Лучше голодать, чем в потолок плевать

Виктор Матюк

Лучше голодать, чем в потолок плевать

Плохо жить не запретишь, хотя рядом тишь и дождик капает с покатых крыш,
Но ты молчишь и пристально смотришь вниз на облупленный и корявый карниз,
Жизнь – явление полосатое, словно лицо конопатое, трудно жизнь прожить и в грязь не угодить!
Пришла пора остыть, и о прежних дрязгах напрочь забыть, делаешь затяжной прыжок,
Но есть ли в этом какой-то прок, если ты по натуре заядлый игрок? Видит бог наши искушения,
Но таковы законы земного бытия, катится с небосклона потухшая звезда, но чья она? Было начало,
Но ближе к старости всё пропало, пришлось наглухо закрыть своё поддувало,
Пусть зазря не сквозит и грешную душу напрасно не теребит! Карта бита – нечем крыть!
Пока член стоит, ты и вправду мужик! Жизнь прошла, словно грозовые облака,
О ней напоминает смазанный оргазм, он возникает то здесь, то там,
Обходит стороною местный храм! Не с кем поговорить по душам,
Жизнь намного жёстче перемалывает наши грехи, чем челюсти кости!
Выживать непросто, легче оказаться на сельском погосте! Грешна душа,
А жизнь не так уж хороша, стены твоего шалаша пропускают снег и влагу,
Дождевые капли падают на пожелтевшую от времени бумагу! Тружусь, как пчёлка,
Но мало толку, приходится полдня искать в стогу сена иголку, мешает чёлка на лбу
Рассеять бытовую мишуру! Куда бреду? Куда иду? Во имя чего живу? Душевные раны
Напоминают о себе утром ранним, рыдает душа моя, вот та стезя, что сорной травой заросла,
А когда-то на ней сирень цвела, чего же душе не хватало, и почему она так затосковала?
Она всю жизнь училась, но намедни ей жуткая картина приснилась,
Якобы она в дальний монастырь удалилась, и мирская жизнь на этом завершилась!
Во тьме ночной рот едва ли не захлебнулся горькой слюной, а холодный и липкий пот
Попал в раскрытый настежь рот, и дышать свободно не даёт! Зачем мыслить и страдать,
Если тебе заранее не дано знать, где ты должен упасть и кто тебе руку помощи подаст?
Власть небес простирается над нами, об этом мы вспоминаем только в божьем храме,
Я же ночами гармонией женского тела упьюсь, но вновь ни на ком не женюсь, потому что трус,
Хотя велик искус на себе испытать силу страсти и собственных чувств! Этому мешает грусть!
Благодаря строкам из народного словаря, могу впасть в ересь,
Она в душе пригрелась, и мне тут же захотелось молодую деву обнять, к себе её прижать.
А уж потом поцеловать! Нервы шалят, свирепым становится отвратительный взгляд!
Вдруг рухнет кирпичная стена, которую прежня жена своими руками вокруг моего дома возвела,
А потом ушла, куда глаза глядят, с виду - не шлюха и не ****ь,
А наяву - с ней не стоит искушать судьбу, коль хочешь остаться наплаву!
Смотрю на неё в профиль, мозги еще не пропил, стакан воды до дна допил,
И услужил самому себе, сквозь тучи светлый образ увидал, должное небо воздал
И тут же из виду пропал! Поиграл с судьбою в прятки, словно с тёмной лошадкой и был таков,
Она услышала лишь звон железных подков и увидела следы от рыцарских сапог, но видит бог,
Что стал меняться в лучшую сторону мой слог! Судьба хотела грешника вертануть,
Но он раньше времени отправился в нелёгкий путь, чтобы познать истину и суть
Мирского бытия, но его душе не хватает огня от всенощного костра!
Вблизи него стоит с водой огромная бадья, на всякий случай,
Досужими домыслами себя напрасно ты до утра не мучай,
Нет чести ни в ком, даже в сумраке ночном едва заметен мой собственный дом!
Он виден с запада и востока, но нет большого прока от его холодной высоты,
Хотя кое-что ещё осталось от прежней красоты, но, увы, сожжены прежние мосты.
В былые времена он слыл титаном, нынче стал обычным истуканом, пожалуй, он видел немало,
Нынче другое время настало, но его не испугала иная суть земного бытия! Не знаю точно я,
В какой флигель упрётся последняя стезя, по которой пройдусь спокойно я,
Когда свернуть с неё уже нельзя, тот путь ведёт в никуда, товарищи и господа!
Трудно тому, жить по уму, кто не привык голодать, ему бы власть поспать,
И взлететь на небо седьмое во сне, я же привык жить в деревенской тишине!
Люблю полежать и в потолок плевать, здесь свет щедрее и дышать свободней,
А простые люди знатней и благороднее тех, кто с божьей помощью взлетел наверх,
Вот и моя мысль высоко летает, она о грядущих временах мечтает,
Но никак не различает тьму и свет, широты души у неё нет,
Хотя рядом простирается раздольная степь! Там колосится хлеб, а голову посеребрил белый снег!
Забег на длинную дистанцию приближается к маленькой станции без броского названия,
Это надо было предвидеть заранее, мысль о предстоящей краже
Предстала предо мной в армейском камуфляже и бровью не повела даже!
Я веду разговор сам с собою, толкую о разнобое духовном и мирском, жду благую весть,
Но продолжаю за спиной дырявую суму несть, и песни ранним утром тихо-тихо петь!
На столе остывшая снедь, денег на покупку другой еды давно уж нет, гаснет свет в соседнем окне,
Грустно мне сидеть наедине, слежу за крутым спуском, в пространстве узком прячется трясогузка,
Невдалеке растёт кочанная капуста, чувства выходят за узкие рамки мирской морали,
Их страсти вконец доконали! Не стану скрывать: трудно жить и не знать,
Где же скрывается долгожданная  благодать? Дух наг, и он мне подал знак,
Что кое-как толпа бродяг, привыкшая к нищете, всё же вспомнит о господнем кресте!
Другой предел небесам не ведом, намедни поскандалил с пьяным в стельку соседом,
Потратил на приготовление пищи больше пятидесяти минут, мне нужен в доме уют,
Но не меняется суть семейной жизни, изредка посещают  голову мысли о тризне!
Скажем, мы даже общаемся по ночам с однообразным пейзажем,
Мысль блуждает по кругу, ей нужны преданные слуги, завернувшись в старую дерюгу,
Она по ночам до рассвета ворчит, что устала в святой пустоши жить,
Ей надоело мозгами шевелить, но кто заблудшую мысль простит?
Никто не забыт и ничто не забыто! Разворовано общее корыто,
Только вечернюю звезду на небосклоне увижу, к себе блудницу приближу,
Ничего нового  не увижу, быть может, что-то услышу на лету, рано поутру попадаю в пустоту!
Нам не привыкать на мирскую тоску свысока плевать,
Всплески язвительного смеха превращаются в громкое степное эхо,
Оно не помеха для разнобоя, нынче время такое, что с роком и судьбою
Ты сообща готовишься к бою! Заметил ещё в школе, что плачу от тоски, а не от боли,
Взгляд упёрся в щербатый потолок, за ним прячется всесильный рок,
Он себя ведёт, как карточный игрок, ему все люди платят оброк, а я не смог с ним расплатиться,
Теперь он на меня из последних сил злится! Надо же такая дурь приснится,
Ей бы вовремя остановиться, ан, нет, кто-то голосом бога говорит жёстко и строго о том,
Что за ближайшим бугром вот-вот прогремит гром и молния сверкнет, осветит всю округу,
Интрига снимет боль и остановит грядущие недуги! Закат печальный с улыбкою прощальной
Вместо себя оставил нам прежние любовные связи, он не был наказан роком ни разу!
Рядом рыскает ложь, она проходит сквозь правду, словно сквозь масло острый нож,
Что посеешь, то пожнёшь! Остались дневные треволнения за бортом,
Выпить что ли перед сном стопку вина, чтобы на поправку пошли дела?
На своём веку я видел всю неземную красоту, хотелось бы увидеть, что творится наверху,
Но вряд ли смогу проникнуть сквозь небесную тьму прежде,
Чем долгожданная надежда не снимет с себя богатые одежды!
Её жалкие формы далеки от общепризнанной нормы, люди скромные следят за Лунным диском,
Хотя в поднебесье близком нельзя и дня прожить без риска! Время откололось,
На всю округу душа кричит, что время неумолимо быстро бежит! Теснится грудь,
Стоит чуть-чуть глубже вздохнуть, как тупая боль сыпет на рану соль! Боже, уволь
От боли той, что пришла сюда с высоты внеземной, мне нужен покой, а не вселенский разбой,
Перед глазами прообраз Рая, рыдая и стеная, суть бытия на ходу теряю, по воле бога
Останавливаюсь у высокого порога, грехов слишком много, и бездна мук
Стремглав вываливается из ослабевших рук! Теснится грудь, из неё вылетает гортанный звук,
Забудь, всяк сюда входящий, имя своё настоящее! Дождись благую весть, пришедшую с небес:
«Христос воскрес! Христос воскрес! Христос воскрес!» Бес исподтишка спустился с потолка,
У него под ногами горит православная земля, видать не зря все люди уповают на волю Христа!
Переполнена грехами кармическая чаша, чем становлюсь старше,
Тем сильнее отвергаю мимолётные идеи! Древние иудеи получили по шее
От римских легионов, с криком и стоном разбежались по ночным притонам,
От них остались жалкие обломки, но и к ним предстоит добираться по льду тонкому!
Трудно одному лицезреть на непроглядную тьму, мне это ни к чему,
Вот потому любую досужую мысль прочь гоню, а сам присаживаюсь поближе к святому огню!
Не корю, не плачу, сижу и тихо о бренной жизни с местными мужиками судачу,
Скрипят бронхи, как кузнечный мех, изнутри вылетает нераскаянный грех!
В голове множество тонких и жирных линий, напоминающих морозный иней,
Над головой нависает небосвод синий, в руках первоисточник бытия - настольная книга моя,
Нет житья никому, судя по всему, вся округа объята сном, промозглая ночь властвует за окном!
Здесь даже в часы всеобщего досуга трудно найти себе преданную подругу, бабы с испугу
Жмутся друг к другу, как бы кто не поднял на них руку и голову случайно не отшиб,
В такой миг из старой подворотни на мостовую  вышел сгорбленный до земли старик!
Он к перипетиям земного жития уже давно привык, слегка дрожит его увесистый кадык,
Дед оставил память о себе на этой многогрешной земле,
И тут же вспомнил о роке и судьбе, волос уменьшилось на голове, жизнь – так себе!
Нет ни сил, ни мощи, мужик - высокий и тощий – одни кости да мощи, скрежет в груди,
А за околицей уже поют молодые соловьи! Куда уходят годы мои? Даль недоступна глазу,
Жизнь понять нельзя сразу, и потому в смутное время живу, не верю никому, окромя себя,
Присев на обломки пережжённого кирпича, услышал журчанье степного ручья,
А там проходит его стезя, с которой ему свернуть никак нельзя! Нет на улице влюблённых,
В ритмах монотонных тонут церковные звоны, им в такт до земли прогибают кроны
Деревьев зелёных! Природа стонет, и душа болит, но, кажись, и тот  старик был не лыком шит!
Он в подворотне долго не стоит, он весь трясётся, его мысль к поднебесью несётся,
И вот она застряла у чужого пьедестала, пора осмысления настала, грехов накопилось немало,
Плоть жить устала в мирской суете – грешны мы все, особенно те, что на коне!
Мы же идём пешком, ищем свою стезю и отчий дом за соседним углом,
Наша звезда бледна и не румяна, её лик спрятан в сизом тумане, лишь запах душистый
И воздух искристый и чистый исходит из того края, который я давно уже знаю,
Как пять пальцев своих, мне дорог каждый миг осмысления вот-вот грядёт светопреставление!
Быт раскрошен, образ грешника на сырую землю сброшен, лиха беда начало,
Надо идти и до цели дойти во  что бы то ни стало, какая-то краля мимо, как мышь пробежала,
На ней одежда дорогая, словно бы она покинула ограду Рая! Ей бы в глаза супругу посмотреть,
А уж потом спокойно умереть, но сделан жест и он, как перст её судьбы, к бабке не ходи,
Надейся и жди, когда на сквозняке проветрятся твои мозги! Первые проблески утреннего света
Ещё блуждают где-то, когда изволят здесь огни появиться, от них не удастся даже ворам скрыться!
Рок смятенный одиноко бродит по жизни бренной, он идёт только вперед наперекор вселенной,
Клянёт всех и вся, но такова его стезя, её нельзя отделить от мирского бытия! Сыплется труха
На городскую мостовую, мысль, появившаяся всуе, входит в голову пустую,
Она немыслимо тоскует, у неё сил давно уж нет, простыл семейной жизни след,
Мы стали врагами с бывшими друзьями, не ладим с царями, но, даже оказавшись в яме,
В стыдобе и сраме слышим тот голос, что лжив, его речитатив однажды обожествив,
Старик, как изваяние на полпути застыл, он время никогда не торопил! Он любил и его любили,
Но не беспредельны человеческие силы! Всему приходит конец, каждый грех видит Творец,
Часов неумолимый бег не замечает простой человек! Уже ночная тишь
Медленно спускается с покатых черепичных крыш, а ты всю ночь на улице торчишь,
Маешься и не спишь, а потом весь день ворчишь на опостывшую и надоедливую жизнь,
Но стоит глянуть резко вниз, как перед глазами всплывает старый и разбитый карниз,
Да катись ты на все четыре стороны, пусть чёрные вороны пролетают стороной,
А ясные соколы оберегают мой покой! Под струёй не стой, мой любимый и родной,
Я могу многим пренебречь, но не об этом речь, она о другом, что в мире земном
Жизнь летит кувырком, бог весть, куда, катится с небосвода твоя путеводная звезда!
Проходя годы бытия, а жизнь, как и прежде, пуста: ни кола, ни двора, вокруг вечная мерзлота!
Перевёрнута ещё одна страница, оставлена больница на произвол судьбы, куда идти?
Куда шагать, если тебя никто не станет добрым словом поминать? В горле комок,
Голове невдомёк, когда придёт срок исполнения давнишних желаний?
Успех брошен на поругание, а нервы, сердце и старое тело – всё в огне страстей сгорело!
Вокруг одни лжецы, это они нам пудрят мозги, попробуй выделить проросшие зёрна
Из зарослей дикого дерна, жизнь, невольно прожигая, наедине понимаешь,
Что ты, как вулкан от избытка страстей остываешь и свою честь наземь роняешь!
Ждёшь ледохода в начале каждого года, но капризная погода по воле глупцов
Лишает душу приятных и красочных снов! Хочется быть великодушным, но трудно стать святым,
Коль ты сам для дьявольских мыслей уязвим! Не дурак и не кретин, но уже не станешь другим,
Надо верить в себя, но среди греха петляет скользкая стезя! Мир бесчеловечен, но ещё не вечер,
Мысль идёт задом наперёд, и никто её загодя не поймёт, впереди мелькнёт народный анекдот,
Он как жирный кот выпялил живот, чтобы рот не перекосило, а судьба тюремный срок скостила!
Что было, то было, всё прошло, всё в Лету кануло, и прошлое время тут белым снегом замело!
Проходит всё, пройдёт и это, ещё не конец света! Только бы честь не была задета,
Победа света над тьмой подразумевается сама собой! Образ святой кружит над головой,
Но он в люди не вышел, хотя я его зычный зов на рассвете услышал, он пронёсся выше крыши,
Со всей округи сбежались крысы, а мыши по норам расползлись,
У каждого своя сокровенная жизнь! Я же живу на чужой квартире,
Всё преходяще в этом мире, голые деревья вижу из окна, но синь небес мне не видна!
На карту положено всё, что нажито непосильным трудом, главное, не пожалеть о том,
Что ты уже стал стариком и навеки расстался со своим багажом! Вот моя деревня, вот мой дом,
Зябко в нём, хотя солнце светит за окном, клацаю зубами дома и в православном храме,
Это сказано так – между нами! Истина под небесами, мы же живём в балагане,
Словно цыгане, но не как дворяне! Наш дом стоит на высоком скифском кургане,
Вокруг бегают овчарки, а в соседнем парке никто из мужиков не откажется от чарки
Водки или вина, суть бытия – наивна и страшна, она горестей и мук полным полна
Из-за приезжего шакалья! Закат скрылся за коньками кровель, вместе черепицы лежит профиль!
Не став рабом мечтанья, отправил утеху на поруганье, воля сжата в кулак относительно баб,
Велик грехов моих масштаб, с виду – не дурак, но в голове – полный кавардак,
Сердце колотится в груди, приходится не идти вдоль своей проезжей колеи,
А едва ли не ползком не ползти, порой сбиваюсь с проторённого пути, это прежде
Я восклицал в радостной надежде: «Боже, я за тобой иду, не все твои заповеди блюду,
Но не подсуден я мирскому суду и вот почему: жизнь почти разрушена,
Вместо стержня осталась ржавая проушина, пришлось всё проиграть и нищим стать,
Но не жалею я о том, что накопленное непосильным трудом стремглав пошло на слом!»
Невдалеке раздольный Днепр течёт и в смешении холодный вод святость открыл простой народ,
Он окончательно не вымер, потому что его на этих берегах окрестил великий князь Владимир!
Мысль падает с неба вместе с горстями дождя и белоснежного снега, нега уходит на задний план,
Ветер раздувает паруса, вокруг неописуемая краса, но в мозгу горчит, царский колокол гремит
На всю округу, что живётся людям туго, но не паникуют обездоленные люди!
Что будет, то и будет, никто славян за грех не обессудит, несмотря ни лихие времена
Вносишь в свою память святые имена, но плоть грешна, хотя безвредна она, она лишь делает вид,
Что праведно рулит, но душой кривит, мысль проникла за пределы источника зла,
Но не от великого добра неспешно прочь ушла! О, времена! О, нравы!
Кто из нас не жаждет славы? В тупик загнано нутро, но скрипит моё перо,
Пока на душе светло и мухи не кусают! Знающие люди утверждают, что бездари честь роняют,
А достойные мужики могут встать не с той ноги и тут же бросить тень на чужой плетень!
Всё – тлен, всё – мрак! Что ни день, то новая тень падает на увядающую во дворе сирень!
Пусть отцветает грусть, но счастливый человек не замедлит свой бег до тех пор,
Пока между ним и богом есть уговор: жить согласно божественным канонам,
Со скрипом и стоном мысль, пришедшая издалека, пронзила насквозь грозовые облака!
Миг бытия, это точно знаю я, драгоценен и велик, послушай, старик, ты грешить привык,
Пора свои желания усмирить, так нам совесть велит! Темнота мы, темнота! Суть оказалась не та,
А слюна капает изо рта на треснувшую землю, рыло в пуху, признаюсь, как на духу,
Что жил в угоду любви и страсти, не замечал ненастье, одним словом, жил в суете,
Миру демонстрировал свою простоту, оказалось, что никто её не видел за версту!
Вот так и живу по сей день, бросаю тень на соседний плетень,
А там кто-то пальцем в мою сторону тычет и тихо старинную песню мурлычет,
А в словах тех – сущий грех, там подобие мирских утех, но я же не добыча для глаз девичьих
И потому слёзы горькие долу не лью! Пусть бабы продолжают задницами вертеть,
Я всё смогу перетерпеть! Мне бы успеть до намеченной цели дойти и не сбиться с пути,
К ней не добраться одним прыжком, тем более, босиком! Дрянная мысль впорхнет
И пока до продольного мозга дойдёт, много времени  пройдёт! Во тьме блестит вода,
Кажись, она из местного пруда, но кто принёс её сюда в эти необжитые людьми места?
Несмотря ни на что, я одет в тонкое трико, небо тучами заволокло и уже давно!
В грехе себя не виню, но и от кары себя не освобождаю, считал и считаю,
Что не по правилам живу и в карты не так, как все играю! Я – простой человек
И мне не ведом грех, совершённый в среду или в четверг! Что ни день, что ни год
На сердце не уменьшается забот, теряю время впустую, и всуе бытия вношу в книжку записную
Незнакомые мне имена! Что мне скажет жена? Она руки вокруг шеи обвила и нежно обняла,
Выпила глоток креплёного вина, теперь ей даже смерть не страшна!
Пора грехам выходить наружу, они пережили и холод, и стужу, пока я их не обезоружил,
И кое-что не завязал на морской узел! Жизнь и правду хороша, но без гроша в кармане
Не пустят даже в подворотню, чтобы присесть поближе к чужому огню! Живу среди дрязг и склок,
Словно загнанный в нору зверёк! Выслушиваю за упрёком упрёк, мне невдомек,
Где живёт тот озорной сурок, чья глубокая нора видна из открытого настежь окна!
Какова её глубина? Тот сурок пустился внезапно наутёк, едва не сбил соседку с ног, зверёк юркий,
В вылинявшей шкурке, у соседнего мужика точно же такая тужурка, но он приехал издалека
В эти богом забытые края, о чём нас оповестила людская молва, она перекрутила мысли и слова,
Хотя суть была заранее ясна! У него молодая и статная жена, её я многократно видел из окна!
Она как призрак ночной, проклятый и злой, постоянно чертыхается за соседней межой!
Мысль, как тот вихрь, что появился и исчез среди синевы небес, она улыбнулась мне
И я вновь оказался на гнедом скакуне! Я в седле, а на земле толпятся люди, с виду злые и грубые,
Их никто не любит, кое-кто даже летом ходит в изодранной шубе! Она получена безвозмездно,
Передо мной глубокая бездна, жизнь одинокая, кривобокая и сутулая роняет хозяина со стула,
Пять минут назад здесь сквозняком подуло! Зелёные поля, лазурная земля, невдалеке ущелье,
А на старом дому увеличились продольные щели! Петухи уже пропели,
Земля не блещет райской красотой, она в миг любой готова снять с себя убор простой!
Мне же не впервой идти следом за роком и собственной судьбой! Я о доле размышляю
И время коротаю, ничего нового от небес не узнаю, но речь не обо мне, она о лопнувшей струне,
Что появилась на сгорбленной спине! Она в огне не горит и в воде не тонет, рядом кто-то стонет,
Кому-то и вправду плохо, я не жду от своей судьбы подвоха, мне от неё достаются жалкие крохи!
Не хочу обивать чужие пороги, до крови разбиты уставшие ноги, их искусали мелкие блохи,
Скрипят дроги на проезжей дороге, последняя фраза выдавила горькую слезу из правого глаза!
Завинчены все гайки до отказа, послабления не было ни разу, идут года, но нет в душе тепла,
А таёжные реки уносят брёвна вглубь страны, где все мы были когда-то рождены,
Чтобы сказку сделать былью и обрести белоснежные крылья! Не получилось! Не сбылось!
В памяти остался лишь один вопрос: почему генсеки сами не перекрывали таёжные реки
И не трудились на дальней лесосеке? Немало слов приплелось,
Но никто не смог дать вразумительный ответ на мой вопрос! Мне хрен с горы,
Везде видны огромные рытвины, овраги и лысые бугры, зачем живу я здесь,
Дрожу, как студень весь? Неприятен этот процесс, в душе огромная брешь,
Пришлось присесть на трухлявое бревно, не помню от кого повседневное зло сюда пришло?
Рассудок спалила злоба, в том повинны мы оба, я и она, то есть жена! В этой стороне
Опосля никто не вспомнит обо мне, хоть сгори ты в огне, хоть несись на высокой волне,
Многоголосой толпе ровным счётом на всё наплевать, никто о тебе не станет горевать!
Пришла пора ход этих мыслей прервать! Как пить дать! Холодно с утра, мне хрен с горы
И два с бугра! Дивная пора, очей очарованье, деревня без названия скрылась в сизом тумане!
Мысль стоймя, стоит между холмами двумя, лишают душу покоя и сна, я же не замечаю фигуру ту,
От которой просыпался в поту и мог различить её за версту! Постарев, стал чуточку умней,
Всякое было в жизни моей, спрятаны явные улики на дно глубокого и холодного арыка,
Не было ни шума, ни гама, ни крика – всё обошлось, авось, и на этот
Песчинка из прошлого не повредит отдельно взятый глаз! После нескольких фраз,
Брошенных в пустоту, пришлось вспомнить внеземную красоту и душевную теплоту,
Но к утру все образы развеялись на промозглом ветру, время потеряно попусту,
Но их голос был вещ, правда, немного потускнела старая вещь, нет ни прежнего блеска,
Ни былой красоты, слишком резко в Лету канули юношеские мечты!
Теперь они робко выглядывают из проточной воды, как не суди и как не ряди,
Но неисповедимы господние пути! Что впереди? Не видно ни зги из-за лютой стужи и пурги!
Сердце одиночеством сражено, прошлое окончательно из памяти ещё не ушло, оно во мне живёт
И прежнюю мечту зовёт вновь отправиться в намедни прерванный полёт! Ночь внемлет богу,
Луна едва-едва освещает пустынную дорогу, мне бы спрятать от людей тревогу,
Я с горестями наравне кутаюсь от северного ветра в стареньком шушуне,
Речь идёт не обо мне, непривычно жить в первозданной тишине в той стороне,
Где ты морочил распутным девицам мозги, а они, объевшись белены, следом шли,
И верили обещаниям странным, но проснувшись в чужой кровати утром ранним,
Вновь уходили ни с чем, а зачем повторять десятки раз, что мать моих детей
Должна быть чище и нежней разноголосой толпы злобных людей! В миг такой
Отвлекаю себя болтовнёй с женщиной той, что никогда не слыла святой,
Нынче она стоит с протянутой рукой на городской булыжной мостовой,
Не впасть бы самому в очередной запой! Страсти нахлынули гурьбой
И бегут следом за тобой, они готовы в миг любой сразиться с женщиной той,
Что пленила тебя своей простотой! Ночь тиха, она отводит душу от греха,
Наземь падает шелуха былых воспоминаний, их судьбу нельзя предвидеть заранее!
Участь пытается ход мыслей на корню сломать,
Я же просыпаюсь и начинаю по хозяйству хлопотать,
Хватит на пустом месте мечтать о небесной высоте, нынче бабы не те,
Они живут на грешной земле и доступны не только мне! Надоело жить и пресмыкаться,
Не удалось состояться, и вот наяву вновь по течению жизни плыву на утлом челне,
Что-то не по мне, солнце светит в другой стороне, заслышав звериный рёв,
Теряю нить из разношерстных слов, наш быт таков, что у местных мужиков
Кроме матерных слов нет ничего в голове! За тридевять земель, в чужой стороне,
Проходит прежний хмель, просчитаны заранее все ходы, дабы добиться снисхождения от судьбы,
Нам суждено зазря страдать, не жить, а горевать! Какая выправка, какая стать!
О такой женщине я мог всю жизнь мечтать! Она может по хозяйству хлопотать
И в пылу любви кровать сломать! Затаив дыхание, делаю той женщине признание,
Слова любви произнесены с опозданием, тогда зачем толпа надменных зевак
Подавала той женщине знак: принять мои слова на всякий случай, словно мелочь на чай,
Был серьёзный план, но его разрушила еврейка-неумейка Каплан! Объезжено немало стран,
Мне запомнился лишь один заморский ресторан, внешне похожий на таверну,
Грязный и скверный, но какое там вино, оно черным-черно и до утра пенится оно!
Вспотело высокое чело, что было, то уже давно прошло и в Лету кануло оно!
Вместо женщины – бревно лежит в твоей постели, оно двигается под тобой еле-еле,
За окном скрипят осины и ели, и только ломота в обессиленном теле
Напоминает о том, что в этот дом вошла женщина та, что смотрела всегда свысока,
Как нищета опускается на пол с треснувшего напополам потолка!
Она зря потревожила старика, на его столе разбросанная колода карт,
От него отвернулся фарт, мозг впал в транс, оставлен на время преферанс,
Потерян шанс отыграться, пришло время за голову браться, чтобы наедине не остаться!
Братцы, нет нигде моей родни, мы зашли за край земли и святости там не нашли,
Вот потому и ушли из далёких мест, был душевный протист, зажила брешь в расколотой груди,
Вот до чего нас довели партийные вожди! К бабке не ходи, вправь самому себе мозги,
Не дури, а по нравственным законам живи и ты поймёшь, что и на твоём поле заколосится рожь!
Что посеешь, то пожнёшь! Всё остальное - грубая и неприкрытая ложь! Чем плохую пищу есть,
Лучше на пять лет в острог сесть, не хочу в холодном поту пробуждаться,
И в комок стремглав сжиматься, а потом, бог весть, чем заниматься!
Жизнь похожа на карточный банк, в этой игре тоже нужен фарт,
Я мечу и играю, но часто забываю, что правила игры по своему усмотрению меняю!
В них ищу свою опору, едва заползаю на неприступную гору, в эту пору нет спору о том,
Что я бы преуспел в чём-то другом, душу обуяла злоба, мы повинны оба, и я, и моя зазноба,
Что были твердолобыми! Во все века поэтическая строка могла легко обидеть старика,
А у молодого мужика мочи нет поднять господний крест, чтобы все деревни окрест
Отправились в безумный полёт! Былые грехи не в счёт, и если ещё раз в жизни повезёт,
Тогда неслыханное чудо вновь произойдёт! Нет символа пространства,
Всё забрало с собой беспробудное пьянство, нет постоянства ни в чём,
Его жалкая тень осталась за настежь открытым окном! Пока не грянет гром,
Мужик не перекрестится, и не вытрет пот с лица, пока по воле Творца не рухнут наземь небеса!
Не видно моей четы, она удалилась от мирской маеты, и видит розовые сны,
Вот там её гнездо, оно от и до во все цвета радуги было разукрашено уже давно!
Пар идёт из-под свитера, невдалеке встретились два женских клитора,
А за ними украдкой наблюдают три пидора, один без сидора, а у двух других за плечами сума,
Вокруг кромешная тьма, невдалеке Владимирский централ, там каждый сиделец бывал,
Он один из лучших, небо в грозовых тучах, а вдалеке виднеется лес дремучий,
На пригорке стеной красуется терновник колючий! Люди разное болтают, им один хрен,
У кого шапка набекрень! Были бы бабки, а рабочая лошадка найдётся,
Вот только молодость назад не вернётся никогда! Проснувшись бодуна, понял я,
Что вся страна в стельку пьяна, еды нет ни хрена, кому такая жизнь нужна, когда лечиться нечем,
Отваливаются почки и болит печень! Зачем мы себя по выходным дням так калечим!
Похмелиться нечем! Чёт или нечет? Под кроватью измятые брюки,
Надеюсь и жду, что любого алкаша пойму, пиджак в пыли, я же кланяюсь Бахусу до земли!
Куда исчезли деньги мои? В чужой кровати сплю, чужую бабу люблю,
Она желает счастливого плавания моему кораблю! Даль светла, но там нет душевного тепла!
Огонь промелькнул среди ладоней, пара гнедых после погони промчалась стороной,
А навстречу ей скачет пара в белых яблоках, невдалеке разбросан бытовой хлам,
Он лежит по разным углам, на прошлом поставлена точка, болит левая почка!
Женщина без платочка направляется в православный храм, она будет молиться там,
Поклонится святым местам, но её оценка будет исходить от цента страсти, в его власти
Думы и мимолётное счастье, женщина та робко глядит в сторону Творца,
Счастья не бывает без конца! На всё есть воля Творца! Покамест сила есть,
Будет счастливая явь, реку страсти придется переходить вплавь,
На том пути встретится немало шалав, исправь себя, ведь твоя судьба
В двух шагах от счастья мимо прошла, но не сгорела от стыда!
О, да, у этого анекдота длинная борода! Катится с небосвода полночная звезда,
И вот на тебе: дым валит по фабричной трубе, а мне не хватает кислорода,
Но у простого народа есть долгожданная свобода - не обременять ложью годы бренного бытия,
В доменную печь упирается народная стезя, там дышать на полную грудь нельзя!
Тьма сгустилась над морем, судьба играется в прятки с горем, кричу я ей:
«Изволь, увидеть мою естественную боль, на левой стопе нагноилась мозоль!
Не сыпь мне соль на раны, утром ранним здесь бесчинствовали хулиганы!
Их прогнали горожане, они сбежали невесть куда, здесь прошли мои детские года!
Вроде жизнь на природе должна добавить мощи и сил,
Но я об одном постулате напрочь забыл, что тот, кто не любил, считай, не жил!»
Жизнь насмарку ушла, у хорошего семьянина и прекрасного отца, а по большому счёту, вдовца
Нет начала мужского, вот почему лично ему живётся хреново! Ничто не ново под Луной!
В холодной ночи едва трепещет нервное пламя догорающей свечи! Помолчи! Не кричи!
Надоели вопли твои! Должно быть, надо огонь страсти в стареющей душе потушить,
Карта бита – нечем крыть! Голова гудит, в доме сквозит, но не прерывается нить мирского греха,
Кругом идёт голова, всё дело в том, что женщина хватает воздух ртом, вопрос стоит ребром:
Ничего нельзя оставлять на потом! Не пройден последний Рубикон, а вот и он,
Вот за тем дальним бугром! Там стоял мой отчий дом, он пошёл вчера на слом!
Гремит гром, сверкает молния, а с меня, как с гуся вода, нет тепла, в душе – холода,
Чего природа хочет? Ранним утром закричит старый кочет, что же он голову курам морочит?
Тухнет свеча в святом углу, что-то происходит в мозгу, авось, что-то там прояснится к утру!
Что и к чему? Никак не пойму! Прежний лоск потерял стареющий мозг!
Мы намедни с бабой распили чекушку, вспомнили мать-старушку
И её покосившуюся в лесу избушку, она стала кусать уголок подушки,
А потом так кричала, когда в очередной раз кончала, что наземь сползло белое покрывало!
Раньше с ней такого не бывало! Лиха беда – начало! Баба закусила мою губу, я же верю в судьбу
Видел я такую жизнь в гробу, не могу возвеличить свой дух, кто здесь враг и где мой друг?
Вдоль дорожной колеи запели доморощенные соловьи, невдалеке шумят ручьи,
Я же мысленно странствую, оставив замашки мещанские, по необъятной вселенной,
Но натыкаюсь неизменно на узкий тупик, в котором я жить не привык, там был спрятан тайник!
Мне кажется, что в нём всё заполнено рваным барахлом, там странные наряды артистов эстрады,
И много губной помады, а кому она надо? В кульке орехи, кофе и чай, давай, кончай,
Не жди, милая, меня, жизнь постылая вытаскивает все жили из грешного естества,
И постоянно качает свои права! У большинства людей нет чёткой линии своей, куда идти?
Меркнет Фаворский свет впереди, там грозы и проливные дожди, Боже, упаси попасть под град,
Но язвительные слова, как отравленные стрелы в мою сторону летят, и нет пути назад!
Надо молчать и громко не стонать, а то опять вражеские фанфары загудят на всю округу,
Жить и вправду туго, хочется сделать звонок бывшей подруге, но совесть не велит, мешает стыд
Былые ошибки заново повторить! Жизнь прошла в зловонной яме,
Ближайшее озеро заполнилось слезами, но даже в православном храме, как в тумане
Ничего не видно из-за изъянов повседневного бытия, бог – наш учитель и судья,
По его стопам следую я, но куда иду? Зачем искушаю рок и судьбу? Душа затосковала,
Зато намедни она вдоволь гуляла, веселилась до упаду, хотя много лет кряду ждала награду
От небес, но не бывает чудес за просто так, в грешной душе – полный кавардак, но на аллее славы
Ходит сказочная Купава! У неё глаза горят, я же вижу сельских баб, у них отменная стать,
Им бы чуть-чуть о любви узнать и можно с ними ложиться в кровать! Пусть полати скрипят до утра,
Палка и та о двух концах, но ломается, а сельская баба без любви не живёт, а мается,
Страсть перетекает из конца в конец, зачем Творец придумал постельный грех?
От него мало толку, сажусь на двуколку и еду туда, где в прошлые года сирень в душе цвела
И с вечера и до утра звенели церковные колокола!
О, боже правый, мне в тягость твои каноны и уставы,
Исчезла аллея слава, развеялся дым под легендарной Полтавой, осталась огромная брешь
В сознании, и много родни, чьи дни, считай, сочтены, незнакомые люди выглядывают из-за стены,
Им мои связи нужны! Я же не могу к жизни приспособиться никак, вот и пишу свой трактат:
«Шаг вперед, и пять назад», хотя плыву наугад в ту сторону, где летают столетние вороны,
А железные бороны стоят без дела на пашне и вспоминают о дне вчерашнем!
Предстоит бой рукопашный, не страшно умирать, будем насмерть стоять, надеяться и ждать,
Когда же спустится с небесная благодать? Где её искать? Мужики ходят без порток,
Долги не возвращают в срок, а с ног и это видит бог, падает труха, прохудился сапог,
Уйти бы подальше от греха, но на ветер уже брошены слова о сути мирского бытия!
Знай, не лыком шит тот седой старик, к голосу которого я давно уже привык!
Душа живая о себе напоминает, не кричит и не пугает, она лишь изредка напоминает о том,
Что когда-то в престижном заведении училась, она в этот миг однажды даже прослезилась,
Суть бытия в кривом зеркале исказилась и вниз стремглав покатилась! Что бы с ней не случилось,
Останется твердь внутри, Боже, грешника пощади, но неисповедимы твои пути!
Ты довлеешь над нами и пожимаешь плечами, когда рядом проходит беда!
Видать не судьба, с точностью вспомнить прошедшие года, иных уж нет и те далече,
Замолкли радостные речи, мы вместе мозоли натирали от старых сандалий, если правду сказать,
То нет смысла, спустя многие годы, правду искать там, где её до сих пор ещё нет,
Простыл её весомый след! Повсюду валяется никому не нужный хлам, он по всем углам,
Истина выброшена за задворки, забыты старые поговорки,
Остались лишь мелкие крошки от позеленевшей хлебной корки,
Их даже птицы не клюют, а люди во время голода даже пожухлую траву жуют,
Но не меняется суть лихих перемен! Что мы получили взамен былых потрясений?
Много прений и больше ничего! Тот-то и оно! Ведь тот, кто букву «Р» не произносит
И простую кепку на лысой голове носит, не собирает раком в поле колосья,
Он нынче отдыхает на погосте, но ему там жить не просто!
На обед и ужин маца, пот струится с лица, на всё воля Творца!
Мужик с виду простой, а по сути, он совсем другой, злопамятный и злой!
Камень на камень, кирпич на кирпич, с него нам причитается магарыч,
Но он не мычит и не телится, скоро в нём вся страна разуверится, уже туман густой стелется
За белокаменной стеной и в момент любой рухнет быт внеземной! В те далёкие времена
Стужа лютая на улице была, не хватало людям тепла, у них нет ни кола, ни двора.
Только многоголосая детвора кричит с утра, что поесть нет ни хрена! Городок наш ничего,
Но большинство его жителей матом ругают нового мессию, бросившего в бездну Россию!
Почему её не уберегли мощи святые? Его похоронили под вой гудков
И плачь деревенских баб и ходоков, но гром пушек и мортир нарушил душевный мир,
Никто того беса не укротил, он сам неправедно жил и толпу тому учил! Он нас всех достал,
Много не воровал, но был злобен, как шакал! Что искал, нашёл, учинил в стране произвол.
А взамен получил огромный хрен! Едва страна не осталась без белокаменных стен!
Зачем всё это надо? Что ни стена, то преграда, в земле лежат его соперники,
Простые деревенские мужики, а большому счёту, кулаки, одним словом, труженики!
Как на свете без труда прожить? Ему уже некуда спешить, он в мавзолее до сих пор лежит,
Не мычит и не телится, за его стенами воет пурга и стонет метелица! Передо мной большак,
Я же не могу понять никак, как преодолеть столетний страх перед грядущим?
Как поступить лучше? От этих мест никуда не деться, но где душе согреться?
Легче под звон топора во двор забежать с утра, и колоть до седьмого пота дрова,
Пусть горячий пот струится со лба, но на зиму будут заготовлены дрова и не страшна нам пурга!
Жалко прошлое на настоящее менять, надо было нашим предкам настоять на своём,
Чтобы потом не сожалеть ни о чём! Вот моя деревня, вот мой отчий дом, холодно и зябко в нём!
В самом заде толпятся незнакомые бабы, там трава примятая, её погубила любовь проклятая,
Попраны законы бытия, без раздумий в омут страсти шагаю я, но внезапно обрывается стезя,
Одна из баб пыталась взять меня нахрапом, протянула навстречу лапы и издала рык собачий,
У неё своя компания, а у меня своя, здесь наша общая земля! Она ко мне в дом просится,
Ей очень хочется там пожить денёк иль два! Дурья ты башка! Где же ты была вчера?
Сегодня ситуация иная, страсти дошли до края, но исчезла за бугром тьма земная!
Она на всё соглашается, с приличными людьми давно уже не знается,
По округе шатается без дела, а солнце уже за горизонт село! Замолкло село,
Бытие сикось-накось пошло! Вспотело чело, но ничего страшного ещё не произошло!
Дятлы гнилое дерево клюют и покоя душе весь вечер не дают, изредка воду из лужи пьют,
С этой земли бывшие хозяева всё, что смогли, на волах увезли, хотя мы их просили,
Чтобы своё добро скопом не выносили! Иссякли силы все, мы перестали ходить босиком по росе,
Прах вождей зарыли в белокаменной стене, и тут же две гитары за стеной жалобно завыли!
Люди денег в долг просили, но о них давно уже забыли, их на кладбища выносили
В дождь и в стужу, и босиком ходили по замёрзшим лужам!
Никто и никому здесь давно не нужен, я – болен и простужен, стою на одной ноге,
Словно в диком поле буква «Г», зациклился на простой ерунде и мне не по себе,
Есть ли клок волос на седой голове или его там нет? Боже, на простой вопрос ты мне ответь!
Высокая цель не попала в русскую купель, отсель дальняя земля не видна, там покой и тишина,
А здесь гремит война! Люди спят в пуховиках, ходят в резиновых калошах на ногах,
Многие в бегах, прячутся в нескольких верстах от мест родных, у них произошёл сдвиг по фазе,
Но ещё ни разу многих баб местные мужики не довели до экстаза! Эта зараза бровь побрила
И лыжа куда-то навострила! Какие мы разные, одни – чистые, другие – грязные!
По своей душевной простоте говорю изредка себе: «Лучше схожу к путане с деньгами,
Чем приду к жене с цветами! Зачем ей букет, если денег в кармане нет?»
Коль там и вправду пусто и не растёт зелёная капуста, трудно вернуть к себе прежние чувства,
Грустно и тяжело смотреть одному в открытое настежь окно, истина далеко, а бог высоко!
Крики птиц и петухов наполняют шумом и гамом мой отчий кров,
Прошла любовь, прошла любовь! Её не вернуть вновь! Она потеряла совесть и честь,
Сделала в их сторону неприятный жест, и затмилось небо окрест! На выжженной дороге
Давно уже нет старой медвежьей берлоги, разбиты до крови ноги, но не видят боги
Всех страданий людских, их немало у нас двоих! Нас рок на полпути настиг, позвал на постриг,
Но передумал через краткий миг! Он призвал в монастырь совсем других, стройных и молодых!
Мы же увязли в горестях мирских, хочется вдрызг напиться и в дальний скит удалиться,
Чтоб сбросить нужду и горесть с плеч, и урезонить собственную речь! Если бы я мог
Расширить зрачок, и посмотреть на жизнь и вкривь и вкось, на что этот мир стал похож?
Дождь грибной пролился над головой, вернулся в душу прежний покой,
Живу до сих пор в суете мирской, чувствую пядь земли родной под своей пятой!
Я – не герой её романа, она другого ждёт у ресторана, он говорит умно и пространно,
Я же в тоске вселенской стою посреди площади Смоленской и в пьяном угаре
Толкую о монголо-татарах, толпа молодых и старых льёт слёзы горькие, но плачут не все,
На той стезе даль туманная, что речь пространная, уносит мысль, бог весть, куда
И она там исчезает без следа! Вода! Везде одна и та вода и больше нет ни черта!
Поля сожжены, по ним прошлось эхо войны! Мы же были рождены, чтоб сказку сделать былью
И обрести белоснежные крылья, но не сбылось, вот и пришлось перепахать поле из алых роз,
Теперь вдоль северных широт не гуляет на воле простой народ, он бегает по лагерям,
И не в пример нам творит стыд и срам! Сколько мужиков пыталось сбросить груз мирских оков?!
Все они свалились вниз, их не остановил скользкий карниз, лишь один над пропастью завис,
Он висел невесомо вдалеке от тёщиного дома, а она вертелась на одном каблуке
И букет держала в правой руке! Он был одет налегке, вышел из дому в клетчатом пиджаке,
Тех, кого он безумно любил, местный поп давно уже освятил
Высокие холмики из намедни возникших в чистом поле могил!
Волосы дыбом, зубы торчком, он привык всегда идти напролом, нынче разводит руками
И следит за паровозными гудками, он не выражал покорность судьбе
И посылал тёщу на букву «Х», он бы и дальше жил в узде, но нынче он на коне!
Он состоялся как мужчина, прошла былая боль и кручина, и вот пройдена вершина,
Начался спуск, он едва не лишился чувств, предчувствуя падение, его одолело искушение!
Внезапно он стал слова молитвы повторять многократно, нет пути обратного тому,
Кто уже сбросил с широких плеч дырявую суму и стал жить по уму!
Другая жизнь ему ни к чему! На порог его дома взошла красавица-жена,
Она ему преподнесла на дорогу бокал игристого вина!
И тут же обнимает на самом краю последнюю любовь свою,
Но не прекращает болтовню! Я же досужие мысли прочь от себя гоню,
Сквозь запотевшие стёкла, вижу, что женщина та насквозь промокла под проливным дождём,
Она во имя любви и страсти оставила свой дом, была готова замерзнуть на снегу,
Только бы ничего не оставить заклятому врагу! Ей вослед светит благословенный свет!
Ему альтернативы нет! Ничего с мужчиной не будет, женщина о нём тут же забудет,
Но её никто не осудит, и с неё не убудет, если она страсть в мужчине разбудит!
Её душа закрыта на засов, над головой разрушен кров,
О, сколько разрушенных домов стоит вдоль степей и лесов!
Надо мною листва стоит стеною, я счастлив, что жив, честен и не лжив!
Темно вокруг, но тепло исходит от женских рук! Чтобы всё это означало:
Одной бутылки мало, одной бабы много? На всё воля бога!
А в итоге подкашиваются уставшие ноги от разбитой дороги, но глоток воды святой
Сметает все терны перед роком и судьбой, вот свершится чудо и из хама и зануды,
Кое-что получится, если немного помучиться! Можно прилично жить,
Если ты в состоянии за всё заплатить! Тяжело из грязи выбраться в князи,
Когда нет ни ванной, ни унитаза! Рядом стадо оленей, а ты не можешь встать с коленей,
То кА душу ест и тебя влечёт отъезд из этих злополучных мест, остаётся неприятная картина:
Ни дома, ни дыма, только зелёная равнина, пробегающая мимо безлюдной степи,
Как хочешь, так и живи и до самой смерти терпи! Авось, пройдут проливные дожди
И вновь в груди усилится сердцебиение, а прошлое канет в забвение!
Жизнь с виду чудная и странная бросает грешника на камни,
А ему жить прилично хочется, но невдалеке топор всю ночь точится!
Я с одной мыслью засыпаю и ни от кого этого не скрываю: жить с одной хочу,
Но жалкое бытие влачу, а почему? Небось, слишком часто искушаю рок и судьбу,
Когда-то ставил баб раком, нынче не те времена, каждая хочет сама брать веси и города,
Но нужда заела грешное тело, а душа раскалена до предела! Я страсть увёл с собою,
Поссорился с роком и судьбою, но никто не присвоил мне звезду Героя! Умираю стоя,
А рядом немощный старик на коленях перед святым распятием полчаса стоит,
Как оказалось, он мой двойник, он что-то тихо богу говорит, у него прискорбный вид!
Неужто ему смерть грозит? Справедливее его человека в мире нет, он ненавидит бред,
Его соседством люди гордятся, а бандиты боятся на его кулаки нарваться!
Он знаменит, хотя – не бандит! Куда не пойдёшь, ****а вошь, везде наткнёшься на ложь!
Что посеешь, то пожнёшь! Слёзы капают со щек, ты и вправду одинок и живёшь, как волк!
Рот закрыт на амбарный замок, кажись, ещё не кончилась жизнь, но ты стоишь с шапкой
У церковной паперти, и нет у тебя другого пути, как стать сальной тряпкой, берёшь грехи в охапку,
И поднимаешь кверху лапки! Редко луч дневной проносится над седой головой,
А ты словно изгой смотришь сиротливо на грядущую перспективу, и пытаешься из последних сил
Привстать с коленей, но догорает в душе сырое полено, всё – преходяще, всё – тленно!
Что здесь главное, а что второстепенное? Грязные руки отмыты дочиста,
Но нет ни имени, ни отчества, жизнь вновь пуста, как и в те давнишние года,
Когда впервые сюда пришла страшная беда! Жесты и позы остались в далёком предгрозье,
Остаётся одно: скромно смотреть в открытое настежь окно, не жить, а догорать,
Вместо того, чтобы истину до самой кончины искать! Такой дар небес не стану принимать,
Я же – человек, и мой ковчег плывёт по бушующему морю, я же с ветром спорю,
И в силах внеземных нахожу тот дивный миг, благодаря которому остаюсь среди когорты живых!
При каждом грозовом звуке до земли опускаются руки, приморили суки, приморили,
Погубили молодость мою! Почему молчу и слова не говорю? Боюсь, хотя – не трус,
Но велик искус попасть в острог, и видит всемогущий бог, что я сбился с ног
В поисках ветвей сухих, дабы избавиться на пепелище от мыслей лихих! Там грязища,
Нет ни воды, ни пищи, только голодные и нищие ловят ветра порывы, прохожу торопливо
Мимо пожарища того, что намедни в моём подсознании скромно всплыло! Что было, то прошло!
То-то и оно! Нельзя весь век жить грешно! Финал не за горами, пока душа жива
И на плечах есть голова, буду жить и продолжу дерзить, пусть опосля прервётся нить моего бытия,
Бог – мой учитель и судья! Он давно уже записал мои грехи на карандаш, но былая блажь
Вновь в тело вошла и в нём костёр любви лихо развела!
Плоть сгорела дотла, но нет прежнего тепла от полыхающего огня!
Пусть мысли мои уносят чистые ручьи, они омоют глаза мои, как и проливные дожди
Смоют с родимой земли всё следы земного бытия! Да, грешен я, хлопает стрельба,
Тяжкая нам выдалась судьба, но ей пора бы знать, что никому у меня не отнять
Прошедшую страсть и скрипящую кровать! У окна растут молоденькие берёзы,
Они омывают мои слёзы, и на себя принимают чужие угрозы, былые думы обретают величие.
Но на них совсем не те обличия, там полное безразличие к канонам земного бытия!
Какая моя заслуга в том, что за углом когда-то стоял захудалый отчий дом?
После отцовских похорон прозвучал колокольный перезвон, помянули отца за скромным столом,
А потом разошлись по домам, только моя душа о нём скорбит и тащит к нему как магнит!
Никто не забыт и ничто забыто! Не перегнуть бы палку, когда поеду на рыбалку,
Будет жалко страдающую на берегу русалку! Невдалеке шумит волшебный дуб,
Зуб на зуб не попадает, тоска и грусть на пятки наседают, птицы при виде страсти затихают,
Мне внутренний голос говорит, что пришло время вспомнить страсть сумасшедшую,
На пиршество любви без спросу давнишних подруг приведшую!
Одна из них уже дрожит и своей честью никак не дорожит!
Как мне быть? Сразу полюбить или малость подождать?
Хватит с неба звёзды двумя руками хватать! Ей подошло время рожать,
Мне же видна в первой четверти Луна из открытого настежь окна, а со двора – темнота!
Ночь, как дым смутна, и темным темна, мне нравится полночная Луна,
Чуден её таинственный рог, приходится сделать воды глубокий глоток,
Чтоб бог нашёл повод не пойти у зависти мужской на поводу, я же иду, как в бреду по мостовой,
Сам не свой, но счастлив, что ещё живой и хвост держу трубой! Натягиваю на плечи старое пальто,
Хотел намедни продать за гроши его, но не покупает никто, оно никому не надо,
Человеческое стадо плетётся следом за бараном, он – звезда телеэкрана!
А Луна желтовата и красна, к утру раскалится добела, я же на деле достиг поставленной цели
Баба лежит в постели, мы оба вспотели, испарина пошла по телу, а из половой щели пар валит,
Ну и вид, я же выпал из койки и едва ли не упал на стройку! Наш путь велик и горек,
Но народ – силён и стоек, нас владыки завели в тупик, но рот до сих пор на семь замков закрыт!
Иногда ночное эхо разносит по степи подобие злобного смеха, но когда затихнет оно,
На душе станет смешно, словно бы ты вновь крупно проигрался в казино!
Жить грешно не запретишь, всех нас манит небесная высь, но легче падать вниз!
Дождь капает с покатых черепичных крыш, а ты под навесом стоишь и робко молчишь
Вместо того, чтобы ублажать своё естество! Есть одна женщина на примете,
Она самая лучшая на свете, хочу, чтобы дети были на неё похожи, я бы в них не чаял души!
Прикрываю от стыда руками лицо, а на одном из пальцев золотое обручальное кольцо!
Мы уже с одной сращены, словно стволы белой бузины! Тружусь без передышки,
Как часовой, что никогда не спит на лагерной вышке! Меня обольщает радостный бред,
Сигаретой дымит пожилой сосед, у него совести нет! Он полночи ищет туалет,
После пива смотрит  на жену игриво, надеется на диво, но его нет! Гаснет свет в опочивальне,
В комнате дальней мужик поёт на языке блатном о счастье мирском! Он едва ворочает языком,
Странная компания ломится в его загородный дом, свет гаснет за окном,
Мужик с комсомольским значком оказался за бортом семейного жития!
Он давал присягу одной распутной бабе, она согласилась не сразу стать его супругой,
Хотя он не больной, высокий, но хромой, у него полный порядок с головой,
Попутный ветер в спину ему дует за кормой! Та женщина всех мужчин прельщает,
Многим интим обещает, а его не замечает! Он следит за восходящей звездой,
Она вечером пошла за колодезной водой, у неё есть провожатый, правда , он слегка поддатый!
Он – местный вагоновожатый! Правда сказана некстати, под полатями мыши пищат
И волосы трещат! Если за ночь они не сопьются, то к утру уж точно подерутся!
Намучились мы, взбираясь полночи на лысые пригорки и зелёные холмы,
Им дана власть над людьми, у них нет своей семьи, а мы не можем выбраться из тьмы!
Сколько можно мечтать о небесах и дальше плыть на дырявых парусах, следующий шаг
Будет роковым, но мы зло победим, исход – неотвратим! Без взывания к святыням
Из груди выползла гордыня, всю тяжкую ношу пришлось прижать к себе и вот при щербатой Луне
Лежу с разбитой головой, сам не свой, страсти грешника клянут, все кости вот-вот пережуют,
А слухи о мирских подвигах по всей округе тихо и медленно,
Как змеи ползут по безлюдным аллеям, их режут ножом, но не они, а я остаюсь за бортом!
Никто не хочет общаться с немощным стариком ни ночью, ни днём
И только старый и ласковый пёс первую радость мне в ту ночь принёс,
Он всю ночь рядом лежал и даже не пищал, лишь раз зарычал на пробегающую лису,
Доел оставшуюся с вечера колбасу и тут же скрылся в дремучем лесу!
Налетел шквал, страшен стал тот девятый вал, что паруса мои на ветру трепал и нехотя рвал!
Шхуна под рваными парусами встала на рейд между прибрежными островами,
Мы же веру в рок и судьбу оставили на безлюдном берегу, сами от зноя раскисли,
Иными стали поступки и повседневные мысли! Грозовые тучи над морем нависли,
Они куда-то медленно плывут, их ветры на мелкие части мгновенно рвут,
И на поводу у кипящих волн не идут! Невдалеке закоренелый враг
На своём флагштоке поднял трёхцветный флаг, он не против наших благ,
И ждёт соответствующих бумаг, чтобы сделать роковой шаг! Набегает высокая волна,
О деревянный борт изо всей мощи бьётся она, крепись духом, старина, даль не видна
Из твоего зарешеченного окна! Ты зря гнул спину  и до сих пор не получил свою десятину,
Умерил гордыню, но глубина морская душу плохими новостями переполняет, и никто не знает
О чём они, здесь край родимой земли и сюда чужие змеи приползли, что задумали они?
Их суть не ясна! Нет ни покоя, ни сна, одна небесная вышина нависла над седой головой,
Да рядом шумит морской прибой! Кто-то чужой ходит по земле святой,
Я же не теряю надежд, что мой очевидный протест выйдет за рамки этих мест!
Зачем мне тьма и мрак? Послушай, чудак, здесь другой воздух и другой аромат полевых цветов,
Но в густой квашне ездят раскосые всадники на коне, они прислушиваются к сатане
И готовы стоять по его приказу на голове! Дождь как из ведра льёт, святость выброшена за борт,
Мы поймали на ужин судака, но уронили в морскую воду четверть табака! Привет! Пока!
Я пьян слегка! Теперь валяю дурака и сдуваю пыль с треснувшего потолка!
Небосвод в грозовые облака одет, он не пропускает на землю солнечный свет,
Рядом играет квартет из пришлых музыкантов, среди них кое-кто из народных талантов,
Есть пара дилетантов! Фанфары звучат, раздваивается взгляд при виде деревенских статных баб,
Кажись, не останавливается мирская жизнь, пусть я будут громом и молнией убит,
Здесь и вправду сильно сквозит! Неприятель до конца ещё не разбит!
Он нам указующим перстом из-за белокаменной стены грозит! Как быть?
Как поступить и чем свой позор смыть? Карта бита, нечем крыть! Вода в гальйоне сильно шумит!
Мысли вдаль несутся, вскорости мои мозги набекрень свихнутся!
Падает тень на покосившийся плетень, к концу подходит день, ему – то я зачем?
Мне один хрен: кого и куда? Только бы не затмилась на небосводе моя полночная звезда,
Не пришлось мне по небу летать, могу лишь пару фраз на ухо своей судьбе сказать,
Она невдалеке вертится на одном каблуке! От неё жар идёт, но она смотрит только вперёд!
Кто-то сеет, пашет и жнёт, а она лишает народ его законных свобод! Что ни год, то новая кутерьма,
На слом пошли старые дома, коль в чём-то смыслишь ты, то выберись из непроглядной тьмы,
Свет не далее одной версты! Неужто его не видишь ты? Не говори мне от Балды,
Что у судьбы нет дороги прямой, ты землю рогом рой и истуканом посреди дикого поля не стой,
Ты же не святой человек, чтобы русский или грек отдавали почести тебе! На высоком холме
Стоит каменная глыба, она прикрывает выход из монашеского скита,
Один старик края неба достиг, его ведёт рок и близок срок, когда его душа отправится в бега!
Здесь останется мороз и пурга, а там он отстроит православный храм и будет завещать всем нам
Праведно жить, не пьянствовать и не бузить! Дом пустой остался за спиной,
Я уезжаю в край чужой со всей своей роднёй! Когда вернусь домой? Не знаю!
Живу и на лаврах почиваю! К новой обители лишь привыкаю! Господи помилуй!
Надели грешника терпением и силой! Кто мои поступки оценит, если за душой нет денег?
Судьба в платье белом тоже торгует собственным телом! О деньгах не думают любя,
Пусть потом каждый пеняет на себя, что не те года, не та судьба его гнала со двора!
Жизнь ещё не прошла, я же к последней пристани приплыл, а там, где ветер меня носил,
Дикая тишина! Наземь опрокинулся бокал вина! От винта, блатота!
Меня манит высота с раннего утра и дотемна!
Только судьба по хребту бьёт своего преданного раба, его следы здесь заметают метели и снега!
Судьба, изорванная в клочья, о себе напоминает промозглой ночью!
Она приходит ко мне в цветном ситцевом платке, держит меня на поводке,
Я с ней на короткой ноге беседу веду, надеюсь и жду,
Что хотя бы к утру успею вскочить на девятибалльную волну! Ветер шквальный
Загоняет мысли в угол дальний, промокает от страха нательная рубаха! Впереди топор и плаха,
Они – символы небесного знака, однако, здесь клок отчей земли, здесь похоронены предки мои!
Догорают тлеющие свечи, воспоминания из последних сил давят на хилые плечи, замолкли речи,
Нет слов, в Лету канула прежняя любовь и только жалкие тени из прошлых веков
Робко выглядывают из потаенных углов!
г. Мариуполь
3 июня 2015 г.