Зима-зима

Наступила зима. Наступила по календарю, но погода стояла тёплая, по-прежнему зеленела трава, кто-то катался на самокатах, кто-то на велосипедах, и ничего не предвещало, как говорится. А сегодня впервые за эти полузимние дни выпал снег. И сразу Зима. Зима и всё. И люди вроде бы ходят медленнее, и фонари вечером горят желтее и теплее, и вечер кажется длинней, и глинтвейн на плите томится и пахнет, и плед обнимает уютнее. Зима…

Звонит подруга. После череды новостей, хрестоматийное « Ты смотри, что за окном – началось опять! Холод этот ужасный, снегу навалило уже…пробки, все укутанные, как зяблики. Скорей бы это закончилось!». Я угукаю механически, а сама не могу оторваться от белых хлопьев, что летят за окном. Не удаётся всей душой поддержать подругу, ведь душа моя улыбается и кружит вместе с этими хлопьями…

Чувство влюблённости для меня связано не с весной. Моя влюблённость - это зима. Так уж сложилось, что это чувство приходило ко мне только зимой. И видимо организм запомнил, привык и радуется каждый раз, вспоминая ощущение полёта и нескончаемой белой сказки. Казалось всегда, что нескончаемой…

Первой моей любовью был Дед Мороз. Что уж тут говорить после этого? Да… Дед Мороз! Звали его Алексей, ему было 18 лет. Его пригласили по знакомству в наш Дом Пионеров играть в новогодних спектаклях главную роль.  Мальчиков, способных сыграть Волшебника у нас в доме Пионеров не было. Он был старше всех, он был высокий, он был стройный, он был очень красивый! Прямо оооочень – глаза, скулы, нос, губы… Всё!
И вокруг Него были мы: Лариса-Снегурочка, Наташка-Буратино, Юлька-Мальвина, Света-Арлекин, и я – весёлый пёс Артемон. И было нам по 11-12 лет. И все мы, как позже выяснилось, влюбились в «дедушку». Но тогда казалось, что я одна прибываю в этом ужасно-прекрасном состоянии….

Репетиции начинались рано утром. Каждое утро я выходила из дома, когда было ещё совсем темно. Мороз в ту зиму стоял лютый, я бежала по скрипучему снегу, просто умирая от холода и страха, что мы с ним можем столкнуться, и какое-то время нам придётся идти рядом. Потому что так случилось однажды! Мы столкнулись, шли рядом, он задавал какие-то вопросы, я что-то мычала, или кашляла, его слова сливались с его смехом, иногда его рукав касался моего. Я еле волочила ватные ноги, и ждала только одного – когда эта пытка закончится! Но одно тёмное утро сменялось другим, но случайной встречи больше не случалось. Страх прошёл. На его месте образовалась страшная тоска – как я могла упустить такой шанс? Возможно единственный! Зачем хотела, что бы этого больше никогда не повторилось? Вот и сбывается всё! Говорят под Новый год, что ни пожелается…Оставались воспоминания о той короткой встрече, мучительная реанимация памяти – что говорил, о чём спрашивал. Ведь в этих вопросах могло быть что- то важное, что-то, что могло что-то значить!
               
Я перестала спать…  Да, мы, конечно, виделись на репетициях, но это ведь совсем не то, что идти рядом по скрипучему снегу в темноте спящей улицы. А потом случилось страшное….

Начались представления нашего Новогоднего спектакля, и на «дедушку» пришла посмотреть девушка. ЕГО девушка! Оказалось, что у него была девушка! Я не могла себе даже представить такого…  Я представляла его всегда одного вплоть до того момента, когда я вырасту, и он полюбит меня. А тут такое…  Она была очень не красивая. Я в жизни больше не встречала таких некрасивых девушек. Время стёрло из памяти её лицо, но я помню, что просто ну ооочень… 

Она ходила на каждое представление, и мы потеряли Алексея окончательно. Он не шутил с нами, не оставался на чай, он быстро стягивал бороду, наспех снимал грим, выскакивал из валенок и мчался к ней.               

Я перестала есть. Казалось, выхода не было. А всем влюблённым нужна хоть маленькая, хоть призрачная надежда. И мне она была нужна. И она появилась! Однажды после спектакля я тоже очень быстро стянула штаны с хвостом, жилетку с мехом, наспех надела платье и пошла за Алексеем по коридору. Зачем? Не знаю. Порыв! Он скрылся за поворотом, бежать я не могла, нельзя было показывать своего желания побыть с ним ещё немного, ведь до завтра целая вечность и бессонная ночь! И вдруг, когда я повернула, я увидела страшную по своей откровенности и бесстыдству картину. Моё тело хватил удар. Жар. Я остолбенела.

Алёша стоял у зеркала, он вытирал рукой красный грим, оставшийся на носу, а она, его девушка, прижимаясь к нему, что-то мурлыча и хихикая, поглаживала своей рукой его …ягодицу!!!
Я не могла оторвать взгляда от её ладони, которая по- хозяйски лежала на его … на этой его части тела…  Ни одно эротическое откровение за все последующие взрослые годы так и не сравнилось по силе с тем первым потрясением.
Как можно трогать эту часть тела у парня?!  В общественном месте… В Доме Пионеров?!

Я почувствовала, что смех стих, подняла глаза и встретилась с его взглядом в зеркале, быстро развернулась и зашагала прочь. Слышала, как он приструнил её, слышала её противный смех. Это было ужасно стыдно! Видеть это, и то, что он заметил, что я видела! И последующие дни я вообще не смотрела на него, мне было до ужаса неловко. И потом эта её ладонь… мне казалось, она так и осталась там…

Но после того случая я обрела надежду! Нет! Твёрдую веру! Я была уверена - всё будет хорошо! Он, конечно, бросит её! Такую девушку нельзя любить, это ясно. К таким распутным девушкам нельзя испытывать настоящую чистую любовь! Ура!
…………………………………
Беда случилась как-то резко. Неожиданно. Новогодние праздники закончились. И жизнь закончилась тоже - Алексея забрали в армию. На два года. А два года тогда, это не то, что два года сейчас. Это не 2 дня, это 20 лет. И их даже не представить эти годы, сколько это.

Я была готова к тому, что не увижу его в ближайшие несколько лет, ведь мне необходимо вырасти, прежде чем мы случайно встретимся, он вспомнит меня и в ту же секунду полюбит. Но всё это время я буду знать, что он живёт где-то рядом, что он ходит по этим же улицам, что он есть. Но его забрали неизвестно куда на 20 лет. Его нет. Он не ходит по этим улицам, где уже кругом чернеют куски земли, снег тает, капает противная капель, солнце слепит глаза. Нет, это была не жизнь.

Не люблю весну. Она смывает мою белую сказку, мою надежду, мою тихую мелодию. Образ Алексея тоже стал размываться в моей памяти, я каждый день вспоминала его лицо, но черты ускользали, только белая борода оставалась единственным чётким пятном.

Бессмысленные дни сменяли друг друга. Наступило лето, за ним осень и, наконец, снова зима!
Я шла в Дом Пионеров на первую репетицию ежегодного Новогоднего представления, и сердце моё бешено колотилось. Мне пришла в голову мысль, что возможно Алексея отпустили на побывку, или он оказался не совсем пригодным по здоровью, хотя на больного он не был похож, но может быть какая-то скрытая, но неопасная болезнь. И вдруг  (ну вдруг?!) его опять позвали играть в нашей сказке! И уже через несколько минут я смогу увидеть его! Да или нет?!               
Мучилась я не долго. Как только мы все расселись в актовом зале, нам представили нового Деда Мороза. Сердце моё упало, и перестало биться. Это был муж Нины Николаевны руководительницы ансамбля «Рябинушка». Я получила какую-то роль, какие-то слова, пыталась их задорно читать, когда подходила моя очередь, но получалась не очень, потому что очень хотелось пореветь…

Новый «дедушка» был настоящим дедом, было ему лет сорок. Он постоянно всех смешил, кряхтел, окал, и щурил глаз. От этого все руководительницы наших детских коллективов заливисто хохотали, часто заглядывая к нам на репетиции, и жизнь в Доме Пионеров заметно оживилась. Случались даже сцены ревности между Дедом Морозом и Ниной Николаевной, так как по слухам одна руководительница перестала и есть, и спать, и прибегала на репетиции раньше всех артистов.…               
Всё это было так противно…Пожилые люди!… В общем, плелась я ранними тёмными часами по скрипучему снегу в зал, где ещё в прошлом году вокруг ёлки кружили мои светлые возвышенные мечты, а в этом году бегают сорокалетние старики со своими нелепыми страстишками. Неужели и я в сорок лет буду ещё надеяться на что-то, ждать с кем-то встреч, и кто-то будет игриво щурить глаз в мою сторону?                Нет, лучше застрелиться.               
Так бы и прошла эта зима в унылых мыслях и попранных надеждах, если бы в один морозный вечер я не получила подарок, о котором даже и мечтать не могла!               
У нас дома раздался телефонный звонок. Звонила Наташка, приглашала меня в гости. Она в этом году не принимала участия в ёлках, и, ей хотелось всё разузнать – что да как проходит. Я с радостью согласилась. Надо было срочно сбежать из дома. Летом родился брат, совершенно, на мой взгляд, не во время, мне постоянно подсовывали кричащего младенца, а мне хотелось погулять со своей лучшей подругой Ленкой, поговорить о своих чувствах, переживаниях. Лена гуляла со мной, пока не слегла с ангиной. На такой крайний случай, и Наташка сгодится. Конечно, я не буду ей рассказывать свою тайну, но можно повспоминать прошлый Новый год. А значит и Алексея…

Дверь открыл Наташкин дедушка. В нос резко ударил  специфический запах – приторно сладкий густой аромат смешивался с запахом лекарств и корма для птиц. Они держали канареек . Клеток было много, птицы орали. Мечталось поскорей оказаться в дальней Наташиной комнате, но дедушка почему- то решил, что мне хочется узнать подробности жизни канареек в неволе. Он подвёл меня к клеткам и стал убеждать, что птичкам нравиться их жизнь,в чём я не сомневалась – вид у них был сытый-довольный, и орали они так, что в ушах звенело. Наконец Наташа сделала чай и увела меня к себе. 

Кроме канареек в квартире было много цветов, фикусы в больших горшках, кресла и диваны, покрытые красными бархатными покрывалами, тяжёлые бардовые шторы с кистями. И Наташина комната была в том же убранстве, только, слава Богу, без канареек. Мы плотно закрыли дверь. Звон в ушах стих. Я была усажена на мягкий бархатный диван возле торшера. И уже через секунду на моих коленях лежал тяжеленный бархатный семейный альбом. Мягкий свет уютно окутал комнату - Наташа включила торшер, аккуратно перевернула первую страницу альбома и начала рассказывать и показывать историю их семейного древа.

Это был крайне неожиданный поворот событий. Не понятно, что лучше – истории из жизни канареек в неволе, или неизвестных мне внучатых племянников двоюродного, но такого же неизвестного дядюшки по материнской линии.Я потеряла счёт времени, давно запуталась в родственных линиях, кто кому брат, кто кому сват… Лица незнакомых мне людей плыли перед глазами, Наташкин голос сливался с криками канареек, мне было душно от их фикусов, бархата, я проклинала ту минуту, когда согласилась прийти к ним в гости! И в этот самый миг, когда я находилась почти в полуобморочном состоянии, меня как будто окатили ледяной водой. Я мгновенно проснулась! Но не могла пошевелиться, кажется даже дышать перестала…

С очередной фотографии на меня смотрели глаза Алексея!!! Это был ОН! Он и мы!  Все в костюмах. У ёлки. Я совсем забыла, что нас фотографировали! Это выпало из памяти, так как фотографии делали для газеты, и вдруг она настоящая передо мной и даже можно взять её и рассмотреть поближе, но пока нельзя, трясущиеся руки могут выдать меня.
 
Я жадно слушала подробности о чудесном появлении этой единственной (единственной!!!) фотографии, а сама смотрела, не отрываясь в его глаза, и мне казалось, они немного смеются надо мной и как бы говорят: «Ну, вот мы и встретились, а ты переживала». Кроме глаз больше ничего было не рассмотреть, шапка и борода скрывают всё лицо. Но глаза! Глаза – это всё, всё, что нужно! Если я каждый день буду видеть эти глаза, я смогу не то что 20, а все 30, а то и 50 лет прожить, прождать его возвращения из армии!

Я решилась на кражу. Помню, что сильно нервничала. План возник мгновенно. Я послала Наташку на кухню подогреть остывший чай, судорожно спрятала фотографию в колготки, потом спешно собралась уходить. Меня держали и Наташин дедушка и сама Наташа, но я вырвалась из душно-бархатного уюта, и на трясущихся ногах понеслась домой! Всю ночь мне снилась погоня – Меня нагоняли Наташка и её дедушка, а их огромные жёлтые канарейки тучей кружили надо мной, орали, открывая свои костяные клювы, но я ни за что не отдала заветную фотографию, прижатую к груди.

Наташка позвонила через несколько дней, она плакала. Обнаружилась пропажа. Оказалось, что наша Буратино любит Алексея с той минуты, как только увидела его. И не только она одна! По страшному секрету мне было поведано, что вся наша прошлогодняя труппа была больна Дедом Морозом – и Снегурочка, и Буратино, и Мальвина и Арлекин! И только весёлый пёс Артемон ( то есть я) избежал этой участи. Дальше я долго слушала подробности её влюблённости. Наташа перечисляла все мои симптомы – бессонницу, частое сердцебиение, отсутствие аппетита, мечты. Даже мечты и те совпадали!

Прониклась ли я к Наташке? Узнала ли в ней сестру по несчастью? Нет. Нет, что-то тут было не так...что-то не сходилось. Не может быть, что бы то, что испытывала я, могла испытывать и она. А ещё и  Снегурочка, и Мальвина и Арлекин. Нет. Поверить в это, значит опустить моё чувство до обыкновенного, рядового события, которое может случиться с каждым. А оно такое! Такое…!  Что не то, что с каждым, оно это чувство может быть одно на миллион! Про такое только в книгах пишут.  Они книжек начитались! Точно! Да, они начитались книжек и придумали себе это всё! А у меня по-настоящему.

На этом я и успокоилась. От души посочувствовала Наташке, клятвенно обещала перерыть в поисках фотографии весь свой дом вдоль и поперёк, и никому не рассказывать о её тайне.
Так я жила ещё год. У меня был он! Пусть только на фотографии,но я была не одна. Я могла жить и ждать следующей зимы!
………………………………….
Всё закончилась ещё осенью. В том самом Доме Пионеров, где и началось. Мы сидели на занятии и распевались. Наш ансамбль должен был выступать на городском конкурсе. И вдруг кто-то говорит: « О, смотрите, Дед Мороз идёт! Видимо в гости к нам. Да, к нам заходит!». Мы все посмотрели в окно. Это было так неожиданно и так буднично, что я не успела даже испугаться. И вот я смотрю в окно. Смотрю на него. Он идёт по дорожке, ведущей в наш Дом Пионеров.  Такой же красивый, стройный, высокий. Я смотрю на него, и … ничего не чувствую! Ни ледяной воды тебе, ни жара, ни остолбенения. Ни-че-го. Всё моё внимание приковано к его шапке.

На голове у него вязанная голубая шапка с помпоном. И этот помпон задорно так подпрыгивает в такт ходьбе … влево-вправо…влево-вправо…Он и эта шапка никак не соединяются у меня в сознании. В мечтах мой Алексей, возвращаясь из армии, тоже шагал бодро и пружинисто, но на голове у него не было голубой вязаной шапки с озорным помпоном… Зачем он её надел?... Как мне мог нравиться парень, которому нравятся такие шапки?...
Тогда я не знала, что влюблённость может вспыхнуть внезапно, но и уйти может так же внезапно. Не знала и винила во всём ни в чём не повинную шапку.               
Годы спустя я всё пыталась вспомнить, что было потом – как он зашёл к нам, что говорил, что рассказывал, пил ли с нами чай … Но тщетно! Последний кадр – задорный голубой помпон. Вязаная жирная точка моей первой любовной драмы.
Потом были другие зимы, с новыми надеждами и откровениями, но такой волшебной зимы больше не было.