Глава 1. Срединный Сеанс

Если бы хоть кто-то заявил мне, что одним из удивительнейших открытий в моей жизни станет встреча с маленькой девочкой, то я бы, скажу вам откровенно, никогда и ни за что ему не поверил. И дело даже не в том, что я – практикующий психотерапевт с более чем двадцатилетним стажем работы, обладатель множества наградных листов, автор докторской работы, отмеченной специальным призом, успешный и известный специалист, да и человек, хочу заметить, вполне сносный. Дело в другом: эта девочка обладала разумом высшего порядка, хоть и прикрывалась постоянно неким Межзвездным Странником, ссылаясь на то, что именно он поведал ей большинство известных премудростей, которыми она не скупилась делиться с окружающими, иногда и во вред самой себе.
За свою насыщенную карьеру много довелось мне видеть людей больных, искалеченных внутренне, разочаровавшихся в себе и мире вокруг, преследуемых фобиями и другими, как принято считать, отклонениями. Впрочем, симулянтов среди них было ничуть не меньше. Взять хотя бы ту пару, Григорий и Катрин (урожденная Катенька, между прочим). Они являлись ко мне ровно полтора года, раз в неделю, в воскресенье, день, когда даже бог отдыхает, что уж говорить о нас, простых смертных. До сих пор с содроганием вспоминаю их, одновременно поражаясь упорству и твердолобости данной пары.
Они всегда появлялись ровно на десять минут раньше назначенного времени. Их появление невозможно было спутать с чьим-либо еще, поскольку сопровождалось оно претенциозными возгласами Катрин и мечущимися от строгого босса до любящего мужа интонациями Григория. Если в тот момент в моей приемной находился очередной пациент, я любыми ухищрениями пытался задержать его, стараясь отсрочить встречу с парой. Но в любом случае, хотел я того или нет, их время наступало, и я, преисполненный скорби и печали, отправлялся в холл, где с натянутой сдержанной улыбкой приглашал пару внутрь.
Зачем они приходили ко мне? Бог их знает. Может, отдавали дань моде, ведь «мозгоправы» в нашей стране только начали занимать свою нишу, в отличии от западных стран; может, чувствовали себя более важными, значимыми, посещая крупного специалиста; может, я просто им нравился, в чем, конечно, у меня присутствовали сильные сомнения. Но факт остается фактом: каждое воскресенье в течение тех полутора лет я проклинал все, что попадалось под руку только из-за ожидания встречи с Григорием и Катрин. За все время, что они посещали мой кабинет, я практически наизусть выучил их монологи, знал, когда кто-то из них перебьет другого, как тот отреагирует и что за всем этим последует.
Их пара являлась типичным заложником бытовых отношений. Катрин, молодая и амбициозная девушка, занимавшаяся лишь тратой денег супруга, регулярно высказывала ему недовольства в том, что тот уделяет ей недостаточно времени, внимания, бывает зол и, порой, слишком уставшим. Одни лишь требования сыпались из ее рта, все вокруг были ей должны совершенно беспричинно, все всегда были виноваты, кроме нее. На самом деле, она осталась той же Катенькой, что и десять-пятнадцать лет назад, которой даже невдомек было, каким трудом и нервами достаются супругу деньги. Ее юношеский недальновидный ум не допускал идеи, будто ценные бумажки не появляются сами по себе или, самое страшное, даже могут кончиться. Во многом сам супруг потакал ей в капризах, чем вводил себя в еще большее негодование сложившимися обстоятельствами.
Являясь директором крупного завода, Григорий некогда ранее был связан узами брака, однако, попался на измене с той самой Катенькой, которую теперь и содержал. Разница в пятнадцать лет давал о себе знать. И если молодой женушке хотелось идти в клуб, дабы развлекаться там всю ночь, то супруг-директор не прочь был провести тихий вечер в семейном кругу. В финансовом плане Григорий никогда не жалел денег на красавицу-жену, благо что жизнь сложилась в удачном для него ключе. Он думал просто откупаться от нее, платя за молодое тело украшениями и подарками, а часто просто наличными. Как и многие люди за тридцать, он боялся остаться один, а уж похвалиться молодой женушкой в свету, в свои около сорок, не каждый был горазд.
Единственной и фундаментальной проблемой пары являлось нежелание понимать и слышать друг друга. То, на чем строятся долгие и успешные взаимоотношения было задавлено довольно посредственными индивидуальностями. Я озвучил свое мнение еще на первой встрече с ними, а затем повторял его еще полтора года. Они не желали слышать не только друг друга, но и меня, сводя, тем самым, всю проделанную работу и свою жизнь вместе к нулю.
Я не раз обдумывал, как отказать им, как заставить больше не появляться на моем рабочем месте. Согласен, деньги они платили немалые, но даже валюта уже не являлась весомым аргументом в вопросе моего к ним терпения.
В один день я набрался смелости и заявил, что в наших сеансах больше нет нужды, поскольку никакого прогресса с того самого первого дня не появилось и уже, в принципе, появиться не могло. Я посоветовал им не тратить деньги в пустую, а просто-напросто чаще говорить друг с другом, принять себя и партнера, и только тогда есть шанс на смягчение семейной жизни. И знаете, что сделала Катенька? Она убедила меня в том, что я – высококлассный специалист, и у меня все получится, стоит мне лишь немного поднажать на их пару. В тот день я знатно напился от бессилия.
- Ты должен полюбить их, - сказала мне как-то Лили.
Наш сеанс проходил сразу после Григория и Катрин. Я был необычайно вымотан и предложил Лили выпить чаю, дабы немного расслабиться и прийти в чувство. Она согласилась с условием, что мы поедим конфет и печенья, любезно принесенные ею.
- Ты плохо выглядишь, Док, - обеспокоенно сказала малышка Лили.
Еще с первой нашей встречи мы условились об общении без условностей, как общаются хорошие знакомые. Тогда-то она впервые и произнесла обращение «Док». Я ясно помню первый сеанс. Родители ввели девочку в мой кабинет. Та ловко вскочила на кресло, а мать с отцом уже наперебой изливали мне потоки информации, причисляя девочке все смертные грехи, начиная от патологического вранья и клептомании, заканчивая шизофренией. Я тут же выпроводил их, строго-настрого велев ожидать конца сеанса и даже не думать подслушивать. Отец-военный недовольно хмыкнул и, может быть, оскорбился, но внял моей просьбе, выводя под руку до сих пор о чем-то лопочущую мать. Я наконец перевел взгляд на Лили, которая с нескрываемым удовольствием осматривала мой кабинет, изредка хмуря темные прямые брови и придавая себе, тем самым, воинственный вид. Ее маленький ротик ходил из стороны в стороны, как будто она чесала внутренней стороной губ зубы. Когда наши взгляды встретились, она изрекла: «Мне нравится, Док».
- Ты плохо выглядишь, Док, - повторила она все тем же тоном.
- Да… - махнул я рукой, но тут же взял себя в руки, вовремя спохватившись, что в этой комнате врач я, и должен соблюдать роль, пусть даже с таким необычным пациентом, как Лили.
- Видела людей, вышедших от меня несколько минут назад?
- Индюка с курицей? – спросила она серьезным голосом.
Я не смог удержаться и засмеялся. Малышка Лили не искала обходных путей и мягких фраз, выдавая мысли в той форме, что обретали они в ее темноволосой головке.
- Лили, будь вежлива.
- Нет, в самом деле, Док! Ты видел их? Дядечка – вылитый индюк, я в деревне видела.
Она вскочила на пол, выпятила вперед грудь, сложила руки по бокам и медленно заходила по кабинету длинными шагами, вынуждая меня от души посмеяться.
- А курица его?
Лили сложила губы трубочкой, прижала руки к бокам, развернув кисти и неистово махая ими, принялась бегать, попутно кудахтая, как настоящая наседка. Заслышав шум, секретарь приоткрыла дверь, но увидев мое красное от смеха лицо и взмах руки, указывающий на подконтрольность ситуации, тут же скрылась. Отрицать схожесть кривляний Лили с реальными прототипами было бессмысленно.
- Лили, перестань, - взмолился я, сдерживая хохот. – Садись чай лучше пить.
Я разлил по чашкам ароматный напиток. Малышка глубоко вдохнула поднимавшиеся к верху пары и произнесла шипящее «Ааааа».
- Так что там у тебя, Док? – сказала она, громко отхлебывая чай.
Смущенно я опустил голову. Мне совсем не хотелось вывалить на маленькую девочку гору своих проблем. В то же время, под напором ее серьезного взгляда молчать тоже было невозможно.
- Слушай, Лили. Никак не могу избавиться от этой парочки. Им словно медом здесь намазано. Каждый раз приходят ко мне, жалуются на одно и то же, я даю им все те же советы, что полтора года назад. Замкнутый круг выходит, - проговорил я как можно спокойнее.
Малышка Лили посмотрела на меня, свела глаза к переносице и сказала:
- Странник говорит, что человек сам является причиной происходящих с ним событий. Еще он говорит, что силой обладает лишь то, чему ты уделяешь внимание. Лучше полюбить, что ты делаешь или не делать этого вообще.
Слова Лили имели магический эффект. Ведь я знал и понимал то, о чем она говорила. Увы, но мы, люди, причастные к «мозгоправству», настолько хорошо разбираемся в чужих жизнях, насколько же плохо в своих собственных. Нам также нужны советы, поддержка и понимание. Другое дело, что принимаем их мы не часто либо же с огромной неохотой.
- Значит, юная леди, вы предлагаете полюбить эту парочку?
- Ты любишь свою работу. Разве у тебя есть выбор?
Лили громко отпила чай, и я поспешил высказать ей за неприличный жест.
- Между прочим, - важно произнесла она. – Пить чай таким способом правильно. Когда мы со странником были на Цейлоне, нам показали, как правильно пить чай. – она вновь громко отхлебнула. – Вот так! И вкуснее в разы. Попробуй, Док.
Девочка явно обладала надо мной некоторой властью. На секунду я задумался, не слишком ли много она себе позволяет, но Лили прервала мои размышления.
- Давай, Док. Не бойся.
Я сдался и громко отхлебнул. Невероятно, но она была права. Впервые я уловил в напитке, который пью по несколько раз на день, неведомые и приятные нотки. Внешне же я оставался спокоен и вежливо поблагодарил Лили за совет.
- Значит, ты была со Странником на Цейлоне?
- Да, - уверенно произнесла она. – Мне там очень понравилось. Красотища! Я столько птиц и зверей никогда не видела. Мы даже собирали чай. Это сложная работа. Чай может собирать только человек, без помощи машины. Если листок повредить, то он будет негоден. Сборщики относятся к своей работе с огромным уважение и ответственностью. Они понимают, что хороший чай может превратить хмурое утро в доброе и радостное. Собирают чай женщины, наверное, потому что они более нежные и аккуратные. Чай, знаешь ли, Док, капризный.
Малышка Лили с таким упоением рассказывала о путешествии на чудесный остров, что я не имел никакого морального права прерывать ее. Кроме того, я слушал с интересом и удовольствием. В моменты таких рассказов она вновь походила на обычного ребенка, простого и непосредственного. Однако, я всегда держал в уме ее уровень знаний.
- Ты говорила, что у тебя есть конфеты? Может, приступим к их поеданию?
Лили хлопнула себя по лбу маленькой ладошкой и достала из рюкзачка бумажный сверток с изображенными на нем иероглифами.
- Ты купила их в китайской лавке? – спросил я.
- Нет, их мне подарил друг Странника, когда мы были в Китае.
Я отвернул голову и нахмурил брови. Иногда, при разговоре с девочкой, ко мне закрадывалась мысль о ее патологическом вранье, приписываемым матерью. Истории о странствиях чуть ли не по всем уголкам света, конечно, могли быть выдумкой, плодом детского воображения. Вполне вероятно, что Лили любила смотреть программы о путешествиях, коих теперь показывают огромное множество. Некоторые подарки, столь часто приносимые девочкой, могли быть элементарно куплены в каких-нибудь неизвестных мне магазинах. Однако, хотелось верить этому маленькому созданию, но по воле профессионального долга и складу ума, я не мог позволить себе подобной роскоши.
- Смотри, Док, какие конфеты. Ты таких не видел.
Малышка Лили залезла рукой в бумажный пакет и извлекла горсть конфет, сплошь усеянных иероглифами. Она медленно развернула упаковку и достала конфету – прозрачный мармелад с какой-то начинкой по центру. Девочка ловким движением закинула ее в рот, запила чаем, как всегда громко, и протянула пригоршню мне.
- Угощайся, Док.
Изучив обертку, я быстрым движением снял ее, извлек конфету и присмотрелся к содержимому внутри мармелада. Там находился таракан. Я с недоверием посмотрел на Лили, которая закрывала рот рукой, дабы скрыть смех.
- Это таракан?
- Ага, - задорно произнесла она. – Ешь. Я же съела.
- Эм… Что-то не хочется, - попытался отвертеться я.
- Я же для тебя их привезла, Док. Ну, съешь хоть одну, - начала выпрашивать она.
- Ладно, - сказал я, закинул конфету в рот и принялся быстро жевать, пока мозг не сообразил, что к чему, и не принялся реагировать на столь неосмотрительный поступок.
Таракан неприятно скрипел на зубах. Я решил не отступать и довести начатое до логического завершения. Лили уже во всю ухахатывалась, схватясь за живот и запрокидывая голову назад. Как только я закончил с трапезой, то спросил у нее:
- Почему ты смеешь?
- Док, какое же у тебя было лицо! Ты бы видел! – ее все еще душил приступ смеха. – И ты поверил!
- Ты хочешь сказать, внутри был не таракан?
- Конечно, нет, - не унималась девочка. – Это какое-то зерно, похожее на таракана. Ой, не могу!
Должно быть, со стороны картина смотрелась комично: абсолютно серьезный, и даже немного обиженный взрослый мужчина сидел за одним столом с девочкой, надрывавшей живот от смеха.
- Прости, Док. Странник предложил мне подшутить над тобой, и я согласилась. Ты не сердишься?
- Нет, Лили, передай Страннику, что у него хорошее чувство юмора.
- Ладно. У меня еще кое-что есть.
Лили вновь погрузила руки в пакет, откуда извлекла небольшую бумажную коробочку.
- Надеюсь, теперь без сюрпризов? – настороженно спросил я.
- Нет, - отрывисто сказала она, извлекая два печенья. – Какое выбираешь?
Рука потянулась к ближайшему угощенью, на вид ничем не отличающемуся от обычных печений, продающихся в любом магазине.
- Это особые печенья, Док. С предсказаниями.
- В самом деле? Как мы их прочтем, если твои печенья и в самом деле привезены из Китая?
- Странник сказал, что об этом мы можем не волноваться. Предсказания на русском языке.
Ухмылка пробежала по моему лицу. Похоже, малышка откровенно и очень ловко водила меня за нос.
- Давай, ты первая, - сказал я.
Девочка пожала плечами и разломила печенье. Тонкими пальчиками она достала бумажку и протянула ее мне.
- Читай, а я пока поем.
Через пару месяцев Лили предстояло пойти в первый класс. Не знаю, умела она читать или нет. Спорить я не стал, сопротивляться тоже. Развернув бумажку, я и вправду обнаружил предсказание, гласившее:

«Глаза раскрой, смелей иди, все лучшее ждет впереди!»

- Как думаешь, - обратился я к ней. – Что бы это могло значить?
Малышка Лили призадумалась, но тут же, словно осененная внезапной и очевидной мыслью сказала:
- Странник говорит, что нужно быть открытым для мира. Люди обычно открыты на десятую часть, и мир не может просочиться в них, потому они чувствуют себя несчастными и часто болеют.
- Для чего открытым, Лили? – неуверенно спросил я.
- Как для чего? Для чудес! Зачем же еще жить, как не для чудес? Давай посмотрим, что досталось тебе, а, Док?
- Конечно.
Я разломил печенье и сразу засунул половину себе в рот. Лили хихикнула, но сразу приняла строгий вид. Аккуратно достав бумажку, я отряхнул ее от крошек, развернул и принялся читать в слух.

«Когда в пути тупик настигнешь,
На месте встань и оглянись,
И вспомни, как ты был ребенком.
Век свой живи, век свой учись»

- Что ж, - озадаченно проговорил я. – Мудрое изречение.
- Да-а-а… - протянула Лили. -  Мне только предстоит учиться.
-Знаешь, Лили. Ты очень смышленая девочка. Учеба не должна доставлять тебе больших проблем.
- Главное – полюбить ее, тогда все будет ни по чем, - Лили вскинула руку, сжатую в кулак, вверх.
Я взглянул на часы. Наш сеанс окончился полчаса назад, и хочу вам заметить, он принес куда больше результата, чем целый день копания и анкетирования. Мы оба почувствовали близость, а значит, стали больше доверять друг другу. Благодаря этому сеансу я надеялся, что малышка Лили станет более разговорчивей, откровенней и посветит меня в свою тайну.
Проводив девочку до выхода, я попросил зайти в кабинет ее родителей.
- Скажите, вы, ваши родственники или знакомые, кто-нибудь был на днях в Китае?
Отец, мужчина строгий и смурной, совершил отрицательный жест головой. Мать что-то побормотал некоторое время, но после тоже ответила «нет». Я подошел к столу и показал им пакет и упаковки от конфет.
- Этим меня угостила Лили. Здесь таких не купить. Я подумал, что кто-то мог подарить ей, а она, в свою очередь, принесла все добро сюда.
- Я точно уверен, - сказал отец голосом, полным воли и дисциплины. – Никто из наших знакомых не был в Китае.
- Она ворует, ворует, - запричитала мать.
- Подождите, не спешите, - упокоил я ее. – Она сказала, что эти угощенья привезла из Китая, где была со Странником. Что она рассказывала вам о его персоне?
Мать схватилась за голову.
- Она только и делает, что говорит о каком-то Страннике, постоянно приносит в дом неизвестные вещи, говорит, будто бывала в других странах, но мы никуда не выезжали из страны. Доктор, что с ней? Она сильно больна? Может, назначить какие-то лекарства? Помогите нам.
- Одно я могу сказать точно: Лили – не сумасшедшая. В ее мыслях рассудка больше, чем у многих взрослых. Я пока не смог разгадать в чем секрет, но нахожусь на верном пути. В этом я уверен.
- Вдруг у нее шизофрения? Помутилась девочка, а ведь она так молода… – мать вновь затянула заунывную песню.
- Успокойся, - отец с силой тряхнул женщину, да так, что та еле устояла на ногах.
- Послушайте, - сказал я, обращаюсь к ним обоим. – Лили сказала мне сегодня одну интересную мысль: силой обладает лишь то, чему ты уделяешь внимание. Давайте успокоимся и последуем ее совету. Думайте о вашей дочери, как о совершенно здоровом человеке. Отношение к здоровому человеку как к больному неизбежно приведет к тому, что тот, стоит ему поверить вашим словам, сделается хворым. Не переживайте, мы разрешим вашу проблему.
Проводив родителей Лили до двери, я распрощался с ними, обменялся крепким рукопожатием с отцом, обговорил дату и время новой встречи и закрыл дверь. Их пара казалась мне совсем несовместимой: суетная и сварливая мать, пускавшаяся в истерики при любом удобном случае, любящая всевозможные побрякушки и наряды для пожилых женщин; отец, довольно молодой, но уже откровенно заматеревший на военной службе с лицом, покрытым глубокими морщинами на лбу и безупречной осанкой, строгий и замкнутый. Очевидно, он был ведомым в их паре, несмотря на статус в обществе. Женщины, подобные его супруге, пытаются подминать под себя людей, дабы подчинить своей воле, однако сами же позже жалуются на безволие избранника. Тем не менее, они вместе, и плод их деятельности теперь мой пациент.
Лили наблюдалась у меня уже два с половиной месяца, а я до сих пор не мог сказать ничего внятного о ее состоянии. Образом мыслей и поведением она оставляла впечатление не по годам развитого ребенка. Никаких явных странностей замечено не было. Я даже склонялся к мнению, что в их семье она являлась наиболее цельной и разумной личностью, трезвомыслящей и взрослой. Ввиду описанных обстоятельств, мне оставалось лишь ждать и продолжать наблюдение за маленькой девочкой, надеясь на продвижение в ее лечении.
Ах, да! Чуть не забыл. Пара Григорий и Катрин больше не посещают меня. В их последний визит я вспомнил слова Лили и сказал им все то же самое, что говорил всегда, с одним лишь отличием. В каждое слово, каждый жест я вкладывал все понимание и доброту, на которые был способен. В конце сеанс Григорий с уважением пожал мне руку, а Катрин поблагодарила за помощь, добавив, что ни секунды не сомневалась в моем мастерстве и профессионализме. Больше я их не видел, по крайней мере в своем кабинете. Пожалуй, куда важнее не то, что ты делаешь, но как ты это делаешь.