Ты - артистка!

                «Каков есть, такова и честь»(русск. пог.)

               Всю жизнь я стараюсь не выделяться из общей массы, но ничего не получается. Что бы я ни сделала, люди, глядя на меня, качают головами: «Артистка!»
             - Ты откуда идёшь? - спрашивают досужие соседки.
             - Ходила в проруби купаться.
             - Артистка! Всегда что-нибудь отмочишь!- резюмируют они.
             - Ты куда? - задают вопрос.
             - Поеду, навещу подругу матери тётю Тасю Костюкову, да своих учителей поздравлю с «Восьмым марта». Представляете: учеников уже половины нет, а учителя – живые!
            - Да сколько же им?- спрашивают.
            - Всем – за девяносто!..
            - Ну, иди, артистка!
            Собралась в кои-то веки в театр, бегу мимо лавочки со старухами, жадно провожающими глазами всех прохожих  с надеждой найти повод для обсуждения:
           - Здравствуйте, «молодёжь»! – говорю им. -  Как вы ещё с ума не сошли от безделья?
           - А с чего ты взяла, что не сошли? - отвечает Антонина Ефимовна. - Сама-то куда? – выспрашивает, надеясь чем-нибудь поживиться.
           - Да… в центр поехала…
           - Так поздно уже!
           - Да я в театр… - приходится выдать «секрет».
          - Артистка! Тебе бы самой там выступать!- комментирует Антонина Ефимовна под смешки пожилых подружек.
          Убегаю, и чувствую – теперь мои кости будут пол-часа перемалывать…
Ничего не понимаю! Стараюсь быть, как все, но что-то во мне клоунское есть. Хочется самой людей задеть чем-нибудь, развлечь, рассмешить, в результате всё потом оборачивается против меня же! Ну, сами посудите. Положили меня на операцию во Вторую городскую больницу, дали наркоз, разрезали весь живот поперёк, а предполагаемой опухоли, миомы,  не нашли! Привели в чувство, я  вошла в сознание, вижу напротив себя своего врача-хирурга Нину Ивановну, и как-то многовато народа в операционной. Чувствую – что-то не то! Слишком много внимания! И что первое слышу?
            - Ну,  ты и артистка! – говорит мне Нина Ивановна. Я  ни-ичего не понимаю. Во-первых, как она узнала, что я – «артистка»? И, во-вторых,  вообще – что происходит? Я смотрю, смотрю ей в глаза, проворачиваю быстро-быстро в мозгах всякие варианты, и вдруг меня осеняет:
           - Что, не было опухоли?
           - Не было! Всё у тебя хорошо. Вот, вызвали с другого этажа хирурга, чтобы отрезал аппендикс - раз уж вскрыли…
           Ни  фига себе! Я, значит, себе всяких лекарств накупила тысяч на десять тенге, а при аппендиците могла бы в две тысячи уложиться. Да к операции по удалению «червеобразного отростка» и показаний не было…  И всё происходит 26 декабря... Представляете?  Скоро – Новый Год! Это что же – и не выпить? Буду в больнице праздник встречать? Муж точно теперь загуляет в весёлой компании! (Как в воду смотрела – на пять дней из виду пропал!)
          - А как же УЗИ? - спрашиваю.- Я в двух разных местах делала, чтобы исключить ошибку!
          - А мы УЗИ только на семьдесят процентов доверяем! – потом, помолчав, строго: - Вы что же, чем-то недовольны? 
          А что - я должна быть довольна? Лежу перед ними, распростёртая, привязанная, беззащитная… Мозги ещё в тумане после наркоза. Сейчас воткнут снова трубку в горло, и вырежут мне, что захотят, к чертям собачьим! Нет, всё-таки приятно сознавать, что все органы у меня на месте, как природа задумала!
          - Нет-нет, что вы! Спасибо!..- отвечаю. Конечно, «спасибо», ведь их диагноз был ошибкой, они его признали, а могли бы удалить и трубы, и матку, и яичники! И всё бы сошло им с рук, всё было бы, словно в порядке вещей. А кто докажет? Это же – врачи, ХИРУРГИ!.. Хоть что ОТХЕРАЧАТ за милую душу! Они же все, блин, энтузиасты своего дела, эти хирурги!
         Меня увозят, а Нина Ивановна качает головой вслед:
         - Артистка!
         « Так это вы – артисты! Распахали мне живот!» – тихо бормочу я по дороге в палату, с опаской, чтоб меня не услышали. И несколько часов потом  лежу счастливая, под кайфом после наркоза, летаю в облаках…  Так вот, что такое – наркотики! Приятно! И гадаю – почему же Нина Ивановна поняла, что я  - «артистка»? Потом вспоминаю: сразу, как дали наркоз, я такой говорливой стала! И полезли из меня все семейные секреты… Как муж мне изменял, и как я в долгу не оставалась! Ну и хохота было в операционной!
          А тут как-то на днях знакомую встречаю, Надю. Русская, замуж она вышла за казаха. Хороший человек Булат, но все трое деток – вылитые булатики, ни один на Надю не похож! Узнав от меня, что моя  тридцатилетняя дочь, наконец-то, вышла замуж за англичанина, вместо поздравления заявила:
          - Ну, ты всегда что-нибудь отмочишь! Артистка! Русских вам не хватило, что ли? - Скажите, ведь несправедливо? Я постеснялась задать ей тот же вопрос. По крайней мере, глядя на мою  внучку, никто даже и не предположит, что её отец –  другой национальности, тем более – не другой расы.
            Короче, поняв, что я  в самом деле – артистка, и мне от этого никуда не деться, сшила я себе богатый русский народный костюм, нарумянила свёклой щёки,  и теперь так и «зажигаю» на рынке, торгуя матрёшками и всякой «хохломой».         
            - Какая вы красивая! Как неживая! –подходят две девушки, комментируют с восхищением мой внешний вид и мою экспозицию, и покупают себе шкатулки с хохломской росписью под  свои украшения.
            - Артисты приехали! – говорят какие-то простодушные пареньки,  останавливаясь у моего прилавка. Больше-то ряженых, кроме меня, на базаре никого нет, интересно! Глазеют, а потом приобретают узорные чётки.
            - Это выставка или продаётся? – оторопел какой-то пожилой мужик.
            - Цирк приехал! – радостно верещат дети, и просят родителей купить им деревянные свистки в форме птичек.
            - Чудо в перьях! Людям делать нечего! – шипят с неодобрением  проходящие злые старухи. Но потом  покупают у меня деревянные расписные ложки.
            - Старые времена возвращаются? – недоумевает задумчиво какой-то подслеповатый старичок, и начинает разглядывать курительную трубку.
            - Ужас, ужас! – с расчетом, чтобы я услышала, комментируют зрелище две тётки. Почему старые женщины почти всегда – злые?
            - Красота! – говорят мужчины, и стараются что-нибудь купить.
            - Артистка с погорелого театра! – завистливо изрекают соседки-торговки, видя, как быстро у меня расходится товар.  И на следующую ярмарку я тоже вижу их в самодельных костюмах – кто во что горазд... Но куда им до меня, ведь они "ни ступить, ни молвить не умеют"! Потому что они артистки-любительницы, а я – профессионал! Артистка с многолетним стажем!

            Прошло 20, 30 лет... Я сама стала старушкой, а прежних старушек во дворе не осталось, кроме самой "ядовитой" - Антонины Ефимовны. Только её бесплотная и теперь безмолвная, словно тень, фигура иногда пошатается по двору. Я обнимаю её за худенькие плечи, и слышу "А-а-а, это ты, артистка!.."