Венецианская история

"Венеция – любовь поэта… Маски.
Уж не они ли виноваты в том,
Что в жизни мы, как персонажи сказки,
Разыгранной под сереньким дождём,
   Но в ярких декорациях и красках.
Не в наши ль дни пришло Средневековье
Иль новый пир замыслила Чума… 
Пролог конца? Начало послесловья
Всего, что сочинила жизнь сама -
   И без подсказок наших  и условий?
О, к счастью, нет – не всё уж так уныло:
Прекрасна Дама, весел Арлекин
И ветреная прелесть -  Коломбина,
(Её  Пьеро, отвергнутый, любил,
   Он был без маски, но... что было – было.)
Нo надоест быть грустному «Паяцем»,
Тому -  «Котом», «Судьёю» - подлецу.
Так кто же мы? Давай заглянем в Святцы
И снимем  маски, чтоб не заиграться,
…не то ведь могут прирасти к лицу".
   
Ранним утром в ворота женского монастыря бенедиктинок, что расположен в Кастелло — восточной части Венеции, постучались  две сеньоры. Они попросили выделить им келью для молитвы. Свою просьбу подкрепили столь щедрой мздой, что  желание их тут же удовлетворили. Но не для богоугодного дела дамы уединились. Это стало понятно, когда за дверью  раздался шум борьбы, да звон клинков. Потом вскрик, перешедший в стон, и звук падения.

На стук прибывшей в окружении монахинь настоятельницы, тяжёлая дубовая дверь распахнулась. Они увидели обнажённую женщину с кинжалом в руке.  С его лезвия  капала кровь.  А на полу лежала её спутница. Руками она держалась за живот, зажимая кровавую рану.

Часть 1

«Если не ревнуешь совсем, значит не любишь... или не о нём думаешь.»

- Он пожалеет о своей женитьбе! - воскликнул, известная в Венеции  куртизанка - Далила Donna Pantera  — «Женщина Пантера», в ярости разрывая жемчужное ожерелье. (Всё равно потом служанка соберёт жемчужины, а гнев искал выход).
Известие о том, что любовник Далилы - патриций Сальваторе Контарини решил жениться, принесла с собой приятельница. 
Виоланта La Bella Gatta  — Красавица Гатто(«Кошка») тоже была  куртизанкой.
Издали их даже путали.
Все куртизанки  носили особую причёску, которую приличные дамы  не могли себе позволить. Причёска состояла из двух толстых жгутов,  уложенных надо лбом в виде баранок. Атрибутом такой прически - обязательное наличие густой челки с  кудряшками. Волосы у той и у другой отливали золотом. Подобный цвет  можно  получить, выставляя мокрые волосы на солнце.
Надев специальную шляпу с широкими полями, но с отверстием вверху для волос, венецианки проводили часами время на крыше своих дворцов, время от времени смачивая волосы специальной губкой с длинной ручкой.
Чтобы осветлить волосы,  использовали различные рецепты. Некоторые прибегали к смеси из оливкового масла и осадка белого вина. Другие покупали масло из ящериц и кучу разнообразных ингредиентов, которые им  продавали пройдохи торговцы. Но самым действенным считалось использование ослиной
мочи.
В остальном  Виоланта  и Далила  совершенно непохожи. Слишком велик контраст между женственной мягкостью облика Виоланты  и почти суровой, но вместе с тем волнующей красотой Далилы. Мрачного взгляда  прекрасных голубых глаз которой не выдерживает никто.
 
Виоланта тоже всегда опускала карие очи и прикусывала нижнюю губку, признавая силу соперницы и подруги.
Зависть отравляла её подобно кантарелле.
Девушка хотела быть самой признанной  куртизанкой Венеции. Для этого даже стала любовницей Тициана - первого художника Венецианской республики, чтобы он прославлял её несравненную красоту на своих полотнах. 
Желая  добиться лилейной белизны кожи, пользовалась ночными  компрессами  из кусочков сырой телятины, которые предварительно  выдерживали несколько часов в молоке. Выходя на улицу,  всегда покрывала лицо прозрачной фатой.

Далила же напротив, не пряталась от  палящих лучей  и любила обнаженной загорать на крыше собственного дворца. От этого  кожа куртизанки была покрыта ровным загаром, что поразительно шло ей.  За гибкое, смуглое тело, которое мужчины обожали, Далилу и прозвали пантерой.
 
Зеваки часами простаивали возле ее дома, в надежде увидеть нагую красавицу. Иногда это ожидание затягивалось на несколько часов. Но когда она вставала после принятия солнечных ванн, то более терпеливые были  вознаграждены мгновением лицезрения ее обнаженных прелестей.
 
Испытав очередной приступ зависти, Виоланта поспешила уйти.
В гневе Далила была столь хороша, что гостья пожалела о своём  визите.

Хозяйка дома, погружённая в думы, даже не заметила, как товарка по ремеслу ушла.
С Сальваторе Контарини она познакомилась два года  назад, когда проплывала на гондоле мимо Палаццо - Санта София, прозванного в народе — «Золотой дом».  Для его украшения не пожалели сусального золота.
Полюбовавшись великолепием дворца, Далила взглядом снизошла, до стоящих на  ступенях молодых людей.
Не вызывало сомнение, что это благородные господа. Богатые наряды, щегольские береты и фески  говорили об этом.
Равнодушно окинула их взглядом.
Внимание привлек лишь один из них -  мужчина в чёрном, голова которого оставалась непокрытой, а тёмные пышные волосы откинуты назад, обрамляли красивое лицо с тонкими  чертами и ястребиным носом.
Костюм сеньора выглядел строже и богаче, чем у  разодетых в пух и прах  щеголей.
Короткая куртка, расшитая крупным жемчугом, очень шла к его романтично-мрачному.
 
Сердце Далилы сладко заныло, когда она утонула в  его тёмно-карих глазах под широкими и густыми бровями. Смуглый незнакомец скупо улыбнулся ей и  взял в руки виуэллу. Как только  длинные пальцы коснулись струн, так окружающие его сеньоры замолчали и расступились перед ним.
 
Не замечая никого, кроме Далилы, он подошёл к самому краю канала и  аккомпанируя себе, запел. 
Его голос с легкой хрипотцой  завораживал, и она отдала приказ гондольеру остановиться, чтобы послушать.
Темноволосый красавец пел для неё. Далила это видела по его глазам, полных огня и страсти.
Пленённая, проникающим в душу голосом, не возражала, когда он увёл ее в свой золотой дворец.

В Италии много красивых мужчин, но чарующий голос  венецианского патриция проник ей в самое сердце. Она влюбилась в его голос. В остальном, Сальваторе был не лучше и не хуже тех, кому она за деньги дарила  тело, но не душу.
 Девственность  потеряла в восемь лет, когда родной дядя надругался над племянницей. С тех пор в ней что-то умерло.
«Вам нужно мое тело? Получайте, а за удовольствие обладать им — платите. Только вы мне все безразличны, господа», - так рассуждала она, оказываясь в объятиях очередного любовника.

Популярность её на поприще куртизанки стала столь высока, что она выбирала себе кавалеров из толпы молодых и красивых патрициев.
Рикардо, граф Дзанетти — голубоглазый стройный шатен с женственным лицом, и юный Ромео  - родич дожа Леонардо Лоредано — её последние любовники. Далилу забавляла томная  влюблённость графа и ревность  Ромео, чьими  белокурыми волосами она любила играть. Но они ей уже наскучили, да и  кошельки их опустели. Поэтому без зазрения совести Далила дала им отставку, взяв нового любовника.

Любила ли она его? Пожалуй, нет. Пресыщенная и скучающая говорила себе, что он хоть не болтун. Поэтому и не спешила найти ему замену. Но одно дело, когда бросаешь сама, а совсем другое, когда тебя!
Сальваторе всё же поддался настойчивым уговорам  дядюшки -патриарха Венеции  жениться.
И ладно бы женился на венецианке! Всех девушек на выданье Далила знала на перечёт. Они ей не казались опасными соперницами. Так нет, невесту подыскали из римской знати.
А ведь совсем недавно Папа Юлий, недовольный захватом Венецией  папских городов Римини  и Фаенца, и желая урезать свободу республики, собрал против Венеции Кембрейскую лигу — альянс, включающий Францию, Испанию, Священную Римскую империю, Феррару и Флоренцию.
Папа призвал стороны альянса разделить территории Венеции на материке, а потом совершить крестовый поход. Однако лига вскоре распалась из-за внутренних распрей, Венеция помирилась с папой, но  война опустошила казну  республики. И вот римская аристократка возьмёт в полон её Сальваторе.
Но не это главное!
Далила должна испытывать муки ревности, устраивать сцены любовнику, а её только хватило, чтобы разыграть ярость обманутой женщины перед Виолантой. Далила с тоской подумала о своей бесчувственности:
"Нет, так дело не пойдёт! Я должна буду попытаться уничтожить соперницу". Разжигая в себе обиду уязвлённого самолюбия,  придумала план мести.

Часть 2

«Женюсь, женюсь, какие могут быть игрушки?
И буду счастлив я вполне …»

Сальваторе, чувствуя вину, избегал Далилу, которую продолжал  желать. Но ему уже пора жениться, а если не может взять в супруги любимую женщину, то выбор дяди не так уж плох.
Судя по портрету, его невеста необычайно хороша собой. Он без устали любовался ее изображением.   
Светловолосая девушка с удивительно прекрасными глазами. Густая волна вьющихся волос тяжелым золотом ниспадает на открытые плечи, превращаясь в прозрачный лебединый пух, нежно окутывающий изящные плечи и белоснежную кожу. Роскошное платье подчёркивает  благородное происхождение и несколько холодное изящество, вместе с   прирожденным  чувством достоинства. 
Ведь о римлянах говорят, что князь захотевший жену башмачника, должен опасаться, что тот его убьёт. Тогда как в любой  другой части Италии он может с ним договориться.

Домициана отвечала всем канонам красоты.  Да и род Орсини — один из знатнейших в Риме, пусть и младшая его ветвь. Девушке уже минуло восемнадцать лет — поздновато для брака, но череда смертей в их роду и соблюдение траура по усопшим была веской причиной.
Вначале умерла мать Домицианы — Маддалена Орсини, урождённая Чезарини, через полгода за ней последовала старшая сестра — Клариче, а через год после похорон дочери скончался  и Джордано Орсини - отец семейства.
Прошло время траура, и Домициана наконец обретет супруга. И этим супругом станет он.
 
Успокоив таким образом совесть, Сальваторе стал готовиться к приёму суженной.

Настал день приезда невесты.
Любопытные собрались  у Палаццо Контарини поглазеть на Домициану Орсини. Среди зевак в толпе затерялась и Далила, тоже пришедшая взглянуть на соперницу.

Девушка была чудо как хороша! И так красиво одета. Далила с жадностью   разглядывала её наряд, запоминая все его детали. Лиф гранатово-красного бархатного платья с  широким четырехугольным вырезом,  прикрытый собранной в складки белой шелковой рубашкой с маленькой оборкой. На плечах к лифу прикреплены широкие вздутые рукава.  Они позволяют видеть лишь край разрезного рукава рубашки с оборкой на запястье. На  непокрытых  волосах широкий берет в тон платья, украшенный жемчугом, а не сетка, сплетенная из золотых нитей.  Женский туалет  римлянки довершали новомодный носовой платок (fazoletto), веер в виде прямоугольного каркаса, обтянутого шёлком  и перчатки. Вероятнее всего - надушенные.
Прекрасные ткани, покрой и форма одежды, рисунок складок и гармония красок  замечательным образом гармонировали друг с другом и их обладательницей.

«Под цвет её герба, состоящих их красных и белых косых линий», - отметила Далила. Зависть, как оса ужалила прямо в сердце. Неприятно стало от мысли, что соперница моложе её и знатнее, тогда как она сама  о своих предках знала лишь то, что они были германцами, заселенные римским императором в Венецию.

Мимолетный взгляд на неверного  любовника. Сальваторе разоделся под стать невесте. Под кафтаном из ткани темно-синего цвета  виднелась, украшенная богатой вышивкой белая рубашка. У  левого бедра на поясной портупее висела шпага. Справа к поясу на цепочке прикреплён  кинжал. Плоский кинжал — «стилет» Сальваторе носил всегда  за пазухой. Костюм его дополнялся подвесным кошельком, перчатками и  золотой цепью. На безымянном пальце красовалось золотое кольцо «шевалье» с лазуритом на котором  вырезан его герб -  три золотые полосы в лазурном поле.
 
Однако несмотря на всё великолепие, он и раньше не отличался большой стройностью и был скорее коренастого сложения, а сейчас ещё больше погрузнел. Лицо по-прежнему сохранило  красоту, вот только черты потихоньку начинали расплываться, а густая и пышная шевелюра редеть. Первые седые волоски появились в ней.
Далила смотрела на него и не чувствовала ни капли любви. Когда-то он покорил ее  сладкоголосым пением. И теперь по-прежнему пел, навещая по вечерам, но голос уже не проникал в самое сердце.

«Так зачем мне всё это надо? Пусть  теперь исполняет серенады для невесты, пускай женится на ней. А будет ли счастлив — мне всё равно. Мудро поступлю, если уйду с их дороги», - думала она, пока не почувствовала, как кто-то смотрит на неё.
Подняла глаза и встретилась с взглядом холодных голубых глаз вновь прибывшей. Высоким   ростом  и яркой внешностью Далила была заметной фигурой среди толпы.
- Кто эта женщина с распущенными светлыми волосами и падающей на лоб чёлкой? - спросила  Домициана  у жениха, разглядывая Далилу.
Тот глянул, изменился в лице и с показным равнодушием презрительно бросил:
- она не стоит вашего внимания. Это просто куртизанка.
Такое вынести оскорбленная женщина  не могла. Разом забыла все благие намерения:
- Гореть тебе в аду Сальваторе! Ты ещё вспомнишь меня.

Часть 3

Месть не требует отлагательств.

Судя по всему, Сальваторе был покорен чарами юной красавицы. Он даже отказался от  приданного в пять тысяч флоринов, которые оставил в её полном распоряжении.
До свадьбы Домициана  поселилась в доме Доротеи Каракколо — вдове венецианского офицера, которую когда-то похитил сам Чезаре Борджиа. Два года он насиловал бедную женщину, а потом поместил в монастырь. Лишь через год ей удалось оттуда выбраться.  Она приходилась свояченицей покойному отцу Домицианы, и девушка охотно приняла её предложение, хотя жених  предоставил ей весь свой дворец. Отвергла она и предложение тетки Сальваторе -  Лауры ди Марко Дольфин. От громкого голоса этой почтенной матроны у неё начинала болеть голова. Та, озадаченная отказом   будущей родственницы пожить у неё, удвоила напор, но была вынуждена отступить, не добившись успеха.

Приготовления к свадьбе шли своим чередом, только Домициана с каждым днём становилась всё задумчивей.  Жених не произвёл на неё впечатление. И хотя он ещё не стар, тридцать пять лет — самый рассвет  сил, сердце не лежало к нему, даже будучи никем не занятым. Жизнь с нелюбимым человеком казалась ей безрадостной. Она с ужасом представляла себе первую брачную ночь, где её просто изнасилуют, потому что никакие ласки супруга не вызовут у неё любовный трепет. Сальваторе Контарини внушал ей отвращение. А тут ещё история с его любовницей...  Эта женщина слишком красива, чтобы Сальваторе не вернулся к ней, пресытившись ласками с молодой женой. И что тогда? Запастись ядом «супружеской верности» столь популярного сейчас? За завтраком попотчевать супруга снадобьем, а вечером, если вернулся домой, а не остался у любовницы, незаметно дать противоядие.  Или терпеть её присутствие?

Этим утром юная римлянка тоже пребывала в задумчивости, когда служанка доложила, что её хочет видеть какая-то дама. Подумав, что это кто-то из представительниц знатных родов  Венеции, таких как: Дандоло, Соранцо, Корнаро, Фоскари, Лоредано, или Ландо, которые ежедневно навещали Домициану, желая подружиться с ней, она велела впустить гостью. Но когда та вошла и сняла чёрную полумаску(в  моде были черные полумаски, которые женщины надевали при выходе на улицу — отчасти, чтобы не быть узнанными), пожалела о своём приглашении.

Далила в дорожном плаще стояла и мрачно смотрела на соперницу. И хотя их разница в возрасте составляла всего лишь  шесть лет,  чувствовала себя намного старше и опытнее этой девушки, которая соответствовала канонам красоты: стройная, с утонченными чертами лица, высоким округлым лбом и длинной шеей. Одежда на ней свободная, мягко ниспадала, подчеркивая формы тела.
Женщины разглядывали друг на друга.
Первой нарушила молчание Домициана:- Чем обязана вашему приходу?
- Я пришла, чтобы бросить тебе вызов.
- Ты вызываешь меня на дуэль из-за любви к Сальваторе?
- При чём здесь любовь?! Он нанёс мне смертельное оскорбление, и за него ответишь ты. Пусть твоя кровь смоет всё. Это уязвит его сильнее, чем если я вонжу стилет в его лживое сердце!
- Если не соглашусь,  убьешь меня прямо сейчас?! Ведь под плащом  скрываешь кинжал?
- Их два. Один для тебя, другой мой. Я предлагаю честный поединок. Но если откажешься, то вынуждена буду убить сразу.
- Я не боюсь тебя, да и  клинком владею отменно.
- Тогда докажи это!
- Пусть будет по-твоему. Но не в этом доме. Я не хочу причинять неприятности хозяйке.
- Поехали в монастырь   Святого Захария. Он  славится богатством и распущенностью своих избалованных и высокорожденных монахинь.  За несколько дукатов они предоставят нам отдельную келью, где мы решим свой спор.

Не взяв с собой слуг, Домициана последовала за Далилой.
«Если мне суждено умереть, то это будет лучший исход, чем жизнь с нелюбимым человеком», - думала она в пути, не веря в  смерть. С детства предпочитала оружие вышиванию и жалела, что родилась не мальчиком. Жизнь мужчин с их поединками казалась её интереснее женской доли.

Когда они оказались одни в келье, Домициана скинула плащ и осталась в платье с глубоким декольте. Её прелести слегка прикрыты   вставкой.
Рукава нижнего платья Далилы  – длинные и узкие, а верхнего — короткие, в виде буфов. 
Пышные широкие рукава собраны в складки и украшены  разрезами, сквозь которые виднелась ткань белой рубашки. Поверх платья надета  золотая  цепочка с маленькими колокольчиками. В ушах красовались  серьги с крупными жемчужинами.  На поясе  висела небольшая сумочка для ключей и денег.  Стянув с рук вышитые перчатки, предложила:
- Одежда будет мешать. Надо скинуть платья.
Домециана кивнула в ответ, соглашаясь.

Противницы стали раздеваться, искоса поглядывая, то  друг на друга, то на выложенные на столике кинжалы.
Вскоре Далила оказалась  полностью обнажена, а Домициана осталась в  нижнем  женском белье, которое только недавно вошло в обиход и модных флорентийских чулках из белоснежной ткани.
Бельё и чулки сразу приковали внимание Далилы. В душе она ахнула, увидев такую красоту.
Они замечательно подчеркивали длину и стройность ног их обладательницы, а нижнее белье скрывало мальчишескую угловатость фигуры юной аристократки. 
В свою очередь Домициана не могла без восхищения смотреть на идеальную во всех отношениях фигуру Далилы, чьё смуглое тело казалось бронзовым изваянием языческой богини.
Так засмотрелись друг на друга, что забыли о цели прихода. Лишать друг друга жизни, когда они столь молоды и красивы, зачем?
- Начнём? - нерешительно спросила Далила, начиная раскаиваться в том, что затеяла дуэль.
- Начнём! - Домициана прямо рвалась в бой, пытаясь скрыть смятение.

Дуэлянтки взяли по кинжалу, и стали кружить по комнате, делая обманные удары. Обе превосходно владели оружием, да и  равны по силе. Их груди колыхались в такт движения, а тела начали покрываться бисеринками пота.
 
Домициане никогда не приходилось убивать, поэтому она не воспользовалась шансом дважды, когда противница открылась.  Хотела выбить из рук соперницы кинжал, или, приставив лезвие к горлу, заставить ту сдаться. Но сосредоточившись на этом, пропустила убийственную атаку. Не успела поставить заслон и вскрикнула, когда лезвие вонзилось ей с правой стороны в живот. Не ожидала этого и Далила. Она тоже не собиралась убивать соперницу. Достаточно было её попугать и пустить немного крови, но получилось все по другому.

В дверь стали стучать монахини во главе с настоятельницей, требуя их впустить. Далила открыла и приказала принести немедленно: 
тряпки, воду и нитку с иголкой.
Услышав это, раненная потеряла сознание.
- Рану надо немедленно зашить. Кинжал проник неглубоко (всё же в последний момент она успела немного придержать руку).
Напуганные монахини выполнили требование.  Прокалив на огне иголку и вдев нитку, Далила приступила к операции.

Домициана пришла в себя, когда Далила делала очередной стежок, накладывая шов. Она закричала от нестерпимой боли, но не предприняла попытки вырваться, понимая всю необходимость операции.

- Потерпи, милая! Совсем чуть-чуть осталось, - уговаривала её Далила и прикусывала  нижнюю губу, делая новый стежок.
Наконец, всё было кончено.
Далила, завязав узелок, наклонилась, чтобы перегрызть нитку. Взгляд её упёрся в лоно девушки, покрытое золотистыми волосками. Захотелось дотронуться, почувствовать их шелковистость.
«Значит она натуральная блондинка и явно девственница», - поняла Далила и вернулась к своим обязанностям врача.
Губкой, смоченной водой смыла капли пота на лбу и теле, избегая смотреть на лоно девушки, похожее на свернувшую лепестки розу.
«Когда-то я была так же чиста и непорочна, как это дитя», - думала она, сожалея о случившимся.

Рана оказалась легкой, Домициана быстро пошла на поправку.
На второй день, она уже ходила, опираясь на руку Далилы — женщины, чуть не ставшей её убийцей. Но затем она спасла ей жизнь. Чуть не считается.

Домициана была благодарна ей за заботу, за внимание по отношению к себе. Случившееся, по обоюдному согласию,  решили скрыть.
Монахини, которым огласка тоже была ни к чему, обещали хранить молчание. Свою задержку в монастыре, Домициана в письме к жениху и приютившей ее родственнице, объяснила тем, что хочет до свадьбы пожить в монастыре, проводя время в молитвах.
На самом деле до последнего оттягивала возвращение и подумывала принять постриг.
Только хоронить себя в монашеском склепе тоже не хотелось. Мечтала о создании семьи с любимым человеком, пусть он даже будет не очень богат и знатен.
Мысли о побеге всё чаще стали приходить в голову. И помочь ей в этом должна была Данила, которая ей стала ближе, чем сестра.
Они много времени проводили вместе, разговаривали на разные темы и подружились. Тем более, что Далила сама склонялась к мысли покинуть Венецию.

Время неумолимо приближало день свадьбы. Накануне  назначенной даты, Сальваторе должен был приехать к монастырю, чтобы забрать  невесту.
К тому времени девушки обо всём договорились. Далиле надоело быть куртизанкой, она решила начать новую жизнь в другом месте.
Домициана готова  уехать куда угодно, лишь бы избежать постылого замужества.

- Уедем вдвоём во Флоренцию, - предложила она подруге. - Мои пять тысяч флоринов положены в банк Медичи. Мы купим себе дом и будем жить на проценты из оставшейся суммы.

Когда Сальваторе подъехал к монастырю, то его ждала неприятная весть, что невеста уехала, оставив ему записку.
Развернув её, он прочитал: «Я разрываю нашу помолвку, потому что не хочу выходить замуж без любви».

До вечера, Сальваторе сидел у себя дома, предаваясь унынию. Вечером решил развеять тоску, ища утешение в объятиях Далилы. Прихватив с собой золотую цепь из ларца, где хранились приготовленные для невесты подарки, он направился к дому любовницы. Но привратник ответил, что хозяйка уехала несколько дней назад и больше не появлялась.

А две девушки, купив в ближайшем селении лошадей, благополучно добрались до Флоренции.

- Знаешь, почему я согласилась на Флоренцию? - лукаво спросила Далила у спутницы.
- Послушалась меня?
- И это тоже верно, но ты будешь смеяться узнав, что все свои сбережения я храню в надёжном из  банков — банке Медичи.