Сиротки

          Когда народилось нас у родителей уже четверо, решил наш папа построить свою собственную семейную баню. До этого она была общая на две семьи, её строили ещё мой дедушка со своим братом Томашем, когда были молодые. Дома их стояли рядышком.
Теперь в ней весело мылись-парились их дети, внуки и правнуки. Банька была удобная, уютная и ухоженная, с тёплым предбанником, где можно было после бани одеться в чистое бельё, обсохнуть и даже попить горячего чая с травами и мёдом! Однако, тесновато в ней стало!
Одних только детей набиралось девять человек на две семьи.
Надо обязательно рассказать про баню — это такая важная, значимая  вещь на Руси, особенно в Сибири! Каждую субботу в нашей деревне был праздник — Банный день!
         Так вот, для постройки этой бани папа ещё прошлой весной заготовил и почистил брёвнышки, которые уже хорошо просохли, а теперь привёз кучу песка для фундамента.
Мы тут же набросились на эту кучу как на чудо какое-то, хотя постоянно играли в нашей деревенской песочной яме, где мелкий чистый песочек лежал разноцветными слоями, которые в сырую погоду становились более яркими. Интересно, что происходило тут миллионы лет назад и почему песок окрасился в разные цвета — жёлтый, коричневый, розовый, бежевый...
Разгребая песок, мы с братом стали строить дорогу навстречу друг другу и тут у меня прямо из-под рук выкатился какой-то мохнатый клубок! Я даже вскрикнула и отскочила от него — почудилось что он живой и пищит!
Приглядевшись, мы поняли что это гнездо из сухой травы и шерсти; в нем оказалось трое деток какой-то зверушки, ещё совсем слепых и беспомощных. 
Двое из них, слабо дрыгая ножками, открывали широко розовые ротики и жалобно пищали, а третий, вытянув крошечные ручки и ножки, открыв ротик, лежал неподвижно — он умер...
Еще неведомая мне тоска невозвратной утраты сжала моё маленькое сердце... и вдруг собралось всё внутри в единый порыв — непременно спасти этих малюток!
             Выкормить деток, которые сосут молоко, намного проще, чем, например, птенца ласточки, которого я выкармливала в прошлое лето; для этого нужно искать живой корм, ловить мух и комаров, личинки разные добывать... Если бы не Божий Странник, который научил  меня как его выкормить, я и не смогла бы сама; первое желание у меня было — пожевать ему хлеба и напоить изо рта, как маленького цыплёнка или голубя.
А как раз этого и нельзя было делать! Если куры и голуби много тысяч лет живут и кормятся рядом с человеком, так они привыкли к его микробам, а ласточки всегда в небе и сами добывают себе еду! Поэтому опасны им наши слюни, так объяснил он мне, выстругав из прутика острую палочку и щипчики, которыми я давала птенцу корм. Он был страшно прожорливый, казалось, что он даже спит с открытым ртом!   
Зато, какой восторг был у меня, когда он, как настоящая ласточка, полетел  из моих рук в небо!
             Мы уже знали тогда какое отношение у взрослых ко всяким грызунам — никто из них не потерпел бы выращивания во дворе крыс или хорьков! Поэтому надо было быстрее где-то спрятать наших сироток. Прихватив молочка, мы побежали за огороды, там, на большой гряде навозного перегноя вырос целый конопляный лес, где мы часто играли в прятки.
В первую очередь мы решили накормить наших младенцев, сделав из листа подорожника трубочку, я понемногу зачерпывала молока и закапывала им в ротики — сначала они захлёбывались, чихали и фыркали, но, приспособившись, уже сладко чмокали, шевеля маленькими усиками и перебирая лапками как котята. Наевшись, они свернулись клубочком  и, уткнувшись носиками друг в друга, уснули.
              А мы в это время занялись похоронами их умершего брата, а может быть сестры.
Мы никогда не видели как это делается, у нас и кладбища не было в нашей деревушке, хоронили в большом селе, в пяти километрах от нас, так что в нашем райском уголке ничто не напоминало о смерти.
Мы сделали углубление в мягкой земле, постелили на дно сухой травы и уложили на неё  завёрнутое в лист лопуха тельце, обсыпав его жёлтыми цветочками лютика, которые росли рядышком. Выложив сверху крышу из палочек, мы закрыли её кусочком дёрна с мелкой травкой, я положила сверху веночек, который сплела из маленьких белых цветочков. Смутно я помнила: когда умер дедушка Виктор, старший брат моего деда, съехалось много родни и все принесли ему красивые венки из цветов, но они были неживые.
Нам понравилась наша постройка и мы соорудили подобную землянку для сироток, только крыша была съёмная, из куска фанеры закрытого дёрном; после обеда я принесла клочок сухого сена и обложила им гнёздышко, чтобы ночью не замёрзли, ведь они без мамы и погреть их было некому.
               Брат мой быстро потерял к ним всякий интерес, у него были другие, мальчишеские,  дела, а я с радостью ухаживала и наблюдала за ними; мне тогда здорово повезло — кошка Мотя, у подружки моей, родила котят и мы попробовали подложить ей наших сироток. Она приняла их как родных, вылизала им мордочки, животики и попки, даже не заметила, что они совсем голые! Наевшись тёплого молочка, они отвалились от Мотиной груди - носики их стали розовые, животики надулись, казалось что они сразу подросли; обняв всех лапой, кошка прикрыла глаза и счастливо замурлыкала.
Только пять раз я приносила малюток на кормление к маме-кошке и, думаю, уже этого было достаточно, чтобы они укрепили свои жизненные силы, ведь кроме молока они получали безусловную материнскую любовь, а это великая сила!
               Однажды утром, когда открылись их большие красивые глазки, детки уставились на меня, словно не ожидали увидеть подобное чудо-юдо, но, когда я опустила к ним в гнёздышко руку, они закопошились и запищали, прося молока — мои руки они уже хорошо знали.
А вскоре они превратились в милых, песочного цвета, очень шустрых и игривых зверушек с пушистыми хвостиками как у бурундука и малюсенькими ушками. Когда я увидела как они стоят на задних лапках и крутят головками во все стороны, я сразу догадалась что это суслики!
На песчаной горе, где папа набирал песок, было всё ископано их норками, вот и попало   гнездо с детками к нему в кучу, а их мама, бедная, там осталась.
               У меня, как и у всех деревенских ребятишек, на лето были свои обязанности — я смотрела за маленькими гусятами, это было совсем не сложно и даже приятно; маленькие гусятки такие славные  пушистые, с ними играть можно! Это потом, смешавшись с большим деревенским стадом гусей, купаясь в речке, они научатся громко гоготать, шипеть и даже щипаться! За огородом была лужайка с мелкой нежной травкой, там ставили короб без дна, запускали туда гусят и сверху закрывали решёткой из тонких жёрдочек, чтобы ворона или коршун не могли украсть кого-то из их; гусята щипали там травку, хлюпались в тазике с водой, сушились на солнышке или прятались в тенёк, когда было очень жарко.
Возле прясла у меня был сделан шалаш, закрытый ветками и сухой травой от солнца и дождя. Я брала с собой альбом и цветные карандаши, книжку, вышивку, если была у меня незаконченная и, вообще, я уже тогда любила уединение, как и сейчас, особенно на природе!
А в то лето меня ещё развлекали мои весёлые суслики - они были совсем ручные! Утром бабушка приносила в ящике гусят, мы передвигали короб на новое место с пышной травкой и запускали их туда. Я оставалась с ними до вечера, а она спешила домой, ей нужно было смотреть за сестрёнкой моей, которой было полгодика и управляться по хозяйству. Пока мы возились с гусятами, сиротки прятались в траве возле своего домика, нетерпеливо выглядывали, вставая на задние лапки, но как только бабушка удалялась, они мчались ко мне на раздутых парусах.
Лезли на руки, на плечи, тыкались носами в шею, дышали в самое ухо, щекоча своими усиками. 
Это такое необыкновенное чувство восторга и умиления, когда дикий пугливый зверёк совершенно тебе доверяется! Возможно, в глубине Души ты чувствуешь, что Творцом так и задумано было — жить в гармонии всему живому на Земле — поэтому так несказанно радуется Душа!
Только другим стал теперь человек  -  боятся его  звери и птицы. Да и сами люди друг друга боятся - ни одна божья тварь не убивает другую так жестоко и бессмысленно как человек!
Ведь знаем мы, что сотворил нас Бог - Творец - Высший Разум по образу и подобию своему из Любви и Света, способными любить и творить; только вот свободу выбора дал нам зачем-то, чтобы не чувствовали себя рабами, развиваться могли! А мы что выбрали?
Мы стали рабами собственного эгоизма, невежества, страха, алчности, лени...
Не все, конечно, но многие лишают себя возможности быть по-настоящему счастливыми!
А кто-то «золотыми» себя считает, достойными жить на этой планете вечно! Они постоянно убивают «лишних», в страхе, что ИМ когда-то еды не хватит!
А если Матушка-Земля наша не станет терпеть нас больше и скидывать начнёт, так они надеятся спрятаться в чреве её, где города подземные настроили и еды, питья и развлечений для себя запасли.
Какое счастье быть ребёнком, не знающим всех этих мерзостей от взрослых: о заговорах, войнах, страшном оружии, лицемерии и лжи... Как жаль их - ребёнок в них умер.
                Милые дружки мои, наевшись и наигравшись вволю, устраивались рядышком со мной и безмятежно засыпали. В обед приходила бабушка, иногда с Наташей на руках; приносила мне поесть и гусятам подкрепиться какую-нибудь заваруху из отрубей. Я просила оставить мне сестрёнку, что она с удовольствием делала — много обязанностей было на ней, пока родители наши были на работе. Суслики, видя рядом со мной маленького человечка, не решались сразу приблизиться — они бегали вокруг нас, вставая на задние  лапки, замирали, неотрывно глядя на неё; запах заварухи, которую они очень любили, волновал и манил их! Наконец, добравшись до миски, они уже не обращали на нас внимания пока не насытились. Чтобы позабавить сестрёнку, я дала им по кусочку морковки и они, усевшись перед  нами на попки, ловко держа их коготками, стали весело грызть, похрустывая — она радостно смеялась, лепетала что-то на своём языке и, наконец, в полном восторге, вытащив изо рта, она бросила им свою пустышку! Один из них, оставив недоеденную морковку, тут же схватил её и пустился наутёк; опомнившись, сестрёнка моя заревела на всю округу, я помчалась догонять воришку, но не тут-то было — он исчез в норке, которых они накопали тут предостаточно!  Так пришлось ей отучаться от соски.
                Когда гусята подросли и оперились, их было девятнадцать в то лето, мы с бабушкой привязали им красные тряпочки на лапки, чтобы не спутать с чужими и проводили до речки. Они были счастливы — ныряли, радостно хлопали крыльями и восклицали что-то на гусином языке! А вскоре они уже сами ранним утром, гуськом, вытягивая шеи, поспешали к речке. К этому времени и сиротки мои стали совсем уже взрослые, сами еду себе добывали и я подумывала о том как бы их переселить на то место, где они родились, да всё жалко было с ними расставаться! Но случилась история, которая ускорила нашу разлуку.
Однажды, когда мы все собрались за столом на обед, к нам прибежала та самая тётка Марина, сестра Шимы, она страшно кричала, махала руками и стучала палкой об пол, глаза её были выпучены, лицо мокрое от пота. Мы поняли, что на её гусят напал какой-то зверь, можно подумать, что это был медведь! Переглянувшись, мы с братом пулей вылетели из-за стола и помчались за огороды, где в таком же коробе как у нас, сидели, основательно переросшие гусята бабки Марины; слышно было как они пронзительно кричат и хлопают крыльями!
Подбежав, мы увидели как наши суслики, обезумев от страха, мечутся между гусятами, не находя выхода и создавая ещё больший переполох! Мы приподняли одну сторону короба и выскочив в эту щель, они, как угорелые, бросились в укрытие! Уже подбегал  папа с каким-то железным прутом и Марина, сотрясающая воздух своей полкой, но было уже поздно!
                Наверняка, они решили полакомиться заварухой и сделали подкоп, но не ожидали, что будет так страшно; в этот день я уже не смогла их выманить - или они убежали далеко, или, сидя в норке, всё ещё тряслись от страха! Только на другой день к обеду их мордочки одна за другой высунулись из норы, встав столбиками, они долго оглядывались по сторонам пока решились подойти ко мне.
Они были очень голодные, а в корзинке у меня лежали корочки хлеба и пластики морковки, поэтому, не долго думая, они шмыгнули туда! Тут я и накрыла их платком, туго завязав корзину. И поехали мои сиротки к себе на родину.
На песчаной горке я выпустила  их и присела на травку, сначала они испугались незнакомой местности и прижались к моим ногам; через некоторое время моего неподвижного сидения из норок то тут то там стали появляться суслики. И тогда мои сначала робко отбежали от меня, а потом пустились радостно носиться, издавая пронзительные возгласы!
Я с замиранием сердца наблюдала переполох, который они здесь устроили, но вдруг раздался громкий тревожный клич и все мгновенно исчезли, в том числе и мои сиротки — в небе появился ястреб! Посидев ещё немного, я отправилась домой, уверенная  что они встретили родню, а может быть, даже маму свою — на сердце было радостно и спокойно...

Фотография из Интернета - суслики точь-в-точь как мои сиротки!