На склоне

Я долго не понимала своего изгойства в этой стране. У меня были подруги, друзья, разнообразные знакомые… Вроде говорили мы об одном, и вроде понимали друг друга… Но почему же так получилось, что тогда, когда пришел неизбежный час Х – час общения с этой вездесущей российской мерзостью – гебешниками, мы дали совершенно противоположные ответы на их предложения?
Это для меня загадка до сих пор. Мы же были искренни когда общались? Мы бы сразу почувствовали фальшь друг в друге – мы нередко были близки духовно и душевно. Впрочем, может порой и чувствовали… Но тогда я не понимала всего масштаба этой бездны, разделившей нас.
Где же пролегла та граница, которая превратила моих друзей в моих врагов?
Или они всегда были врагами? Нет. Не верю.

И вот я сижу среди цветов (надо же чем-то компенсировать отсутствие прекрасного в жизни)  на своем балконе, ем черешню, потягиваю сухое вино, читаю мемуары великолепного Веллера. Мемуары я люблю больше всего. Вероятно от невозможности реального достойного общения.
Сияет солнце. Июнь. Я живу в пустыне. Здесь не с кем общаться. Все, что я слышала от людей в последние годы, в основном, пересказ гебешных указаний. При наличии опыта это видно сразу и невооруженным взглядом. Тоска.
Ну да, в столицах могло бы быть иначе. Но не повезло.  Провинция.

Были попытки вырваться из этой страны. Опять же – не повезло. Да и мешали. Теперь уже поздно. Остается – балкон, цветы, клубника-черешня, иногда путешествия, работа… Но с работой, похоже, придется завязывать. Нет больше сил на пребывание в этом вражеском лагере.
Так сложилось, вероятно, семейная традиция, что все, кто волей-неволей приближаются ко мне, вынуждены проходить проверку на прочность. На наличие независимого характера, стержня, способности иметь собственное мнение. Увы. Это все давно выбито из граждан нашей страны.
Нет, я не спорю, где-то кто-то остался, но для меня это чисто умозрительное знание. Здесь – я одна. Провинция.
Досадно, что нет никакой реальной возможности отделить порядочного человека от покорной толпы в разумные сроки. Выглядят как люди, но при детальном знакомстве… Скажу – рабы, чтобы не говорить другого неприятного слова на которое все обижаются. Нет больше никаких сил пытаться проверять порядочность других на собственной шкуре.
От шкуры остались лишь клочья да заплатки.

Вся страна. Не спорьте. Процент выстоявших исчезающее мал.  Если кто-то не согласен, значит ваш час еще не пришел. Вот когда начнут ломать вас, шантажировать близкими и всякими другими способами… Вы не пройдете это испытание. Разговаривать имеет смысл лишь с теми, кто прошел. А это автоматически означает либо – большая известность, либо – разбитая жизнь. Система, блин.

Наличие стержня, способности противостоять давлению – это главное в человеке. А остальные, как сказано в Библии – овцы. Приходится согласиться с этим печальным фактом. Хотя и с трудом.

Людям не нужен разум. Люди не имеют достоинства. Дайте пожрать и не трогайте, а я сделаю все, что пожелаете – вот основной девиз населения.

Жизнь прожита зря. Не стоило столько страдать, чтобы убедиться в этом печальном  выводе.

Сделают действительно все. Когда человек не сам распоряжается собой, а попадает в эту зависимость, он уже не в силах противостоять даже самым большим мерзостям. Функция гнусной системы, имеющая внешность человека.

Тепло. Птички поют. Солнце сияет. А разбитая жизнь… Ничего сделать нельзя. Таков мир. Поганый мир.