Повешанная

Повешанная

Туго затягиваю петлю на шею...В последний раз смотрю на серый домик через окно.

Стою на стуле...Петля на шее,
Как дивный шарфик, сплетенный смертью.
Мой мир духовный во власти веры
Разбился в дребезги... Могилой веет...

Стою, смотрю на облака.
И слышу стуки я дождя,
И с крыш, стекающая вода,
Поет мне песню смерти...

Целует смерть меня так нежно,
А я стою...Ведь как прилежно!
Она мне шепчит: ''Иди ко мне''.
Я прыгнула со стула...В адском я дне.

Она стояла на стуле с грубой петлей на шее, натирающей ее нежную кожу. Но она не обращала внимания. Вот уже пол часа она смотрела в окно, на этот скучный, ничем не примечательный дом. Старая пятиэтажка. Она смотрела на вычерченные кирпичики, мысленно считая их. Один, два, три... Она смотрела на стеклянные окна, которые кое-где были в пыли, а по некторым из них бежали трещинки, рисуя странные аллеи, ведущие в некуда. Она смотрела на птиц, сидящих на крыше этого дома, которые горланили очередную трель. Самоубийца выдохнула. Она поняла, что готова. Странное возбуждение прокатилось по ее телу, какой-то неведомый адреналин потек по венам вместо крови. Она снова посмотрела на дом. Но уже в последний раз. Она с шумом вздохнула, словно прощалась с невидимым воздухом вокруг нее. Рывком девочка прыгнула. Руки сами собой уцепились за петлю. Не хватало воздуха... Набухали вены на висках. Лицо становилось мертвенно- синим. Она хрипела, чувствовала как прикусила язык, и как густая горячая кровь наполняет ее рот. Она молила о помощи, все надеясь, что кто-нибудь услышит ее. Но нет. Никого. Никому она не была нужна. Она с ужасом выпучила глаза, налитые кровью и набухшие от капилляров, сдавливающие ее глазные яблоки. И замерла... От дикой пустоты...От полной беспомощности и мыслей, что она- дерьмо, никому не нужное дерьмо. Ее убила так знакамая всем нам людское равнодушие и бессердечие.
Ее исхудалое тело так и весело, качаясь, ее мертвые глаза устремились на серый дом. Едва ли ее найдут. Труп истлеет, а боль, всепоглощающая душевная боль, останется навечно.