В гостях у вождя

               Вечер, расплавленный майским солнцем,  только начинался;  над трёхэтажным домом, расположенным буквой «П» и окружавшими его пальмами невидимым свинцовым гнётом нависла невыносимая жара, под давлением которой даже весёлое пение дроздов  делало картину сочинской весны не совсем яркой.  Несмотря на хорошо прогретый  воздух и палящее солнце в кабинете на первом этаже дачи всегда  царил  полумрак,  и  чувствовалась  лёгкая прохлада. Нередко кабинет служил кинозалом и когда в нём полностью выключали свет, тонкий луч стрекочущего  кинопроектора позволял выхватить из полной тьмы  нечёткие очертания огромного письменного  стола,  стандартных армейских размеров односпальную кровать  и более ничего, а вокруг только поглощающий  всё мрак с повисшими в нём клубами табачного дыма. Мрак нравился хозяину кабинета и  был частым спутником его жизни. Более того, он нередко помогал ему, идеально  гармонируя с живущим  здесь  страхом.   Подавляя волю любого зашедшего сюда гостя, он мгновенно ослеплял его после яркого уличного света, а скользкий и противный  страх,  медленно заползая  в  сознание, словно под одежду, окончательно парализовывал  абсолютно любого даже неробкого десятка  посетителя. Когда по кабинету разливался яркий дневной свет обстановка не менялась, оставаясь угрюмой и гнетущей и это  непередаваемо  мощно  действовало на нервы. А вечером или при демонстрации фильмов  темень и страх здесь соседствовали  вместе,  чуть ли не физически  ощущаясь  повсюду,  и посетитель сразу терялся, чувствуя свою беспомощность перед поистине демонической силой, исходившей от незримого  хозяина. Поглощённый мраком, хозяин  сидел на  кожаном мягком диване с высокими подлокотниками  и, наслаждаясь возможностью быть невидимым,  с упоением любовался ослеплённым и испуганным гостем.
-Товарищ Иванов,  Вы устали с дороги? – от его голоса человек вздрагивал и вытягивался по стойке смирно в несгибаемую струну.
- Я не устал, товарищ Сталин! – он замирал, весь превратившись  в  слух.

         
               Я часто представлял себе эту картину беседы вождя со своими подопечными с интонациями голосов и полутонами мрака, который оставался здесь даже через 62 года после его смерти и всегда чувствовал их животный трепет перед  этим до сих почитаемым в нашей стране императором. Я медленно прошёлся по его кабинету. Несмотря на прошедшие годы,  дух дома остался тем же. Полумрак подавлял. На мгновение мне даже показалось, что страх отсюда никуда не ушёл, а лишь притаился где-то под высокими сводами потолка у огромной   раритетной и видавшей виды люстры.  На столе вождя  ценным подарком от  Мао  Цзэдуна   красовался изящный письменный прибор с дарственной надписью «Великому кормчему от Великого кормчего». С тех пор здесь практически  ничего не поменялось: стол, который из-за веса невозможно сдвинуть с места, стул и армейская кровать как аксессуары его потрясающего аскетизма. Он всякий раз спал на новом месте, чем всегда вводил в повышенное напряжение свою охрану. Охрана его боялась и старалась не появляться ни там, где он спал, ни в его кинозале. Ничему не удивлялся только генерал Власик – его личный телохранитель и незаменимая  нянька  его детей.

               Звенящая тишина и табачный дым не мешали двум заядлым игрокам проводить достаточное время в бильярдной. Вождь плохо играл, но любил общаться со своим оппонентом, в роли которого выступал обычный банщик, играющий в бильярд  превосходно. Неслышная поступь по коврам и тихий разговор успокаивали душу хозяина. Сегодня после обеда, во время процедур,  он немного понервничал.  Из деревянной трубы, наполняющей ванну мацестинской водой,  неожиданно выскочила крупная щепка. Генерал Власик поднёс её к лицу техника, обслуживающего ванну и медленно, не слушая  оправданий,  произнёс:  «Ещё одна такая щепа и ты поедешь  валить лес под  Магаданом!» Больше щепок не было. Таким было то далёкое время.

               Потом были встречи в большом зале здесь же на даче с соратниками и чиновниками, которые всеми фибрами своей души пытались доказать ему свою преданность. Изысканный  деревянный потолок зала, выполненный без единого гвоздя, и  до сих пор сохранивший  свой первозданный вид,  сразу приковывает Ваше внимание. Здесь,  напротив всё пронизано каким-то спокойствием. Однако наслаждаться им вождю суждено было не долго.  Как в древности говорил один скифский князь: «Воин не всегда бывает в строю».   В какой-то момент хозяин расслабился и его отравили. Отравили те, кто был рядом, зная его жизнь как свои пять пальцев,  и подловив  удачный момент, чтобы подложить  яд. Враги возликовали, но люди до сих пор помнят те жёсткие времена, когда под его руководством был уничтожен немецкий фашизм и из руин отстроена страна, когда директора боялись воровать, а национальными героями были полярники и учёные.

              Он умел приручать врагов, не паниковать при проигрыше и не наслаждаться победами. Так писал о Сталине Шарль де Голь. Поистине великого оценивал великий. Черчиль  не менее оригинально  отметил  его, бросив своё знаменитое: «Он взял Россию с сохой, а оставил с ядерной бомбой.  В 80-е из него начали делать беса, и хотя у вождя и был такой партийный псевдоним бесовщину ему пришить трудно. Ему вообще не клеятся клички. Его фамилия вполне соответствовала его сущности, но за всё надо было платить. И по его счетам платили его дети ни один из которых так и не стал счастлив. Его внучка Екатерина Жданова вместе с дочерью и своими внуками сейчас живёт в камчатском посёлке Ключи и ведёт затворнический образ жизни. Не мы выбираем время, а оно выбирает нас и диктует свои законы.  Но за всей сложной  и порой противоречивой  оценкой Сталина  мы часто забываем, что при всём своём величии он был обычным человеком, очень любящим своих детей, способным на настоящую дружбу и даже пишущим стихи.




На фото дача Сталина. Камин когда-то согревающий вождя.