как все навигаторы, это уж точно, выведены из строя.
    
     – Но ведь ты их починишь, я надеюсь? – полюбопытствовал уже в свой черёд Алексей. – Без таких устройств полёт покажется очень опасным мероприятием.
    
     – Ну, не знаю, не знаю. Тут нужно смотреть непосредственно в месте поломки, – Илья чуть призадумался на секунду, увёл взгляд куда-то наверх. – Так сразу определить довольно сложно. Впоследствии я думаю, мы попытаемся разобраться всё-таки, что тут реально с чем соотносится…
    
     Здесь их рассуждения прервались неожиданно подошедшим незнакомцем из числа местных жителей, который вероятно был каким-нибудь важным начальником среди военных, человеком, выделявшимся из общей массы людей властной, но крайне развязной манерой поведения, также, несомненно, отличавшийся и характерно-подобающей внешностью. Он виделся широким в плечах, с огромной шевелюрой огненно-рыжих волос, высоким и объёмным, чем-то напоминал существ царства грозного сатанина, нежели представителей земного мира.
    
     – К большому сожалению, управляющий посёлком отсутствует, и я исполню за него сию почётную миссию, – начал он с чувством величайшей скорби на лице. – Нам искренне жаль, что этот инцидент произошёл по нашей вине. Нападение грызунов поспособствовало такой реакции, да и вообще, всё приключилось из-за некоторой некомпетентности наших кадров, – не слишком уж складно изъяснился он, и голос его зазвучал надорвано и глухо. – Ох уж эти паразиты! Всю ночь только от них отстреливались. Вы наверняка в курсе, какое беспокойство они нам доставляют?
    
     – Ну да, конечно, имеем такие сведения, вполне понимаем, – подтвердил Владимир, кивая головой, стараясь держаться перед этим человеком подобающе правильно. – Нам очень известны все ваши проблемы.
    
     – Так вот я от лица посёлка приношу вам глубочайшие извинения по поводу случившегося, – тем не менее продолжал он, переминаясь с ноги на ногу. – Мы хотели бы предложить посильную помощь в устранении созданных нами неисправностей, либо ещё чем-нибудь облегчить понесённые вами неудобства. Что вы не попросите, мы с превеликой радостью исполним. Ещё раз простите нас за наше недоверие. Мы вовсе не предполагали, что будем принимать с неба людей обычных, безусловно не желающих нам зла.
    
     – Да что вы! Не стоит, не стоит извинений! Мы тоже виноваты в какой-то степени, что не смогли правильно осуществить контакт, – проговорил сквозь зубы, вторя ему Владимир. – И с нашей стороны были допущены нежелательные просчёты, какие совсем не позволительно допускать по правилам. А помощь нам однозначно не помешает.
    
     «Мыслимо, что пока мы из тарелки-то вылазили, да и когда стояли тут без дела, те трое каким-то невероятным образом сумели уведомить остальных о наших истинных намерениях, – подумалось ему мимолётом. – Быстро же это у них получается».
    
     – Спасибо за предложение, и есть одна просьба, – уже вслух продолжил объяснения Владимир. – Нужно проследить за нашим посадочным модулем, пока мы будем находиться в отлучке в Городе, чтобы с ним ничто не случилось, ничего не произошло противоестественного…
    
     – О, об этом не беспокойтесь! – радостно перебил его незнакомец и с видимым облегчением принялся хохотать. – Всё будет исполнено в лучшем виде. Ни одна муха на ваш аппарат не сядет, уж будьте покойны! Да тут и, честно сказать право, устраивать подобные злодеяния абсолютно некому. А ежели чего и будет, то незамедлительно сообщат мне. Меня все здесь знают не понаслышке: соваться не станут! Серёга Рыжий меня зовут.
    
     – Ну, вот и хорошо, что мы обо всём так скоро договорились, – только смог вымолвить капитан в завершение, поражаясь эдакому понятливому и откровенному разговору, состоявшемуся между ними.
    
    
     Глава 13. Между мирами
    
     По прошествии некоторого времени все находившиеся в окрестностях люди собрались вместе в одну огромную кучу, дабы уже в очередной раз окончательно примириться, как того требовали обстоятельства; само собой удивлённо поглазеть друг на друга; обменяться впечатляющими репликами, рукопожатиями наконец, ну и так далее… а за одним и определить новый состав экспедиции в Город. Со стороны местных жителей в него должны были войти, без всякого сомнения – это Андрей, знакомый с Виктором Павловичем лично; так или иначе – Оксана, которая сама с лихвой поучаствовала в подготовке кореньев, направляемых на обмен; а также, конечно, и Николай Петрович, искренне надеявшийся хоть на мгновение запечатлеть в памяти образ того самого злополучного места, так легко изменившего всю его судьбу, сломавший размеренное течение жизни.
    
     Что же касается Антона, то он сам пожелал воздержаться от предложенного ему участия в походе, собирался проследовать, как это предполагалось, обратно в посёлок, сославшись на полную некомпетентность в таком вопросе и естественно на то, что его умения уж далее не потребуются ввиду присутствия здесь более серьёзных и знающих людей. Схожего мнения относительно себя самого придерживался и Василий Николаевич, немного не рассчитавший силы и, вероятно, страшно уставший от всех незапланированных происшествий, выпавших на его долю за последнее время. Людмила же напротив, долго и упорно сопротивлялась уговорам Андрея остаться, который говорил, что подобное мероприятие видится очень опасным и она ему будет только мешать. Она же при этом, как ей и было положено, переругивалась с ним просто немыслимым образом, на эмоциях размахивала руками, но в конце концов сдалась, смирилась с вполне разумными его доводами.
    
     Из круга же новых знакомых сразу выделился Владимир, как непосредственный руководитель всеми процессами и капитан корабля, негласный вдохновитель такой операции; Алексей, наиболее полно и чётко разбиравшийся в аспектах автоматизированных мегаполисов, какой воочию должен был предстать перед ними; ботовой врач Ольга, которую с целью элементарного оказания помощи всё равно следовало было взять с собой, хотя она почему-то немного посопротивлялась этой неожиданно выпавшей ей чести, сей невероятно почётной миссии. Илью же отправили обратно на тарелку разбираться с вышедшим из строя оборудованием. Однако тот такому решению вовсе не воспротивился, а скорее наоборот, был несказанно рад эдакой своей участи, возникнувшему стечению обстоятельств.
    
     В процессе нового знакомства не обошлось и без эксцессов. Обнаружилось какое-то явное недовольство событиями, и опять со стороны отца Игоря, только уже на этот раз в отношении необычной одежды пришельцев. Особенно он был недоволен, да и, по сути, возмущён до предела именно экипировкой командира Владимира. Святой отец на беду цепким взором углядел у того в петлицах звёзды, что, по его словам: было не к лицу «посланникам божьим» носить эдакие мерзкие сатанинские знаки отличия. Извергая массу проклятий, взбесившийся священнослужитель ни в какую не захотел мириться с этим необычным соседством и, чуть помедлив, направился подальше в глубь леса, чтобы там в беспрестанных молитвах за все грешные души пережить попрание ценностей, явленных ему непонятных знамений, уход заблудших людей в Город.
    
     «Хорошо, что мы ещё Урлока с собой не прихватили за компанию, а то действительно, дел бы тут было… и не провернуть, похлеще надвигающегося на нас апокалипсиса, – посмеялся про себя Владимир, без угрызения совести пропуская слова религиозного деятеля мимо ушей».
    
     Тем не менее собранный спешно отряд еле-еле мог уместиться на пресловутой телеге, запряжённый тем же верным Тузиком, да ещё двумя дарованными пристяжными собаками в придачу. Делегация потихоньку тронулась в путь по направлению к Городу, загадочному таинственному мегаполису, чтобы довести начатую миссию до конца. Солнце стояло в зените, нещадно палило лучами живое, вне всякого сомнения встречавшееся внизу. Поток ультрафиолета ложился на живой мир, произраставшую здесь растительность с какой-то катастрофической изысканностью, заглядывал в каждый уголок, захватывал любой кусочек или сантиметр животной плоти под своё разрушающее влияние, тем делал абсолютно бессмысленным какое-либо отступление назад, в спасительную тень деревьев либо неожиданно возникающий здесь сумрак. От такого зловещего радиационного воздействия людей мог спасти разве что быстрый спуск под землю, в ту мрачную её глубину, где уже ни одна живая душа не будет в состоянии хоть как-нибудь существовать. Свет проникал тут везде, оставлял словно болезненные ожоги на коже, прорывался даже сквозь толстые слои одежды, громоздкие скафандры, другие защитные приспособления, используемые повсеместно. Этот неописуемый сумасшедший жар не понравился бы никому, в особенности грызунам, которые в силу природных инстинктов, либо ещё по каким-то неведомым причинам, предпочитали вести свою отвратительную деятельность по ночам.
    
     Однако обступающая их природа оказалась не такой уж и скудной, как могло привидится поверхностным замыленным взглядом, то бишь – под впечатлением. Растительность просто цвела изобилием, необычайной красотой, привлекательностью. Деревья раскинулись широко и размашисто, заслоняли порою огромные участки неба, во всю могучую стать возникали прямо перед взором. Они вытягивались мощным непоколебимым естеством над изогнутыми низменными кустарниками, как властные повелители возвеличивались перед своими подданными. Выносились на вид неохватные вековые стволы каждого дерева с растянувшимися, необычно заплетающимися ветвями как руками, пытавшихся схватить меж делом проезжающих мимо путников за одежду, создать им густой непроходимый бурелом. Ощущалась некая таинственность, загадочность, сравнимая только с особым восприятием народных сказаний о лесной чаще. Словно вот-вот из-за ближайшего дерева появится избушка бабы Яги или раздастся грозный треск веток от тяжёлой поступи хозяина сей величественной красотой – самого Лешего. Чувствовался необыкновенный душевный подъём, приток эмоций от такого природного совершенства так, что захватывало предельно дух, щемило тоскливо на сердце, с тёплым трепетом внутри радовала глаз вся образующаяся здесь дикость, богатство и изобилие форм, так естественно, но беспримерно сочетавшаяся с тем, что возможно тут происходило.
    
     «Что же случилось с природой? Лес изменился до неузнаваемости, – размышляла тем временем Ольга, хорошо помнившая былой состав растительного мира Земли. – События так катастрофически исказили всё живое, будто по велению незримых сил небесных преобразовали и траву, деревья, и кустарники в нечто ужасное, уродливое, страшное, но почему-то до умалишения притягивающее своей очень знакомой сказочностью, не поддающейся никакому объяснению. Возможно, рождённые ранее древние представления о предыстории всех миров, где начинается добро и зло, были заимствованы именно отсюда».
    
     Но густые участки леса сменялись и обширными открытыми пространствами – лугами, полями. Да и эта, едва различимая тропинка, ведущая их к конечному пункту назначения, никоим образом уж не давала каких-либо определённых, ощутимых надежд на успешное завершение всей операции, ведь присутствие рядом такого объёмного объекта как Город непременно бы отразилось на прилегающей местности. Однако никаких малейших, хоть бы и незначительных намёков на подлинную близость мегаполиса так до сих пор не наблюдалось. Скорее напротив, дорога увлекала людей куда-то далеко в непролазную чащу, всё дальше вглубь бескрайних просторов планеты, к иным непознанным ими знаниям, образам бытия, точно преследовала уже какие-то собственные неясные цели, подчиняясь неутомимому желанию исследователей идти до конца, окрыляя их светлыми мечтами о самом лучшем и дорогом, намерениями изменить, подчинить себе этот мир лишь во благо. Дорога неизменно вела их прямиком к краю существования этой реальной жизни, проявляющейся всуе в неком особенном качестве, как невидимая и неосознанная иллюзия, проступавшая полноправно и властно, создающая всю окружающую их действительность. Однако тропинка была уже далеко позади, оставляла за собою все ужасы, неприятности прошлого мира. Деревья, так навязчиво обступавшие путников с разных сторон, насыщенная растительность стала тускнеть на глазах, приобретать матовый оттенок, превращаться в туман, ползущий по земле сплошняком, чтобы после наверняка рассеяться окончательно, обратиться в лёгкую белёсую дымку, прозрачную и призрачную, каким был сам воздух, витавший повсюду.
    
     – Мне всегда было интересно как экспедиторы попадают в Город, – выговорил наконец дядя Коля тихим голосом, будто находился внутри какой-то объёмной и вместительной бочки, в которую с лихвой мог поместиться как он сам, так и все его нонешние попутчики. – Мне конечно пересказывали эти трудные моменты перехода, но хотелось бы, однако, самому, на собственной шкуре так сказать, ощутить все прелести подобного процесса. Странное ощущение делается, болтают люди, точно уши и рот по самые края ватой набиваются, и ничего существенного услышать или произнести абсолютно невозможно.
    
     Тут Владимир извлёк из походного рюкзака какой-то донельзя оригинальный приборчик, по внешнему виду напоминающий то самое незаурядное приспособление, какое мирно покоилось на дне катившейся вперёд повозки и начал эффектно водить им вокруг да около, будто анализировал окрестности на наличие потребных ему структур, намериваясь обнаружить чего-нибудь подходящее по форме.
    
     – Городом тут совсем уж не чувствуется. А мы вообще верной дорогой едем, друзья мои? – полюбопытствовал он с бесподобно-недоверчивой гримасой на лице, осматриваясь по сторонам, не замечая пред собой явно ничего хорошего и стоящего. – Что же на это скажет наш Андрей? Как нам такое понимать?
    
     – Ну чего вы меня всё время спрашиваете? Я и сам в первый раз эдаким манером в Город проникаю. Но ежели верить россказням моих знакомых, то так оно и должно всё происходить по мере приближения к объекту, – спокойно и уверенно отвечал тот, даже несколько дерзновенно поглядывая на вопрошавшего его собеседника. – Я ведь исключительно на электричке езжу. Так удобнее бывает, да и безопаснее, ей богу!
    
     – На электричке? Это которая со страшным грохотом по рельсам движется? – осведомился у него в свою очередь Алексей, ненадолго припоминая информацию, нагло скопированную у того прямо из головы. – Но ведь в наш век эдакие сумасшедшие средства передвижения давно не использовались, – тут он обратил взгляд на Владимира, а затем на Ольгу, удивлённую не меньше. – Откуда же взялась такая устаревшая техника?
    
     – Уж совсем не знаю, чего у вас там устаревшего образовалось, а я говорю как есть, – продолжал, тем не менее, свою речь Андрей, доставая попутно термос. – Чего вы как неразумные, ей богу? Всё равно что ль? ничего толком понять не можете. Сейчас ещё переход намечается, не за горами же стоит, а прямо перед носом вашим маячит. Отварчик горячительный совсем не помешает… Ну, кто посмелее, налетай! Без него тяжело отходить потом будет. Точно говорю. Один раз попробовал – так уж более не хочу судьбу испытывать.
    
     Николай Петрович первым взял термос у Андрея и после дрожащими руками поднёс оный к губам, приложился к нему, отпив аж два или три раза подряд терпкого его содержимого. Необходимый эффект давал всего один глоток, но напиток явился таким на редкость бодрящим и правильным, проникновенно освежающим на вкус, что дядя Коля просто не мог отказать себе в удовольствии воспользоваться этим подходящим случаем, чтобы не насладиться напитком в достаточной степени. Заваривать отвар ему самому было явно не по способностям, да и, откровенно признаться, – незачем, так как в качестве более весомого жизненного стимулятора он использовал другие не менее эффективные средства.
    
     – И чего же это? Что за изумительное чудо-лекарство? От каких-таких болезней помогает? Крайне интересно посмотреть? – незамысловато справилась у того Ольга, придвинувшись к Николаю Петровичу поближе. – Дайте-ка и мне взглянуть на это творение рук человеческих, эдакую народную медицину.
    
     Дядя Коля с присущей ему готовностью, даже услужливостью, характерно резким движением тотчас протянул Ольге требуемую ёмкость. Она же напротив, с некоторой осторожностью и щепетильностью медленно отмерила неизвестной жидкости немного в стакан. Но пить её она сразу не стала, а не торопясь вынула из-за пояса другой необычный приборчик – индикатор химического состава, с помощью которого долго и тщательно выискивала в предложенном напитке что-либо подходящее по смыслу, именно то, о чём шла такая хвалебная речь.
    
     – И чего Вы там рассмотреть пытаетесь? – удивляясь Ольгиным действиям, глядя словно поверх неё, точно куда-то вдаль, поёрничала Оксана, отпивая отвар прямо из горлышка, делая пару своих необходимых глоточков. – Всё приспособлениями какими-то пользуетесь. Вон и у нас тоже, на дне повозки лежит такая штуковина – подарочек от Виктора Палыча, одно название только, будто уменьшает вес груза. Её действий я не ощущаю уж никоим образом, как не усердствовала пред ним помаячить.
    
     – Ну и правильно. Это же антигравитатор – часть устройств отсеков транспортных судов. Как он здесь оказался, просто невероятно? – вмешался в разговор Алексей, также, но без намёка обративший внимание на прибор, сосредоточенно разглядывающий загадочную мигающую коробочку. – Область охвата его силового поля на живые объекты не распространяется. Подобные устройства использовались обычно торговыми службами с целью облегчения перевозимых грузов, совместно конечно и с некими увеличителями полезного пространства – соответственно для лучшей маневренности корабля при подъёме и придания трюмам большей вместимости.
    
     – Всё это – ваши премудрости! Как только ума хватает такое придумать? Ещё и работает всё необычным образом, что совсем можно рассудка лишиться, прям дух захватывает, – выразился дядя Коля по-своему, припоминая недавнее собственное пребывание на звездолёте. – Вон кстати и Андрею тоже, в сапоги какое-то особое устройство подсунули. Чтобы тот случайно не потерялся наверное. Покажи-ка Андрей, пусть новые наши друзья полюбуются, оценят его по достоинству и выдадут свои ценные умозаключения.
    
     – …Не наши это заслуги, к месту будет сказано, а достижения других, более высокоразвитых цивилизаций, – стал пояснять ему Алексей, пока экспедитор снимал сапог и передавал ему для вынесения вердикта.
    
     Научный деятель повертел обувь в руках, как ему посоветовали: отделил каблук от подошвы и, не отрывая взгляда от причудливо расположенного внутри механизма, произнёс:
    
     – Обычный радиопередатчик, то есть маячок для отслеживания местонахождения… Нет-нет! вот тут ещё какой-то модуль видать присутствует! О, да – это цельный генератор механических помех, создающий активностью мощное силовое поле, подавляющее все какие бы то ни было биологические импульсы, исходящие от человека. Такой прибор применялся исключительно в военных целях для придания эффекта невидимости диверсионным группам солдат, проникающим в тылы противника, – перед вражескими системами обнаружения, – Алексей лишь удивлённо покачал головой, поражаясь до глубины души подобному повороту событий. – Кто же это, Андрей, так о тебе позаботился, да ещё с такой изысканностью?
    
     – Виктор Павлович, кто же ещё. Тот, к которому мы вместе с вами в Город и направляемся. Он мне много ещё интересных вещей показывал. Всего и не перечислишь. Гранаты, например!..
    
     – Да уж действительно, пора бы и нам тоже с ним познакомиться, – шутливо улыбнувшись, подытожил Владимир, нехотя возвращая сапог Андрею. – А ты Оля, чего там необычного обнаружила в своём стакане, выходящего за рамки разумного?
    
     – Ничего особенного. Крепкий отвар из шиповника, просто хорошо настоянный, с добавлением сахара, и только. Употреблять по назначению вполне можно, каким-либо сверхъестественным эффектом, по моему мнению, не обладает, – задумчиво проговорила она, передавая посудину для оценки также и своим коллегам. – По крайности, состав его ничем не отличается от обычного отвара этого же кустарника на былой нашей родине, разве что само растение модифицировано немного соответствующим образом под влиянием времени. Пить его или нет, а именно – воздержаться от внутреннего потребления, решать уж вам. Мне рисковать чего-то не хочется.
    
     – А я рискну! Ради исследовательских целей стоит попробовать. Ведь никто ещё не умер от его действия, – торжественно изрёк капитан, потирая ладони. Он взял стаканчик и сделал из него пару небольших глотков. – А знаете, на вкус просто изумительно. Чем-то напоминает компот из сухофруктов.
    
     – Тогда я тоже его выпью, – махнув про себя рукой, сказала Ольга, на свой манер потянувши отвар к губам. – А то нехорошо получается. Будто бы я не доверяю собственным показаниям.
    
     После этого весёлая парочка подозрительно уставилась на Алексея, который отводил старательно взгляд куда-то в сторону, как от них самих, так и от злополучного напитка, который они уже передавали друг другу по очереди. Создавалось впечатление, будто двое друзей уговаривают третьего отведать крепкой водки.
    
     – И не смотрите на меня так, даже и не просите. Нужно кому-нибудь из нас иметь трезвый взгляд на вещи, здравое мышление, обстоятельно оценивать ситуацию, – категорично заявил тот во всеуслышание. – Пить вообще вредно. Особенно какие-нибудь там, неизвестные жидкости…
    
     Неожиданно речь его перестала быть распознаваемой чётко. Она словно резко приглушилась на половине фразы, хотя он и всё равно продолжал говорить. Из-за внезапно проявившейся в конечностях невообразимой теплоты, так или иначе неодолимо растекающейся по телу, делалось очень жарко, закладывало уши, точно человек находился под действием пульсирующей изнутри силы, исходящей именно из области сердца, отдававшейся этим неожиданным эффектом по обоим слуховым нервам сразу. То, что произносил Алексей, чувствовалось необозримо далёким, призрачным для понимания, совершенно неясным, неким набором несвязных слов или звуков так, если бы он обретался в оставшемся уже позади мире. Он будто уходил всё дальше за грань белеющей черты, искажался туманным существом перед взорами других, наблюдающих его людей.
    
     Человеческие организмы будто отказывались повиноваться своим обладателям, выражали абсолютное нежелание состоять с ними в одной связке, в этой нереальной жизненной атмосфере, которая складывалась на данный момент вокруг. Мысли, чувства, видения сливались воедино, перерастали в известные ощущения перехода, целиком и полностью поглощали тела и души наших путешественников, кинутых эдак в нескончаемую глубину небытия, подобно яростному морскому шторму, ввергавшему в бездонную пучину шлюпки моряков, накрывавшему их собственной уничтожающей массой, не давая ни малейшего шанса на спасение. Какая-то неведомая, но чрезвычайно мощная властная сила принялась терзать исследователей, раскачивать их из стороны в сторону, будто вознамерилась так сбросить, опрокинуть вниз, в бескрайнюю бездну глубокой зияющей пропасти под ними, чтобы завладеть бесценными душами, навсегда лишить той защитной оболочки, которая делала их сущности потенциально свободными. Такое состояние продолжалось до тех пор, пока измученные исследователи, все без исключения, не потеряли окончательно контроль над ситуацией и не впали в мёртвое полузабытьё, доверив на милость провидения своё сознание, волю и разум, выключившись ненадолго из этого совершенно неприемлемого для них пространства.
    
    
     Глава 14. Неизвестность
    
     Маленькое жёлтое солнце, выглянув чуть краешком из темноты, едва только начинало острыми лучиками щекотать обступающие его белые пространные облака, нависшие собственным впечатляющим изяществом над такими же безупречными внизу окрестностями. Также как и команда людей, заступившая недавно в ту непостижимую для них область охвата и влияния Города, приходила в себя после недавнего страшного забытья. И облака виделись им объёмными и пушистыми, словно являлись какими-то большущими кусками ваты, разбросанной по всему периметру небосвода, будучи притом разнообразной формы, необычного и причудливого размера: ни один не напоминал другой, будто они специально кем-то отбирались для такого исключительного действа. Небесное светило ещё не показало им свою сокрушающую разрушительную мощь, на какую оно было способно, и скрывалось где-то далеко за линией призрачного горизонта, как что ни есть, лишь небольшой частью диска выступая со стороны насыпи огромных песчаных дюн, раскинувшихся в беспримерном величии по всему обзору. Они заключали в глубине те разрозненные кусочки нужного искомого мегаполиса, так особливо востребованные путниками, его представительные высотные здания, красиво укутанные белёсой туманной дымкой сверху, словно уютным пуховым одеялом, защищавшим от невзгод и лишений всех обитателей этого царства.
    
     Следовало было пройти немного по пыльной дороге вперёд, чтобы очутиться в его мощных силовых объятиях, неизведанных каменных джунглях, пребывая так в другом, непонятым никем мире, отличном от прежнего знакомого образа существования, какой вели ранее все стремящиеся попасть в него люди. Если бы они знали, что стоит за этим видимым его совершенством, великолепием, эффектом развития жизни и благоденствием, безусловной оригинальностью построек, ощутили бы на себе его подлинную суетность бытия, то наверняка тотчас бы обернулись назад, позабыв о несбывшихся грёзах, надеждах, мечтах, как о страшном сне, нарисованных их чувствительным воображением. Гораздо будет лучше и правильнее наслаждаться дарованной естественно природой, обитать где-нибудь подальше от этих искусственных заменителей, работы вхолостую, не заниматься непонятно уж чем, стремясь к ненужным целям и спорному благополучию, обещанному призрачной грудой камней и сияющего пластика в них. Наслаждаясь телесными потребностями, общество позабыло о развитии собственного воззрения, образующей всю человеческую сущность, вечной душе, которая и есть их истинная исходная составляющая. Каков станет человек духом, подойдя к концу своей жизни, такой будет его и дальнейшая судьба в последующем, уже перерождённом состоянии.
    
     Но Город наперекор всему притягивал людей неизменной торжественностью обстановки, ослепительным очарованием, как яркий свет манит мотыльков без разбора только затем, чтобы снова и снова обжигать горячим лучом их нежные тельца, чтобы в один прекрасный момент навсегда прекратить такое бестолковое их существование. Вот если бы люди могли спросить себя, зачем желают они богатства, удобства и развращения своей физической оболочки, которая дана им на время, только на короткий миг для развития духовного облика, то наверняка не нашли бы достойного вразумительного ответа. Ведь такие деяния без сомнения опустошают, выхолащивают душу человека, делают его похожим на биологическую машину, ведомую звериными инстинктами неизвестно куда, поддающуюся волеизъявлениям силы. И вряд ли, когда это будет необходимо, отяжелённая предрассудками душа сумеет оторваться от земли и вознестись к небу, поднимется так высоко, как ей предписано законами, придёт к иному способу образования энергии, вне каких-либо обозримых пределов реальности в другое информационное поле, когда станет уже неважно, достаточно ли у тебя для этого жизнеобеспечивающих материальных компонентов.
    
     Наверняка на чисто подсознательном уровне человечество всё же осознаёт ошибку. Оно чувствует, что делает чего-то не так, как необходимо и должно. Частично, в особых случаях, такое знание проявляется с отдельными его представителями в виде незначительных проблесков сознания, выборе дальнейшей судьбы, кардинального изменения отношения к жизни, выставляя за образец пути к богатству и совершенствованию именно своей души, презревши сей же час все имеющиеся тленные ценности. Однако большинство из них – это люди, не добившиеся весомого достатка в жизни, не воспринимающиеся как личности. Некоторые выражают им явное неуважение, недоверие либо боязнь, называют людьми второго сорта, отбросами общества, хотя неизвестно ещё, кто будет являться таковыми впоследствии. Человек ведь не способен физически произвести продуктов больше, чем иной раз располагает. Следовательно, тот, кто обладает излишками, так или иначе забирает возможности для образования средств у других людей, совершает неправильные, предосудительные до крайности поступки в отношении последних. А ответ не замедлит сказаться в силу работы некого незримого информационного поля, как зеркало отражающего и добро, и зло, возвращающего их источнику деяния в несколько раз ощутимее содеянного, совершённого первым.
    
     От такого понимания сущего голова должна была пойти кругом, как собственно и случилось с Алексеем, который, схватившись за оную обеими руками, судорожно пытался привести себя в чувство, движениями пальцев усиленно массажируя височные области.
    
     – Ух ты чёрт… Как же такое пережить можно? Какие странные ощущения я испытываю, – лишь подавлено бормотал он, искажаясь в приступах нестерпимой боли. – Я полагал, что эдакое мероприятие будет подобно какому-нибудь телеметрическому пространственному перемещению. Оказывается, как я ошибался.
    
     – Предлагали же тебе отвар выпить, а ты не соглашаешься никак, всё эксперименты на себе проводишь, – сочувственно глядя на его мучения, высказалась Ольга, явственно обнаруживая своё неудовольствие мотанием головы. – Скажите Андрей, осталось ещё чего-нибудь из ваших народных средств?
    
     – Ну, теперь уж бесполезно снимать подобные симптомы, ведь переход вполне состоялся, и принимать отвар для облегчения собственного положения абсолютно незачем: всё равно не поможет; так или иначе, как не старайся, – настоятельно-понимающе обозначил он, с сочувствующим выражением осматривая потерпевшего. – Через полчаса должно пройти, не переживайте. Хотя тягостно конечно ощущать подобное, не спорю, эдак возвращаться обратно к жизни, но что же делать? По-другому нельзя. Сейчас наши верные псы обретут своё настоящее собачье существование, и мы двинемся дальше, раз Палыча нигде не видно. Кстати странно, ведь он всегда встречал меня в такие моменты. Не бывало ещё случая, чтобы он не являлся бы ко мне сразу после перехода. Чего-то однако с ним приключилось?
    
     – О чём это ты говоришь? – напряжённо поинтересовался у него Владимир, будто поражался услышанному, точно сам не ведал о том нисколько. – Что означает это твоё: «возвращаться к жизни»?
    
     – Но ведь в Городе человек рождаются заново. Даже день начинается с начала, с самого утра. Или вы не заметили, что теперь только ещё рассвело? – продолжил объяснения Андрей в чуть приподнятом эмоциями настроении. – Я вам столько раз втолковывал, как оно всё происходит, хотя сам как следует не понимаю эдакого механизма воздействия. Одни лишь образы свои, ощущения и могу передать. Да и Город устроен так, что, попадая в него после перехода, в любой части очутиться можно, как собственно сейчас и случилось – находимся чёрт знает где! Нельзя было нас в центре выбросить?
    
     – Удивительные знания, – простонал в тон ему Алексей. – Такого даже в страшном сне не присниться, что довелось мне испытать.
    
     – Ну, нам-то это объяснять не нужно, – со знанием дела подтвердила Оксана. – Мы, местные жители, в курсе подобного давно. Выпить отварчику надо было, хоть глоток. Не зря же тебе советовали. Эх… всех нечистей поди-кась пересмотрел, пока сие деяние свершалось. Чем-то на вашего Урлока походят, правда? Теперь вы сумеете нас понять, испытать нашу реакцию на появление этого монстра у нас, в реальном мире.
    
     – Что верно, то верно. Тут добавить нечего! – с трудом выдавил тот из себя, мрачно качнув головой.
    
     Алексей действительно выглядел на редкость измученным и разбитым. На него и впрямь было жалко смотреть. Такова оказалась в реальности реакция на увиденное, в периоды кажущегося нескончаемо-длинного перехода, происходившего для него как будто уже напрямую, без использования какого-либо стабилизатора. Однако принимать представшие видения близко к сердцу он не стал, а просто спросил у Ольги немного коньячка для расслабления, нагло отобранного у администратора при выходе из посадочного модуля, дабы тот неуместным и совершенно неожиданным образом не воспользовался бы оным средством без меры. Отпив из бутылки положенную норму для облегчения душевно-физических страданий, Алексей, никогда до этого не употреблявший горячительное так, резко и с непривычки закашлялся, сплёвывая по ходу идущую изо рта пену на землю, а затем закончив, многозначительно произнёс:
    
     – А ведь и вправду, кто ж его знает, что с нами будет в дальнейшем. Нужно идти вперёд не останавливаясь, чтобы разобрать наконец все эти страшные неопределённости. Есть же всему своё объяснение, на самом-то деле. Но я, откровенно признаться, подобного ещё нигде не видел, да и не ощущал тоже, как и не слышал ни от кого, уместно такое заметить. Поневоле начнёшь представлять всякое, чего абсолютно не существует в природе.
    
     – Ну а всё-таки! Почему Виктор Павлович так до сих пор не объявился? Ведь он же обещал нас встретить, или нет? Или не обещал? Насчёт кореньев договаривались, хотя это конечно уже не так актуально будет. Но всё равно: это важно уже для него, наверняка, если мы выполним условия договора более или менее, – недоверчиво побеспокоилась Оксана, осматривая якобы случайно попавшийся ей на глаза товар. – Не зря же я целый день их по всему посёлку собирала. Да и оружие нам тоже не помешает. Как грызуны от него шарахаются – надо только видеть.
    
     – Неизвестно, где его носит. Занят, вероятно, чем-либо срочным, какими-нибудь неотложными занятиями, – предположил в задумчивости Андрей, пожимая плечами, словно эдак оправдывал своего недобросовестного знакомого. – По видимости у него возникли какие-то непредвиденные обстоятельства.
    
     – А он только тебя так в Городе встречает или кого-нибудь из экспедиторов ещё? Или у каждого свой Виктор Палыч имеется, для разных случаев – отдельный? – осведомился, улыбаясь, Владимир, будто этим старался развеять создавшуюся атмосферу неопределённости. – Все эти встречающие личности, ей богу, представляются как проводники в царство мёртвых. Палыч когда-нибудь вылазил сам из своего Города? Ох, не нравится он мне! Да и сам Город – тоже, таким непотребным видом. Явно не нашего он времени! Сразу чувствуется, что что-то тут устроено не так, как надо, не по общепринятым правилам, то бишь – не всё чисто в нём. Как бы выразиться точнее, чтобы вы меня понимали? Словно вся окружающая здесь действительность даже и неестественна вовсе, абсолютно нереальна для должного её человеческого восприятия. Нужно бы взглянуть на это место другими глазами, то есть с другой стороны, – и он в очередной раз достал из кармана свой сканер, став водить им по кругу, прощупать излучаемыми волнами территорию.
    
     – Да что вы! Мы с Виктором Павловичем знакомы просто так! И я уже не помню подробностей нашей встречи. А про остальных, кто сюда ходит, я также ничего и не ведаю, даже не интересовался! Так что насчёт подобных вещей я уж не скажу более, чего говорил ранее, – попытался объясниться Андрей, сделав на удивление хитрым выражение лица.
    
     – Да… к Андрею здесь особое отношение. Ни одна живая душа не пользуется уж такой благосклонностью здесь, как наш Андрюша! – тут же не замедлил вставить своё веское слово Петрович, хотя об этом его никто не просил. – Он такое нам недавно порассказал, что волосы на голове шевелились от всех необыкновенных и шокирующих подробностей. Про какие-то там волны, бункер, расположившийся глубоко под землёй, чудесные превращения, ну и так далее в подобном духе…
    
     – Знаем, знаем мы такие моменты. Вот они-то нас и занимают больше всего, неким совершенно особым образом, так как не слишком-то укладываются у нас в сознании, не соответствуют нашим представлениям о единственно правильном порядке вещей, – витиевато, в свойственной ему рассудительной манере, истолковал данную тему Алексей, от сосредоточения усиленно почесавши затылок. – С прошлою действительностью нас, правда, мало чего общего связывает, какая существовала до всего недавно тут случившегося. Но ежели говорить серьёзно, то поначалу мы, конечно, хотели отнести всё к выдумкам владельца такой информации – Андрея. Но та очень уж прочно засела у него в мозгу, как раз именно в той части, где она отражается всегда достоверно и правильно, став независимой совсем от влияния истинного её обладателя, возможно даже и не знающего полностью, что же с ним произошло на самом деле.
    
     – В нашем прежнем мире города так собственно и были устроены, как описывалось вами, – поддержала его речи Ольга, по-наставнически жестикулируя. – Производилось наполнение магазинов необходимыми товарами, которые можно было брать просто так, ничего не отдавая взамен, обеспечивались жизненные потребности, отпускались услуги по факту поступления заказов. Ведь на создание благ затрачивалось мало усилий из-за достижения человечеством высшей степени развития, как в социальном, так и в материальном плане.
    
     – Индустриализация развилась до такого предела, что образ жизни людей совершенно преобразился и уже не требовал от них былой степени самопожертвования, – подхватил её прокламации Алексей, продолжив тем не менее и свою пропаганду, словно цитировал с какого-то яркого транспаранта мудрое изречение. – Каждый человек занимал в обществе то место, на которое рассчитывал, делал дело, какое считал нужным, в настоящий момент для себя привлекательным, не разменивался на детали, второстепенные мелочи, существовал в свойственной ему среде обитания, собственным развитием повышая благосостояние всего общества. И частью вы тоже сохранили в своём устройстве именно такую составляющую.
    
     Андрей, дядя Коля, Оксана – все втроём изумлённо и непонимающе глянули сначала на Алексея, а затем уже на Ольгу, будто видели их первый раз в жизни. От такого пристального рассматривания рассказчики невольно замолчали, не стали уж далее забивать головы новым знакомым. Тут собаки очень кстати радостно и спасительно загавкали, этим оповестили собравшихся, что находятся в полном здравии, довольно сносном расположении духа и готовы к дальнейшей нелёгкой дороге как некогда. Путешественники, не сговариваясь, полезли на повозку, кто куда, лишь бы поскорее тронуться в путь и, конечно же, продолжить интересный, завязавшийся между ними разговор. После отъезда тишину разорвал взволнованный голос Владимира, вероятно только сейчас, под конец всех рассуждений, дождавшийся результатов исследования незнакомой местности.
    
     – Просто поразительно! Я осмотрел площадь анализатором материи – устройством, позволяющим тщательно и достоверно изучить прилегающую территорию на наличие-идентификацию обитающих на ней живых организмов, и пришёл к выводу… хэ, то есть спешу вас уведомить, что кроме нас одних в радиусе пятидесяти километров минимум не имеется ни одной живой души. То бишь в Городе нет никого с мало-мальски излучаемой энергией человека, – с плохо скрываемым беспокойством произнёс Владимир и трясущимися руками убрал прибор обратно в карман. – Вот так, думайте, что хотите. Я просто уже не знаю, чему тут верить. И из биологически организованных граждан я также никого не обнаружил. И данное утверждение вполне осмыслено и правдоподобно.
    
     – А учёные куда тогда подевались? – сразу засуетилась Оксана, ёрзая на своём месте. – Что мы зря сюда ехали, всем трудностям назло?! Мы-то хоть живые или тоже – давно умерли?
    
     – А может это твой приборчик барахлит немного? – едва слышно предположил Николай, тыча пальцем тому в комбинезон, прямо в карман, хитро прищуриваясь. – Ведь находимся-то где? Сами понимаете все тонкости нашего нонешнего положения, что эти ваши штуковины при таких обстоятельствах отказываются работать, не хотят должным образом воспринимать существующую обыденность.
    
     – Ну уж нет, это исключено. Аппарат не может врать, то есть не показать того, чего имеется на самом деле, – категорично отверг все сомнения Владимир, ещё раз перепроверив проведённые прибором вычисления.
    
     – Вероятно кто-то или что-то подавляет либо искажает сигналы нашего анализатора. Ведь предположительно, по всем допускаемым основаниям, над Городом проходят неизвестные волны, и далеко не факт, что их в наличии только две, распространяющиеся в определённое время. Возможно здесь присутствует дополнительно, какой-нибудь неосязаемый фон, точно куполом накрывающий мегаполис с целью ограничения доступа в него кого попало, – предположил Алексей, поскребши затылок опять, выстраивая правильную последовательность мыслей. – Так что реальную картину мы вряд ли способны сегодня увидеть и запечатлеть, не найдя истинных причин подобных несчастий.
    
     – Ох уж эти учёные, ну и хитры! Морочат нам смертным головы, а сами забаррикадировались от всего мира, будто каменой стеной, чтобы не пускать к себе никого постороннего, – вознегодовал сразу Петрович, взорвавшись и испустивши по обыкновению массу ругательств, брызгая слюной по разные стороны. – Так бы уж давно со всеми грызунами разобрались основательно напрочь! Не было бы ненужных жертв.
    
     – Если мои догадки верны, то где-то в центре должна располагаться специальная высотная башня, сродни некому сверхмощному излучателю, испускающая такие импульсы по округе. По этому отличительному признаку: по высоте и обособленности, её будет легко обнаружить, – тем не менее, продолжал поражать присутствующих неожиданно пробудившимися в нём знаниями Алексей. Однако затем он всё быстро растолковал:
    
     – С данной системой защиты я уже сталкивался, – заявил он. – Это подстраховка города на случай непредвиденного изменения его благоприятствуемой обстановки, как климатической, так и, как ни странно это прозвучит, политической, информационной, ежели хотите. Огромная обжитая людьми территория за несколько секунд становится невидимой, делается совершенно недосягаемой для противника, предполагаемого злоумышленника, представившегося на тот момент либо нападающим агрессором в целом для всего человечества, либо уж простым террористом. Или бы это случились какие-нибудь бесконечные капризы природы, что тоже немаловажно. Подобные технологии были разработаны и внедрены в города, во все мегаполисы планет земной группы, создавших собою платформы для проведения беспрецедентного механизма в жизнь от непредвиденно образовывающихся нежелательных воздействий.
    
     – Первый раз такое слышу, кое ты сейчас говоришь. Вот никогда бы не подумала, что у нас эдакое может существовать, – поразилась его словам Ольга, хлопая в ответ большими серыми глазами, сделавшимися от удивления ещё больше.
    
     – Так само собой! Все эти знания были секретными не только для вас, обычных служащих, но и для меня, вполне осведомлённого по разным вопросам деятеля, – не без доли самодовольства начал объяснения Алексей. – Сейчас нет смысла чего-либо утаивать. Случайным образом я был проинформирован по данному, несомненно-важному обстоятельству нашим хорошим консулом Юрием Георгиевичем прямо перед отлётом. На том свете он уж сейчас, наверное, обретается, как ни печально это констатировать.
    
     – Да, жалко его. Приличным человеком оказался, ни чета некоторым никчёмным личностям, – грустно подытожил Владимир, потирая подбородок рукою и поглядывая куда-то вдаль на постепенно проступающие из сизоватой дымки корпуса домов. – А вон, кстати, и башня твоя, которую ты возжелал себе увидеть, будто из тумана прорисовывается.
    
     И впрямь, сквозь непонятно откуда взявшийся дым, развернувшийся над Городом, по мере приближения к нему, отчётливо обозначилось необыкновенное высотное сооружение, выполненное целиком из металла, с узнаваемой сетчатой структурой стен, угловатых перегородок, массивных наземных опор и тросов, опутавших прилегающую территорию как сетями, расставленными умелыми моряками для вылова рыбёшки покрупнее. На самой вершине конструкции, словно упирающейся в небо, сверкали едва различимые два красных контрольных огонька, ещё больше придававших этому страшному громоздкому комплексу внушительный, но вполне достойный вид некого зловещего монстра, как его представляли в своём воображении все попадавшие сюда люди. Мигающие искорки напоминали глаза хищного животного и будто бы следили с недосягаемой высоты за находящимися внизу существами пристальным взглядом. Как казалось: они видели, контролировали каждый их шаг, малейшее движение, не давая совершить невзначай что-нибудь недопустимо-своенравного и непоправимого.
    
     – Вот туда-то нам и надобно попасть перво-наперво, дабы вырубить силовое поле вчистую, чтобы уж не образовывалось более разнообразных помутнений рассудка, иных парализующих факторов, каких-либо ещё неприятных вещей, какие довелось испытать мне последнее время посещая Город, – бормотал точно безумствуя Андрей, припомнив недавние собственноличные ощущения от воздействия на него первой волны очистки, эффект от которой так хорошо был продемонстрирован ему загадочным местным жителем, Виктором Павловичем.
    
     – Когда мегаполис проявится в реальности, люди без всякого сомнения смогут его освоить и жить в нём сколько угодно, – определил так Алексей, многозначительно улыбнувшись в подтверждение. – Иначе и быть не может! Механизм защиты функционирует неправильно, не так, как от него требуется в подобной ситуации, в сложившихся-то условиях нынешнего существования. Если мы отключим эту систему, то все проблемы решаться сами собой. Навряд ли ваше поколение могло знать об этом, о таком варианте развития событий. Куда только смотрела вся элита человечества, образованная на тот период. Да и сами-то они где? непонятно куда подевались! Так оно или нет, но кто-то должен был остаться. Вероятно, живут в Городе и по сей день.
    
     – Так что, держим курс к этой самой башне, чёрт бы её побрал?! – выкрикнул в сердцах Николай, хватаясь рукой именно за изворот своей курточки.
    
     – Ну конечно, нужно решить эту проблему раз и навсегда, пока за нас её кто-нибудь не решил! Я говорю о таинственных местных жителях, учёных или… как вы их там называете? – увлечённо изрёк сие воззвание Владимир, подгоняя собак скорее следовать намеченной цели. – Кто вот только они такие, хотелось бы определиться точно, сколько их тут обитает? Однако я уже догадываюсь, зачем им это понадобилось… Ой, а вот наверное и один из них! Разрази меня гром, если я не прав! Это не твой Палыч будет случаем?..
    
     Он даже привстал с повозки от воодушевления. Такого было его изумление увиденным. Взору представился идущий по дороге неторопливым шагом загадочный путник, являвшийся бесспорно одним из тех странных существ, живущих повсюду вокруг, где только можно было их помыслить увидеть, хотя Андрею он показался совершенно незнакомым. Друзья также пребывали в состоянии некой внутренней парализации, зачарованные и поражённые встречей прям до глубины души, состоявшейся с кем-либо из тех загадочных человекоподобных созданий, крайне примитивных, но вездесущих, так уж частенько наблюдаемых людьми повсеместно, только уже за пределами Города. Никоим образом они не предполагали встретить здесь одного из них, вне пределов привычной человеческой обыденности.
    
     Это существо опять же, к большому удивлению наших путешественников, пребывало лишь в единственном числе, совсем не так, нежели иные его собратья-подобные, передвигавшиеся во внешней природе многочисленными группами или ютившиеся обособленно где-нибудь в стороне, между скал. Грязные скомканные лохмотья свисали с худых плеч кусками, как некий мешающий балласт, без сомнения жутко тяготивший его этим мерзким своим естеством, и тот склонялся под тяжестью такой одежды, нагнув спину, шёл, прижимаясь к земле, опираясь с трудом на избитую сучковатую палку. Путник коротким и медленным шагом следовал своей дорогой бежавшей повозке навстречу, мрачно напевал под нос какую-то весёлую песенку, похожую в его исполнении больше на похоронный марш:
    
     Налей! Выпьем, ей богу, ещё!
     Бетси нам грогу стакан принесёт…
     Последний в дорогу.
     Бездельник, кто с нами не пьёт!
    
     Налей полней стаканы!
     Кто врёт, что мы, брат, пьяны?!
     Мы веселы только немного…
     Ну, кто ж так бессовестно врёт?
    
     Налей! Выпьем, ей богу, ещё!
     Выпьем за Бетси, за рот,
     Смеющейся Бетси.
     А Бетси пускай нам нальёт.
    
     Легко на сердце стало.
     Забот как не бывало…
     За друга готов я пить воду,
     Да жаль, что с воды меня рвёт*.
     ______________
     *«Шотландская застольная» (прим. автора).
    
     Исполнял он это прерывистым, однако чрезвычайно звучным голосом, и громко, так, что ехавшие друзья могли издали и без труда разобрать смысл таких слов. Подъехав ближе, они увидели, что виновником смятения был необычно высокий худой старик, на вид очень преклонного возраста, с редкими, седыми, но длинными волосами, достающими ему аж до самого пояса. Кожа его лица, как и рук тоже, выглядывающих из многочисленных просветов одежды, была сухой и безжизненной. Она казалась неприятной прямо до крайности, отливала отвратительной белизной, словно это была и не кожа вовсе, а какая-то мутная белёсая плёнка, изощрённо натянутая на весь его скелет-обличие точно по кости, растворив под собою былые мышцы и внутренности. Завидев людей, незнакомец расплылся широкой улыбкой, огромной до невозможности, оголил золотые коронки зубов, сидевшие у него во рту, располагавшиеся там буквально в шахматном порядке, чередовавшиеся с естественными для его возраста пространственными пустотами. Тёмные глаза смотрели исключительно в одну точку и их взгляд, как чувствовалось, был нацелен будто поверх их всех, сквозь недавно образованные и существующие давно преграды, словно подъехавшей экспедиции и не было вовсе в реальности.
    
     – Здравствуй почтеннейший! Куда путь держишь, если это конечно не секрет или какая-либо тайна? – поприветствовал того любезно Алексей, как только их повозка встала рядом, напротив. – Мы тут в первый раз у вас в гостях очутились. Далеко нам ещё до центра добираться, как скажете, или посоветуете чего?
    
     – …Куда иду я? Так ягодки собирать. В это лето их много здесь развелось-расплодилось, – путано отвечал тот, совсем не испугавшись даже такого неожиданного его окрика, моментом остановившись и сделавши вид полного недоумения. – Вот и лукошко у меня с собою прихвачено, ежели так… А вы ребята делайте своё дело, раз оно вам нужно, а я буду делать своё. Время-то не обманешь, как не старайся. Так или иначе, оно всё одно назад воротится. Как есть вернётся, и воздаст каждому по заслугам.
    
     Действительно, в руках у старика имелась небольшая корзинка, которая была привязана для верности тоненькой верёвочкой к поясу, на которую они обратили внимание не сразу, а заметили её лишь только тогда, когда были произнесены эти странные слова его.
    
     – Довольно необычные речи ты ведёшь, старик. Не совсем понятно, что ты хочешь этим сказать, – в свойственной резкой манере выразил свои мысли Владимир, чересчур уж надменно заглянув тому в глаза.
    
     – Оставьте его в покое, он же сумасшедший! Или так сразу не видно?! – вскричал сразу Андрей, припоминая наставления Виктора Павловича, выданные ему относительно всех неизвестных личностей, встречаемых в Городе. Андрей попытался тем самым защитить не столько неизвестного ему старика, сколько своих новых друзей от него. – Палыч мне говорил о таких людях мало приятного. Совсем не нужно пробовать с ними общаться, так как подобными действиями можно спровоцировать какое-то пространственно-временное искажение, которое для нас совсем нежелательно сейчас и крайне опасно.
    
     – Ладно ведь, как скажешь. Знаю, что нельзя. Хотя конечно следовало бы с такими загадками разбираться скорее, – нехотя проворчал ему Владимир, натягивая поводья и трогаясь уже медленно с места. – Сделаем это обязательно, но чуть попозже, после ликвидации распространяемого излучения башни.
    
     – До вышки вы будете ехать недолго. В пределах часа встанете прямо подле неё, – лишь успел пролепетать им вслед загадочный старец.
    
     «Какие к чёрту ягодки, что за бред он несёт? – размышлял по дороге Владимир, между паузами с интересом рассматривая мимолётно здания, сооружения и скверы – в общем, всё то, что как-либо попадалось у них на пути».
    
     – Однако городок уж точно, достаточно странный, совсем не современный даже, а напротив, если мне память не изменяет, определённо конца двадцатого века, – удивлялся Алексей, наблюдая в процессе движения его причудливую архитектуру. – Трамваи ещё ходят туда-сюда, да и постройки явно эпохи социализма. Таких более нигде не встретишь.
    
     – Подлинно всё выглядит необычно и слишком уж подозрительно, – подговорилась молчавшая до сей поры Ольга, поправляя растрёпанную ветром причёску. – Как будто мы с вами совершили какой-то скачок во времени, однако, не потеряв при этом и новейшие достижения цивилизации.
    
     – Я тоже давно приметил подобное, – мрачно изрёк вслед за нею Владимир. – Может именно в башне мы и получим необходимые ответы. По меньшей мере, я на это надеюсь.
    
     Проехав ещё немного, экспедиция достигла наконец желаемой цели, свернула в очередной проулок и остановилась прямо у основания вышки. Рядом из тумана тотчас проступило небольшое техническое строение, исполненное целостно из гладкого белого кирпича, со странным рисунком под его шиферной крышей в виде четырёх вымощенных красным цветом цифр: 1973, возможно обозначавшие год постройки. Подоспевшие путешественники быстренько соскочили со своих мест, подошли к зданию и подозрительно легко открыли тонкие фанерные двери. Затем они беспрепятственно, без малейшего страха или сомнения шагнули вперёд, в скрывающую от всего живого тёмную и вязкую мглу его внутренностей.
    
    
     Глава 15. Настоящая явственность
    
     – Тут свет где-нибудь загорается? Так и шею свернуть недолго! Темнота стоит такая, хоть глаз выколи, – в полголоса возмущался Андрей, запинаясь об очередную металлическую балку, попавшуюся ему под ноги, по ходу вздумавши обнаружить какой-либо мало-мальский выключатель на стенах. Он двигался вдоль них почти на ощупь, как пробирались вслед за ним и остальные вошедшие сюда путники. – Залезли совсем непонятно куда. Неужто другой дороги нет.
    
     Углубившись далее в недра помещения, они пробовали освещать путь всеми доступными средствами, тем самым помогали себе увидеть конкретно чего-нибудь из того, с чем придётся им столкнуться в дальнейшем. Друзья пробирались по этому тёмному мрачному коридору довольно долго, не находя взамен ничего примечательного, положенного выключателя, например или иных, заставляющих обратить на себя внимание предметов. Зато упёршись в конечном итоге в ещё одни фанерные двери, по виду очень похожие на предыдущие, они сделались несказанно счастливыми такому обстоятельству, случившемуся в их путешествии. Совершенно идентичный по своей образности, с облупившейся от времени краской, этот выход казался им, безусловно, избавлением от всех неприятностей сразу. Чуть помедлив, прислушиваясь для приличия к происходящим снаружи звукам, но ничего подозрительного так для себя не отметив, друзья осторожно приоткрыли двери, вознамерились продолжить путь далее к неизвестной и загадочной цели.
    
     Ослепительный свет врезался им в глаза, постаравшийся таким качеством ошеломить непредусмотрительных скитальцев, вывести их окончательно из равновесия. Однако быстро справившись с образовавшимися трудностями и несколько попривыкнув, они благополучно осмотрелись вокруг. Перед взорами предстала ржавая винтовая лестница с большими клёпаными болтами по всей её площади. Шляпки от них торчали везде, где только возможно, включая даже изогнутые решётчатые перила, сетчатые ступени, да высокую объёмную трубу, на которой данное сооружение удерживалось. Дорога уходила высоко вверх, хотя здание, в которое они имели честь внедриться, выглядело небольшим и одноэтажным. Вероятно наши исследователи по этому нескончаемо-длинному тоннелю перешли в ту его секретную часть, расположенную недалеко от места входа, в некую незамеченную ими прежде комнату или саму транслирующую башню, в особый специально оборудованный её отдел управления. Становилось уже приятнее на душе из-за размеренного голубоватого свечения, мягко и убаюкивающе изливающегося вокруг, заполняющего обозримое пространство своими лучами, по мере поступления оных к объектам.
    
     – Кто-нибудь понимает, зачем мы сюда пожаловали и куда стремимся попасть? – осторожно поинтересовалась Оксана, двигающаяся за остальными как заворожённая, плавно ступая по лестнице, поднимаясь вслед.
    
     – Говори тише, а то вдруг какие-либо посторонние личности на нашу беду окажутся там, – резко одёрнул её шедший впереди Владимир, держа наготове в согнутой руке парализующий бластер, расположив тот почему-то необычайно низко, около пояса. – Управляется такие системы совсем недружелюбными нам созданиями. Так что следует быть осторожным, готовым к любым неожиданностям. Мы ведь не чай идём с ними пить, хотя сделать бы сейчас такое очень хотелось.
    
     Тем не менее, пробравшийся в запретное место отряд взбирался по лестнице всё выше, пока, наконец, не очутился внутри завершающего их переход помещения, напомнившего собой особый машинный узел какого-нибудь старого технического завода. Безумно громоздкие рубильники, огромные переключатели, устаревшие системы слежения, исполненные в виде механических стрелочных датчиков, заполняли его. По общему счёту всё здесь требовало кардинального преобразования, смены на новое, хотя стоило ли этим заниматься, был ещё вопрос. К большому изумлению вошедших тут не было ни души, не наблюдалось ни одного человека. Да и, по видимости, такую комнату давненько уже никто не обслуживал из персонала, так как толстый чёрный слой пыли покрывал все обнаруживаемые здесь агрегаты и рычаги управления, обращая это смелое предположение в истину, безусловно подтверждённую также рядом и других сопутствующих факторов. Здесь совсем не пытались как-либо снять показания приборов. Было видно, что все необходимые манипуляции, к сожалению, происходили тут полностью автономно.
    
     – Это же Око Мира! Так я и думал! – воскликнул взбудоражено Алексей, теряясь в эмоциях, словно намериваясь такими чувствами вызвать неописуемый восторг у своих коллег или внести какое-либо понимание в их разум. – Как я предполагал, так оно и случилось! Ещё бы не происходили вокруг всяческие непредсказуемые сложности.
    
     – Не понимаю. Какое ещё к чертям Око Мира? – полюбопытствовал удивлённо Владимир, переминаясь с ноги на ногу.
    
     – Это служба, о которой я тебе рассказывал. Система телепортационного автоматического явствования, если я не ошибаюсь, конечно, по указанной здесь аббревиатуре букв, – он резким и быстрым движением расчислил на главной панели место для отображения необходимых инструкций, чтобы лучше стало видно её надписи. – Вот, так оно и есть! Полюбуйся.
    
     – Ты Володя, его слушайся. Он всё правильно говорит, – решил вдруг поучаствовать в разговоре Николай Петрович, с подобострастно-умалишённым видом поднимая указательный палец кверху, но явно лишь только затем, чтобы в очередной раз привлечь к себе внимание. – Наверняка этот человек занимался данным вопросом. Уж он-то сумеет, наконец, безо всякого сомнения отключить эту систему, чтоб нам лучше жилось на свете. Уйдёт навсегда страх перед Городом, люди заселят его, закончится борьба с грызунами и прочими паразитами… Эх, если бы знать про это ранее…
    
     Тут Николай неожиданно замолчал, удалился мыслями куда-то в собственное подсознание, очевидно о чём-то основательно и серьёзно задумываясь.
    
     – Ну что ж, попробуем её вырубить, ежели позволишь! Ведь она работает здесь совершенно ни к чему, абсолютно неестественным и неподобающим образом, при нынешних-то условиях существования, – ненавязчиво подтвердил подобные рассуждения Владимир, разбирая надписи на приборной доске пульта управления. – Скажи только вот, Алексей, куда деваются люди, оставшиеся дольше положенного срока в Городе? Такое поведение Системы кажется очень странным.
    
     – Понятия не имею. Должно быть какой-нибудь побочный эффект, возникший с течением времени. Или так оно и было изначально предусмотрено, чтобы никто извне не смог сделать ничего противоправного, вероломно вторгнуться в святая святых её механизмов самозащиты, – нехотя оправдался он, собираясь с мыслями. – Георгиевич меня особо не посвящал во все мельчайшие подробности такого процесса.
    
     – Однако ж, мы пока ещё здесь стоим и никуда не исчезли. Благополучно достигли искомой точки. Или эдакие случаи никоим образом учтены не были?
    
     – А Город, почему ж столь странно выглядит, совсем неестественно-древним кажется, противоречивым, как будто является воплощением какого-либо исторического центра? – вторглась в разговор уже в свой черёд Ольга, задетая за живое подобными факторами. – Старинные здания, скверы и памятники наполняют его. Перемешана история. Конечно, интересно всё представленное видеть собственными глазами, но не до такой же степени.
    
     – А как узнаешь, как разведаешь?.. – Алексей лишь недоумённо посмотрел на неё, ничего вразумительного не сказав в ответ, развёл руками, однако сделал слишком уж загадочным своё лицо, словно так издевался над их неосведомлённостью.
    
     – Ну что ж, приступим, как бы трагичным такое деяние не назвали впоследствии, – провещал он в итоге, когда всё его нелепое состояние непонимания и отрешённости осталось в прошлом. – Необходимо одновременно трём исконным людям-специалистам в течение пяти секунд удерживать нужные фиксаторы в нажатом положении, которые для большей сохранности должны как будто бы располагаться по разным углам этой комнаты. Вот тогда и наступит полная деактивация Системы… Так! Один я уже наблюдаю на столе, у себя под носом. Ищите ещё два. По крайности, они должны находиться где-то неподалёку.
    
     – Если это будет не ваша кнопка, то тогда я уже не знаю, что тут может оным считаться, – пробурчал Андрей, указывая пальцем на большой пластиковый грибок, сидевший под стеклянным колпаком, как какой-нибудь красноголовик под осиной в лесу.
    
     – Давай же, разбивай стекло, не медли! – неожиданно резко закричал Алексей тому прямо в ухо. – Володя, ты нашёл чего-нибудь, чего я тебя просил, на что можно аналогичным образом надавить?!
    
     Вместо ответа со стороны Владимира раздался глухой звук раздавленного стекла, необычайно остро резанувший скрипящим душераздирающим тоном по нервам слушателей, усиливаемый во много раз и стенами помещения, супротив стоявшей нетронуто гробовой тишины. Он словно этим спрашивал подтверждения в их уверенности, правильности принимаемого решения.
    
     – Жмём и держим точно по моему сигналу, – громко, что есть мочи, прогремел тот, и направил руку в сторону заветной кнопки. – Три, два, один, нажали…
    
     Стены зашатались от напряжения, ощутимо-явственного давления на них чего-то особенного, сверхъестественного, будто они были выполнены из весьма мягкого, податливого такому воздействию материала. Штукатурка посыпалась из всех щелей: так создавался тучный строительный смог повсюду. Воздух внезапно стал плотным и вязким, время замедлило своё движение, но друзья наперекор неприятностям продолжали удерживать кнопки. В конце концов, словно какая-то неведомая сила отхлынула прочь, от этого места совсем, как волны морского отлива отступают обратно в пучину, освобождают прибрежные участки суши от своего влияния.
    
     – …Три, четыре, пять. Отпускаем! – истошно взревел Алексей и быстро отдёрнул от фиксатора руку. – У ты чёрт, о таком повороте событий меня никто не предупреждал. Будь ты проклята, старая консервная банка!
    
     Неглубокий след от руки так и остался красоваться на грибке. Кнопка от перегрузок стала неправильной формы, перекошенной и потемневшей, но всё равно сумела как бы то ни было благополучно вернуться в прежнее исходное состояние. Лишь только затем Алексей смог наконец осмотреть обожжённую, слегка побаливавшую ладонь. Но к счастью значительных повреждений он на ней не увидел. Стоявшие в центре комнаты неким образованным кружком Ольга, Оксана и Николай Петрович заметно оживились и уже не прижимались так сильно друг к другу, в тихом помешательстве шепча молитвы, как давеча прежде, когда происходили все вышеописанные чудесные превращения их пространственно-временной среды.
    
     – Ну, это уже слишком! Со мною всякое необычное тут случалось, но подобное я чувствовал первый раз на собственной шкуре, – слабо отозвался Андрей, еле отошедший от своих причудливых ощущений, как это ему, по крайней мере, привиделось в тот момент. – Как я кнопку-то не отпустил раньше времени, просто поразительно?
    
     – Мощь психологического контроля сказывается. Великая сила! Внушение воли – простейшая манипуляция сознанием человека, – слегка улыбнувшись, загадочно пояснил Алексей. – После тебе Володя всё объяснит, если пожелает, конечно. Кстати, ни у кого ожогов нет? А то я свою руку чуть на этом грибе не оставил.
    
     Владимир лишь скривился в ехидной усмешке, пожелав уже в свою очередь поиздеваться над коллегой, а не отвечать ему прямо на поставленный вопрос:
    
     – Ты ещё больше навязывай собственные мысли окружающим – так вовсе без руки останешься, или сгоришь совсем. Нельзя это человеческими словами передать? Обязательно использовать какие-то изощрённые методы убеждения? Сам же знаешь отлично, как такие моменты неприятны бывают.
    
     – Уж извините меня за мою бестактность и навязчивость. Иначе просто бы ничего не получилось.
    
     – У меня всё нормально: руки и ноги целы. А что за манипуляции такие, с сознанием? – подозрительно осведомился Андрей, но уже напрямую у Алексея.
    
     – Потом, всё потом, ей богу. Сказать уже ничего нельзя, начинаются расспросы, – замахал руками тот, быстрее отворачиваясь и отходя в сторону, под угрозой объяснений – подальше. – В двух словах это не расскажешь. Давайте-ка лучше осматриваться и анализировать результаты нашей плодотворной деятельности. Сделали мы своё дело должным образом или нет? Как вам думается?
    
     Выйдя из разбитого помещения на воздух, друзья, как это им не показалось странным, никаких особых изменений даже и не заметили. Город находился на своём месте, как ему на то предписывалось, в том же старинном убранстве, как и ранее, до всего недавно приключившегося с ним происшествия. Рядом со зданием стояла повозка, гружённая доверху кореньями, запряжённая терпеливо дожидавшимся, усталыми собаками, прилёгшими мирно отдохнуть прямо на дороге и вероятно уже задремавшими в полную силу, пока им счастливо представилась такая возможность. Только небо несколько поменяло своё обличие, приобрело жёсткий, неприятный глазу оттенок, такой, какой наблюдался повсеместно лишь за городскими пределами. Сделавшийся огромным диск солнца неуклонно катился за горизонт, стремился на время оставить всех без должного присмотра, погрузив в сумрачную темноту безвластия.
    
     Становилось заметно холоднее. Местами начали пролетать хлопья белого снега, со временем сыпавшиеся ещё сильнее, по видимости жаждавшие скорее заполнить своим объёмом все близлежащие окрестности, каждое их пустое местечко. Ветра к удивлению не наблюдалось, будто кто-то неуловимым, но властным движением перекрыл напрочь все исходящие потоки воздуха, заключил их в крепкие объятья, не давая вырываться наружу и разгуливать, где придётся. Тишина была такая, что поневоле становилось жутко и страшно, если задумываться над тем, каким уж неведомым образом это безмолвие могло возникнуть. Но подобное относительное спокойствие продолжалась недолго, пока как гром среди ясного неба не раздался голос какого-то должно быть незримого проповедника, отразившегося звучным раскатистым эхом по всей округе, как невольно ощущалось, от всех располагавшихся зданий и сооружений сразу.
    
     – Кто вас просил вмешиваться в устройство тех жизненных сред, о которых вы не имеете ни малейшего понятия?! – возглас так ужасно сотряс воздух, что чудилось, словно строгий божественный наговор низвергался на них прямо с небес. – Что подвигло вас на совершение подобного поступка?! Не ведая чего творите, вы запустили в действие необратимый механизм разрушения, и сейчас ничто не в силах будет противостоять предстоящей беде, спасти всех от неминуемой гибели.
    
     Пред ними внезапно и непоколебимо возник образ разозлённого до белого коленья Виктора Павловича. В таком бешеном состоянии Андрей его ещё никогда не видел. Волосы на голове стояли перпендикулярно земле, глаза были навыкате и смотрели на всех каким-то мёртвым немигающим взором, озирали присутствующих так, что от такого пристального их наблюдения тело невольно пробирала дрожь. Зрачки будто сканировали каждого точно от макушки и до самых пят. Курточка и штаны Виктора Павловича выглядели надорванными, или вернее из них просто-напросто были вырваны большие куски ткани различной величины, оголившие части тела зияющими дырами, порою даже в самых неожиданных местах.
    
     – А ведь я тебя просил, Андрей, лишь коренья сюда привести, а никак не отключать всю систему жизнеобеспечения Города, – проговорил тот уже нормальным голосом, ворчливо сотрясая головой и убирая от лица некое небольшое приспособление наподобие громкоговорителя себе в карман. – Не могли дождаться меня, прежде чем чего-либо предпринимать? Как вот сейчас существовать будем, скажите мне? А?..
    
     – Да что мы такого сделали? Просто проявили Город в реальности, и только, – попытался возразить ему Алексей. – Нужно же было наконец разрешить это непонимание раз и навсегда. Тем более что Система стала абсолютно непредсказуема в эдакой среде обитания, какая сложилась именно здесь. Люди элементарно не могут находиться в Городе продолжительное время, выпадают из реальности непонятно куда. Прямо город-призрак какой-то образовался.
    
     – Ну, это ещё не повод, чтобы так запросто открывать порталы для всех. Вы даже представить себе не можете, какие существа устремятся в него. В любые аспекты хотите нос свой засунуть. Немного времени прошло, как вы тут появились, а лезете туда же: порядки наводить. Вот сейчас держитесь крепче, раз такое дело учинили, – категорично выразился Виктор Павлович с укоризной во взгляде, после чего обратился к Андрею опять: – А с пропавшими соплеменниками вашими ничего страшного не произошло, зря волнуетесь. Просто они трансформировались раньше положенного срока в иную жизненную субстанцию, в какую мы бы и так все обратились впоследствии. Теперь уж, хочешь не хочешь, а следует быстрее уходить отсюдова, из этого меняющегося мегаполиса навсегда, пока ещё имеется такая возможность. То попадём прямиком в когтистые лапы злых потусторонних демонов, мало не покажется. Не сладко нам совсем придётся.
    
     – Что же такого ужасного мы совершили? Как всегда в Вашей привычке ничего толком не объяснять! – поневоле взбунтовался Андрей, начиная также раздражаться не на шутку. – Рассказывали, что Город изучаете, волны его, их воздействие на сознание, а сами всё отлично знаете, и даже больше – можете этим достоверно управлять.
    
     – Дай-ка и мне тоже кой-чего ему сказать! – в сердцах выпалил Николай Петрович, пребывающий на тот момент в необычайно взволнованном состоянии от случившихся в его душе внутренних переживаний, являя такой речью своё понимание проблемы. – Окопались здесь как кроты в норах, а остальной народ выживай, как хочешь?! – кричал он в неистовстве. – Вы – лишь маленькая кучка людишек, захватившая блага и ресурсы Города! Диктуете другим жителям условия их существования в угоду только себе!..
    
     – Ну, думайте, что хотите. Некогда нам уже здесь препираться. Хотя мы заботились далеко не о собственном благополучии, а обо всём человечестве в целом, – махнув рукой, неожиданно умиротворённо согласился тот. – Ступайте за мною в портал, если не желаете какой-либо иной для себя участи: быть разорванными на кусочки или уже более катастрофичных последствий для своего организма. Обещаю, что когда мы будем в безопасности, я расскажу всё как есть, ничего не скрывая. Тем более обманывать вас уже нет никакого смысла. Система общего благоденствия разрушена и вряд ли подлежит восстановлению в будущем.
    
     Рядом с ним, словно повинуясь чьему-либо приказу, одним мановением руки, неведомой искрящейся полусферой образовала свои очертания неизвестная выпуклость. Рисующаяся кругом по земле некоторая необычная область пространства, преломляясь и искажаясь в действии визуальных эффектов, сине-зелёных искажений и метаморфоз, она выглядела завораживающе, будто приглашала сим всех присутствующих проследовать скорее внутрь себя.
    
     – Ой, так ли это всё истинно, как Вы излагаете?! Хотелось бы Вам верить, дорогой Виктор Павлович, но всё кажется очень сомнительным, – опасливо молвила по такому поводу Оксана, недоброжелательно настроенная происходящим. – Коренья-то с собой заберёте? Вон как давеча ими интересовались…
    
     – Идёмте же быстрее! Берите своих собачек под уздечки и вперёд. То можем действительно не успеть, – почти умоляя, перебил её загадочный учёный, опасливо косясь на темнеющее сумрачное небо. – Уже первые признаки налицо. Сейчас вся нечисть точно здесь соберётся. Как есть выползает издалека, надвигается. Сами посмотрите, ежели словам моим не верите.
    
     – Да что Вы нас постоянно запугиваете, – возмущаясь высказался совершенно не выдерживая упорного давления Владимир, судорожно ощупывая на поясе фиксатор бластера. – Что за нечистые силы такие? Бредить изволите Вы что ли, в самом деле? Вроде больше остальных знаете в этом мире и подобные речи ведёте. Умейте в конце концов признавать свои ошибки, коли действительно были неправы…
    
     Командир замолчал на половине фразы, в свой черёд обратив внимание на меняющуюся внезапно природу, заворожено-напряжённо, как и другие члены команды, вглядываясь в помрачневшее тёмное небо. Словно каким-то необыкновенно странным образом оно опустилось вниз, усеялось в ширину увеличивающимся в размерах множеством мелких точек, закрывших собою всё обозримое пространство вокруг. Земля в близлежащих окрестностях также не оставалась безучастной от этого, обнаруживая подобное явление и в собственных пределах, но совсем ещё издалека, лишь чуточку, едва заметной дымкой на горизонте она отражала это шумное надвигающееся движение, туманным эффектом поднимающихся с её поверхности серых облаков пыли. Было видно, что подобное представление разыгрывается с привлечением бесчисленного количества каких-то странных существ, как на земле, так и непосредственно в небе, стремящихся именно сюда, преследующих непонятно какие цели, реализующих неизвестные никому намерения. Должно быть определённо не самые лучшие в таком мрачном и неистовом их начинании.
    
     Владимир судорожно извлёк из-за пазухи разрывающийся от истошного бешеного звона анализатор материи, зафиксировал его показания и точно застыл на месте в парализующем оцепенении, не веря глазам своим в такое странное стечение обстоятельств. Прибор выдавал присутствие несметного количества людей, надвигающихся прямо на них с разных сторон с невероятной, просто немыслимой скоростью. Поначалу Владимир усомнился в правильности этих определений, но пенять на неисправность прибора уж явно не приходилось – у других членов экипажа наблюдалось то же самое, что и у него самого.
    
     – Человеческая энергетика окружает нас, как будто огромная куча народа решила одновременно с нами перезнакомиться, – констатировала факт Ольга, хлопая в испуге ресницами, не предполагая, как следует действовать ей в подобном случае. – Удивительно, что ещё сравнительно недавно вокруг не было ни души.
    
     – Это не люди. Даже и не надейтесь. Это ваши давние знакомые – грызуны и летучие мыши, да и другие, не менее проворные твари, активизированные только теперь, своим многочисленным составом спешащие срочно с вами расправиться, – воскликнул со злорадной усмешкой Виктор Павлович, привставая на цыпочки, тем самым словно намеривался лично выглянуть за горизонт, убедиться в правильности такого предположения. – Им ведь повезло гораздо меньше, чем нам с вами: существовать в образе человека. А что показания кажутся верными – отчасти правильно: все мы одним миром мазаны. Как и все люди, так и они теперь – все в одной упряжке состоим, одной объемлющей субстанции подвластны, единому механизму перерождения, только личины у всех разные. У каждого свой облик, в котором он красуется, обитает в природе. Так что убедительная просьба ко всем тут собравшимся не испытывать судьбу, а скорее перемещаться уже в более безопасное место, где мы спокойно и решим с вами, как будем действовать дальше, – он тяжело вздохнул, будто переводил дух. – Система сдерживания разрушена. Все паразиты, так или иначе, будут сейчас пытаться прорваться в бункер, дабы заполучить уникальную возможность перевоплотиться в человека. Следует во что бы то ни стало этого не допустить. Даю вам минуту, чтобы принять единственно правильное решение и последовать за мной.
    
     Тут Виктор Павлович, не мешкая ни секунды, шагнул в вязкий, окутавший его с ног до головы искрящийся туман, взяв под уздцы послушных, нисколько не сопротивляющихся собак, которые будто только того и ждали, чтобы спешно уйти от этого безобразия подальше. Повозка с кореньями пошла следом, и буквально через мгновение скрылась с глаз, пропала с поля зрения наших героев, растворилась внутри этого представительного куска сине-зелёной желеобразной слизи, всей той невиданной системы перемещения, которая и утянула их в непонятно какие глубины времени и пространства. Друзья молча, немного посомневавшись, осматриваясь и переглядываясь между собой, в несколько последующих коротких мгновений нырнули друг за другом следом, в этот обволакивающий густой кисель, в сей же час поглотивший их полностью, как и было положено такой призрачной и неведомой субстанции.
    
    
     Глава 16. Перед полётом (до всего этого ранее…)
    
     Лет двадцать минуло с тех пор, как человечество последний раз наблюдало своими глазами одних из тех ожесточённых, непримиримых и, без сомнения, крайне злобных сатанов из клана «нетерпимого совершенства», так яростно стремившихся в своё время захватить Землю, на страшных демонических кораблях оккупировать планету, поработить всякую встреченную ими людскую колонию, даже на мало-мальски освоенных спутниках Солнечной системы, подчинить их собственному тягостному влиянию. И сейчас такое приглашение к сотрудничеству выглядело весьма неправдоподобным событием, непредсказуемо-пугающим, настораживающим этой неожиданной дружелюбностью, проявленной с их стороны, что становилось неуютно от такого, пускай в какой-то степени и открытого предложения, поступившего от них. Элитное руководство Земли законно посчитало это довольно странным обстоятельством, ведь подобные существа виделись людьми ужасными чудовищами, решительно и враждебно настроенными, никак уж не собирающихся менять своих агрессивных намерений.
    
     Соглашение о мире никто не ждал, даже мыслей не возникало по этому поводу, так как все нападения производились исключительно с одной стороны и приносили страдания и разрушения только земным обитателям, не затрагивая мир самих агрессоров. Предложение поступило внезапно, и такой резкий поворот в политике вызвал у людей, бесспорно, облегчение и радость. Руководству не оставалось уж ничего более, как принять его. Если уж общее правительство планет решило довериться этим жутким до умопомрачения созданиям, несмотря на многочисленные жертвы, понесённые населением в периоды недавно прошедших боёв, то простым гражданам совершенно не следовало противиться как-либо такому вновь образующемуся союзу. Тем более что взаимопонимание между цивилизациями многое обещало и самому человечеству.
    
     Как это было ни странно, но всё людское сообщество вполне адекватно восприняло первую их высадку на Землю, правомочно называя его апокалипсисом, хотя ранее и не случалось никаких официальных контактов с представителями других миров. Предпосылки к тому существовали повсюду в виде различных неопознанных явлений, но действительно, чтобы иные существа выразили желание иметь с нами дело, пускай даже так, по своему, вероломно и безнравственно, как сделали это они, такого ещё не бывало. Может подобная реакция возникла у людей вследствие обоснованных умозаключений, соображений об этой расе общеизвестных существ, отразившейся большей частью в религиозных трактатах и множественных художественных изысканиях? Так что вторжение, как бы оно не называлось в реальности, не было чем-то неожиданным либо сверхъестественным. Человечество вполне предвидело подобное и готовилось к нему заранее, между делами запасаясь и «кольями», и «чесноком».
    
     Естественно, религиозные силы сильно вознегодовали по поводу намерения правительства заключить союз с этими тварями, явственно дающие понять собственным обликом и поведением всю дикую культуру, ужасные нравы, царившие в их мире, те принятые нормы морали, которыми они руководствуются, навязывая свои законы людям, пытаясь всеми возможными способами свести человечество с правильного пути. Но пришельцы обладали технологическими знаниями в области межзвёздных перелётов, и сейчас представлялись просто идеальными. Было крайним благом иметь с ними хоть какое-нибудь сотрудничество, ведь до высадки сатанов на Землю людям не удавалось достичь даже близлежащих планет без значительных со своей стороны расходов и самопожертвований. Конечно, данный факт не остался незамеченным Земным руководством. Новый взгляд на характер происходящих явлений помог освоиться людям в безбрежных просторах Вселенной, где связующими нитями между звёздными единицами выступали энергетические тоннели: ими соединялся любой участок небес. Пути располагались совершенно иным образом, чем было начертано в обычном пространстве, не так уж, как виделось земными учёными. Посещение неведомых глубин, исходя из предложенной концепции, оказалось элементарным делом. Достаточно было войти в нужное подпространственное течение, чтобы в считаные минуты очутиться уже в другом мире, в таком отдалённом месте, где не то что Солнце, а и свою галактику невозможно будет наблюдать невооружённым глазом.
    
     Все положенные знания и навыки перенимались у вновь прибывших на Землю существ с заметной быстротой и изяществом, вызывающим уважение даже среди самих обладателей таких потенциалов. Быть может, именно это свойство людей и спровоцировало их на срочную перемену вражеских намерений на более дружелюбное отношение, хотя никто конечно так до сих пор и не имеет ни малейшего понятия, почему сатаны прекратили свои яростные атаки и поспешили скорее заключить мир. Допустимо, что их подвигло на переговоры создание людьми иной биологической формы, более крепкой и приспособленной к быстро изменяющейся ситуации, таких совершенных универсальных солдат, способных выполнять приказания собственных начальников без страха и упрёка. Вероятно, что и перед нападавшими не ставилось задач полного истребления или порабощения человечества, как это было сделано с множеством других высокоразвитых культур, к глубокому сожалению попавших под сатанское пагубное влияние. Таковых их представителей в силу весьма понятных причин наблюдать людям никогда не удавалось. Наверняка также внесла своё участие и некая разобщённость между многочисленными сатанскими кланами, постоянно враждующих между собой, уже долгое время не приходящих к единому мнению относительно «молодых» землян, делающие такие набеги исключительно забавы ради.
    
     Предложение к перемирию, что самое интересное, поступило совершенно от другого клана этих существ, называемых себя «творящими», что вынудило уже остальные группы на время приостановить боевые действия и начать переговоры. Правда в их результате человеческой цивилизации пришлось отказаться от Сатурна и всех его спутников, то бишь – вернуть сатанам их исконную территорию, но данный акт стал ещё скромной платой за продолжение такого их достойного существования. Все политические деятели вполне понимали, что объединённые сатанские кланы землянам не победить. Сплотившись, те могли запросто и легко уничтожить непокорных, стереть с карты Вселенной любое упоминание о когда-то былом людском сообществе, ничуть не погнушавшись подобного уничижающего момента. Сейчас нужно было быть на редкость осторожными во всех поступках и проявлениях, дабы не навлечь на себя гнева такой могущественной цивилизации.
    
     Так вот, потворствуя сложившимся обстоятельствам, правительству планет надлежало выделить из общего количества своих членов единственного представителя для постоянного поселения прямо в центре этого враждебного мира, решения различных задач по урегулированию вновь образующихся отношений. В свою очередь на Землю направлялся и их консул, который должен убыть на том же корабле, на котором прибудет к ним людской посланник. Благо перелёт занимал относительно непродолжительное время, не так, как случалось во времена начального освоения космоса. Существовал прямой естественный туннель точно от места до места. Беспокойство вызывало другое. Прибыть в систему Сатан должен был всего-навсего один человек. Но ведь это выглядело абсолютной дикостью, так как человечество неизменно считалось исключительно коллективным обществом, где принятие решений, да и все иные манипуляции сознанием граждан производились только сообща. В отношении пришельцев такое действие казалось понятным – видеть лишний раз своих сородичей было для них довольно проблематично. Но для нас это являлось жизненной необходимостью, и данный факт поставил всех полнейшее недоумение, привёл в ужас, ведь прибывший туда посланник просто сойдёт с ума от избытка чувств. Однако ничего сделать было нельзя. Требование выносилось однозначное и неукоснительное, говорилось далеко не двусмысленным языком, и пренебрегать строжайшими рекомендациями новых собратьев по разуму совершенно не следовало. Да и подменить посланника биологически организованным гражданином также не представлялось возможным. Несоответствие сразу бы обнаружили, тем более, что у всех видов этих существ, вне зависимости от принадлежности к какому-нибудь клану, наблюдалась заметная, непонятная, крайне негативная реакция на оных созданий, выражавшаяся в подобии оцепенения или уже страха перед ними. Правда в очень кратковременном, продолжавшемся всего несколько секунд замешательстве, но и этого хватало, чтобы после приходить в невыразимое бешенство.
    
     Назначение послом выпало на Юрия Георгиевича, который, волнуясь всем сердцем, с болью в душе дожидался своей участи в зале отлетов, перед окончательной проверкой стартового дипломатического корабля на все технические неполадки. Он мысленно, будто бы на времена вечные прощался со всем земным сообществом. Хотя внутри его всё равно ощутимо теплилась маленькая надежда на чудо, что спустя какой-нибудь отведённый период времени он всё-таки сумеет договориться об увольнении, замене собственной персоны на другого Земного представителя и вернуться назад, пускай это даже и выглядело полнейшей нелепицей, обретающейся где-то в его грёзах. Сатаны не выпустят обратно человека, хоть раз побывавшего у них в гостях и узнавшего некоторые их секреты. Он принимал такое обстоятельство, как должное и, хотя близких-родных у него не имелось, он ощущал страшную тоску и обречённость во всей этой ситуации каким-то шестым чувством, явно вводившим его в душевный трепет и беспокойство относительно собственного существования и дальнейшего существования землян. Что-то тут было не совсем правильным и загадочным, ведь раса сатанов испытывала враждебные намерения ко всем народам без исключения. А тут неожиданно проявила снисходительность, причём самостоятельно, без каких бы то ни было весомых предпосылок и посторонней поддержки. Так или иначе, находясь на Земле, он не мог бы предотвратить возможно надвигающуюся на людей катастрофу. Его долг как человека заключался в этой нелёгкой миссии, возложенной на него правительством.
    
     Посол расположился в центре комнаты, на мягком диванчике из белой искусственной ткани, обтянутом с каким-то особым благолепием и изяществом, наличию которого, наверное, позавидовал бы любой служащий. Комфортный уголок создавал образ той невообразимой убаюкивающей атмосферы, в какую погружался человек, находившийся в цепких объятиях этой добродетели. Его и мебелью назвать было сложно из-за явственно выраженных в нём черт некой расслабляющей составляющей, всегда присутствующей в подобных моментах отвлечения от реальной действительности. Тело как будто погружалось в лёгкое пуховое облако, состоящее из чего-то необычного, неестественного, абсолютно не осязаемого рецепторами. Оно пребывало там точно между небом и землёй, словно в эдаком всеохватывающем компоненте-единении сливаясь и возвышаясь над окружающими. Можно было закрыть глаза и унестись в воздушные призрачные глубины, мало чем напоминающие реальный мир и то, что с ним связано. Но посол по вполне понятным причинам совершенно не собирался предаваться тому безмятежному состоянию, которое предлагалось здесь ему для восстановления жизненных сил.
    
     Занимая немного чуть край дивана, он с умилением и в то же время сожалением осматривал в последний раз эту комнату, которую частенько любил посещать сам, знал о её существовании (будущем существовании) всегда, ещё с самого начала проектирования на бумажных носителях, воплощённую сейчас в таких значимо-весомых конструкторских изысканиях. Мраморные треугольники, абсолютно одинаковые по размерам, соединённые точь-в-точь по тонким стыкам между собой, крайними плитками упирающиеся в стены, формировали на полу ещё больший треугольник, который и давал основу для всей этой невиданной системы координат, словно излучавший гипнотический белый свет, изливавшийся откуда-то снизу, прямо из его глубин. Стены по аналогии отсвечивали нестерпимой для человеческого глаза белизной, которую необходимо будет воспринимать, находясь непосредственно на самом корабле. Они напоминали такой структурой пирамидальные своды египетских усыпальниц, пересекались точно в центре, своими вершинами образовывали своеобразный треугольный потолок в аккурат над диваном. Другой мебели здесь не наблюдалось, окромя небольшого и светлого как вся окружающая обстановка столика, стоявшего перед посетителями на приемлемом расстоянии, чтобы быть доступным к использованию.
    
     Рядом с ним также скромно сидел Алексей, специалист по науке, получивший назначение на этот корабль, тщательно рассматривающий особый узор, нанесённый на ослепительно белую чашку с уже поостывшим и наполовину выпитым им кофейным напитком. Время от времени он возвращал чашку обратно на стол, однако тут же забирал снова именно для того, чтобы в очередной раз проглотить порцию этого напитка и ещё раз посмотреть на рисунок. Изображение было необычное, выполненное в виде причудливо заплетённого орнамента по краям и такого же сплетения в центре, напоминало некий образующий символьный клубок нитей, выражавший известную каждому жителю планетарную составляющую. Оно представляло собою эмблему Земного союза, имевшую место здесь отображаться как символ власти, изображаемый везде, где только возможно было его нанести. Видимо Алексей, рассматривая его, очень волновался, и этот факт был сильно заметен, хотя он и старался держаться как можно свободнее. Вероятно он хотел таким способом как-то отвлечься от некоторых дурных мыслей, так или иначе посещавших его время от времени, как-нибудь успокоиться посредством такого заурядного занятия, как разглядывание этой чашки, но лишь наоборот делался сосредоточенным ещё больше.
    
     – И для какой такой надобности эмблему Союза наносят на любой предмет, всяко-разно попадающийся на глаза, стремясь подчеркнуть значимость сего нового образования? – наконец вымолвил он, установив чашку на стол, повернувшись всем корпусом в сторону собеседника. – Вот объясните мне, пожалуйста, Юрий Георгиевич. Зачем изображать из себя могущественную расу, если элементарной защиты для своих граждан организовать не можем? Сейчас лучше на каждом столбе будем клеить эти эмблемы, чтобы произвести хоть какое-нибудь впечатление среди людей. Ведь, по сути, Земное правительство сдало свои позиции на милость вновь обретённых друзей в лице любезных сатанов, которые в скором времени, уж поверьте, от нас и мокрого места не оставят. Вся проводимая интеграция давно в печёнках сидит. Договор непонятный подписали, по которому часть нашей территории переходит под их юрисдикцию. Сколько ещё посланников необходимо будет им предоставить в будущем для полного удовлетворения их нужд. Ей богу, так нас на всех не хватит. За Вас же беспокоюсь, как Вы будете там существовать?
    
     – Ну, уж корректности тебе не занимать, говорить таких слов совсем не нужно. Приказ есть приказ. Сам ведь знаешь, какие предписания выдаются, – тут Юрий Георгиевич тяжело вздохнул, словно хотел так и в дальнейшем обречённо принимать на себя все выпадающие на его долю испытания. – По одному послу на каждый клан, я думаю, исходя из запроса. У меня – первая миссия, но, сколько ещё будет таких миссий – неизвестно, ведь каждый распоряжается здесь по-своему, да и само их точное количество ещё не определено. Этот клан стал для нас дружественней других, так что я склонен всё-таки надеяться на благополучный исход.
    
     – Так это или нет – не скажу, но чует моё сердце, что всё это добром не кончится: чего именно тут происходит, – продолжил Алексей и далее критично вносить свои замечания. – Неужели правительство не видит, к чему подобное привести может. Зачем только мы сатанам понадобились, ведь обходились они как-то без нас. Их цивилизация старше нашей будет, это без сомнения. Чем же мы их так заинтересовали?
    
     – Это ты, конечно, верно подметил, – отвечал ему земной посланник, постукивая для каких-то целей по подлокотнику дивана пальцами. – В те далёкие времена, когда люди только ещё на мамонтов охотились, эти создания уже тогда нас навещать изволили, навязывая политику уничтожения ближних. Целые народы в прошлом поддавались такой их незримой обработке, допуская в сознание мысли и чувства, противоречащие естественной человеческой природе сохранения вида. Ведь им было даже несколько на руку, чтобы люди истребляли друг дружку. По крайности, так говорили все без исключения сатаны, попадающие к нам живьём во время боевых действий. Хорошо ещё, что использовались в полном объёме биологически организованные граждане, изначально вобравшие в себя уникальные возможности поколений. Ведь они-то как раз и хорошо помогли нам в войне против пришельцев. Созданные по образу и подобию человека, биорги выполняли, да и до сих пор продолжают выполнять в нашем обществе функции рабочих, служащих, уборщиков, тех самых незаменимых солдат для сражений, как на планетах, так и в открытом космосе. Выращивались они достаточно быстро, так что проблем с этим обычно не возникало. Им монтировали определённого вида датчик для принятия приказов, после направляли либо в мирную жизнь, либо прямиком уже на передовую, как получалось тогда при случавшихся военных конфликтах.
    
     – Конечно же, я знаю об этом, без всякого сомнения, только вот не могу понять одну вещь. Обычные жители ведь в принципе не способны отличать их от нормальных граждан, так как внешне они выглядят совершенно похоже. Так? – Алексей в надежде возвёл руки вверх, чтобы Юрий Георгиевич смог подтвердить сказанное, и тот утвердительно мотнул головой. – Но люди всё равно находят различные способы распознавать данных субъектов, выводят их на чистую воду, как бы конструкторы не старались подобное скрыть. Населению ведь целенаправленно не сообщались такие факты, ни при каких обстоятельствах, в целях предотвращения разногласий в обществе. Как же тогда им становится известно, к какой категории гражданин относится?
    
     – Как становится известно?! А ты не забыл случайно, что человеческая сущность совсем другая? Люди есть люди. Предчувствие, брат ты мой, никуда не денешь, – иронично, с улыбкой, напомнил ему его собеседник. – Возможно, что само поведение биоргов как личностей вызывает некоторое непонимание среди народных масс, так как ведут они себя слишком уж правильно, не по-человечески что ли, постоянно занимаются чем-нибудь, потому как в головах у них всё верно расставлено, не так, как у нас с вами; имеется своего рода инициатор правильных действий. Да и здоровья им не занимать. Такое трудно не заметить, тем более, если постоянно с ними общаешься. Сейчас неизвестно только, как эту кашу расхлёбывать будем. Смешанные связи появились, хотя официально это естественно не признаётся. Дети подрастают у таких пар… Хотя, впрочем, какая разница, как была создана человеческая единица: генным клонированием, либо она появилась на свет вполне понятным и  приемлемым способом. Сверхвозможностей у вновь рождённых всё равно не прибавилось. Тут дело в оригинальном контроллере, монтированном в мозг.
    
     – А в головы простых людей его случайно не пробовали устанавливать? – поинтересовался Алексей с чувством серьёзного воодушевления. – Сколько бы новых возможностей открылось обычному человеку…
    
     – Ещё чего не хватало. Как ты себе такое представляешь? – невольно оборвал его Юрий Георгиевич. – Ведь формирование индивидуума, личности, происходит по мере взросления, воспитания, обучения. Процесс этот долгий и подменить человеческое мировоззрение обычным набором команд электромагнитных импульсов в любом случае не удастся. Если с биоргами история пишется с чистого листа, то в нашем случае она заносится в мозг самой природой, и тут ничего нельзя изменить или прибавить. Это ведь я так только – ловко назвал прибор контроллером, как будто это какая-либо заурядная компьютерная плата, устанавливаемая в мозг лёгким движением руки. Если бы всё было так просто. На самом деле весь процесс напоминает некоторую загрузку особо мощной программы на чисто подсознательном уровне. У людей рождённых естественным путём она работать не будет, так как место изначально занято. Более того: инсталляция может привести к непредсказуемым, непоправимо-печальным последствиям. Да ты и сам занимался этим вопросом, ещё у меня спрашиваешь!
    
     – Я изучал лишь социологию, их повседневный быт, образ жизни, какой они ведут в обществе, – начал тут же оправдываться научный работник. – Что их печалит, радует, их потребности, увлечения, даже обширную работу провёл на эту тему, а толку? Никаких отклонений от естественно рождённых я не выявил. То же самое, что и у всех, только ответственности больше, порядочности, следование законности, системе, как по программе заложено, без уголовщины. Просто жаль, что таким методом обычных людей перепрограммировать нельзя, а то встречается много негативных моментов.
    
     – И не нужно. Ибо каждый человек – индивидуальность, каким бы он не был: хорошим или плохим, – здраво рассудил посол, едва привставши с дивана. – Жили бы все, как по шаблону, просто и правильно. Сам критикуешь правящую систему во всеуслышание, а элементарных вещей понять не можешь, что именно исключительность личности и рождает гениальные идеи, сомнения, развитие наконец. Важна только твоя принадлежность к элите, тогда как простой народ основной своей массой никаких установок и определений не знает. Существуют на планете в своё удовольствие, а ведь ранее было совсем по-другому. Каждый боролся за место под солнцем, пока не пришла на смену сегодняшняя модель управления. Правда ей предшествовала непонятная уж вовсе, некая олигархическая форма организации общества. Но стремление к лучшей жизни породило в свет именно такое обустройство власти, когда простой человек не заботится больше о собственных нуждах, житейских проблемах, а воплощает в реальности все свои желания и мечты.
    
     – Если бы это было действительно так, как Вы изволите выражаться, я бы ещё согласился, – вздыхая, легонько покачивая головой словам в такт, отозвался Алексей, добавляя из кофейника в чашку ещё порцию горячего напитка. – Общество явно деградирует. И это я знаю не понаслышке. Развиваются только биорги или, как их правильно теперь называть: биологически организованные граждане, что больше всего меня настораживает. Доказывать что-либо простым людям – бесполезно, а контроллер поставить – так невозможно. Живут на всём готовом и тупеют, уподобляются домашним животным. Скоро будут думать, что Солнце вокруг Земли крутится, а не наоборот.
    
     – Ну, это ты зря на них наговариваешь, – оспаривая его утверждение, в свою очередь произнёс Юрий Георгиевич, махая руками. – Всегда из покон веков так было, как сейчас. Кто-то выживал, развивался и совершенствовался, а кто-то просто жил в своё удовольствие, ни о чём не задумываясь, на обычных потребностях, близких к звериным инстинктам. Покушать получше, одеться попривлекательней, чтоб жилище было не такое, как у всех, средство передвижения повпечатлительнее, ну и так далее по порядку. Сейчас – всё тебе пожалуйста, как хотели. Именно для этого наш класс и существует, выделяется из общей массы, чтобы иметь возможность управлять остальными согражданами, ограждать их от неприятностей, решать проблемы за них. Разве ж я не прав?
    
     – Вероятно это так, но всё равно хочется какой-то лучшей доли для человечества. Биорги явно стали меня беспокоить таким интенсивным развитием. Становится определённо не по себе от осознания того, что каким-либо неведомым образом они в конечном итоге окажутся на нашем месте.
    
     Алексей провёл ладонью по лбу, и она моментом сделалась влажной от выступающих испарений так, что тому поневоле пришлось доставать из кармана платок и вытираться обстоятельно уже им.
    
     – Все предпосылки имеются для этого и даже больше, – воодушевлённо продолжил он меж тем, сотрясая воздух. – Они участвовали в боевых операциях против сатанов, так или иначе – боевой опыт уже у них есть. Они умеют всё. Именно из биоргов набирается полиция, военные, рабочие разных специальностей, служащие, консультанты, в общем – все элементы общества, без которых не обойтись. У них налажена связь с единым информационным центром – Системой телепортационного автоматического явствования, дающей необходимо-нужные сведения по каждому аспекту жизни.
    
     – Как же как же. Думаешь, они смогут выйти из-под контроля и захватить власть? Это же абсурд! – воскликнул Юрий Георгиевич, с трудом удерживаясь от того, чтоб не расхохотаться. – А как же контролирующее Око Мира, связанное вкупе с Системой, расставленное во всяком городе, любом населённом пункте, своим ощутимым влиянием словно сетью покрывающее всё пространство вокруг, которое каждые сутки перезагружает программу этим созданиям, да ещё не по разу. Без неё у них останутся лишь одни примитивные функции, рефлексы, чисто житейские навыки и знания. Мало того, без такой поддержки биорги превратятся просто в подобие безвольного скота, станут точно растения, произрастающие в нашем Эдемском саду, то есть абсолютно полными идиотами.
    
     – …Быть такого не может? Этого я, признаться, не знал. Даже не удосужился углубиться во все тонкости и детали данной проблемы! Изучал её лишь поверхностно – воздействие на индивидуумов и только, – смешано оправдывался Алексей. – Вернее, я только единожды наблюдал введение такой станции в эксплуатацию, но совершенно был не осведомлён о истинном её предназначении.
    
     – Для общего развития, так будем говорить? Ну что ж, и то довольно неплохо. Конечно, жаркий спор у нас получился сегодня. Хотя это полезно будет для общего дела, я ведь навряд ли уже появлюсь здесь когда-либо, а тебе такие знания пригодятся, уж как минимум, – печально подытожил посланник. – Эх, Алексей, жизнь-то проходит, а я толком ещё ничего и не сделал, как бы мне того следовало, такому видному деятелю. А тут сатанскую психологию попутно освою, может, ещё трактат-какой научный напишу, по случаю. Всё у нас, я думаю, получится.
    
     – Да не переживайте Вы так, Юрий Георгиевич, не расстраивайтесь слишком! Найдём мы подход к этим созданиям, вызволим Вас оттудова, предоставим замену. Сам лично поучаствую в таком вопросе, уж не сомневайтесь, – он взял консула за плечо, постарался подбодрить его по-дружески. – Может, кофейку выпьете для разнообразия?
    
     – Нет, Алексей, спасибо. Сейчас скоро идти нам с тобою на посадку придётся, много работы предстоит сделать, – он нетерпеливо посмотрел на часы. – Успею ещё насладиться. Тем более там, на корабле, должны будут присутствовать и натуральные продукты, которые тут вряд ли где сыщешь. Они намного лучше синтезированных. Ведь, правда?
    
     – Конечно, уж кто бы сомневался! – согласился, благоволя ему тот. – Эх, зря я, наверное, здесь заменителем питаюсь. Это уж доподлинно точно, что зря…
    
     Некоторое время спустя, двое наших любезных приятеля поднялись наконец со своих удобных мест и, чуть пошатываясь от долгого ожидания торжественного момента отлёта, направились из этой, располагающей к откровению комнаты к выходу. Они вышли на воздух и проследовали по дороге вперёд, к ожидавшему их на стартовой площадке посадочному модулю, чтобы затем быстренько умчаться на нём далеко, к призрачным вершинам небес. Там они бы могли находиться за гранью привычного обыденного существования, ставшего им невероятно-чужим, как бы этого действительно не хотелось никому из подлинно человеческих созданий. В мгновение ока они исчезли за входным люком поблёскивающей металлом тарелки, которая также молниеносно со свистом оторвалась от земли. Они совсем не предполагали себе, не предвидели даже чутким своим восприятием, что именно произойдёт с ними в дальнейшем, каким будущим испытаниям могут подвергнуться их тела, души и разум, так запросто ввергнутые в общий механизм познания, исследования неопределённого, неведомого свойства бытия, туда, где не доводилось бывать ещё ни одной человеческой единице.
    
    
    
    
     Часть III. Образ существования
     Глава 1. Другая жизнь
    
     Солнце, необычайно маленькое и яркое, чуть краешком огненного диска, одним лишь кусочком собственного естества, беспримерно лениво выглянуло из-за горизонта, словно хотело прежде определить: нужно ли ему сегодня показываться на свет божий или подождать уже другого благоприятного случая. Напряжённо исследовав лучами окружающую обстановку, проверив отдельно каждое растущее деревце, аккуратно постриженный кустик, перебрав даже веточки и листики на них, озарив робким светом уютно стоящие в стороне домики и небоскрёбы, уходящие в небо, оно, наконец, неторопливо и величественно поползло ввысь. Пересекая линию небосвода в месте соприкосновения его с землёй, кое представляла эта изогнутая кромка горизонта, оно постремилось побыстрее выбраться в пространство, уйти как можно дальше от такого гнетущего его края вселенной, чтобы уже там, свысока, наблюдать за всем происходящим вокруг. Домам и деревьям, которым так или иначе было не дотянуться вершинами до его Святейшества, оставалось лишь только с земли уныло наблюдать за таковым его перемещением по небу.
    
     Удалившись в скором времени от них на недосягаемую высоту, словно расправив лучи полностью, оно засияло ещё ярче и насыщенней, отдавая части своего тепла природе, согревая и убаюкивая её, растворяя по ходу, улетучивая образовавшийся за ночь ненужный иней, который безоговорочно-послушно тут же тоненькой струйкой влаги стремительно уходил куда-то наверх. Солнце присутствовало здесь везде, проверяло всё, что только можно, заглядывало в окна домов, густую чащу парков и скверов, стучалось в двери, скользило по стенам зданий, сооружений, заявляя о своём присутствии. Нужно было снова и снова пробуждать этот мир, начинать следующий день, чтобы затем уже подробно исследовать бесконечно продолжающуюся суету внизу, будто бы приносящую кому-нибудь пользу или долгожданное благополучие.
    
     Небо тут маячило совершенным и красочным, голубого спектра цветом, зарождавшимся воплощением некой призрачной мечты о самом сокровенном и возвышенном. Оно точно увлекало сознание куда-то далеко ввысь, в воздушную облачную сферу своего бесконечного пространства, той необыкновенной действительности, существующей в глубине этого необъятного ристалища, вероятно именно для того и созданного природой, чтобы отражать все возможные способы реализации человеческой мысли, состязательной сущности бытия. Оттенки чередовались от прозрачного и призрачного, слегка тронутого капнутой в молоко синевой, до более насыщенного, массивного, внушительного – яркого отражения, близкого к составу истинного первостепенного облика мира, предопределяя порядок такого познания от сложных элементов к более простым и понятным всеми.
    
     По небу, вздымаясь, различные и непохожие друг на друга, величественно плыли облака, представляя своей белоснежной массой неимоверное превосходство некоторых природных явлений, происходящих вокруг. Такие процессы, совсем не так далеко от нас случавшиеся, без сомнений завораживали, затягивали в свой бесконечный процесс изменения, перевоплощения во что-то другое, непознанное, как никогда – неведомое, из всех вновь и вновь повторяющихся событий. Хотелось бы понять такие преобразования до конца, может быть в какой-то степени ещё не изученные полностью, возникшие тут перед нами как открытая книга, по неизвестно какой причине не освоенные как должно. Но далеко ли может зайти прогресс? Есть ли завершение той бесконечности развития, на которую ступают людские умы для достижения определённых, конкретных задач? Истинно ли они понимают, что пытаются разгадать, разведать, и не будут ли попросту разочарованы теми знаниями, обретёнными ими в процессе раскрытия тайн окружающего мира? Нужными ли окажутся они впоследствии или будут спрятаны, погребены под серым забвением последующих поколений?
    
     Мало-помалу но солнце продолжало яркими своими лучами исследовать то, что наблюдало вокруг: колеи дорог, крыши домов, стены зданий – в общем, всё то, с чем как-либо соприкасалось, окутывая, обволакивая это так, что становилось невыносимо жарко от таких его страстных объятий. Из-за чего белый пар от воды начинал подниматься всё больше наверх, стелиться над землёй, увлекая в воздух также и мелкообразную пыль под ногами, которая ещё недавно плотной вязкой безжизненной массой лежала на её поверхности. Грязь, размазавшись как шоколадное масло по хлебу, образовывало вместе с камнями достаточно прочное соединение, которое сейчас было бесполезно в этом новом качестве, исчезая из пространства с поля зрения совсем, точно выброшенное неведомым подъёмным механизмом прочь в таком особом природном явлении. Даже ветра тут не наблюдалось, пускай небольшого, незначительного, ненадолго, лишь на время способного собственным проникновенным дыханием смахнуть пелену стоявшего здесь сухого смога из песка и пыли, создававшего неистовое впечатление знойной и горячей печки. Всё находилось тут как внутри какой-то плавильной камеры, от жара которой было не уйти и нигде не скрыться, не податься в тень спасительной кроны деревьев, либо погрузиться в иное пространство охлаждающих жизненных сфер.
    
     От данного неописуемого действия, от чересчур пагубного, разлагающего всё живое влияния избавиться можно было только в правильно оборудованном помещении, магазине или подвале, или, на худой конец, в каком-нибудь одном из ободранных остановочных комплексов, каждые пять минут попадавшихся на глаза. Да и нестерпимо яркий свет нисколько не располагал благоприятствованием для прогулок по городским кварталам. Наверняка из-за таких бесподобных ощущений все обитавшие тут существа так и норовили поскорее укрыться куда-либо в безопасное место, переждать необычайно мощную, испепеляющую жару, так или иначе способную вывести из правильного состояния кого угодно. Они принимали данный факт как явление само собой разумеющееся, чего-то неизменно неотвратимое, что именно в такие моменты лучше поскорее убраться с улиц долой, опуститься подальше вниз и не показываться определённо-отведённое время, собственно как раз в самый пик всех происходящих тут событий. Хоть и твари-подобные виделись напрочь лишёнными какого-либо рассудка, существующего в них здравого мышленья, были не способны как положено трезво воспринимать окружающий мир, но всё равно, несмотря на такой случай, они отличались и ощущениями крайне выраженной интуиции, бывшей в состоянии уберечь их и от других возможных неприятностей. Эта способность была сравнима разве только с инстинктами у животных, чувством самосохранения у людей, тех врождённых природных механизмов, присутствовавших у всех биологических существ всегда, неважно уж каким неведомым образом возникающих в природе, будь то с сознательной помощью человека, либо уже без неё.
    
     Чем эти существа занимались, трудно было определить или из общего сущего обособить конкретно, что именно они делали каждый день в Городе, если следующий за ним новый приходящий эпизод сознания повторялся снова и снова, одинаковый для всех, точно такой же, как и предыдущий. Лишённые стойкой памяти для идентификации себя в этом мире, они бродили по улицам Города вдоль и поперёк, за отсутствием понятных целей, занятий, потребляющие готовые продукты, доступные им без каких-либо ограничений и затрат действенной энергии. Эти подлинные подобия людей, словно зомбированные какими-то неведомыми силами, полностью потеряли тот человеческий облик, который сверх меры был выделен им в начале существования. Наверное это произошло бы и с людьми, проживи они при сходных обстоятельствах ещё пару сотен лет. Но вряд ли данный факт выразился бы таким самобытным образом, как случилось это с подобными в конце их жизненного пути, без необходимой поддержки общего разума цивилизаций. Однако, на эту тему можно излагаться вечно, не взирая ни на какие печальные обстоятельства, не так давно произошедшие со всей человеческой расой в целом, если бы не одно событие, неоспоримо требующее некого особого рассмотрения.
    
     Итак, некоторый подобный, из всего сообщества себе подобных, или человекообразных – так их называли оставшиеся за периметром люди, вышел из бункера 148, что находился на окраине Города, совершенно изменившимся, отличным от своих собратьев, каким-то неведомым образом приведший себя в нормальный божеский вид и вернувший потерянное исходное обличие. Возможно, к такому действию его подтолкнули остатки сознания, к тому времени как-либо сохранившиеся у него в голове, или разум, помнивший мало-мальски те времена, когда всё было иначе, стояло на своих местах и как положено функционировало. Пройдя в другом измерении особо-нужную процедуру реабилитации и выйдя на поверхность, он с изумлением и даже ужасом обнаружил то катастрофическое положение, в котором оказался весь мир в период пребывания его в небытие. Нужно было подумать о дальнейшем существовании, и не только о своём собственном, а ещё и о других людях, сопутствующих этому моментах жизни, выпавшие на всё его существо как снег посреди жаркого лета. Изменить преобразившуюся Систему подобный не мог в силу недоступности её к таким кардинальным воздействиям. Но он был в состоянии вернуть, также как вернул себе, былые инструкции-воспоминания другим подобным, совершенно не полагаясь на пресловутое Око Мира, найти быть может среди оных – своих единомышленников, во всём окружавшем его сообществе. Ведь неизвестно ещё, кто какую роль исполнял в этом мировом устройстве организации жизни, какими потенциалами обладал, да и на что был способен в конечном итоге.
    
     Исследователь остановился перед выходом из бункера, будто осматривал окрестности взглядом недоумения или растерянности, заранее предчувствуя явно чего-то недоброе, выразившееся во всей глубине его внутренних переживаний. То, что предстало перед ним теперь, подлинно поразило его настолько, что он просто не знал, как следует действовать, как поступить в дальнейшем. О чём он думал, чего предполагал – случилось на самом деле. Город, когда-то населённый бесконечным количеством жителей, совсем опустел, обезлюдел, словно подчинился приказаниям мудрого руководства свыше, а жители растворились в межвременном пространстве, как исчезает при перемешивании сахар в стакане с чаем. Так и в этом случае – все оставшиеся здесь люди в принципе и не существовали даже в действительности, не состояли абсолютно ни в какой реальности, ни в прошлом, и ни в будущем, а находились тут будто бы образно, уже сами по себе, вне доступа к внешним источникам, и угрожать им совершенно ничего не могло. И почему же всё стало именно так, каким неведомым доселе образом люди просто ушли отсюда, не оставив ни малейшего упоминания о недавнем своём пребывании здесь. В сущности, он мог бы простоять на одном месте очень долго, перебирая в голове разные варианты произошедших событий, если бы не вышел в свет уже во второй половине дня, когда солнце светило не так ярко и испепеляющее, позволяло без опасений передвигаться и выяснить всё самому, как поистине стоило.
    
     Испытатель прошёл немного по пыльной дороге вперёд в направлении возвышающихся на дальнем горизонте жилых строений, зданий, пока к своему удивлению не обнаружил на невысоком песчаном пригорке небольшую группу из человекообразных достаточно неопрятной наружности, расположившихся в естественном безмятежном спокойствии. Они сидели на каких-то деревянных, наспех сколоченных ящиках вокруг непонятно собранной ими кучи продуктов, вероятно собирающихся таким способом отобедать. Поразительно, но кто-то в Городе ещё существовал, пускай даже таким странным и подозрительным образом, словно призраки прохаживаясь вдоль кварталов по ночам или собираясь где-нибудь на окраинах необъяснимыми группами. Их вид вызывал довольно нехорошие, противоречивые мысли, ведь выглядеть до такой степени плохо не удавалось здесь ещё никому, если не сравнивать этих личностей с их собратьями из тех далёких незапамятных времён, когда людским сообществом не было достигнуто определённых вершин в своём развитии. Да и почему бы им не зайти к примеру, как положено, в какую-нибудь ближайшую столовую или, на худой конец, поесть просто так, где-нибудь в стороне в центре, не скрываясь друг от друга, не пренебрегая правилами общей морали. Трудно было в это поверить, но он и сам, очень смутно как в тумане просматривая недавно проведённую жизнь среди этих существ, вёл себя абсолютно также, сходственно встреченным подобным созданиям, будто бы совершенно не осознавал такое странное стечение обстоятельств. Да и одетая на нём потёртая серенькая курточка, мятые пыльные брюки, сношенные до дыр кроссовки – всё напоминало ему эпизоды той потусторонней жизни, где в некой безумной отрешённости принимались такие моменты за чистую монету, правильную истину, как вещи, само собой разумеющиеся. Теперь же он, точно освободившись от всего этого, оставив позади прошлое и вырвавшийся из небытия, шёл вперёд наперекор собственной судьбе.
    
     Существа заприметили того ещё издалека, начали подавать ощутимо-явные знаки внимания, будто бы зазывали разделить их трапезу с ними. Он, нисколько не смутившись приглашению, не пренебрегая гостеприимством, однако совсем не узнавая никого из собравшихся, неспешно приблизился к группе на близкое расстояние, чтобы слышать все крики и возгласы, какие изрядно здесь произносились в его адрес, да и не только.
    
     – Палыч, ну что же ты, в самом деле! Давай, присоединяйся к нам срочно, скорее! Где тебя черти носят? Такого человека только за смертью и посылать. Три часа уже ходишь непонятно где, если не больше, и всё бестолку. Достал выпивухи, или же опять нет? Или всё как обычно, так изобразишь-обрисуешь, что будто бы тебя ни в один магазин не пускают, не принимают там якобы должным образом?
    
     Сказавший эти слова с ловкостью кошки подскочил к гостю и стремительно-нагло обшарил его куртку с невыразимым пристрастием, даже ещё и с интересом, поскольку неожиданно, как для самого владельца, так и для себя лично обнаружил у того тёмную бутылку портвейна, основательно упрятанную под подкладку. Он дерзновенно извлёк её оттудова, вытащил на свет божий, а затем неспешно с нескрываемым омерзением опустил в общую кучу продуктов.
    
     – Вот ведь, можешь, когда захочешь! – прохрипел он, скривившись в нехорошей улыбке. – А до этого говорил, что не способен никакие энергобарьеры преодолевать. Всё люди как люди, рискуют своими извилинами ради общего блага, не то что некоторые. Ты же должен понимать, что когда придёт волна – нужно быть во всеоружии, находиться подальше от центра – источника зловредных излучений в полном бессознательном состоянии. Потом включаться в жизнь будет довольно сложно, сам понимаешь.
    
     – Включаться? Каким именно образом? – полюбопытствовал тотчас исследователь, точно и не соображал вовсе, о чём здесь речь идёт. – Вы мне об этом расскажите поподробнее.
    
     – Ну, ты как заново родился, ей богу! Будто бы волны ещё не проходило, а ты стоишь тут перед нами: сам на себя не похожий.
    
     – Его, наверное, у магазина вырубило, когда он спиртное доставал, – догадался уже другой участник посиделок. – Сразу видно! Бледный весь стоит, как стена у телевизионной башни. На-ка вот, прими для разгона. Намного легче станет, я знаю…
    
     Он протянул Палычу стакан, налитый лишь в половину положенного ему пластикового объёма, наполненный какой-то подозрительной жидкостью неизвестного состава и цвета, совершенно непонятно чем в действительности являющейся. От одного вида предложенного напитка ему стало нехорошо. Палыч забрал ёмкость к себе и невольно вдохнул выходящие оттуда испарения. От этого его замутило ещё больше. Даже не испробовав взятого содержимого, он словно бы почувствовал уже всеми имеющимися в нём рецепторами, как будто сызнова возвращается в то недавнее первобытное состояние, в котором пребывал долгое время. Сейчас он точно утрачивал контроль над собой, забывал только что обретённые им в бункере навыки и знания. С превеликим удовольствием он вернул стакан обратно подавшему ему его, уже изрядно подвыпившему подобному, выразив таким действием будто протест против принятого здесь образа поведения, когда некоторые обитавшие тут существа употребляли горячительные напитки лишь для того, чтобы не потерять собственные воспоминания, так или иначе возникающие у них в головах по прошествии определённого времени.
    
     – Спасибо за угощение конечно, но чего-то мне не хочется таких излишеств… – начал было отвечать он, но оказался грубо прерван его теперешним собеседником.
    
     – Не умничай! Или намереваешься также бродить, как полчища мерзких несносных грызунов по единому кругу возле городских поселений в поисках подходящего средства спасения? Этих-то тварей уж явно никогда, ни за какие коврижки сюда не запустят, – тут рассказчик поморщился. – Или будешь существовать как наши с тобою собратья, лишившиеся памяти на веки вечные, питающиеся кой-каким подножным кормом, объедками и прочими отходами с заводов переработки биологической энергии, истинно и реализуемые там в нормальные продукты. У данных концернов теперь они всецело обитают, так как податься больше некуда. Этот Город был создан исключительно для разумных существ, таких как мы с тобой.
    
     Палыч невольно растёкся широкой гримасой, прошедшей по его лицу так, что стало видно даже зубы. Подобный только исподлобья недоумевающе глянул на него, совершенно не понимая, чему тот так радуется.
    
     – Зачем скалишься? Правду же говорю! Так что пей и ни о чём не думай, что случится завтра. Наступит новый день, тогда всё и разузнаем, выясним как следует.
    
     – Нет, я уж попробую как-нибудь без этого обойтись. То слишком скверно получается. Неужели ничего другого и придумать нельзя, как единственно травить себя такой несусветной гадостью?! – от безысходности возмутился тот. – Не жалко вам себя, для чего вы здесь живёте-существуете?!
    
     – Нам-то что сделается?! – выкрикнул ему в ответ грязно-образный подобный. – Если ты учить нас вздумал, так зря. Бесполезное это занятие. Хотя есть наверное способ, который используют эти неведомые нам людишки, приходя за товаром сюда. Ведь они потребляют какие-то коренья, вернее отвар из них, который видимо и помогает как-то пробираться в Город. Но одно другому – явно не замена. Коренья ещё нужно насобирать, а спиртное – вот оно, перед глазами стоит, только руку протяни. Да и приятнее намного. Тебе так не кажется?
    
     – Нет, не кажется! – уверенно произнёс Палыч, передёрнувшись всем организмом. – Вы, такие сознательные, отчего же не ушли подальше отсюдова, не покинули навсегда такое нехорошее место? Почему за периметр не вышли? Кишка тонка?! Там наверняка уж не действуют все эти нелепые законы, – продолжал неистовствовать он, размахивая руками из стороны в сторону от избытка чувств, переполнявших его как никогда, видимо всецело помогая себе такими жестами. – Однако вы продолжаете пьянствовать здесь, не зная никакой меры, не соблюдая приличия.
    
     – Да угомонись ты в самом деле, в конце-то концов! Ума что ли лишился окончательно?! Сам-то вспомни, каким был. С нами же рядом сидел, или забыл всё напрочь?! Совсем мозги поотшибало? – протестующим тоном заявил всё тот же участник собрания. – Если говорить об этом вопросе, то почему ты так скверно о нас думаешь? Многие покинули это место. Ходят, шарахаются где-то там, среди людей. Но условия жизни за периметром отвратительные. Приходится всё своим трудом добывать. Такое нам явно не по нраву. Найди способ избежать воздействия этих волн, и мы тебя с радостью поддержим.
    
     – На всё готовое норовите придти? У нас же не было никогда эдакой людской психологии как будто, да ещё такой примитивной, какую я сегодня наблюдаю, – опечалился Палыч, апеллируя к чему-то возвышенному и светлому. – Может быть когда-нибудь вы поймёте подлинный смысл своего существования на этом свете, какой истинно открылся мне, не так давно проявившийся всюду, ежели судить по земным меркам времени и пространства. И вы не будете уж больше так бесцельно проводить отпущенные вам года жизни, как делаете это сейчас.
    
     – Давай-давай проповедуй, куда только это тебя заведёт? Иного выхода ведь всё равно не предвидится, как бы мы не распинались на эту тему, – подобный лишь покачал головой в оправдание. – Разве ж мы сами не понимаем такие моменты, не разумеем всех возникших обстоятельств? Только так можно противостоять Системе. Если б мы могли её сломать, то ведь она, зараза, ни на дюйм нас к себе не подпускает.
    
     – Ну как хотите. Хоть страшного суда здесь дожидайтесь, который кстати, судя по вашему отношению, совсем не за горами будет. А я пойду по своим делам. Возможно и придумаю чего-либо по пути, как вашей беде помочь, без должного с вашей стороны участия и самопожертвования.
    
     Исследователь легко отдалился от расспрашиваемых им подобных и проследовал по пыльной дороге дальше, прошёл ещё несколько сот метров до ближайшего магазина, чтобы попробовать добыть там какое-нибудь незначительное количество продуктов. Удивительно, но внутрь он проник безо всякого противления различных энергетических барьеров, действие которых ему было предначертано группой давешних бывших приятелей. Вероятно, преграды создавались Системой для индивидуумов не очень подобающей внешности, надзирающей за действиями любых обитающих в округе существ. По видимости он оказался как раз одним из тех самых разумных созданий, вполне полноправных граждан старого света, которых пропускали везде и всюду без всяческих ограничений. Выбрав необходимо-подходящий набор продуктов и покинув магазин, он быстрым и уверенным шагом направился обратно в спасительный бункер, так как солнце, несмотря на все его важные манипуляции по небу, уже стремительно клонилось к закату, таким непосредственно-естественным образом старалось скрыться с небосвода долой, оставить всех в кромешной тьме на милость каких-то неведомых сил. Ведь по заверениям встреченных на пути друзей, после его исчезновения и происходили те самые странные преобразования, называемые волнами, которые ощущать ему теперь на собственной шкуре не очень-то хотелось. Он отлично это понимал, одновременно сознавая, что обнаруженный им бункер находится где-то далеко за чертой обычного измерения реальности, вне пределов досягаемости каких бы то ни было систем обозрения мира, жаждущих контролировать всех и каждого, попадающих под её влияние субъектов.
    
     Тем не менее постепенно, но эдак уже сейчас, темнота вступала в свои законные права, пускай прежде незначительно, лишь на отдельных участках поверхности, поглощая остающийся ещё скупой свет где-то в уголках призрачных построек, сооружений и, конечно же – окончаний закрытых улиц, там, где действительно будто казалось, что ночь, властная и полная, уже успела подобраться к ним, прокрасться незаметно ко всем обитавшим там существам, забраться чуть ли не внутрь их самих, накрыть невидимым покрывалом так, что становилось крайне не по себе только от одной мысли о таком её всеохватывающем деянии. Лампочки транслирующей башни, точно подготавливаясь к предстоящей процедуре, засветились ещё ярче издалека красным светом в наступающем сумраке ночи, заставляя двигаться быстрее и стремительнее, чем раньше. Что-то в этом явлении напоминало преддверье некой зловещей катастрофы, какого-то ужасного природного явления, должного разразиться именно здесь и сейчас, разверзнутся так, что уж не останется более никаких проблесков разума во всех ощутимых и ближайших окрестностях. Тут совершенно не замечалось ни малейшего дуновения ветра, которое создавалось обычно при любых обстоятельствах таких предзнаменований, ни движений листьями и ветками деревьев, кустарников, перешептываний их о чём-то неведомом, сокровенном, понятном лишь ими, что казалось особенно страшно в этих условиях. Искусственный мир словно замер в ожидании необычных, совершенно не свойственных для него преобразований, перерождения во что-то новое, иное, совершенно не определяемое и неизбежное. Даже звуки шагов от будущих изменений становились неестественно звонкими, похожими на удары молота по наковальне, отдавались прерывистым эхом на местности, будто все предметы вокруг были заключены внутри какого-то специального замкнутого помещения, со всех сторон ограждённого невидимыми прозрачными стенами, не поддающиеся никакому обнаружению изнутри.
    
     Ведь ежели подумать, то нынешние условия существования напоминали здесь некое подобие гальванического сада, воссозданного на борту одной из орбитальных станций, поддерживающей жизнь при помощи химических реакций, вдали от подлинно-натуральной составляющей, так заведомо необходимой для обеспечения полноценной жизни. Истинный смысл бытия человека заключался именно в нахождении его внутри той органической оболочки, которая дана ему изначально природой, соединения с нею в общности и взаимодействии определённых энергетических потоков, переходящих из одного состояния в другое, оказывающих нужное и правильное влияние. Ощущая себя неотъемлемой частью природного механизма, соприкасаясь с ним, человек лишался чувства незащищённости, страха перед неизбежным, зная, что жизнь его так или иначе продолжится в следующем поколении, пускай даже в обличии совсем не тех существ, в качестве которых он был изначально избран или являлся на самом деле. Малейшие изменения собственной личности в лучшую сторону по отношению к живому миру дадут ему право надеяться на то, что впоследствии он будет как надо воспринят для перерождения и продолжения жизни именно в той организации материи, в которой и существует вся биологическая субстанция во Вселенной. Создавая преграды, ограждаясь от истинных условий обитания, человек ввергает себя в противостояние ко всему объёму имеющихся повсюду потусторонних сил, управляющих биологической массой по своему усмотрению, дающих в последующем душе верное направление. Трудно себе представить, что случится с человеком, оторванным от этого природного механизма перерождения, пусть даже если он и обретёт каким-то неведомым образом самостоятельно эти страшные умения и знания, заложит их без должного природного контроля в некую Систему, которая будет руководить такими процессами воочию.
    
     Между тем путник всё ближе подбирался к заветной цели, пока наконец целиком и полностью не исчез в бункере и не закрыл за собой плотно двери, опасаясь тех, словно передающихся по воздуху невидимых волн транслятора, которые вот-вот должны будто бы возникнуть перед ним совершенно из ниоткуда. Кабинка лифта содрогнулась от резких рваных движений, болтания тросов и шарниров, удерживающих её неподвижно в воздухе, направивших после в нужном поступательном ритме вниз. И она, поскрипывая, поползла в глубину, точно погружалась в какую-то обволакивающую призрачную субстанцию, мчалась быстрее по стенам туннеля времени и пространства, пока не достигла своего конечного пункта назначения. Выйдя из неё, ступая по известному коридору, исследователь прошёл в ту самую маленькую комнатку, где и началась такая его новая жизнь. Он явственно помнил, как это было для него вначале, хотя толком и не понимал, что смог проделать подобные манипуляции по настройке сложного агрегата самостоятельно. Но ведь сейчас прошло довольно много времени с первого знакомства с ним. Однако воспоминания никак не желали уходить в прошлое, покидать его навсегда, потускнеть или поблекнуть в свете последующих событий. Он помнил все мельчайшие подробности, как будто это было вчера и, что самое удивительное, совсем не хотел, чтобы такие видения хоть на мгновение оставили бы его в полном одиночестве…
    
    
     Глава 2. Потерянные воспоминания
    
     От неожиданности он даже подпрыгнул на своём мягком исключительном кресле, да так, что тут же вывалился обратно, словно был выбит какой-то мощной пружиной, активированной изнутри. Таким нелепым образом очутившись на неуютном, ничем не прикрытом полу той маленькой комнаты, изученной им некогда до мелочей, он с удивлением стал озираться по сторонам, как будто видел всё впервые в жизни. Такова была реакция на увиденное, прочувствованное здесь, полученное именно от этого причудливого агрегата, на который он так неосмотрительно позволил себе присесть. Кресло в тот момент представлялось ему необычайно удобным, никогда и нигде до этого им не встречаемым, с непонятно для чего вмонтированными в изголовье проводками и всевозможно мигающими датчиками-светодиодами. Мгновения тянулись в нём ощутимо долго, хотя на самом деле прошло сравнительно не так много времени, чтобы он мог достойно на них отреагировать, а именно: не выпасть так скоро. Как будто кто-то методично и правильно, а также и досконально точно вводил в мозг какую-то архиважную информацию, заполнял нужные ячейки памяти, выстраивал положенные импульсы в единственно верный порядок, потребный для данного необратимого процесса. Но подобный зашёл в эту комнату совершенно осознано и самостоятельно, без чьей-либо помощи или подсказки, неведомо уж как запустил аппарат в действие, не понимая до конца истинного его предназначения. Но для каких целей он вообще инициировал такие манипуляции, не ведая того, что именно происходит вокруг? Однако то, что получил он взамен, стоило всех его беспокойств по поводу необходимости проведения испытания, представившее объяснения на некоторые значимые вопросы, наполняющие его мысли и чувства, никак не дающие покоя. Ведь что-то обусловленное уже имелось в его подсознании, зовущее непременно в это место.
    
     Подобный опустился сюда на лифте, обнаружив тот безусловно случайно, на удивление – стоящем в некотором можно отметить полуподвальном помещении, никем и никак не охраняемом на должном уровне для такого важного объекта, как этот, где при входе даже положенного замка не имелось. Действуя по наитию, обследуя буквально наугад попадающуюся навстречу территорию, он наконец отыскал нужную дверь, зашёл в эту комнату, тем самым вероятно осознавая всей своей подобной сущностью неуклонную значимость такой процедуры. Ведь это было как раз именно то, чего ему не хватало. И правильно! Теперь даже собственное имя удалось вспомнить. Как только он жил без всего этого? Его зовут Виктор, и это являлось без всякого сомнения так. Аналогично ему пришлось припомнить и остальные нежелательные подробности, случившиеся с ним и с его прекрасным миром, ввиду недавно произошедшей катастрофы. По меньшей мере, таковым «прекрасным» его считали люди, жившие на этой планете, называемой Землёй. Проступающие картины из памяти пугали, просто обескураживали беспредельной глубиной, жестокостью, свойственной всем природным явлениям, так или иначе протекающими всюду, с поддерживающим их размахом вселенского масштаба, полноты образов, бесконечно увлекающих за собою в обширные просторы космоса. Представшее пред глазами бедствие поражало масштабностью и зрелищностью, как будто он сам воистину присутствовал при таком страшном апокалипсисе, вершившимся здесь.
    
     Но кто же на самом деле исполнил эдакое ужасное злодеяние, ведь до подлинно реальной катастрофы оставалось ещё уйма времени, и человечество совсем не скоро должно было придти к такому завершению своего существования. Какие-то неведомые силы его определённо ускорили, да ещё в таком трагичном всепоглощающем масштабе. Энергетические связующие нити меж звёздами не могли обрушиться сами по себе. Да и никто из биологических особей абсолютно не был в состоянии проделать ничего подобного. Нарушить хрупкий, но в то же время исключительно стойкий от вторжения внешних воздействий баланс перетекания сил от меньшей массы к большей, с подпиткой таких процессов из недр разлагающих Вселенную чёрных источников казалось совершенно невозможной затеей, по крайности до тех пор, пока не наступит нужный момент изменения пространственно-временного континуума. Тогда неприятностей со светилом не избежать. Катастрофа неминуемо быстро случится, выразившись экстренной вспышкой материи от недостатка поступающей энергии, направляемой к звезде, и последующим сжатием её до размеров белого карлика.
    
     В любом случае доступ в систему будет закрыт для всех межзвёздных кораблей, любыми способами стремящихся попасть внутрь. Да и вылет из поля влияния Солнца станет невозможен, так как именно эти энергетические связи и поддерживают мгновенные перемещения от звезды к звезде вне законов разумного объяснения. Ведь если представлять всё образно, то звёзды – источники вырабатываемой энергии, совместно с таким же бесчисленным множеством чёрных дыр, собирающих её, объединены между собой в единую плазменную массу, лишь в небольших точках реального пространства проступающих чуть краешком своей плоти в виде отдельных фрагментов, так весомо именуемых нашими обыденными причудливыми названиями. Сама же привычная для нас сфера деятельности совершенно жутким и неописуемым образом искривлена до такой степени, что представить её в действительности обычному человеку будет невероятно сложно. Выбрасываясь из общего объёма некими лепестками энергии, сравнимыми только с подобием электромагнитного поля, периодически изменяясь, увеличиваясь либо уменьшаясь в размерах с течением времени, эдакая странная пространственная среда оказывает ощутимое воздействие на любые вялые проявления ещё зарождающейся жизни, порою совсем в неподходящие для неё моменты. Аналогично функционирует и отдельно взятый, пульсирующий кусок материи, подвластный своими манипуляциями ведомым лишь ему законам небесной механики. В данном случае эта субстанция должна будет сохранить, выявить на обозрение одну только маленькую, но невероятно тяжёлую точку, совершенно не способную поддерживать около себя какой-либо жизненный мир. Но время ещё присутствовало здесь и не истекло без остатка, уступив осуществление страшного замысла над людскими тварями иным природным силам, до полного рассеивания остатков звёздной массы в холодных и бескрайних глубинах космоса.
    
     Для быстрой эвакуации населения из гибнущей системы на более подходящее место обитания требовались подготовка и решительность, которых, к сожалению, совсем не наблюдалось, даже при наличии ведущих и прозорливых в этом отношении учёных. Ведь никто и предположить не мог такого стремительного поворота событий. Энергия к Солнцу прекратила поступать практически внезапно, не так, как происходило это в природе – постепенно и размеренно, и светило, исходя из сложившихся обстоятельств, срочно начало естественный процесс перерождения. Расширяясь больше в собственном объёме, оно должно было просто в считаные дни поглотить Землю, ближайшие расположенные к нему планеты, спутники и станции, огненным дуновением буквально одним моментом уничтожить все жизненные процессы, происходящие на них. Спасения не оставалось ни для кого. Покинуть умирающую звезду в таких условиях стало невозможно, так как её слабой энергетики, вырабатываемой здесь, было недостаточно для прыжка хотя бы единственного звёздного корабля. Влетающему в туннель транспорту не хватило бы элементарно той затягивающей силы, способной направить корабль к другой, пусть даже самой ближайшей звезде. Для пытающегося же прорваться в систему любого аналогичного средства передвижения не нашлось бы попросту точки выхода его из безмерной всеобъемлющей мощи общего энергетического сгустка. Таковую аномальную область тот не смог бы обнаружить в силу крайне слабого её проявления.
    
     Но удалось ли кому-нибудь, несмотря ни на какие преграды, покинуть этот опасный мир в самый последний момент его существования? Да и как Земля оказалась на орбите Сатурна, осталась целой и невредимой, поддерживающей ещё и разум, вместе со всей, пускай совершенно изменившейся в процессе такого перевоплощения природой, инфраструктурой городов? Это определённо было для исследователя не совсем понятным обстоятельством. Многое ещё предстояло узнать у такой обширной Системы, как эта. Да и откуда изначально пришла к нему вся подобная информация? Ведь система активизации памяти, представленная в этой комнате в виде удобного кресла, позволяла только выявить на поверхность, а впоследствии и воспроизвести у себя в голове, лишь полученные в течение всей человеческой жизни сведения, восполнить утраченные навыки, воссоздать образы прошлого, воспоминания, и не более того. Сколько же лет минуло с момента изменений? Как долго он находился в беспамятстве? Год, два, а может быть – все десять?! Необходимо было выяснить это как можно скорее, пока не стало слишком поздно. Мир и так сильно изменился от исходного, преобразился совершенно неописуемо до полнейшей неузнаваемости. Вероятно он ещё сумеет отыскать здесь людей в светлом рассудке и твёрдой памяти, способных мыслить. Не один же он такой тут остался на бескрайних просторах Земли, из всех когда-либо существовавших прежде учёных. На крайний случай он попросту заведёт сюда кого-нибудь из шарахающихся повсюду, похожих на зомби подобных, таких, каким был сам ещё полчаса назад, да и делу конец. Просто усадит одного из них в кресло, тем самым постарается вернуть его к здравой полноценной жизни.
    
     Да и бункер ему определённо знаком. Ведь именно в этом месте и проходили неизвестные ещё никому опыты с пространственно-временной средой их обитания, никак не оглашаемые простым смертным. Устроители таких экспериментов слыли попросту некими сверхлюдьми, стояли над остальными жителями на порядок выше. Обладая специальными знаниями, имея общий командный центр, они защищали население планеты от разных неприятностей, в том числе и решали проблемы удобства в житейском плане. В таких созданных ими бункерах, вне привычного измерения действительности, группа учёных могла проводить эксперименты на пользу остального сообщества, что не обошлось без открытий. Но полученные знания категорически нельзя было доводить до ума людей. Особенно это касалось правящей верхушки, так как подобные сведения могли запросто поставить под сомнение всё дальнейшее существование человечества как вида, перевернуть былые представления о реальном мире с ног на голову. Так или иначе, катастрофа произошла бы в любом случае, независимо от отношения к данному вопросу правительства.
    
     Тут Виктор внезапно осознал всю свою причастность к этой трагедии. Ведь это тогда они с группой товарищей можно сказать вывернули всю Систему телепортационного автоматического явствования наизнанку. Они связали её воедино, соединили крепко-накрепко со службой с красивым названием «Око Мира», наделили незримой сверхспособностью к изменению собственных изначальных параметров для защиты населения от мыслимого вторжения пришельцев, природных бедствий, ещё каких-нибудь сходных глобальных катаклизмов, случавшихся в ту пору достаточно часто. Подписание контракта о сотрудничестве с сатанами только ускорило работу в этом направлении, так как правительство Земли уже элементарно не понимало, что своими решениями натворило. Крайне хитрых и враждебных сатанов уж ни в коем случае нельзя было недооценивать. По окончании всех преобразований, по мере размещения Ока Мира в пространственно-временном континууме, начались некоторые не вполне естественные сдвиги, несомненно, приведшие к полной потере памяти всех задействованных в том проекте учёных. Их нахождение рядом с Системой могло хоть как-то остановить такой процесс трансформации, тем более что бункер располагался вне законов реального измерения, в некой незримой области небытия, то есть был совершенно недоступен каким-либо внешним воздействиям, обретался выше обычных пониманий этих непростых вещей. Но такого не произошло. Виктор осознал подобное только сейчас и пришёл в ужас от истинного понимания всего свершившегося.
    
     Чувство вины буквально поедало его живьём, ощущением того, что именно он и явился одним из инициаторов этого трагичного события, приведшего к ещё более тяжёлой ситуации, в которой оказалась всё земное сообщество. Но разве ж учёные могли понимать, к чему способна привести такая перестройка жизни, к какому исходу в развитии в итоге придёт человечество, если станет на уровень беспомощности и деградации, включая всех правителей, избранных класса элит, научных работников, военных, ну и так далее, следуя по ступеням той пресловутой иерархии. Доверяя исключительно автоматизированным аспектам благоустройства жизни, люди потеряли всякую малейшую способность к мышлению, интеллектуальному развитию своего разума, по сути разложившись изнутри. Передача накопленных человечеством знаний в общий командный центр сделала неизбежной то бедствие, которое произошло уже задолго до этих кардинальных изменений в головах и мыслях людей, превратив их в подобие бездушных, жаждущих крови, готовых наброситься в любую минуту грызунов, либо в ничего не помнящих, не приносящих никакой пользы, бестолку блуждающих по округе подобных. Договор, заключённый между цивилизациями, совершенно ничего не решал в таких вопросах некого духовного свойства. Просто требовалось согласие общества на проведение определённых процедур терпимости к злу, явления доброжелательности по отношению к новым демоническим представителям, к изменению нашей людской самобытности, культуры, религии, прочих аспектов жизни, которое нужно было решительным образом пресекать, пока не станет по-настоящему поздно. Едва ли правительство прислушалось бы к подобного рода советам, тем более исходящим от созданных самими же людьми биоргов.
    
     Так что другого способа остановить полное уничтожение человечества навряд ли нашлось. Виктор это понимал, и именно такие, выявленные прежде страшные факты по поводу существующего положения вещей, отчасти как раз того, чего действительно добивались сатаны, подвигло участников исследования совершить преобразования, тем сохранить хотя бы часть цивилизации. Но беда заключалась ещё и в том, что приходилось слепо довериться этой не опробованной ранее бестелесной машине в обличье некой автономной Системы, которая с лёгкостью и нарушила всё привычное безмятежное людское существование. Нет, прошло уже довольно много времени, не год и не два с момента трагедии, а значительно больше. Люди могли позабыть, кем они являлись в недавнем прошлом, до всех этих непредвиденных изменений, а может быть даже: они не помнили и мельчайшие подробности своей сегодняшней жизни! Необходимо было всё как следует досконально проверить на простом биологически смертном индивидууме. Завлечь кого-нибудь к себе, живущего вне пределов мегаполиса! Благо магазины ещё работали по прошествии долгого времени, и люди частенько да посещали Город, так или иначе стремились восполнить запасы провизии, одежды, удовлетворить остальные житейские прихоти. Проблем с указанным контингентом не должно было возникнуть уж никоим образом. Сложнее казалось другое. Ведь для того чтобы механизм считывания всецело сработал, человек должен был сам, в ясном уме и твёрдой памяти, то есть – по добровольному согласию сесть в такой агрегат и по возможности полностью ему довериться, раскрыться. Тогда процесс завершился бы вполне успешно. Необходимо было вступать в контакт только на дружественной основе и ни в коем случае не прибегать к насилию, принуждению.
    
     В Город люди пробирались двумя способами: либо на автоматических электропоездах, ежедневно неведомо как продолжавшие следовать привычным маршрутом, либо сквозь странно образующиеся бреши в силовом поле, пропускающие внутрь исключительно человеческую сущность и никакую другую, никого уж более из чужеродных звероподобных созданий. Однако постоянно жить в нём люди не могли, а тот, кто всё же осмеливался остаться, куда-то и пропадал вовсе. Вполне возможно, что время в городах зацикливалось в пределах одних суток, изо дня в день повторяющихся в определённой последовательности событий, едиными эпизодами, внутри собственной сберегающей сферы. Люди, расположившиеся там на ночлег, а именно ночью и происходили все подобные преобразования, абсолютно не вписывались своим нахождением в установленный порядок в отличие от биоргов, которые лишь только до особого случая теряли способность адекватно воспринимать происходящие моменты бытия. Воспоминания затирались сведениями новой, никому не нужной в нынешних условиях информации. Для тех же, кто успевал за короткое время выбраться из Города, события продолжали накапливаться в памяти, с чистого листа записывались в подсознании. По мере развития кто-то сумел приспособиться к изменившимся обстоятельствам, а кто так и остался на былом уровне, как большинство всех человекообразных. Хищники на данных субъектов почему-то не претендовали, может быть знали, что ни к чему хорошему это не приведёт, или наоборот, что было скорее всего, верным, – просто не чувствовали в них людей. Ведь любой подобный, так или иначе, обладал способностью к быстрой регенерации своих органов, имел несколько большую силу, нежели человек, наделялся исключительной ловкостью, хотя конечно смотря для каких целей изначально тот или иной индивидуум был создан. Несомненно, при всём перечисленном, они вполне могли бы существовать вечно. Только вот наш исследователь совершенно не выделялся какими-то особыми физическими возможностями, да и ноги у него побаливали периодически немного, неизвестно только почему?
    
     Однако он всё равно тешил себя надеждой, что ему определённо точно удастся решить эту проблему в ближайшем времени: заселить Город обратно людьми. Но чтобы правильно деактивировать Око Мира, требовалось участие конкретно разбирающегося в этом механизме биологического специалиста, да ещё не любого человека, а именно с допуском подобного рода, так как он и только он, мог ввести в Систему необходимые инструкции, полностью прекратить истребительные действия внутри самого Города. Но нужно ли было это? Не проще было довериться вездесущей Системе, пустить всё на самотёк? Ведь ежели изменения внести неправильно, то после завершения деактивации соображающие хоть в чём-либо грызуны должны будут сразу атаковать городские пределы, дабы насладиться возможными прелестями последующей жизни. Именно такая защита периметра и сдерживала натиск всех подобных созданий, не давала им простора для маневров – прорываться на плодородную для размножения почву этой их разрушительной деятельности. Да, бесспорно, имелось помимо прочего и ещё одно крайне весомое обстоятельство, связанное уже с другим пространственным измерением, попутно создаваемым Системой, нарушать которое вряд ли было целесообразно для существования всех прошлых поколений. Именно такая защитная реакция, явившаяся настоящим противовесом иной потусторонней силе, действительно препятствовала проведению некого вредоносного плана, так эффективно воплощаемого в жизнь. Она имела место проявиться здесь, не находя уже другого способа прекратить ту безудержную ненасытную жажду сатанов ко всем изменениям в человеческом обществе, в его сознании, которые те успешно реализовывали давно, на протяжении многих столетий, с лихвой поддерживаемые людскими правительствами. Хотя сейчас можно было и не опасаться этих известно страшных деяний, способных уничтожить историю людей аж с самого начала её развития, с момента зарождения в пресловутом коридоре прошедших и будущих сызнова повторяющихся событий. Система сделала своё дело: обратило историю вспять, перекрыло доступ к предполагаемым модификациям от внешних влияний, как впрочем, и пути к собственному развитию тоже.
    
     Как раз вскоре должен был прибыть Андрей и привезти так необходимые ему коренья этих, когда-то практически бесполезных растений, густо населявших просторы цветущих полей, лугов, с красными ягодками на ветках, выделяющихся слишком уж сильно из общего множества растений, в периоды созревания их на невысоких кустарниках, как сейчас только повсеместно маячат в темноте глаза голодных демонических тварей. На сегодняшний день о таких плодах, источниках жизненной силы, слагают легенды, так как они по совсем неизвестным причинам давно канули в лету. Но их былые носители всё же ещё остались, увеличившись в размерах, превзошедши вышиной даже некоторые полноценные деревья, образовывали собственной массой вполне ощутимый чудовищно-непроходимый бурелом, корчевать который наверное требовалось невероятно огромных усилий.
    
     Ещё полгода назад в целях эффективной защиты и получения данных о передвижении, Виктор снабдил Андрея неким передатчиком – глушителем биологических волн именно для того, чтобы экспедитор не был легко обнаруживаем грызунами и другими схожими с ними тварями, непременно движимые лишь одним инстинктом уничтожения жизни, ещё большего расползания по планете. Иначе как бы учёный мог наблюдать своего подопечного на просторах всей необъятно-неосвоенной земли. Дополнительную же безопасность для каждодневно выступающих в поход снабженцев, а также и для некоторого ограничения их пребывания в Городе, обеспечивали несколько автономных модулей из числа активизированных подобных, незримо присутствующих везде и всюду, в частности – на всех маршрутах электропоездов, непосредственно близко возле точек выхода из существующей реальности, в местах разрыва действия защитного силового поля. Единственной естественной для них обязанностью являлось оказание помощи людям, возможно крайне в ней нуждавшихся и, само собой, – недопущение какого-нибудь невероятно-злобного проникновения паразитов за периметр. Ведь тогда их вредоносное внедрение в человеческую историю станет неизбежным, и несомненно-правдоподобно приведёт к ещё большей по трагичности катастрофе – гибели всех прошлых поколений, что крайне негативно скажется на хронологии всей людской расы в целом.
    
     Вот с такими противоречивыми мыслями Виктор ступал по тёмному обветшавшему коридору, с мало-мальски просматривающихся на его стенах трещинами, проступавшими уже и в иных местах, на других поверхностях, – следовал в направлении созданного не так давно единого центра управления. По дороге он искренне радовался сигналу энергетического передатчика о приближении экспедитора, которого очень ждал и, в свою очередь, надеялся на лучшее. В преддверье встречи он будто бы всем своим видом давал понять всю важность такого момента. Правда его приёмник жизненных волн видимо несколько всё же ошибся вчера, выдав заведомо ложную информацию о нахождении его подопечного вне пределов поверхности Земли, что представлялось крайне уж неправдоподобным событием, но данный факт можно было смело отнести к некоторым сбоям системы. Сейчас же он явственно обнаруживал приближение субъекта исследования напрямую, причём движущегося с ощутимо меньшей скоростью, чем это позволялось на электропоездах. Это наводило на мысль, что тот, вероятно, путешествует группой – доставляет коренья к месту назначения. Вооружение, обещанное Виктором для обмена, было им не подготовлено совершенно, или, если выразиться точнее – не собиралось вовсе, так как исходя из ситуации становилось ясно, что такая борьба с хищным собранием – просто бесполезная затея. Использовать против грызунов и других, множественно населяющих окрестности паразитов огнестрельное оружие, а особенно – гранаты ему казалось бессмысленно. Ведь эффект от их применения мог оказаться совсем противоположным ожидаемому.
    
     Навстречу входящему в комнату управления Виктору Павловичу выбежал его подчинённый – системщик Паша, впечатлительный и жизнерадостный паренёк, слишком уж разговорчивый, с явно выраженными, как это выяснилось впоследствии, способностями к программированию. Вероятно ранее он только тем и занимался, что переделывал какие-нибудь системы искусственного интеллекта. Виктор нашёл его, как, кстати, и всех остальных членов своей команды, совершенно случайным подбором в агрегате для восстановления памяти. Большинство биоргов, основной своей массой активированные таким способом, оказались здесь абсолютно бесполезными для работы, обнаружились непригодными для какой-нибудь исключительно-умственной деятельности в этом центре подпространственных измерений, какой представлял его оборудованный по всем правилам исследовательской науки бункер. Подобные попросту отпускались за ненадобностью в мир людей без какого-либо угрызения совести. Тем более что там они могли вполне идеально освоиться, и жить так в своё удовольствие, правда, не до конца понимая, кем на деле являлись в действительности.
    
     – Ну! Как проходят твои опыты по пространственному перемещению?! А то я уже заждался, – поинтересовался сразу у того Виктор Павлович, хлопнув своего коллегу по плечу, пребывавшего на удивление в крайне измотанном, точно невообразимо подавленном состоянии. – Если ты закончил проверку наконец, то сейчас самое время опробовать истинную работоспособность этих систем телепортации. Я вижу: видок у тебя не очень-то благополучный. И не переживай ты особо! Люди там живут вполне приличные, должны понимать, что другого способа у нас не было уж в любом случае, да и не существует его, чтобы как-либо уговорить их на решительные действия. Где мы им тут заводы по производству оружия найдём?
    
     – Да я по этому поводу не беспокоюсь. Всё вполне успешно завершено Виктор Павлович, готово к использования, но здесь уже совсем другое образовалось, – взволнованным голосом и растягивая слова, проговорил Паша, для большей убедительности подтверждая речь жестами рук. – Как сообщает наш связной: экспедиция сейчас находятся в Городе. Они едут к центру на повозке, запряжённой собаками, доверху гружёные нужным грузом.
    
     – Да неужели?! Долго же они добрались, однако! Даже мой антигравитатор им не помог быстрее осуществить подобное. Эх, зря я наверное его Андрею предоставил. Ещё надобно будет новое оборудование на них испытать, в целях целесообразности, хотя оно и так вполне нормально должно работать, по совести. Но всё равно – лишний раз не помешает проверить его действие на людей, на таких слабых созданиях – тем более… А ты чего стоишь бледный совсем? Что-то происходит не так? Рассказывай давай, чего стряслось?
    
     Виктор Павлович только сейчас заметил, в каком состоянии находится его подчинённый. Мало того, что тот был совершенно на себя не похож, стоял, как бестелесное приведение, продуваемый насквозь в ярком просвете дверного проёма, так ещё и помимо прочего его будто бы сотрясала неудержимая нервная дрожь, точно на ветру приводившая в движение тонкие конечности. Создавалось впечатление, что тот совсем не выдерживал никаких перегрузок, что подразумевалось внимательнее присмотреться к его здоровью. Чудилось: Паша еле-еле удерживается на своих ногах и сейчас непременно свалится в обморок от всех волнующих его помыслов. Виктор Павлович тотчас схватил его под руки, с выраженным им порицанием типа: «Чего ж ты так эдак-то?!», затащил обратно в комнату и усадил на первый же попавшийся стул.
    
     – Только там с ними какие-то пришельцы, видать с другой планеты к нам пожаловали, в полном космическом обмундировании, как и положено, словно недавно из космоса вернулись, – с трудом произнёс он, проглатывая подступивший к горлу комок. – Что тут с нами будет, если они бункер найдут?
    
     – Да какие пришельцы?! С ума что ли ты сходишь по-тихому? – возмутился не раздумывая Палыч, явно не замечая в его словах угрозы. – Вероятна ли в нынешних условиях высадка космического корабля на планету?
    
     – Сами можете взглянуть, ежели словам моим не верите. Отчёт связного на столе лежит. Камеры наружного наблюдения включите, – окончательно приходя в себя, молвил Павел. – Только что проверял. Хотел было уже Вас бежать разыскивать, да вы сами объявились. Ведь они находятся в области досягаемости сигнала, и допустимо будет понаблюдать за их перемещениями со стороны.
    
     Тут Виктор Павлович не выдержал и уже сам подошёл к пульту управления, дабы убедиться в том лично. Пульт невзрачно оборудовался старинными ещё ламповыми мониторами, в несколько экземпляров точно друг к другу монтированные в толстую кирпичную кладку рядами по горизонтали и вертикали. Приборная доска, расположенная перед ними, представляла собой тёмно-коричневый металлический стол с несколькими механическими рычажками-переключателями и большими цветными кнопками. Он запустил в действие обозрение периметра, и на каждом отдельном кинескопе появилась картинка отведённого для него участка местности, с некоторой изменяющейся периодичностью, дав кой-какое мыслимое представление о событиях, вершившихся в Городе.
    
     – Ну, так оно и есть! Уже к транслятору подъезжают. Интересно, что они будут делать дальше? – констатировал факт, выглядывая из-за его спины, воспарявший духом Паша. – Нужно бы выйти к ним навстречу, как я полагаю, пока чего-нибудь не случилось непредвиденного.
    
     – Действительно ты прав. С ними силы Земного союза к нам пожаловали. Но их всего трое, да и откуда они здесь взялись спустя столько времени? – ошеломлённо поразился в свою очередь Виктор Павлович. – И, что самое интересное: они ведь подлинно с кореньями сюда приехали. С ума можно сойти! Неужели у них не нашлось уж других средств перемещения? И оружие-то им наше – как собаке пятая нога: разве только на сувениры. Всё это кажется подозрительным, ведь остатки былой цивилизации давно покинули нас. Последний отряд ушёл в небытие около сотни лет назад по временному тоннелю. Ну ладно, посмотрим, что будет ещё происходить.
    
     – Но я так подозреваю, что они собираются проследовать внутрь башни. Вон, как что ни есть, остановились и на землю поспрыгивали. Как бы чего не натворили по незнанию? – Павел вдруг переменился в лице и нехорошо посмотрел на своего начальника, словно и впрямь почувствовал неладное. – Внутрь заходят… нужно что-то делать!
    
     – Ты прав, наверное… Определённо мне их такая затея не нравится. Давай, подготавливай свой аппарат к перемещению: будем гостей принимать, пока действительно чего-нибудь не случилось выходящего из ряда вон, – учёный начал суетиться между столами, словно хотел сам уже сформировать процесс преломления пространственно-временного континуума. – Нужно было у самого входа их встретить, проехать уж мне на лифте, не притомился бы. Чёрт! Я совершенно не подумал об этом.
    
     Павел стал колдовать над пультом описанного выше устройства, за которым находился прежде и Палыч, вероятно, что намеривался создать прямо здесь, в этой комнате, необходимый портал. Было видно, что чего-то пошло не так, совсем не по плану, так как и без того осунувшиеся потёртые стены помещения единственный только раз содрогнулись от проводимых манипуляций, осыпались штукатуркой, никак не желая создавать у себя в углу устойчивую, нужную для перемещения сине-зелёную субстанцию.
    
     – Следует координаты вводить точнее, – бурчал про себя невнятное Паша. – Ведь недавно же всё нормально работало, прилично функционировало. Не может быть такого, чтобы связь взяла и пропала в никуда.
    
     – Долго там ещё у тебя? Уже десять минут как возишься, – нервно вопрошал Палыч, прохаживаясь от нетерпения по комнате взад и вперёд. – За такое время можно давно туда-обратно съездить, да не по разу.
    
     – Вот и ехали бы. Вероятно, что поработать и дольше придётся, если мешать будете. То всё как обычно получается – лишь бы поворчать.
    
     Павел недовольно глянул на учёного, да так, что тому поневоле пришлось отступить, набраться терпения и ожидать требуемый результат уже молча. Он скорее для успокоения, чем от усталости уселся на стул и, подперев голову руками, принялся наблюдать за происходящим со стороны, немного беспокоясь, однако, о последствиях подобного решения. Но настройка продвигалась медленно, если руководствоваться исключительно одними его ощущениями в этом вопросе. Он всё-таки не выдержал и на беду встал и подошёл как нельзя ближе к этой, то и дело проявляющейся и сызнова куда-то бесследно исчезающей неведомой субстанции. Негативных событий долго ждать не пришлось. Полное отключение питания произошло почти сразу, мгновенно, спустя только одну секунду, сопровождаемое яростными и истошными выкриками Павла, который будто ошпаренный отскочил от пульта, начав в темноте непонятно для какой цели описывать круги по всему периметру. Виктора Павловича же безжалостно сначала притянуло к источнику такого излучения, а затем и вовсе – отбросило мощным ударом к противоположной стене так, что искры полетели из глаз. Сильным энергетическим потоком в некоторых местах на нём изодрало одежду, вырвало прямо из неё кусочки ткани, опалило разрядом волосы на голове, заставив их подняться перпендикулярно земли; попутно задело также и часть лица. Тут неотложно включился аварийный генератор энергии, слабо питавший лишь одни лампы дневного света, которые, естественно не выдерживая такого определения, то и дело гасли, периодически погружая обоих испытателей во мрак.
    
     – Да что же это такое! – категорично выругался Паша, обращаясь куда-то наверх, в пустое пространство. – Подобное пришельцы явно устроили, забрались в башню и каким-то манером отключили силовое поле, лишили нас основного источника питания со всеми вытекающими отсюда последствиями! Правда имеется ещё вспомогательная батарея в запасе, но её заряда надолго не хватит. Придётся подпитываться каждые четыре часа из временных порталов, – тут он наконец обратил внимание на своего коллегу и побежал к нему на выручку.
    
     – С Вами всё в порядке, Виктор Павлович? Вон как Вас приложило возвратным эффектом. Не нужно было к порталу подходить близко.
    
     – Нормально, и не такое случалось, – превозмогая боль, простонал тот, не без помощи своего коллеги медленно поднимаясь на ноги. – Ох уж и задам я этим пришельцам при встрече, будь они неладны. Всячески искал способ противостоять данному процессу излучения, исследовал подобное так долго, как только возможно себе представить, а эти людишки так запросто зашли внутрь, повернули рубильник и всё завершили. Только уж неизвестно, радоваться нам сему обстоятельству или же огорчаться? Ведь с отключением сферы защита Города перестаёт функционировать. Ни чёрту ни дьяволу не пригодится! Нарушается баланс переселения, перерождения во времени, который был так мастерски создан ею, поддерживаемый искусственно как необходимость обретения последующей жизни, за отсутствием естественной системы перераспределения энергетических остатков.
    
     – И чего же сейчас произойдёт? – совершенно недоумевая, вопрошающе осведомился Паша, замерев как вкопанный. – Ведь выхода в остальную вселенную у нас нет, а деятельность Системы по всей видимости нарушена уже основательно. Население планеты и так достигло критического уровня, друг на друге можно сказать сидят, не знают куда и деваться. Тут хоть присутствовал какой-никакой а переход во времени, а сейчас даже и его не будет…
    
     – Не рассуждай долго, а подключай скорее дополнительный источник питания, – пошевелил его Виктор Павлович, осторожно ощупывая голову и медленно присаживаясь обратно на стул, явно не желая участвовать более в таком непредсказуемо-опасном мероприятии. – Попытаемся спасти этих несчастных от спровоцированной ими же неминуемой гибели, пока наши горе-исследователи не оказались во власти населяющих Землю призраков, которые уж постараются, естественно, пробраться даже сюда. В принципе я это вполне предвидел: такое невероятное развитие событий. Когда-нибудь оно должно было случиться.
    
     Павел с удвоенной энергией принялся корпеть над приборами в поисках правильного решения возникшей проблемы, возвращал энергопитание в положенную плоскость использования, лёгким движением руки переключал нужные механические рычажки где-то внизу относительно такого сложного механизма. Несколько минут его настойчивых усилий привели к несомненно-положительному результату, образовав в требуемом углу пространства необходимую и устойчивую голубовато-зелёную субстанцию.
    
     – Виктор Павлович, спешите! Действие её – не более десяти минут! Да и паразиты должны очень скоро заполонить Город, – довольно эмоционально восклицал тот. – Так что ежели Вы не поторопитесь, то я уж не знаю, что буду делать один в дальнейшем.
    
     – Ладно, я уже исчез. Перенаправь точку выхода на центральный павильон. Как-никак повозку их тоже забирать придётся, вместе с собаками их, пропади они пропадом! Да и сам тоже нас поджидай во всеоружии, то неизвестно ещё: какова будет их реакция на всё увиденное здесь, – напоследок высказался учёный, погружаясь целиком и полностью в сгусток неприятной желеобразной слизи. – А я им сейчас задам жару, покажу действительно, где раки зимуют. Будут знать, как нарушать все образующиеся тут процессы.
    
    
     Глава 3. Катастрофа
    
     Голову кружило от ощущения полёта, вполне происходившего в реальности, очевидно имевшего место здесь существовать по всем мыслимым и немыслимым законам мироздания. Явление охватывало каждого из членов той необычной исследовательской группы, какую представляли эти два небольших образования людей, ещё недавно, до всего подобного безобразия, совершенно не знакомых между собой, разделяемые огромным промежутком времени и пространства. Они шагнули в неизвестную, ещё не виданную никем прежде, не испытанную атмосферу сине-зелёного смога, не впитав даже ни одной её мельчайшей составляющей, не постигнув ни части из этого странного, но неотвратимого донельзя процесса, следуя за сумасшедшим, по всей видимости, учёным, если конечно судить по такому выраженному в отношении их, неадекватному его поведению. Исключительно-твёрдая уверенность подоспевшего им на выручку, этого человека, сделала своё дело, и друзья потянулись за ней, как стремятся к свету ростки пшеницы, вознамерившись познать предстоящую, несопоставимую по силе проявления сущность бытия.
    
     Чувство невесомости и одновременной лёгкости во всех окончаниях невероятным образом вселилось в тела наших исследователей. Покалывание в пальцах передавалось сугубо на подсознательном уровне, скорее в мыслях и образах людей, чем казалось это в действительности. Окружающий мир проплывал перед глазами бледным голубоватым свечением куда-то сквозь них, оставался позади настоящего, будто уносился далеко в собственном быстром движении, в бескрайнюю синеву небес, подобно ветру, подхватившего и удерживающего их над землёй так, как только было возможно, крепко в своих объятьях. Тут совершенно не прослушивались никакие звуки. Всё проходило в полнейшей тишине, какую вряд ли где допустимо было услышать в обыденной жизни. Испытывалось биение сердца в груди, движение крови по капиллярам, струящейся близ барабанных перепонок, даже треск нервных окончаний от пробегающим по ним электронов. Затем и это пропало, будто растворилось в никуда, сгинуло в неизвестность, позволив силе неодолимо-чистой энергии освободится из-под гнетущего, отягощающего её влияния неутомимой телесной боли, словно снять с себя массивную оболочку, не замечаемую в реальности, сбросить давление атмосферного воздуха, зависимость от внешних факторов и расправиться, точно птице в поднебесной вышине. Чудилось, что такое состояние полёта продолжалось целую вечность, не сравнимое ни с чем, непередаваемое ощущение непринуждённости и свободы, только усиленное во много крат, когда сила земного тяготения пропадает навсегда и уже ничто не способно возродить её первоначальные свойства.
    
     Но внезапно всё закончилось, как будто эскалаторный трап вернул внезапно почву под ногами, вернее – некую железобетонную платформу, но без лёгкого толчка в ступни, который ощущался, когда подъёмник опускает тебя на землю. Она словно уже сама подскочила к ногам, приняла на себя мощный удар гравитации, мягко и незаметно предложила стать невероятно-прочной опорой в таком подлинном своём стремлении. Проявились в тот же миг невзрачные стены какого-то полуподвального помещения, обступившее своими очертаниями буквально всех вокруг, любого человека сразу, попавшего в поле такого воздействия, тускло освещаемых лампами дневного света, горевшими очень скудно; и мерцание от оной неустойчивой сущности больно било по глазам. Острые световые волны неприятного белого свечения расходились по комнате неравномерно, не так, как могло изначально представиться, открывая для обозрения оббитые углы с облупленной отслаивающейся синей краской, вперемешку с чудом удерживающейся ещё штукатуркой, часть которой давно лежала на полу. Потолок также не вызвал каких-либо возвышенных и приятных чувств. Покрытый жёлтой известковой массой, которую не обновляли изрядно давно, свод помещения выглядел удивительно грязным, и даже казалось: был с густой паутиной по углам. С него непременно должна была сочиться какая-нибудь мерзопакостная жидкость, стекать по стенам вниз и образовывать на полу большие лужи, своими испарениями, безусловно, вызывать положенное отвращение, хотя это, конечно же, было не так.
    
     Комната напротив – виделась довольно просторной, сухой и освобождённой от какой бы то ни было мебели или оборудования, напоминала видами армейский железобетонный бункер. Исследователи будто находились непосредственно уже в сушильной камере, но только с отключёнными от сети обогревательными устройствами. Вероятно, оно всё же подвергалось какой-либо термической обработке, проводимой тут совсем непонятно уж для каких целей. Однако характерных следов от этой процедуры не замечалось, ни чётких спеканий на краях стен, ни деформирования деревянных перекрытий, дверей и косяков этих самых дверей. Скорее, данный факт ощущался чисто на подсознательном уровне, так часто помогающем определить правильное явление воочию. Да и повозка с собаками помещалась здесь довольно легко. Оставалось ещё много свободного места для различных маневров, так или иначе предполагаемых к проведению.
    
     «Невероятная комнатка! Будто мы попали прямиком в двадцатый век, не иначе, точно паломничество по историческим местам совершаем, – подумалось Владимиру, который, как выяснилось впоследствии, был довольно-таки чувствителен к подобного рода переменам личностного благоустройства. – Но какого чёрта нас сюда занесло? Сидели бы сейчас на своём корабле, ни о чём бы ни думали…»
    
     – Конечно это не ваш звездолёт, но всё равно – милости просим посетить наш уголок, – словно читая его мысли, проговорил так Виктор Павлович, слегка улыбнувшись правой, ещё работоспособной половиной лица, и его добрые намерения обратились нехорошей насмешкой над вынужденным беспомощным положением друзей. – Ремонт тут проводить бесполезно, да и незачем, так как мы вместе с вами находимся вне пределов обычной реальности. Время здесь безнадёжно стоит на месте и никак не сказывается на окружении. Сейчас, правда, я уж не знаю всего взаимодействия данных процессов. Вы ведь постарались на славу. Стало окончательно непонятно, чего нам вообще ожидать от таких обстоятельств.
    
     – Что же это таки означает, Виктор Павлович?! Не пора ли объясниться? – в несколько угрожающей манере изрёк подобные слова Андрей, пробуя сразу надавить на своего собеседника, чтобы он даже и не пытался утаивать от них ни одной, пускай даже самой мельчайшей подробности.
    
     – Не здесь будет поведан этот рассказ, мой друг! Сам-то ты как считаешь? Давайте уж пройдём в более располагающую для откровения комнату, где вероятно можно будет и чаю попить, если конечно электропитания будет достаточно для согрева чайника, – выразил загадочно свои мысли Виктор Павлович в ответ на категоричное замечание. – А кто-то вероятно пожелает уж более крепких напитков? И в этом не будет отказа, потому что всё и так перевёрнуто с ног на голову. Без такого дела, я боюсь, нам совсем не разобраться.
    
     Тут он заинтересовано глянул на Николая Петровича, словно предчувствуя поддержку в его лице, который подобно Оксане молчал, будто воды в рот набрал. Он только судорожно озирался по сторонам, видно старался придти в себя после прошедшего перехода в неведомом ему измерении и даже в пространстве. Старик часто моргал глазами, не вполне сознавая, что вообще происходит вокруг, протирал платочком очки, которые были до этого почти чёрными от насевшей пыли. Сама же Оксана лишь только открыла рот от изумления и неожиданности, оказавшись с природной открытой местности в каком-то необыкновенном по её мнению, непримечательном подвале, обмерла так, что была просто не в состоянии пошевелить ни рукой ни ногой. Андрей даже тронул её за плечо, чтобы она наконец смогла сбросить с себя это внезапно охватившее её оцепенение.
    
     – Как мы тут очутились?.. – далее она произнесла ещё несколько несвязных слов, не употребляемых цензурой, значение которых по смыслу не определялось правильно. – Как было замечательно там, наверху, душа словно птица пела…
    
     – Действительно, на некоторых впечатлительных личностей первые перемещения воздействуют крайне существенно, – подтвердил Виктор Павлович, покачивая от понимания головой. – Но ничего страшного в этом нет, и скоро всё забудется как давний сон. Всё должно вернуться на круги своя. Восстановление в сущем всегда некоторым особенным образом отражается на подсознании, так или иначе – откладывается в мозгу. Организм привыкнет, и дальше проблем уже не будет. Я вижу, и уважаемый Николай Петрович тоже потихоньку возвращается в мир.
    
     Старичок посмотрел на него острым, однако совсем потухшим взглядом своих прищуренных глаз, обрамлённых в уже обтёртые им очки, но не сумел выговорить ни слова, пока ощущения восприятия им окружающего пространства приводило его обратно в порядок. Цвет лица в процессе этого менялся от пепельно-бледного, с просвечивающими кожу синими прожилками сеточек вен, до разгорячено-красного, горевшего такой краской, словно заходящим светом, проливавшимся во все внутренности сразу. После оно приобрело вполне обычный серый оттенок со слегка образующейся желтизной под глазами.
    
     – Какая-то нечистая сила так и норовила сбить меня с правильного пути, увлекала вслед за собой куда-то вниз, в необозримую преисподнюю, хотела навязать иные способы существования… – так объяснил Николай подобное необычное явление – тот недавний своеобразный пространственно-временной перелёт. Он громко возмущался с видом, данным ему одному лишь единственной прерогативой так выражаться, ошеломлённый ужасным поворотом событий. Стало ясно – пережить ему пришлось совсем не то, кое ощутила на себе Оксана.
    
     – …Какие мерзкие, отвратительные твари… точное воплощение ада на Земле, – продолжил греметь он, яростно сотрясая воздух.
    
     – Ах, как верно подмечено, Николай Петрович! – молвил ему в поддержку Виктор Павлович. – А ведь это ваши старые знакомые постремились овладеть телом этого несчастного старика, чтобы застать нас врасплох. Сейчас мы находимся в безопасности, но кто скажет, как они намерены действовать дальше.
    
     – Но кто они такие?! О ком Вы говорите всё время?! – воскликнул в свою очередь Владимир, видимо пытаясь понять своим умом все тонкости таких изъяснений. – Что может быть тут такого, о чём мы не знаем?
    
     – Ну, зачем же я буду рассказывать, когда наглядное представление куда как правдоподобнее способно воздействовать на психику, нежели её звуковой аналог, – интригующе сверкнул тот способностями к умной беседе, словно вводил всех в подобие некого гипнотического транса. – Лучше я покажу. Тем паче, что эти существа выискиваются прямо у нас перед носом. Пройдёмте уже в другую комнату, где даже и мониторы имеются.
    
     Делегация молча, как зачарованная, поплелась вслед за неведомым учёным, буквально наступая ему на пятки, пока не уткнулась физиономиями в сетку совсем доисторических, объединённых в единое целое визуальных устройств, за которыми он с коллегой дежурил всё недавнее время.
    
     – Паша, включи пожалуйста нам то, что творится сейчас в Городе! – резко потребовал от него Палыч, очевидно такими действиям надеясь произвести на присутствующих нужное впечатление. – Пусть насладятся результатами дел своих.
    
     – Хорошо Виктор Павлович, как скажете, только потом не говорите, что я специально такое придумал. Показывать подобное от себя лично просто рука не поднимается, – посетовал Паша, поворачивая ручку приёмника. – Через несколько секунд изображение станет доступно к просмотру, если конечно они к тому времени уже камеры не переколотили.
    
     Загадочное древнее устройство, немного предварительно поискрив, лишь для образности потрещав слегка, настраиваясь на нужную волну, дало напряжение на распределительный щит, который в свой черёд перенаправил его на мониторы разом. Начала вырисовываться картинка, передавая в ума смотрящих полную несуразицу, тот ужас, который здравый рассудок никак не мог бы вообразить себе в действительности. Человек просто был не в состоянии лицезреть подобное извращение живых организмов, своим ограниченным восприятием, какое изначально закладывалось ему матушкой-природой. Кто-то из присутствующих даже вскрикнул от неожиданности, пробуя его уразуметь. Изображение на самом деле очень впечатляло своей непредсказуемо-страшной картиной, уродливостью и обезображенностью тех злобных индивидуумов, которые, как казалось, находились за пределами этого сущего обыденного мира, в яростно-бешеном припадке пытающихся прорваться из мониторов в реальность. Для пришельцев с корабля это беснование, конечно, было не в диковинку. Наблюдать адских демонических тварей, какие на сегодня в огромном количестве наполняли Город, они могли и на Сатане. Но и им было несколько не по себе. Один только Алексей из всех героев чувствовал себя превосходно-спокойно. Он загадочно молчал, погрузившись наверняка в собственные, до глубины сознания важные размышления. Местным жителям же, особенно в лице Оксаны, также и Николая Петровича, и даже Андрея, изведавшего немало, видение представлялось каким-то слишком уж зловещим.
    
     Тем не менее, шум, неистово доносящийся из Города, транслируемый передатчиком, нарастал всё больше, вбирал в себя чудовищно-страшные вопли летучих мышей, снующих по воздуху от здания к зданию, частыми звуками выкриков пронзающие пространство настолько, что характерным эффектом от такого воздействия закладывало уши. Раздавался протяжный вой грызунов, особым образом громыхавший по округе, будто он исходил откуда-то из-под земли. Возрастающим эффектом сотрясались окна и стены домов, которые совершенно не могли противостоять такому их немыслимому напору. Всё быстро приходило в негодность, рушилось буквально на глазах, ведь эдаких несносных представителей многочисленной фауны было тут просто неимоверное количество, такое, что чувствовалось, будто они буквально сидели уже друг на друге, осматривали нетерпеливо окрестности взглядом своих огненно-красных глаз. И места бы не нашлось тут более ни для кого из иных миролюбивых созданий рядом. Да и самих тех существ давно бы не существовало. Ни единой косточки, либо волоска от их сущности не осталось бы близко. Ведь эти кровожадные твари так ожесточённо щёлкали пастями друг пред другом, что поневоле приходилось задумываться о смысле жизни. Лишь одних летучих мышей грызуны достать не могли. Разве только случайно те попадутся к ним в зубы, да и то было ещё неизвестно, кто в такой схватке выйдет проворней, чтобы в итоге нанести другому последний смертельный удар. Но вряд ли сейчас злобные хозяева суши и воздуха стали бы конфликтовать между собой. В такое время они образовывали вместе одну огромную общность в борьбе за лучшую жизнь, за место под солнцем, нежели были ярыми и непримиримыми противниками.
    
     Смотреть на эти изощрения было неприятно и даже довольно скверно. Ведь эти существа, по крайней мере некоторые из них, ещё совсем недавно казались вполне разумными, относительно спокойными тварями. Однако сейчас они громили и разрушали здесь всё, что попадалось на пути, причём делали это с такой непомерной злостью, которой вряд ли кто наделялся при сходных условиях. Под мощные челюсти, острые клыки, когти попадало всё, что только доступно. Металлические конструкции магазинов, торговые комплексы, транспорт сгибались как жесть под яростно-мощным напором дробительных грызуньих механизмов, превращаясь в груду искорёженного железа. Растения, деревья, электрические столбы, другие различные хозяйственные возвышения с корнем извлекались из земли или заваливались вниз сильными перепончатыми лапами летучих мышей, сходно огромным воздушным экскаваторам, действовавшим тут без каких-либо ограничений. Двери и окна домов, их внутренняя отделка трещала по швам, в кратчайшие сроки подверглась уничтожению. Только каменные очертания самих зданий оставались нетронутыми, продолжали стоять родственно изгибам горного ландшафта, образовывали своим нагромождением подобие каменных джунглей.
    
     Сами ярчайшие представители животного мира, какие были упомянуты выше, возможно выделявшиеся сознанием, выглядев до этого мракобесия и так довольно отвратительно, сейчас виделись внешне абсолютно преображёнными, в повадках и действиях – крайне агрессивными, своим поведением вызывали естественное удивление, даже некое подобие шока у людей, знавших тварей не понаслышке. Один из этих существ настолько близко подошёл к наружной видеокамере, что можно было хорошо рассмотреть его облик во всех мельчайших подробностях, в данном случае допустимых для описания. Если ранее эти грызуньи чем-то отдалённо напоминали собак, только были гораздо меньше по размеру, с длинным хвостом и короткими лапами, то теперь их задние конечности удлинились, позволив особям встать на них вертикально как на опору, увеличить таким образом свою прыгучесть. Сами животные выросли, ушки и мордочка втянулись и стали округлее. Кисти передних лап также несколько преобразились, начали напоминать человеческие, только пребывали с теми же острыми окончаниями когтей, что и прежде, похожими на маленькие стальные лезвия. Шерсть на их поверхностях местами повылазила напрочь, оголила сероватую кожу этих созданий, непонятно какими силами перерождённых до полнейшей неузнаваемости. Да и летучие мыши, величественно парившие в воздухе, тоже наверняка начали изменяться в пример своим наземным собратьям, создавая таким свойством какой-то неведомый ранее, новый вид живых существ.
    
     Внезапно картинки на мониторах принялись пропадать одна за другой, прорисовывать вместо себя характерное устойчивое мельтешение, те помехи, истинно знакомые любителям техники – волны первостепенного создания сущего, пока наконец уже последняя из них, из этого целостного яркого образования, не исчезла за порогом полного информационного безмолвия.
    
     – Всё, кино закончилось! Добрались они всё-таки и до внешних транслирующих сканеров, – проинформировал присутствующих Паша, выключая источник питания агрегата, чтобы передаваемый им шум не выводил окончательно уже из себя и не мешал бы этим их дальнейшему общению.
    
     – Ну, и что вы об этом думаете? – изыскано поинтересовался у окружающих Виктор Павлович. – Ты скажи Андрей, как мой друг и настоящий эксперт по такому вопросу. Те ли это известные паразиты, с которыми вы так ожесточённо и неистово боретесь? А может это уже какой-нибудь другой, новый вид организовался, неизвестный прежде? Последнее поколение, вышедшее откуда-нибудь из-под земли?
    
     – Да уж куда более! – сразу возмутился Андрей, едва оправившись от впечатлений после увиденного. – С теми-то нам не совладать будет, всем миром, а если ещё и новые появятся, то выходит совсем дело дрянь. Как же дальше существовать? А ты дядя Коля чего молчишь, словно воды в рот набрал?!
    
     – Честно признаться Андрюша, таких ужасных монстров я ещё никогда в жизни не видывал, чтоб им пусто было, – с душевным трепетом и в чувствах проронил Николай Петрович, невольно перекрещивая себя правой рукой, а после показывая ею куда-то наверх. – Разве что там, на корабле, имеется такой их родственник, точно дьявол во плоти и довольно прилично одетый кстати, по всем правилам, уж не придерёшься. Но меня не проведёшь! Всех я их знаю наперечёт! Все они из известного места вылезли, и вернулись бы обратно, только вот отправить их дотудова некому. Это те самые кровожадные твари, изощрённо маскирующиеся под простых животных, ждущие непременно наступления своего часа для исполнения неведомой воли.
    
     – Ах, как верно сказано опять, Николай Петрович! А Вы случаем не пророком будете так говорить? Попали прямо в точку, хотя и несколько неправильно всё изложили, – спешно польстил ему сызнова Палыч, прихватив старика за локоть, тем самым намериваясь определённо утихомирить его беспокойную натуру. – А что, неужели вы одного из них с собой привезли? Крайне любопытно будет его допросить. И не переживайте вы так. Сейчас я верно всё объясню-растолкую, что именно здесь происходит. Впрочем, поймёте ли вы меня – уж не знаю, но всё равно, я постараюсь изложить эти сведения крайне доходчиво.
    
     Все собравшиеся перед Виктором Павловичем, по стечению обстоятельств люди с интересом посмотрели на него: как знающие некоторые подробности бытия местные жители, так и прилетевшие из далёкого прошлого, однако ничуть не уступавшие им по осведомлённости «космические пришельцы». Только каждый располагал данными по-своему, представлял уже свою правду, воспринимал подобные моменты в виде подходящей для такого случая информации, плотно засевшей у них в голове. Оксана вскинула руки кверху, абсолютно не соотнося былое понимание с реальной действительностью, должно быть не совсем осмысливая, что происходит вокруг и к чему это может привести. Ольга стояла вообще закрыв лицо руками, и по всей вероятности вспоминала уже другой мир, в котором ей довелось не так давно легко и безмятежно существовать. Ведь этот полёт явился для неё в числе первых попыток оторваться от бремени планетарного образа жизни, изменил полностью всё её отношение к вещам подобного рода. Алексей и Владимир, не сказавши ни единого слова, только несколько обменялись друг с другом красноречивыми взглядами, ставшими у них неким воплощением общения на чистом подсознательном уровне. Для них и так обнаружение на Земле новых особенных существ виделось чем-то из ряда вон выходящим, а ещё и оказалось, что те были совершенно другими на самом-то деле, с их прилётом буквально на глазах переродились во что-то ещё более неведомое, неизвестное никому ранее. Да уж подлинно, такого поворота событий они даже и представить себе не могли, отправляясь в неприятную во всех отношениях систему Сатан для установления там дружественных контактов с местным населением. Да и эти загадки с перемещением планеты на новую орбиту вокруг Сатурна, внезапное увеличение в размерах Солнца, исчезновение человечества как такового, – всё вызывало беспокойство за дальнейшую судьбу чудом сохранившихся остатков цивилизации. Хотя в глубине души, по прилёту, они даже и не надеялись увидеть здесь каких бы то ни было малейших признаков жизни. Ведь они сами давно являлись, образно так выражаясь, некими гражданами всеобщего и объемлющего их космического пространства, не имеющими никакой привязанности к конкретному месту в какой-либо «неподвижной» составляющей.
    
     – Неужто именно наши действия и привели к подобным изменениям на планете? – нарушив наконец неловкое молчание, благоволил задать вопрос Алексей, явно предчувствуя негативную реакцию со стороны сердитого учёного. – С чем же связано такое перерождение животных? Мы ведь всего-навсего проявили один город в действительности, не затронули саму Систему в целом, вернули его в реальность из былого защитного состояния, в котором он находился более сотни лет, сохраняя от негативных влияний всех, кто жил в нём? Но ведь он был пуст!
    
     Однако Павлович решительно не стал отвечать на его рассуждение как надо, а лишь пригласил всех проследовать за собой, на этот раз уже в другую, особую комнату приёмов, должно быть для особо почётных гостей, посещаемых его неоднократно.
    
     – Пойдёмте-пойдёмте. Незачем здесь толпиться. Всё равно система слежения за внешним миром уже разрушена. Более не осталось уж Города как такового – избавления от всех бед и несчастий, да и всех тех, кто населял его давеча. Они покинули его, я надеюсь, достойно, тем или иным способом очутились в ином жизненном пространстве. Жалко конечно, но подобное уж по-любому не могло продолжаться вечно…
    
     Уже очень скоро, пройдя знакомый Андрею красный актовый зал, путешественники очутились в сравнительно небольшой, но довольно уютной комнатке, стены которой были увешаны изысканными и должно быть исключительно редкими коврами ручной работы, выглядевшими как-то несказанно впечатлительно. Сразу представился взгляду великолепный узорный стол старинной работы, с расписной позолотой по краям, расположенный прямо в центре этой поражающей воображение приёмной. Подстать ему рядом стояли стулья с высокими спинками, с орнаментом на сидениях, выполненных в виде извивающихся ящериц. Несколько необычных вещиц и статуэток, выложенных в огромном изобилии по кругу, располагались и в серванте, и на комоде, были даже некоторым образом свалены в кучу, вероятно, ожидая своей очереди. Различные украшения находились повсюду, где только мыслимо их было увидеть, по всему периметру помещения, и естественно, как это предполагалось: были изготовлены из настоящего золота. Окружающая обстановка определённо располагала к доверию, хотя кому конечно как. Если видеть смысл именно в богатстве и роскоши, которое нынче не сыщешь нигде и в помине, то очень даже возможно было завидовать. Разве только в музеях ещё сохранились подобные ценности, хотя кто-либо навряд ли берёг их у себя дома, в апартаментах такое, как то, что висело, лежало и стояло здесь, поражало своими красотами. Едва ли сохранился бы где-нибудь и сам источник этого великолепия, при сегодняшних-то условиях. Наверняка владелец этой комнаты чувствовал некоторую особую тягу подобного свойства уже чисто на подсознательном уровне, отмечал привязанность к данного рода излишкам, успев насобирать необходимые запасы оного будто на всю оставшуюся жизнь. Только где и как он умудрился такое сделать, оставалось не вполне понятно.
    
     – Вот мой скромный уголок, так сказать… Забавные вещички, что не говори, – как ни в чём не бывало вымолвил загадочный учёный, взяв в руки одну из них, этих творений человеческой мысли. – Вот эту например, не удивляйтесь конечно, подарил мне лично сам Пётр Первый, когда наведывался ко мне в гости. Показывал я ему здешние достопримечательности. Однако, славные были времена. Одно беспокоило только: слишком он погулять любил… Ну да ладно, не будем вспоминать минувших дней. Располагайтесь же поудобнее, а я пока достану чего-нибудь вас попотчевать. Гости как-никак, проголодались наверное, хотя делегацию в таком многочисленном составе я принимаю впервые.
    
     Тут он с важным видом полез в стоявший рядом сервант, видимо захотев достать оттудова всевозможные яства и лакомства, запрятанные там не бог весть как глубоко.
    
     – Паша, не стой же как истукан! Чай ты-то не в гости пришёл! Помоги мне выудить из него все необходимые вещи, из такого неприятного донельзя шкафа, – несколько по-наставнически пробурчал, обращаясь в его сторону, Виктор Павлович. – Сам же знаешь, как это иногда трудно бывает.
    
     Паша подошёл к нему и встал рядом, загородив интересующий вид внутренностей спиной, начал суетливо принимать различные съедобные припасы, прихватывать попутно и обеденные приборы за одним. После, он разложил их по местам аккуратно стоять на столе.
    
     – Кто же Вы такой, ей богу?! Кем в действительности являетесь? – не выдержал подобного процесса Андрей, наблюдая за всеми производимыми ими манипуляциями. – Прямо султан какой-то, в точности – властелин времени. Ещё одеться осталось подобающе.
    
     – А что, очень даже замечательно. Уж я так крайне восхищён Вашими чудесными изяществами повсюду. Да и отобедать можно на славу, – тут же не преминул восхититься Николай Петрович, потирая втихомолку руки, по видимости уже совсем очухавшийся от своего недавнего печального состояния.
    
     – Ты многого не знаешь, мой друг Андрей, – проговорил в ответ ему Виктор Павлович, растекшись улыбкой. – Даже представления не имеешь, насколько глубоко уходит туннель времени и пространства. Не только он единственно существовал до всего этого. Да и откуда тебе знать, ведь даже сведущие в этом отношении люди, такие как Вы – Алексей, да и Вы тоже – Владимир, многих вещей даже и вообразить себе не можете. Не удивляйтесь, что я называю вас по именам. Они мне доподлинно известны. Нужно же было чем-либо заниматься полгода. Архивы вполне сохранились: кто, когда и зачем улетал в последнее время за пределы Солнечной системы, ну, до всех этих трагических событий. Так что вот, не думайте ни о чём больше, а угощайтесь пока, чем бог послал. Доставка кушаний прямо из королевских покоев его величества Людовика, вернее с его придворной кухни с помощью некой нечеловеческой силы знаний. Ага, испугались? Шучу, конечно. Однако вся эта еда истинно настоящая, животно-растительная, без каких-нибудь синтетических добавок, которые вам определённо не нравятся. Раскладывайте по тарелкам салаты, берите бутерброды, наливайте вино, и очень вас прошу, не слишком церемониться при этом.
    
     – Да уж, пожалуй!.. Мы нисколько не удивлены подобным известием, – чуть запинаясь, выдавил из себя Владимир оборачиваясь, будто сыскивая поддержки у стоявшего рядом Алексея. – Просто хотелось бы хоть малейших объяснений на этот счёт, по поводу такого!..
    
     – …В более располагающей и дружественной обстановке, пока не сядете за стол и не отобедаете со мной вместе, как положено, – мягко и сразу осадил его стремления Виктор Павлович, подавая пример и устраиваясь поудобнее точно во главе стола. – Да что же ты с ними будешь делать! Какие гости попались несговорчивые! Разве ж такие вопросы решаются быстро?! Как вы думаете? Ведь ваше мнение очень важно для будущего существования мира. Нужно же знать, какие меры мы примем в дальнейшем.
    
    
     Глава 4. Откровение
    
     Приятели начали рассаживаться по местам под пристально-упоительным взглядом этого необыкновенного человека, пытающегося словно обольстить их собственными чарами, либо уже каким-то иным неведомым образом воздействовать на психику и сознание пришедших сюда к нему гостей, как выяснилось: совсем ничего не понимающих в этом ужасающем рассудок устройстве нынешнего изменившегося мира, однако как-то очень нелепо ставшего привычным каждому без исключения, будь он беспредельно важным командиром звездолёта, не бог весть откуда взявшимся здесь, либо уже простым охотником за продовольствием, старающегося своим умом понять все исключительные подробности бытия. Ведь принцип существования оставался одинаковым как для первых – чудом оказавшихся в таком окружении людей, так и для других – уже более сотни лет приспосабливающихся к странно возникшим условиям жизни в определённо-чётких установленных пределах длительного периода. Однако пространственное измерение оставалось трудно поддающимся для перемены фактором, было некоторым «выдающимся индивидуумам» совершенно малозначительно, да и бесполезно по сути, после подчинения своей власти огромного сектора времени, череды прошедших в истории эпох и сменившихся поколений. Сейчас подобные моменты должны были открыться и простым смертным как нечто само собой разумеющееся, незыблемое и правильное, в силу сложившихся ещё неразрешимых задач, будто бы для всего человечества в целом, преодоления ими нежелательных обстоятельств с одной лишь единственной целью – стремлении выжить в новой среде.
    
     Однако почему же Виктор Павлович всё-таки решился приоткрыть завесу тайны, так искусно скрывающую истинное положение вещей? Возможно, он реально предвидел приближавшиеся изменения, такие как: неизбежное превращение Солнца в маленькую холодную субстанцию белого карлика, и следствие этому – катастрофическое изменение климата, не сопоставимое с поддержанием жизни на планете, даже с такой ещё сохранившейся здесь мудрой Системой телепортационного автоматического явствования; перерождение диких животных в неизвестную ранее формацию, в состоянии которой они станут не только более жестокими, кровожадными и алчными, а элементарно не дадут людям ни малейшего шанса на спасение ещё до того, как только начнутся все обговорённые бедствия. Он словно хотел предоставить оставшимся людям право выбора их последующей жизни посредством перехода в другое измерение, какое те изберут для себя сами, ступая по единственному верному пути вдоль всей временной шкалы прошедших событий, замыкая кругооборот истории мира людей. Такое будет просто необходимо сделать для спасения всего сознания, разума человечества, обычным способом возродиться в прошлом, как это уже осуществили остальные жители планеты, в той или иной степени доверившись пресловутой Системе перерождения, созданной вначале исключительно лишь с целью предотвращения опасностей в настоящем.
    
     Тем не менее, Виктор Павлович продолжал смотреть на гостей каким-то отрешённым взглядом, на удивление нисколько не притронувшись к поставленной ему еде, не испробовав своего изысканного кушанья ни кусочка, пока громкий голос Андрея не отвлёк его эдак от задумчивых мыслей.
    
     – Уж не отравить ли вы нас собрались, любезнейший хозяин? – пошутил тот с чувством громадной заинтересованности. – Сами-то, почему не кушаете, а только витаете в облаках где-то? Пора бы и Вам приступать к трапезе, да рассказывать помаленьку, что тут к чему соотносится, как дело обстоит.
    
     – Да уж, правда, Андрюша, чего-то я задумался на немного, будто перед решающим рывком, завершающим это повествование, – тут Виктор Палыч даже протёр лоб рукой для пущей убедительности. – Не знаю даже с чего и начать. Ну да ладно. Задам я вам вопрос, так сказать для вступления, для проверки ваших мыслительных способностей, уж не обижайтесь. Как вы считаете, тот обычный вход сюда с помощью пространственного лифта уже разрушен этими зловещими монстрами, или же пока ещё нет?
    
     – Кто знает, ведь наружные камеры слежения вышли из строя, и мы достоверно не можем определить, как всё оно обстоит на самом деле, – выпалил тут же Паша, стараясь предугадать события.
    
     – Да я не у тебя спрашиваю, – раздражённо перебил его Палыч. – Я наших гостей пытаюсь вывести на откровенность. То слишком уж они испуганно смотрятся. Ну же, милостивые господа, как вы это себе представляете?
    
     – Он, должно быть, разрушен. Ведь бункер являлся составной частью мегаполиса, – осторожно поддержал разговор Алексей. – Наверное, его постигла та же участь, что и весь Город. Не мог же он существовать отдельно от всего. В любом случае рисковать не стоит, то есть: пробовать им воспользоваться, так как это приведёт вероятно, уже к совсем непредсказуемым результатам.
    
     – Вот именно. У нас другой способ перемещения имеется, есть доступ к любому участку на этой планете. Вы правильно меня понимаете на сей счёт? – продолжал Виктор Павлович вести мысль неизвестно куда. – И вот представьте себе, что силу подобного телепортатора можно перенаправить куда-нибудь в прошлое. Но она отнюдь не будет уже действовать аналогичным образом, ведь появление в отдельно взятом временном промежутке постороннего физического объекта из будущего невозможно. Да и как он там окажется, если его не было там изначально по всем мыслимым и не мыслимым законам образования материи. А вот в уже существующий образ вселение вполне приемлемо, что я и успешно проделывал последнее время. Или напрямую, извините уж за бестактность, – воплощение произойдёт в утробе матери, как в принципе и действует природная система сохранения энергии. Но естественно в последнем случае предыдущие воспоминания будут основной частью стёрты, да и вернуться в исходное состояние вы не сможете.
    
     Собравшиеся замерли в напряжённом молчании, в ожидании чего-то сверхъестественного, анализируя у себя в мозгу такую чрезвычайно важную информацию, которая никак не желала укладываться в общепринятые нормы морали.
    
     – Поразительные подробности Вы рассказываете однако… Неужели такое возможно? – едва только сумел вымолвить Алексей в ответ. – Да уж, данная область знаний мне совершенно не ведома. Конечно были люди, которые занимались подобными изысканиями. Но это проделывалось под страшным секретом, и никому, даже из известных избранных личностей, подробностей не выдавалось, не сообщалось уж ни в какой степени, не говоря уже о простых смертных. Вы, наверное, являетесь одним из разработчиков такой сферы?
    
     – Нет. Весь механизм создала сама Система. Лишь незначительно она встроилась в исходную природную составляющую, коя присутствует везде и всюду, изменив её под себя, перенаправив в нужное русло, – пояснил так Виктор Павлович, нисколько не смущаясь лесному замечанию. – Наверняка выхода из объятий Солнца уже не существует. Это ведь касается не только физических объектов, которые путешествуют в космосе с места на место. В какую же действительность, простите, уходить энергетическим потокам? Вот скажите мне, пожалуйста, куда деваются души людей после смерти, а именно та их информационная оболочка, которая и находится внутри человека, определяет всю его личность? Или вы впервые об этом слышите? являетесь убеждёнными реалистами?
    
     – Нет, я уж точно, истинно верую в возрождение души после смерти, – ошалело сверкнув глазами, одуревая от всех произнесённых тут премудростей, вклинился в разговор Петрович, видимо таким способом решив соискать расположения у нового знакомого. – Есть у нас в посёлке один священник – отец Игорь. Так мы всем народом к нему ходим на проповеди. Правда он говорит совсем не те вещи, которые понять можно, но так или иначе нам очень нравиться его слушать. Эдак оно всё правильно! – он обнёс себя крестным знамением.
    
     – Вы хотите сказать, что Система использует пространство времени для размещения душ умерших людей среди наших предков? – не обращая внимания на дяди Колины слова, затаённым голосом выдавил из себя Владимир.
    
     – Зачем же пытаться об этом говорить, если так оно и есть. Мы лишь немного приспособили Систему под себя, – нравоучительно изрёк своё толкование Виктор Павлович. – Открытых измерений на сегодняшний момент существует пока пять, если не выявилось ещё чего-нибудь повпечатлительнее. Три пространственных вам хорошо известны. Четвёртое – гравитационное, представленное человечеству к использованию злобными сатанами, дай бог им царствовать подальше от нас. С помощью этого измерения вы осуществляете свои межпространственные перелёты посредством порталов, ведь так? – тут он с интересом глянул на капитана, вознамерившись в его глазах увидеть подтверждение сказанного. – Ну и последнее – временное конечно. Куда уж без него. Мы здесь эксплуатируем его по всей форме, исходя из собственных желаний и потребностей. Не хотите эдак небольшое подселение в какую-нибудь сущность конца двадцатого века? Это легко устроить. Там вполне терпимо относятся к перерождениям, не то, что творилось в среднее века. Пророки, ясновидящие, другие подобные безобразия довольно забавно выглядит со стороны.
    
     – Невероятно даже представить себе такое! Это в любого человека можно так вселиться? – воскликнула Оксана, вскидывая руки кверху, от переполняемого её воодушевления чуть не опрокинув близстоящие тарелки на пол. – Какой ужас! А в животное какое-нибудь, птицу или рыбу, например?
    
     – В любое биологическое существо, как пожелаете, – продолжил свои объяснения загадочный учёный. – Только удобно оно вам будет, как вы думаете? птицей или рыбой? Наверное, человеческий облик нам всё же несколько ближе по духу. Не забывайте, что использовать как физические, так и умственные способности подчинённого организма крайне сложно, да и доступно лишь незначительно, и только в пределах собственных его возможностей к таким действиям. Так что выбирать и решать вам.
    
     – Вы так говорите, как будто мы уже сейчас собираемся во что-нибудь транспортироваться, или заново перерождаться, – возмутилась очнувшаяся от шока Ольга, до которой видимо только сейчас дошло, что именно подразумевает Виктор Павлович. – Насколько это отвратительно и гадко таким методом нарушать исходную человеческую структуру. Я так понимаю, что Система без разбора сама определяет, кому и где образоваться, в каком времени, ну и так далее, уж не знаю как выразиться.
    
     – Рано или поздно это должно случиться, разве нет? Но здесь мы полностью управляем таким процессом. В ином времени, до момента запуска Системы в эксплуатацию, действуют истинные, несомненно-правильные механизмы, которые созданы без малого самой природой, какими бы неприятными они для нас не казались.
    
     – Ну, а как эти процессы проистекают, каким законам подвластны, что подразумевают они собой, да и какое влияние оказывают на людей? Объясните уж нам подробнее. В чём заключается отличие природного фактора от системного управления и как сильно состоит ваше вмешательство во все эти ошеломительные преобразования? – недоверчиво справился Алексей словами деятельного и проницательного учёного, напоследок прибавляя ещё несколько выражений, вероятно в стремлении задеть Виктора Павловича за живое: – Уместно будет обозначить, что Вы сами, по сути, не являетесь совсем уж первозданным человеком, как я это успел отметить. Павел ваш, да и Вы тоже – только биорги, созданные людьми во благо человечества, то есть в целях облегчения его существования.
    
     – Вероятно что так, но какая разница сейчас, какой смысл во всём этом известии? – лишь натянуто отвечал ему Палыч. – То, что мы можем существовать вечно? Так данный факт, уверяю, нас совершенно не восхищает. Ежели Вы, дорогой коллега, хотите поставить мне в упрёк, что я некоторым образом отличаюсь от вас, естественных носителей душ, то я крайне тронут таким моментом. Хотя в чём же позвольте он проявляется, ведь мы полностью идентичны в плане сходства по той внутренней информационной составляющей, которая заключена в нас. Теперь уж подобное точно стало известно с открытием эффекта перевоплощения. То, что вы говорите, есть такая несусветная глупость, что отвечать на подобные заявления я не намерен. Тем более никто вас не просил создавать искусственные организмы. Делали бы всё сами и не морочили друг другу голову.
    
     – Я, наверное, просто не так выразился, и подразумевал этим совершенно иное. Прошу прощения, если как-нибудь задел или обидел Вас, – поспешил оправдаться смутившийся Алексей. – Ведь так называемая духовная составляющая обоснованно и по всяким причинам не может вдохнуться природой в искусственное тело, как по аналогии – и другим тварям помимо человека. Для этого я и говорил. Я правильно понимаю такие биологические процессы?
    
     – Одновременно и да, и нет. Ранее ведь такого абсолютно не наблюдалось, а сейчас наверняка – совсем другое дело. Система была переработана настолько, что я уже ничему не удивлюсь, – учёный только развёл руки в стороны. – В некоторых биоргах душа имеется как составная часть их сущностей, а в других её и днём с огнём не сыщешь. Индивидуумы, в которых она отсутствует, заметны сразу: выделяются среди людей. Это простые человекообразные без видимых проблесков интеллекта. Пускай они такие же как мы – биорги, однако вполне жизнеспособны и поддаются внушению, обучению, не то что истинные люди или высокоорганизованные животные не функционирующие как должно без души. Вы, вероятно, хорошо представляете себе тот факт, что рождение человека не всегда проходит гладко. Имеется множество моментов, когда совершенно и без видимых причин ребёнок перестаёт развиваться в утробе матери, или появляется на свет не способным к адекватному мышленью. Ведь вся физическая оболочка – это есть существование в материальном пространстве, которое становится привычным и обыденным с течением времени. У животных в таком отношении дела обстоят несколько лучше. Им значительно проще получить в тело нужную информационную составляющую, так как требования по её чистоте не являются очень высокими. Но и у них иной раз случаются сбои.
    
     – Выходит, что звери тоже обладают какой-то своей внутренней энергией, которая высвобождается во внешний мир, когда животное умирает, – с замиранием сердца предположил Владимир, сжавшийся одновременно всем телом так, что невольно стало его жалко, не говоря уже о реакции по данному вопросу других участников разговора.
    
     – Ну а как же. Не приходилось разве наблюдать, когда, будь-то собака или кошка, либо какое другое существо вполне осознанно предвидит то, что пытается втолковать ей хозяин, а бывает и – намеренно делает вид, что не понимает ничего из сказанного. Общается в ответ уже на своём уровне, – продолжил излагать доводы Виктор Павлович, такой информацией поражая присутствующих до крайности. – Только эта самая составляющая уж никак не различается по каким-либо физиологическим признакам. Она едина, просто материальные оболочки у всех разные. У кого две ноги, а у кого их аж все четыре имеется. Домашние животные, которые находятся возле человека и так или иначе наблюдают за его деятельностью, по природным законам после обретут возможность стать людьми в будущем. Но это только при условии, если у этих созданий не будет насчёт людей злобных намерений. И наоборот – любому недостойному человеку грозит обращение физически на порядок ниже. Преступник же, имеющий злостные негативные эмоции в отношении себе подобных вообще не сможет материализоваться в дальнейшем, ни на этой планете, ни где-нибудь ещё. И такой момент крайне любопытен для исследования. Об этом позже будет оговорено отдельно. У кошек, к месту следует заметить, наблюдается некая подпространственная связь между двумя этими состояниями: материально-физическим и информационно-духовным измерениями. Но сейчас кошки все вымерли: не выдержали трансформирования планеты по временному фактору, как и множество других животных, в изобилии обитавших ранее на планете. Их вполне успешно заменили ваши старые знакомые – грызуны и летучие мыши, только они далеко не такие ласковые и доброжелательные, как первые.
    
     – Так вот оно в чём дело! – вскричал, вскакивая из-за стола, Николай Петрович. – Так я и знал, что эти твари всем своим существом являются происками Дьявола, стремящегося нас уничтожить или поработить, чтобы мы были у него в услужении, не противились навязываемой воле!
    
     – Уж больно Вы категоричны в таком отношении к этим созданиям! Разве ж они повинны, что родились такими? Они не виноваты никак, что изменились как внешне, так и внутренне, ведь для истинной причины этого зла мы стали недосягаемы: с вступлением в действие вышеобозначенного механизма защиты, – в сердцах возразил ему учёный. – Как же вы не понимаете! Ведь это именно Система искусственно вызвала катастрофу Солнца, заблокировала все туннели времени и пространства для поступления к нему энергии, её возвращении обратно в космос, а также переместила Землю на орбиту Сатурна с целью создания временного убежища для всех оставшихся в окрестностях духовных сущностей. Планировалась постепенная переправка и перераспределение душ по временным потокам именно в прошлое человечества, как ранее до этого делала природа – вселение в последующие поколения вновь рождаемых существ по всей Солнечной системе. С животными же произошла небольшая неувязка. Предполагалось, что они полностью исчезнут с планеты при перемещении, но некоторые вопреки всему – выжили и необычайно быстро переродились во что-то доселе нам неведомое, став значительно больше размерами и кровожаднее. Но не все эти создания, конечно, испытывают страшный негатив к людям. Собака – реальное тому подтверждение, единственное исключение из правил, остающееся служить ему верой и правдой. Души же в полном численном составе остались на Земле, только несколько пополнились количеством с других исчезнувших планет, спутников и размещённых во всей Солнечной системе исследовательских баз, а также и за счёт исчезнувших животных. Однако непримиримый человеческий фактор никак не был принят во внимание машиной, проделывающей сею процедуру воочию. Он тотчас же дал о себе знать. Люди, лишившись единого командования и опеки, начали успешно истреблять друг друга в борьбе за ресурсы, да ещё с таким неутомимым усердием, что паразиты бы сейчас крайне поразились, искренне позавидовали такому их стремлению к самоуничтожению. Кстати, сразу после начала такой бойни оставшиеся животные открыли уже свою охоту: уже на людей.
    
     – Но для каких целей была проведена эта чудовищная манипуляция с человеческим видом?! Кому выгодно было это безумство в конечном итоге?! – срывая голос, потребовала объяснений Ольга, всем своим существом искренне негодуя по поводу произошедшего. – Сама Система без чёткого руководства была просто не в состоянии проделать подобного – лишить людей будущего. Какие весомые причины подтолкнули создателей агрегата запустить его в действие.
    
     – Вот Николай Петрович по видимости знает ответ на этот вопрос. Так как он ходил в церковь и слушал речи священника, пускай даже и местного, не слишком образованного, но всё равно достаточного для того, чтобы в проповедях указать истинную причину для такого решения, – шутливо заметил рассказчик, свидетельствуя рукой в его сторону.
    
     Николай Петрович посмотрел на Виктора с недоумением, словно пытался таким взглядом сказать, что он совершенно здесь ни при чём, и что тот наверняка чего-либо напутал в подобных своих рассуждениях.
    
     – Неужели опять сатаны во всём виноваты? – почти в один голос проговорили Алексей и Владимир. – Именно на их действия, возможно, и среагировала Система после заключения договора о сотрудничестве между цивилизациями.
    
     – Ну вот, вы даже лучше моего знаете! – по искренне жизнерадостно восхитился учёный, чуть привставая со стула. – Добавлю только одно, что представители этой диаспоры – обитавшие обособлено от всех охотники – далеко не так примитивны, как кажутся. С давних пор они посещали Землю и, как оказалось впоследствии, отнюдь не просто так. Всё время сатаны каким-нибудь да образом старались сбить человечество с правильного пути, нарушить принципы его развития, так или иначе – опрокинуть в бездну хаоса, безвластия, дабы полноправно завладеть ещё большим количеством душ, переправить их в свой мир, неизвестно, правда, для каких целей. До момента заключения договора, в прежние далёкие времена, они могли довольствоваться лишь отдельными, крайне падшими грешниками, души которых отягощались преступлениями настолько, что были просто не в состоянии возвыситься сами, быстро трансформироваться во что-либо стоящее, оставаясь на Земле в виде сгустков отрицательной энергии. Их-то они и успешно собирали здесь. Хотя для чего были нужны такие, извращённые до предела, грязные духовные составляющие можно только догадываться, ведь даже эта, необъяснимая со всех точек зрения и какой-нибудь моральной ценности цивилизация нуждалась в исключительно чистой энергии. Об этом лучше поинтересоваться у них самих. Вы же (или мне, однако, послышалось?) привезли одного из этих чудовищ сюда? Не мешало бы и мне тоже поглядеть на него, да и допросить по всей форме как положено.
    
     – Но почему же Система не сработала раньше, до всех таких катастрофических изменений. Или её просто тогда не существовало? Она не была создана? – осведомился Алексей, в задумчивости почесав затылок.
    
     – В действительности, Система ещё не была перестроена подобным методом, да и опасность казалась незначительной. Лишение человечества некоторого количества падших душ никак не отразилось бы на общем энергетическом фонде общества, а только наоборот – облагородило бы его. Но совершенствование технологий сатанов не стояло на месте. Развитое по сегодняшний день максимально, оно подразумевало выкачку любых бытующих душ из людей сразу после смерти, не давая им возможности перерождаться. Более того: души извлекались бы уже непосредственно из временного измерения. Таким образом, позволив сатанам высаживаться на планету с соответствующим оборудованием, мы постепенно бы лишились всей нашей истории как таковой. Представляете, сколько можно насобирать энергии человеческого вида, с отдельно умершего индивидуума на каждом этапе развития жизни. Тут Система помогла нам сберечь то, чем можно наслаждаться в дальнейшем бесконечное число лет.
    
     – Ну, хорошо! Но разве нельзя было найти какой-нибудь другой способ ограничить влияние таких новых друзей правительства? Невозможно было как-либо поступить иначе, и пускай бы они забирали отрицательную энергию дальше? Без того развелось предостаточно всяческих негодяев и призрачных сущностей вокруг, – спросила уже успевшая успокоиться к тому моменту Ольга.
    
     – Скажите тоже и мне, раз такое дело началось. Что же после смерти происходит с грешными душами, если они не забираются сатанами? – набравшись смелости, полюбопытствовала у него и Оксана.
    
     – Первый вопрос адресован не мне. С нашей стороны мы сделали всё возможное в сложившихся условиях. А на второй отвечу, что я и понятия не имею, куда девается вся негативная субстанция, которая остаётся после смерти. Распадается со временем должно быть, как-нибудь перераспределяется в пространстве между остальными душами. Я ведь не всемогущ, и не господь Бог, чтобы располагать такими сведениями. Только вот сейчас, в данное время, наша планета просто напичкана этой материей совершенно сверх меры. Она элементарно не находит себе выхода. Да вы и сами не раз убеждались в этом, когда исследовали планету на наличие разумной жизни. И правильно! Естественного перевоплощения ведь больше не наступает, а Система не в состоянии обработать такое громадное количество исходящей энергии сразу, как во времени, так и в пространстве, так как место уже изначально занято. Тут требуется время. Грызуны и летучие мыши лишь частичное в этом спасение, но не настолько, чтобы быть каким-то универсальным средством в такой катастрофичной ситуации. Ведь души умерших частично возрождаются и в них тоже. Наверняка, за такую сомнительную возможность противостояние среди призраков стоит неимоверное. Вселение же в биоргов, то есть – в определённое количество подобных-человекообразных, бродящих по окрестностям то там то тут, мыслимо исключительно с помощью особых устройств, да и то – лишь в специально отведённых для этого местах, аналогично процедуре восстановления памяти, загрузке сознания либо инструкций в мозг общим командным центром. Вероятно, что в прошлом сатаны являлись некими санитарами своего рода, исполняющие роль чистильщиков среди всех духовных составляющих, без которых жизнь на Земле подверглась бы непомерному жесточайшему разрушению самими же обладателями таких потенциалов.
    
     Тут в комнате воцарилось гробовое молчание. Слушатели в очередной раз недвижимо замерли за столом от всех сказанных слов, напрочь позабыли о еде, прочих мыслях, даже старались при этом как будто меньше дышать.
    
     – Ещё одну вещь скажу напоследок, – продолжил свои внушения Виктор Павлович. – В силу сложившихся обстоятельств первостепенное распределение душ умерших по историческим эпохам осуществлялось именно в Городах, так называемых центрах телепортаций, обретавшихся уже вне пределов какого-либо пространства и времени, где один и тот же день повторялся вновь и вновь для планомерного обеспечения населения необходимыми продуктами, выживания ими во внешнем мире. Но находиться в нём постоянно по естественным причинам не считалось возможным, так как временной сдвиг уничтожал всё живое с наступлением следующего дня. Душа же само собой переправлялась в отведённую для неё область – некое резервное хранилище, чтобы впоследствии воплотиться уже в другом человеке в прошлом. Работу одного из таких мест, к сожалению, вы приостановили, проявив его в действительности, а занявшие Город паразиты завершили дело, разрушили всё до основания, так или иначе инстинктивно стремясь к лучшей жизни. Совсем немного я недоглядел за вашими действиями. Понятно, что вы хотели добиться хорошего, благородного и правильного, но что сейчас можно сделать, кроме того, как сожалеть.
    
     Ещё большее безмолвие охватило всех вокруг. Хотя куда уж было более. Владимир и Алексей сидели напряжённо, боясь пошевелиться, опустив головы вниз. Дядя Коля ужался так, что будто стал меньше размером сравнительно своих очков, отсвечивающих яркими бликами стёкол в полумраке комнаты. Ольга уже по обыкновению закрыла лицо ладонями, а Оксана спряталась за спину Андрея так, что её совсем не было видно. Порою даже казалось, что прослушивалось биение сердца каждого сидящего рядом человека, пока наконец, тихий голос Андрея не разорвал эту внезапно наступившую и ужасающую всех тишину:
    
     – Наверняка ещё остались другие города на планете, способные к подобным действиям, хотя я и знал только один такой Город.
    
     – Да, наворотили мы дел, конечно, сами не подозревали, что и как здесь устроено. Может быть действительно, существует ещё чего-нибудь похожее в таком роде? – проронил вторя Андрею и Владимир, не отрывая взгляда от стоявшей перед ним тарелки.
    
     – Очень вас понимаю в такой ситуации, но не нужно укорять себя, ведь вы совершили это по незнанию, – понадеялся успокоить всех Виктор Палыч. – Вы и не ведали, что творили. Не ваше поколение – Владимир, тем более уж не твоё – Андрей. Ведь Система распорядилась таким образом в целях сохранения вида, спасения всего рода человеческого, лишив каждого из нас, задействованных в этом участников, чего-то очень важного. Нас, биоргов – памяти о вершащихся событиях, сведений, накопленных в головах, а вас, людей – телесной оболочки, переправив самых ведущих специалистов в числе первых и распределив их в истории по свободным индивидуумам. А города, подобные этому, ещё найдутся. Не единственный же это такой центр, в самом деле.
    
     – Да мы, откровенно признаться, ничего и не знали даже о Системе, ни малейшей части из оной информации, ни толики, – тихо вымолвил Алексей в ответ на его реплику. – Вернее слышали краем уха о самом факте создания, и только. Я лично поучаствовал лишь в запуске защитного купола одного из городов, чем дело и ограничилось.
    
     – Ну да, конечно. Вы же прилетели сюда совершенно издалека. Как я раньше не припомнил все эти подробности. Откуда-то из Сатанской империи, если не ошибаюсь?  – насмешливо высказался учёный с хитроватой улыбкой на лице. – Ещё называетесь элитой человечества, а сами ничего в работе Системы не разумеете, не говоря уже о представлениях по данной области простых смертных. Тут никакое стирание памяти проводить не нужно, и так всё в порядке! Как же вы защиту Города умудрились отключить в таком случае?
    
     Приятели только стыдливо молчали, не понимая к чему он клонит, и что необходимо сказать в ответ усмехающемуся учёному. Его язвительное замечание относительно их неосведомлённости в этом вопросе, метко направленное по адресу, несколько задело за живое всех.
    
     – Мы тоже не виноваты, в такой проводимой политике правительства, ограничивающей всяческие мало-мальски значимые сведения. Любой биорг в то время имел представления о происходящем больше, чем самый высокопоставленный деятель, – постарался оправдаться Владимир, протирая платочком лоб. – Даже космический корабль сам себя ремонтировал, обслуживал по-тихому. Нужно было только знать, какую кнопку нажимать при этом. Продукты и одежда воспроизводились в огромном ассортименте, и нам определённо не приходилось задумываться о хлебе насущном, чтобы выжить. Вы же сами отлично всё понимаете. Давайте лучше поговорим о чём-нибудь другом. Как Вам, например, удалось избежать неминуемого и остаться прежним, восстановить свои навыки? Вы сами сказали о неизбежной чистке памяти, проводимой биоргам.
    
     – На этом моменте следует остановиться отдельно, – задумчиво отозвался тот. – Я ведь раньше не был тем, кем являюсь сегодня, а существовал в теле обычного человека, как выяснилось это совсем недавно, кстати – совершенно неожиданно для меня самого. Я был невероятным образом просто заселён в этого несчастного подобного, наверное, для каких-нибудь особо важных задач. Да-да, не удивляйтесь, я работал обыкновенным учёным-системщиком, в то далёкое время – одним из числа настраивающих и обслуживающих Систему до непосредственного запуска программы, насколько конечно такое представлялось возможным – контролировать сложные процессы человеческим разумом. Ну да ладно, это сказано только к слову. Продолжим далее. После прекращения боевых действий с сатанами было уже не до каких-нибудь там подозрений и прозорливых расчётов, что впоследствии такое попустительство и доверие к машинам приведёт к катастрофе вселенского масштаба. Я тоже считаю, что другой выход из ситуации мог бы быть найден, не прибегая к неоправданному риску. Однако тогда совершенно не казалось, что подписание договора между нашим и сатанским правительствами как-то устранит проблему, а в оставление агрессорами идеи всеобщего порабощения человечества верилось мало. Таким образом, наша группа учёных решила производить пуск. Тем более, что системы сохранения городов уже работали, причём давно, на случай повторного и непредвиденного вторжения этих пришельцев-извергов. Но следовало поторапливаться, так как готовилось что-то страшное и непредсказуемое во всех мыслимых и немыслимых отношениях. Предчувствие в таких случаях нас никогда не обманывало. Система должна была среагировать на угрозу, но не сразу, как такое может привидеться неопытному исследователю, а только в преддверии неизбежной и неотвратимой опасности, полной неспособности самого человечества самостоятельно устранить проблему. Перед запуском программы, размещении её в своде инструкций Системы, дающей ей абсолютные возможности, естественно предшествовали испытания, которые почти сразу переродились в некоторые совершенно необъяснимые нам процессы…
    
     Воспоминания к всеобщему удивлению так сильно захлестнули Виктора Павловича, что он уже не обращал на окружающих никакого внимания, вёл свою исповедь дальше, и не останавливался в этом намерении изложить всё до конца. Он искренне желал передать другим людям накопившиеся в нём опыт и знания, а также эмоции, чувства, которые страстным образом испытывал, присутствуя где-то за гранью сущего, будто уже и теперь находился во власти неких потусторонних сил, за пределами понимания этого необычного процесса перевоплощения, свойственного лишь истинной человеческой душе.
    
    
     Глава 5. Облако чистой энергии
    
     Когда наступила трансформация, Виктор Павлович с небольшой группой своих товарищей находился в бункере, известным за номером 148, в одном из тех секретных помещений, использовавшихся по всему периметру планеты. Учёные, вне зависимости от каких-либо внешних факторов, вне границ обычного пространства и времени, обретались в нём, в неком искусственно созданном информационном вакууме. Первоначально показалось, что первый пробный запуск программы не произвёл необходимо-должного эффекта изменения на столь многогранное Око Мира, наблюдающее за всеми без устали своим неусыпным взором, не дающее никому, ни какому сущему в реальности, укрыться от её пристальных индикаторов-рецепторов; словно совсем не существовало того действительного и деятельного процесса, нужного для завершения всего преобразования, этой неизменной и обширной её составляющей. Однако как-либо остановить уже запущенную программу или хотя бы на немного ограничить её влияние совершенно не удавалось. Она будто всеми своими цифровыми носителями внедрилась намертво в информационную структуру предоставленного ей пространства так, что стала сравнима только с каплями воды, входящими мгновенно в почву при стоявшей знойно-засушливой погоде. Но зато после, спустя некоторое востребованное для адаптации время, Система дала о себе знать недвусмысленным, легко читаемым признаком, выразившимся в появлении на мониторах быстро сменяющихся картинок отображаемого ею пространства, присовокупляя тем к своей власти имеющиеся внутри инструкции, положения и законы, а также и ближайше расположенные области всех известных измерений сразу. Наконец, видимо закончив такую свою потаённую деятельность, экраны потухли, с последующим отключением их от источника питания. Теперь данная конструкция могла уже самостоятельно производить все доступные для понимания голографические образы непосредственно в комнате.
    
     – Слияние произведено успешно, – глухим металлическим голосом проинформировала Система собравшихся. – Желаете произвести сканирование возможных угроз? В любом случае это необходимо сделать, чтобы задать исходные характеристики.
    
     – Уж, пожалуйста, будьте любезны, – лишь пробормотал в ответ какой-то ошеломлённый её инициатор. – Зачем же нас об этом спрашивать? Всё равно поступишь по-своему.
    
     – Запускаю процедуру оценки окружающей среды, – не замечая иронии в словах учёного, медленно отчеканила машина. – Идёт проверка… Ожидайте ответа…
    
     Тут началось что-то невероятное, совершенно непредвиденное, которое вряд ли можно было представить в реальности, в начальных, открытых к восприятию человека измерениях. Перед глазами поплыли картинки просматриваемого мира, как в настоящем, так уже и в далёком прошлом: лица и образы незнакомых людей, живущих здесь, или ещё только намеривающих тут обосноваться; внутренние составляющие их желаний, мыслей, чувств, посещавшие эти исследуемые создания сразу. Наблюдению подверглось то, что так или иначе попадало под сферу деятельности Системы, словно ничего уже не могло укрыться от такого её всевидящего ока, наделённого универсально-мощными потенциалами для исследования текущих событий, в какой-либо мере случившихся на самом деле или ещё только зарождавшихся в параллельной потусторонней вселенной. Присутствующие здесь учёные чувствовали на себе дыхание множества призраков, которые вероятно оказались тут совершенно некстати, проносились неясными туманными видениями, смутными образами точно сквозь них. Как будто какими-то сверхъестественными силами, сами того не ведая, люди вторгались в некую, бурно населённую этими существами среду, где уже не предлагалось им никакой возможности отличить мнимое от настоящего. Ведь Система, проанализировав собранные сведения, могла в совершенстве определить те основные главенствующие понятия или события, которые с большой долей вероятности произойдут в будущем. Таким образом, она могла предвидеть надвигающееся бедствие не хуже любого пророка-предсказателя, будто человека, волею судеб заброшенного к нам сюда откуда-то из грядущих веков.
    
     Постепенно действие излагаемого сценария переходило на эпизоды жизни тех первозданных индивидуумов, загадочных сатанских прототипов, поведение которых истинно для себя усвоили все представители той известной и донельзя омерзительной цивилизации. Поначалу подобное свершалось очень досточтимо и правильно. Нежелательных и тем более шокирующих обстоятельств уж никак не выявлялось столь чудесной машиной предчувствия. Да и окружающими её людьми не было замечено явно никаких отклонений в существующем бытие и развитии. Воспринималась данная информация вполне приемлемо, так как эти, происходящие и требующие пристального внимания события отображались визуально точно перед наблюдателями. Сатаны занимались обычными своими делами на подчинённых планетах, свойственные образу их обитания, будь-то своеобразный приём пищи, выяснение отношений, либо ещё какая-либо другая деятельность. Хотя и такие моменты представлялись людям не совсем нормальными, дикими, нарушающими психику любого наблюдающего за ними земного создания – за такое уж явное искажение миролюбивого сущего. Безусловно и естественно, все действия сатанов выглядели совершенно аморальными, были противоположны здравому смыслу, как будто сама природа специально придумала такой вид существ, чтобы показать до какой степени неадекватности можно извратить само наличие разумной жизни. Мыслимо ли было после увиденного ещё оставаться в сознании?
    
     Например, в частности: если раскрывать каждодневный рацион этих кровожадных неблаговидных созданий, то употребляли они в пищу исключительно свежее, всегда только живое мясо, отрывая его от кости истязаемого существа кусок за куском, никак особо не подготавливая его в нашем понимании. Но если говорить об их кулинарных пристрастиях, то определённо становилось жутко от такого рода зловещих рецептов. Пища считалась более вкусной, эстетичной, пропитанной даже неким составом летучих специфических веществ, если предварительно перед употреблением она подвергалось издевательствам и пыткам, свершавшимся, разумеется, подлинно над живой плотью. Чем дольше и изощрённее терзания продолжались, не давая жертве должного мертвецкого покоя, тем выше считалось искусство кулинара, готовившего такое блюдо. В ходе прогресса смерть вообще прекратила свою какую-либо преждевременную деятельность в отношении всех нежелательных для этого тварей, попавшим в сферу сатанского влияния, делая их уход из жизни практически невозможным. Одно только обстоятельство – единственное безумие сознания останков, заключающегося в этих бодрствующих обглоданных скелетах жертвенных особей, вынуждало находить им вероятности для скорой кончины. Скорее просто из-за элементарного неудобства от эдаких бродячих костных огрызков, никаким образом не могущих упокоиться самостоятельно, сатаны прекращали такое их никчёмное существование, не всегда конечно реализовывая это на деле. Но самый последний миг перед смертью был настолько сладостен и приятен, что именно он и понуждал их исполнять подобное, ведь тот, кому удавалось испытать такое неповторимое блаженство, мог стремиться его повторить. После умерщвления потребляемого, мясо теряло для мучителей всякую привлекательность и ценность. Оно скармливалось другим низшим существам-падальщикам, не считающихся даже за какой-либо отдельный вид существ и особо не церемонившихся в получении любого необходимого им продукта, каков бы тот ни был на вид, вкус и цвет.
    
     Необходимо упомянуть также и о неисчислимом многообразии данного контингента созданий, этих всевозможных демонических тварей, населявших Сатанскую систему в настоящем. Об отдельных видах никто из людей даже не слыхивал, а других, к общему удивлению, все отлично знали с самых древних времён развития человечества. О составе своего мира, соотношении и взаимосвязанности себе подобных, сатаны и сами толком не ведали. Полное наличие их совершенно не отмечалось каким бы то ни было учётом или классификацией. Мало того, что здешние обитатели делились между собой на разрозненные касты, постоянно враждовавшие друг с другом, так ещё и многие подвиды и производные от них пребывали тут в таком катастрофическом изобилии, какое сложно было представить в действительности обычному человеческому разуму. Внешними признаками некоторые предельно походили на людей, либо животных – обитателей морей и суш Земли. Зато другие возвеличивались в такой необычайно-пугающей форме, что ни единому доселе существовавшему, причудливому воображению обрисовать их облик бы не удалось.
    
     Также интересно было следующее. Из всех населявших тутошний мир созданий не встречалось уж никого как-либо обделённого разумом, способностью изъясняться, излагать свои мысли правильно, или иных аналогичных вещей. Рассудка вполне хватало на всех. Вероятно, отдельные особи и были лишены некоторой его части в какой-то особой степени, в ином житейском понимании данной проблемы, но буквально каждый чего-нибудь собой да представлял, если исходить из наблюдений общей картины этой цивилизации: сравнивать её с земными жителями-обитателями. То уж было воистину царство обширно-развитого интеллекта, где идентичных со зверями существ, самых низших его слоёв, можно было ассоциировать по умственным возможностям с человеком обычным, не говоря уже о верховных сатанских представителях. Несмотря на «безбожные» законы этого общества, уровень знаний простого члена любой секты превосходил на несколько порядков уровень человеческий, в подтверждение которого проявлялись не только прямые способности к ясновидению и гипнозу, телекинезу, телепортации, трансформации собственного физического состояния, обращению друг к другу на подсознательном уровне, но и такие необъяснимо-ужасные вещи, как абсолютное или частичное подчинение своей воли других существ, завладение их телесной, духовной оболочкой, распоряжение ими по своему усмотрению, подавление жизненной силы, низложение сопротивления индивидуума, и так далее, по всем возможным, даже не предполагаемым людьми признакам такой негативной их деятельности.
    
     Исходя из обозначенного выше, оказалось, что человечество стояло только ещё на пороге подобных открытий, однако предпосылки к оному явно существовали, и активизированная Система явствования не замедлила своим нахождением напомнить об этом нашим органическим носителям вселенского разума:
    
     – Внимание, обнаружена угроза! Распространение инородных форм жизни по периметру всего пространственно-временного континуума Солнечной системы и подвластных ей отдельных окружающих сред и измерений, – голос машины звучал как набат, гулко отражаясь в умах слушателей, с полагающимися для такого момента интонациями, предвещая начало чего-то очень важного и неизбежного. – Необходимо произвести очистку всех исходных составляющих. Из-под контроля уходит энергия, не подлежащая восстановлению. Нужно принять меры по ликвидации надвигающегося глобального опустошения, грозящего в дальнейшем скорой гибелью для всей цивилизации.
    
     Присутствовавшие ненадолго замерли, будто ожидали какого-то необычного ошеломляющего эффекта, пребывая в состоянии тревожности или взволнованности по поводу всего сказанного: так ли это было в реальности? Но, преодолев сомнения, они всё же смогли задать некоторые интересующие их вопросы, ожидаемые в подобной ситуации:
    
     – Можешь всё-таки подробнее отразить опасность нашего теперешнего положения? Чем обусловлено такое заключение?
    
     – Подозрительность вполне естественна для вашего вида живых существ, – неожиданно для всех в привольной форме обозначила Система. – Запускаю основательный визуальный отчёт в подтверждение к изложенным фактам.
    
     Изображение резко поменяло картинку, преобразовалось уже в земную атмосферную действительность, явило сегодняшний мир таковым, каков он был на самом деле, уделяя внимание всё тем же злостным сатанским представителям, монтировавшим под зданием своего консульства какое-то странное и подозрительное устройство, которое вероятно должно было вступить в некое противоречие ко всей контролирующей системе наблюдения. Следующим шагом последовала его скорейшая активизация, с эпизодами отображения таких неестественных преобразований. Сеточка тонкой невидимой паутины словно окутала Землю, захватила под своё влияние каждого из живущих на планете людей, произвела-внедрила незамедлительно в их сознание крайне негативные изменения, агрессивные реакции по отношению к себе подобным, в частности нередко даже к самим себе, выражавшихся в стремлении к различным разрушительным актам террора, массового истребления населения, животных, а также и многочисленным самоубийствам, будто бы от безысходности, не видя выхода враждебному ожесточению. Словно окружающий мир так неведомым образом разом и полностью сошёл с ума, оставил какое-либо разумное объяснение происходящему уже следующим поколениям разумных существ, возможно когда-либо зародившихся в будущем и способных его осознать.
    
     Над зданием консульства узкой струйкой потянулась полоса голубоватого свечения, всё более расширяясь, увеличиваясь объёмом со временем, как будто сотни или даже тысячи душ сливались единено в общем потоке этого огромного энергетического сгустка, направлялись дальше к неведанным высотам. И никто уже просто был не в состоянии противостоять такому злу, буквально подчинившего себе всё вокруг, некой неведомой субстанции, словно огромным пылесосом вытягивающей всякие проблески жизненных сил. Только биорги по вполне понятным причинам оставались нетронутыми. Не имеющие собственной духовной составляющей и выполняющие исключительно указания контролирующего их командного центра, они находились как бы в стороне от данного процесса помешательства, ничего не предпринимая вопреки этому, подчиняясь исключительно воли человека, в любом, пускай даже таком отрицательном её проявлении.
    
     Души людей искажались, трансформировались особо по истинному составу, взывали о помощи, утягивались разрушительной силой энергии вверх, наверное явственно уж понимая всеми своими сущностями, что что-то здесь происходит не так как надо, не совсем правильно для нормального положения вещей. Должно быть, им было необычайно больно и тягостно выносить такие манипуляции с их сознанием, до сих пор не ощущая до конца, где находятся они сейчас и чем являются в действительности. Отзвуки возгласов, криков и стонов по всей Земле стояли неимоверные, такие, что не существовало более ни единого уголка на планете – места тишины, чтобы воистину можно было укрыться от этого разрывающего сердце рёва пленяемых сущих созданий, подобным зловещим способом затягиваемых прямо в адскую преисподнюю. Сквозь века протянулась череда событий, доступная для обозрения, словно выбеливая отдельные участки пагубных дел истории – умерщвления человеческого разума, обращённого лишь в эту небесную нить, доступную для поглощения и переработки разве что только обладателями таких возвышенных способностей. Будто уже не было тех жёстких и ограничивающих рамок временного пространственного измерения, так ревностно бы сковавшие эту всю их деятельность, кто бы уж там, в вышине, не потворствовал такой непосредственной и злостной её инициации.
    
     Собравшиеся учёные были настолько поражены представленными им явлениями, что долго не могли вымолвить ни слова в ответ на справедливые доказательства Системы. Но наконец, собравшись с мыслями, один из них всё-таки произнёс кой-какое недоверчивое замечание по поводу будущих пророчеств:
    
     – Впечатлительное представление разыгрывается. Когда же нам ожидать эти события?
    
     – Космическое судно с организатором данного процесса уже направляется к Солнцу, – не замедлила отреагировать Система. – Оно только сегодня покинуло планету Сатан с их консулом на борту и будет здесь буквально через неделю. Я вполне могу показать вам этот корабль, чтобы у вас не возникало никаких сомнений на этот счёт.
    
     – О представленном факте необходимо уведомить Земное правительство, – предложил Виктор Павлович, желая как можно скорее преподнести окружающим всю важность такого момента. – Там они это оценят и смогут пересмотреть своё отношение ко многим непонятным вещам.
    
     – Кто ж тебя будет слушать?! – воскликнул уже другой учёный с выраженной усмешкой на лице. – Сам ведь отлично понимаешь, как у них всё устроено, как происходит. Им гораздо важнее сейчас налаживать новые контакты с представителями этих цивилизаций, изучать технологии, предложенные в обмен на людское сотрудничество. Лучше будет проанализировать самостоятельно все допустимые способности Системы, и меры противостояния по данной агрессии, пока имеется время.
    
     – Правильно! Давайте уж разбираться сами, что можно сделать в подобных условиях, – изъяснился третий участник собравшейся научной элиты. – То действительно, пока до правительства дойдёт вся серьёзность нынешней ситуации – наступит вечный хаос и полное безмолвие. Глазом не успеем моргнуть.
    
     – Позвольте однако ж и мне вмешаться в ваш спор, – довольно необычно для своего положения вознамерилась поделиться соображениями Система. – Раз вы создали мою сущность как гаранта благополучия и целостности человечества, то могу сказать только следующее. Эти события, не смотря ни на какие предупредительные меры с вашей стороны, равно как и вмешательство других сил, рано или поздно должны произойти, как бы вы не старались их предотвратить. Предсказание будущего – довольно сложное мероприятие. В расчёт закладываются все абсолютно детали: от мельчайших изменений в окружающей среде, до самого осознания проблемы в мозгу человека, его реакция и поведение в конкретных обстоятельствах, а также и тот факт, что о ещё не свершившихся моментах вы здесь доподлинно проинформированы. Существует только единственный способ избежать катастрофы – это блокирование подпространственных связей между двумя цивилизациями, чего я собственно и собираюсь сделать уже независимо от вашего решения.
    
     – И когда же Вы планируете запустить такую, по Вашему мнению, необходимую процедуру? – с явным сарказмом нетерпеливо поинтересовался первый. – Да и что вообще они собой подразумевают, эти Ваши мероприятия?! Как могут они повлиять на действие истинных природных механизмов?!
    
     – Сами всё и увидите, если вообще вам будет до этого дело. Прямо сейчас и начнём… – только успела напутственно привести последние доводы Система, перед тем, как окружающий мир погрузился в уже известную каждому, некую сумеречную зону; пришёл разом в совершенно несвойственное, неожиданно-неописуемое движение, словно все неотъемлемые составные элементы бытия оказались подхваченными невидимым ураганом прямо в центре этой исследовательской комнаты.
    
     Виктор Павлович чувствовал всем своим существом как его отдельную духовную составляющую будто кто-то вытягивал из сковывающей сетки сознания, погружал в только что созданную искусственную атмосферу призрачной реальности невесомых форм и объёмов. Она была подобна мягкой обволакивающей воздушной массе, обступающей его со всех сторон, подчинившей собственным влиянием все без исключения его органы чувств, каким-то доселе неведомым образом не соприкасаясь с ним вовсе. И он воспринимал данную информацию о таком противоречивом месте уже совершенно по-своему. Он видел окружающее пространство в ярко-белом свечении, как ощущают это неестественное образное впервые нарождающиеся в мир создания, осязают вязкую пушистую сущность рецепторами пальцев, пробуют её на вкус, сладковатую и таявшую во рту. Они чувствуют лёгкое дуновение ветра, приятную свежесть чистого горного ручья, даже слышат мягкую убаюкивающую песню, негромко, вполголоса звучавшую над их головой. Было необычайно легко и свободно на душе, точно совсем не имелось тех тяготящих его родное естество физических законов, довлевших невыносимо-тяжёлым грузом на всей сущности сознания, которые лежали на сердце, мешали приподняться над всеми, находящимися рядом тварями и вознестись высоко вверх. Воспринималось состояние умиротворённости, пренебрежения беспокоившими его до этого насущными проблемами, как будто уже ничто и никогда не будет важным настолько, чтобы нарушить то нескончаемое блаженство, какое он испытывал здесь.
    
     Но сколько бы такое состояние не длилось, завершение процесса наступило неожиданно, точно так же, как и началось. Словно кто-то властным и мощным движением резко выдернул его на свет божий, всеми средствами попытался засунуть обратно в оболочку из костей, кожи, соединительных тканей человеческого тела. Боль, чувство тоски и отрешённости пронзила душу, по мере этого происходившего момента рождения, одновременно разорвало оставшееся сознание на две части, до и после таких изменений. Ячейки памяти быстро заполнялись какой-то неизвестной ранее информацией, которая перемещалась в них уже дальше, двигалась прямо внутри его духовной оболочки, вызывая торжественный трепет и сосредоточенность всех кусочков мозгового вещества. Такое насыщение нужными знаниями продолжалось сравнительно долго, до тех пор, пока он под конец не ощутил себя сидящим в знакомом кресле агрегата по восстановлению памяти. Он оказался изменённым, как внешне, так и внутренне – неким совершенно особым образом – был не узнаваем даже самим собой.
    
    
     Глава 6. В поисках родного пристанища
    
     – Вот такие дела, господа хорошие, должен вам признаться, здесь происходят, – выразил своё заключительное воззвание к окружающим Виктор Палыч, понадеявшись на их понимание и участие. – Даже не знаю, обрадовал я вас этим рассказом, или же наоборот – огорчил, но я уж постарался изложить его настолько, насколько ощущал такие события сам. Да и знания, переданные мне Системой, несомненно, очень пригодились, чтобы обосновать здесь некое подобие научного центра для изучения этих пространственно-временных просторов совершенно иного порядка. Уж для каких целей это со мною было сделано, я конечно не имею ни малейшего представления, но наверняка, верю, что не зря. Возможно Система всё же осознала ту ошибку, которую сама и допустила, перебросив человечество за пределы его дальнейшего развития, улучшения отдельных индивидуумов, а исправлять дала возможности уже нам с вами. Но прежде всего не следует пренебрегать той былой реальной угрозой для существования оставшихся ещё на планете людей, да и всех предшествующих поколений тоже, пока не закрылся портал – опасностью, так явственно указанной в отчёте такой самоуправной машины.
    
     – Действительно, на борту нашего корабля имеется кой-какой враждебный консул, который кстати там без нас непонятно уж чем занимается! – определённо с некоторым беспокойством в голосе выговорил Владимир, резким движением руки отбросив от себя тарелку куда-то далеко на середину стола. – Как я уловил из рассказа, это ведь именно он и должен был осуществить эдакий зловещий план переработки всех людских ресурсов, переправку душ в чуждую среду обитания? Или я Вас не так понял?
    
     – Да, вы всё правильно поняли, – неспешно ответствовал ему загадочный учёный. – Именно ваш корабль и вёз на планету то специальное оборудование, действие которого вышло бы нам боком, дорогого стоило всей земной цивилизации. И если бы их идеи или помыслы обрели материальное воплощение, то мы сейчас бы с вами не разговаривали, а возможно пребывали абсолютно уже в другом месте, совершенно не свойственном истинной человеческой природе.
    
     – Нужно его поскорее увидеть и обеспокоить подобным известием, пока он чего-нибудь не вытворил от безысходности, – обеспокоенно подчеркнул Владимир, потирая руки от нетерпения. – У вас ведь найдутся нужные способы переправить нас на корабль для осуществления таких замыслов. Я полагаю, что это будет теперь очень кстати. Медлить уж нельзя ни в коем случае. Следует консула допросить по всей строгости, а то у меня в его адрес давно накопилась масса нареканий. Однако он нам может и серьёзно пригодиться с его-то знаниями и опытностью…
    
     – Вот и нужно отнестись к нему с осторожностью и хладнокровием, то он ничего нам рассказывать не станет, – поддержал капитана Алексей, чуть даже привстав со стула от избытка чувств. – Тем более, его ценнейшая аппаратура находится в грузовом отсеке, а мы совершенно не знаем, как ею можно воспользоваться.
    
     – А какая польза будет во всём этом? Для перемещений меж звёздами туннель всё равно закрыт, – удивился категоричному рвению обоих исследователей Виктор Павлович. – Или вы думаете уж каким-нибудь образом реанимировать возможности выхода к другим мирам? Но, если хотите, мы сумеем отправиться на корабль прямо сейчас, только настройку оборудования нужно будет перенаправить подальше в космос, да и энергии аккумулировать побольше для такого скачка. Павел у нас тут на все дела мастер – единственный специалист, так что ему и выполнять данное поручение. Пускай занимается, не в обиду, конечно, будет сказано.
    
     Учёный посмотрел на своего коллегу неким особо пристальным взглядом, несколько более требовательным для подобного наблюдения, чем обычно, хотя и тот в свою очередь оглядел Виктора Павловича с чувством бесконечной усталости и тоски, да так, что некоторым членам команды даже стало его жалко. Но напротив, как бы такой момент не казался для него утомителен, Павел, не сказавши ни слова, отправился выполнять это настойчивое предписание, как и было ему положено в силу профессиональных обязанностей. Виктор Павлович же предпочёл предложить оставшимся кофе, чтобы скоротать возникшее томительное ожидание, пока подготавливался необходимый портал. Он установил на стол большой прибор для заваривания этого напитка вручную.
    
     – Лучше обходиться по возможности без синтезатора пищи, – объяснил он так собственные действия. – Андрей, ты, как истинный сельский житель, должен правильно оценить вероятностные риски употребления синтезированных продуктов.
    
     – Да чего вы все ко мне опять прикопались?! Они попросту лишь кажутся по вкусу какими-то неестественными, будто бы пресными, и только! – отозвался он, однако выдал это с нескрываемым чувством заинтересованности, словно ведал и осознавал всю сущность такого явления. – Но откудова ж я могу знать, как они производятся? Неужели совершенно из ничего? Каким образом осуществлялось подобное превращение в городской столовой, например, Вы припомнить в состоянии?
    
     – Да и меня тоже, на их летающей посудине, эти космонавты потчевали такой провизией! – тут Николай Петрович не преминул вставить и свою реплику, махая рукой в сторону ошарашенного до крайности экипажа корабля, явно не ожидавшего от него такой дерзости. – Еда словно из воздуха на столе появлялась, какую уж не попросишь! Прямо реально сказка про скатерть-самобранку. Как же такое может быть, позвольте полюбопытствовать?
    
     – Ну не совсем из воздуха конечно, – попробовал опровергнуть его суждение озадаченный Алексей. – И совершенно не на открытом пространстве, как Вы это преподносите, а в специальной камере для синтезирования пищи из определённого запаса биоматериала, а проще говоря – концентрата, с использованием энергии перерождения. В общем, сложные процессы внутри происходят, в двух словах не объяснишь. Да зачем это знать? Работает, и хорошо, что работает. Технология не наша, хотя продукты производит земные. Принцип действия ведь один и тот же. Как запрограммировать – то и будет выходить.
    
     – Одним словом чудеса, да и только, – подсказала решение Оксана, разводя руками, также пожелавшая поучаствовать в разговоре. – Простым смертным не разобраться в таких премудростях.
    
     – Ха, да и им самим сей факт тоже кажется в диковинку, – лишь посмеялся над таким обоснованием загадочный учёный. – То есть я хочу сказать, что о самом процессе переработки они знают не больше вашего. Вы же не задумываетесь к примеру над тем, что собственно происходит с куском мяса, который поджаривается на углях, какие именно процессы приводят его в необходимую кондицию, конечную форму готовности к употреблению. А тот способ преобразования концентратов на самом деле – гораздо более простой и универсальный в действительности, не требует никаких затрат физических, а следовательно, что самое безрадостное – приводит к потере некоторых его вкусовых и питательных преимуществ. Но не будем такими уж непримиримыми. Подобная технология во многом решила проблему питания на осваиваемых планетах, где превращение любой биологической материи в концентрат, а затем в свою очередь в то, что душе угодно, стало просто неописуемым благом для жителей всех таких территорий.
    
     – Так именно для подобных целей мы и заполняли приходящий из Города состав всяческой трупной массой, совершенно не подозревая о такой чудовищной провокации?! – возмущённо откликнулся на это известие Николай, нервно перекладывая столовые приборы с места на место. – Именно этакий состав пищи, да и всех остальных продуктов синтеза мы получали взамен?! Каково же будет моё невыразимое недовольство услышанным! Да я больше в жизни не притронусь к такому виду кушаний!
    
     – Не нужно драматизировать по этому поводу, – покачивая головой, важно возразил ему Виктор Павлович. – Ведь все производные, в обычных условиях получаемые естественно, также являлись ранее своего рода неким продуктом жизнедеятельности, но уже других организмов. Неужели Вы будете и от них отказываться?
    
     Петрович несколько замялся в ответ и уже не нашёл слов далее, чтобы как-нибудь опротестовать это утверждение, хотя возразить ему всё же хотелось. Возможно, ему помешал Павел, который точно умалишённый ворвался в комнату и своими криками буквально взбаламутил всех вокруг.
    
     – Не получается мне настроить телепортационный луч на их звездолёт, как не старайся! – прогорланил он прямо с ходу. – Я найти его не могу на планетарной орбите! Он словно исчез куда-то, как сквозь землю провалился! То есть, вернее: затерялся где-то в глубинах космоса. Определённо точно, поблизости его не наблюдается, а если уж смотреть дальше, то возможности никак не позволяют такое проделать. Могу только проложить путь к посадочному модулю, если это конечно что-то даст.
    
     Собравшиеся быстро соскочили с мест, ошарашенные выданной им информацией. Никто из присутствующих даже в мыслях не мог себе допустить, что такое громадное космическое судно, каким был их корабль, может куда-либо просто-напросто пропасть, уплыть прямо у них из-под носа. Вряд ли далеко конечно, ведь выхода из Солнечной системы, так или иначе, в ближайшей перспективе не предвиделось. Однако сообщение явилось довольно неприятной констатацией факта, да и судьба оставшихся на корабле других членов экипажа оставалась неясной, что крайне обеспокоило всех.
    
     – Что же нам собственно делать? – взволновано бормотал Владимир, прохаживаясь по комнате из угла в угол. – А это точное определение, или допустимо надеяться на какую-нибудь неисправность в вашей системе?
    
     – Ну, уж не знаю, – отвечал ему недовольно Паша. – По крайней мере, отслеживание я производил как положено, со всей тщательностью, щепетильностью, вполне осознавая всю важность порученного задания.
    
     – Надо убедиться в этом собственными глазами, да и тарелочка наша ещё на многое способна. На путешествие, например, в околопланетном масштабе и даже более того, если потребуется, ежели Илья её в порядок приведёт. Будем надеяться на лучшее и не терять присутствия духа!
    
     – Правильно мыслишь! Попробуем ещё связаться с ними по рации, – подбодрил капитана Алексей. – Только следует бы нам поскорее отправляться на поиски звездолёта, то что там с остальными случилось на борту, я просто ума не приложу. Да и корабль нам лишним не будет, пригодится ещё пожалуй, для последующих шараханий по просторам Вселенной… И чего я такое говорю?.. Да ладно. Кто с нами, пожалуйста, выскажитесь, но в целях безопасности попрошу всё же некоторых остаться.
    
     – Ты Володя как хочешь, но я с тобой пойду. Это однозначно, можешь даже не возражать, – категорично заявила Ольга, глядя тому прямо в глаза. – Хватит с меня уже терять родных людей. Если что и произойдёт, то будем вместе принимать любую реальность, какова бы она не была.
    
     – Я тоже поучаствую в таком занимательном мероприятии, волею судеб выпавшем на мою долю, хотя если честно, сражения с грызунами будут для меня несколько попривычнее. Я всё-таки хоть немного да побаиваюсь вашего сатанского членистоногого, после эдаких ошеломляющих о нём рассказов моего хорошего друга, Виктора Павловича, человека, об истинном предназначении которого до сегодняшнего момента я и не догадывался, – став невероятно серьёзным, жёстко изрёк подобное Андрей, ощупывая по обыкновению на поясе свой спасительный нож, немного покосившись также для приличия на соплеменников. – А Николая Петровича и Оксану я действительно заклинаю здесь остаться, на попечение нашего нового знакомого Павла. Так будет всем спокойнее. Да и, между делом, познакомитесь поближе, пообщаетесь. Дядя Коля у нас такое любит.
    
     – А то как же, гори оно огнём! Нечистей я ваших насмотрелся уже досыта, ей богу! Спину до мурашек пробирает. Да и вы там сами – поосторожнее будьте. И за Андрюшенькой моим поприглядывайте, то благоверная его половина мне потом голову отвернёт, ежели узнает, что я без должного её дозволения отпустил его на такое!.. – попытавшись развеять скопившееся напряжение, устало пошутил Петрович, натянуто улыбнувшись кончиками губ. – Оксана, как и я, надеюсь, думает также?
    
     Оксана только кивнула головой в подтверждение, удостоверив эти дяди Колины догадки относительно своей судьбы и намерений, определённо пребывая в неком отрешённом от всего земного состоянии.
    
     – Ну и ладненько. Не будем задерживаться, – похлопывая ладонями, вымолвил под конец Виктор Павлович, предложив друзьям быстрее следовать за собой. – Пойдёмте же, пойдёмте, Паша перенаправит нас действительно, куда нам следует. Да и я тоже посмотрю на вашу чудесную технику вживую, поучаствую в допросе, если придётся. То-то сатанский консул удивится таким обстоятельством, ведь он эдаких существ как я, каким я прихожусь на сегодня, на дух не переваривает.
    
     – А что в биоргах такого особенного, что сатаны шарахаются от них, будто от прокажённых, – следуя за Палычем вплотную, полюбопытствовал у того Алексей. – Тем более, сейчас, когда Система практически сделала невозможное, то, что никому ещё никогда не удавалось. Ведь физически Вы являетесь одним из граждан искусственно созданного класса существ, но душой – Вы человек, по сути, элементарно поменявший своё старое биологическое тело на воссозданное новое, духовно оставаясь тем же самым. Не удивляйтесь конечно, что я выспрашиваю об этом во всех подробностях. Просто мне самому интересна, крайне увлекательна эта идея как подлинно научному деятелю для изучения её и в дальнейшем, в целях человеческого усовершенствования, противостояния различным реальным угрозам со стороны других инопланетных форм.
    
     – Ну-ну. Догадываюсь я, о чём речь идёт. Знаю я вас, представителей элитной верхушки. Хотите опять начать экспериментировать с природными механизмами развития? – не без иронии подметил такое учёный. – Переместить все наличествующие души в заранее подготовленные бессмертные тела, тем самым упрочить позиции человека как индивидуума. Вот он – путь к беспечной и счастливой жизни! Только навряд ли у вас это получится, да и нужно ли? Сойдёте ведь с ума от однообразия в собственном внутреннем мирке; будет совсем не так, как оно происходит всё в подлинно правильном порядке перерождения, когда затирается память. Далее вы ведь сможете выступить и в роли какого-либо влиятельного политика, держащего в руках судьбы мира, и нищего-бедолаги, еле-еле сводящего концы с концами. Допустимо, что станете каким-нибудь важным учёным, подсознательно припомнив изученные ранее знания, делая на благо людей необходимо-нужные исследования, простым служащим-клерком, рабочим на заводе или, на худой конец, бездельником-философом, что также будет немаловажно для развития вашей духовной составляющей. Однако не дай вам бог совершить какие-нибудь злодеяния в отношении себе подобных, доставить иным сущностям боль и страдания, тогда уж ответственности не избежать! В конечном итоге всё воздаётся по заслугам. Бессмертие же, особо следует отметить, не доведёт до добра никого. Принятие оного уж в любом случае определённо грозит уничтожением всему людскому образованию, так как дальнейшего развития души происходить не будет. И поверьте этому истинно здравому утверждению.
    
     – Странные речи, тем не менее, вы ведёте, Виктор Павлович, – подключился к разговору уже Владимир. – Насчёт этого можно спорить долго. Но я не понимаю до конца, что именно Вы имеете в виду, ведь люди всегда стремились к продлению своей жизни, лечению болезней, телесному совершенствованию, да и к остальным подобным вещам. Что именно Вы всё-таки хотите донести до нашего сознания?
    
     – Ладно, после уясните для себя такую простую механику, эту элементарную суть вещей, – махнул он в его сторону рукой, а после беззаботно продолжил речь дальше: – А боятся биоргов они потому, что не чувствуют в них подчинения себе, безумной слабости, способности удовлетворять желания и прихоти в угоду лишь низменным инстинктам (ведь биорги служат исключительно обществу!) тому выражению настоящего животного происхождения и страха, подобия которых заложены в их самих. Они изыскивают в людских сущностях склонности к единению, близости с ними по духу, с этими без сомнения коварными тварями, и как следствие данному, после – искажение, перерождение и порабощение всей энергетической человеческой составляющей, уж подлинно для служения только себе. Ведь сатаны действуют исходя из абсолютно иных ценностей и принципов, руководствуются единственным стремлением искоренить людское сообщество – а биорги изначально были созданы для обеспечения существования человека в этом мире, а соответственно и необходимой защиты от внешних вмешательств. Хотя и сами люди полностью ещё не осознали даже, кого они в действительности сотворили в лице такой искусственной формы жизни, но вам-то, я полагаю, их истинное предназначение вполне понятно?
    
     – Однако хватит рассуждать! Энергия перемещения у нас не бесконечна. Всё готово для телепортации уже давно, – категорично оборвал учёного обеспокоившийся не на шутку Паша, но после всё же несколько по-философски прибавил: – Остаётся сделать только шаг навстречу своему будущему, оставить ненадолго здесь, в прошлом, такие неразрешимые проблемы.
    
     И вправду, сами того не замечая, друзья очутились прямо перед знакомой сине-зелёной туманностью, перед той самой воздушной субстанцией, так явственно манящей их некогда погрузиться в себя, заставляющей забыть о существовании какой-либо другой реальности, кроме своей собственной, так необычно тут представленной. Она заметно пульсировала: то медленно разрастаясь объёмом, то обратно сжимаясь, словно понуждала окружающих считаться с собой, невольно обращать внимание, как капризная барышня, в шелках и кружевах приехавшая на бал, прилично одетая, мечтала в этот же вечер непременно выйти за кого-нибудь замуж. Исследователи молча переглянулись, будто эдак собирались с мыслями накануне решающего в их жизни поступка – познакомиться с нею поближе, очень даже всеобъемлюще и проникновенно. Невольно закрыв глаза, дабы не видеть такого её безусловно-беспринципного великолепия, какое им было уготовано здесь, они проследовали друг за другом в этот обволакивающий с головы до ног густой кисель, увлекаемые затягивающим эффектом и далее, связанные всецело мощным потоком движения, пока наконец не пропали окончательно из виду в полном материальном понимании такого явления.
    
     Появление же их на другом конце туннеля произошло совсем внезапно, словно это было какой-нибудь элементарной подменой изображения, ловко проведённой в жизнь да ещё с таким успехом, что дежурившие возле посадочного модуля охранники оказались совершенно обескураженными, абсолютно не понявши каким чудесным образом они могли пропустить мимо глаз аж целую группу из эдаких странных созданий, состоящую ни больше ни меньше, а из пяти человек сразу. Но завидев знакомые лица, сторожа тотчас успокоились и даже сделали вид, что ничего сверхъестественно-страшного вовсе не происходило. Они не задали ни единого вопроса им по этому поводу, ни одного слова не произнесли в оправдание на такое необычное немыслимое виденье. Они лишь попросту, а в то же время как будто бы даже зловеще и загадочно, слегка лишь улыбнулись вслед заходящим в тарелку друзьям.
    
     Находясь внутри космического аппарата, приятели определённо задались единственным вопросом, так особо ревностно беспокоивших всех пришедших сюда. И совсем напрасно Владимир сказал это вслух, так как ответ уже напрашивался сам собой, даже у не имевшего к этому отношения Виктора Павловича, который был крайне удивлён такому печальному положению дел, какое невольно вырисовывалось здесь прямо пред его взором:
    
     – Ну, и где же наш инженер-программист прохлаждается, которого мы тут оставляли для ремонта систем навигации? Что же он нас не встречает? – не без доли иронии проворчал капитан, попытавшийся тем не менее осмотреть помещение как следует. – Интересно, сделал он это своё занятие, или нет? Да и свет почему-то здесь не загорается вовсе. Нужно нам в полумраке ползать? Модуль находится совсем без присмотра. Мало ли чего может случиться, кто захочет им воспользоваться, а его на месте нет! Разве только у охранников спросить, куда он мог подеваться.
    
     – Совсем не нужно так беспокоиться. Я наблюдаю его определённо точно. Вон он, под приборной доской спит, – порадовал всех таким известием Алексей, пробираясь к необычному месту отдыха их коллеги практически на ощупь. – Сейчас я его растормошу… Ой, да он же пьян чертовски, хоть на стенку приколачивай, и не скоро, что в норму придёт. Есть у кого какие-либо отрезвляющие средства медицины?
    
     – Всё на корабле, к сожалению, осталось. С собою мы ничего не брали, – сочувственно констатировала Ольга, осматривая Илью с помощью дежурного фонарика. – И нужно было ему так травиться? Где же он умудряется находить такую гадость всё время?
    
     – Точно, наверное – охранники плеснули. Видели их хитрые рожи, когда мы проходили мимо, – недовольно изъяснился так Владимир, качая головой. – Хоть бы молвили чего в своё оправдание, зачем нашего специалиста спаивали. Как вот сейчас на воздух подниматься будем без навигационных систем? И тот тоже – нет, чтоб отказаться, так как же – будем пить до потери сознания. Ладно, держитесь. Попробую уже я его разбудить.
    
     Тут Владимир принялся трясти Илью, да так, что действительно показалось, будто неимоверное давление от такого его действия распространяется по всему модулю в целом, способное поднять на ноги даже мёртвого. Но все предпринимаемые действия были напрасны. Тот лишь бормотал спросонья что-то несвязное, продолжая пребывать в состоянии, очень близком к умственному помешательству.
    
     – Бесполезно нам его в сознание приводить, по крайней мере, сейчас. Нужно выждать какое-то время.
    
     – Может нам самим питание подключить? В процессе этого и увидим, что за чем следует, – неожиданно и вдруг предложил Виктор Палыч, указывая на генераторный блок в углу. – Вот там, наверное, у вас контакты и подсоединяются для общей подачи напряжения к управлению всем аппаратом.
    
     – А Вы знаете? Верните нас к жизни, пожалуйста, уж будьте любезны! То мы, к совершеннейшему своему невежеству, даже этого не в состоянии сделать. Все манипуляции подобного рода свершались безапелляционно автоматически, – обескуражено лишь проговорил Алексей, скребя от досады затылок. – По видимости Илья обесточил питание для самостоятельной отладки модуля и не включал его, ожидая нашего прихода, чтобы сэкономить энергию.
    
     – Конечно, конечно, какие могут быть сомнения… Ну да ладно, давайте попробуем. Не зря уж, наверное, Система предоставила мне уйму всяческой ненужной информации абсолютно во всех областях изученных человечеством знаний, даже тех, в которых я мало чего понимал ранее. Оля мне конечно же посветит, в целях приличия, чтобы я там ничего не напутал.
    
     – Естественно Виктор Павлович, как Вам будет угодно, – охотно отвечала ему Ольга, преображаясь улыбкой, направляя фонарь тому прямо в лицо. – Всегда рада помочь в благом деле.
    
     Он подошёл к генератору и принялся чего-то там подсоединять, громко щёлкая при этом обнаруженными внутри кнопками, рычажками и переключателями. Спустя пару минут загорелся свет, да такой яркий, что присутствующие невольно зажмурились от неожиданности. Андрей быстро и рефлекторно, явно следуя привычке, пригнулся, вытянулся от подобного неприятного сюрприза, став почти параллельным полу, закрыл голову руками, зачем-то ещё и сгруппировался всем телом. После он конечно сообразил, в чём собственно дело, что ничего страшного не случилось и далее уже не предвидится, неспешно поднялся и, лишь сконфужено улыбаясь, только развёл руками по сторонам.
    
     – Никак не привыкну к таким вашим премудростям, – вознамерился оправдаться он. – Инстинкт самосохранения должно быть крепко сидит во мне, в частности такой, как реакция на яркий свет. Он прямо-таки выше моих сил, всех умственных и мыслительных способностей.
    
     Но никто не обратил на него должного внимания. Экипаж вплотную занялся осмотром систем посадочного модуля, чтобы как-нибудь поскорее вывести тот на орбиту.
    
     – Однако, зря мы в нём сомневались. Системы работают вполне сносно, в том числе и навигация, – восхищался Владимир, проводя один за другим тесты оборудования. – Верно мне говорили, что лучшего специалиста не найти. Только бы не это его пристрастие, которое губит самые лучшие его способности на корню.
    
     – Такой вопрос вполне разрешим, если вы только такие моменты в виду имеете, – внезапно для всех начал прояснять ситуацию Виктор Павлович, ни на миг не отрывая взгляда от приборной доски. – Это чисто психологическая проблема, непосредственно связанная с состоянием его духовной составляющей. Устраняется довольно легко: погружением страдающей души в определённую энергетическую субстанцию. Если хотите, я лишу его такого недостатка: ощущения неустроенности раз и навсегда. Хотя при всём развитии ваших технологий да знаний, не удавалось так до сих пор решить проблему вредных привычек надолго, как неосознанное стремление человека к чему-то возвышенному и светлому, возможно даже к смерти в совершено ином представлении данного противоречивого явления. В этой субстанции он испытает необходимое ему чувство значимости, совершенства, блаженства, если хотите, и действие внешних раздражающих факторов, таких как алкоголь, уже не будет оказывать на него никакого влияния, вызывать привыкания, подсознательно памятуя о былых проведённых моментах. К сожалению, в особых случаях, подобная процедура необходима в силу неординарных свойств некоторых человеческих личностей, а также и их внутренних сущностей.
    
     – Хорошо бы и нам такие знания, как Вы уж истинно говорите, поставить себе на службу, – поражаясь сказанным словам, только порадовалась Ольга. – То, до сих пор имеется много злоупотреблений средствами расслабления, и души, и тела.
    
     – Изучите ещё такие способности, – подпитывая её надежды, изрёк подобное Виктор, удостоив наконец её взором и хитро прищурившись. – Сейчас наступает совершенно другое время. Возможности для этого становятся обширнее, доступнее. Видели бы вы своими глазами, какие планы стоит реализовать в будущем, так были бы искренне удивлены таким положением дел. Пускай всё вокруг разрушено и грозит окончательным исчезновением из бытия Вселенной, но данный факт ещё больше подталкивает к чрезвычайным, решительным действиям.
    
     – Хорошо то хорошо, но я чего-то подлинно не ощущаю присутствие нашего корабля на орбите, – внезапно сменил тему разговора Владимир, указав на пульт управления. – Да и связь почему-то не действует. Ваш Павел оказался прав насчёт предположения, что поблизости в окрестностях планеты не имеется ни одного космического судна. Мало того выходит, что оных средств нет и во всей Солнечной системе, что выглядит, по меньшей мере, подозрительно, да и просто неправдоподобно. Может быть, они случайно активировали силовое маскировочное поле, дабы не быть обнаруженными локационным оборудованием. Необходимо элементарно нам вылететь в космос и осмотреть всё. Угрозы этот маневр не представляет, так как наш дипломатический корабль не был оснащён изначально оружием для проведения атаки, а также и какими-либо серьёзными средствами по захвату транспортных челноков.
    
     – Так полетели, чего же ты ждёшь?! – воодушевлённо выкрикнул было Алексей, эдак подзадоривая его для большей уверенности. – Быстрее же поднимайся в воздух.
    
     – Придётся запускать программу выхода в открытый космос, какую даже я ранее никогда не использовал за ненадобностью, – задумчиво произнёс тот, тяжело выдохнув и нажав на кнопку пуска. – Ладно, поехали с богом!
    
     Тарелка, чуть содрогнувшись корпусом, легко отделилась от удерживающей её земли, пропуская через себя ту неимоверную силу гравитации, которая так быстро и мгновенно притягивала любые предметы без исключения, как было применительно к любому массивному небесному телу, минуя излишние церемонии. В данной ситуации эта сила действовала на посадочный модуль абсолютно с противоположным эффектом, без каких-либо малейших перегрузок или иных сходных неприятных моментов, сказывающихся так явственно и на хрупком человеческом экипаже. Спустя малое время он находился уже на ощутимо далёком расстоянии от затмевающего взгляды всего атмосферного воздуха для того, чтобы простыми средствами наблюдения рассмотреть близлежащие окрестности точно перед собой, пока наконец не остановился совсем, в неком заданном программой квадрате небесного пространства. Видимо атмосфера-то и подлинно составляла проблему для изучения объектов при помощи визуального оборудования напрямую с планеты.
    
     – Давай, включай свой телескоп! – спустя несколько секунд после остановки модуля, поторопил сызнова его Алексей, направляясь прямиком к окошку иллюминатора. – Будем метр за метром исследовать наличествующее тут звёздное небо, пока не найдём чего-нибудь подозрительно-стоящего, каким-нибудь образом похожего на наш космический корабль. Ах ты чёрт побери, да я его так, без телескопа вижу! Вон он целёхонький неподвижно парит рядом, всем своим видом заслонивши свет звёзд. Программа в самый раз, сама того не ведая, вывела нас на него по старой памяти. Но почему оказалась включённой маскировка? Володя, попробуй ещё раз связаться с ними по радио. Есть там кто живой? Наверняка что-то неприятное случилось.
    
     – Уже выполняю, но положительных результатов пока это не даёт, – отвечал ему Владимир сосредоточенно. – Нужно рискнуть и принудительно войти в ангар, используя внешний доступ к системам корабля.
    
     – Неужели на нашем звездолёте, как непосредственно и здесь, оставшиеся члены экипажа также отключились все за ненадобностью? – наслаждаясь собственной свободой изъяснений, явила свои догадки Ольга. – Но такого безобразия за ними я никак не замечала. Надя и Саша люди вполне серьёзные, адекватные. Хотя наверное, уж желала бы я, чтобы это было именно так!
    
     – У вас ещё консул Урлок имеется, который наверняка не будет сидеть сложа руки, – допустил мысль Андрей, до такого момента молча слушавший их разговоры и мотавший лишь что-то себе на ус. – Возможно, он попробует подчинить управление кораблём себе, если считает конечно себя таким всемогущим. На его месте я бы сделал именно так.
    
     – Этого мы и боимся. Но куда ему бежать, ты можешь мне ответить? – насмешливо отозвался Владимир, набирая между словами капитанский пароль для отдачи прямой команды кораблю на принятие посадочного модуля. – Если нет необходимой заинтересованности в подобных действиях, то сатаны ни в жизнь не пойдут на риск, не подадутся в неизвестность. Тем более его соплеменники не очень-то и будут рады принять его обратно как безусловного предателя их интересов, не выполнившего приказ, хотя такие изменения произошли совсем не по его вине, находились не в прямой от него зависимости. Так что навряд ли он уж себе во вред решится-таки на подобную провокацию.
    
     – Но всё равно, нужно заранее привести наше оружие в боевую готовность, – спешно позаботился о безопасности Алексей. – Тем более, что мы совсем не знаем, чем эти затруднения вызваны. Может статься, что судно захватили какие-нибудь другие инопланетные формы жизни или совсем уж иные чужеродные да фантомные существа. Эдак я ничему не удивлюсь.
    
     – Шутить изволите, товарищ научный работник? – посмеялся над ним Виктор Палыч, однако не без доли участия относясь к такому высказыванию, и в выражении того почувствовалась некая настороженность услышанным. – Помилуйте, дорогой друг, какие здесь у нас могут образоваться иные инородные существа, о которых мы ещё не знаем, помимо вас самих? Сейчас уж воистину и увидим, чего там стряслось. Не будем прежде времени разоряться по этому поводу.
    
     Посадочный модуль к удивлению всех совершенно беспрепятственно и очень аккуратно, зашёл-таки в док, а после опустился, как положено, на металлический пол ангара, в привычном для такого действия месте, принял даже необходимый трап для выхода. Такие манёвры выглядели в подобной ситуации крайне подозрительными для взволнованных не на шутку внутри людей. Все без исключения участники этих событий были крайне напряжённы и сосредоточенны, немедленно достали и привели в порядок какое-либо имеющееся у них оружие. Резко распахнув двери челнока настежь, небольшой авангард, состоящий из капитана Владимира и научного работника Алексея, быстро проследовал на палубу посадочной площадки, прикрывая собою дорогу и остальным членам этой необычной десантной группы.
    
    
     Глава 7. Допрос с пристрастием
    
     При всём эдаком дружелюбном отношении к нашим интервентам – принятии их на борт корабля получилось, что в ангаре их никто абсолютно не ждал, как то действительно предполагали вторгавшиеся, не препятствовал такому уж явному и решительному их проникновению внутрь. Также не имелось ни малейшего намёка на как-либо организовывающееся противостояние, недвусмысленных приготовлений, какие обычно возникают в подобных случаях. Даже предметы все были на своих местах. В частности винтовая ручка входа в помещение, установленная Алексеем лишь в ведомом ему положении, специально для некоторой проверки остающихся тут членов экипажа, находилась точно так же, как и была, тем самым дав понять, что после их отлёта никто собственно и не отлучался отсюдова, даже и не пытался улететь куда-нибудь самостоятельно, по крайней мере – обычным способом покинуть корабль.
    
     – Нужно быть осторожными и осмотрительными, пока мы не выясним истинную причину этого дьявольского затишья, – сразу уведомил всех по сему обстоятельству Владимир, бегло осматривая периметр возможной обороны.
    
     Алексей и Андрей молча проследовали к выходу, заняли позиции возле стен по обеим его сторонам, прижимаясь к ним так, чтобы быть по возможности менее заметными предполагаемому противнику, словно хотели слиться с кораблём воедино, в общей массе и цельности, впечататься глубоко внутрь его корпуса. Чувствовалось сильное напряжение, внедряемое в сознание атмосферой происходящих событий, и друзья определённо хотели от него избавиться как можно скорее. Постепенно не торопясь, метр за метром, они начали пробираться исключительно к командному мостику, где вероятно и должны были развеяться окончательно их самые ужасные опасения и страхи. Ведь именно оттуда могли и отдаваться приказы по управлению кораблём, в частности и такой манёвр маскировки в пространстве, закрывая тот от пристального исследования, как оборудования их посадочного модуля, так и всесильного вездесущего телепортирующего луча встреченных на планете учёных.
    
     Следуя запланированным маршрутом, они старались ступать как можно аккуратнее и тише, чтобы не издавать лишних, совсем не нужных в тот момент, обнаруживающих их истинное местоположение звуков. Тем более что идти им предстояло довольно-таки приличное расстояние, аж вдоль всего корпуса корабля, от его кормы и до самого носа. Ещё к тому же приходилось осматривать по дороге каждый уголок пространства вокруг. Однако, как друзья не старались скрыть своего присутствия здесь, яркий свет дневных ламп всё же беспринципно выдавал их, предательски отбрасывал от образов крадущихся людей чёрные бесформенные тени прямо на стены и пол коридора. Эти вытянутые тёмные субстанции, будто став уже некими деталями одежды, медленно и верно ползли вслед за ними, прикреплённые к собственным инициаторам мёртвой хваткой навечно, разорвать которую, казалось, было не в состоянии ни одно существующее в мире явление. Сменяемые друг друга составные надстройки коридора, встречавшиеся на пути, излучали какую-то страшную нарастающую пустоту и безжизненность, психологически подавляли как-либо допустимые родственные чувства к этому их былому пристанищу, явно присутствовавшие ранее у носителей таких идей возвышенности, совершенства и оторванности от всего земного. Выглядело это так, как будто этот корабль давно и не принадлежал им вовсе, изначально сделавшись враждебным и чужим. Было совсем уж не по себе только от одной мысли некого особого одиночества, отрешённости от всех людей, от того человеческого сообщества, которое большей частью сейчас было для них потеряно, и по-видимому уже навсегда, преобразовавшись в какую-то незнакомую доселе энергию.
    
     – Наконец-то мы на месте, – шёпотом поделился с остальными Владимир, выставляя бластер наизготовку, свойством, ещё более по мощности сильным, чем это было отмечено ранее. – Консулу наверняка некуда будет деваться, окромя этого последнего, но крайне важного здесь помещения. Да и наши коллеги тоже, должны находиться уж где-то поблизости, если они вообще ещё живы в такой ситуации.
    
     – Однако совсем не следует его убивать. Он нам ещё понадобится: будет весьма полезен, – с многозначительным видом на лице напомнил Алексей тому истинную задачу предприятия. – Это не состоит нашей главной целью, как бы мы такое деяние не оправдывали. Нужно сначала допросить его по всей форме, а потом уже решать, что с ним делать.
    
     – Хорошо-хорошо, я знаю… – недовольно-нервно молвил капитан, с трудом открывая двери входа на командный мостик.
    
     То, что предстало перед их взором, выглядело крайне необычно, слишком уж подозрительно для рождённой их же воображением картины чудовищной расправы над оставшимися на корабле членами экипажа. Такое обстоятельство уж никоим образом не желало укладываться в их сознании, было безусловно несопоставимо с укоренившимся стереотипами, особенно после ужасных живописаний, россказней и показов, услышанных и увиденных ими вкупе в бункере у Виктора Павловича, отразившись на свой манер в умах наших участников событий. А они внимали это безобразие определённо по-своему, относились к нему однозначно негативно, хотя по сути и явившемся на самом-то деле не таким уж и страшным событием. Трое присутствовавших на корабле наших «сущностей» попросту мирно спали в помещении командного мостика, точно оно было для них некой общей опочивальней. Урлок лежал без движения на приборной доске лицом вниз, при этом страшно издавал совсем не свойственные ему звуки, да ещё с такой силой, что буквально всё содрогалось вокруг. Двое других членов команды находились также неподалёку в сторонке, разместились всеми частями своих тел почему-то именно на полу, явно притащив предварительно для этого несколько одеял и матрасов, устроившись на них так без всякого стеснения, какого-нибудь разумения или элементарного приличия. Александр лежал на спине, что-то несвязное бормотал в забытьи, а Надежда, слегка улыбаясь и положивши ему голову на грудь как на подушку, должно быть тоже, видела какой-нибудь тридесятый сон.
    
     – Хорошо, что они ещё только спят. Вроде бы на внешний вид смотрятся вполне прилично, – определила так своё мнение Ольга, оглядывая обретавшихся под влиянием тлетворных видений всех присутствующих здесь личностей. – Нужно бы привести почивающих в чувства. Надеюсь, мы не будем ждать их естественного пробуждения.
    
     Владимир чуть тронул Урлока за плечо, однако при всём при том совершенно не выпустив из рук оружие и даже не отвёл его в сторону, как полагалось это при обычном общении, наверняка исключительно лишь затем, чтобы впоследствии не пожалеть о таком опрометчивом поступке. Тот же моментом проснулся, всё сразу понял и быстро отскочил от людей в сторону, как от прокажённых, словно старался всем видом продемонстрировать, что абсолютно не ожидал их увидеть, членов экипажа того самого корабля, который только что намеривался эдак вероломно захватывать. Сатанин захотел непременно проследовать к выходу, но капитан твёрдо и решительно преградил ему дорогу, пригрозив оружием, без сожаления направил ствол бластера тому точно в физиономию.
    
     – Стой на месте спокойно, если не хочешь получить разряд аннигилятора прямо себе в живот! – спешно и яростно вскричал он, обращаясь к консулу уже напрямую, до обеления кончиков пальцев сжимая рукоять пистолета, тем самым выдавая свой неистовый настрой напоказ. – Поверь, это будет очень болезненно происходить для тебя, уж в любом случае. Отвечай, чего ты пытался тут без нас провернуть, только по-хорошему отвечай, без самодеятельности, не то действительно пожалеешь, что на свет народился! Почему корабль замаскирован был? Я с кем говорю?!
    
     Тот с явным недоумением глянул на Владимира, очевидно подразумевая этим проявленную капитаном некомпетентность. После он исказился такой нехорошей гримасой, которая определённо делала его правдоподобно невинным в глазах собравшихся, абсолютно непричастным ко всем предполагаемым событиям.
    
     – А Володя, однако, был прав, интуитивно не доверяя этим хитроумным созданиям, – неожиданно высказалась Ольга, видимо уже попробовав растормошить Надежду и Александра, кои никак не хотели просыпаться. – Наши оставленные здесь товарищи находятся в состоянии какого-то необычного, совершенно неестественного транса, и добудиться до их разума мне пока не удаётся. Может, наш друг знает способ их привести в чувство; ответит нам уже на этот вопрос?
    
     Ситуация, обрисованная Ольгой, повергла сатанина в уныние. Тот предпочёл опуститься на пол, будто намеривался таким способом отвлечься от всего сущего, погрузиться в какое-то собственное бессознательное состояние, ведомое ему одному. Как уж друзья не старались добиться от него объяснений, даже физически – ничего у них не получалось. Урлок был непреклонен в подобном решении, ни на чуть не поддавался их ожесточённому напору, нисколько не уступая им по духу.
    
     – Давайте уже я попробую его допросить, то вам, при всех сложившихся обстоятельствах, он мало чего сообщить сможет, – произнёс, подозрительно молчавший до сего момента Виктор Палыч. – Уж мне-то он всё расскажет, что было и что не было, все его замыслы и надежды на светлое будущее. Они уж выйдут из него наружу, ведь правда, Урлок? Чувствуешь, как твоё сознание раскрывается предо мною, будто цветок с лучами восходящего солнца.
    
     Консул на удивление необычайно быстро очухался от своего беспамятства, вышел из небытия и посмотрел на учёного в ответ, видимо почувствовав в его теперешнем здесь присутствии что-то абсолютно для себя нехорошее и противоестественное, совершенно не подвластное обычному смертному образу жизни. Палыч подошёл к нему настолько, насколько это посчиталось возможным в данных условиях, и сосредоточенно заглянул тому в глаза, да так, что подопытный был просто не в состоянии уже смотреть независимо куда-либо в другое место. Урлока начало заметно трясти, и достаточно сильно, будто лихорадка пробирала всё его тело с ног до головы. Изо рта неожиданно пошла пена, будто в припадке бешенства или эпилепсии. Наконец, будучи уже не в силах противиться этой входящей в него потусторонней энергии, он сдавлено и молящее пробормотал что-то, безобразно коверкая и переворачивая слова, словно переполнился эдак страшными душевными муками собственной совести:
    
     – Хорошо, я всё расскажу. Не нужно меня так терзать. Все внутренности наружу выматываются и уносятся куда-то прочь…
    
     Однако учёный не спешил выполнять его просьбу. Друзья поразились такой его явной способности к развязыванию языков у инопланетных пришельцев, но виду особо не подали, с надеждой полагая, что он будет всё-таки в состоянии расшевелить этого упрямого сатанина полной мерой, какую они желали устанавливать сами.
    
     – Итак, – настойчиво продолжил злодеяния навязчивый учёный, исступлённо просверливая того взглядом. – Тебе задали вопрос! Для каких целей ты замаскировал корабль? Говори только правду и не вздумай уходить от ответа, а то будет ещё хуже.
    
     – Конечно, я всё расскажу. Я не хотел быть обнаруженным хотя бы до того момента, пока не закончится преобразование, – будто в бреду, приглушённым голосом отозвался тот.
    
     – Преобразование чего ты имеешь в виду?
    
     – Планеты естественно. Вернее – тех её существ на поверхности, да и расположенных под землёй тоже, поддающихся хоть какому-нибудь мало-мальскому изменению. Допустимо было немного, как внешне, так и внутренне их облагородить, создать сходную среду обитания для всех.
    
     – Это на кого же можно так воздействовать?! Неужели на этих несчастных паразитов, катастрофичным изобилием заполоняющих Землю? – словно требуя подтверждения собственных мыслей, подсказывал ему решение Виктор Павлович, продолжая давить на того и дальше, добавляя для верности несколько вопросов от себя лично: – А как же остальные обитатели социума? Собаки, например, или сами люди? На них такое преобразование сказывается?
    
     – К сожалению, люди обладают более сложной структурой организации сущности, высокой сопротивляемостью к инородному влиянию, чтобы так необратимо воздействовать на них отсюда. Но этого и не нужно! Честно! Полным-полно других существ вокруг, – возобновил свою речь Урлок, несколько воспрянув духом. – А собаки слишком к ним привязаны, чтобы иметь необходимые предпосылки для обращения. В них нет той злости и ненависти к окружающим, какую испытывают остальные, более независимые создания. Человек же вскорости явно не сможет противостоять навязываемой воле, что-либо противопоставить существенное вновь нарождающимся, этим совершенным творениям Создателя.
    
     – Ну, это мы ещё посмотрим! – крайне импульсивно воскликнул Андрей, подступая ближе, потрясая перед глазами сатанина выданным ему бластером. – Твари уж пожалеют, что на свет народились!
    
     – Где твой аппарат по преобразованию находится, сейчас мы его по кусочкам разнесём! – добавил немедля Владимир, извергая попутно массу проклятий. – Будут вам тут хорошие условия созданы для развития! Вольготно себя здесь почувствовали?! Ведь это же надо именно посредством консула осуществлять подобного рода изменения.
    
     – Да что же тут происходит?! Не нужно уничтожать такой агрегат, ради всего святого! Это ценная вещь. Я его сам отключу, если вы так категорично настаиваете, – умоляюще запротестовал представитель высших сил. – Мы вынуждены были так поступить! У нас не было другого выхода!..
    
     – Вот-вот, о святости заговорил. А как цивилизации планомерно истреблять на протяжении последних веков? – раздражённо перебил его Владимир. – Ещё наглости хватает так заявлять.
    
     – Пускай отключит, если это ему нужно, – вмешался в разговор Виктор Павлович. – Аппаратуру мы изучим впоследствии, вероятно даже вынесем из этого чего-либо крайне для себя полезного. Только вот такого индивидуума надо будет в дальнейшем уж держать в строгости, под неусыпным контролем, чтобы он опять чего-нибудь не вытворил уже во вселенском масштабе, для всей планеты и остатков нашего общества.
    
     – Да-да, преобразования сразу прекратятся. Всё вернётся обратно к исходу, на круги своя. Я буду вам крайне признателен, если вы, тем не менее, пойдёте нам навстречу, – настойчиво продолжил Урлок. – Соглашайтесь, а я уж впредь более и подавно не стану претендовать на господство над миром. Подчиняюсь давлению сильного. Пускай всё так и остаётся, как есть. Я вам расскажу, для каких именно целей всё это было устроено, тогда вы нас поймёте.
    
     – Только сначала нужно срочно остановить эту ужасную процедуру. Долго там ещё осталось до её завершения? То как бы эти, заново созданные, бешеные твари не прорвались бы в посёлок и не перегрызли бы там всех живущих, – обеспокоился положением вещей Алексей, до настоящего момента опасливо находившийся в сторонке и только сейчас подошедший к остальной группе товарищей.
    
     – Тогда необходимо безотлагательно идти и деактивировать весь данный процесс, – спешно поднимаясь с места, дал своё заключение Урлок. – Правда до конца изменений остаётся ещё много времени, но всё равно, раз уж это необходимо сделать, то конечно, пожалуйста.
    
     – Как бы он нас не обманул таковым доброжелательным настроем? – подозрительно заметила Ольга. – Уж больно консул стал любезен, как я погляжу. Надежду и Александра тоже следует в норму вернуть. Как они там себя в беспамятстве чувствуют?
    
     – Об этом будьте спокойны, – обнадёжил, как её, так и других членов экипажа, Виктор Палыч, словно принявши на себя такую ответственность, считывая нужные ответы прямо из головы сатанина. – Пока я на него воздействую, он говорит исключительно правду и очень охотно расскажет обо всём сам, чего бы вы его ни спросили; даже более того – сделает всё, что только вы пожелаете. О ваших товарищах можете не тревожится. Без его контроля они выйдут из такого состояния в течение часа. Данное явление совершенно никак не скажется на их здоровье, лишь голова поболит немного, и всего делов. Консул ведь тоже не дурак: лишать их непосредственно жизни, если в этом нет крайней необходимости.
    
     – Ну, раз Вы так уверены, Виктор Павлович, тогда пускай он побыстрее и ведёт нас к своей аппаратуре. Не будем здесь долго задерживаться, – импульсивно выразился так Алексей, явно теряя терпение от всех затянувшихся переговоров. – То там люди, возможно, ведут ожесточённые бои с перерождёнными сызнова, подобными жуткими тварями. Ведь страшнее и проворнее тех созданий, каких недавно мы наблюдали у вас на мониторах, заполонивших собственной огромной массой Город, мы пока, признаться, на Земле ещё не видели. Каково же будет простым людям совладать с такой неисчислимой армадой?
    
     Не вдаваясь в подробности, друзья всем своим многочисленным составом проследовали вслед за Урлоком в особо важное, крайне уж значимое для каждого помещение для хранения грузов, туда, где действительно по всей обозримой его площади была развёрнута некая неведомая до сего момента мощная система энергетических излучателей. Целиком и полностью она состояла из каких-то переходящих друг в друга стеклянных трубочек, лампочек и колб. Изливаясь необычным светом, журча разноцветной жидкостью, она действовала как-то слишком одурманивающе на окружающих, совсем даже усыпляюще, точно погружала постепенно сознание в какую-то незнакомую область бытия. Консул тут же подошёл к устройству и буквально одним движением прекратил всё такое сияние и бульканье агрегата, погрузил тот в неумолимо надвигающуюся на него темноту. Было видно, как останавливается эта неизвестная чужеродная машина, теряя незримую власть и контроль над миром, который ей так и не удалось доподлинно получить. Она словно вбирала обратно ту излучённую ранее, излившуюся в свет, негативную до чрезвычайности энергию, после уходящую совсем, куда-то далеко вглубь её самой. Такое явление поглощения продолжалось около часа, хотя истинно тут присутствующим показалось, что с момента его начала прошло не более пяти минут. Когда все процессы бесповоротно прекратились, сатанин подошёл к основной группе и мрачно сообщил результат:
    
     – Ну вот всё и закончилось, как вы просили. Крайне прискорбно произносить мне такие слова. Все наши старания, чаянья и надежды в отношении людской расы оказались напрасными. Если хотите: я могу пояснить, почему я думаю именно так.
    
     – Да уж, сделайте милость! То нам действительно не очень-то понятно, каким таким неведомым образом мы не смогли оправдать ваши самые лучшие и светлые ожидания, – не без доли иронии вымолвил Владимир, точно от негодования содрогнувшись всем телом. – Никак не возьмём в толк, каких собственно преимуществ мы лишены?
    
     – Выгоды на самом деле было бы значительно больше, чем вы можете себе представить, – откликнулся консул, нисколько не смутившись подобному едкому замечанию. – Всё дело в том, что наша цивилизация, как это ни странно, хотела дать вам некоторого рода дальнейшее, вполне достойное существование для ваших же духовных сущностей, но уже истинно в сатанских обличиях. Вся людская энергетическая субстанция вполне соответствует нашей по нужным сходным параметрам. Имеются, правда, небольшие различия, но их устранение не представляет особого труда. Да и требовалось согласие вашего правительства по каждому индивидууму в отдельности.
    
     – Поэтому-то вы не уничтожили нас сразу, не поработили, когда имелась такая возможность, – сдавленно пробормотал Алексей, выслушав подобные откровения до конца. – Почему же именно сейчас вы решили действовать подобным образом, пренебрегая согласием людского сообщества?
    
     – Почему же пренебрегая? – удивился такому категоричному утверждению Урлок. – Мы подписали договор с Земным правительством, получили тем самым реальное разрешение на проведение необходимо-должного преобразования непосредственно с некоторой малозначительной, абсолютно не нужной для дальнейшего развития частью, в обмен на свободу и независимость для другой оставшейся элитной группы. Мы также предложили обрести им бессмертие, быть вечно молодыми и цветущими, никогда не стареть, существовать в своём родном теле несмотря ни на какие перемены. Это вполне приемлемая сделка и она вполне бы состоялась, если бы не вмешательство каких-то совсем непредвиденных неодолимых сил, закрывших доступное для трансформации пространство вокруг и катастрофическим образом изменившее всё.
    
     «Так вот оно что! Предательства со стороны правительства следовало было ожидать сразу! – подумалось Виктору Павловичу, который стоял в стороне и тщательно анализировал у себя в мозгу все свершавшиеся рядом процессы. – Хотя чего конкретного они могли бы предпринять в сложившихся обстоятельствах?»
    
     Остальные же члены экипажа только понимающе переглянулись между собой, ничего существенного так и не добавив относительно подлинных причин таких всеобъемлющих изменений.
    
     – Ну а на кой было необходимо затевать все эти мероприятия? Неужели вам не жилось спокойно там, у себя на родине, в вашем мире, чтобы принимать к себе ещё и наши души? – поинтересовался уже в свою очередь, изумляясь, Андрей. – Ведь наверняка, всецело и самостоятельно, вы являетесь некими совершенно бессмертными созданиями, если можете предложить другим такое?
    
     – Конечно, так оно и есть, но только это нас нисколько не радует. Мы перестали умирать, а следовательно: перестали рождаться, ведь энергетическая сущность не появляется из ниоткуда, а берётся от умершего существа, неким особым способом преобразуясь в новое. Природные механизмы оказались нарушенными, и наша цивилизация, погибая в распрях и междоусобицах, уже не воссоздавалась должно, не воскрешалась вновь. Чтобы возобновить исходные процессы нам требовались новые духовные составляющие, но самое главное – лишь бренные сущности, ни разу ещё не существовавшие до этого в бессмертном теле. Человеческая раса крайне нас устраивала для такого вида преобразований, так как исходя из вашей же истории людская цивилизация всегда занимала ведущие позиции по жестокости в обращении с себе подобными аж во всей изученной нами вселенной. Так что мы с вами, можно отметить, приходимся друг другу вполне родственными душами. Кстати, как и все грызуны, так и остальные, на ваш взгляд мерзкие и отвратительные твари – это лишь порождение ненавистных злобных сущностей вашего же мира.
    
     – Да, ошеломляющие известия Вы нам поведали. Решили совсем уж выжить нас со света: вызвать смятение этими объяснениями? – несмело проронила Ольга, постремившаяся понять и усвоить такую информацию как надо. – Посчитали, что после сказанного мы тотчас захотим стать бессмертными, какими являетесь вы, также отметив, что уже отказываетесь от этого сами?
    
     – Ну, ваша элита абсолютно этому не противилась. Она, скорее напротив, была крайне заинтересована в подобном решении, разрешении нежелательного конфликта, – охотно отозвался так Урлок, изобразив на лице некое подобие сочувствия. – Сие предложение виделось для них благом, хотя мы и предупреждали их о негативных последствиях.
    
     – Но ведь сатаны и ранее довольно успешно производили все манипуляции с душами некоторых отъявленных негодяев, которые напакостили на Земле предостаточно, чтобы быть присвоенными вами раз и навсегда, на веки вечные, – подступая ближе, вторгся в разговор Виктор Павлович, жестами рук вознамерившись растолковать мысль подробнее. – Отчего же такое могущественное племя не могло захватить нас тогда, когда человеческое сообщество должным образом ещё не сформировалось?
    
     – В те времена совсем не имелось тех необходимых технологий по телепортации душ в огромном масштабе и без их согласия, которыми обладаем мы теперь. Действие осуществлялось на вашей планете с каждым в отдельности. Да и наша цивилизация отнюдь не являлась такой уж бессмертной, какой стала сейчас. Тогда не было проблем с рождением новых членов, – продолжал отвечать на вопросы консул. – Мы просто собирали с поверхности планеты тех неразумных её созданий, кои были не в состоянии быстро и вовремя перевоплотится во что-либо стоящее, оставаясь на ней призрачным сгустком энергии. Это свершалось большей частью только лишь забавы ради, да для пополнения огромной касты рабов, так необходимых нам в производственных целях.
    
     – Вот-вот, забирали бы лучше сущности этих падших грешников, для такой необходимой вам трансформации, чем покушаться на праведные энергетические составляющие. Кто дал вам право по-свойски распоряжаться местными жителями?! – гневно выкрикнула Ольга, сверкая глазами от злости.
    
     – К громадному сожалению, даже они, эти несчастные рабы, стали заложниками бессмертного, вечного мучения в презренной форме низших существ, – спокойным и размеренным тоном, невзирая на все негодования, пояснил сатанин. – Уместно будет отметить, что это послужит хорошим уроком всем следующим поколениям за неподобающие деяния, которые они намериваются сотворить в будущем вопреки естественных природных механизмов развития.
    
     – Ну, хорошо, хорошо… Хватит нам уже препираться о таких премудростях бытия, от которых у меня, честно, уже голова идёт кругом. Пойдёмте-ка лучше, дорогой Виктор Павлович, проводим нашего «рассудительного» собеседника в его истинно-правильные апартаменты, откудова он не так скоро выберется до вынесения ему вердикта в дальнейшей его судьбе, пока тот в действительности не осознал, что именно наговорил нам здесь, да и чего сделал тоже, – заботливо подытожил капитан, продвигаясь между тем потихоньку к выходу. – После нужно будет обязательно спуститься на планету – удостовериться в завершении предполагаемых ужасных событий воочию. Именно своими глазами посмотреть, как обстоят там дела в реальности. Да и познакомиться с тамошним населением поближе, наверное, уж тоже не помешает. Нам ведь ещё предстоит, волей-неволей, налаживать и собственный быт, каким бы он не казался тут сложным и противоречивым…
    
    
     Глава 8. Собрание
    
     Подъезжая к знакомому бункеру, ведущему, разумеется, исключительно под землю, в то самое небезызвестное людское поселение, друзья заметили, что будто бы весь имевшийся там контингент местных жителей, смогших каким-то чудом выбраться наружу, уже празднично встречал их у входа как истинных и полноправных героев такого крупномасштабного и грандиозного события, каким представлялось им освобождение остатков человечества от нашествия бесчисленных полчищ несказанно перерождённых чудовищ. Хотя собственно нападения на их единственное пристанище должным образом не состоялось вовсе, да и не ожидалось ими совершенно как надо, но обитатели такого небольшого мирка всё равно были крайне признательны нашим героям, узнавши о свершившемся довольно давно – об их былом самопожертвовании, предположительно даже во всех мельчайших подробностях. По-видимости люди доверились некоторым распространяемым промеж них слухам и домыслам, переданных просто с удивительной точностью кем-то из знающих подлинные обстоятельства дела личностями, в чём уж не приходилось сомневаться нисколько.
    
     Как впоследствии обнаружилось: и Николай Петрович, и Оксана, да и приставленный к ним в качестве помощника-попечителя Паша угодили именно в такое число первых лиц, с кем пришлось столкнуться друзьям по приезду. А пока что только лишь один отец Игорь изредка маячил на горизонте, призывая к чему-то очень важному, торжественному и, несомненно, ответственному в их жизни, поддерживаемый многочисленной группой своих сторонников, последователей, приверженцев, да и всех остальных собравшихся здесь поселенцев, импонирующих его несносной, достаточно неугомонной натуре. Скандируя в воздух лозунги, сходные некими триумфальными воззваниями к всевышнему, они провозглашали хвалебную речь их героизму и мужеству, что окончательно приводило наших скитальцев в неописуемое замешательство, смущение, вызывало желание скорейшего завершения сего честолюбивого мероприятия, какое наблюдалось тут уже повсеместно.
    
     Сразу вдруг оказалось, что вокруг периметра безо всякого ограничения, стеснения или страха были развёрнуты длинные деревянные столы с празднично расставленными по всей их площади всевозможными кушаньями, редкими для обычного дня яствами, принесёнными как из глубин посёлка, так и произведёнными прямо на месте особым синтезатором пищи, прихваченным с собою Пашей именно для таких благородных и правильных целей. За столами целенаправленно возвеличивалось некоторое несметное количество гостей, уже трапезничавших вдосталь, прикладываясь одновременно без лишних церемоний и к горячительным напиткам тоже, распевая по ходу разные застольные песни, ничуть не смущаясь такого, из ряда вон выходящего случая, какой выпал на их удачу сегодня.
    
     Вдоль гостей суетливо, назад и вперёд, прохаживалась Людмила, охваченная необычайной щепетильностью и заботливостью ко всем находящихся на столах продуктам, подверженная также и естественному, свойственному в такой ситуации волнению. Невооружённым взглядом было видно в эдаком её поведении некая особая тревога по поводу происходящих событий, в частности, безусловно связанных с участием в них Андрея. Хотя Николай Петрович и явственно заверял её в том, что с подобными, прилетевшими сюда небесными жителями, какими по сути являются эти, якобы спустившиеся со звёзд пришельцы, он абсолютно не подвергался никакой опасности. Однако ж всё равно, беспокойство Людмилы ощущалось окружающими достаточно сильно. Сомнения и тревоги рассеялись только тогда, когда она уже своими глазами увидела повозку с подъезжающими к бункеру друзьями и, нисколько не пытаясь сдерживать переполняющие её чувства, бросилась немедленно к ним, чтобы встретить своего ненаглядного в числе первых.
    
     Сошлись они теперича на редкость тепло и ласково. Людмила на сей раз уже не стала ворчать, как прежде. Она обняла его и на эмоциях сразу что-то забормотала ему на ухо, вероятно передавала так все накопившиеся у неё опасения и страхи относительно его самого. Андрей же, наблюдая поверх обступающих в округе соплеменников, лишь слегка поглаживал Людмилу по спине, как это обычно бывало, словно таким незамысловатым способом успокаивал бушующие чувства своей, будто бы только сегодня обретённой им вновь половинки. Глядя на них, также символически обнялись Владимир и Ольга, несмотря на то, что находились в окружении многочисленной толпы, искренне желающей их поприветствовать, да и чего скрывать! познакомиться поближе; совсем не скупились при этом на неистовые, просто непередаваемые высказывания. Даже Наталья, бывшая жена Андрея, скромно и тихо стоявшая в сторонке и наверняка искренне сожалевшая о подобных потерянных моментах, и то прикрыла лицо руками, очевидно понимая, что вряд ли ей когда выпадет такое счастье.
    
     Известный же предводитель, главнокомандующий Дмитрий Александрович, постарался всеми силами хоть как-нибудь утихомирить разбушевавшийся люд вокруг, чего поначалу конечно у него получалось не очень. Зато после, когда наплыв страстей пошёл на спад, он, наконец, смог произнести заранее приготовленную речь, о том, как труден был путь борьбы с наполонившими Землю паразитами, что благодаря только спустившимся с небес «избранным» они смогли остановить эту надвигающуюся катастрофу уничтожения остатков человеческой цивилизации. Андрей, слушая его, аж открыл рот от изумления, совершенно не ожидая от управляющего таких умных и правильных мыслей, заимствованных явно у кого-то другого. Ведь тот абсолютно никак не мог знать всех тонкостей обстоятельств дела, истинного положения, реально сложившегося на планете.
    
     Перед торжественным мероприятием наших героев усадили естественно в самую главу стола, и снабдили, как положено, необходимыми атрибутами для приёма пищи. Тем более это пришлось очень кстати, так как увлечённые до предела последними событиями друзья, сами того не подозревая, оказались такими неописуемо голодными, прямо до крайности, что полной мерой отражалось на их выразительных чумазых физиономиях.
    
     – Ну, рассказывайте, каким уж неведомым образом вам удалось извести всех паразитов в ближайших окрестностях, да ещё так, что мы ни единого ещё не встретили буквально с тех пор, как вы прямиком в Город направились? – изумлённо приступил к своим нетерпеливым расспросам Дмитрий Александрович, после произнесённых речей подсаживаясь к ним поближе. – Как мне видится: такие манипуляции сделал ваш товарищ, Виктор Павлович, которого мы также имеем честь принимать здесь. Или наше сообщество обязано собственным спасением его новым членам в лицах этих, довольно необычных людей, словно по велению божьему прилетевших сюда на своём межзвёздном корабле?
    
     – Да, все постарались на славу, тут добавить нечего! – громко молвил сидевший рядом Николай Петрович. – Хорошие они ребята, надо сказать. Побольше бы их в распоряжении иметь, так не такие дела сотворить можно. Весь мир кверху дном перевернуть!
    
     – Ну, твою версию случившегося мы слышали, пожалуй, даже не один раз после возвращения, – мягко попытался одёрнуть того истинный хозяин положения, довольно-таки неестественно поглядывая в его сторону. – Тебе бы всё только плести, не бог весть чего, а хочется ещё и умных людей послушать, да и научиться чему-нибудь тоже.
    
     – А что, неужели так и ни одного паразита у вас не наблюдалось за время нашего отсутствия, то бишь – посещения нами Города? – осторожно осведомился у него Алексей, двигая тарелку с наложенным в неё картофелем поближе к себе, пробуя завязать хоть какой-нибудь мало-мальский разговор, отвлечённый от темы расспросов. – Просто удивительный факт, требующий особого изучения. А мы на самом деле подумали, что вы тут еле справляетесь. Но куда же они тогда подевались в действительности, кто мне ответит, даст разъяснение на такой вопрос? Возможно, что после ликвидации той ужасной сатанской установки они просто-напросто не смогли как должно преобразоваться, закончить свой процесс перерождения, каким-то несусветным образом разложились на множество мельчайших составляющих, не способные уж более вернуться первоначально в звериное состояние.
    
     Тут он краем глаза взглянул на молчавшего до сего момента Виктора Павловича, который занимался лишь единственным занятием – разделыванием пищи у себя на тарелке для последующего её поедания. Он хотел как-нибудь заручиться его поддержкой в таком нелёгком вопросе, каким являлось соотношение в живом организме души и тела, а также внешнее его изменение в процессе трансформации внутренней энергетической составляющей… то есть всё такое в подобном роде. Но тот пока никак не хотел обозначать своего участия в обсуждении, делал вид полной непричастности к данной проблеме, также как и ко всему их нелепому здесь разглагольствованию. Более того, после завершения манипуляций с провизией и несколько насытившись, он продолжил и далее не обращать на говорящих никакого внимания. Даже не взглянув в их сторону и развернувшись от них в пол-оборота, Виктор Павлович стал увлечённо рассматривать других людей, какие только представлялись его проницательному взору.
    
     – Ох, если бы мы знали, где паразиты сейчас находятся, так, наверное, с радостью показали бы вам это место! – продолжал свою речь, незадачливо вознамерившийся пошутить, растерянный донельзя предводитель. – А пока что этих тварей у нас совсем не имеется. На этом спасибо нужно сказать проведению, что именно вас сюда к нам и направило.
    
     – Наша заслуга в этом деле будет совсем незначительная, если не отметить, что совсем никакая, – подключился к разговору уже Владимир. – К чему произносить такие высокие слова, хотя конечно без способностей Виктора Павловича мы оказались бы просто безоружными перед упрямой сущностью сатанского консула, не способные сделать ничего стоящего. Как только он был избран на подобную миссию Системой, получивший в придачу эти невероятные возможности, у меня просто в голове не укладывается?!
    
     – А разве Виктор Павлович не заслужил их иметь в прошлой жизни? Совсем не нужно умалять его достоинства, как и свои тоже, какие, по сути, наблюдаются в каждом из вас, – подсластил собственные изъяснения всё тот же Дмитрий Александрович, с хитроватой улыбкой на лице надеясь соискать у гостей расположения и открытости. – Я думаю, вы наверняка найдёте себе тут достойное применение, займёте у нас приличествующее место, кое принадлежит вам по праву.
    
     – Да, много ещё нам предстоит сделать. Пока приведём всё в порядок, не один год пройдёт, – задумчиво выговорил Алексей, заботливо посматривая в сторону старика Петровича. – Хотя бы вот, дяде Коле вашему зрение подправить, и то добрая идея получится! Ведь, правда, Николай Петрович, что Вы об этом думаете?
    
     – Да это вам молодым оно требуется, зрение хорошее! – проскрипел тот в ответ, неподдельно возмущаясь брошенной в его адрес репликой, почувствовав себя явно не в своей тарелке. – Мне осталось-то совсем чуть-чуть, так что я покамест и так управлюсь. Чего я буду вас обременять таким сложным делом.
    
     – Ничего-ничего, дядя Коля. И на тебя резервы найдутся, – придала ему крепости Ольга, пристально заглянув тому в лицо. – Многого ли тут нужно, ей богу! Прибор для восстановления на корабле находится, в полном порядке, так что милости просим на экзекуцию. Но спешу Вас уверить – болезненно не будет сделано ни малейшей минуты.
    
     Николай Петрович лишь слегка мотнул головой, так ничего определённого не сказав в ответ. Было непонятно, соглашался он на операцию, или желал отложить её проведение до какого-то более подходящего случая. Он тяжело вздохнул и о чём-то задумался, глубоко, совсем не на шутку, как такое обычно бывало, погрузился в настолько печальное и гнетущее его состояние, что попросту не смог участвовать в продолжавшихся посиделках дальше. Спустя некоторое время он и вовсе удалился с глаз, направившись по видимости пребывать где-нибудь вдали ото всех, необыкновенно для себя самого – в полнейшем уединении. Вероятно именно в такой час ему казалось, что тот период его жизни, отпущенный природой, пробежал так быстро и незаметно, как порою восходит и заходит солнце. Он даже совершенно не осознал его течения как надо, необходимого для исполнения всех заветных желаний и помыслов. В потоке нескончаемой череды событий, проходящей мимолётно день за днём, моментами бытия, с помощью которых он хотел так многого достичь, Николай не замечал той истинной красоты и великолепия мельчайших жизненных мгновений, незаметно окружавших его каждой своей неделимой сущностью, того исключительного ощущения счастья обитания на этой планете в качестве разумного существа, какая была дана ему свыше как некая божественная награда. Только теперь понимая всю ценность такого бесценного дара, он увидел, как мало ему осталось времени, чтобы насладиться этим полностью, без всякого преследования каких-либо материальных зависимостей или иных сомнительных душевных удовольствий. Возможно даже, что будь у него в запасе другая жизнь, он распорядился бы ею совершенно иным образом.
    
     Тем не менее, не замечая его отсутствия и восседая за столом как приколоченные, друзья продолжали делиться между собой различными мыслями, предположениями относительно новых, сложившихся условий своего существования, в которые обрекла их пресловутая Система. Виктор Павлович не отдалялся уже так от коллектива, не отворачивался от людского сообщества, как прежде, а в некотором, однако далеко не полном объёме участвовал в обсуждении всех житейских проблем, нехотя давая нужные пояснения, будто бы санкционированные на разглашение неведомой силой, сковывавшей его целиком.
    
     – Что же собственно будет, когда оболочка нашего светила рассеется и мир погрузится во мрак? – вопрошал уже в очередной раз управляющий, слышащий о подобном явлении впервые в жизни. – Долго ещё протянет наша планета при эдаком развитии событий?
    
     – Вот и нужно чего-нибудь предпринимать, пока не случилось катастрофы, – поспешил объяснить ему Алексей, активно артикулируя при этом. – Но как удивительно подобраны здесь все составляющие, что просто невероятно становится, какие расчёты следовало проделать Системе, чтобы точно выверить все возможные отклонения и сохранить поддерживающую жизнь среду, хотя и без сомнения с изрядными превосходящими излишествами. Спутник, то есть Земля, на которой мы сейчас находимся, вращается вокруг своей оси с периодичностью, совпадающей с прохождением его по орбите, оказывается повёрнутым к господствующей для него планете только одной стороной. Тем самым создаются довольно сходные условия для проживания, где относительно не так жарко или холодно, порождаемые в свет дополнительно и необходимой для их образования атмосферой. Один оборот вокруг Сатурна, как я понимаю, образует сутки. Поэтому-то он и должен всегда присутствовать на небосводе, когда только не посмотри вверх. Однако там его совершенно не наблюдается. Да и каким образом осуществляется смена времён года для меня тоже остаётся загадкой.
    
     – Ну, и правильно! Что ещё можно рассказывать при этом?! – начал оглашать наконец свою версию происходящего, подключившийся к разговору Виктор Павлович. – И отвечу. Как бы подобное явление необычным не казалось, мы с вами сидим под действием ещё старого временного исчисления, взятого эдак довольно давно, примерно лет сто тому назад, когда все нормальные обстоятельства жизни на планете находились ещё на своих местах. Иначе, при любых реальных физических отклонениях, сохранение исходной природной составляющей было бы тут совершенно невозможно ни при каких условиях, даже гадать не приходится. Поэтому поддержка таких механизмов Системы на планете является для нас первостепенной задачей. А незначительное изменение климата можно разве только списать на вероятные погрешности в расчётах.
    
     – Да, конечно, этим только всё и объясняется, Виктор Павлович. Только об этом и говорить можете, – шутливо заметил молчавший до сего момента Андрей, пребывающий покуда что в объятиях Людмилы. – За какой тогда неизвестной надобностью, извините за бестактность, Вам потребовалась наши коренья? скажите, пожалуйста, тоже!
    
     – Ты и сам легко ответишь на этот вопрос, – загадочно лишь отозвался тот, слегка улыбнувшись и чуть наморщив лоб. – Вот если бы вы не соизволили лишить Город необходимой защиты для всех, какая у него определённо имелась, так, наверное, и узнали бы истинное предназначение этих кореньев. Хотя впрочем, они нам ещё пригодятся. Как знать, что тут случится с нами в дальнейшем.
    
     Здесь он тяжело приподнялся из-за стола, желая видимо немного пройтись, размять затёкшие конечности.
    
     – Однако хватит с меня ваших расспросов, – важно обронил он напоследок, направляясь куда-то совершенно в противоположную от людей сторону. – Сидите пока тут, а я прогуляюсь немного. Дядю Колю вашего посмотрю за одним. Куда-то он явно запропастился? Хотелось бы мне переговорить с ним с глазу на глаз об одном интересном деле, обстоятельства которого посторонним знать не положено.
    
     В ответ друзья только могли пожать плечами, созерцая исключительно лишь спину Виктора Павловича, невольно пропуская между ушей такое его категоричное высказывание, естественно не препятствуя в осуществлении каких-то особо важных намерений. Тот же, прошагав буквально несколько метров вперёд, будто по заказу наткнулся на мирно сидящего на бревне Николая Петровича, в задумчивости подпиравшего подбородок рукою. Чуточку посомневавшись, Виктор Павлович опустился с ним рядом. Однако он не услыхал от него ни слова протеста или неудовольствия в ответ, какие очевидно предполагал здесь услышать, не ощутил также какой-либо другой подобной реакции на свои действия, словно совершенно по-свойски, по-товарищески, тот позволил ему обосноваться тут, выкурить с ним пару-тройку трубочек табаку в располагающей к размышлениям атмосфере доброжелательности.
    
     – Так о чём Вы хотели меня спросить, или мне просто так показалось? – спустя минуту, легонько полюбопытствовал у него Виктор Павлович, разворачиваясь к Николаю всем корпусом. – Я ведь определённо точно почувствовал с Вашей стороны некий энергетический выплеск в свою сторону. Только Вы слишком уж боитесь прямо и открыто высказаться по поводу собственных мыслей и ощущений, так или иначе отягощающих Вас.
    
     Николай с нескрываемым интересом посмотрел на человека, пытавшегося столь бесцеремонно залезть к нему в душу, вывести принудительно на откровенность, к которой он совершенно не был расположен на данный момент, в такое неподходящее время, как сегодня. Но возмущаться по этому поводу он не стал, а просто тихо и спокойно поведал ему всё, как есть, ничего не скрывая, чего действительно хотел добиться от подобного общения ранее.
    
     – Я давно желал познакомиться с Вами, – между тем изложил свои суждения старик. – Ещё той весной, когда Андрей мне только рассказал о таком необычно встреченном им в Городе человеке, который словно как некий наставник или учитель оберегал его от всяческих напастей, и в самом мегаполисе, и уже за его пределами. Да, я собственно только сейчас до конца понимаю весь смысл такой затеи, что происходило там в действительности, чего делали Вы и подобные Вам люди, наблюдая за нами со стороны, не зная, как можно помочь. Жить в Городе оказалось невозможно, а обеспечить нормальное человеческое существование за его периметром вы тоже были не в состоянии.
    
     – Просто не настало такого часа, – оправдывался Виктор Павлович, поддерживая беседу. – По крайности, ещё тогда. Средств защиты на каждого жителя навряд ли нашлось, а уничтожить эти огромные полчища паразитов, довольно многообразно нарождающихся и прибывающих постоянно, даже не по тысяче в день, а неисчислимо больше, абсолютно не представлялось возможным. Нужно было дождаться хотя бы корабля землян. Я ведь и сам не предполагал, что действие инопланетного аппарата станет губительным для всех исходных видов этих хищников, имевшихся на планете, с начала изменения истинной их природной составляющей. Консул, сам того не ведая, приложил здесь свою руку к нашему с вами благополучию.
    
     – А цивилизация сатанов – это видать и есть, по её подлинности, та самая, страшная и зловещая сила, издревле нависшая над Землёй, как альтернатива доброму и светлому представлению о вечной и счастливой потусторонней жизни? – слегка разочарованно, в голосе, поинтересовался Николай, с проявившейся болью в душе. – Правильно я понимаю такие моменты? Ну, а где же тогда те праведные и возвышенные существа, так образно и ярко воспетые во всех церковных учениях, верованиях людей, которые должны будут принять нас к себе, избавить от последующих страданий?!
    
     Виктор Павлович только скромно поулыбался ему в ответ, на это искреннее его воззвание, раскрывающее наконец подлинные его размышления по этому поводу.
    
     – Неужели Вы так до конца и не поняли! – отвечал ему тот, величественно приподнимаясь с места. – Все они находятся здесь, на нашей Земле, где мы и стоим с вами! Оглянитесь вокруг, дорогой Николай Петрович, и Вы увидите в каждом ту самую частичку доброго и светлого начала, тлеющего в их душах, которую считаете для себя благом. Носителями Бога являются сами люди. У каждого – он свой, имеющийся внутри, так или иначе творящий праведные деяния, несущий окружающим спокойствие и умиротворение. Проще говоря, боги – это сами люди, подчинившие себе законы мироздания…
    
     – Правда?! Но как же так?.. Хотя я уже истинно догадываюсь, о чём Вы хотите мне сказать…
    
     Тут собеседники понятливо посмотрели друг на друга, заглянули друг другу в глаза, видимо по-настоящему узревши всеми рецепторами собственных духовных составляющих некую божественную силу, заключавшуюся в них самих. Далее, не говоря более ни единого слова, они исключительно лишь в своих мыслях и чувствах ощущали безусловную важность такого неожиданного и несказанного момента, как этот. Солнце меж тем безостановочно клонилось к закату, вероятно уже имея этот факт в виду, как нечто само собой разумеющееся, естественное и неоспоримое. Только один Николай Петрович в растерянности сидел на том же бревне, что и прежде, в абсолютном молчании постигал значимость такого внезапного открытия в своей жизни.
    
    
    
    
     Эпилог
    
     Необъяснимое явление продолжалось весь прошедший сумрачный вечер, да и, можно отметить, – полностью всю эту тихую безветренную ночь. Окружающая природа обильно засыпалась мягкими снежными хлопьями, образующихся будто из ниоткуда, валившихся сверху как лёгкие белые перья птиц, внезапно и резко выпущенные из разорванной подушки над головой. Снежинки, казалось, уже наперекор всему начинали подниматься в небесную даль всё выше, чтобы там, в глубинах вечности, преобразиться во что-то совершенно иное, стать крупнее и весомее прежнего, а после – обязательно выпасть на землю. Таким простым и обыденным способом они намеривались ещё больше заполнить собою все близлежащие окрестности, захватить предметы в свои владения, как то действительно предписывалось по естественным законам мироздания. Нисколько не считаясь с расположенным внизу миром, они продолжали это своё несказанное пренебрежительное действие в отношении многих встреченных ими объектов, накрывая ветви одиноко стоявших деревьев, массивы кустарников, облезлые крыши домов, строений и коммуникаций – в общем, всё то, что так или иначе попадалось им на пути такого величественного падения.
    
     Летевшие хлопья выглядели очень большими, иногда просто огромными. Они состояли далеко не в тех привычных стандартных размерах, в которых присутствовали повсеместно везде, при постоянном и осмысленном движении вниз, а смотрелись совершенно иными, необыкновенными, словно были слеплены из множества других, ещё меньших своих спутников, дабы ощутимее стать заметными окружающим. Это их громадное неисчислимое количество представлялось настолько притягательным, даже более того – безмятежным и праздничным, что подобное зрелище просто завораживало живущих здесь существ этой исключительной ослепляющей белизной, чистотой и великолепием, желанием непременно погрузиться в такую искрящую и сверкающую ватно-пуховую область, позабыв все неприятности, невзгоды и несчастья, происходящие в повседневной действительности.
    
     Это их обволакивающее свойство предполагало посетить какой-то уже другой неописуемо-призрачный мир, уводивший сознание в абсолютно иное мысленное пространство, оставляя бренные чувства за гранью прошлого существования, переворачивая проходящие моменты с ног на голову. Хотелось также медленно и верно соприкоснуться с окружающей природой, как делали это они, ведущие вглубь маленькие завлекающие создания. Им, конечно, были чужды любые глупые человеческие предрассудки, не свойственны никакие сомнения и страх, побуждённые чувства. Они как раз-то твёрдо знали, что всё в нашей жизни в итоге будет прикрыто ими, холодным всепоглощающим ковром из их же собственных многоликих собратьев – колющих хрустальных льдинок: те никчёмные людские ценности, установки сознания, мировоззрения или беспокойства по поводу текущего образа бытия. И ничто в мире уже не сможет вернуть предшествующие, упущенные и, наверное, потерянные так навсегда, моменты той былой жизни, какие существовали до этого ранее…
    
    
     Март 2009 – октябрь 2011 гг., Шадринск.
     Полная авторская версия. Редакция 2014 – 2015 года.
    
    
    
    
     Содержание
    
     Предисловие от автора
     Пролог
    
     Часть I. Покинутый мир
     Глава 1. Возвращение
     Глава 2. Поселок
     Глава 3. Полковник
     Глава 4. Сотрудничество
     Глава 5. Переход
     Глава 6. Прорыв
     Глава 7. Город
     Глава 8. Испытание
     Глава 9. Предложение
     Глава 10. Бункер 148
     Глава 11. Атака
     Глава 12. Пришествие
     Глава 13. Зимовье
    
     Часть II. Изменённая реальность
     Глава 1. Неизбежность
     Глава 2. Известие
     Глава 3. Решение проблемы
     Глава 4. Запуск двигателей
     Глава 5. Пробуждение
     Глава 6. Поиски разума
     Глава 7. Высадка
     Глава 8. Бегство
     Глава 9. По ту сторону неба
     Глава 10. Загадки души
     Глава 11. Противостояние
     Глава 12. Теплый прием
     Глава 13. Между мирами
     Глава 14. Неизвестность
     Глава 15. Настоящая явственность
     Глава 16. Перед полетом
    
     Часть III. Образ существования
     Глава 1. Другая жизнь
     Глава 2. Потерянные воспоминания
     Глава 3. Катастрофа
     Глава 4. Откровение
     Глава 5. Облако чистой энергии
     Глава 6. В поисках родного пристанища
     Глава 7. Допрос с пристрастием
     Глава 8. Собрание
    
     Эпилог
    
    
    
    
     Алексей Анатольевич Ядрышников
     СТАЯ
     Научно-фантастический роман
     Полная авторская версия 2012 года
     Редакция 2014 – 2015 года
    
    
     © Ядрышников Алексей Анатольевич
     e-mail: alexx-yad@yandex.ru
    
     2015
     18+