Глава четвертая. 9 февраля 1983 года

               

               Зима 1983 года в Кировской области была холодной, но не холодней чем в нашей средней полосе. Просто здесь - влажность большая и, казалось, что холоднее. Нам было непривычно и не комфортно, когда из-за царапины это место нарывало, потом гноилось и ничего невозможно было сделать.
               Почти три месяца службы, вошел в колею, нормализовались отношения с сослуживцами ранних призывов. Свободного времени почти не было, но всегда находил время написать хоть короткое письмо домой, родителям и родным. А письма ждали всегда каким-то упоением, как будто чувствовалось, что исполняются несбыточные желания. Вести из дома помогали преодолевать тяготы воинской службы, хотя скажу, что эти годы как раз-то и запомнились тем, что ужесточили контроль со стороны офицеров за службой солдат, не раз они ночевали с солдатами в ротах и следили за тем, чтобы не совершались неуставные взаимоотношения в казармах и общественных местах.
                Чем же запомнился мне этот день - 9 февраля. С годами все как бы  сгладилось и встало на свои места. Неделей ранее у нас случился пожар и сгорела отрядная баня. Она находилась недалеко от отряда, на краю леса. Баню топили древесиной, чего хватало вдоволь. Так и не вспомню сейчас, по чьей вине это случилось, то ли был виноват истопник или что-то было связано с котельной… В общем речь не о пожаре, а о тех событиях, которые случились позже.
               Помню, как сегодня, была среда и нас военнослужащих водили в поселок в гражданскую баню. Наш старшина, прапорщик Ленц, просит меня заменить временно дежурного по роте для сопровождения солдат в баню. Ничего не предвещало, что этот день может кончиться для меня драматически. После бани солдат двух рот ввели в столовую и рассадили их не по отделениям как всегда, а по мере заполняемости мест. Так, я тоже оказался где-то на «камчатке». Случилось так, что за нашим столом для приема пищи оказалось десять человек с разных отделений (не говоря уже о национальностях). Обычно распорядителем стола является один из солдат, который сидит в середине и помогает раскладывать пищу сослуживцам. На столе были столовые приборы, из пищи - кастрюля каши и большой чайник с чаем, но и ломтики хлеба (незатейливая солдатская еда). Все бы было нормально, если бы не один из старослужащих, который по своей инициативе наложил каши сначала себе, невзирая на других. Потянулся за чайником, но у него не получилось, так как чай уже разливали по кружкам. Он, долго не думая, облил кипятком в лицо солдата, который и разливал чай. На это обратил прапорщик Владимир Чеплеев (в это время он был дежурным по отряду и обязательном порядке должен был находиться при приеме пищи солдатами). Он подошел к нашему столу и попросил встать солдату, который  совершил этот проступок. В это время в столовую зашел командир отряда майор Городничий Валерий Николаевич, которому доложил дежурный по отряду о случившемся инциденте. В это время я не находил себе места, готов был провалиться под землю, лишь не участвовать в этих разборках. А время медленно шло. Командир отряда попросил солдата объяснить свой поступок, а я чувствовал затылком взгляд командира в свою сторону и был в смятении… он майор, а я рядовой, но мы равны с ним как члены партии. И в какой-то момент, набравшись храбрости и силы воли, я встал и сказал твердым и уверенным голосом на всю столовую:
- Признайся, что это ты облил кипятком военнослужащего, - глубоко выдохнул я с облегчением.
             Командир отряда при всех объявил ему трое суток ареста гауптвахты и его увели. После зловещей тишины я долго не мог прийти в себя, даже пропала надобность в еде, казалось эту кашу в меня ничем уже не затолкать. Все же в глубине души я находил оправдание своему поступку, что бы не слыть «стукачом» среди своих сослуживцев. Тем временем, прапорщик Владимир Чеплеев в мою защиту произнес речь:
- Солдаты, если кто-то тронет Терентьева хоть пальцем, то дело будет иметь  со мной, - сказал, как отрезал. Его слова были хорошим аргументом против насилия над призывниками и все расставили по точкам.
               Солдаты поели и вышли строиться поротно. Зима была в этот год очень снежной, везде возвышались в человеческий рост сугробы. Ночи в феврале были такие темные, что нельзя было даже разглядеть друг – друга в близи. Я с опаской и осторожностью вышел и огляделся вокруг, встал в строй. Подумал, если даже стукнут по голове и кинут в сугроб, то меня в лучшем случае найдут только весной, немножко надеялся на поддержку своих друзей. А тут случилась какая-то обратная реакция и ко мне подошли несколько старослужащих и сказали, поддержав меня:
- Володя, если кто-то попытается обидеть тебя, то сошлись на нас и держись.
              Я долго не мог понять их реакции, так как они были с одного призыва с ним, а он был по национальности чеченцем. Впоследствии я узнал, что его даже свои ребята  дагестанцы и азербайджанцы не уважали за такие поступки, которые унижали достоинство человека. Это вечер для меня прошел без изменений и я опять таки удостоверился в том, что справедливость всегда должна восторжествовать, протяни помощи руку слабому, не оскорбляй, поддержи ближнего. А этот солдат уволился самым последним из части среди сослуживцев 30 июня, все избегал встречи с ребятами, чувствовал себя, наверное, изгоем и после его отъезда никто даже не вспоминал о нем.

06 января 2013 года.