6 глава

В сумраке операционной злобно потрескивала электрическая лампа. Она мигала и затухала, неровно освещая неуютное холодное помещение. Вторя противному скрипу желтого пульсирующего центра комнаты, под аккомпанемент лязгающих инструментов раздавался скрежет костей. Тусклый свет падал на неподвижно лежащего человека, привязанного  руками и ногами к столу. Голова больного была в ловушке металлических полусфер и штифтов, которые острыми иглами вгрызались в кость во многих местах. Мужчина в белом халате, склонившись над пациентом, скрупулезно вытачивал в его виске отверстие. Темная кровь медленно сочилась из треугольника, припорошенного костной мукой по ровным, отшлифованным стальным полирующим фрезом, краям. Доктор, продолжая стучать по темени продолговатым инструментом, сплющенным к низу и напоминающим по форме долото,  тихонько напевал себе под нос, как будто колдовал сейчас над романтическим ужином, а не проделывал сложнейшие манипуляции с черепом беззащитного безумца.

Глаза доктора нежно посматривали на испачканные кровью, искрящиеся серебром стали иглы, напильники и сверла, лежащие в растворе в эмалированной ванночке. Действие снотворного подходило к концу, пациент мог очнуться в любой момент. Любовно поглаживая скальпель, эскулап без каких-либо на то причин провел наточенным лезвием по животу несчастного. Продольный разрез тут же расплылся, обнажив красные влажные внутренности. Подопытный дернулся и закричал, округлив от боли глаза. Мышцы и вены на шее вздулись от напряженного вопля, зрачки расширились. Резкие движения лишь поспособствовали выпадению из брюшной полости всего содержимого. Кишечник змеей распластался вдоль туловища, мерзким червем свисая со стола и испуская жуткое зловоние. Больной взвыл, из глаз сочились слезы. Еще секунда, и жизнь покинет столь безобразно умирающего человека.
 
- Майкл, ты чувствуешь эту сладкую боль? – произнес мучитель над самым ухом корчащегося в муках мужчины. – Неужели тебе не нравится?! Не отрицай, такого ты не ожидал, верно? Твой лучший друг само воплощение зла! А твоя милая женушка была более сговорчива, героически вынесла уготовленные ей муки, стала моей любимицей, - доктор игриво засмеялся. – Она сама, если помнишь, сказала, что готова отдать душу, и даже жизнь, за свою дочурку. И, между прочим, если тебе интересно, друг мой, Эва выполнила свое обещание. Семя хозяина уже посажено, осталось дождаться, когда оно взрастет и принесет свои восхитительные плоды. А ты все упрямишься вступить в наши ряды… Кстати, чудное создание твоя малышка! Такая чистая, светлая, полная детских надежд! Слышал бы ты, как она верещала, когда ее беленькое тельце стегали плетью. Ее истошные крики были симфонией Баха для непросвещенной публики, целебным бальзамом для больных сердец, истинным наслаждением для извращенных душ…

Доктор в безумном восхищении распахнул темные глаза, в которых не было ничего человеческого.  Возбуждение передалось всем мышцам тела, и он запрыгал вокруг стола в танце, дергая, словно за ниточки, руки и ноги мистера Бланша.

- Какая же ты сволочь, Эванс… Ты не человек, ты демон! – из последних сил выдавил Майкл, захрипел и заметался в агонии. Воздух со свистом покинул легкие, а глаза заволокло дымкой. Они потеряли свой прежний вызывающий блеск и приобрели новый оттенок – иссиня - белый и мертвенный. Кровь отливала от лица, вытекая на стол из разрезанного чрева. Распоротый и изуродованный труп, некогда бывший величественным и гордым человеком, небрежно скинули на грязный пол.

- Брэд, убери здесь! И порадуй наших подопечных. Скажи, что на ужин у них сегодня свежее мясо! – с писклявым смешком живодер, насвистывая, направился к себе в кабинет,  оставляя за собой кровавые следы от подошв. Ржавая железная дверь, надрывно лязгнув, захлопнулась за его спиной.   
***

После случившегося Эйден влетел в свою комнату, как грозный ворон, и, ни на секунду не останавливаясь, мерил нервными  шагами просторную спальню. От потолка отскакивал гул его тяжелых подбитых ботинок. Заложив руки за спину, молодой человек  резко остановился у высокого, изрешеченного белыми рейкам, окна. На улице мчались машины, извергая из выхлопных труб удушливые массы дыма, который вонючим смогом застилал улицы. Люди, словно не замечая, что находятся в сером тумане городских зловоний, не спеша прогуливались по блеклым осенним улочкам, с тесно прилегающими друг к другу домами, этими странными нагромождениями всевозможных стилей. Джентльмены в щегольских пальто поддерживали под руки своих дам, одетых в затейливые платья с вычурными рюшами и жуткими перьями на голове. Эйден не любил современную моду на приталенные сюртуки, узкие брюки, на нелепые цилиндры, котелки. Он считал эти мужские аксессуары самым настоящим уродством, а галстук был для него сравним с удавкой. Надеть его равносильно добровольно загнать себя в петлю раньше отпущенного времени. Дамские предметы гардероба также не вызывали в нем должного восхищения – чрезмерное стремление женщин выглядеть красиво доводило их порой до абсурда. Юбки уже не такие пышные, как в прошлом веке, фасоны проще, но множество складок, оборок и рюшечек, бантиков и кружев казались ему весьма забавными и излишними. У многих дам из-за возвышающегося сзади «оборочного дома» походка имела схожесть с шагающей кривоногой уткой. Молодому человеку ближе была простота, спокойствие цвета, выдержанность строгого стиля – никаких ярких красок и никаких чертовых рюшей. Темные тона он любил больше всего. Сейчас его иссиня-черный костюм свободно укрывал его стройное подтянутое тело. Белая рубашка расстегнута у горла, показывая ямочку между ключицами. Жилета на нем не было, чтобы не стеснял движений.

  Пристальный взгляд остановился. Встретившись глазами с собственным отражением, Эйден увидел свое лицо, хотя нет – это был не он. На него смотрел пропитанный злобой и ненавистью чужой человек. Глаза незнакомца пылали зеленым огнем, скулы нервно подергивались, губы сухо сжались в тонкую линию. На мгновение ему показалось, что зазеркальный «злодей» смеется над ним, издевается, и тут же страшный оскал исчез в миллионе осколков. Эйден в гневе ударил кулаком по стеклу, и оно рассыпалось множеством ярких кусочков по ковру.

-Черт! – выругался он. Острый, как бритва, осколок глубоко застрял в ладони, кровь капала на пол. – Идиот!

Дверь резко отворилась и в комнату вошла Эвони.

- Что случилось? О, Боже, вы поранились! – она бесшумно скользнула к окну. Ее маленькая фигурка, закутанная в бархатный халат, суетливо замелькала вокруг молодого человека. Изумруд ткани контрастировал с желтыми обоями на стенах. Девушка ловко вынула осколок из раны, тут же зажав ее носовым платком.

- Зажмите крепче, - скомандовала мисс Бланш, не поднимая на раненого глаз. Она подошла к столу, взяла графин с бренди и смочила еще один платок.

- У вас в кармане спрятано все нижнее белье? – ядовито прохрипел Эйден, щурясь от боли.

- Нет, только несколько носовых платков. Но, кажется, где-то завалялся бутылек с ядом… - тем же тоном отозвалась Эвони.

- Мисс Бланш… - начал молодой человек, на ходу придумывая подходящие для извинения слова. – Я бы хотел…

- Не стоит, - резко оборвала девушка. – Не нужно извиняться. Наверно, это глупо, но поначалу я действительно считала родителей виноватыми во всем. Но то, что происходило со мной в детстве и происходит сейчас, не их вина. Я слишком поздно это поняла… Они погибли, так и не услышав моих извинений. У вас в семье произошло нечто подобное, верно?  - она робко подняла на него зеленые глаза, закончив с перевязкой.

- Это маленькая месть? – задавая встречный вопрос, ответил Эйден, явно пытаясь уйти от нежелательного разговора. Эвони посмотрела на его ладонь, где красовался милый бантик, и ее всегда печальное лицо впервые озарила игривая улыбка.

- Да, вы, конечно, странный, несносный  и невероятно грубый, но пока еще не заслужили моего наказания. Вы, так сказать, на испытательном сроке. Так что это лишь выговор, мистер Гарднер.

Эвони дружелюбно протянула свою худую руку для примирения, молодой человек неуверенно протянул свою.

- Надеюсь, что смогу быть вам полезным, мисс Бланш. Если хотите, то я завтра представлю вам отчет о моем собственном расследовании смерти ваших родителей.

- Это вы так выгоняете меня? Хорошо, я ухожу. Давайте поговорим сегодня вечером, за ужином. Заодно обсудим, что делать дальше.

- Это большая честь, мисс.

- О, просто Эвони… - она открыла дверь и повернула к нему свое бледное лицо, большие глаза печально смотрели, как будто чего-то ожидая, но затем, стушевавшись, девушка вышла. Эйден поймал себя на мысли, что прислушивается к шуму ее мягких шагов. Отбросив ненужные мысли, он позвонил. Через некоторое время пришел слуга и начал убирать стекло с пола. Молодой человек сел в кресло, налив себе немного бренди. Стакан скользил в руке из-за глупой повязки. Нервным движением она была тут же снята и заброшена в камин, где потрескивал огонь. Кровь тут же снова проступила, запачкав брюки и манжеты рубашки. Подойдя к комоду и достав свою сумку, мистер Гарднер выудил из нее нитки и кривую иглу. Снова обработав рану, он принялся ее зашивать.  Затем наложил немного антисептика и перевязал чистым бинтом.

- Так лучше, - хмуро посмотрев на педантично завязанную повязку. Облокотившись на спинку кресла, он вновь погрузился в свои мрачные мысли.