Часть 2. Месяц 1. Г-7

Глава 7. Воскресенье.

 Ночь казалась бесконечной. По чёрному осеннему небу плыли тысячи маленьких звёзд-кораблей. Полная луна заливала ярким светом улицы затихшего города. Они дышали свежестью недавнего дождя. По опрокинутому небосводу стучали подошвами резиновых сапог и каблуками осенних туфель запоздалые прохожие. Прохладный ветер заставлял их зябко кутаться в куртки и поднимать воротники повыше. Шум дорог уже давно затих, дая возможность городу уснуть.

Спали все и всё. Спали улицы, утомлённые за день гулом тысячей голосов и избитые многочисленными следами ног и колясок. Спали магазины, уставшие зазывать посетителей, улыбаясь неоновыми вывесками. Спали парки и скверы, школы и детские сады, большие рестораны и маленькие забегаловки. Спал и небольшой двухэтажный дом в переулке со странным названием «Светлый». Луна осторожно заглядывала в единственное, незакрытое тяжёлыми шторами,  окно второго этажа, словно пытаясь согреть своим светом съёжившуюся под тёплым одеялом фигурку.

Вечернее платье было небрежно повешено на стул. Оно красиво переливалось в лунном свете, укрывавшем комнату. Где-то в углу лежали устало сброшенные хозяйкой туфли.  На столе, где всегда был любимый Марьяной «творческий беспорядок», лежал фотоаппарат и несколько различных заколок, невидимок, шпилек и прочих неудобных и колючих приборов, которые, двумя часами ранее, поддерживали причёску девушки.

Сама Марьяна, укутавшись массивным одеялом, свернулась калачиком в кровати. Не смытая с лица тушь размазалась, оставив тёмные полосы под глазами девушки. Волосы растрепались и, когда Маря переворачивалась с одного бока на другой, немного хрустели, из-за покрывавшего их лака. Когда девушка с родителями вернулась домой, было уже около одиннадцати часов вечера. Все очень устали, пускай эта усталость была приятной. У Марьяны просто-напросто не хватило ни сил, ни желания идти в душ. Она скинула одежду и рухнула в кровать. Нужно был набираться сил. Завтра она с родителями поедет в деревню, к бабушке, дней на пять. Папа попросил отпуск на работе, специально ради этого.
-Нужно напоследок-то свозить, – с какой-то неуловимой грустью сказал он.

Болезнь всё чаще подавала знаки, что времени остаётся немного. Заканчивался первый месяц, из тех двух, которые были отведены девушке. Она сильно похудела, немного осунулась. Периодически начинали появляться резкие, но пока что слабые боли. Если раньше Маря их практически не замечала, то теперь они стали ощутимее. Виктор часто предупреждал об этом. Теперь большую часть её таблеточного «рациона» составляли обезболивающие. По правде говоря, они ещё помогали.

Сама Марьяна прекрасно понимала опасность и безысходность своего положения. Но Виктор не зря считал её особенной девушкой. Она ни капли не жалела себя. Не боялась этой смерти. Но ей до слёз, до боли было жаль своих родных, друзей, близких. Для девушки становился огромным испытанием каждый взгляд матери, каждый вздох отца, каждая незаметная или случайная слеза Лили. Вот она, боль.


Воскресное утро встретило путников неприятной моросью осеннего дождя  и грузными серыми тучами. Папа упаковывал чемоданы, мама поехала в магазин за продуктами в дорогу. Девушка стояла во дворе, в ожидании друзей, которые обещали прибежать, попрощаться. Единственное, что её смущало, так это то, как теперь относиться к Денису. Она знала о его влюблённости довольно давно, но совершенно не знала, как на это отвечать. То, что произошло вчера, растопило лёд между ними, но Марьяне было странно теперь относиться к нему не как к другу, а как к «своему парню». Маря поморщилась. «Свой парень», фу. Как про собаку сказано.

-А вот и мы!

 Из-за поворота вышла сияющая Лиля. Ну, как вышла, выехала. На плечах своего верного «рыцаря» Сашки. За ними точно также, только на плечах Макса, выехал Лерыч. Только он делал вид, что трубит в трубу, изображая из себя средневекового  гонца. Девушка рассмеялась и помахала им рукой. Но разглядывала их как-то озадачено. Дэн не пришёл. Неужели струсил? Да, нет, он не трус. Может, стесняется?

Вдруг, кто-то подлетел к ней, откуда-то сбоку, схватил за талию и закружил в воздухе. Маря от неожиданности вскрикнула, а потом рассмеялась, охватив парня за шею. Денис опустил её на землю и поцеловал.
-Привет, испугалась? – он рассмеялся и обнял её.
-Ты не зеркало, что бы тебя бояться, - девушка смущённо улыбалась, стараясь перестать краснеть.
 
Друзья обнялись.

-Насколько едешь? – Саня вопросительно посмотрел на подругу.
-На неделю. Сегодня выезжаем. До деревни полторы тысячи километров пилить. Завтра приедем, и в следующую субботу домой поедем. Утром уже здесь будем.

Марьяне было грустно прощаться с ребятами, пусть даже на одну неделю. Там, в деревне, она мало с кем общалась, хоть и провела там почти всё детство. Но за спиной уже хлопнула дверца багажника, неумолимо приближая момент прощания. За разговором они не сразу заметили, что папа Мари уже сложил багаж в машину и о чём-то беседовал с женой. Мама кивнула и позвала дочь. Пора.

-Пока, ребят! До следующей недели!

Она снова переобнимала всех. С парнями сначала пожимала руки, а потом каждый из них, хотя бы разок, подкинул её в воздух, передразнивая Дениса. Кстати, сам Дэн смиренно ждал своей очереди. Ребята пошептались о чём-то и, крикнув ему что-то типа: «Догонишь!», помахав Маре, потопали от дома подруги. Парень улыбнулся и крепко обнял её за плечи. Девушка прижалась к нему, чувствуя, что глаза обожгли непрошеные, глупые слёзы. Вот бы эти секунды никогда не кончались!

Дэн поцеловал её, и Маря вновь загорелась румянцем. Он улыбнулся, убрал волосы, упавшие на её лицо и стер выступившие слёзы. Марьяна ощутила что-то холодное на груди. Пальцы нащупали прохладную цепочку. Это был небольшой серебряный кулон в виде крыла. Он был объёмный, по-видимому, его можно было открыть. Денис, всё это время державший девушку за руку, смущённо покраснел. Марьяна улыбнулась.

-Спасибо. Он такой красивый.
-Рад, что тебе понравилось. Там есть один сюрприз. Не буду раскрывать, сама потом поймёшь.

Парень снова поцеловал её в лоб и начал отстраняться. Пора было ехать. Но они отдаляли тот момент, когда их пальцы разъединятся. Такие прощания нельзя проводить впопыхах. Иначе всё тепло, которое люди подарили друг другу, испарится в долгой дороге. Денис улыбнулся девушке и отпустил руку. Она с натянутой улыбкой махнула ему ладонью и побежала к машине. Уже там, в тесном салоне, пахнущем тошнотворной смесью бензина, освежителя воздуха и маминых духов, Марьяна дала волю чувствам и беззвучно заплакала. Родители понимающе переглянулись. Любовь, понимаешь ли…

Машина выехала из города и уже давно на скорости рассекала просторы России. Девушка, проигнорировав риторический протест папы, открыла окно и жадно всматривалась в красоту природы широко распахнутыми зелёными глазами. А ведь было на что посмотреть!

Вышедшее из-за тяжёлых туч солнце золотило опавшую листву. Лес, который они проезжали, будто огнём горел. Попадавшиеся на пути озёра и реки искрились под солнечными лучами, и казались почти прозрачными. Рядом с ними были беспорядочно разбросаны небольшие дома с покосившимися крышами и потёртыми синими наличниками на окнах. Далее, дорогу с двух сторон обступил сосновый лес. Вековые высокие тенистые деревья как бы забором обступали трассу. Золотой шарик солнца путался между колючих ветвей, пахнущих особой, сосновой свежестью. Такой воздух хочется вдыхать постоянно.  Он словно вентилирует тебя изнутри, выгоняя из лёгких и крови остатки грязного и душащего городского «суррогатного кислорода». Вдалеке виднелась синяя горная полоса. В динамиках заиграла любимая песня девушки, и отец прибавил громкости. У них был одинаковый музыкальный вкус. Марьяна счастливо улыбнулась. Дорога, любимая песня, родные рядом, что может быть лучше?

Девушка начала рыться в своей сумке. Брать много вещей с собой ей показалось лишним. В рюкзаке лежало несколько любимых книг, фотоальбом, который она брала с собой в любую поездку, да плеер с наушниками. Рука вытащила первую попавшуюся книжку. Маря закрыла окно и начала читать. Она любила это дело. В книгах девушка просто растворялась, погружаясь в тот сказочный, огромный и волшебный мир, дверью в который являлись именно эти страницы в твёрдом переплёте.

Марьяна перелистнула последнюю страницу книги, пробежалась глазами по строкам и со вздохом захлопнула. Чтение, разбавляемое периодически дрёмой на час-два, скоротало путь. За окном всё также проносились деревья, мосты, дома и поля, вот только уже не залитые солнышком, а под покровом ночи. Навигатор упрямо твердил противным голосом, что «через пятьдесят километров поверните направо».  Девушка посмотрела на окошко, где указывалось оставшееся расстояние, и облегчённо выдохнула. Оставалось всего лишь километров семьдесят. На переднем сидении спала мама, папа устало вглядывался в дорогу. Это было очень сложно, если учесть, что  начался сильный ливень, и дворники не успевали убирать крупные капли с лобового стекла.
 
До деревни оставалось всего километров пять, как вдруг машину начало заносить. Папа, чертыхаясь под нос, с трудом выравнивал авто на скользкой дороге. Но на самом въезде он не справился с управлением. Машину швыряло по всей трассе (благо, машин на ней не было). И, в конце концов, её вынесло на обочину, и она носом въехала в фонарный столб. Марьяна больно ударилась головой об окно, и, видимо, разбила лоб. Об этом говорила тонкая  струйка крови, стекавшая по виску и носу. Папа наоборот, подался назад, потому что на передних сидениях сработали подушки безопасности.  Мама крепко вцепилась в поручень и была белее мела.

-Все живы? – отец убрал подушки и обернулся.
-Бывало и хуже, - жена убрала волосы с лица и отпустила поручень.
-Я в порядке, но не ручаюсь, что в полном, - пошутила Маря.
 
Папа вышел из машины - оценить ущерб. Пока он открывал капот и осматривал двигатель, Марьяна перегнулась к матери, что бы попросить её достать аптечку. Та обработала ей ссадину на лбу и дала таблетки. Хлопнула дверца и в салон ввалился вымокший до нитки глава семейства.

-Автомобиль не пострадал, можно ехать дальше. Тут осталось-то ехать!

Машина выехала на дорогу и поехала с черепашьей скоростью. Минут через десять, он, наконец, остановился около бабушкиного дома. Хотя девушка с самого детства называла его «бабушкиной избушкой». Бревенчатая изба, аккуратно и красиво сложенная. Ярко раскрашенные ставни и наличники на окнах, на крыше флюгер-петух. Ворота расписаны большими красными цветами. Дедушкина резная лавочка перед входом. Под окнами высокие, ещё не до конца опавшие, яблони. Каждый сантиметр здесь знаком, каждую досочку, каждый кирпичик девушка знала, как свои пять пальцев.

Дождь закончился. Ворота распахнулись, и за них вышла бабушка. Настоящая, «деревенская». Милые, приятные морщинки, тёплые руки, светло-голубые лучистые глаза, серебристые волосы. Она была в одной только ночнушке, прикрытой лёгким халатиком.

-Входите, родненькие мои! – бабушка проворно перецеловала всех, пропуская в дом.

Дверь захлопнулась.