День рождения

               

            Наша деревня Егоршино неприметна среди сотни деревень нашего края. В окружении лесного массива, она, с высоты птичьего полёта, напоминает золотую рыбку в еловых, да сосновых объятиях. Насчитывающая пятьдесят дворов, она была оплотом добрых традиций и памяти своих отцов. Чего греха таить, многие молодые жители уехали в мегаполисы, но тот, кто понимает красоту и чистоту первозданной природы никогда не уедет из деревни, да ещё такой, как наше Егоршино.
           Расположена деревня возле небольшой, по этим краям, речки,  которая протекала серебристой лентой по зелёным берегам . Летом деревенская детвора находила утешение в этой холодно-голубой прохладе. Некоторые дома располагались вдоль берега реки. А огороды, прилегающие к домам, упирались в травянистые прибрежья. Местные мужики чуть ли не каждый имели лодки, но вот как говорили деревенские женщины: - Была рыба, да вся вышла.  Конечно, водилась рыбёшка, но давно канули те времена, когда рыбак приносил по полмешка рыбы. И теперь лодки, словно сторожевые псы, упёршись носами в травянистый берег, «загорали» на берегу.
            Была суббота, и местный народ имел привычку посидеть после баньки и покурить табачок самосад. Крепкий домашний табачок они предпочитали всяким заграничным товарам. А уж если ещё и бражки попить, так это наши деревенские мужики завсегда в первых рядах…
            А вот и случай подвернулся. Нашему всеми уважаемому Матвею Ерофеичу сегодня исполнялось шестьдесят пять лет, дата, оно конечно, не круглая, но для деревни великое событие. И сегодня его баба с утра замесила тесто и готовилась печь пирог с грибами - любимое лакомство своего Ерофеича. И за столько лет супружеской жизни никогда не изменяла своим правилам. Деревня небольшая, и все местные мужики, зная гостеприимство Матвея и Дарьи, ждали приглашенье.
            А уж те, кого порой и забывал пригласить к себе Ерофеич, приходили сами. Поскольку ни одно строительство не обходилась без Матвея - умельца по плотницкому делу. Он был в первых рядах помощников, невзирая на свой возраст.
           Вот и сегодня, едва солнце позолотило верхушки елей да сосен близлежащего леса, кинув взор на деревенские избы с резными окнами да ставнями, работы местных мастеров, Ерофеич, слегка упираясь на палку, с которой не расставался последние два года, колесил по деревне. Он напоминал, всем, что на вечер будут пироги. О спиртном речи не было, все знали, что самая лучшая брага это у него.
           Мужики и бабы, выводившие коров на луга, завидев Ерофеича, махали ему руками, поздравляя его с днём рождения.
         - Придёте? - кричал Матвей им, а в ответ неслось: - Ну как же без нас.
         - Будем ждать с Дарьей,- кричал он, продолжая шагать дальше.
          Пройдя возле ракитника, он очутился в проулке, где жил его друг Егор. Остановившись у дома с резным фасадом, Ерофеич крикнул закадычного друга:
           - Егор!
           - Чего тебе? - отозвалась на зов Надежда - жена Егора, ловко орудуя сапкой в палисаднике.
          - Надь, ты передай Егору, что мы ждём вас к себе.
          - Да передам, чего уж. Он со вчерашнего дня рубаху да брюки наутюжил,- сказала Надежда. - Прямо, как жених перед свадьбой. Ой, и смешные вы мужики, - добавила она, глядя на Матвея. - Ладно тебе время тратить - придём, куда мы денемся.
           К восьми часам он обошёл всех, приглашая в гости…
           - Где это ты с утра мотался? - встретила его вопросом Дарья?
           - Дак я это…ну чтобы не забыли, - пробормотал Ерофеич и прошмыгнул в дом. Войдя в сени, он почувствовал запах пирога разносившийся по всему дому.
          - Где это тебя носило? - поинтересовалась старшая дочь, прибирая к празднику дом.
          - О, и эта туда же,- подумал Матвей, - копия мать. Он промолчал и прошёл дальше. Зять Матвея справлялся по хозяйству, и его не было в доме.
          - Так, - осмотрев весь арсенал праздничного приготовления, потирая руки, подумал Ерофеич. - К вечеру соберутся….
           К часам десяти по деревне задымились баньки. Будто кто издавна командует великим делом. И по дорожкам потянулись к банькам бабы с невестками и дочками, да мужики с сыновьями. Да и кто не любит попариться дубовым или берёзовым веничком, наслаждаясь ароматом распарившихся листьев и брошенных в чан с горячей водой разных трав. В деревне не было таких, людей, которые бы не любили попариться. Видать крестьянская душа знает в этом толк.
          - Егор, - позвала мужа Надежда, - ты в баню то идёшь или мы с Верой пойдём первыми?
          - Идите, - махнул Егор рукой, – я потом пойду.
          Прихватив бельё, и, сняв в чулане берёзовый веник, мать крикнула невестке:
         - Вера, догоняй, - и, сойдя с крыльца, направилась по дорожке к бане.
          - Ну и натопил муженёк баньку, - подумала Надежда. В свои пятьдесят лет, она выглядела очень соблазнительно, хотя многие женщины теряют свою привлекательность от деревенской работы. Невестка догнала мать на тропинке и, обняв за плечи, пошутила: 
         - Отец решил нас сегодня совсем замучить, - прошептала она. - А мы, мама, не поддадимся. И они засмеялись.
         - Ишь, две курицы, пошли полоскаться, - съязвил Егор, видя, как женщины идут в баню. Он посмотрел вдогонку и подумал: - Эка невидаль баба, а тянет порой до женской ласки, - и облизал губы, словно кот стоящий перед миской сметаны. - И чего это я разволновался? Чай, своя баба всегда рядом, - и он успокоил свои нахлынувшие мысли. - Да и моему Никите повезло, - заключил он, глядя, как шли Надежда и Верка по дорожке. - Хваток сын, весь в меня. Он неторопливо прошёлся к калитке и поправил на ней засов. Проверив, как тот работает, Егор возвратился к дому и присел на скамейку…
          Лёгкие облака разбрелись по голубому небесному полю, будто стадо овец, которое проспал пастух. Солнце то светило ярко, то, играя в жмурки с деревней, пряталось за одной из туч. Наступившая минутная прохлада и небольшой ветерок давали передышку суетившимся на огородах людям. С утра на реке были слышны крики и смех деревенской детворы…
           Надежда взяла ковш, лежащий на скамейке, набрала в него горячей воды, и плеснула на камин.
          - Ой, мама, не плескайте больше,- вскричала невестка окутанная паром, который поднялся к потолку. - Тут и так дышать нечем.
         - Чай не пряники, не размякнем, - засмеялась Надя и, взяв веник, принялась похлёстывать молодое тело невестки.
         - Вот сейчас и хворь и всё остальное выбьем, - шутила она, ударяя по раскрасневшемуся телу Веры. Та лежала на животе, и было видно, как грудь упиралась в полок.
          - Красивая у меня невестка, - мысленно одобрила она выбор сына. - Таких вот невесток ни у кого нет. - А теперь развернись, я тебя и спереди похлещу.
          – Ну, уж нет, тут я сама, - умывая холодной водой лицо, проговорила невестка. Она взяла веник из рук свекрови и начала хлестать себя по животу и ногам.
          - Так-так, - поддакивала свекровь в такт ударам невестки. Раскрасневшееся тело просто горело под ударами берёзового веника. Сидя на полке, Вера ополоснулась водой. И, открыв дверь, она скрылась в предбаннике.
Закончив мыться, обе женщины, накинули полотенца на мокрые волосы и, надев халаты, вышли из бани. Навстречу им уже шёл Егор.
         - Я уже подумал, что вы совсем растворились в пару, - пошутил он, глядя на раскрасневшиеся лица жены и невестки.
          - Ладно тебе, - перебила его Надежда, - иди лучше мойся, да надо собираться уже в гости. Матвей уже видать заждался, а ты всё не соберёшься.
           Егор взглянул на невестку, на её красивую и лёгкую походку и подумал: - Знал мой Никитушка, кого в жены брать. Даже у меня кровь играет и тут же подумал: - Своя жена не хуже других, - и он расплылся в улыбке от удовольствия.
           Раздевшись в предбаннике, Егор шагнул в баню, откуда пахнуло тёплым воздухом. Взяв ковш, он плеснул на раскалённые камни кипятком, и тут же всё помещение наполнилась жгучим паром.
          - Эх, - закряхтел Егор окутанный паром. Его тело, получив горячий всплеск от удара веника, встрепенулось. Чем больше Егор бил себя по спине и ногам, тем сильнее ему хотелось ощущать прикосновение волшебного веника, дающего здоровье и долголетие. Когда он вышел из бани, его тело было легче пуха.
          - Вот бы сейчас крылья, - подумал Егор и тут же услышал голос Надежды:
          - А Никита? Где он, не идёт что ли? Он что, особого приглашения ждёт от Ерофеича? Тот может и обидеться, коль не придёт.
          - Пойдёт, - ответила Верка, - не на пожар, куда торопиться – догонит.
          - Вот баба, язвить её, - пробормотал Егор, - на всё ответ даст.
          - А вот он и сам появился, - указав на тропинку к дому, по которой шёл Никита, ответила Верка…
          Когда Егор со своей семьёй появился у ворот Матвея Ерофеича, там уже были гости.  - Неужели без меня начали? - произнёс с сожалением.
          - Да уж куда без тебя начнут, - полушутя произнесла Надя. Они подошли и поздравили именинника с днём рождения. Егор обнимал друга и похлопывал по плечу.
  - Желаю, чтобы ещё столько же прожил и здоровьем, чтоб не обделил господь, - произнёс Егор, тиская друга в руках.
           Дом не мог вселить всех приглашенных, поэтому столы решили ставить на улице.
 Вскоре угощение было расставлено на столах , и гости, как по команде, расселись за праздничный стол. Много лилось хвалебных тостов в адрес Матвея Ерофеича. Он только успевал принимать поздравления. И за каждым разом гранёные стаканчики наполнялись сладкой брагой. Во дворе у Матвея стало шумно, и было похоже, что лесной пчелиный рой, улетел с насиженного места и примостился на травянистой поляне, где стояли столы. Гости, изрядно выпившие, вели меж собой разговор. Татьяна, жена местного кузнеца, толкнула мужа под бок: - Давай, муженёк, барыню. Тот взял стоящую рядом хромку и, растянул меха.
          Все гости, услышав звуки гармони, тут же повставали с мест. Женщины, что моложе, подхватив мужиков, пустились в пляс. На травянистом покрывале во дворе уже не было места, где упасть яблоку. Гришка, тракторист, крепко держа Настю за талию, выделывал такие па, что казалось, они оба свалятся в зелень травы.
         - Осторожнее ты, Гриша, с тобой женщина, а не рычаги трактора, - смеясь, шептала она ему. Её разгорячённое тело жаждало мужской ласки. Уже четвёртый год, как вдова, она, уставшая от одиночества, вдруг выплеснула свою энергию в танце. И, прижавшись к Гришке, шепнула, как бы невзначай, с улыбкой: - Пришёл бы, Гриша, что ли, или боишься баб?
          - А мне чего бояться? - притягивая её к себе ближе, горячо шептал он. - Я ведь Настя могу и прийти…
          На другом конце двора Егор, захмелевший изрядно, склонив голову, что-то рассказывал соседу, размахивая руками.
          Потанцевав, гости умостились, кто, где передохнуть. Мужики собрались в сторонку и задымили табачком. Незаметно небо заволокло тучами, и горизонт издавал золотисто – оранжевый "крик" уходящего солнца. Эти лучистые выбросы осветили дома и нырнули в реку, словно ожидали вечерний невод.
           Надежда подошла к мужу, подняла его и повела к сидящим женщинам.
         - Давайте, бабоньки, споём нашу задушевную песню и, усадив Егора на лавочку, запела.
        …вот кто-то с горочки спустился,
            наверно милый мой идёт…
           Женщины тут же подхватили песню, и мелодия поплыла, подхваченная легким вечерним ветерком, по деревенским улицам и над рекой. К ним подошли Дарья и Матвей. Обняв Егора и Надежду, они начали подпевать всем знакомую песню. Звонкие женские голоса и баритон Егора сливались в песенный ручей, спешащий вдаль. Чувствовалось в ней и женское страдание, и радость встречи с любимым, который завладел женским сердцем.
          Недалеко от поющей компании, прислонившись к белоствольной березе, Григорий пытался поцеловать Настю, о которой давно мечтал. Только сегодня он решил попробовать завоевать её сердце.
          - Да погоди ты, - тихо, чтобы никто не слышал, полушутя говорила Настя. - Больно уж скорый ты до ласк. Вот пойдёшь провожать домой, а там погляжу пригласить тебя к себе или нет, - глядя в глаза Григория, говорила она. Он не отпускал её и старался прижать к себе.
          - Даже не знаю, Гриша, чего-то я боюсь, - не отстраняясь от него, говорила Настя. - Хоть и вдова, а сплетен не хочу, если серьёзно, то я давно мечтаю, чтобы быть с тобой. Парень ты не плохой и мне нравишься. Но ты же знаешь у меня дочь, а мне насмешки не нужны, и она прижалась спиной к его груди. Он целовал её шею, и мочки ушей от чего она таяла.
          - Гриша, прекрати люди увидят, - старалась урезонить она парня. - Домой придём, тогда уж, чтоб никто не видел, - успокоила она парня.
           Сгустились сумерки, кто-то догадался включить лампочку на улице, и небольшой уголок двора осветил яркий свет. Муж Татьяны играл на гармонике, а она пела задорные деревенские частушки, порой, не только про любовь и комбайнёров, но и с «картинками». Тут же бабоньки, заслышав такое, смеялись от души…
            Многие гости уже простились с гостеприимными хозяевами и разошлись по домам. Дарья с соседкой собирали пустую посуду со столов, и уносили её в дом.
 Ничего не предвещало неприятностей, но тут по тропинке, ведущей к дому Ерофеича, прибежала, запыхавшись и с испуганным видом, тётка Матрёна.
           - Там, там, - произнесла, заикаясь и глотая слова, - он - утопленник.
           Гармонист Пётр отпустил гармонь, и бабы, что сидели, всплеснули руками, заохали. - Ой, и кого это угораздило? - запричитали они, и послышались женские всхлипы.
           - Где утопленник? - спрашивали мужики трясущуюся Матрёну.
           - Там, - и она указала в сторону реки.
            Все бросились к реке.
            - Фонарь, фонарь! - кричал, кто-то, - прихватите фонарь, чтобы посветить. Мать честная, чертыхались мужики. И кого это угораздило в такой-то день.
            - Это же надо! Такого случая отродясь у нас не было,- бормотал местный пчеловод
 Пахом, ковыляя за всеми.
            Егор, шагал впереди, всматривался в серое марево уже потемневшего неба и выискивал глазами утопшего на реке. Фонарь, который прихватил зять Матвея, выловил на берегу лодку, а над ней у борта торчащую из воды руку.
           - Вот, - вскрикнула всё та же Матрёна.
           - Я же говорила, утоп,- показывая на торчащую руку.
            Когда осветили берег, то увидели поддатого конюха Федора, который изо всех сил старался вылезти, но не мог. По пояс в воде он не мог понять, как попал в воду.
           - Ну, Фёдор, - завопили бабы, - какого чёрта полез в воду, да ещё пьяный?
            В ответ он смотрел мутными глазами и только моргал. Мужики, которые были трезвее, вытащили мокрого Фёдора на берег. С него текло, как после хорошего дождя.
 Подхватив конюха под руки, кое-кто из молодых гостей отвели Фёдора домой.
           - Эй, Василина,- крикнул один из сопровождающих невестку Фёдора, передавая ей в руки пьяного и мокрого свёкра. - Принимай, вашего мореплавателя.
           - Вот уж, горе луковое. И где это его так? - разводя руками, спросила она.
            - Да в реке купался,- смеясь, ответили мужики.
            Постепенно шум веселья шёл на спад, и только кое-где по деревне были слышны отрывки песен, идущих с веселья мужиков и баб…
           - Гриша, ну вот мы и пришли,- сказала Настя, подходя к калитке дома. Она прильнула к нему и проронила: - Смотри, у меня дочь спит, осторожно проходи.
           - Знаю я, - ответил он, проходя в открытую дверь.
            Настя не стала зажигать свет и провела его в свою комнату. Она заглянула в комнату к дочери. Та спала крепким сном и, поворочавшись немного, тут же засопела. Настя прошла в свою комнату, шепнула Григорию: - Дочь спит. Раздевайся, чего как столб стоишь. И прижалась грудью к его груди. Он одарил её страстным горячим поцелуем, и она обмякла в его руках
           Лёжа в постели и, прижавшись к Григорию, она наслаждалась лаской молодого мужчины. Эти четыре года ожидания были настолько томительны, что прикосновение мужчины вызвало в ней вулкан страсти, который невозможно было унять только одними поцелуями. Выплывшая из-за тучи, любительница чужих секретов, луна глянула в окно и, стыдясь, снова скрылась за набежавшей тучей.
           - Не мне решать их судьбу, - прозвенела она своим серебристым голосочком…
            Хоть Егор и шёл на поиски «утопшего», но всё равно Надежде и Никите пришлось держать отца, чтобы идя домой, он нигде не упал.
           Переступив порог любимого дома, Егор совсем расслабился и только добрался до кровати, сразу уснул. Надежда укрыла его покрывалом и, вздохнув, подошла к зеркалу на стене, расплела косу и, надев ночную рубашку, легла рядом со спящим мужем.
           В комнате Веры и Никиты горел свет, и они готовились ко сну. Никита разделся и лёг утомлённый гуляньем на дне рождения.
          - Ты скоро? - спросил он Веру, постукивая по матрасу рукой.
          - Сейчас, не торопи, - ответила она ему. - И чего это тебе сегодня так не терпится, - улыбнулась она и, сняв с себя нижнее бельё, надела ночную.
          - Красавица моя, - глядя на её красивую фигуру, подумал он.
          Она присела на край постели и, поправив подушку, легла, повернувшись к мужу. Он обнял её и провёл рукой по груди. Их губы не замедлили испить страсть влечения.
  - Погоди, - сказала Вера, - что-то хочу сказать тебе.
          - Что, дорогая, - шептал он, не давая ей отдыха.
         И она положила его руку на свой живот: - А вот чего.
         - Да ты что, правда? - воскликнул он, ещё сильнее прижимая жену к себе. Никита хотел закричать: " ура", да Вера прикрыла ему рот.
         - Погоди, разбудишь всех в доме, подумают, что пожар случился, - смеялась Верка, продолжая дарить ласки мужу.
         Над спящей деревней зависла звёздная летняя ночь. Её необычайная тишина входила в каждый дом, принося с собой дивные сны, радости и утехи. Но где-то на востоке королева утра уже запрягала огненно-ярких коней и готовилась к штурму восхода. Изредка покрикивал филин, нарушая тишину. Деревня после бурного веселья отдыхала…
          Пропели третьи петухи, и всполохнулось зарево восхода. Оно осветило путь, по вершинам величавых сосен, золотистым щитом стуча в светящие огнём литавры, пробуждая жителей обычной русской деревеньки.
           Никита вышел во двор. Он вытащил из колодца ведро воды и налил в умывальник. Пока он умывался, незаметно подошла жена и, держа полотенце в руке, смотрела на Никиту.
          - Возьми полотенце и оботрись, - сказала она.
          - Новый день должен принести нам счастье, - произнёс Никита и обнял жену.