13. Прилож. 2. Прозорливый старец Игнатий Слепой

Перевод с греческого и английского
Русский текст Вячеслава Марченко


Среди многих русских отшельников в Карули, у которых духовником был отец Игнатий, был иеросхимонах Феодосий, бывший преподаватель одной из семинарий в России, приехавший на Гору Афон в конце XIX века, в 1880-х годах. Один молодой учитель старших классов, служивший в Скопдже, в Сербии, будущий архиепископ Серафим Чикагский, слыша многие рассказы о подвижничестве русских отшельников на Святой Горе, почувствовал желание совершить туда паломничество и получить благословение на дальнейшую свою жизнь. Прибыв туда в конце июня 1926 года, он провел несколько дней у отца Феодосия, прилежно посещая всенощные и готовясь уже принять монашеский постриг. Он просил отца Феодосия постричь его, и отец Феодосий согласился, но при условии, что молодой учитель останется навсегда в Карули.

"Утром в праздник Петра и Павла я исповедовался у отца Феодосия. На следующий день по празднику отец Феодосий сказал мне: "Давай сделаем так. Я пошлю тебя к моему духовнику отцу Игнатию. Ему 105 лет, и он слепой, но он действительно настоящий прозорливый старец, подобных которому я не знаю. Расскажи ему все о себе и сделай так, как он благословит. Если благословит, останешься в Карули?"

Каруля была мне настолько по душе, что я ответил утвердительно.

Тогда отец Феодосий дал мне в проводники одного из карульских отшельников, схимонаха Дорофея, и мы вместе начали взбираться по крутому горному склону к иеросхимонаху Игнатию. Он подвизался примерно в двух милях или чуть меньше над Карулей, на том участке горы, где склон был не так крут. У него был келейник, грек девяностолетнего возраста. Узнав от отца Дорофея, что меня прислал отец Феодосий, он молча указал мне на келью Старца. Я вошел. Весь передний угол занимали иконы. Под иконами на узкой деревянной лавке сидел, перебирая четки, благообразный слепой Старец. Я поклонился и сказал, что меня прислал к нему отец Феодосий. Старец благословил меня. Потом он надел епитрахиль и благословил начать исповедь. Я прочитал "Трисвятое" по "Отче наш" и остановился. Потому что, к стыду своему, тогда не знал еще наизусть пятидесятого псалма.

Старец сказал: "Читай: "Помилуй мя, Боже..." Я ответил, что не знаю наизусть.
"Как не знаешь? Ты же монах, и не знаешь?!"
Я ответил: "Я не монах, а приехал паломником из Сербии".
Но Старец сказал: "А я говорю тебе, что ты монах..."

Потом указал пальцем на кусок картона, висящий на стене, на котором было начертано Последование о исповедании. Я вычитал его.

После этого Старец велел мне стать на колени пред иконами рядом с ним. Покрыл меня епитрахилью и сказал: "Сначала поведай о всех своих грехах, а потом скажи, чего ты хочешь от меня".

Я исповедался за всю свою жизнь, а потом рассказал Старцу, что служу учителем Закона Божия в сербской школе в городе Скопдже в Югославии, что хочу быть монахом и просил отца Феодосия постричь меня. Но он выдвинул условие, чтобы по постриге остался я навсегда в Карули, а потом послал меня к отцу Игнатию, чтобы он решил мою судьбу. "Как Вы благословите, так я и поступлю," – добавил я.

Конечно, я говорил подробнее.

Старец терпеливо выслушал меня и сказал: "Помолимся Богу!" Мы немного помолились молча, и в это время Старец держал руки на моей голове. Потом он разрешил меня от грехов, при этом, когда, благословляя, крести меня, то почти бил по голове, и сказал: "Ступай обратно, откуда пришел, ты нужен там. Молись великомученику Пантелеимону. Ты найдешь старца в другой стране".

С этим напутствием Старца вернулся я к отцу Феодосию в сопровождении отца Дорофея, который ожидал меня с келейником-греком.

Отец Феодосий внимательно выслушал мой рассказ, а потом объяснил слова Старца. То, что он дважды с упором назвал меня монахом, говорило о том, что он благословил постриг. Его благословение вернуться в Югославию и молиться великомученику Пантелеимону означало, что постричь меня надлежало не отцу Феодосию, что это произойдет в монастыре св. Пантелеимона. Указание на то, что я найду старца в другой стране, свидетельствовало, что я не останусь долго в Югославии, а уеду в какую-то другую страну.

Прощаясь, отец Феодосий подарил мне свой крест и параман, который он носил более двадцати пяти лет. Тот параман давно уже износился, а крест я ношу уже сорок пять лет. Все случилось так, как предсказал Старец. Я принял постриг в монастыре св. Пантелеимона. В Скопдже я прожил еще только два года, а потом уехал в Карпатороссию, во Владимирова, к архимандриту Виталию, позднее архиепископу, который и стал моим Старцем.;


; Архиепископ Виталий (Максименко). – Ред.


Я переписывался с отцом Феодосием, хотя, по правде сказать, нечасто – три-четыре раза в год. Переписка эта оборвалась с его смертью в 1938 году. Раньше я помнил немало рассказов о прозорливости отца Феодосия, которые слышал на Горе Афон, но сейчас, к сожалению, забыл их. Единственное, что осталось в моей памяти, – это то, что связано со мной лично, и что я записал. Упокой, Господи, душу раба Твоего праведного, приснопамятного иеросхимонаха Феодосия, одного из последних прозорливых старцев наших времен".

Архиепископ Серафим,
Владимирова, рядом с Чикаго.
Июнь, 1970